"Самоучитель для бога" - читать интересную книгу автора (Кривошеин Алексей)

ЭТАП 4

Егор проснулся рано утром. Сколько раз точно так же возвращался после путешествия по миру сна? Сколько раз вскакивал бодро или сползал уныло с кровати, делал или не делал гимнастику, одевался, полз или летел в ванную… Сколько раз совершал этот утренний ритуал? В зависимости от настроения и жизненных реалий с тоской и унынием в глазах или с предвкушением большого счастья.

Сколько этих похожих друг на друга дней уже кануло в прошлое. Словно горошинки-близнецы, они раскатились по необъятному полю жизни. Среди них теряются золотые горошины дней, прожитых не впустую. Эти немногие дни погребены под тяжелым грузом серости и пустоты. Если их выгрести из огромного мешка жизни, наберется маленькая горсточка. Это и есть наша настоящая жизнь! По ней и стоит мерить человеческие судьбы…

Егор поморщился и отогнал слишком мудреные мысли. Утро на дворе, а он горошины жизни считает! «Плюнь! — сказал он себе. — Не думай! Кто думает, тот несчастлив!»

Егор вскочил, подбежал к окну. Шторы разлетелись, как крылья вспугнутой птицы. Солнце затопило комнату ярким светом. Егор прищурил глаза, подставил лицо ласковым, теплым лучам. Эх, хорошо!

Теперь даже в ванную можно не ходить. Это раньше глаза по утрам слипались, требовали размочить веки ледяной водой, во рту за ночь образовывалась помойка, дохни — комары на лету упадут. Сейчас совсем другое дело. Во рту чисто и свежо, словно только что почистил зубы, глаза смотрят ясно и бодро, сна не наблюдается ни в правом, ни в левом. Лицо гладкое и ровное, словно у штатовских суперменов на экране.

Егор встал, потянулся сладко, ощущая каждым нервом сильное, гибкое тело. Оделся, побрел на кухню перекусить. Чувствовал, что в новом теле и процессы пищеварения уже не те. Наверняка можно аккумулировать энергию. Поел раз, а потом неделю пользуйся! Очень удобно.

Егор открыл холодильник. На него глянул копченый окорок, банка с маринованными грибами стыдливо спряталась за бутылку острого соуса. Рядом теснились фрукты, упаковка йогуртов оседлала ведерко сгущенки. Егор сглотнул слюну.

Пожалуй, он будет консерватором. Это, конечно, очень хорошо — аккумулировать энергию, но все же лучше питаться каждый день. Тем более в деньгах нужды нет. И надо беречь фигуру, которая стала образцовой.

Благодаря Росту…

Егор нахмурился. Едва вспомнил о книге, как в голову прокрался образ Бориса. И тут же перед глазами возникла его изуродованная рука. Егора передернуло, есть разом расхотелось.

Зато захотелось увидеть книгу. Егор вернулся в комнату и остановился у окна. Что делать с Ростом? Вчера этот вопрос обошел стороной, но сегодня его обязательно нужно решить. Егор осторожно вынул черный сверток, положил на стол.

— Итак! — проговорил он, глядя на сверток. Сердце тоскливо сжалось, к глазам подступили слезы. Егор сжал зубы, но все же проговорил: — Нам придется расстаться!.. Я тебя выкину!

Сказал и угрюмо поглядел на книгу. Та молчала.

— Молчишь? Ну молчи, молчи!

Он подошел к окну, шпингалет на форточке долго не желал открываться, рама жалобно заскрипела. С улицы повеяло утренней свежестью. Егор покосился на книгу.

— Я не шучу! — заявил он. — Сейчас возьму и выкину прямо в форточку…

Цок-цок-цок-цок! С улицы донесся топот каблучков. Егор высунулся в окно. По улице шагала девушка. Серое платье до пят, длинные волосы собраны в хвост, огромные очки. Егор представил, как выкидывает книгу в форточку. Та летит через всю улицу и хлопается прямо на дорогу. Прямо под ноги девушке. Она удивленно оглядывается по сторонам, поднимает книгу…

— Черт! — воскликнул Егор и оглянулся на сверток. Тот невозмутимо лежал на столе. — Да, ее обязательно кто-нибудь подберет!

Егор задумался: «Если я выкину книгу, то кто-то ее найдет! И что тогда? Как книга поступит с тем человеком? Наверняка окрутит его точно так же, как меня! Заставит ступить на свой путь! — По спине пробежал холодок. — Этот кто-то вполне может пройти по пути Роста дальше, чем я! И тогда…»

— Ага! — закричал он и погрозил книге пальцем. — Не проведешь меня! Ты хочешь, чтобы я тебя выкинул! Тогда ты окрутишь какого-нибудь слабого человечишку, и он станет служить тебе! Он станет подниматься по лестнице Роста, и когда-нибудь… когда-нибудь он поднимется выше меня!.. И сможет…

Слова застряли в горле, стало трудно дышать. Ведь тогда новый владелец книги Рост сможет сотворить с ним то же, что он сотворил с Борисом. Егора передернуло.

— Нет! — крикнул он и резко повернулся к книге, — Не проведешь! Я не стану тебя выкидывать! Я… я спрячу тебя! Точно! Я тебя спрячу! Ведь дед сказал, что я избранный! Я избран!.. Для чего? Может быть, совсем не для того, чтобы выполнять неведомо чьи приказы! Может быть, я избран, чтобы хранить Рост! Я стану хранителем! Я буду хранить книгу от людей, чтобы ни один любопытный дурак не посмел залезть в нее и прочитать… прочитать то, что человеку читать не следует!

Душу переполнил восторг! Точно! Так он и сделает!

Он добровольно примет на себя тяжелейшее бремя хранить книгу. Книга несет зло! Он установил это совершенно точно! Он избран для великой миссии хранителя книги Рост.

Он всю жизнь будет хранить ее. У него появится жена, но даже она не будет знать всей правды. У него родятся дети, и самому смышленому из них он передаст свое дело: оберегать людей от страшной книги Рост! — Вот так! — сказал он книге.

Егор взял сверток в руки, тот по-прежнему молчал. Даже не пульсировал прохладой. Егор задумчиво прошелся по комнате. Ему придется поселиться уединенно, в пустыне… нет, лучше в горах. Он будет жить в одинокой хижине, и никто не узнает о великой тайне, хранимой им. Но это будет потом. А пока он положит книгу на место.

Полный мыслей о будущем, Егор подошел к шкафу. Руки задумчиво мяли сверток…

Нужно все-таки взглянуть на книгу! В конце концов, должен же он убедиться, что книгу не подменили. Это нужно будет делать ежедневно. Каждое утро… нет, два раза в день, а то и три раза в день он будет проверять, истинная ли книга Рост лежит в свертке. Ведь книга очень хитрая. Она запросто может запудрить мозги какому-нибудь слабачку…

Сердце сжалось и испуганно запрыгало в груди. А ну как это уже произошло! Вдруг этой ночью кто-нибудь прокрался и подменил книгу?!

Егор сел за стол, руки поспешно развернули сверток. Книга лежала молчаливая и бесстрастная, как всегда. Ноздри Егора трепетали, втягивая приятный запах свежевыделанной кожи. Уши уловили еле слышный звук — это кожа цеплялась за мелкие неровности и шероховатости обложки. Ни с чем не сравнимый звук. Егор усилил слух, шипение и шорохи слились в музыку. Странную, неземную, но очень влекущую. Такого Егор еще не слышал. Глаза скользили по узорам корешка, цеплялись за блеск букв.

Стоп! Что это такое! Его не поймаешь на такую старую удочку! Хватит! С трудом оторвал руки от переплета и обернул книгу черной материей. Остальные чувства приглушил до минимума.

— Что, съела? Вот так! Ничегошеньки у тебя не выйдет! — Егор показал книге кулак. — Больше я не буду сидеть как тупой идиот, наслаждаясь дешевым фетишизмом. Я буду тебя хранить! И ты никуда от меня не убежишь…

Книга лежала молчаливая и немного грустная. Возражать даже не пыталась. «Герой ты, однако, — кольнула странная мысль. — Накричал на бессловесную книгу. Она же не умеет говорить, не может возразить…»

— Ничего себе — не может! — взвился он. — А мысли? Книга содержит мысли. Они могут изменить кого угодно!

Кстати, скоро должен начаться новый этап. Интересно, какие еще возможности подарит ему книга? Может, там исполнение детских мечтаний? Может быть, книга даст возможность… летать? Ведь это так прекрасно — летать! Или мгновенно перемещаться в пространстве! Это было бы здорово!

Егор крепко задумался. Опять возникло желание открыть книгу и заглянуть в нее. Егор нахмурился. Он же решил больше не заглядывать в книгу!

«Но ведь можно просто прочитать, а упражнения не делать! — прошептал голос в голове. — Заодно посмотришь, что скажет книга. Ведь если бы ты не пересилил себя и не выпил это противное зелье, то сейчас у тебе не было бы такого потрясающего тела. Наверняка и четвертый этап сопровождается какими-то упражнениями и рекомендациями. И намеками, что ты получишь, если их выполнишь. Разве тебе не любопытно? Разве не хочется хоть одним глазком поглядеть, что пообещает книга на этот раз?..»

Егор поглядел на книгу. Она лежала перед ним во всей красе и злорадно блестела буквами. Уверен, это ее голос сейчас нашептывал ему.

«Блести, блести, — ухмыльнулся про себя Егор. — Думаешь, что это слабость?! Ничего подобного! Я перехитрю тебя! Я получу от тебя информацию, а сам не буду двигаться дальше! Я же хранитель! И не позволю тебе портить жизнь людям! Это ты деда с ума свела! Но я тертый калач. И более крепкий орешек! Так что потягаемся…»

Он резко выдохнул и открыл книгу. С удовлетворением отметил, что не появилось обычного желания гладить, ласкать. Быстро пролистал предыдущие этапы. И так все помнит до мельчайших подробностей. Пришло опасение — вдруг книга не пустит его дальше! Кто сказал, что третий этап завершен? Может быть, книга попросит сделать еще что-то на этом этапе?

Он открыл нужную страницу, и сердце застучало .быстрее. Конец третьего этапа был чист от тумана. В прошлый раз, когда открывал книгу, конец страницы был скрыт туманом, а теперь разворот девственно чист. Это равносильно словам: «Добро пожаловать на следующий этап развития системы Рост!»

Егор дрожащей рукой перевернул страницу, все внутри трепетало в предвкушении. Что готовит новый этап? Сейчас он это узнает!

Он вгляделся в туман. Давно уже не видел, как туман заполняет полностью разворот книги. Это потрясающе красиво. Туман клубился над страницей, сейчас уже поднимался едва ли не на десять сантиметров. Что будет, когда дочитает книгу до конца… Э-э нет! Так легко не проведешь. До конца он дочитывать не собирается…

Он продолжал вглядываться в туман. Делал это уже не первый раз, но все равно ощущал подъем и душевный трепет. Эмоции переполняли сердце, кровь быстрее струилась по жилам, мозг сделался таким ясным, словно кристалл воды на морозе…

А потом из тумана появились слова…

«Приветствую тебя, о Достойный, на новом этапе пути, что приведет тебя к вершинам божественного самопознания! Ты совсем недавно стал на сей путь и шагаешь по нему семимильными шагами! Никто до тебя не продвигался быстрее…»

Егор почувствовал себя польщенным. Всегда приятно, когда тебя хвалят. Но когда хвалит книга Рост!.. Никак такого не ожидал! Может, она решила подлизаться? Но он не поддастся! Он по-прежнему тверд! Прочитает, но упражнений делать не будет!

«Поэтому, о Достойный, тебе дарована уникальная возможность на четвертом этапе обрести новые способности без дополнительных упражнений!..»

Егор ощутил легкое беспокойство. Что она имеет в виду? Глаза легко скользили по тексту.

«Повторяй за мной, о Достойный, и тебе дарованы будут новые реалии, что поднимут тебя на новую ступень эволюционной лестницы!..»

Егор все понял! Не будет упражнений — его сразу переведут выше! Но ведь он не хотел этого! Нужно срочно прервать чтение! Прервать чтение!

Он хотел бросить книгу, оторвать глаза, но не мог. Словно наяву услышал в ушах чей-то злорадный хохот. Руки судорожно сжались в кулаки, тело окаменело. Лишь глаза, уже не подчиняемые разуму, бегали по странице туда и обратно, туда и обратно…

«Я хозяин окружающего! Я способен понимать суть вещей и менять ее!»

«Я хозяин окружающего! Я способен зреть физический план бытия и менять его!»

«Я хозяин окружающего! Я БУДУ ЕГО МЕНЯТЬ!» Егор ощутил, как губы его шепчут, повторяя прочитанное в книге. Шепчут, словно молитву, повторяют, словно клятву. Он чувствовал, как тело меняется. Клетки кричат от боли, съеживаются и изменяют свою структуру, . что-то добавляется, что-то безвозвратно умирает. А потом он почувствовал другие изменения. Это уже не изменения тела. Он впервые ощутил свою душу. Прежнюю серую душу, которая была в нем до сих пор. Он отчетливо видел ее, ощущал, как она безвозвратно меняется, перестраивается на новый лад. Куски эмоций и прежних желаний безжалостно изымались у него из головы и выкидывались. Это странным образом приносило облегчение. Словно до этого нес на плечах груз, а сейчас скинул его. Освободился! Это свобода! Он познал свободу! Свободу от всего!

Больше никаких запретов, никаких ограничений! Он почти Бог! Он делает что хочет! Никто ему не указ! Он почти Бог!..

И тут все кончилось! Егор осознал себя сидящим за столом. Перед ним лежит закрытая и завернутая в материю книга. Сердце глухо стучит, из груди медленно уходит страх.

Книга опять обманула его! Она что-то сотворила с ним! На сей раз безо всяких упражнений! Ощущение невосполнимой потери охватило все его существо. Егор схватился за голову. Что он наделал? Что он натворил? А за окном яркое солнце безучастно лило живительный свет на город.


Олег опустил бинокль. Так вот, значит, что за тайная вещь! Это книга! Олег подавил в себе желание сейчас же сорваться с места и бежать к Егору. Он стоял на лестничной площадке девятиэтажного дома. Как раз между восьмым и девятым этажами. Отсюда открывался хороший вид на комнату Егора.

Возбуждение охватило все тело. Книга! Это книга! Он так давно за ней охотится! Кто ищет, тот всегда найдет!

Олег задумчиво ступил на лестницу. Теперь нужно придумать, как заполучить книгу! Егор с каждым днем становится сильней. Книга дает ему эту силу. Олег ревниво засопел, грудь наполнилась яростью. Это он должен получать эту силу! Это его взял дед в ученики! Чем он не угодил? Чем? Почему дед выбрал первого встречного и отдал книгу ему?! Почему?

Ответа на этот вопрос Олег не знал.

Ну ничего! Он исправит это недоразумение! Обязательно исправит! Вот только как это сделать? Столько денег заплатил Турку, а толку никакого. Ни его, ни его банды уже нет! Слишком крут оказался Егор. Не по зубам! Джордан сидит в СИЗО. Один он остался! Один!

Но это не так уж и плохо! Если что-то хочешь сделать по-настоящему хорошо, сделай это сам! Первейшее правило хозяина мира! Так что он сделает все сам! Обязательно сделает!..


Настя шагала домой, медленно отходя после рабочего дня. Усталость окутала тело ватным одеялом, осела на висках свинцовыми бляшками. Сегодня был трудный день. Телефон разрывался от звонков, начальница раздраженно ругалась из-за каждой мелочи, дебит никак не желал сходиться с кредитом. Это отнюдь не добавляло добродушия и веселья. К тому же Егор вчера такое сотворил…

Несмотря на неурядицы на работе, постоянно возвращалась мыслями к Егору. Может быть, потому все и валилось из рук. Но Настя ничего не могла с собой поделать. Мысли посещали голову злые. Зачем так накричала на Егора? Сколько раз одергивала себя, сколько раз ругала— все равно это повторяется снова и снова! Егор вытворяет какую-нибудь гадость, она кричит на него, а потом мучается.

А Игорь тоже хорош! Прямо при Егоре начал говорить о Стасе. За это и получил! Егор поступил так из ревности. Он всегда ревновал к Игорю. Разве что к Пете ревнует сильнее. Дурачки, конечно, что Граф, что Игорь — пустые болванки. А Егор настоящий! Разве она может променять его на них?! Да они мизинца Егорова не стоят! Оба!

Но ведь и Егор должен понять, что она не в состоянии просто так перестать общаться с парнями! Ведь она не его собственность! Он не может ей запретить! Не может! Но все-таки зря она на него так накричала! Зря! Настя досадливо поморщилась. И чего он не приходит извиняться? Трудно разве?.. Звонил по телефону, но ведь по телефону любой дурак может! Да и трубку она бросила… Дура! Не могла послушать, что он скажет. Вот теперь и мучайся! Уже целый день от него нет никаких известий. Куда делся, чего делает? Еще чуть — и она сама ему позвонит. Хотя нет! Девушки не должны звонить первыми… Почему? Потому что «Суперджинс» — вспомнила она рекламу и улыбнулась… Потому что гордые! Любят свою гордость, холят и лелеют…

А если он не позвонит? Как ни отгоняла эту мысль, она все время возвращалась.

— Не может такого быть, — сказала она себе. Но как-то неуверенно сказала. А неприятная мысль, почуяв слабость, уже деловито обустраивалась в голове.

А вдруг он нашел другую? Вдруг разлюбил ее? Вот и нашел повод, чтобы с ней поссориться и во всем обвинить ее! Губы ее плотно сжались, подбородок резко вздернулся. Нет! Ни за что не позвонит ему первой! Пусть сам приходит и извиняется! А она еще подумает — принять или нет!..

— Настя! Погоди!

Настя вздрогнула. Горячая волна захлестнула с ног до головы, она задрожала от счастья. Знакомый и родной голос. Его голос. Она остановилась, но оборачиваться не стала. Напустила на себя неприступный вид — ему надо, пусть сам и подходит!

— Настя! — Он подбежал к ней. Улыбка во все лицо, в руках букет роз. О боже, какой роскошный букет! Наверняка больших денег стоит! А ведь он и так весь в долгах: занял на Канары, иначе откуда бы взял! Сердце у Насти защемило от нежности. Егорка! Милый Егорка! Как же она его любит!

— Что тебе?! — грубо кинула она. Егор словно на скалу налетел. Улыбка тут же сползла с лица. От Насти повеяло холодом, словно голым попал в центр Антарктиды.

— Ну… это… как бы… — Лишь Настя могла ввести его в такое состояние. Других людей давно не считал за людей. Всех видел насквозь, ощущал их недостатки и свое над ними превосходство. Но это Настя! Это его богиня! Поэтому он стоял и мямлил: — Я… это… вот!

Он протянул цветы, Настя глянула высокомерно:

— Что это? — Ну возьми же эти чертовы цветы. Улыбнись ему! Скажи, что ты рада! Гордость! Это все дурацкая гордость заставляет унижать любимого!..

— Цветы, — неловко улыбнулся Егор. — Для тебя!

— Подлизываешься? — строго спросила Настя.

— Подлизываюсь! — признался Егор. — Прости, если что!

— Ладно! — Настя немного оттаяла. Егор глядел на нее, пожирая глазами. В его глазах Настя прочитала бурю эмоций. В его глазах она увидела любовь.

Егор же терялся в догадках. Ее вид говорил: «Ты мне противен, ты мне не нужен! Да я лучше с первым встречным буду, чем с тобой». Но в глазах… очень глубоко в глазах он видел странные искорки. Словно это все игра, а она думает: «Это неправда, я люблю тебя!»

— Цветы приму, но это ничего не изменит! — заявила Настя. Она выхватила у него букет и зашагала дальше.

Егор ошарашенно глядел ей вслед.

— Ну Настя! Погоди же! — побежал он за ней.

Они подошли к дороге. Настя гордо ступила на проезжую часть.

— Ты думаешь, подлизался, и все? — бросила она ему, даже не оглядываясь.

— Но что? Что я должен сделать? — закричал Егор. — Хочешь, я стану на колени? Прямо здесь! Смотри!

Он стал на колени посреди проезжей части. Настя наконец обернулась.

— Да ладно тебе кривляться!

— Я не кривляюсь! — яростно проговорил Егор. Ее неприступность раздражала его, но что-то более сильное усмиряло это раздражение. Заставляло действовать. — Я тебе клянусь, что не сдвинусь с места, пока ты не простишь меня и не позовешь!

— Да ты что? — Брови Насти скептически изогнулись. — Ну-ну!

— И до тех пор я не произнесу больше ни слова! — заявил Егор. Он стоял посреди дороги на коленях. Глаза упрямо блестели. Он закрыл глаза, сложил руки на груди и замер.

— Егор! Ну перестань! Машина едет! — услышал он встревоженный голос Насти.

— Сам знаю, — ответил он. Хоть и закрыл глаза, но видел все вокруг до мельчайших деталей. — Если ты не желаешь меня простить, то пусть лучше меня задавит машина…

Рядом проскочило что-то тяжелое. От шума клаксона заложило уши. Егор даже не поморщился. Настя всхлипнула.

— Ну и сиди там! — крикнула она. Ее шаги стали удаляться. Сердце Егора залило горечью. Неужели уйдет?! Неужели она так и уйдет, оставив его здесь?..

«Неужели я так и уйду, оставив его там? Дура! Какая же я дура! — переживала Настя. — Вернись и скажи ему, что ты давно уже его простила, что ты любишь его, что ты не можешь без него! Что это гордость виновата! Гордость! Настя! Вернись!»

Она шла и уговаривала себя. Руки яростно сжимали букет, колючки кололи нежную кожу сквозь блестящую обертку. Она ругала себя и медленно уходила дальше. Шаг ее замедлялся, но она все шла и шла, шла и шла. А в душе бушевала буря!

Егор так и стоял на проезжей части. Прямо посреди дорожной разметки. Настя скрылась за домами, но он продолжал стоять. Ведь он обещал ей! Теперь нельзя уйти. Он обманет кого угодно… Даже маму свою. Но обмануть Настю? Никогда! Любовь — это великая сила! Она не даст упасть! Она может только поднять! Если он любит Настю, он не сдвинется с места! Будет стоять до тех пор, пока не умрет! Если она так и не подойдет ко мне, я умру! Зачем, если он не нужен любимой? Зачем?

Вокруг собирались любопытные. Остановилась машина, хлопнула дверь, Егор услышал отборный мат.

— Какого… сидишь на проезжей части, мудак!..

Егор лишь раздраженно поморщился. Глаза по-прежнему держал закрытыми. Подумал вяло: «Ну чего тебе надо? Дорога широкая, объехал бы да катил дальше! Обязательно нужно выйти и поиздеваться!»

К шоферу присоединилась пара прохожих, останавливались и другие машины. Вскоре вокруг него собралась небольшая толпа. Егор приглушил звуки, чувства.

Потом появилась милиция. Двое патрульных в серой форме с дубинками и наручниками отогнали толпу в сторону.

— Эй! Парень! Ты чего, из психушки сбежал? — наклонился над ним один. — Ну-ка уйди с проезжей части! Здесь нельзя стоять!

«Я знаю, — подумал Егор. — Но тебе не понять, почему я здесь стою! Ты слаб и испорчен повседневной жизнью. Ты воспитан нынешним телевидением. А там только любовь на скорую руку и безопасный секс! Твои убогонькие мозги не проникнут в высшее таинство настоящей любви!»

— Да чего ты с ним разговариваешь, руки за спину — да в кутузку! — Второй оказался более прагматичным. Хотя милиция и должна быть прагматичной. С нежными и ранимыми душами нужно идти в художники, а не в милицию.

Егор почувствовал, как они зашли к нему с двух сторон, подхватили за руки и попытались поднять. Он сосредоточился, перед глазами полыхнул Знак. В голове поплыли слова: «Я одно целое с матушкой-Землей! Единое целое. Я камень! Я неподвижный гранит! Я был здесь всегда! И пребуду вечно!»

Он не знал, откуда в его голове взялись такие слова. Он произнес их и ощутил, как тело сковывает оцепенение. Егор попробовал пошевелиться, но не смог. Тело превратилось в камень.

Милиционеры схватили его, дернули. Ощущение было словно попытались оторвать от земли статую, отлитую из свинца.

— Черт! — ругнулся один, тот, который прагматик.—

Как такое может быть?

— Не знаю! — пораженно ответил дипломат. — Он… не поднимается!

Удивленно загудела толпа.

— Вот, бля, копать-молотить, пацан дает! Едрена мать, укуси меня за ногу! — шофер-матерщинник удивлялся громче всех.

Егор ощущал все это сквозь туманную дымку отрешенности. «Вам не понять! Жалкие людишки, вам не понять!»

— Что будем делать? — спросил дипломат. — Может, вызовем подмогу?

— Ты чего? Нас же засмеют! — раздраженно ответил реалист. — У, урод! Обкурятся, а потом…

Егор услышал его пыхтение, плечо обожгло болью. Он вздрогнул от неожиданности. Удары повторились еще и еще раз! Реалист оказался слабонервным и вовсю лупцевал его дубинкой.

— Ну как? Нравится? Вздрагиваешь, сука! — орал он.

— Ты поосторожней! Чего так? — забеспокоился дипломат…

Время словно замедлило ход. Точно жук в жидком меде. А потом…

— Сволочи! — топот каблучков и яростный женский голос— Что творите, изверги?! Прекратите! Не трогайте его!

Сердце Егора замерло. Настя?! Он почувствовал, как губы шевелятся и шепчут ее имя. Он открыл глаза.

Перед ним стояли два милиционера, а разъяренная Настя наскакивала на них, словно наседка на кошку. Те пытались как-то оправдаться, но Настя есть Настя! Когда она в гневе, лучше с ней не связываться. Кого хочешь уничтожит. У Егора даже мелькнуло легкое сострадание к бедным милиционерам.

— Гражданочка! Постойте! Да постойте же! — попытался перевести разговор в мирное русло дипломат. Реалист стоял ошарашенный, не зная, что предпринять. Одно дело бить непонятливого придурка, совсем другое — поднять руку на красивую женщину.

— Егор! Егорушка! Прекрати сейчас же! — кричала Настя. От патрульных отвернулась, словно их и не было вовсе. — Прости меня! Дура я! Дура!.. Может, мне тоже стать на колени?! Вставай, пойдем со мной! Егор!

Лицо Егора расплылось в счастливой, глуповатой улыбке. Он мгновенно вскочил на ноги.

— Настюха! — закричал он, крепко обнял ее и поцеловал. Его сияющее лицо обернулось к толпе. — Дамы и господа! Представление окончено! Хеппи-энд! Все свободны!

Реалист открыл было рот, руки его поигрывали дубинкой. Егор строго глянул ему в глаза и повторил:

— Свободны!

Милиционер стушевался, напарник подхватил его под руку, и они поспешно зашагали по улице. Толпа весело загудела. Шофер-матерщинник полез в машину, мотая головой и бормоча ругательства.

Егор подхватил Настю и увлек подальше от галдящей толпы. Наверняка сегодня в новостях расскажут историю о великой силе любви…

Настя не успела опомниться, Егор щелкнул пальцами, и к нему неспешно вырулил темный «ауди», до этого незаметно стоявший на обочине. Егор открыл заднюю дверцу.

— Прошу! — пригласил он Настю.

— Что это? — опешила она.

— Машина! — улыбнулся Егор. — Смелее!

— И куда мы поедем? — спросила она. Ее глаза задорно блестели. Егор снова видел перед собой настоящую Настю, без масок и гордыни. Он видел Настю, которую любил!

— Увидишь! — только и сказал Егор.

Они сели на заднее сиденье, и машина тронулась. Шофер не произнес ни слова, молча крутил баранку. Настя молчала, Егору тоже не хотелось нарушать тишину. Они сидели, прижавшись друг к другу, и молчали. И этого было достаточно. Когда любишь, слова совсем ни к чему! Главное — ощущать рядом с собой свою вторую половинку и знать, что она с тобой не только физически, но и духовно…


Машина выехала за город, дома остались позади, и вокруг раскинулись обширные поля с темными полосками леса на горизонте.

— Куда мы все-таки едем? — нарушила молчание Настя.

— Туда, где нас никто не побеспокоит! — улыбнулся Егор. Она больше ничего не спрашивала, только прижалась к нему еще сильнее и положила голову на плечо.

Потом асфальтированная дорога закончилась, под колесами захрустел гравий. Машина осторожно покатила к лесу. Какое-то время они прыгали по ухабам, потом вдали блеснула гладь реки.

— Останови! — сказал Егор. Они вышли из машины. Егор что-то сказал шоферу, машина развернулась и скрылась за стеной леса. Настя стояла и глядела по сторонам.

— Здесь красиво!

— Ты не видела еще заката! — сказал Егор, — Я хочу встретить его вместе с тобой! Я хочу поделиться им с тобой!

Настя улыбнулась. Егор глядел на нее и не мог налюбоваться. Похоже, ее гордыня побеждена. По крайней мере сегодняшним вечером. Егор улыбнулся своим мыслям. Значит, сегодня вечером все будет отлично. А дальше… найдутся способы и дальше уважительно относиться к недостаткам любимой…

Он взял ее руку, и они пошли к речке. Солнце медленно катилось к горизонту, еще чуть-чуть — и коснется поверхности реки красным боком. Раньше здесь была плотина, теперь от нее ничего не осталось. Лишь высокий бетонный уступ напоминал о прежних временах, когда мощь реки сдерживала бетонная стена.

Настя позабыла обо всем на свете. Весь мир исчез, остался лишь тихий шелест задумчивого леса, журчание реки, огромное красное солнце и теплая рука Егора в ее руке. С каждой минутой становилось все темнее и темнее. Здесь нет фонарей, нет электричества. Только комары да свежий воздух.

Кстати, где комары? Настя удивленно огляделась. Они посреди леса в разгар лета, а здесь тишина и покой. Странно. Эта мысль мелькнула и исчезла.

Егор вывел ее прямо на бетонный уступ. Отсюда открывался потрясающий вид на реку, которая медленно и величаво несла свои воды среди леса. На самом берегу стоял стол, на нем бутылка вина и пара бокалов. Рядом высился поднос, накрытый салфеткой.

— Откуда здесь это? — вскрикнула Настя. — Ты приготовил?

— Волшебник! — улыбнулся Егор. — Я хоть и не волшебник… И даже не учусь, но все же для тебя я способен на многое… На все!

— Егорка! — Настя обняла его и ответила долгим-долгим поцелуем.

— Настюха! Как же я по тебе скучал! — прошептал Егор. — Идем!

Они подошли к столику. Егор откупорил бутылку, наполнил бокалы. Подал один Насте, другой взял сам. Настя глядела на него не отрываясь. Его глаза загадочно блестели в сгущающихся сумерках. Сердце заполнилось такой нежностью, что захотелось обнять его, целовать, гладить, ласкать, говорить слова любви… Что еще можно сделать для него?.. Сейчас она готова была на все!

— Настя! — сказал он. Голос дрогнул, он глядел ей в глаза, и весь мир вокруг исчез. — Я люблю тебя, Настя! Для меня не существует никого, кроме тебя! Прости меня за все! И не бросай!..

— Нет! Никогда! Ни за что!.. Не брошу!.. — взволнованно заговорила она. Сердце защемило от любви и нежности. — Ты меня прости… это ты прости… Моя гордость… она все время… мешает!.. Ты просто знай, что, несмотря ни на что, я тебя люблю! И одергивай…

— Нет! Как я могу тебя одергивать… — улыбнулся Егор. — Я могу лишь, как сегодня, стать на колени и молиться, чтобы ты меня любила…

— Прости!.. — Она вздрогнула. Показалось, что сегодня могла потерять его навсегда. Или не сегодня? Какой-то странный он в последнее время! Не такой, как раньше! Непонятная тревога переполнила ее, — Я виновата… И хоть это будет повторяться вновь и вновь… я не знаю,

как бороться с этим… Но я люблю тебя! И всегда буду любить!.. Помни это…

— Я помню! — прошептал Егор. — За тебя!

— За тебя!

Они подняли бокалы и сказали хором:

— За нашу любовь!

Выпили и поцеловались крепко.

Потом Егор взял ее бокал, поставил на стол:

— А теперь я хочу показать то, ради чего я привез тебя сюда!

Он взял ее за руку и повел прямо по бетонной скале к середине речки. Они остановились на самом краю. Прямо у их ног надежная опора обрывалась двухметровым провалом. Егор стал позади Насти, она прислонилась к нему, почувствовав надежные руки на плечах. Он обнял ее, щекоча ухо горячим дыханием.

— Смотри! Этот закат посвящается тебе!

Она подняла глаза от темной воды и замерла в восторге. Солнце уже достигло горизонта. Река уходила вдаль ровной стрелой. Солнце опускалось прямо в нее. Раскаленное до красноты, подернутое легкими темными облаками, оно повисло у самой поверхности воды. Насте даже показалось, что она слышит шипение, словно раскаленную сталь погружают в воду.

Солнце тяжело продавило горизонт, по реке пролегла светящаяся дорожка. Настя затаила дыхание. Она отчетливо слышала, как бьется его сердце у нее за спиной. И так надежно ей стало. Так покойно. Он всегда будет с ней! До самого конца он будет с ней!

Легкий ветерок шевелил ее волосы. Внизу тихо и успокаивающе журчала вода. Впереди разыгралось потрясающее небесное действо. Крепкие, надежные объятия любимого человека, стоящего сзади. Настя порывисто вздохнула и всхлипнула. По лицу текли слезы. Она подумала, что напугает Егора. Но он понял. Он лишь прижал ее к себе еще крепче и тихонько поцеловал.

Она была благодарна ему за это. За то, что он привез ее сюда, за то, что он был терпелив с ней. За то, что он не остановил эти ее слезы счастья! А солнце все больше и больше погружалось в реку. И чем больше оно погружалось, тем теплей и покойней становилось у нее на душе. Словно солнце каким-то странным образом опускалось не за горизонт, а к ней в душу…

А потом все разом закончилось. Солнце окончательно зашло, оставив их в полумраке, под надзором тысяч звезд и луны. Они еще долго стояли, слушая пение реки и боясь нарушить прекрасное таинство ночи…

— Спасибо! — прошептала она одними губами, — Я люблю тебя!..

— Ты со мной, — ответил он так же тихо. — И это самая главная награда!

Они вернулись к столу, Егор налил бокалы и сдернул салфетку. Под ней обнаружился поднос с бутербродами и тарелочки с салатами.

— Егор! — удивленно воскликнула Настя, — Когда же ты успел?!

— Я же говорю, что ради тебя готов стать волшебником! — улыбнулся он.

В полумраке она видела лишь его силуэт. Отчего-то стало страшно, что он исчезнет, растворится во мраке. Оставит ее одну посреди леса и тишины. Она потянулась к нему.

— Обними меня!

— Конечно! — услышала она его голос и почувствовала крепкую руку.

— За лучшую девчонку в мире! — сказал он.

— За тебя! — прошептала она.

Пауза, и оба прыснули. Его бокал затрясся, она ощутила капли на своем плече.

— За лучшую девчонку в мире и за меня! — смеялся он.

— Осторожно! Вино расплескал! — воскликнула она, но ей тоже было смешно.

Потом они выпили, съели по бутерброду. Настя прислушалась к тишине ночи.

— Как здесь тихо и спокойно! — прошептала она. — Всегда бы так! Чтобы никого кругом, лишь ты и я!

— Да! — ответил он.

Через некоторое время он сказал:

— Настя! Искупаться не хочешь?

— Прямо сейчас?! — удивилась она. — Хочу! Только у меня купальника нет.

— А зачем тебе купальник? — Она поняла, что он улыбается. — У меня тоже нет.

— А вдруг кто-нибудь… — обеспокоилась она. — Луна светит — все видно!

— Никого нет вокруг на расстоянии пары километров! — сказал он уверенно, словно сам нанял взвод солдат, чтобы оцепить это место.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю! — ответил он. — Ты мне веришь?

— Верю!

Они спустились вниз, где берег становился пологим. Луна лила серебристый неяркий свет. Настя шла, крепко держась за руку Егора.

— Позвольте я вам помогу! — галантно предложил он, когда они были уже у самой реки.

— Пожалуйста, пожалуйста! — ответила она. Тут же почувствовала его уверенные руки. Они расстегивали пуговицы, осторожно и ласково снимали одежду. Горячая волна пробежала по телу. Легкий ветерок защекотал обнаженную кожу. Но вечер теплый, и комаров по-прежнему нет.

— А теперь я тебе помогу! — сказала она, и Егор не стал противиться.

На песок упала его рубашка. Теплые руки легли ему на грудь.

— Егор! — удивленный возглас Насти. Ее глаза блестели восторгом. — Ты такой…

Егор напряг мускулы, ее руки заскользили по его мускулистым плечам. Он обнял ее крепко-крепко. Сейчас ни к чему слова! Они опустились на теплый песок. Его руки скользили по ее телу, губы касались самых сокровенных мест…

А потом они долго плавали, охлаждая разгоряченные тела. Обнимались и целовались прямо в воде, плавали наперегонки, брызгались и визжали… И лишь молчаливые ели были свидетелями этого безобразия, нарушающего их сон.


Ночь они провели, крепко обнявшись, прямо на берегу реки. Это была самая прекрасная ночь, проведенная вместе. Все изменилось утром…

— Егор! Мне же нужно на работу! Как я могу показаться на работе в таком виде?! Нужно что-то делать! Ну, Егор! — утреннюю тишину нарушил Настин голос. С ближайших веток шумно сорвалась стайка птиц.

Егор вскочил, мысленный импульс — и вскоре показалась машина. Шофер был еще сонный.

— Не беспокойся! Сейчас нас заберут! — сказал Егор.

— Как же мне не беспокоиться?! Ты только посмотри! — Настя подняла двумя пальчиками свои спутавшиеся локоны.

— Еще только шесть часов! Ты все успеешь сделать!.. Егор смотрел на Настю и не мог налюбоваться. В таком виде она еще прекрасней. Косметика смылась после вчерашних купаний, волосы так живописно растрепаны, что ни один парикмахер в мире не сможет повторить такое.

— Ну Его-о-ор! Как же я буду…

Тихо хрустя гравием, подкатила машина. Егор открыл заднюю дверцу.

— На! Держи! — Он протянул Насте ее сумочку. — Сейчас поедем домой, там ты приведешь себя в порядок. Время еще есть…

И они поехали домой. Всю дорогу Настя охала, руки мелькали, словно крылья ветряной мельницы, выбирая из волос только ей заметный мусор. Егор глядел на нее, и легкая печаль трогала душу. Отчего женщины так внимательны к своей внешности. Вчера был такой душевный вечер, а ее волнуют лишь спутанные волосы и внешний вид. Неужели она все забыла?..

— Спасибо! Был потрясающий вечер! — услышал он Настин голос. Оказывается, они уже приехали, машина стояла у Настиного дома. Настя поцеловала его в щеку. — Ты чудо!

Она выпорхнула из машины, хлопнув дверью. Егор следил за ней взглядом, пока она поспешно бежала к подъезду.

Эх! Хорошее всегда кончается, и остаются лишь воспоминания…

Егор отпустил машину и осмотрелся. Домой совсем не хотелось. Хотелось просто идти куда-нибудь и думать о прекрасном. Егор так и сделал.


— Докладывай! — спокойный голос Гневина.

— Докладываю! — ответил Семен. Они были в кабинете Гневина. Семен отодвинул стул для посетителей, сел. Гневин ждал, пока он расположится, — Видеокамера Селина действительно была у Бориса. Но в ночь на пятницу к Борису проникли воры и украли деньги за последнюю партию и камеру!

— Чего ж он молчал?! — пробурчал Гневин и недовольно откинулся на спинку кресла.

— Боялся вашего гнева! — сказал Семен. — После того как вы потребовали от него видеокамеру, они с Грузом активизировали поиски воров. Сначала они грешили на Люду, женщину Бориса. Но допрос ничего не дал. В конце концов они нашли воров. Тем более что те совсем не таились…

— Кто же это был?! Борис — лицо в городе известное! Все знают, что он работает на меня! Украсть у Бориса — значит украсть у меня!

— Вряд ли эти люди вообще что-нибудь знают о расстановке сил в нашем городе. Они дилетанты! Новички!

— Кто?

Виктор Петрович встал, прошелся по комнате. На душе было тревожно. Уже во второй раз за короткое время обычные непосвященные люди ломали его планы. Всю жизнь только тем и занимался, чтобы поднять себя' над этим быдлом, чтобы стать неподвластным случайностям и произволу. И вот, казалось бы, добился всего, и на тебе! Эти самые мелкие людишки, от которых так жаждал оторваться, то и дело напоминают о своем существовании. И удары наносят болезненные.

Дочь сбежала с мелким наркоманом, сейчас вот видеокамера с кадрами их развлечений попала в руки начинающим ворам. Одно к одному! Неужели никто не застрахован от случайностей и произвола жизни? Неужели, даже находясь на вершине власти, нужно вздрагивать при каждом звонке и шорохе?..

— Один из них — сосед Бориса по лестничной площадке. Зовут его Вася. Второй — его друг, Егор Светлов. Они каким-то образом подслушали разговоры Бориса с Грузом и увели у него деньги. А заодно и интересующий вас предмет.

— И где он сейчас? — хмуро спросил Гневин.

— К сожалению, этого мне не удалось выяснить! Случилось странное. Борис припугнул Васю, что если тот не принесет камеру, то пострадают его родители и девка. Тот запаниковал, но на встречу приволок друга. Что там произошло — не знаю, но после этого Бориса нашли в полностью невменяемом состоянии…

Семен скривился. Гневин удивленно на него посмотрел.

— Да, мне докладывали! Какое-то психическое расстройство…

— А вам докладывали, что, прежде чем его нашли, он откусил свой палец. И разума в нем не осталось ни капли! — воскликнул Семен. Тут же понял, что слишком волнуется, и заставил себя успокоиться.

— Нет, не говорили! — проговорил Виктор Петрович. — Интересно!

— Так вот! Я произвел обыск у Егора дома. Видеокамеру не обнаружил, зато нашел сумку, а в ней вот это. — Семен протянул Гневину небольшой пластмассовый футляр с названием фирмы.

— Совпадений быть не может?

— Вряд ли! Его соседка не припомнит у него такой вещи. К тому же я поговорил с Василием…

— Уже после инцидента с Борисом? — подался вперед Гневин.

— Да! — Семен едва сдержал улыбку. Интерес боса льстил, — Он рассказал много интересного. Сначала, конечно, запаниковал, но, после того как я заверил, что с ним и его девушкой ничего плохого не случится…

— Как ты умеешь людей убалтывать, я знаю! — перебил его Гневин. — Продолжай!

— Деньги они поделили! Камеру взял себе Егор! Насчет того, что произошло у Бориса, не совсем ясно. Вася утверждает, что Егор его загипнотизировал!

— Экстрасенс?! — фыркнул Гневин. — Найди мне его! И вытряси камеру!

— Сделаю! — подобрался Семен. — А что делать с Васей?

— А что делать с Васей? — удивился Виктор Петрович. — Зуб за зуб! Чтобы другим неповадно было…

— Слушаюсь! — сказал Семен. Он встал и пошел к двери.

— Докладывай лично мне! — остановил его Виктор Петрович, — Батутов вернулся, но он не в курсе этого дела!

Семен кивнул и вышел из кабинета.


Целый день Егор бродил по городу. Воображение рисовало картинки: вот они с Настей гуляют по парку, обнимаются, вот вместе купаются в реке, звон бокалов, терпкий вкус вина, музыка и танец. И не важно, что Насти нет рядом. Для истинной любви совсем не обязательно видеть любимого человека. В воображении они всегда вместе. И можно ей сказать все-все! Как он ее любит и никогда не бросит! А она ответит взаимностью.

Так и провел весь день, бродя по улицам влюбленным ангелом. Люди оглядывались ему вслед и улыбались.

Но бесконечно грезить нельзя. Вот и Егор вернулся на землю. Очнулся, словно ото сна. Спохватился, поглядел на часы. Уже четыре. Сердце радостно затрепетало: через час Настя выйдет из проходной. Это будет самый длинный час…

Егор огляделся, проходная рядом. Ноги сами принесли его туда, где появится его любовь.

— Настька обнаглела! — сквозь шум улицы и говор людей донесся отчетливый голос Графа. — Игнорирует меня! Я не понимаю…

— Это Егор виноват! — поставленный голос Аллы. — Ума не приложу, чем он ее взял?!

Егор остановился, чувства разом обострились. В парке напротив проходной на скамейке сидели двое. Молодой человек в черном безупречном костюме и девушка в ярком, вызывающем платье. Граф и Алла!

— Ага! А чем он тебя взял? Готова бегать за ним…

— Да не бегать… — В голосе Аллы прозвучали стальные нотки, — Просто он не запал на меня… Мои чары на него не подействовали…

Егор шагнул к ним поближе. Глаза послушно приблизили парочку. Слух усилился, отфильтровал лишние звуки. Егор стоял и слушал.

— Разве такое возможно? — поднял брови Граф.

— На тебя же не действуют! — сказала Алла.

— Еще как действуют!

Рука Графа поползла по спинке скамейки и прыгнула на плечо Аллы. Та отстранилась.

— Фу, дурак! Не лезь! Давай лучше придумаем, как нам наказать твою Настю… чтобы понты не кидала! Да и Егора заодно!

Егор напрягся.

— Давай слух запустим, что я с ней переспал, — предложил Граф таким обыденным голосом, что Егора передернуло.

Да как он смеет?! В нем закипала ярость.

— Нет! Не пойдет! — сказала Алла. — Слишком просто! Давай-ка лучше…

А пружина ярости сжималась и сжималась. Внутри у Егора вскипело. Дзинь. Предохранитель не выдержал и сломался…

Мир вокруг размазался неясной тенью. Алла с Графом сидели на скамейке спиной к нему. Мгновение — и они уже рядом. Егор резко затормозил, заставил себя пойти ровной и спокойной походкой. Теперь никто не заподозрит, что в груди его бушует ураган. Сердце стучит ровно, дыхание спокойное.

Егор обошел вокруг скамейки и стал перед Графом с Аллой. Те разом смолкли. Граф — само высокомерие. Алла мило улыбнулась:

— Егорка?! Откуда ты взялся?

— За вами следил! — честно признался Егор, угрюмо глядя на нее из-под бровей. Алла вздрогнула, не выдержав пристального взгляда, отвела глаза.

— Зачем же? — поспешил на помощь Граф. — Опустился до подглядывания? Насте будет интересно услышать, на что ты способен…

Егор вздрогнул. А ведь, пожалуй, раньше бы этих слов, хватило. Сразу бы стушевался, пробормотал парочку оправдательных слов и поспешил уйти. Но не теперь!

Словно пелену сорвали с глаз. Только что перед ним сидели два самоуверенных человека. Два лидера, оба способны влиять на людей, множество парней и девчонок желают подражать им. Да что там говорить, Егор когда-то сам завидовал Графу. Сам желал Аллу…

Но это было секунду назад. Теперь Егор видел совсем другую картину: Граф — одинокое существо, даже не понимающее причины своего несчастья. Он пытается спрятаться за дорогими костюмами и безупречной прической.

Алла — маленькая злобная тварь, не выносящая чужого счастья. Тварь, которой неймется, когда другому хорошо, ей надо, чтобы все глядели только на нее, чтобы все думали только о ней, восхищались только ею. Ей ничего не нужно, кроме этого.

Два закомплексованных индивида…

— Слушай, Ал! Ты, кажется, про Настю плохо говорила? — улыбнулся Егор. Алла передернула плечами. Что-то недоброе показалось ей в этой улыбке. Поспешно взяв себя в руки, улыбнулась в ответ, лихорадочно просчитывая в голове возможные варианты.

— А подслушивать, между прочим, нехорошо! — сказала она.

— Красивая ты, Алка! — Егора завертела и понесла таинственная сила. — Даже красивей, чем Настя!

— Ого! — удивилась Алла. — Вот это комплимент! Не ожидала от тебя такое услышать!

— Не дело это! — завершил мысль Егор. — Не дело! Он вытянул указательный палец и коснулся носа Аллы.

— Ты чего? — отпрянула Алла. Там, где палец коснулся носа, белая, нежная кожа начала темнеть. Алла схватилась за нос, почесала. Потом еще и еще. — Что ты сделал? Егор?!

Прямо на глазах кожа начала вспучиваться безобразным горбиком. Алла сидела, не в силах пошевелиться. Граф глядел на нее испуганными глазами.

На кончике носа Аллы выскочила огромная, безобразная бородавка. Алла с ужасом подняла руку, осторожно тронула.

— А-а-а-а-а-а! — Визг раздался такой силы, что у Графа заложило уши. Егор приглушил звук.

— Что ты сделал?! Как? Почему? — Алла хотела кинуться на Егора, но ноги не пожелали ее слушаться. Сил хватило лишь соскочить со скамейки и тут же рухнуть обратно.

— Слушай меня внимательно! — поглядел ей в глаза Егор, — У тебя очень гладкая и нежная кожа. Мне кажется, что она такая везде…

Егор пристально оглядел ее с ног до головы. Алла съежилась, прикрыла руками грудь. Странное чувство посетило ее в этот момент. Как будто голой сидит перед Егором, а тот рассматривает ее, словно выставленную в витрине.

— За каждую недобрую мысль о Насте на твоей прелестной коже будет выскакивать подобная пакость! Если ты не очистишь свои мысли, то вскоре сама будешь такой же черной, как они!

Алла уставилась на него широко раскрытыми глазами. Она подняла руку к носу, снова тронула бородавку. Лицо ее скривилось, она принялась остервенело щипать нос. Но бородавка никуда не исчезала.

— Ты изуродовал меня! — прошептала она. — Изуродовал меня из-за какой-то стервы! Из-за толстой, тупой стервы…

Алла осеклась, по щеке пробежал зуд. Не задумываясь, шлепнула рукой, чтобы согнать невидимого комара. Ногти зацепились за неровность кожи, за какой-то бугорок… Бугорок?! Под пальцами на щеке перекатывалась безобразная бородавка. Аллу затрясло. Она схватила сумку, дрожащие руки долго не могли справиться с «молнией». В зеркальце блеснул солнечный зайчик, Алла поглядела на себя и замерла…

Слезы хлынули из глаз.

— А-а-а! Егор! Егорушка! Не буду! Клянусь, больше не буду! Верни мне мою красоту! Егорушка!

Она упала перед ним на колени, руки порывались обнять его. Он оттолкнул ее брезгливо.

— Дура! — рявкнул он, — Если не будешь плохо думать о Насте, все пройдет! Будешь — так и останешься уродиной! Поняла?

— Д-да! — кивнула Алла. Глаза ее подобострастно блеснули, она зачастила: — Настенька очень хорошая! Она прекрасная девушка! Она славная и красивая-а-а-а-а…

Слезы вновь хлынули рекой. Руки шарили по лицу.

— Не проходит! Почему не проходит?

— Искренней нужно быть, девушка! — ухмыльнулся Егор. Больше не обращая на нее внимания, он повернулся к Графу: — А теперь поговорим с тобой!

— Ты чего?! — Граф вскочил, начал пятиться. — Я тут ни при чем! Я…

— Что же с тобой сделать? — задумчиво пробормотал Егор. — Может, в плане потенции что-нибудь!..

Граф разом потерял всю свою самоуверенность. Сейчас перед Егором стоял жалкий, испуганный человек. Где же его напыщенность и наглость? Где? Как много все же в человеке показушного и как мало настоящего.

— Хотя нет! Слишком мелко! — Егор потер подбородок, почесал затылок. Потом воскликнул радостно: — Есть! Придумал!

Этого Граф уже не смог вынести. Всхлипнув, он развернулся и бросился наутек, очень несолидно спотыкаясь. Егор глядел ему вслед и громко смеялся.

— Беги, Форест, беги! Мать твою! Видеть Графа в таком состоянии — это самая большая награда! — Он повернулся к Алле: — Поняла теперь, что со мной лучше не связываться?

— Поняла! Не буду! Больше не буду! Только исправь! Исправь! — запричитала Алла. — Что хочешь сделаю…

Вид этого безобразного, жалкого существа только подстегнул раздражение.

— Пошла отсюда! — оттолкнул он ее. — Если будешь ныть, вообще всю изуродую!

Алла упала на траву, скорчилась жалким комком. Егор развернулся и пошел. Из-за спины раздавалось тихое поскуливание. Алла боялась даже реветь. Правильно! Пускай знает свое место!

С каждым шагом ярость внутри нарастала, клокотала, словно магма в просыпающемся вулкане. Как они посмели? Как эти мелкие людишки посмели угрожать ему!!! Мелкие людишки…

Впереди увидел автобус, медленно подъезжающий к остановке. Ноги сами собой побежали. Бежал мощно, мышцы работали словно поршни двигателя, ветер свистел в ушах. До остановки еще далеко, а люди уже заходят в автобус.

Впереди выросла стайка девушек. Не задумываясь, пронесся прямо через них. Девушки шарахнулись в испуге, одна не успела. Несильный толчок в плечо, огромные испуганные глаза, возглас негодования. Возмущенный галдеж подруг.

«Ну и черт с тобой, — пронеслось в голове раздраженное. — Нечего под ноги лезть». До автобуса оставалась пара шагов, он уже протягивал руку к поручню. Зашипев пневматикой, двери закрылись, автобус тронулся. Егор резко остановился. Зеркальце заднего вида приблизилось, в нем отчетливо отразился прищуренный взгляд водителя. Злорадный, самоуверенный!

Волна раздражения и ярости накрыла с головой. Собрал эту ярость в комок, закрутил в вихре и кинул вслед автобусу. Перед внутренним взором мелькнул работающий мотор, в нем что-то полыхнуло. Автобус резко остановился. Пассажиры попадали друг на друга. В зеркальце заднего вида увидел, как торжество в глазах шофера сменяется недоумением.

Суетливо вылез из кабины, загрохотал кожухом мотора. Егор презрительно рассматривал это существо человеческого рода, возомнившее себя богом лишь на том основании, что другие подобные ему существа усадили его за руль автобуса и дали возможность закрывать двери перед носом опоздавших. Жалкие людишки! Все хотят мнить себя богами!

Егор вгляделся в водителя. С того разом исчезла одежда, медленно растворилась кожа, обнажая красные мышцы с пульсирующими толстыми жилами. Слева от грудины вяло трепыхается небольшой кусок мышечной ткани, захлебывается, едва прокачивая красную жидкость. Внизу уродливая опухшая печень, кишечник вспух, шевелится, словно живой. Желудок мгновенно сделался прозрачным, обнажив две истекающие слизью язвы. На передний план выплыли легкие. Слипшиеся, с уродливыми, темными пятнами от курения, обещающими скорый рак.

Егор стоял и разглядывал это дерзнувшее обидеть его человеческое существо. Еще годик-другой — и оно само сойдет в могилу. Хотя…

Ведь этот процесс можно ускорить. Зачем такому никчеме жить? Еще задавит кого-нибудь. Егор пригляделся к водителю. Язвы в желудке почти готовы! Так пусть и откроются! Разом!

Мужик вскрикнул, схватился за живот. Скорченное тело сползло на асфальт. Прохожие недоуменно глядели на него. Егор улыбнулся. Хотя нет! Это слишком легко для него. Он вгляделся в темные пятна в легких. Его словно втянуло в мириады воздушных туннелей. Совсем рядом замелькали клетки, светлые, здоровые, и темные, почерневшие от вдыхаемого дыма. Егор пригляделся к ним, они съежились еще больше, превратились в черные колючие комочки. От прикосновения к ним светлые и чистые тоже стали темнеть, растекаясь темной слизью. Егор удовлетворенно вздохнул. Вот теперь я отомщен. Рак легких — достойная месть!

И тут же Егор позабыл про инцидент. Нужно ехать домой. Егор шагнул на проезжую часть и вскинул руку навстречу несущейся на него машине. Испуганное лицо шофера, визг тормозов. Капот остановился в миллиметре от колен Егора. Он как ни в чем не бывало зашел со стороны пассажирского сиденья и открыл дверь. Шофер хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды.

— Ты чего творишь?! — заорал он, — Дурак, чего творишь?!

Егор поморщился, щелкнул пальцами:

— Заткнись и езжай!

Мужик замер с раскрытым ртом, испуганно моргая глазами. Егор хмуро покосился на него, мужик осторожно завел мотор, и машина тронулась с места.

— Ледогорова, шестьдесят два, — назвал Егор адрес. Внутри по-прежнему клокотала ярость. Еще больше, чем раньше. Пружина, натянутая еще Графом и Аллой, все еще находилась в том же состоянии.

Егор заскрипел зубами. Убивать! Всех убивать! Они недостойны жизни. Все, кто навредил ему или Насте, недостойны жизни! Перед глазами вспыхнул огонь, мир вокруг сделался красным, словно лобовое стекло залило кровью. Изымать недостойных из этого мира…

Он неожиданно для себя очнулся от своих мыслей. Машина стояла на обочине, капот смят, впереди лежит дерево. Егор раздраженно глянул на шофера, и испуг кольнул сердце. Рядом сидел мертвый человек и глядел перед собой широко открытыми стеклянными глазами.

— Ну и черт с тобой! — в сердцах ругнулся Егор. Он толкнул смятую дверцу. Та скрипнула обиженно и выпала на асфальт. Егор вылез из машины, хрустнула под ногами покореженная дверца.

В голове его крутилась непонятная мысль: «Книга обещала скорый выход на уровень Творца. Уровень Творца! Что бы это могло значить? Вроде бы ничего подобного я не читал! Неужели в книге есть скрытые ловушки? Что-нибудь типа двадцать пятого кадра? Наверняка есть! Книга не может быть такой простой, как кажется…»

Эта мысль мелькнула и тут же пропала. Вместо нее вернулась ярость. Как они смели?! Люди посмели поступить со мной как с равным! Впереди Егор увидел бабушку, неуклюже ковыляющую по тротуару. Старческая рука судорожно сжимает палочку, словно это последняя надежда в этом жестоком мире. Люди не помогут, поможет лишь верная трость.

— Ишь, ковыляет! — зло уставился на нее Егор. — Давно пора на тот свет, а она коптит небо, сволочь!

Волна раздражения переполнила тело, растворила рассудок. Бабушка охнула, покатилась по тротуару палочка. Бабушка тяжело осела и забилась в конвульсиях.

К ней подбежала девушка. Просто прохожая, идущая следом. Она наклонилась над бабушкой, принялась хлопотать.

— И чего лезет?! Ведь не родня! Даже незнакомы! — зло прошипел Егор, — А ну как и у тебя сердечко прихватит?! Чай, не до бабушек будет?

Девушка охнула, руки зашарили по груди. Ноги подогнулись, и она села рядом с бабушкой…

Егор, словно в горячке, шагал дальше, позабыв и о бабушке, и о девушке. Черт с ними! Не нужны они ему! Так их!

У самого дома на него выбежал ребенок. Маленький, лет пяти. Джинсовые шортики, маленькие пухлые ножки, на левой коленке ссадина. На голове картуз набекрень.

В ручонках Егор увидел черный пистолет. Темное дуло уткнулось в Егора, мальчик выкрикнул звонким голоском:

— Та-та-та! Та-та-та! Дядя убит!..

Мир вокруг залило красным. Перед глазами Егора полыхнул выстрел, пуля разорвала грудь солдата. Тот вскрикнул, гимнастерка расцвела темным пятном. На лице застыло удивленное выражение. Словно маленький мальчик, которого незаслуженно обидели. Вспышка, свинцовый град, разрывающий людские тела на части. Брызги крови и ошметки тел. Крупнокалиберный пулемет — изобретение прошлого века. Взрыв осколочной мины, свист острых осколков, рвущаяся плоть, хруст костей. Оскаленные лица братков из фильма «Бумер», пули, разрывающие тела милиционеров. Девушка у экрана телевизора, судорожно сжимающая платочек: злые менты обидели любимого актера… Груз со спущенными штанами, испуганные глаза Люды и бесстрастное лицо Бориса в стороне. Выстрел, безжизненное женское тело… и снова маленький мальчик с пистолетом:

— Дядя убит! Саша — Белый король!..

С детства с пистолетом! И ведь не в милиционера играет, в бандита. Кто больше награбит! Быдло! Все быдло! Развращенное и испорченное. Уничтожать! Уничтожать таких!

Кулаки Егора медленно сжались. Убивать! Уничтожать! Он глянул на ребенка в последний раз и… увидел его глаза. Огромные карие глазки глядели на него с непосредственной смелостью. Дядя сильный, дядя не обидит малыша! Ребенок опустил пистолет и улыбнулся. Глаза опустил смущенно, словно сам испугался, что пошутил с незнакомым дядей.

Что-то кольнуло Егора в сердце. Да что же он делает? Отчего? За что он их ненавидит? Застонав от отчаяния, Егор бросился домой. Мальчик провожал его удивленным взглядом.


В подъезд влетел, словно вихрь. Сердце испуганно сжималось — был на волосок от убийства ребенка. Просканировал квартиру: в таком состоянии лучше вообще ни с кем не встречаться. Бабка начнет тараторить, сосед может попросить денег, а ты сейчас как прыщ, налитый гноем, только тронь…

К счастью, дома никого не оказалось. Осторожно, точно вор, проскользнул в дом. Долго пытался попасть ключом в скважину. Руки дрожали и не слушались. Почувствовал, как ярость с новой силой вскипает в груди. Остановился, прислонился к двери лбом.

— Спокойно! Спокойно, Егор! Ты не должен поддаваться! Ты справишься! — прошептали губы.

Попытался вызвать в памяти Знак. Раньше он всегда помогал, успокаивал тело, вливал силу и спокойствие. Но сейчас все было не так. Знак никак не желал появляться. Чем больше пытался его вспомнить, тем сильнее в груди бушевала ярость.

— Черт! Черт! Черт! — Егор стукнул кулаком в дверь. Ее сорвало с петель, и она упала прямо в комнату. Егор стоял в дверном проеме с поднятой рукой.

Ярость медленно уходила. Егор бессильно опустился на кровать. В голове вяло ползли мысли: «Что на меня нашло? Ведь я убил человека! Просто так убил, ни за что», — Перед глазами мелькнуло испуганное лицо шофера, сразу за этим безжизненное тело, скорчившееся за рулем.

Но почему убил, может быть, он жив? Воображение услужливо дополнило картину, тело чуть-чуть дрогнуло, пошевелилось. Как наяву услышал слабый стон. Он жив! Слава богу! Не взял грех на душу!

«Ага! Слишком легко ты веришь своему воображению! Забыл про грезы?» — в голове отчетливо прозвучал голос, похожий на голос Феклы.

— Заткнись! Он жив! — рявкнул на него Егор. — Живее всех живых!

Тело опять начало трясти. Оно требовало бега, ударов, ярости! Непонятное раздражение набегало волнами. Егор заметался по комнате.

Отчего так рвет и мечет? Что с ним случилось? Почему он не видит Знак?! А может… Егор замер посреди комнаты. Ведь он отказался от книги! Это ее месть! Она лишила его своей протекции! Лишила!..

Но как же тогда?.. Егор вспомнил безобразные бородавки на лице Аллы. Как же тогда он сделал это, если книга лишила его силы? Ответа не было.

Егор подбежал к окну, схватился за батарею. Неугомонные ноги едва не унесли его обратно в глубь комнаты, едва удержался.

Стой, Егор! Думай о хорошем! Погляди на небо! Какое славное голубое небо. Небо успокаивает. По небу плывут облачка. Красивые белые облачка, похожие на барашков. Деревья тихо шелестят листвой. Егор отчетливо услышал шелест, хотя форточка была закрыта. Машина тихонько катится по дороге, за рулем девушка, рядом сидит маленький мальчик и о чем-то разглагольствует, смешно раскрывая рот… Мужик выгуливает собаку… Та садится прямо посреди дорожки, смешно раскорячившись…

Вот сволочи! В голову опять ударила ярость, в глаза плеснуло красным. Кулаки Егора сжались, заскрипела батарея. Он удивленно глянул на нее, показалось, что чугун деформируется и рассыпается. Как-то давно ступил прямо вот в такую кучу дерьма, оставленного собакой посреди тротуара.

Ярость клокотала в груди, того и гляди, вырвется свистящей струей пара. И кого-то обязательно ошпарит. Егор начал пристально вглядываться в мужика. Если ударить вот здесь, чуть пониже затылка, то позвоночник сразу хрустнет, голова слетит с плеч. Но это слишком быстро! Лучше схватить его за ногу и насадить прямо вон на тот острый сучок в двух метрах от земли. Пусть сидит и орет на всю улицу. А собаку привесить рядом! Пусть визжит и задыхается…

Егор почувствовал, как сила переполняет его, замешивается в яростный тугой коктейль. Он примерился, за какое бы место схватить, чтобы закинуть мужика на дерево. Сейчас он у него попляшет! Сейчас…

Нет! Егор поспешно отскочил в глубь комнаты. Нет! Нельзя! Он должен контролировать свои эмоции! Обязан!

Стараясь не глядеть в окно, торопливо задернул штору. В комнате тут же воцарился полумрак. Егор сел на кровать, зажал уши руками, зажмурил глаза, низвел все чувства до минимума. Совсем отключить не решился: свежи еще воспоминания о нападении Турка.

Сколько так сидел, не смог бы сказать. Даже мысли постарался замедлить, а то и вовсе уничтожить. Сидел и изо всех сил пытался ни о чем не думать. Губы твердили:

— Я пустая бездумная оболочка. Я пустая, идеально функционирующая бездумная оболочка! Я ничто! Я спокоен…

Потом сквозь хаос обрывочных мыслей в голове появился образ. Молоденькая девушка, улыбка, стройные ножки, синие глаза, пушистые, золотистые, словно мед, волосы. Мила…

Только вспомнил ее, сразу стало легче. Ярость потихоньку растворилась, так и не прорвавшись наружу. Раздражение улеглось, сменившись легкой грустью. Как он мог творить подобное, когда в него влюблена такая замечательная девушка?! Ведь он недостоин ее!

— Вампир ты, Егор! — сказал он сам себе. — Самый настоящий вампир. Тебе хочется увидеть ее, высосать из нее энергию молодости, одарив ее взамен своей черной аурой.

— Но я же просто поговорю! — обиженно возразил себе, — Ничего такого! Мы просто пообщаемся! То, что она посияет мне своим светом, еще не значит, что этого света у нее убудет! Ведь если от костра зажечь сколько угодно огней, в костре огня меньше не станет!

Он все еще приводил в свое оправдание жалкие доводы, а руки уже набирали заветный номер. Заветный? Раньше у тебя другой номер был заветным! Настин номер!

Недовольно тряхнул головой, отгоняя недостойные мысли. Это он обдумает позже. Сейчас главное успокоиться, загнать раздражение и ярость поглубже, обуздать, приручить…

Егор подтянул к себе телефон.


Денек с утра выдался солнечным и веселым. И хоть сейчас солнышко клонится к горизонту, но веселости своей оно ни капельки не растеряло. На ослепительно голубом небе плывут белые перышки облачков. Мила засмотрелась на них, счастливая улыбка сияла на ее лице. Какие потрясающие картинки порой можно увидеть в небе! Раскинуть бы руки, взмахнуть ими, словно крыльями, и взлететь! Взлететь выше облаков, полежать на их мягкой, пушистой спинке, позагорать и лететь дальше к солнышку.

Мила шла по вечерней улице. Руки сжимали сверток, ноги резво несли ее навстречу солнцу.

Боже, как она счастлива! Мила порывисто вздохнула. Егор сам позвонил ей! Позвонил и позвал! Теперь у нее есть шанс! Наверняка он считает ее маленькой девочкой! Все считают меня маленькой! Мила нахмурилась. А она не такая! Ей уже почти шестнадцать лет. И она докажет ему, что она взрослая!

Мила вспомнила проведенную вчера вылазку и весело рассмеялась. Как удачно она подмазалась к соседке Егора. Такая славная бабушка! Все ей рассказала. И про Егора, и про его пристрастия. Теперь она знает, чем его удивить. Мила погладила сверток, словно это был сам Егор. Ему обязательно понравится!

— Чево любит? Книжки умные любит! Придет, и не слыхать его! Сидит и читает! — вспомнила Мила слова бабушки.

И вот она купила Егору книжку и шла к нему в гости. Шла признаться в чем-то…

Мила поняла, что стоит посреди улицы, мечтательно возведя глаза. Спохватилась: чего ж она стоит, Егор ждет! Побежала по дорожке, на душе легко и спокойно. Она знала в тот момент, что все будет хорошо! Егор разглядит наконец ее глубокую и зрелую душу и… полюбит?.. Мила задрожала от предвкушения. Он обнимет ее и поцелует! Как никто и никогда не целовал…

У Милы не было еще в жизни неразрешимых ситуаций. Она верила, что все получится так же легко, как получалось закончить очередную четверть на четыре и пять.

— Полюбит! — уверенно сказала она, — Как можно меня не полюбить? Ведь в моем классе все парни по мне сохнут! Вот Мишка, например! Такое хорошее стихотворение написал… Только вот у Егора стихотворение конечно же лучше! И я не верю, что он мог написать такое, не испытывая ко мне никакого чувства! Не может такого быть!

Личико Милы упрямо нахмурилось, отчего на лбу пролегли морщинки, а носик сморщился. Но разве можно долго хмуриться в такой день? Мила радостно улыбнулась солнышку и побежала дальше, мурлыча под нос песенку про любовь.

Вскоре она приблизилась к дому Егора. Еще чуть-чуть — и виден будет подъезд. Совсем скоро она увидит Егорку… Навстречу ей шагнул парень. Среднего роста, плотный, с колючим, неприятным взглядом. Черная футболка обтягивала фигуру.

— Стой! — Сильная рука ухватила ее за плечо. Хриплый голос ворвался в уши. — Ты… это… никак к Егору бежишь, шустрая?

— Да! — Мила остановилась, и рука тут же отпустила ее. Мила пригляделась, где она видела этого парня? Знакомое лицо, острое, как лезвие топора. — А вы кто?

— Я… это… Олег меня зовут! — Взгляд хриплоголосого колол словно шило. Мила передернула плечиками и отступила на шажок. Хриплоголосый сказал: — Я друг Егора!

— Ой, правда? — Мила тут же вспомнила их с Егором прогулку. Тогда показалось, что Егор не совсем дружен с этим Олегом. Но ведь Егор сам назвал Олега другом. Стало быть, он друг и ей! Мила приветливо улыбнулась и затараторила: — А я как раз к нему бегу! Вы, наверно, тоже к нему? Давайте познакомимся! Меня Мила зовут! Вот!

— А меня Олег! — повторил парень. — Только ты зря бежишь!

— Почему? — Сердце Милы сжалось в страшном подозрении. — У него есть другая девушка, да?

— О нет! — Олег ухмыльнулся, но Мила не обратила на это внимания. Она ловила каждое слово, на ее личике отражалась буря чувств. Сначала страх и беспокойство, потом надежда! Олег продолжал: — Просто он ждал тебя, но вынужден был выйти. Он оставил меня… чтобы я проводил тебя к нему.

— Он ждал меня?! — восторженно закричала Мила. — Неужели он ждал меня?! Неужели?!..

Она счастливо запрыгала, а потом неожиданно поцеловала Олега в щеку.

— Он ждал меня! Ждал! — повторяла она как заведенная.

— Да! Ждал! — проговорил Олег. Ее выходка смутила его, — А что это у тебя?

Он указал на сверток.

— Это книга! — важно заявила Мила. — Самая главная книга! Я несу ее Егору!

Счастье переполняло Милу, она была вне себя от восторга. Егор ее ЖДАЛ! Это просто чудо! Поэтому она не заметила, как глаза Олега загорелись фанатичным блеском.

— Книга, говоришь? — Он впился в сверток взглядом. — Идем скорей… это… Егор ждет!

— Ой! И правда! — Мила забеспокоилась. — Нельзя заставлять ждать Егора! Куда идти?

— Я… это… покажу… — Взгляд Олега опять стал неприятно колючим. — Идем!

И они пошли. Олег долго вел повизгивающую от нетерпения Милу по тихим улочкам города. Впереди показался старый, заброшенный дом. Мила огляделась, это была самая безлюдная часть города. Дом темным пятном высился посреди бурьяна и зарослей крапивы. На дверях красной краской выведено неровными буквами: «Требуем сноса». Здесь уже давно никто не жил, но сносить этого старого ветерана тоже не спешили. Так он и стоял.

— Куда вы меня ведете? — Мила забеспокоилась. Ее хрупкие плечики передернулись. Она схватила Олега за локоть: — Стойте же!

— Понимаешь! — Он послушно остановился. — Егору грозит большая это… опасность!

— Да?! — Сердечко Милы испуганно замерло, потом учащенно забилось. Это ее шанс! Если она не дрогнет и поможет ему, то обязательно заслужит его любовь! Мила сжала губки и твердо сказала: — Я готова!

— Он сам тебе все расскажет! Идем!

Олег взял ее за руку и повел прямо к заброшенному дому. Мила бежала за ним, уже не раздумывая и не сомневаясь.

Они вошли в старый дом, Олег закрыл за собой дверь. Щелкнула огромная ржавая щеколда. Мила ничего не замечала, ее переполняло нетерпение. Где же Егор, скорей к нему! Ему нужна помощь!

Заскрипели под ногами ступеньки, они поднялись в избу. Олег услужливо открыл ей дверь. Мила устремилась внутрь:

— Егорка! Я пришла к тебе!..

Ответом ей была тишина. Ее звонкий голосок отдался эхом в пустой, запыленной комнате. Поломанная мебель, старый, разбитый холодильник, печь с облупившейся штукатуркой, пружинная кровать без матраса. Пыль и запустение. Мила вспомнила другой заброшенный дом. Там она спасла Егора от злого человека! Неужели Егор опять попал в беду? Сердечко ее запрыгало тревожно. Где Егор? Он здесь?

Мила недоуменно остановилась посреди комнаты, Олег стоял у дверей и глядел на нее.

— Я не понимаю! — проговорила Мила. Язык отказывался ее слушаться, ноги разом ослабли. Она пошатнулась и схватилась за стену.

— А по-моему, ты все поняла! — ухмыльнулся Олег. Он шагнул к ней, протягивая руку. — Отдай мне книгу!

— Нет! — Мила прижала книгу к груди и обхватила ее руками. — Это Егору!

— Отдай книгу! — сквозь зубы произнес Олег. Он подскочил к ней и начал выворачивать руки, — Дай сюда!

— Нет! Это для Егора! — закричала Мила. Из глаз брызнули слезы.

Олег разжал ее пальцы и вырвал сверток.

— Нет! — завизжала она и впилась острыми зубками в руку Олега.

— А-а-а-а! — закричал Олег. В бешенстве он схватил Милу и ударил о косяк двери. Мила всхлипнула и сползла на пол.

— Сука! Не отдает еще! — услышала она злой голос. Дрожащими руками он развернул сверток. Внутри лежала книга.

Олег замер. Какое-то время он стоял и глядел на книгу. Кожаный переплет, золотистые буквы.

— Что это? — обернулся он к Миле.

— Книга! — всхлипнула она. По щекам текли слезы, голова гудела от удара. Она скорчилась на полу у входа и глядела на Олега жалобными глазами. — Бабушка мне сказала, что лучший подарок — это книга… Я просто хотела… Чтобы Егор… любил…

— Книга!!! — заорал Олег. — Это не та книга!!!

Он в ярости отбросил книгу в сторону. Она мелькнула испуганной птицей, распахнув страницы. Солнце из окна высветило золотистые буквы: «Библия».

Олег в ярости бросился душить Милу. На шее словно застегнули тесный ошейник, нечем стало дышать. Мила захрипела, судорожно хватаясь за руку Олега. Потом тиски ослабели, и она рухнула на пол. Кашель сотрясал ее тело. Она заплакала, размазывая слезы:

— Я ничего не хотела плохого. Зачем вы меня мучаете?.. — Ее аккуратная челочка растрепалась, кофточка задралась, обнажив плоский живот. Она начала отползать от Олега. Коротенькая юбочка задралась. Олег поглядел на ее обнаженные ноги, шагнул к ней. Мила поспешно попыталась натянуть юбочку на колени.

— Ах не хотела?! — почти ласково произнес Олег. — Тогда, может, ты хочешь другого?

— Нет! — Слезы текли не переставая. Она отползала, пока не уперлась в стену, — Пожалуйста, не надо! Возьмите книгу, но не надо!

— Надо, сучка! Надо!

Мила увидела приближающуюся страшную тень. Она сжалась в комочек, закрыла глаза. Это сон! Это просто страшный сон. Грубые руки схватили ее, словно сквозь туман, она услышала треск разрываемой материи. Безжалостные руки шарили по телу, и Мила закричала. Но никто не услышал ее в заброшенном посреди полного жизни города доме. Никто не услышал!..


Егор положил трубку. Она скоро придет. Он лег на кровать, уставился в потолок. Скоро Мила будет здесь. Она войдет, такая молодая и влюбленная, и снимет с него проклятье! Она разом все исправит.

Какое-то время лежал, наслаждаясь ожиданием. Обострившийся слух ловил каждый звук из подъезда. Он понимал, что это глупо, наверняка Мила даже из дома еще не вышла, но обострившиеся чувства упрямо сканировали пространство вокруг дома. Душа замирала каждый раз, как слышал топот женских каблучков.

Когда она появится, он пойдет и откроет ей дверь. Она удивится, ее глаза распахнутся во всю ширь, она поймет, что он ее ждал. Мила войдет, как всегда смущенная, осторожно усядется на краешек кровати, а он будет стоять и любоваться ею. И все заботы разом исчезнут…

«Егор! — проснулся в голове строгий голос — Ты хочешь использовать Милу для своих целей! Ты хочешь взять ее, ничего не давая взамен. Ведь она ждет от тебя любви!»

Егор вспомнил, как обрадовался звонкий голосок, когда он пригласил ее к себе. Бежит теперь и мечтает о долгой счастливой жизни вместе. Без сомнения, она уверилась, что он ее любит.

«Но ведь ты не любишь! — прошептал внутренний голос — Ты любишь Настю!»

— Люблю Настю? — повторил за ним Егор. И тут его осенило. Так вот почему он не позвонил ей. Вот почему он позвал Милу. Настю он любит, ее готов оберегать от всех бед, даже от себя! А Мила?.. Мила просто красивая игрушка, способная утолить жажду душевного тепла.

Погода на душе окончательно испортилась. Егор вскочил, руки схватили телефон. Пальцы вихрем пробежались по кнопкам, набирая телефон Милы. Трубка отозвалась длинными гудками. Никого нет дома! Помощь уже в пути! Так или иначе, придется ее встретить.

Егор положил трубку, тут же тишину разорвал пронзительный звонок. Егор вздрогнул, едва не выронил телефон из рук.

— Слушаю! — крикнул он в трубку.

— Егор! Сейчас же приходи к Галюхе! Я теперь у нее живу! Срочно! — возбужденный голос Феклы. Егор раздраженно скривился: неужели он опять влип? Сколько можно вытаскивать его из неприятностей. Но голос Феклы слишком восторженный, едва не повизгивает, как щенок, увидевший хозяина.

— Что случилось? — ровным голосом спросил Егор.

— Мы тебе объявим!.. Расскажем, когда придешь… — Фекла захлебывался словами. — Мы решили пожениться! Представляешь! Я предложил!.. Сам предложил! А Галюха согласилась! Сказала «да»! Это потрясающе! Это нужно отметить! Приходи! Обязательно! Немедленно!..

— Да ты что! — только и смог вымолвить Егор. Чтобы Васька сделал предложение! Чудны дела твои, Господи! Егор закричал в трубку: — Рад! Очень рад за вас!

— Ты кончай тут по телефону! Приходи! Ждем!.. Как классно! Я уже не говорю «жду», я говорю «ждем»! Ты не представляешь, как это замечательно! Говорить «ждем», когда раньше говорил «жду»!!!

Да уж! Любовь меняет людей до неузнаваемости.

— Хорошо! Обязательно приду!

— И Настюху бери! — добавил Фекла. — Все, мне пора!

Ждем!

В трубке посыпались короткие гудки. Егор покачал головой и повесил трубку. Ну Фекла дает! Постоянно что-то новое отчебучит! Но на сей раз это новое очень даже привлекательно! Обязательно нужно его навестить!

Егор вскочил, ноги зацепились за что-то твердое, едва не растянулся в полный рост.

— Черт! Совсем забыл!

На полу перед ним лежала вывороченная с корнем дверь. Сам, собственными руками вынес. Воспоминания о недавней ярости вернулись и причинили боль. Тут же вспомнил о Миле.

Перед внутренним взором нарисовались две картинки. Маленькая Мила с огромными обиженными глазами и взъерошенный, с глуповатой улыбкой Фекла, сияющий, как медный таз на солнце. «Черт с ней, с Милой, ее я знаю пару дней, а Феклу почти всю жизнь! Тем более это пойдет ей на пользу! Пусть видит, какая я сволочь! Она придет, а меня нет! Это будет для нее как холодный душ для человека, погруженного в мечты. Это здорово отрезвляет…»

Егор подхватил с полки ключи и выскочил из комнаты.

Яркое солнышко превратилось в раскаленный, красный блин, пытающийся продавить горизонт. Барашки облаков почернели, а местами алели, словно угли. Прохожие по-прежнему оборачивались на странную девушку. Но они уже не улыбались. Они хмурились.


По улице шагала растрепанная, поцарапанная девчушка с остановившимися глазами. Заплаканное лицо окаменело. Юбочка девушки помята, топик порван, плечико с синяком оголено. Люди глядели ей вслед и качали головами.

— Катись, грязная шлюха, и помни! Если кому расскажешь, Егору не жить! — Злые слова звучали в голове Милы. Чувствовала она себя хуже некуда. Ей казалось, что частичка насильника осталась в ней. Засела глубоко внутри и теперь вгрызается в ее внутренности, осваивается. Готовится изгадить… Хотя как можно изгадить уже изгаженное! Теперь она в грязи, от которой невозможно отмыться! Никогда не отмыться!

— Егор! Егорушка! — шептали ее губы, — Теперь я не могу быть твоей! Не могу! Не могу!

Эти слова, словно тиканье маятника, стучали в голове, а она шагала и шагала. Неизвестно куда. Неизвестно зачем. Все шагала и шагала…

Мила не заметила, как подошла к своему дому. Мысли в голове путались, ноги машинально ступали по асфальту.

— Мила?!

Она вздрогнула — какой знакомый голос! Кому она понадобилась? Ведь она грязная, запачканная! Она недостойна даже общения…

Перед ней стоял Мишка Бубенчиков. Высокий, долговязый, он переминался с ноги на ногу, руки прятал за спиной. Мила подняла на него глаза. Неужели он не видит, какая она? Но Мишка не видел ее. Он стоял перед ней и глядел в землю. Лицо красное, глаза упрямо блуждают по тротуару под ногами.

— Мила! — пролепетал он. — Я… это… тут… вот!

Он вынул руки из-за спины и протянул ей цветок. Огромную алую розу. Сердечко ее замерло, на душе потеплело. На мгновение она позабыла про горе. А Мишка мямлил, застенчиво расшаркиваясь:

— Мил… я того… ну… люблю… вот…

Что-то оборвалось внутри. Мила всхлипнула, а потом зарыдала навзрыд. Мишка замер, глаза испуганно расширились — неужели это он ее обидел? Мила уткнулась ему в грудь, хрупкие плечики подергивались. Мишка осторожно коснулся их рукой, неуклюже обнял.

Они так и стояли вдвоем посреди улицы. Рыдающая Мила и испуганный Мишка. Шипы больно кололи пальцы, но он не замечал боли. Куда сильней была душевная боль, что неизвестно отчего рвала душу.

— Миша! — вырвалось наконец у Милы, — Я… меня… изнасиловали… Олег! Это все Олег!.. Я думала, он Егору друг, а он… Олег… я грязная… я… Миша…

Миша не понял ничего. Понял лишь одно: случилось непоправимое.

— Что?! — Он выронил розу, схватил Милу обеими руками и встряхнул: — Это Егор? Это он виноват?

— Нет! — Мила испуганно уставилась на него. Рыдания душили ее. — Не обвиняй Егора! Не смей! Егор лучше всех… Это Олег… Но…

Мишка стоял, не зная, что делать. Удивленное выражение медленно сползло с его лица, уступая место обиде. Губы задрожали, в глазах неудержимо защипало.

— Но как? Как он посмел! — воскликнул он.

Мила отстранилась от него, поглядела на книгу, которую все еще сжимала в руке. Она перестала плакать и приняла решение:

— Мишка! Выполнишь мою просьбу?

Ее руки нырнули в сумку, на асфальт упал платочек, косметичка покатилась к газону, но Мила даже не заметила.

— Да я… все что угодно… я… — заволновался Мишка.-

— Мне нужно… чтобы ты передал Егору! Знаешь Егора? — спросила Мила. И хотя Миша не должен был знать Егора, он закивал. Мила кивнула: — Хорошо! Я тебе адрес напишу, на всякий случай… сейчас… погоди…

Руки ее вытащили из сумки блокнот и ручку. Она огляделась, рядом с тротуаром стояла небольшая скамеечка. Мила поспешно села, на колени легла книга.

— Сейчас… подожди, Мишка… я напишу… а ты отнесешь…

Она что-то торопливо писала в блокнотике. Мишка стоял рядом и беспомощно переминался с ноги на ногу. Заглянуть и посмотреть, что она пишет, не смел. Сейчас мог только стоять и ждать ее распоряжений.

— Вот!.. Готово! — Мила вскочила, засунула листок в книгу. Книга ткнулась Мишке в грудь: — Держи! Передай это Егору! Обещай, что лично в руки передашь! Я верю тебе! Сделаешь?

— Да! — твердо сказал Миша. — Я все сделаю! Обещаю!

— Спасибо! Иди прямо сейчас! Ты должен успеть! Иди! — Она сунула ему сверток и оттолкнула от себя: —

Иди!

— Но я вернусь! Можно мне вернуться?.. — На Милу глянули умоляющие глаза. Она так и замерла, слова застряли в горле. Только и смогла что кивнуть. Но этого для Мишки было достаточно. Больше не раздумывая, он кинулся искать Егора.

Мила стояла и глядела ему вслед. Мишка скрылся за домами, она нагнулась и подняла розу. Он так спешил, что забыл свой подарок. Жалкий, изломанный цветок… погубленная жизнь…

«Вот и я! — мелькнула мысль. — Как изломанный маленький цветок…»


— Галюха! Ну ты чего? — обиженный голос Феклы.

— Я вот тебе как наверну сейчас сумочкой по твоим губам бесстыжим! — возмущенный возглас Гали.

Галюха шагала по обочине дороги, гордо вскинув голову. Сзади семенил Фекла. Его руки мелькали, словно бешеная мельница, волосы ярко пылали на ветру.

— Да я ее и поцеловал-то всего разок! Даже не в губы… почти! И за попу не трогал! Я же знаю, как тебе нравится, когда во время поцелуя трогают за попу…

Галка остановилась, Фекла от неожиданности наткнулся на нее.

— Ты…— ткнулся в его грудь острый пальчик, — самый подлый, развратный, наглый и козлиный тип!..

— Ух ты! — восхитился Фекла. — И это все я?! Галка всхлипнула и вновь побежала вдоль дороги. Лицо горело от гнева.

— Подожди же! — припустил за ней Фекла. — А как же секс-машина, пумпусик и самый шустрый… э-э-э… индивид? Ведь раньше ты меня так не называла!

— Раньше я думала, что ты меня любишь! — не останавливаясь, прокричала Галка. — А после того как я увидела тебя с этой… этой…

— А-а-а-а-а, не бросай меня! — закричал Фекла. — Как? Как мне искупить вину?! Клянусь, я забуду всех девушек! Всех, кроме тебя! Если хочешь, я на колени встану! На коленях буду молить!

Фекла бухнулся на колени и на всякий случай обхватил Галку за ногу. Та попыталась вырвать ногу, но Фекла держал крепко.

— Хочешь, я буду целовать твои туфли?! — возопил Фекла. Тут же наклонился, Галка услышала громкий чмокающий звук, фыркнула. — Тьфу, пропасть! — Вдруг Васька отпрянул от ее ног, словно увидел гадюку. Высунул язык и принялся стучать по нему пальцами, словно пытался стряхнуть пыль. Потом проговорил, все еше держа язык высунутым: — Дологая! Де ты умудлилас тупить сфоей бозественной фуфелькой в дегмо?

— Что?! — задохнулась от возмущения Галюха. — Где?! Она принялась поднимать ноги, силясь разглядеть туфли со всех сторон.

— Где дерьмо? Какое дерьмо? Это новые туфли!!!

— Попалась! Попалась! — восторженно заорал Фекла, — Один—ноль в мою пользу! Мне положен приз!

Он тут же подскочил и впился в нее губами. Она возмущенно брыкнулась, ее руки пытались оттолкнуть его, но почему-то не хватило сил. Вместо этого она сгребла Феклу за грудки и притянула к себе!

Они так и стояли на обочине дороги, слившись в поцелуе. И весь мир исчез, были лишь они. Не было смеющихся глаз прохожих, осторожно обходивших странную парочку, не было высоких серых домов, пышной зелени. Не было ничего. Не было даже серебристого «БМВ», бесшумно катившего прямо к ним.


До Насти Егор так и не дозвонился, поехал к Галке один. Он поймал машину, не глядя сунул шоферу деньги и назвал адрес. Пока ехал, задумчиво глядел в окно. Там мелькали дома, деревья, люди. Все куда-то спешат, о чем-то думают. Какие же они жалкие в своем мельтешении! Но ведь Фекла, друг его, к которому он сейчас едет, такой же мелкий индивид, серый человечек! Который совсем уже скоро канет во мраке неизвестности, и никто не вспомнит его, кроме разве что ближайшей родни и друзей. А когда умрет и родня, вообще никто не вспомнит. Никто никогда не вспомнит…

— Опять кого-то сбили! — Голос шофера оторвал от невеселых мыслей. У обочины толпа, кто-то возбужденно говорит по мобильному. В толпе выделяется женщина с бледным лицом. Глаза широко распахнуты, глядят на что-то, что закрывают люди.

— Стой! — скомандовал Егор. — Я выйду!

Шофер послушно притормозил, Егор выскочил из машины. Ноги разом ослабли, Егор остановился, не в силах идти. Перед ним мельтешили спины зевак, запричитала женщина. Егор недовольно поморщился, и толпа расступилась. А за ней…

На асфальте лежат двое. Один из них Фекла, глаза его глядят в небо. Туда, куда умчалась его душа. Вместо правого виска темный провал, рядом, на уголке бордюра, ярко-красное пятно. Рядом лежит девушка. Голова неестественно вывернута, золотистые волосы закрывают лицо. Золотистые волосы! Галка! Одна нога в новой туфельке. Ступня небольшая, изящная, видны царапины на нежной коже. Другая туфелька, теперь уже никому не нужная, валяется рядом.

Егор подошел, поднял туфельку. Осторожно рукавом вытер пыль с гладкой кожи. Новенькая туфелька, может быть, Галка надела ее в первый раз. Егор вспомнил, как Фекла рассказывал о долгих мытарствах по магазинам. Критиковал Галку, язвил и ерничал, но Егор видел, что Фекла был счастлив! Он был счастлив ходить по магазинам вместе со своей Галюхой.

В горле стоял комок. Сердце превратилось в стальную заготовку, только что вынутую из жаркой печи. Он оторвал глаза от туфли. Толпа отпрянула, вокруг него зеваки. Он поглядел на них дикими глазами.

Егор зажмурился, впитывая информацию. Вокруг закрутился вихрь, вытягивая из людей сведения о недавнем происшествии. Зеваки охали, один за другим оседали на асфальт, а Егор все стоял и потрошил их мозги. Он видел одновременно десятками глаз, слышал десятками ушей, думал их мозгами. И он увидел все, словно сам присутствовал на месте трагедии.

Фекла с Галюхой идут по улице, как всегда, о чем-то спорят. Фекла оживленно машет руками, Галюха презрительно фыркает. Егор улыбнулся: сладкая парочка, ничего не скажешь! Сзади вырос серебристый «БМВ». Визг колес, машина набирает скорость, Фекла оглядывается, прыгает в тщетной попытке заслонить Галю. Страшный удар, Фекла летит на асфальт. Резкий удар виском о бордюр. Галюха кричит от боли, ее подхватывает неведомая сила, кидает наземь, хруст костей, безжизненное тело на тротуаре. Отлетевшая в сторону туфелька — и «БМВ», исчезающий вдалеке. Крики, толпа зевак — и два тела на асфальте…

Егор вздрогнул. Вокруг по-прежнему шумит толпа. Женщине с бледным лицом стало плохо. Егор безразлично повернулся и. зашагал сам не зная куда. Почему-то подумалось: «Рост! Это Рост убил их! Это все он!.. Я не смог отказаться от книги! Это я виноват! Я!»

На плечо легла тяжелая рука, сжала, словно клещами. Егор очнулся, перед ним стояли два шкафа — парни с бритыми черепами. Один зыркнул угрюмо и кинул сквозь зубы:

— Пойдешь с нами! Понял?!

Егор напрягся, внутри зашевелилась ярость. Но тут в голове словно что-то взорвалось — и сознание покинуло Егора.


Мишка быстро бежал по улице. Он сильно запыхался, пот ел глаза. В голове крутилась одна мысль: выполнить просьбу Милы и бежать обратно. Ведь ей плохо! Он должен быть с ней! Он должен ей помочь!

Только вот как? Что он может?.. Ничего! Даже успокоить ее не смог! Неумеха!

Он бичевал себя, а ноги несли его прямо к дому Егора. Заскочил в подъезд, ступеньки проскрипели приветственную симфонию. Мишка остановился напротив двери с номером семь, сверился с бумажкой. Так и есть. Он перевел дух, сердце бухало в груди, отдаваясь каждым ударом в ушах. Слабак! Совсем чуть-чуть пробежал, а уже язык на плечо и в глазах темно.

Кое-как отдышался, нерешительно замер у двери. Откроет ему Егор, и что он ему скажет? Ведь Егор захочет знать, что случилось, откуда он взял книгу? Но Мила категорически запретила рассказывать о случившемся!

Кстати! Отчего это Мила в первую очередь думает о Егоре? Кто он такой? Неужели она его любит? Сердце пронзила острая боль! Этого просто не может быть! Мишка рванулся обратно! Нужно срочно бежать к Миле, упасть перед ней на колени и прокричать со всей страстью:

— Я у твоих ног, Мила! Я готов отдать тебе свою любовь!

Я твой!

Нет, он не может к ней вернуться, пока не выполнит поручение. Даже если она любит Егора, он должен выполнить ее поручение! Ведь для него ее улыбка — это все! А нахмуренные брови — катастрофа.

Мишка твердо сжал губы и повернулся к двери. Уверенно шагнул, протянул руку к звонку и… замер! А если Егора нет дома? Что он будет делать тогда? Где искать? А если откроет не Егор? Ведь у него наверняка есть соседи. Что делать в этом случае?

Сомнения одолели его, Мишка опустил руку. Надо обдумать все очень тщательно. Что делать, если Егор дома, и что, если его нет.

Пока раздумывал, дверь сама собой открылась, прямо на него шагнула маленькая, сморщенная старушка. Мишка вздрогнул от неожиданности, бабушка вскрикнула тоненьким голоском:

— Ой!

Ее словно ветром сдуло. Откуда-то из глубины квартиры донеслись причитания:

— Ой, боже ж мой! Рази можно так бабушек пугать? Я чуть не обосралась от страха! Сердечко чуть не выскочило! Я же не железная бабушка! Разве можно так, мил-человек?

Мишка испугался едва ли не больше Милли, его сердце медленно поднималось из пяток на законное место в груди. Он стоял, не в силах пошевелиться.

— Вы к кому? — уже более спокойно спросила бабушка, высунувшись из квартиры. — Кого вам нужно? Может, Ваню? Так он на работе! А если Егора, так он черт знает где бродит! Что-то в последнее время испортился весь! Раньше золото был, а не человек! А теперь! Все бормочет что-то за стенкой у себя! Цепочку вот с корнем вырвал! Вот эту самую цепочку! Представляете? С корнем! Вот вы попробуйте выдрать цепочку!

Бабка настойчиво совала цепочку в руку Мише. Тот взял, послушно подергал.

— Вот видите? — обрадовалась бабка. — А он ее с корнем! Представляете! Что и творится с парнем! А седня прихожу, глядь, двери у него нет! На полу лежит! Злые силы, не иначе! Я думаю, это Сатана его науськивает! Вот посмотрите, не приведет это к добру…

Мишка стоял и ждал, когда же наконец ее словесный поток иссякнет. Но бабка все тараторила и тараторила. Он переминался с ноги на ногу, теребил книгу под мышкой, даже ругался про себя, а бабушка вовсю разглагольствовала на свою любимую тему:

— А вот мой первый муж такой проказник был… Я с ним никогда не высыпалась! Вот со вторым высыпалась, а с первым. Ой, хи-хи-хи!

— А… гм… это… извините! — все же решил вмешаться Мишка.

— Да? — остановилась бабка. Потом вдохнула, собираясь вновь разразиться потоком слов. Мишка зачастил:

— Мне Егора бы! Он дома? Кое-что передать нужно!

— Нет! Егора нету! И когда будет, не знаю! Говорю же, злые силы им овладели! Ходит сам не свой! Даже девочка его не заглядывает больше! Хорошая у него девочка. Красивая! Умная! Хорошо одевается! Я внучке своей говорила: вот как нужно одеваться…

Мишка стоял и, растерянный, думал. Егора нет дома. Может, оставить книгу бабке? Но нет! Нельзя! Я обещал Миле передать лично в руки! А обещание нужно выполнять… да!

— Извините! Я попозже зайду! — пробормотал он, осторожно отступая к лестнице.

— Да! Заходите еще! Может быть, и Настю встретите! Она такая славная девочка! А Егор не знаю когда будет! Но точно говорю — зло им овладело…

Мишка все еще слышал ее болтовню, когда спускался, потом хлопнула дверь подъезда, но и тогда ему казалось, что болтовня бабки продолжает преследовать его.


Мила долго бродила по городу. Тихие вечерние улочки, деревья шелестят листвой, редкие прохожие спешат по домам. Все такие милые! Как же она любит свой город!

Улыбка, словно лучик солнца, озаряла лицо Милы. Никогда еще мир вокруг не казался ей таким прекрасным!

А потом ее прогулка завершилась. Она увидела высокий, странно знакомый дом. С удивлением узнала в нем свою родную обитель. Вздохнула тяжело.

— Ты прав! Уже пора! — прошептали ее губы.

Она медленно поднималась по лестнице. Лифт сегодня ни к чему. Сегодня нужно насладиться каждой минутой. Каждой секундой.

Но увы! Ее этаж всего лишь пятый. Она подошла к двери квартиры, медленно открыла сумку. Ключик на брелке в виде черепашки. Если черепашке нажать на животик, она потешно выпучит глаза. Мила вспомнила, как веселились ее друзья, увидев такое чудо в первый раз. Губы тронула грустная улыбка. Как это было давно! Замок щелкнул, дверь распахнулась, впуская ее домой.

— Мам! — крикнула она.

В ответ тишина. Стало быть, родители уехали на дачу. Дача для них святое! Полоть грядки, по десять раз перерывать землю, собирать жуков, что-то подправлять, что-то переделывать. Это занятие им по нраву. А вот ей! Даже этого она не научилась делать. Пустоцвет…

На негнущихся ногах прошла в свою комнату. Кровать, заваленная плюшевыми игрушками, стол с письменными принадлежностями, шкаф с одеждой. Мила оглядела комнату, нахмурилась. Что за безобразие! Сколько раз мама ругала, толку ни на грош. Она подошла к кровати, поправила одеяло, аккуратно разложила игрушки по своим местам. Потом долго переставляла и перекладывала вещи на столе, пока они не заняли каждая свое место.

— Теперь хорошо! — похвалила себя. — Теперь можно и делом заняться.

Она вышла из комнаты, вскоре вернулась с толстым мотком бечевки. Положила его на край стола. Затем взяла табуретку, ножки ее глухо стукнулись об пол в центре комнаты. Мила осторожно встала на табуретку, поднявшись на цыпочки, достала до потолка. Рядом с ее головой качнулась люстра. Мила пригляделась: когда отец снимал люстру, она висела на одном проводе.

Мила протянула руку и дернула вниз плафон, прикрывающий провод. Под ним обнаружился крючок. Она сдернула люстру с крючка и осторожно отпустила. Люстра повисла на одном проводе, некрасиво скособочившись и жалко звякнув висюльками.

— Ничего! — успокоила ее Мила. — Это ненадолго! Вернется мама и поправит тебя! Обязательно поправит!

Мила спустилась вниз, взяла бечевку, задумчиво отмотала кусок, попробовала на прочность. Крепкая! Хорошо! Она села на табуретку и задумалась. Руки ее жили своей жизнью. Отматывали бечевку и складывали пополам, отматывали и складывали…

Перед глазами пролетела вся жизнь. Детский садик, ласковые руки мамы, строгий голос отца. Школьные друзья. Мальчики, что дергали за косички. Мишка Бубенчиков за соседней партой. То и дело косит на нее глазами. Такой потешный… Егор…

Сердце кольнуло. Егор! Какая она все-таки дурочка! Не убереглась! Но теперь поздно думать! Теперь лишь один путь…

Мила поглядела на то, что сделали ее руки. Они соорудили большую петлю. С одной стороны веревки большая петля. Мила с ужасом глядела на нее, потом встала на табуретку. Глаза защипало, словно соринка попала. Мила моргнула, но соринка осталась на месте.

Слезы закапали с ресниц, Мила встала на цыпочки и дотянулась до крюка. Дрожащие пальчики завязали тройной узел. Петля повисла свободно прямо перед лицом. Слезы, не останавливаясь, катились по щекам, губы шептали:

— Егор! Егорушка! Не уберегла! Не уберегла я себя… Волосы мешали, не желали касаться этой противной, грубой веревки. Мила зло закрутила их в хвост и рывком продернула сквозь петлю, которая серой змейкой обвила шею. Слезы застилали глаза. А в мыслях один лишь образ Егора…

— Егорка, прости меня, дуру… — прошептала Мила последние слова и сделала роковой шаг вперед.


Рост! Это Рост виноват!..

Очнулся Егор внезапно, тело зажато, его трясет, как на ухабах. Под ребра упирается что-то твердое. Не открывая глаз, усилил чувства — и мир сразу высветился из тьмы. Егор увидел себя в центре этого мира.

Он в салоне машины. Впереди сидят два квадратных типа, один невозмутимо держит руль, второй глядит на дорогу. Егор попытался пошевелиться — затылок пронзило острой болью. Сквозь сжатые зубы вырвался стон.

— Гля, пацаны, парень очухался! — раздался над самым ухом грубый голос. Рядом с ним на заднем сиденье расположились еще двое. Они зажали его здоровенными телами — не пошевелишься, а тот, что справа, совал под ребра пистолет. — Парень, даже не думай рыпаться! Тут же дырку сделаю!

Егор открыл глаза. Зрение полностью подтвердило картинку, нарисованную остальными чувствами. Он вылетел из тела, посмотрел на машину со стороны. Серебристый «БМВ».

— Ребята, вы знаете, что крупно попали?! — проговорил Егор хрипло. — Вы убили моего друга!

В голове плыл туман, подташнивало. Егор прикрыл глаза и попытался вызвать в памяти Знак. Знак всегда помогал. Стоило только увидеть его перед собой, как по телу проносилась свежесть, раны заживали, голова становилась легкой, мысли четкими. Но отчего-то сейчас Знак не спешил появляться…

Рост! Это Рост виноват!

Вместо Знака перед глазами появились два лежащих на асфальте тела, сиротливая туфелька и поцарапанная, обнаженная ножка Галки.

Рост! Это Рост виноват!

— Твой друг залез не по рангу! — повернулся к нему человек с переднего сиденья. — Понял?! Груз посчитал, что ты важнее и ты ответишь нам за бабки. Поэтому мы везем тебя к Грузу, а твой легкомысленный дружок с бабой лежит там! Понял?

— Понял! — пробормотал Егор. Обдало холодом. Что можно сделать с этими четверыми бугаями? Чувства обострены до предела. Обновленное тело сильное и быстрое. Но когда против тебя четверо, а в бок упирается дуло пистолета…

Рост! Это все Рост виноват!

Егор еще раз попытался представить Знак. Но тот никак не желал появляться.

— Значит, к главному везете? — спросил Егор, — Хорошо!

Пытался говорить уверенно и жестко, но получилось жалкое блеянье. Словно овца, которую везут на заклание. Голова болит после удара, слабость ощущается во всем теле…

Егор поглядел в окно. Сзади выкатилась милицейская машина, начала медленно обгонять их. Егор встрепенулся, но тут же получил здоровенным кулаком в солнечное сплетение. Он задохнулся.

Это только в дешевых фильмах похищаемым завязывают глаза. В жизни все гораздо проще. И страшнее! «БМВ»

свернул с главной улицы, Егор отметил знакомый переулочек. Кажется, везут в «Восточную сказку».

Машина остановилась, его, словно щенка, вытащили из салона. Только сейчас осознал, какие здоровяки ехали с ним в машине. Каждый выше его минимум на голову. С такими один на один попробуй сладить, а этих четверо, да еще с пистолетами. Егор ясно ощущал запах вороненой стали. Мог бы точно рассказать, кто где прячет оружие. На виду пистолет держит только один, да и то больше для устрашения. Егор заметил, что пистолет на предохранителе. В машинах палят только в штатовских фильмах.

Его затащили через черный ход, повели извилистыми, темными коридорами. Вскоре стены расступились, и они вышли в обширный зал. Егор огляделся удивленно, не узнал «Сказку» при свете дня. Привык видеть ее в полумраке цветомузыки, полную людей.

Сейчас здесь светло, за столиком, вальяжно развалившись, сидит Груз. Кроме него в зале еще с десяток братков. Они слонялись по залу словно без дела, но Егор ощущал их пристальные взгляды.

— Ну что, парень? — без предисловий начал Груз — Осознал свой проступок?

— Какой проступок? — Если не знаешь, как себя вести, остается лишь переспрашивать.

— Деньги у нас увел! Друга моего в психушку засадил!..

— Не уводил я… — А еще можно отрицать все.

— За друга, положим, ты расплатился… — с ледяным спокойствием проговорил Груз. Егор вздрогнул. Для этого человека жизни людские — монета разменная. — И с деньгами можно пока погодить…

Егор молчал.

— Для начала, в качестве акта доброй воли, ты нам вернешь камеру, которую взял вместе с деньгами.

— Там не было камеры! — вырвалось у Егора.

— Ага! Значит, признаёшь, что был там! — осклабился Груз. Братки с готовностью заржали. — Но камера там была! Твой друг признал это…

— Я принесу! Я обязательно принесу… — проговорил Егор. Голос его дрожал, лицо побледнело.

— Молодец! — ухмыльнулся Груз. — Прямо сейчас поедешь и привезешь!

— Босс! А если сбежит? — подал голос здоровяк, который конвоировал его. — Вон он что с Борисом сотворил!

— Не сбежит! — Груз строго поглядел на здоровяка. — А если ты такая баба, что боишься…

Парень вспыхнул, но остальные поддержали его одобрительным бормотанием.

— Ну хорошо! Подстрахуемся! — Груз повернулся к Егору: — Я слышал, у тебя девушка есть? Молодая, красивая!

Егор вздрогнул. Груз ухмыльнулся и продолжал:

— Если не вернешь камеру и если попортишь еще кого из наших, девушки у тебя не будет. — Он так обыденно это проговорил, что Егор сразу поверил.

— Хотя, — задумчиво проговорил Груз, — убивать мы ее не станем. Просто попользуем чуток… А потом продадим за границу, в бордель!..

Он пристально глядел на Егора. Тот похолодел.

— Ты ведь не хочешь, чтобы твоя девушка стала шлюхой?

Егор вновь увидел безжизненное тело Галки. Потом лицо ее изменилось, и вот уже на асфальте лежит совсем другое тело. Там лежит… Настя!

Сердце яростно встрепенулось, в грудь хлынула горячая волна. Как они смеют впутывать в это дело Настю! Мелкие людишки! Он не позволит! Перед глазами полыхнул Знак! Яркий, четкий! Сам умрет, но Настю в обиду не даст!

В его взгляде что-то изменилось. Груз насторожился, рот у него приоткрылся. Но было поздно. Егор почувствовал, что куда-то летит, им вновь овладела некая странная сила. Тело больше не слушалось его, кто-то другой, более умелый и быстрый, взял управление на себя.

Чувства обострились до предела. Егор вылетел из тела и увидел зал со стороны. За столом сидит испуганный Груз с разинутым ртом, вокруг стоят беспечные братки.

Парень сзади чуть опустил пистолет. Егор отметил, как его двойник в центре зала обернулся. Незаметное движение рукой — и кадык парня хрустнул, словно сырое яйцо. Другая рука подхватила пистолет, падающий из ослабевших рук.

Вспышка — и Егор вновь вернулся в себя. Пистолет в вытянутой руке, черное око дула смотрит Грузу в лицо. Все в зале замерло! Лишь слышно, как хрипит с перебитым кадыком прежний владелец пистолета.

Груз испуганно поднимает руки, Егор нажимает на курок. Щелчок!

— Пистолетик на предохранителе! — ухмыльнулся Груз.

Егор удивленно посмотрел на пистолет. Как же так?! Рост должен был предупредить. Тело пронзило несколько ледяных игл. Не раздумывая, Егор прыгнул в сторону, подальше от всепроникающих взглядов, бешеным колобком закатился за барную стойку. Грохнуло несколько выстрелов, то место, где только что стоял, пропороло несколько пуль.

— Не стрелять! Дурни! Нам открываться сегодня! — закричал Груз. — За что вам плачу?! Без стрельбы обойтись не можете!..

Егор лежал за стойкой. Ничего не успел сообразить, как его вынесло из тела прямо под потолок, поближе к нарисованным звездам. Оттуда увидел, как люди Груза неуверенно опускают пистолеты. Боятся, сволочи! Ведь рядом лежит доказательство его силы — слабо дергающееся тело с перебитым кадыком.

Едва успел разглядеть противников, как его втянуло обратно, и вот он снова сидит за барной стойкой, дрожащие руки сжимают пистолет. Егор поспешно дернул предохранитель. Неведомая сила вновь овладела телом. Повернув пистолет к барной стойке, Егор неожиданно для себя нажал на курок. Бабах! Он вздрогнул и непроизвольно нажал на курок еще раз.

Это только в кино барные стойки из пуленепробиваемой брони. Егор глядел в дырку от пули и видел, как оседает на пол парень с испуганными глазами. Безвольные руки выпустили пистолет, тот звонко стукнулся об пол. Тело пронзила холодная игла, Егор уже привычно кувыркнулся в сторону. Грохнуло несколько выстрелов. Полетели щепки, вверху звякнуло, и Егора обдало фонтаном стеклянных брызг. Он закрыл лицо.

— Не стрелять, дурни! Кому говорю! — орал Груз. Егор отполз дальше, к краю барной стойки, благо она тянется почти через весь зал, прислонился к стене. Рука сама собой подняла пистолет, Егор прицелился прямо в деревянную стенку. Не раздумывая, нажал на курок.

Четыре выстрела — четыре трупа! Взглядом со стороны отметил, как оседают четыре тела. Самые резвые, те, что стреляли или просто держали его на прицеле. Теперь можно встать.

Егор встал. Чувства обострены до предела. В зале осталось не так много братков. Шестерых, самых опасных, уже уложил.

— Ну что? — рявкнул он Грузу. Разум захлестнула волна холодной ярости. — Поговорим теперь, кто кому и сколько должен?

Груз замер, губы испуганно задрожали — вот-вот расплачется. Егор брезгливо сморщился. И этот такой же, как все! Когда дыхание смерти поднимает волосы на затылке, все людишки становятся одинаковыми.

— Парень! Т-ты не балуй!

— А я и не балую! Ты вроде сказал, что Борис у тебя окупился? Что мы в расчете?

— Как скажешь! — Груз выставил вперед руки. — Как скажешь, только не стреляй! — Глаза его расширились, он в страхе закричал: — Нет!

В затылок Егора вонзилась ледяная игла. Мгновенно развернулся, уходя из-под прицела невидимого стрелка. Два выстрела слились в один. Ухо обожгло, горячая струйка стекла вниз. Что это? Кровь?!

Егор поднял глаза и обвел взглядом зал. Кроме Груза живых осталось всего двое. Они прочитали в его глазах приговор. Один всхлипнул и кинулся к двери. Пуля догнала его прямо у входа и вонзилась в основание шеи, перебив позвоночник. Парня кинуло вперед, он ударился о дверь. Безвольное тело сползло на пол. Второй не успел даже шелохнуться — пуля разнесла ему переносицу.

— Нам свидетели ни к чему! — проговорил Егор, опуская пистолет.

В зале повисла тишина. У Груза зуб на зуб не попадал. Егор брезгливо приглушил обоняние. От Груза идет такая волна страха, что стыдно становится. Еще чуть-чуть — и обгадится.

— Ну что? Не ожидал? — проговорил Егор. — Надеюсь, на этом инцидент исчерпан?

Груз часто-часто закивал головой:

— Д-да! С-согласен!

— Хотя нет! — Егор огляделся. — Что бы еще взять?..

Он моргнул, просторный зал «Восточной сказки» раскрасился цветами. Синими, голубыми, зелеными, а кое-где ярко-красными. Егор вспомнил компьютерную программу, с помощью которой на работе рассчитывал конструкции на прочность. Благодаря ей механизмы окрашивались в разные цвета. В синие цвета — где все нормально, и в красные — участки с критической прочностью.

— Слушай, а тебе кто помещение строил? Молдаване какие-нибудь? — спросил Егор, задумчиво разглядывая ярко-красное пятно в центре ближайшей колонны.

— Н-нет! Н-наши! — проблеял Груз.

— Да? — удивился Егор. — По-моему, они нормы безопасности не выдержали…

Егор разбежался и ударил плечом прямо в красное пятно. Плечо хрустнуло, в голове потемнело от боли. Он отскочил от колонны, как мячик от стенки, выпрямился, потирая плечо.

Черт! Неужели Рост обманул?!

Красный цвет медленно пополз по колонне вверх. Егор услышал треск, краску прорезали темные трещины. Колонна медленно разваливалась на части, с потолка рухнул пласт кирпичей. Грохнуло, поднялось облако пыли.

— Ты что творишь?! — закричал Груз, позабыв о страхе. Он кинулся вперед, раскинув руки, словно собирался удержать осыпающиеся с потолка звезды.

— Хлипенькое у вас здание! — ухмыльнулся Егор. Он подошел к обрушившейся колонне, подхватил кусок бетона с конскую голову. Мышцы вздулись, Егор замахнулся и запустил им в стену. Кусок лег точнехонько в красное пятно. Хрустнуло, заскрежетало. Егор восторженно глядел, как стена вываливается наружу.

Неужели у нас так строят? Нужно будет проверить дома, а то, чего доброго, в один прекрасный момент проснешься в подвале. А руки машинально подхватили еще несколько слепленных раствором кирпичей и метнули в ближайшее красное пятно. Вот веселье так веселье! Такого не увидишь ни в одном тире! Не зря учил сопромат…

— Перестань! — запричитал Груз. — Что ты делаешь?! Он кинулся прямо под падающие камни, принялся растаскивать завал. При этом бормотал что-то. Сразу вспомнился дед с его пузырями. Егор брезгливо поглядел на Груза. В душу заползала пустота.

Опять не удержался и дал волю всепожирающей ярости. И хотя возмездие было заслуженным, все равно противно. Ведь не он это сделал! Это сделал кто-то вселяющийся в него! Кто-то чужой!

Егор повернулся и медленно пошел к выходу. За его спиной Груз разгребал окровавленными пальцами груду камней, еще недавно бывшую ночным клубом «Восточная сказка».


Виктор Петрович Гневин вышел из своего кабинета и зашагал к главной лестнице. До блеска начищенные туфли мягко ступали по красному ковру. Проходя рядом с зеркалом, вделанным в стену, посмотрел на себя. Высокий, полнеющий человек в черном костюме. Узел галстука слегка ослаблен, но не настолько, чтобы можно было заподозрить небрежность. Все как и положено депутату областной Думы. Глаза стальные, подбородок волевой, на лице,

Несмотря на напряженный день, ни тени усталости. Виктор Петрович улыбнулся своему отражению.

— Виктор Петрович!

Его спешно догонял помощник, Вениамин Иванович Батутов. Он только-только вернулся из командировки в Москву. Батутов был правой рукой Гневина и незаменимым человеком в делах. Виктор Петрович насторожился. Всегда спокойный и выдержанный. Батутов выглядит встревоженным. Что-то определенно случилось.

— Виктор Петрович! — Батутов подошел, огляделся по сторонам. В Доме правительства тихо — Гневин любил засиживаться допоздна.

— Что случилось? — спросил Виктор Петрович уверенным голосом.

— ЧП! — взволнованно доложил Батутов. — У Грузова беда!

— Тихо! — поднял руку Гневин. — В машине доскажешь.

Он развернулся и неспешно зашагал к лестнице. Батутов шел рядом, Гневин чувствовал, как он нервничает. Гневно глянул на помощника, тот стушевался. Виктор Петрович удовлетворенно хмыкнул. По крайней мере, сейчас Батутов выглядит как наказанный за провинность сотрудник. Ни к чему конкурентам и завистникам знать, что что-то тревожит правую руку Гневина. Совсем ни к чему!

Они миновали фойе с унылым охранником за стойкой, высокие, массивные двери беззвучно раскрылись, в лицо дохнула прохлада улицы. Виктор Петрович шагнул широким шагом к дороге. Там уже фырчал мотор огромного черного джипа. Сзади сопел Батутов.

— Садись! — кивнул Виктор Петрович.

Они погрузились в уютный полумрак просторного салона. Шофер, угрюмый, молчаливый тип, замер в ожидании распоряжений хозяина. На переднем сиденье расположился еще один здоровяк. Цепким взглядом окидывает улицу вокруг. Сзади к джипу подрулил «БМВ».

— Домой! — тронул плечо водителя Гневин. Тот кивнул, машина поехала. Виктор Петрович повернулся к Батутову: — Рассказывай!

— Уничтожена бригада Груза! — Голос Батутова дрогнул.

Виктор Петрович вскинул брови:

— Кавказцы?

В душу вкралась догадка, но Гневин отогнал ее. Такого не может быть.

— Нет. Не они. Работал одиночка.

— Один?! Кто? — нахмурился Виктор Петрович. Что-то подсказывало ему, что он уже знает ответ.

— Тут странная вещь… — замялся Батутов.

— Что? — впился в него глазами Гневин.

— Грузов… Он… сошел с ума!

— Что?! — воскликнул Виктор Петрович и тут же понизил голос. Не следует перед подчиненными выказывать излишние эмоции.

— Несет какую-то фигню про разрушителя с горящими глазами. «Восточная сказка» полностью разрушена.

— Разрушена?!

— Да! Словно тараном снесли пару колонн, и крыша рухнула. Вся бригада Груза уничтожена! Груз несет ахинею, с ним врачи разбираются!

— Кто это сделал?! — Желваки заиграли на скулах Виктора Петровича.

— Некий Егор Алексеевич Светлов. Инженер-конструктор Хлыновского авиационного завода.

— Понятно! — внезапно успокоился Гневин. Батутов удивленно взглянул на него.

— Я что-то пропустил?

— Да… — задумчиво проговорил Гневин. — Странный человек этот Егор. Борис, прежде чем сойти с ума, тоже говорил именно с ним…

— Я отдал приказ ликвидировать! — проговорил Батутов. — Стила нацелил.

— Что?! — воскликнул Виктор Петрович. Впервые за десять лет работы вместе Батутов видел, как Гневин потерял самообладание. — Стила?!

— Он уничтожил целую группу! — торопливо заговорил Батутов. — Я решил, что лучше…

— Черт! — в сердцах бросил Виктор Петрович. — Сколько раз тебе говорил: согласовывай такие вещи со мной!

— Расследование однозначно показало, что он одиночка! Ни на кого не работает, — оправдывался Батутов.

— Звони и отменяй! Срочно! — рявкнул Гневин.

— Хорошо! Хорошо! — Батутов поспешно вытащил телефон. — Сейчас позвоню.


К подъезду девятиэтажного дома подъехала серая, побитая жизнью «копейка». Хлопнула дверь, из машины вышел неприметный, маленький человек. Потертые джинсы, старая ветровка, блеклые, выцветшие на солнце волосы. Человек открыл заднюю дверцу и вытащил на свет божий большой, свернутый в рулон ковер. Рулон мягко прислонился к «жигулям», человек неспешно закурил и огляделся.

Двор шумел обыденными звуками. Шелестел листвой ветер, истошно кричала детвора, с улицы доносилось урчание моторов. Мимо человека прошествовала парочка мамаш с колясками. Даже не взглянули, поглощенные разговором. Человек увидел в коляске маленькое розовое личико. Малыш улыбнулся, гукнул что-то радостно. Губы человека тронула легкая улыбка, он выкинул окурок.

Рядом с «копейкой» медленно проехал милицейский «уазик». Человек посторонился. «Уазик» доехал до конца девятиэтажки, развернулся, подпрыгивая на ухабах. Из машины вышел милиционер, исчез в подъезде. Второй, сидевший на месте пассажира, глазел на мамаш.

Человек подхватил ковер и зашагал к дому. Подъезд встретил его жужжанием мух и гудением счетчиков электроэнергии. Человек заглянул в почтовый ящик, прошествовал к лифту. Оплавленная кнопка утонула в щитке, где-то вверху пробудился лифт, начал спускаться, жалуясь на старость и болячки. Человек ждал, прислонив ковер к стене. Двери лифта распахнулись, навстречу человеку шагнула молодая парочка.

— Здравствуйте! — улыбнулся он. Юноша с девушкой ничего не ответили, занятые друг другом.

Пожав плечами, человек затащил в лифт ковер. Его палец пробежал по затертым кнопкам. Дверцы с лязгом закрылись, лифт двинулся вверх.

На седьмом этаже человек вышел. Прислонив ковер к стене, зазвенел ключами. Щелкнул замок, скрипнула дверь, человек подхватил ковер и вошел в квартиру.


Егор лежал на кровати и глядел в потолок. Потолок в комнате высокий, но, если включить обостренное зрение, видно каждую черточку. Егор изучил его до мельчайших подробностей. Можно закрыть глаза, и все равно увидишь его словно наяву.

По потолку ползет муха. Черная точка на белом фоне. Егор приблизил ее, увеличил до невообразимых размеров. Словно не муха ползет, а огромное, черное чудовище. Даже жутковато становится, а ну как не удержится и свалится прямо на него?! Звуки внешнего мира приглушены. Сверху слышится тихое царапанье и стук. Егор глядел на прозрачные, переливающиеся крылья и старался выкинуть из головы все мысли, кроме этой. Прозрачные крылышки мухи! Во всем мире существуют лишь они!

Муха остановилась, принялась тереть передними лапками одна о другую. Раздался скрежет, словно терлись друг о друга две суковатые палки. Егор поморщился. В конце концов, что она себе позволяет?! Нахмурился. Хлоп! Мухи нет! Зато есть темная клякса на потолке и пара прозрачных переливающихся крылышек перед глазами!..

Вдруг мир исчез. Словно кто-то сменил слайд. Кто-то злой и неугомонный. Вновь перед ним изуродованное тело Феклы, туфелька и обнаженная нога.

«Это я виноват! Я!»

Егор изо всех сил ударил в стену кулаком. Боль! Ему нужно почувствовать боль! Он поглядел на руку, впился в нее зубами. Обожгла острая боль.

«Счастливый! Ты можешь чувствовать боль! — проговорил ехидный внутренний голос— А вот Фекла…»

Нет! Нет! Нет! Лежать больше невмочь. Он вскочил и побежал по комнате. А как Фекла радовался этим деньгам! Он хотел потратить их только на Галюху! Боже! Что мы творим во имя женщин?! Не для себя, для них! Настя!..

Настя как живая предстала пред глазами. Улыбающаяся, игривая! «Настя! Я обманул тебя! Ты не улыбалась бы так, если бы знала!.. Из-за меня страдают люди! Я плохой! Я ужасный человек! Я убийца!»

— Я убийца! — произнес Егор вслух. Голос раздался в тишине комнаты.

Убийца! Это слово давно окружено романтическим ореолом благодаря фильмам про благородных наемных киллеров, асасинов, стирателей! Сколько слов, а смысл один! Убийца!.Отчего сейчас это слово не звучит для него привлекательно?! В нем лишь грязь и отвращение! Убийца! Он убийца! Клеймо на всю жизнь! И не отмыться от него, не убежать! Ведь он убивал людей!..

Перед ним замелькали оскаленные, испуганные лица. Он стрелял в них, они падали, точно куклы. Каждая его пуля нашла цель! Убийца! Он убийца!

Но ведь если не он, то это сделали бы они! Он только защищался! Он мстил!

Если бы он не украл, Фекла был бы жив!.. Никто бы его пальцем не тронул… Убийца!..


Серый, незаметный человек невозмутимо кинул ковер на пол. Человек подошел к окну и поглядел вниз. Волны зелени и маленький двухэтажный домик напротив. Окна второго этажа хорошо видны сквозь листву.

Человек вернулся к ковру, подтянул ногой табуретку и сел. На развернутом ковре лежали упакованные в полиэтилен детали. Человек улыбнулся, его руки сноровисто подхватили запчасти. Он насвистывал незамысловатый мотив, а в руках формировалось нечто страшное, смертоносное.

Человек поднялся, в руках у него была винтовка с оптическим прицелом. Продолжая насвистывать, он глянул в прицел, вложил патрон в патронник, звонко щелкнул затвором. Отлично! На лице появилась улыбка. Оружие готово к бою!

Человек шагнул к окну. Прислонив винтовку к подоконнику, он принялся открывать окно. Щелкнули шпингалеты, зазвенели стеклами старые рамы. Еще чуть-чуть — и работа будет выполнена.

Из раскрытого окна потянуло вечерней прохладой. Человек отошел в глубь комнаты, чтобы его не было видно снизу. Подхватил винтовку, глазом припал к оптике. Отличное место для наблюдения. Дом напротив как на ладони. Только вот клиента что-то не видно.

— Егор, ты где? — прошептали сухие, потрескавшиеся губы. — Я знаю, что ты дома!

Егор опять лежал на кровати.

«Убийца! Мне предстоит жить с этим клеймом! Как я покажусь Насте на глаза?! Я не умею врать! Я совру кому угодно, но только не ей! Она сразу меня раскусит! И я не смогу поехать с ней на Канары! Не смогу! Я подвел ее…»

Мысли в голове хаотично скакали. Только что думал о Насте, как уже перед глазами Мила. Милая, добрая Мила! Маленькая девочка, так некстати влюбившаяся в него…

Сердце кольнуло. Вчера он позвонил ей, а она не пришла! Неужели забыла?! Маленькая ветреная девчонка! Забыла!..

В груди возникло и стало шириться странное чувство. Отвращение к себе мешалось с печалью по Фекле. Из глубины души поднималась одновременно жалость, нахлынуло раздражение, и все это закрутилось в тугой клубок безысходности. Егор зарычал и ударил кулаком по стене. Стена невозмутимо молчала.

Дзинь-дзинь-дзинь — на тумбочке зазвонил телефон. Егор вздрогнул. Кто бы это? Может, Настя? Или Мила? В груди разлилось тепло. Неужели сейчас он услышит ее милый голосок: «Прости меня, Егор! Я не смогла прийти, но в том не было моей вины…» Егор поспешно подхватил трубку:

— Алло! Мила?..

Ответом ему была тишина. Егор замер, медленно перевел взгляд на улицу. Зелень листвы, голубое небо и окна девятиэтажки напротив. Яркая звездочка мигнула в окне на седьмом этаже. Его пронзило знакомое ощущение ледяной иглы. Сердце ушло в пятки, Егор замер, не в силах пошевелиться.


— Абонент находится вне зоны сети или временно недоступен, — раздался вежливый женский голос из сотового Батутова.

— Черт! Уже поздно! — воскликнул Виктор Петрович. Он повернул к Батутову покрасневшее лицо: — Срочно! Поднимай бригады в том районе! Делайте что хотите, но Егор должен жить!

— Но… — раскрыл рот Батутов.

— И никаких «но»! — прокричал Гневин. Титаническим усилием он заставил взять себя в руки. Уже более спокойно добавил: — У Егора есть опасная видеозапись. Пока мы не получим ее и не убедимся, что нет копий, мы не можем его убивать!

Батутов посерьезнел:

— Я не знал!..

— Я знаю, что ты не знал! Мой недосмотр! — буркнул Виктор Петрович.

Батутов уже говорил в сотовый телефон:

— Срочно! Семена на связь! Семен! Срочно поднимай наших! Тревога номер один!..

Человек с винтовкой улыбался. Рядом на тумбочке лежала снятая трубка. Оттуда отчетливо доносились длинные гудки. Щелчок! «Алло! Мила?» В поле зрения показалась голова клиента. Человек с винтовкой поместил ее в перекрестие прицела. Теперь остается лишь вдохнуть и плавно нажать на курок.

Палец лег на курок… Вдо-оо-оох! Плавное нажатие…

Вдруг клиент моргнул и уставился прямо на него. Человек с винтовкой вздрогнул. Потрясающее чутье! Но уже поздно!

Охотник плавно нажал на курок…

Плечо напряглось, ожидая отдачи, но ее не последовало. Палец замер на нажатом курке, так и не доведя его до конца. Стил похолодел. Он нажимал на курок, но палец отказывался слушаться.

А потом жертва улыбнулась ему! Стил похолодел. Он стоял посреди комнаты, целился в этого странного человека и не мог пошевелиться. Клиент глядел на него и улыбался странной улыбкой. Потом губы его задвигались.

Стил не мог его слышать, но внезапно появился звук. Он доносился из телефонной трубки:

— Кто пойдет стричь овец, тот сам вернется стриженым!

Стреляй же! Стил изо всех сил пытался нажать на курок. Напрасно! Этот дьявол заколдовал его! Стреляй! Стреляй в него!..

И тут тело само собой двинулось. Стил всей душой хотел шевельнуть одним лишь пальцем, но вместо этого двинулось все тело. Оно повернулось неуклюже, шагнуло к окну. Егор исчез из перекрестия прицела, перед глазами мелькнула муть, зелень, потом появились резвящиеся дети. Стил изо всех сил пытался сопротивляться, но страшная сила сломала его волю. Единственное, что он мог, — это наблюдать.

В прицел попала машина! «УАЗ» с буквами ДПС на боку. Пот стекал по лбу, брови послушно отводили его в сторону, и он прекрасно видел зевающего милиционера внутри.

Стил дернулся, изо всех сил попытался закричать, отбросить винтовку. Но неведомая сила не отпускала. Дверь милицейской машины открылась, за руль сел второй милиционер. Он что-то сказал товарищу, оба рассмеялись. А Стил стоял с вздувшимися жилами и медленно наводил прицел то на одного, то на другого.

Пот прорвал частокол бровей, стек в глаз. Стил сморгнул едкую жидкость. Нужно видеть! Чтобы бороться, нужно хорошо видеть.

«Ты хотел нажать на курок?» — зазвучал в голове незнакомый голос. Это было так неожиданно, что Стил автоматически снова нажал на курок.

Негромкий хлопок — на лобовом стекле «уазика» разбежались в разные стороны трещины. Патрульные суетливо выскочили из машины. Один неловко плюхнулся на газон, второй пристально вглядывался в окна. Рот раскрыт в крике.

Стил зарычал сквозь зубы и стал посылать одну пулю за другой, чтобы ментам было видно, где он находится.

Тот, что посмелее, прокричал что-то напарнику, сорвался с места. Второй торопливо говорил в рацию. А Стил стоял с винтовкой и по-прежнему не мог пошевелиться…

Шум в прихожей. Настойчивый звонок, удар в дверь. Тело помедлило, затем стало плавно разворачиваться. Одним глазом Стил по-прежнему глядел в бесполезный теперь прицел. Зато второй, расширенный донельзя, увидел милиционера с пистолетом на изготовку.

«Не стреляйте! Я сдаюсь!» — хотел крикнуть Стил. Но вместо этого резко нажал на курок…

Время для Стала остановилось. Он видел, как его собственная пуля вылетела из дула и понеслась в сторону милиционера. Тот разинул рот в испуге, его пистолет поднимался медленно, слишком медленно. Не успеть.

А пуля все летит, все ближе и ближе. В последнюю секунду милиционер дернулся, пуля чиркнула его по шее и ушла в открытую дверь. А потом Стил увидел дуло. Черное дуло табельного «Макарова». Из него на Стила глянула смерть.

Бабах! И уже в него несется маленький кусочек свинца. Стил видел сквозь прицел неумолимо приближавшийся маленький комок смерти.

«Черт!» — мелькнуло в голове. А потом пуля достигла цели…

Пуля разнесла киллеру череп. Все! Хеппи-энд! Егор встал и задернул штору. Дальше смотреть не на что! Дальше работа для патологоанатомов.

Он отошел от окна. На него только что совершили покушение, а страха нет и в помине. Лишь странная грусть и пустота. Грусть по старым добрым временам, когда еще не знал это проклятое слово — «Рост». А пустота потому, что прежнего Егора уже нет. Его место занял некто незнакомый и страшный…

Дзинь! Робкий звонок в дверь. Егор не мог объяснить, отчего обычный звонок показался ему робким. Он просканировал лестницу, прямо у двери обнаружил Мишку Бубенчикова. Тот переминается с ноги на ногу, под мышкой сжимает странный сверток. Сердце кольнуло, неосознанно дернулся к шкафу. Спохватился. Всю жизнь будет вздрагивать при виде незнакомых свертков.

Егор вздохнул и пошел открывать. Щелкнул замок, Егор распахнул дверь. Мишка испуганно глядел на него.

— Привет! Заходи! — сказал Егор.

— Н-нет! Я не пойду! — буркнул Мишка. Егор отчетливо чуял исходящий от него запах страха.

— Зачем тогда пришел? — грубовато спросил Егор. Нянчиться с этим дурнем совсем не хотелось.

— Мила просила передать! — Голос Мишки обрел уверенные нотки. Егор уловил в его голосе осуждение и даже ненависть. Удивленно пригляделся. Понятно, Мишка ревнует! Наверняка Мила рассказала ему, какой он хороший и славный мальчик. Вот и ревнует!

Мишка протянул ему сверток, Егор машинально взял. Мишка, ни слова не говоря, повернулся и начал спускаться по лестнице. Ступеньки уныло поскрипывали под его ногами.

— Эй! Ты чего?.. — окликнул его Егор, но Мишка даже не повернулся. Егор задумчиво поглядел ему вслед, перевел взгляд на сверток. — Ну и черт с тобой! — буркнул он и закрыл дверь.

Он вернулся в комнату, сверток лег на стол. Егор подтащил ногой табуретку, сел. Сердце сильнее забухало в груди, по телу пронеслась дрожь. Где-то он уже это видел!

Он вытянул перед собой руку, пальцы дрожали. Какое-то время сидел, пытаясь унять дрожь. Вспомнилась книга Рост. Словно наяву перед глазами поплыл серебристый туман. Егор моргнул — и наваждение пропало.

Глубоко вздохнув, он взял сверток в руки. Обычный газетный сверток. Егор резко выдохнул и, затаив дыхание, поспешно распотрошил бумагу. В руках оказалась книга. Сердце екнуло и замерло…

Темная кожа, золотистые буквы… Неужели…

Нет! Это не Рост! Перед Егором лежала Библия. Суперкнига человечества! Мудрость поколений… Егор вздохнул облегченно и слегка разочарованно. Чего он ожидал? Еще одну книжку Рост? Или предварительный этап, который пропустил? Вот уж чего ему недостает, так это его…

Егор открыл книгу, вместо закладки в нее был вложен измятый тетрадный лист. Сердце Егора зачастило. Это письмо. Он схватил его, глаза побежали по строчкам:

«Прощай! Я навсегда осквернена и никогда не буду достойна тебя… Я всегда тебя любила, но не смогла себя сберечь для тебя… поэтому я ухожу! Я хотела сама вручить этот подарок… но, видно, не судьба… Но все же пусть эта книга будет хотя бы иногда напоминать тебе обо мне. Не забывай меня… Хоть я и оказалась недостойна тебя! Прощай! И прости!..»

Письмо было в пятнах, почерк детский. Егор живо увидел, как Мила дрожащей рукой выводит эти строки. Последние строки в жизни… Слезы текут по лицу и капают на бумагу, чернила расплываются. А она пишет… оставляет слепок души на бездушной бумаге… Говорит последнее «прости» этому миру… Последнее «прости» ему, Егору.

Что же случилось? Егор ясно осознал, что случилось непоправимое.

Почему? Почему достойные люди в этом мире всегда бывают обижены? Почему? Скажи мне, Бог! Скажи!

Егор удивленно глянул на книгу, которую держал в руках. Опять показалось, что это Рост. Библия! Учение, данное Богом неразумным людям!

— Ответь! — вскричал он, подняв глаза к небу. — Дай мне ответ, почему умерла Мила? Почему?!

Но книга молчала! В ней не было тумана! Она не умела говорить… А чтобы найти ответы, их нужно искать… Егор откинул книгу. Некогда ему искать ответы! Нужно срочно бежать к Миле! Нужно ее спасти.


Выбежал из дома. Включил все свои сверхъестественные способности и бежал со страшной скоростью. Мелькали дома, люди, машины. Ноги несли его к Миле, а сам был уже там, у нее. Сам уже беседовал с ней, пытался что-то доказать, объяснить. Она глядела на него грустными глазами и молчала.

Егор летел по улицам города словно стрела. Потом был подъезд, встревоженные бабки на лавочке. Обострившийся слух поймал разговор:

— Дочка-то у Маруськи повесилась… Такая молодая была!..

— Ой Господи, что деется!.. С чего бы такой молодой-то?..

— Говорят, наркотики принимала…

— Да ты че! Такая девочка не могла!

— Верно, тебе говорю!..

— А где тело-то держат?..

— Так в морг отвезли… тут же недалече…

Снова замелькали улицы. Серое кирпичное здание, обитая жестью дверь, удар, грохот двери о бетонный пол. Зрение мгновенно перестраивается на темноту. Мелькают стены, из мрака выплывает светлое привидение.

— Сюда нельзя! Прием посетителей с утра!.. — кричит привидение и дышит перегаром. Удар, хруст, под ногами странно пружинит, словно у привидения могут быть кости и мясо.

Пришел в себя уже внутри. Отчетливо пахло смертью. Егор огляделся. Он стоял в темном, холодном помещении. С десяток лежанок вдоль стены. Почти на всех лежит нечто, покрытое грязными простынями.

Егор вздрогнул. Люди! Под простынями лежат люди! Он подошел к ближайшей лежанке и сдернул простыню.

Остекленевшие глаза, оскаленное лицо, разрез через всю грудь. Егор поспешно вернул простыню на место.

Нет, это не люди! Это то, что остается от человека, когда отлетает душа. Она уносится на небо, а на земле остается всего лишь телесная оболочка. Мы носимся с нею всю жизнь, холим, лелеем. Бережем от напастей и невзгод, чтобы в один прекрасный момент выпорхнуть из нее, позабыв о глупых стараниях, и вознестись в иной мир. Мир, где все не так! Там будут новые вершины, новые победы и поражения! Туда мы берем с собой весь наш опыт. Вот только тело мы оставляем здесь. Земному не место на небесах, как это ни печально.

Егор прошелся вдоль лежанок, сквозь сладковатый запах смерти уловил нечто знакомое. Ноги поднесли его к крайней. Рука легла на край простыни, резко отдернула. Егор застонал сквозь зубы, из глаз брызнули слезы. Сердце сжималось от душевной боли.

Отливающая синевой кожа, заострившиеся черты лица, закрытые глаза. Опухшая, почерневшая шея. Ничего от той милой девочки, так любившей глядеть в его глаза. Ничего от той девочки, спасшей ему жизнь… Не в силах выдержать такого зрелища, Егор закрыл мертвое лицо.

Он возвел очи к потолку, губы зашептали, словно молитву:

— Рост! Это ты виноват! Дай мне сил, чтобы вернуть ее! Ведь ты все можешь! Ты можешь вернуть ее! Дай мне сил, Рост!

Егор почувствовал, как неведомая энергия бурлит в нем, клокочет, переливается. Прямо перед глазами вспыхнул Знак. Вспыхнул и повис над Милой.

— Рост! Помоги! Верни Милу! Я все для тебя сделаю! Все! Душу отдам! Жизнь! Только верни!

Знак сиял над телом Милы, озаряя ее зелеными лучами. Егор осторожно положил руки Миле на грудь, ощутил, как через него в нее вливаются силы. Знак замерцал еще ярче. Егор зажмурился, не выдержав его слепящего света.

— Рост! Помоги мне! Помоги… — шептали пересохшие губы.

Егор чувствовал, как впитывает энергию из этого мира. Как она бурлит, вихрится вокруг него и всасывается словно насосом. Энергия этого мира! Энергия мира живых! Живая энергия! Руки по-прежнему лежали на груди Милы. Он чувствовал, как ее тело нагревается. Его губы шептали ей:

— Вернись! Не смей уходить по дороге смерти! Вернись!

Сердце замерло в ожидании. Неужели он сможет?! Неужели Рост поможет ему?! Вернуть человека к жизни! Мертвого человека вернуть к жизни! Рост! Помоги!

Знак Роста полыхнул еще сильнее, Егор хотел зажмуриться, но понял, что глаза уже закрыты. Ослепительное сияние обжигало сквозь веки. Энергия жизни бурлила в нем, переливалась. Егор ощущал в себе необыкновенную силу. Ему казалось, что стоит лишь подпрыгнуть, и он победит законы притяжения. Здесь и сейчас победит…

Но взлетать нельзя! Нужно оживить Милу. Он должен ее оживить! Должен!

А потом Знак померк и медленно исчез. Ощущение энергии мгновенно сменилось полной пустотой. Жуткое опустошение почувствовал Егор. Руки сами собой соскользнули с груди Милы, он едва устоял на ногах.

— Ничего! — прошептал он себе. — Это не страшно! Лишь бы Мила жила! Мила должна жить!

Егору показалось, что простыня чуть-чуть дрогнула. Не в силах ждать, он резко сдернул ее…

Глаза Милы были открыты. На лице застыл животный ужас! Егор коснулся тела. Холодное, окоченелое…

Нет! Этого не может быть… Силы окончательно покинули Егора. Комната закружилась, пол и потолок поменялись местами. Страшный удар потряс его, и мир вокруг исчез.


Очнулся он на полу. Голова жутко болит. Падая, ударился об угол стола. Пошевелился осторожно, в висках отозвалось сверлящей болью. Егор полежал немного без движения, боль утихла.

Рост! Он опять его подвел! Он не смог оживить Милу!

Едва вспомнил про Рост, как перед глазами возник Знак, по телу пробежала волна свежести. Боль в голове мгновенно затихла.

Егор осторожно сел, потряс головой. Боли не было! Егор встал, на глаза попалось закрытое покрывалом тело. Егор задрожал. Он в порядке, а вот Мила! Он так и не смог ее вернуть!

Он встал и пошел к выходу из морга. Шаги гулко отдавались в прохладной тишине. У входа переступил тело в грязном халате, за спиной грохнула дверь.

В груди разрасталась пустота. Милы больше нет! Феклы больше нет! Гали больше нет! Осталась одна лишь Настя! Что ему сделать, чтобы сохранить хотя бы ее? Что? Ведь Рост может отнять и ее! Запросто может!

Егора передернуло от такой жуткой мысли. Сердце превратилось в маленький ледяной комок. Егор произнес сквозь плотно сжатые губы:

— Нет! Я не допущу такого! Ни за что не допущу! «Так же, как не допустил смерти Феклы? — прошептал в голове ехидный голос — Как не допустил смерти Милы?»

— Нет! — закричал Егор. — На сей раз я не проявлю слабости! Я должен… Я должен расстаться с Настей! Тогда она останется жива! Тогда Рост не доберется до нее! Никогда не доберется!

Егор вдруг отчетливо осознал, что так оно и должно быть! Чтобы Настя жила, ему нужно попросту исчезнуть из ее жизни. Она, конечно, будет горевать по нему… Но лучше уж так, чем лишиться и ее…

Егор вышел на улицу. Он не замечал, куда идет, не замечал ничего вокруг. Груз потерь был слишком велик…

— Стой! Подними руки!

Под ребра уперлось что-то твердое. Егор равнодушно подчинился.

— Егор Светлов? — Перед ним стоял человек среднего роста в аккуратном костюме. Глаза кололи, словно две иголки. Два здоровяка держали его под руки. Один совал под ребра пистолет.

— Да, — безжизненным голосом ответил Егор.

— Ты слишком много дел наворотил в последнее время! — проговорил мужчина с колючим взглядом. — Нам нужна камера! Где ты ее прячешь?

— Да пошли вы! — тусклым голосом ответил Егор.

— Чего?! — обиделся здоровяк с пистолетом, — Ты договоришься тут…

— Убейте меня, и дело с концом! — буркнул Егор. В глазах его мелькнула надежда.

— Нет! — одернул здоровяка тот, что в костюме. Потом обратился к Егору: — Я понимаю твои чувства. Ты ввязался не в свои игры, и тебе не по себе. Верни камеру, и мы оставим тебя в покое. Не будет больше жертв. Не будет беспокойства.

— Да пошли вы! — безразлично сказал Егор. Ему было плевать на эту суету. Лучше пусть его убьют!

— И не груби! — спокойным голосом произнес одетый в костюм, — А чтобы ты не отнесся к нашим словам легкомысленно…

Он сунул руку во внутренний карман пиджака. Егор напрягся. Незнакомец вынул из кармана измятую фотографию:

— Узнаёшь? — На Егора глядело испуганное лицо Насти. — Твоя баба у нас! Понял? Так что попробуй не принести видеокамеру!..

Перед глазами Егора мелькнул Знак, тело встряхнулось, хватка грубых рук разом ослабла. Егор уставился в переносицу человеку в костюме:

— Как тебя звать?

— Семен! — неожиданно для себя ответил тот.

— Я хочу увидеть вашего босса! — раздельно проговорил Егор. — Если этого не случится, то, что снято на камере, будет разослано по всем средствам массовой информации в городе и парочка копий уйдет в Москву. Думаю, нам всем будет интересно полюбоваться этим…

Лицо Егора растянулось в ухмылке. И ничего осмысленного не осталось в его глазах, когда Семен заглянул в них.

— Да ты чокнутый! — проговорил он.

— Нет! — рявкнул Егор, — Я просто на голову выше вас! Ты, быдло, привык разговаривать только с равными! Понял?! Сегодня вечером я дома! В девять часов звоните и говорите, куда подъехать! Если не увижу Гневина, пеняйте на себя! Если что-нибудь случится с Настей, тоже пеняйте на себя! Поняли?!

— Я не могу принимать таких решений! — осторожно проговорил Семен.

— Я и говорю — быдло! — презрительно кинул Егор. — Убирайся к своему хозяину, и пусть он сам ко мне приходит! О камере говорить буду только с ним!

Они ушли словно побитые псы. А Егору было уже не до них. В голове крутилась лишь одна мысль: — «Опоздал! Рост добрался и до Насти!..»


Уже подходя к подъезду, Егор понял, что дома опять неладно.

— Дура старая! Уйди! Убью! — резкий, словно удары хлыста, голос Ивана. Язык соседа заплетается: опять перебрал.

— Да рази можно так с пожилым человеком разговаривать? — причитание бабушки. — Да сколько ж можно-то, а? Я не железная бабушка! Со мной даже третий муж так не разговаривал! А тут чужой человек! Да я к участковому пойду!..

— Иди, дура! Заткнись, а то убью!

— Да чего же это деется-то?! — в полный голос выла бабушка. — Ванечка! Да чем же я виновата? Когда попросишь, я все для тебя! А ты! За что оскорбляешь?!

— Уйди, дура! Не ори! Ненавижу!

Егор поднимался по лестнице и из-за воплей не слышал, как ступеньки скрипят под ногами. Дверь была нараспашку, бабушка Милли воинственно стояла посреди прихожей, напротив нее высился Иван с ковшом в руке.

— Еще слово — и я оболью! Вода ух какая холодная!

— Да рази же можно так, Ванечка?!

— Вода холодная! Заболеешь и умрешь! — кричал Иван.

— Я все для него делаю, а он! Так-то ты платишь за добро?! Больше ничего тебе не дам! И денег взаймы не дам! Все! Участковому звоню!..

— Ах так! — заорал Иван на весь дом. — На-а-а! Егор шагнул в прихожую, когда он плеснул на бабку воду. Та взвизгнула, заверещала, словно придавленный бельчонок.

— МОЛЧАТЬ!!! — громыхнуло в прихожей.

Иван и Милли как стояли, так и замерли. Егор понял, что это он отдал команду. Неторопливо обернулся, закрыл дверь. Руки нащупали в кармане ключ. Потом обернулся к соседям. Они по-прежнему стояли в неестественных позах. Сосед кривился и пытался что-то сказать, бабушка лишь испуганно моргала.

— Надоели вы мне! — проговорил Егор. — Такие мелкие, серые, никчемные… А раздражаете МЕНЯ!..

Он задумался. Иван с бабушкой просто окаменели.

— Отныне вы оба наказаны! — заявил Егор. — Ты, Милли, до самой своей смерти не произнесешь больше ни слова! Я отнимаю у тебя дар речи! Свободна!

Бабушка разом обмякла. Ноги ее подкосились, и она упала на пол. Ее губы шевелились, но бабушка не произнесла ни звука. В прихожей повисла зловещая тишина.

— А ты, Иван! — повернулся Егор к соседу. Тот побагровел в ожидании наказания. — Ты больше не сможешь пить! Я понимаю, что это единственное твое счастье в жизни! Единственная возможность убежать от себя! Но я лишаю тебя ее! Живи так! Трезвым!

Иван едва не упал. Он бросился было на Егора, но тот стоял так спокойно, глядел на него так иронично, что Иван испугался. Руки его опустились. И тут он почувствовал, как алкоголь покидает его организм. За считанные секунды он протрезвел. Мозг сделался кристально чистым. И в него заползла страшная мысль. Мысль, которая мучила его последние десять лет. Для чего он живет? Почему один? Кому он нужен на этой земле?..

Еще не осознавая, какие последствия для них будет иметь это наказание, они поглядели на своего соседа.

Самого приятного и покладистого. Теперь перед ними стоял совсем другой человек. Глаза его горели демоническим огнем, во всех жестах чувствовалось высокомерие.

— Я уйду! Сегодня я последнюю ночь здесь! — проговорил Егор. — Не дело богу находиться среди людей…

Лицо его исказилось в ухмылке, Иван с Милли подумали, что он пошутил.

— Но сегодня ночью я здесь! — Егор поглядел на свою комнату с выломанной дверью. — Если кого увижу в коридоре, убью!

Он стоял и глядел на них. И с каждым мгновением в его взоре появлялось нечто страшное. Первой спохватилась Милли. Она поспешно заскочила в свою комнату, раздались щелчки: это бабушка закрывалась на все замки. Егор перевел взгляд на Ивана. Тот угрюмо развернулся и тоже скрылся в своей комнате.

Егор отправился к себе. И он точно знал, что этой ночью его никто не потревожит.

Он медленно прошелся по комнате. Все кругом до боли знакомо, и одновременно словно попал в чужое место. Он вылупился в этом месте, будто бабочка из кокона. Это последняя ночь, которую он здесь проведет! Последняя!

Он остановился у портрета Насти. Она глядела на него сверху вниз, и в глазах ее затаилась грусть.

— Не грусти, Настюха! — успокоил ее Егор. — Все будет хорошо!

Тишину разорвал телефонный звонок. Егор снял трубку.

— Светлов слушает!

— Здравствуй, Егор! — проговорил в трубке твердый голос— Гневин моя фамилия. Виктор Петрович Гневин…