"Дальний полет" - читать интересную книгу автора (Уиндем Джон, Порджес Артур, Савва Рышард,...)

Глава 3

– Тише! - заорал я. - Тише вы, оба!

Мэтью удивленно воззрился на меня, Полли - тоже. Потом и Мэтью, и Полли повернулись к матери. Мэри изо всех сил сохраняла безучастный вид. Губы ее чуть-чуть поджались, и, не говоря ни слова, она покачала головой. Мэтью молча доел пудинг, встал и вышел; от обиды он держался очень прямо. Полли прожевала последний кусок и громко всхлипнула. Я не растрогался.

– Чего ты плачешь? - спросил я. - Сама начала.

– Иди-ка сюда, - сказала Мэри, вынула платок, вытерла ей мокрые щеки и поцеловала. - Ну вот. Понимаешь, папа не хотел тебя обидеть. Он тысячу раз говорил, чтобы ты не задирала Мэтью. Особенно за столом. Говорил ведь, а?

Полли засопела. Она смотрела вниз и крутила пуговицу.

– Нет, правда, - сказала Мэри, - не ссорься ты с ним. Он же с тобой не ссорится. Когда вы ругаетесь, нам очень худо, да и тебе не сладко. Ну, попробуй, всем лучше будет.

Полли оторвала взгляд от пуговицы.

– Я пробую, мама! - заревела она. - Ничего не выходит.

Мэри дала ей платок.

– А ты еще попробуй, хорошо?

Полли постояла тихо, кинулась к выходу и выбежала, хлопнув дверью.

Я встал и закрыл дверь.

– Мне очень жаль, - сказал я, возвращаясь. - Мне даже стыдно, но сама посуди… За две недели мы ни разу не пообедали без скандала. И всегда начинает Полли. Она его мучает и пилит, пока не доведет. Прямо не знаю, что это с ней - они всегда так ладили…

– Да, ладили, - кивнула Мэри. - До недавних пор.

– Новый этап? - предположил я. - У детей все какие-то этапы. Пока они через это перевалят, совсем измотаешься. Каждый этап плох на свой лад.

– Может, и так, - задумчиво сказала Мэри. - Только… У детей такого не бывает.

Удивившись ее интонации, я взглянул на нее. Она спросила:

– Разве ты не видишь, что мучает девочку?

Я тупо глядел на нее. Она объяснила:

– Самая обычная ревность. Хотя… для того, кто ревнует, ревность всегда необычна.

– Ревнует? - переспросил я.

– Да, ревнует.

– К кому же? К чему? Не понимаю!

– Чего ж тут не понять? К Чокки, ясное дело.

Я воззрился на нее:

– Какой бред! Чокки просто… ну, не знаю, кто он такой… то есть - она… оно… Его нет, просто нету.

– Что с того? Для Мэтью он есть - значит, есть и для Полли. Ты сам сказал, они всегда ладили. Полли восхищается Мэтью. Он все ей говорил, она ему помогала и очень этим гордилась. А теперь у него новый друг. Она не нужна. Как тут не взревнуешь?

Я растерялся.

– Вот теперь ты говоришь так, словно Чокки на самом деле есть.

Мэри взяла сигарету.

– Что значит - "есть"? Бесы и ведьмы есть для тех, кто в них верит. И Бог тоже. Для тех, кто живет верой, неважно, что есть, чего нет. Вот я и думаю - правы ли мы? Мы ему подыгрываем, он все больше верит, Чокки все больше есть… Теперь и для Полли он есть - она ведь к нему ревнует. Это уже не игра… Знаешь, мне это не нравится. Надо бы посоветоваться…

Я понял, что на сей раз она говорит серьезно.

– Ладно, - сказал я, - может быть… - Но тут раздался звонок.

Я открыл дверь и увидел человека, которого несомненно знал, но никак не мог припомнить. Я уж было подумал, что он связан с родительским комитетом, как тот представился сам.

– Здравствуйте, мистер Гор. Вы, наверное, меня не помните. Моя фамилия Тримбл, я преподаю математику вашему Мэтью.

Когда мы вошли в гостиную, Мэри его узнала.

– Здравствуйте, мистер Тримбл. Мэтью наверху, готовит уроки. Позвать его?

– Нет, миссис Гор. Я хотел видеть именно вас. Конечно, из-за него.

Я предложил гостю сесть и вынул бутылку виски. Он не возражал.

– Вы чем-то недовольны, да? - спросил я.

– Что вы, что вы! - поспешил заверить мистер Тримбл. - Совсем нет. Надеюсь, ничего, что я зашел? Я не по делу, скорей из любопытства. - Он снова помолчал, глядя то на меня, то на Мэри. - Это вы математик, да? - спросил он меня.

Я покачал головой:

– Не пошел дальше арифметики.

– Значит, вы, миссис Гор?

Теперь головой покачала она:

– Что вы, мистер Тримбл! Я и арифметики-то не знаю.

Тримбл удивился, даже как будто огорчился.

– Странно, - сказал он, - а я думал… Может, у вас есть такой родственник или друг?..

Головой покачали мы оба. Мистер Тримбл удивился еще больше.

– Странно… - повторил он. - Кто-нибудь ему да помогал… верней, подавал мысли… как бы тут выразиться… - он заторопился. - Я всей душой за новые мысли! Но, понимаете, две системы сразу - это скорей собьет ребенка, запутает… Скажу откровенно, ваш Мэтью не из вундеркиндов. До недавних пор он учился как все - ну, чуть лучше. А теперь… Как будто его кто подталкивает, дает материал, но слишком сложный… - Он снова помолчал и прибавил смущенно: - Для математического гения это бы ничего… он бы даже удовольствие получал… а для вашего Мэтью трудновато. Он сбивается, отстает.

– Я тоже буду с вами откровенным, - отвечал я. - Ничего не понимаю. Он что, рвется вперед, перепрыгивает через ступеньки?

– Нет, нет! Тут просто столкнулись разные системы. Ну, словно думаешь на двух языках сразу. Сперва я не понимал, в чем дело, а потом нашел обрывки черновика. Вот, взгляните.

Он склонился над бумагой и писал не меньше получаса. Мы явно разочаровали его, но кое-что я понял и перестал удивляться путанице в голове у Мэтью.

Тримбл касался недоступных мне областей математики, и я простился с ним не без облегчения. Однако нас тронуло, что он ради Мэтью тратит собственное время, и мы обещали разобраться в этой истории.

– Прямо не пойму, кто бы это мог быть, - сказала Мэри, когда мы вернулись в гостиную. - Вроде бы он мало кого видит…

– Наверное, у них в школе есть вундеркинд, - предположил я. - Заинтересовал его вещами, которые ему еще не осилить. Правда, я никого такого не припомню. Ну да ладно - попробую допекаться, в чем тут дело.

Я отложил это до субботы. Когда Мэри убрала со стола и увела Полли, мы с Мэтью вышли на веранду. Я вынул карандаш и нацарапал на полях газеты: ДНДДННДД

– Что это? - спросил я.

– Сто семьдесят девять, - сказал Мэтью.

– А почему бы просто не написать 179?

Мэтью объяснил мне двоичную систему - примерно как Тримбл.

– Что же это, легче, по-твоему? - спросил я.

– Не всегда, - сказал Мэтью, - делить трудно.

– Зачем же идти кружным путем? Разве по-обычному не проще?

– Понимаешь, так ведет счет Чокки. Он не умеет по-нашему. Он говорит, очень глупо возиться с десятью дурацкими цифрами потому, что у нас десять пальцев на руке. Тут и двух пальцев хватит.

Я смотрел на бумажку и думал, как быть. Значит, Чокки… Мог бы и сам догадаться.

– Что ж, когда Чокки считает, он так и говорит Д и Н?

– Ну, вроде того… Не совсем… Это я их зову Д и Н - вместо "да" и "нет", чтоб легче было.

Я раздумывал, как справиться с новым вторжением Чокки; надо полагать, вид у меня был растерянный - и Мэтью снова стал терпеливо объяснять.

– Понимаешь, папа, сто - это ДДННДНН. Начинай справа. 1 - нет, 2 - нет, 4 - да, 8 - нет, 16 - нет, 32 - да, 64 - да. Сложи все Д, получишь сотню. Так все числа можно написать.

Я кивнул:

– Ясно, Мэтью. А теперь вот что скажи - как ты это узнал?

– Я же говорил, папа! Так Чокки считает.

Мне снова захотелось усомниться в существовании Чокки, но я рассудительно сказал:

– Ну а он откуда взял? Вычитал где-нибудь?

– Не знаю, папа. Кто-нибудь его научил, - неуверенно отвечал Мэтью.

Я вспомнил кое-какие математические загадки, которые задал мне Тримбл, выложил Мэтью и не удивился, что для Чокки и это - дело привычное.

Вдруг Мэтью как-то встряхнулся и пристально взглянул на меня.

– Папа, ты ведь не думаешь, что я сумасшедший?

Я смутился; мне казалось, что я сумел это скрыть.

– Ну что ты! Кто тебе это сказал?

– Колин.

– Ты не говорил ему про Чокки?

– Нет! Я никому не говорил, только тебе и маме… И Полли, - печально прибавил он.

– Молодец, - похвалил я его. - Я бы тоже никому не сказал. А что же Колин?

– Я его спросил, может, он слышал - есть люди, у которых внутри кто-то разговаривает? - серьезно объяснил Мэтью. - А он говорит, не слышал, и вообще это первый признак у сумасшедших. Этих, которые слушают голоса, сажают в сумасшедший дом или жгут, как Жанну д'Арк. Ну, я и хотел узнать…

– А, вон оно что! - сказал я уверенным тоном, который не соответствовал моим чувствам. - Это совсем другое дело. - Я лихорадочно и тщетно искал мало-мальски убедительную разницу. - Он имел в виду голоса, которые пророчат или, скажем, подбивают людей на всякие глупости. Те голоса ни о чем не спрашивают и не учат бинарной системе. Наверное, он читал про такие голоса, а тебя не совсем понял. Ты не беспокойся, не стоит.

Кажется, я говорил убедительней, чем думал. Мэтью радостно кивнул.

– Я бы очень не хотел сойти с ума, - сказал он. - Понимаешь, я совсем не сумасшедший.

Мэри я рассказал только о первой части нашей беседы - я чувствовал, что вторая ничего не даст, а ее растревожит.

– Все сложней и сложней, - говорил я. - Считается, что дети часто делают открытия, но они им рады, они гордятся собой. Что-то тут не то… Зачем приписывать другому свои успехи? В этом есть что-то ненормальное. А все-таки его интересы стали шире. Он теперь больше замечает. И потом, у него появилась какая-то ответственность. Тут вот что важно: может ли повредить такой кружной подход? Этот твой Тримбл вроде бы не очень доволен?

– Ах да! - перебила меня Мэри. - Я получила записку от мисс Тоуч, их географички. Я не все поняла, но в общем кажется, она благодарит нас за то, что мы поощряем интерес к ее предмету, и тактично намекает, что слишком подталкивать его не надо.

– Опять Чокки? - спросил я.

– Не знаю. Боюсь, Мэтью задавал ей такие же странные вопросы, как мне, - где Земля и все в этом роде.

Я подумал.

– Может, изменим тактику? Перейдем в наступление?

– Нет, - сказала Мэри. - Чокки спрячется. То есть Мэтью перестанет нам доверять и замолчит, будет хуже.

Я потер лоб.

– Трудно это все… И поощрять глупо, и мешать… что же нам делать?