"Лесная дорога" - читать интересную книгу автора (Голден Кристофер)

Глава 8

К тому времени, как Майкл на следующее утро с трудом вылез из постели, Джиллиан уже давно не было дома. Затянутое облаками небо имело меловой оттенок; в окна просачивался бледный, тусклый свет. Ни дождя, ни мокрого снега, ни града. Улица, на которой стоял дом Дански, казалась чересчур тихой, чересчур пустынной, словно ночью произошел некий незаметный апокалипсис.

Несколько часов тому назад, верный данному себе обету не будить жену, Майкл наблюдал, как темнота за окном уступает место фантастическому индиго, которое постепенно превращается в бледный утренний свет, и наконец забылся сном. Минут сорок спустя Джиллиан принялась трясти его, пытаясь разбудить, и Майкл припомнил, как пытался невнятно втолковать ей, что ему надо еще поспать и что сегодня он работает дома. Взглянув сейчас на часы, он увидел, что на табло обвиняюще светится: 10.47.

Всего часа три-четыре сна. Совсем мало.

Но время шло, и ему предстояли неотложные дела. Визит к психоаналитику был назначен лишь на следующую среду. Ему казалось, что это будет лет через сто. «Сейчас» от «потом» отделяла целая вечность.

Майкл потянулся, разминая мышцы спины и шеи. Потом стянул с себя футболку, в которой спал, и швырнул ее в бельевую корзину, стоящую у продолговатого туалетного столика под их с Джиллиан общим зеркалом. У мужчины в зеркале были темные круги под глазами и щетина на подбородке. Лицо казалось одутловатым, и Майкл потрогал рукой места под нижними веками, где кожа стала как будто менее упругой. Глядя в собственные глаза, он видел там лишь пустоту, нечто вроде вакуума, который вобрал в себя все его эмоции. В голове эхом отдавалась пульсирующая кровь.

Одержимый.

На его прикроватной тумбочке стоял полный стакан воды. Майкл и Джиллиан ставили себе воду на ночь, и обычно оба стакана к утру бывали пустыми. Но в эту ночь Майкл не сделал ни глотка Он так и не решился протянуть руку к стакану.

В груди вдруг что-то кольнуло - может, образовалась маленькая прореха в той защитной оболочке, которой он прикрывался от страха Он долго смотрел на половину кровати Джиллиан. Ее стакан был пуст. Книга, которую она читала - семейная драма Джойс Кэрол Оатс, - лежала поверх последнего номера «Приятного аппетита». Ящик ее тумбочки был выдвинут; оттуда торчали трусики, как верхняя салфетка из коробки «Клинекса». В это утро Джиллиан спешила. Может, опаздывала на работу?

Наконец он вспомнил, почему она торопилась. Джиллиан сегодня хотелось пораньше уйти с работы, чтобы успеть дома подготовиться к ужину с Бобом Райаном и его закадычными дружками по политике. В памяти Майкла промелькнул образ Райана на маскараде в ту ночь. Ковбой. «Человек без имени». Холодные, суровые глаза этого парня вполне подходили для такой роли. Пожалуй, он скорее напоминал Ли Ван Клифа, звездного напарника Клинта Иствуда по тем старым фильмам, чем самого Иствуда «Это в каком-то смысле даже и лучше», - подумал Майкл. Ибо в его воображении Боб Райан всегда будет рисоваться в этом костюме, всегда будет похож на Ли Ван Клифа с его безжалостным взглядом и орлиным носом.

Майкл отдавал себе отчет в том, что немного опасается Боба Райана. Совсем чуть-чуть, в глубине души. На это можно было не обращать внимания. Но в принципе этот человек мог быть устрашающим.

– Ладно, - прошептал он. - Ладно, Джилли.

Ради Джиллиан он подготовится и оденется, чтобы пойти на ужин к шести часам. Но до тех пор время принадлежит ему.

Или, скорее, его навязчивой идее. Если он надеется когда-нибудь это преодолеть, то попытается отыскать ту девочку. Найти тот дом.

Даже при мертвенно-бледном дневном свете, наполняющем спальню, Майклу до сих пор удавалось не смотреть в угол, в котором всю ночь стояла, наблюдая за ним, призрачная девочка. Плачущая, беззвучно умоляющая его о чем-то. Но сейчас Майкл наконец взглянул туда.

Угол был пуст.

В доме никого, кроме него, не было.

Он с облегчением вздохнул и кивнул сам себе. Стянув спальные шорты, он тоже бросил их в бельевую корзину, потом вернулся к телевизору и включил Си-эн-эн. Рассказывали про женщину из Луизианы, съехавшую на машине с моста в реку. В машине были еще ее семилетний сын и пристегнутый к детскому сиденью пятимесячный младенец Семилетний мальчик спас ребенка и выплыл вместе с ним Мать утонула. По сообщению полиции, мальчик передал слова матери, говорившей, что в мире слишком много зла и что им троим будет лучше в Божьих руках.

На экране появилась фотография мальчика с широко распахнутыми глазами и взъерошенными желтоватыми волосами. На лице его была улыбка, словно он чему-то радовался. Майкл задумался о том, сколько еще пройдет времени, пока мальчик сможет так же улыбаться.

Когда начался следующий сюжет о текущем положении дел в Национальной футбольной лиге, Майкл почувствовал облегчение, словно освободившись от грусти предыдущей истории. При включенном телевизоре дом не казался таким тихим, и Майклу было не так одиноко. Но в этом заключается ирония телевидения. Слишком многие считают его своим другом, но этому другу не хватает такта не говорить вам вещей, которые не хочется слышать.

Он ощущал, что от тела идет несвежий запах. Увеличив громкость телевизора, Майкл пошел в ванную и пустил очень горячую воду. Через несколько мгновений вся ванная наполнилась паром, зеркало над раковиной запотело. Гудение голосов Си-эн-эн соперничало с шумом душа. Он был рад и голосам, и пару. Встав в ванну, он задвинул прозрачную дверь душевой кабинки, остановившись взглядом на внутренней стенке и не глядя в ванную комнату.

Майкл Дански никогда не страдал клаустрофобией, но в последнее время стал испытывать неуверенность, входя в закрытые помещения. Быстро приняв душ, он поспешил прочь из ванной. Пока он вытирался перед телевизором, стараясь отвлечься очередной запутанной политической историей, с него на ковер текли ручейки воды.

После долгой бессонной ночи ему очень хотелось поскорей уйти из дома. Но он был не настолько наивен, чтобы полагать, что все будет нормально, стоит лишь только выйти за дверь. Мир для Майкла исказился, и для приведения его в привычное состояние потребуется не один день.

Он не стал бриться. После душа он и так чувствовал себя приободрившимся, готовым к действиям. Майкл надел голубые джинсы и ботинки, свежую футболку и спортивный свитер с капюшоном, в котором ему не должно было быть слишком жарко. На свитере красовалась надпись «Патриоты Новой Англии».

Выходя из дома через дверь, ведущую из кухни в гараж, он заметил на кухонном столе записку от Джиллиан. Там было нарисовано большое сердце. Майкл даже не замедлил шаг, чтобы посмотреть, что написала жена. Наверняка что-то про ужин с Ли Ван Клифом. Но он к этому времени вернется. Правда, тогда уже начнет смеркаться, а он надеялся, что Джиллиан приедет домой до темноты.

Ему совсем не хотелось оказаться тут одному, когда стемнеет. Первый раз девочка привиделась ему в рабочем кабинете, когда за окнами вовсю светило солнце. Однако ночью труднее было поверить в то, что все происходит у него в голове, что все это лишь игра воображения.

День был рабочим, так что большой интенсивности движения не наблюдалось, но все же дороги не казались совсем пустынными. Радуясь, что нужно сосредоточиться и теперь уже не до собственных бредовых мыслей, Майкл ехал по Старой Двенадцатой дороге без остановок, прямо к месту назначения. Лучше было вернуться туда, где все началось.

По будним дням ресторан «Придорожный» открывался лишь к вечеру, сейчас, в обеденное время, заведение было закрыто и парковочная площадка перед ним пуста. Майкл поставил машину на парковке как-то криво, вылез из нее и направился к входной двери. Его вело какое-то подсознательное побуждение, словно здесь был брошен якорь. Ему казалось, он может ухватиться за один конец спасательного троса и идти по нему до той точки, где его мир распался на куски. Майкл был по натуре оптимистом. И довольно молодым мужчиной. Но не настолько молодым и оптимистичным, чтобы поверить, что все просто. В жизни так не бывает. Если ты что-то разрушил, приходится восстанавливать. Нельзя вернуться назад и отменить содеянное.

Особенно если дело касается основ человеческого существования. Жизни. Дружбы. Доверия.

Разума.

Никакого волшебства в этом нет. Но, если попробовать по этой ниточке вернуться в то место, откуда все пошло не так, повторить шаг за шагом совершенное той ночью, может, тогда ему удастся успокоить рассудок и душу. И если все это получится, тогда, возможно, потерявшаяся девочка - призрак она или плод паранойи - перестанет его преследовать.

Волоча ноги, он пересек парковку и вновь подошел к машине. У самой земли завихрился холодный ветер, подхватил пустую пивную банку и стал гонять ее по асфальту. Майкл остановился, чтобы посмотреть. Порыв ветра утих, чтобы потом задуть с новой силой, играя с банкой, на минуту оставив ее в покое и опять хватая и унося прочь.

Он бросил еще один взгляд на ресторан. В памяти ясно всплыли картины веселья той ночи. Джиллиан, такая красивая в маскарадном платье. Бокал, который она уронила с перил лестницы. Тедди Полито в костюме Генриха VIII. И сам Майкл в костюме д'Артаньяна. Картинно раскланивающийся. С пером на дурацкой шляпе.

И то, как он вел Джиллиан к машине, следя за тем, чтобы она не упала.

Парадная дверь была сейчас закрыта, на окнах опущены жалюзи, свет выключен. Но дом не казался необитаемым. Он просто спал.

Забравшись в машину, Майкл повернул ключ зажимания и подождал несколько секунд, пока нагреется двигатель. Он представил себя со стороны: как тогда устраивал Джиллиан на заднем сиденье и потом отъезжал с парковки. Включив сцепление, Майкл нажал на газ, рисуя в воображении тот субботний вечер. Он отъезжал теперь с парковки ресторана «Придорожный» в погоню за памятью, которая, как он надеялся, его вылечит.

Он пытался восстановить в памяти события той ночи. Ему припомнилось, как Джиллиан тихонько посапывала, отключившись на заднем сиденье. Следуя тому же маршруту, что и в субботу вечером, он поехал к Старой Двенадцатой дороге и направился в сторону дома. Совершенно отчетливо он припомнил, что, покидая ресторан, не был пьян. На маскараде он выпил несколько бутылок «Гиннеса», но напилась Джиллиан, а не он. Ему пришлось высматривать ее в толпе. И он ни за что не напился бы, зная, что надо отвезти жену домой. Ни за что не стал бы рисковать безопасностью Джиллиан ради лишней бутылки «Гиннеса».

Шины шуршали по дороге, и Майкл почувствовал, что сказывается бессонная ночь. Веки его отяжелели. Меловое небо чуть-чуть посветлело, и вверху показалась голубая полоса. Вскоре засверкало солнце. Майкл продолжал вспоминать.

«Здесь», - подумал он.

Прищурившись, он оглядел обе стороны дороги. Слева показалась старинного вида бензозаправочная станция, одна из первых в штате. Владельцы поддерживали ее в таком виде, чтобы привлечь туристов. Таков был местный колорит, гордость Мерримак-Вэлли.

Где-то поблизости от этого места он почувствовал в ту ночь ужасную сонливость и сильное опьянение. Голова у него словно была набита ватой; даже сейчас, несколько дней спустя, когда светило солнце и постепенно прояснялось небо, он ощущал во рту металлический привкус. В голове все перепуталось - сказывалось недосыпание, и Майкл включил приемник, настроившись на станцию с тяжелым роком. Ему нужна была музыка, звучащая в унисон с болью, которая начала пульсировать у него в затылке. Майкл открыл окно, впуская холодный воздух, и продолжил погоню за эхом той субботней ночи.

Старая Двенадцатая дорога неторопливо вилась по долине странным кружным путем В наше время никто бы не стал строить такую трассу. Ее бы сочли до смешного неэффективной. Но эта дорога с обступающими ее холмами и густым лесом у самой обочины хороша была для путешествий. Лес начинался сразу за небольшими торговыми центрами. По обеим сторонам дороги в тени деревьев прятались дома. От Старой Двенадцатой дороги под разными углами ответвлялись многочисленные проезды, ведущие к жилым кварталам и фермерским строениям, по которым можно было изучать историю сельского строительства в Массачусетсе за последние пятьдесят лет.

Майкл моргнул.

– Черт, - прошептал он, выпрямившись на сиденье.

Он только что проехал мимо магазинчика слева от дороги и тотчас же пожалел об этом. В данный момент не помешала бы чашка кофе или даже бутылка кока-колы. Что-нибудь с кофеином.

Все же решив не останавливаться, он протяжно вздохнул и запустил в волосы пальцы левой руки.

Он снова вернулся мыслями в субботнюю ночь, следя за дорогой. Показался дорожный знак: «Джеймсон». Дорога плавно поворачивала налево, потом резко уходила направо. Дальше шел прямой участок на пару сотен ярдов. Шуршали шины, ровно гудел мотор. Майкл кивнул в ответ своим мыслям, устремив глаза на поворот впереди. Дорога вновь вела направо. Прямо впереди виднелись лишь деревья, в том числе и громадный дуб с разделенным надвое стволом.

«Вот здесь. Здесь ты мог погибнуть, - подумал он. - И заодно убить Джилли».

Именно здесь воздействие на него «Гиннеса» или той неведомой отравы сказалось сильнее всего. У него тогда закрылись глаза, и он всего на несколько мгновений заснул за рулем. Сейчас, шесть дней спустя, при свете холодного ноябрьского солнца, Майкл сбросил скорость и с большой осторожностью вошел в поворот.

В памяти ясно всплыло то, что случилось сразу после этого. Очнувшись, он выкрутил руль, вывел колеса машины из заноса и бросил взгляд направо как раз вовремя, чтобы заметить на обочине девочку. Силуэт малышки вырисовывался в свете фар. Майкл заметил огромные глаза и сияние белокурых волос, голубые джинсы и эту крестьянскую кофточку.

«Ей холодно. Она одета совсем не по сезону, - подумал Майкл. - Где ее куртка?»

Но когда он посадил потерявшуюся девочку в машину, где на заднем сиденье посапывала Джиллиан, Скутер совсем не казалась замерзшей. Просто заблудившийся ребенок. Немного испуганный. Растерянный. Проезжая сейчас то место, где он едва не сбил девочку, Майкл вновь прокручивал в памяти этот эпизод. Ее дом - или по крайней мере то место, куда она его направляла - был довольно далеко от Старой Двенадцатой дороги. Или, может, ему так показалось. Майкл предполагал, что по прямой до него было бы гораздо ближе. Девочка могла забрести в лес позади дома и заблудиться. Другие дети, возможно, ходили по домам, собирая подарки и угощения, как это принято в канун Хэллоуина, а Скутер отбилась от них и потерялась. Без куртки. И ориентироваться она совершенно не умела. Даже будь ей самое меньшее шесть лет - хотя Майкл решил, что ей восемь, - она все равно должна была уметь отличить вершину холма от его подножия.

А дом стоял почти на самой вершине холма. Сидя за рулем, Майкл успевал оглядывать долину справа от себя, с пронизанными осенним солнцем деревьями. На вершине холма Воспоминания были смутными, но насчет вершины он был точно уверен. Дом стоял в конце длинной извилистой дороги и словно нависал над долиной.

– Черт.

Оглянувшись через плечо, Майкл нажал на тормоза. Ему резко просигналила спортивного вида молодая женщина в микроавтобусе, уйдя в сторону, чтобы избежать столкновения. Сзади машин больше не было, и, подождав, пока несколько автомобилей проедут по встречной полосе, он резко повернул налево.

Однообразную музыку по радио сменила реклама о замене ветрового стекла, Майкл нажал на клавишу, гудения мотора и громкого и частого биения пульса, отдававшегося в ушах. Он выбрал путь покороче, пустив машину по обочине, пока не доехал до места, привлекшего его внимание.

Узкий боковой проезд с растущими по сторонам деревьями. На въезде стоял шест, но без знака на нем. Это могло ввести несведущего человека в заблуждение, поскольку он мог подумать, что дальше - тупик. Но Майкл не был сбит с толку.

«Поверни здесь направо». Приемник замолчал, и внутри автомобиля стало почти тихо, если не считать тогда узнала улицу, и, к своему удивлению, он тоже вспомнил. Тайный путь.

Мимо него прогрохотал грузовичок, отчего его машина затряслась. Когда улица опустела, он свернул направо и поехал вверх по той дороге. Захлестнувшее его чувство узнавания было одновременно ободряющим и тревожным. В глубине, за деревьями, виднелись дома, но он почти не обращал на них внимания. Следующий поворот был налево. Это он тоже помнил. Может, еще четверть мили по проезду, и вот он поворот.

Майклу пришлось остановиться, нажав на тормоз, с работающим на холостом ходу мотором, чтобы вглядеться в этот левый поворот. Все представлялось невероятным. События субботней ночи происходили точно во сне, поэтому совершенно нереальным казалось найти это место наяву, при свете солнца.

Он свернул налево, и дорога тотчас же пошла в гору, поворачивая направо.

Его воспоминания об остальной части путешествия были нечеткими. Ему ничего не оставалось, как только заняться исследованиями, и он так и сделал. Более часа колесил он по проездам, отходившим от этой улицы к югу от Старой Двенадцатой дороги, вверх по откосу холма Ему встречались новые постройки и дома, возведенные, наверное, в пятидесятых. На одной улочке он наткнулся на дом с витриной, в которой все еще были выставлены украшения к Хэллоуину. Память его встрепенулась. Он здесь уже проезжал.

Подобные подсказки помогали ему восстановить маршрут. У Майкла была с собой копия карты этого региона, на которой он зеленым маркером помечал улицы.

Дом в форме треугольника. Возможно, не тот самый, но можно рискнуть. Сколько их здесь может быть? Стиль довольно редкий, так что шансы есть.

У него заурчало в животе. Майкл понял, что голоден. Он чуть притормозил у дома в форме треугольника, улыбаясь сам себе. Чувство голода - это уже точно реальность. Вслед за этим он проехал мимо группы людей на велосипедах, двух женщин, занимающихся спортивной ходьбой, и тучного бородатого мужчины с сигаретой, прогуливающего собаку. Вот и все. Никаких признаков ее присутствия.

Призрачная девочка, всю ночь следившая за ним из угла спальни, после проведенных за рулем часов казалась ему менее реальной, менее осязаемой.

Потому что все это реально. Все, что его сейчас окружает. Тут проходит неприметная улица. Домишки с выставленными напоказ украшениями к Хэллоуину. Странное треугольное здание.

Если он долго будет искать, наверняка найдет ту длинную, извилистую улицу, которая приведет его к круглой площадке на холме, к тому полуразрушенному старому дому с его разбитыми фонарями, покривившимися ставнями и темными окнами. К дому потерявшейся девочки. Она сказала: «Я оттуда». Странный оборот речи для выражения того, что она дома.

Тем не менее довольно скоро его оптимизм начал иссякать. Майкл проверил каждый боковой проезд, ведущий к вершине холма. Некоторые из них петляли вокруг и, судя по всему, обрывались вблизи верхней точки этой гряды холмов. Ни одна из улочек не привела его к тому дому. К ее дому. После двухчасовых поисков Майкл все чаще стал бормотать себе под нос нецензурные ругательства. Он помечал на карте улицы, по которым проехал. В какой-то момент он оказался на тупиковой круглой площадке, очень напоминающей место, где жила Скутер, но нужного дома там не увидел и совсем растерялся.

Выключив мотор и положив ключи в карман, он со вздохом выбрался из машины. Вынул карту и разложил ее на капоте, наклонившись, чтобы получше рассмотреть, потом проследил свой путь, всматриваясь в названия улиц, в зеленые линии, обозначавшие его поиски.

«Восточнее, - подумал он. - Это должно быть дальше к востоку». Майкл провел пальцем по карте в сторону ее правого края. Потом отступил назад и огляделся, увидев повсюду на горизонте деревья. Да, к востоку; гряда, похоже, поднималась еще выше. Правда, трудно было оценить на глаз расстояние, потому что голубое небо начало темнеть, повсюду сгущались тени.

Майкла начала пробирать дрожь. Он огляделся и, прищурившись, стал всматриваться в деревья, растущие за столетним викторианским домом. В лесу было тихо. Листья в основном уже облетели. И все же его не покидало знакомое леденящее чувство - словно за ним кто-то подсматривает.

Он торопливо сложил карту и снова огляделся. Единственный путь отсюда - это отправиться вниз по той же дороге, по которой приехал. Похоже, он так и не нашел нужную улицу. «Но, может быть, я уже рядом», - попытался он успокоить себя.

Уже сидя в машине и заводя ее, он снова обратил внимание на то, что небо становится темно-голубым. До полной темноты было еще далеко, но гораздо ближе, чем хотелось бы. Дома ждала Джиллиан, чтобы вместе отправиться на ужин с Бобом Райаном Майкл пробежался пальцами по заросшему подбородку. Перед тем как, одеваться к ужину, надо будет побриться.

Пора ехать домой.

Обидно было бросать поиски, но он считал, что время потрачено не впустую. Карта показывала ему, где он побывал, а где - пока нет. Живот у него уже давно подводило от голода. Вот веская причина вернуться домой и приехать сюда как-нибудь в другой раз. Но в глубине души он знал настоящую причину. Сейчас деревья бросали на дорогу длинные тени. Ночь могла оказаться коварной, подкравшись к долине на кошачьих лапах. Темнота способна быстро поглотить день, не дав опомниться. Такое это было время года; ночь наступала все раньше.

Да, пора домой.

Но только в этот раз.

Он думал о том, что день прошел без всяких странных происшествий. Встреченные по дороге знакомые ориентиры служили неоспоримым доказательством того, что события предыдущих выходных действительно имели место, и поэтому Майкл был совершенно уверен в том, что страдает навязчивой идеей. Психиатр мог бы, конечно, оказаться полезным, но если он сам найдет тот дом и девочку, это поможет ему со временем избавиться от наваждения.

Он ее разыщет. И тот дом тоже.

Майкл был не тем человеком, чтобы, затеяв что-то, быстро отступить. Раз или два во время поисков ему в голову приходила странная мысль о том, что дом, возможно, не хочет быть найденным. Забавно, что могут сделать с человеком два часа сна.

Нет, Майкл отыщет этот дом. Он найдет ответы на все вопросы.

Джиллиан смотрела, как за окнами поезда проносится мир. Она любила осень, особенно в сумерки. В мелькающих окнах зажигались теплые огоньки, а из труб многих домов тянулся дымок. Ей казалось, она улавливает чудесный аромат горящих дров, придающий особую прелесть прохладному вечеру. Иногда им с Майклом нравилось в такой вечер сидеть на крыльце дома с чашками горячего шоколада в руках, вдыхая дымок из труб и глядя на звезды.

Она невольно вздохнула, а потом плотно сжала губы. Ее очень тревожил Майкл Джиллиан не сомневалась в том, что его тревога и галлюцинации не могут объясняться только подмешанной ему в пиво дрянью, что бы это ни было.

Хотя уж лучше бы все это было результатом отравления. Ей не хотелось думать о том, что Майклу нужен психоаналитик. Конечно, никакого стыда в этом нет, просто галлюцинации - серьезная проблема. Джиллиан надеялась, что на мужа подействовала совокупность факторов: стресс, перенапряжение на работе, да еще какой-то придурок, опоивший его. Джиллиан заготовила дюжину коротеньких речей для убеждения самой себя в том, что все это ерунда. Что обо всем позаботятся врачи. Майкл совсем скоро выздоровеет - душой и телом.

Но все это было никчемным лекарством против страха, разгоравшегося в ее душе при мысли о том, что с мужем происходит действительно что-то ужасное. Одна мысль об этом была невыносима. За всю жизнь ни один человек не понимал Джиллиан по-настоящему, не пытался узнать до конца - не важно, был ли он на это способен или нет - за исключением Майкла.

С ним все будет в порядке. Пара ночей хорошего сна и работа дома - как раз то, что ему нужно. Доктор Уфланд и доктор Ли о нем позаботятся, а она сама очень постарается отвлечь его от ненужных мыслей.

По правде сказать, несмотря на радостное волнение по поводу сегодняшнего ужина и перспективы баллотироваться в муниципалитет, Джиллиан подумывала об отмене встречи. Нехорошо как-то думать о себе. Но, поступи она так, тревога Майкла лишь возрастет. А вечер на людях, вроде предстоящего, возможно, как раз то, что ему нужно.

Поезд замедлил ход, и Джиллиан вновь посмотрела в окно. Ей был виден забор, отгораживающий задние дворы ряда домов. Ее всегда зачаровывали картины обыденной, зачастую скрытой жизни людей, проплывающие в окнах поезда. Несмотря на низкую температуру, на веревках было развешано белье. Во дворе одного из домов лежали груды собранных листьев, которые вновь начал разносить ветер. В другом дворе на колодах стоял старый, ржавый автомобиль и виднелся клочок земли, пару месяцев назад бывший огородом.

Из окна ей были видны вещи, которые люди прятали за возведенными вокруг домов заборами. Она попыталась представить себе задний двор собственного дома, но не смогла даже вспомнить, что там есть.

Со свистом и громким лязгом поезд подполз к перрону. Вокзал недавно реконструировали, а на перронах установили элегантные фонари в духе минувшего века. На столбах уже были развешаны рождественские украшения: венки с бантами, гирлянды лампочек. Эта картина всколыхнула в ее сердце надежду, дала передышку от тревожных мыслей.

«С ним все будет хорошо», - снова сказала она себе.

Джиллиан с трудом поспевала на ужин. Она позвонила Майклу с работы, чтобы предупредить его, но дома никого не было. Тогда она оставила сообщение на автоответчике, что будет ждать его прямо в ресторане «У Дороти» и что ужин начнется в семь часов. Хорошо было бы, конечно, заехать домой и переодеться, но не получалось. Она была одета вполне подходяще для ужина в ресторане: сшитый на заказ шоколадно-коричневый костюм с надетой под пиджак зеленоватой водолазкой. Но, конечно, ей хотелось сменить одежду, в которой она проходила весь день.

Что ж, такое в жизни иногда бывает. Приходится приноравливаться.

От вокзала она поехала на машине прямо к ресторану. Было уже четверть восьмого, когда она въехала на парковку. Ресторан размещался на первом этаже дома, в котором жило семейство, владевшее этим заведением. Зал в целом был оформлен по мотивам «Волшебника страны Оз». Кормили здесь отлично, но сам обеденный зал был небольшим, поэтому зарезервировать столик не всегда удавалось. Она немного нервничала из-за того, что не дозвонилась до Майкла, испытывая подспудную тревогу за него, не покидавшую ее весь день. Однако на пути из машины к входной двери ресторана ее занимали уже другие мысли.

«Неужели я действительно смогу?» - спрашивала она себя. Джиллиан всегда имела свое мнение, и у нее была сила воли, чтобы добиться задуманного. Но ее представление о политической деятельности вообще было настолько расплывчатым, что идея о собственной карьере в этом направлении вызывала у нее массу сомнений. Как они там говорят? «Единственное, что нужно для победы плохих парней, - это полное бездействие хороших парней» - что-то в этом роде.

«Ну, я-то не парень, и я не сижу верхом на белом коне, и тому подобное, но…» Мысль так и осталась незавершенной, да в этом и не было необходимости.

Этот предмет и так слишком глубоко ее затрагивал, поэтому не было необходимости сочинять закругленные фразы. Джиллиан Дански безусловно не воображала себя героиней или мученицей, но все-таки верила, что способна быть полезной. Что сможет делать добро.

Войдя в ресторан, она сразу погрузилась в успокаивающий гул голосов. В двух каминах, с каждой стороны продолговатого обеденного зала, весело полыхало пламя. У двери стояла сама хозяйка заведения, Дороти, женщина пятидесяти с небольшим лет, не желающая подкрашивать седеющие, но модно подстриженные волосы.

– Добрый вечер и милости просим, - сказала она. - Вы с кем-то встречаетесь?

– Да, у нас тут целая компания, - кивнула Джиллиан. - Должно быть, под фамилией Райан. Они уже, наверное, здесь…

– А-а, вы из компании Боба, - дружелюбно произнесла Дороти, и в ее молодых глазах промелькнула озорная искорка Бедняжка. Сюда, пожалуйста.

Хозяйка отвела ее в дальний угол зала, где за большим столом у камина расположилась шумная компания. Там, разумеется, был Боб Райан с женой Айвонн. Джиллиан заметила Бена и Кэрол Бартолини. Она не сразу, но все-таки узнала Мэри Элизабет Тилден, тоже занимающую в совете официальный пост, и предположила что мужчина рядом с ней - ее муж. Имея поддержку этих троих людей - если они примут ее сторону, - она почти наверняка будет избрана. Джиллиан прекрасно понимала, что если они будут на ее стороне, это означает, что она сама должна будет принять их сторону. Городская политика - суровая, ожесточенная борьба, которой на протяжении жизни многих поколений сопутствует зависть и недоброжелательство. Если она будет заодно с этими людьми, то обеспечит себе поддержку их друзей, но в то же время вызовет недовольство их врагов.

Есть о чем задуматься.

Правда, в тот момент все подобные мысли отошли на задний план.

Потому что в дальнем конце стола, спиной к углу, сидел Майкл Дански, вовсю веселясь и занимая людей, которых Джиллиан надеялась сделать своими друзьями. На нем была белая рубашка без воротничка, надетая под коричневый замшевый пиджак, который Майкл, носил скорее не для тепла, а потому, что хорошо в нем выглядел. Глаза его искрились, пока он нашептывал Айвонн Райан что-то забавное, потом они вместе рассмеялись. Он был свежевыбрит, и щеки его сияли в отсветах огня.

Ее муж снова стал похож сам на себя. Это был ее Майкл. Жизнерадостный и уверенный в себе. Перед ним стоял бокал вина, и, заметив ее приближение, он поднял бокал в молчаливом приветствии, криво улыбнувшись ей в своей обычной манере.

Это была та самая обольстительная улыбка. Улыбка, покорившая ее. Он был вовсе не высокомерным, а напротив, живым и отзывчивым, поэтому стремился разделить чувства других людей.

Увидев его таким, Джиллиан не удержалась от счастливого смеха Она глубоко вздохнула, и ей показалось, что этот смех начисто изгнал страх и беспокойство. Рядом с уверенным в себе Майклом она найдет общий язык с Райаном и его друзьями. С его поддержкой она способна на все что угодно.

При ее приближении к столу Майкл поднялся. Встали и другие мужчины, и она поздоровалась со всеми за руку, а Райана чмокнула в щеку. Когда она наконец прошла к свободному месту рядом с мужем, он выдвинул для нее стул. Еще не успев сесть, Джиллиан внимательно посмотрела на него. Темные круги под глазами. Вероятно, не выспался за ночь. Но перемена в нем была очевидна.

– Привет, - сказал он. - Как прошел день? - И легонько прикоснулся к ее рту губами.

– В суете. А ты как? По-моему… тебе лучше. Майкл улыбнулся.

– Не совсем. Но, похоже, я начинаю разбираться в некоторых вещах. - Понизив голос, он прошептал: - Возможно, я потерял лишь несколько шариков, а не весь мешок.

Тихо засмеявшись, она взглянула на него, вопросительно подняв бровь.

– Садитесь, Джиллиан. Закажите себе вина, - любезно предложил Боб Райан.

Она вежливо ему улыбнулась и снова взглянула на Майкла.

– Потом объясню, - продолжал он интимно шептать ей на ухо. - А пока займемся ужином. Тебе еще надо завоевывать голоса.

Час до полуночи тянулся медленно. Майкл лежал в гостиной, на диване с темно-красным набивным цветочным рисунком, и смотрел, как Хамфри Богарт препирается с Кэтрин Хепберн. Глаза у него жгло, и все тело болело от переутомления, но момент естественной сонливости был упущен. Что ему действительно было нужно после наваждения предыдущей ночи и чересчур упорных попыток найти сегодня дом Скутер - это время, чтобы прийти в себя. Фильм «Африканская королева» только начинался, когда они с Джиллиан приехали после ужина домой. Это был один из любимых фильмов Майкла. Вряд ли можно было придумать лучший способ снять напряжение, чем провести пару часов с Хамфри и Кейт.

Сначала Джилли к нему присоединилась, сбросив туфли и примостившись рядом на диване. Через несколько минут он услышал ее ровное, мерное дыхание. Она открыла глаза, только когда он легонько ее толкнул.

– Может, мне пойти умыться, - сонно сказала она. Хочу смыть косметику и снять наконец этот костюм.

Майкл улыбнулся ей.

– Помощь требуется?

– Думаю, справлюсь сама, мистер Дански.

– Ну, если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, - сказал он.

Но он знал, что она не вернется. Было поздно, и она, помня о бессоннице, неохотно оставалась бодрствовать после полуночи, боясь спровоцировать бессонную ночь. Обычно Майкл ложился вместе с ней и смотрел фильмы в постели, а она рядышком сворачивалась калачиком под одеялом. Но сегодня вечером ему было комфортно именно здесь. По правде говоря, он не спешил вернуться в спальню, не спешил узнать, занят ли опять темный угол у кровати.

Ужин с членами совета прошел прекрасно. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он хорошо проведет время за столом в компании политиков, он бы назвал это полной ерундой. Но к своему величайшему удивлению обнаружил, что ему с ними хорошо. Приятно было оказаться в компании уверенных в себе людей, испытывающих непреодолимую тягу к интеллектуальным разговорам и спорам. По сути дела, ему показалось, что он провел время даже лучше Джиллиан.

Но суть заключалась в другом, и, очевидно, сам Майкл приложил к этому руку. Пожалуй, он очень старался хорошо провести время. Не только ради политических амбиций Джиллиан, но потому что сам в этом нуждался. Чтобы успокоиться. Выбросить все из головы.

Как бы то ни было, ему это помогло. Ему было спокойней, чем всю неделю, когда его всякий раз охватывала дрожь при мысли о странных вещах, которые он видел - или считал, что видел, - но он тогда напоминал себе, что на то существуют психиатры. Если бы люди время от времени не съезжали с катушек, то психоаналитики оказались бы без работы. Самой лучшей новостью из всех - больше всего его успокоившей - было то, что с самого пробуждения в это утро он не видел ничего экстраординарного. Не видел, не слышал, не чувствовал. Ни попкорна, ни яблочного пирога с корицей. Ничего подобного.

Он поправится. На это уйдет какое-то время, но если он научится владеть собой и обретет уверенность, с ним все будет в порядке. В этом ему очень поможет Джиллиан. Даже одного ее вида сегодня вечером - того, как она сияла, как лучились ее смеющиеся глаза - было достаточно, чтобы пустота в нем начала заполняться. А сейчас, лежа перед телевизором, он почувствовал, как у него тяжелеют веки и его охватывает усыпляющая усталость.

Посреди этих мыслей Майкл отключился под взглядом небритого Богарта с телеэкрана.

Во сне он едет по Старой Двенадцатой дороге. Фары машины пронзают темноту впереди. Дорога сворачивает налево, потом направо и снова налево. За каждым поворотом его спящее сознание ждет встречи с ней, маленькой заблудившейся девочкой, белокурым ангелом, выхваченным из темноты светом фар. При каждом повороте он ощущает пугающую определенность, безоговорочную уверенность в том, что на этот раз не сможет вовремя отвернуть, чтобы ее не сбить. Что машина ударит ее, затянет под колеса, раздробит кости и, проехав по ней, оставит после себя лишь окровавленное, бесформенное месиво.

Это всего лишь страшный сон, но повторяющиеся с беспощадной настойчивостью одинаковые фрагменты постепенно превращают его в сокрушительный ночной кошмар. Майкл чувствует, что рыдает. Он хочет, чтобы дорога поскорей кончилась, чтобы настало утро, чтобы погасли фары и он не смог увидеть ее там, пригвожденную к темноте, словно жертву, приготовленную для него.

Он слышит шуршание шин по дороге. И как ни странно, чует запах сладкой ваты.

«Д'Артаньян», - шепчет рядом с ним тоненький голосок.

Ему нечего бояться. Она здесь, в машине, на сиденье рядом с ним. Он продолжает вести машину, минуя темные повороты. Свет фар разгоняет ночные тени, и теперь ему дышится легче. Она смотрит перед собой широко открытыми скорбными глазами.

«Попробуй найди меня», - шепчет она.

«Что за имя такое, Скутер?» - невпопад спрашивает он. Ему все равно. Он рад, что не убил ее. Что на следующем повороте не почувствует удара переднего бампера автомобиля о ее плоть и кости.

«Скутер, - говорит она ему, по-детски дернув плечами. - Это от Скузен. Хилли никак не могла произнести „Сьюзен“».

Он моргает. Машину заполняют ароматы ужина на День благодарения - индейки с подливкой, сладкого картофеля и колбасного фарша Заблудившаяся девочка - Сьюзен - исчезает.

Его взгляд вновь падает на дорогу впереди - и он резко выворачивает руль вправо как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с обнаружившимся впереди громадным деревом с раздвоенным стволом. Визжат шины, и машина на всем ходу резко заворачивает. И он видит ее. Выхваченную из темноты светом фар. Впавшую в ступор. Так называли его кролики из «Уотершипских холмов» ^[6] - этот паралич, который происходит с ними, когда они попадают в свет фар. Ступор. Девочка впала в ступор.

Бампер ударяет ее в грудь. Ее тело перегибается пополам, а голова с влажным звуком валится на капот. Майкл с воплем отпускает рулевое колесо и в тот же момент понимает, что хочет умереть.

– О-о…- С его губ слетел легкий вздох, когда он вдруг проснулся на диване, ощутив, как бешено колотится сердце.

Майкл долго смотрел на экран телевизора, ничего не понимая. Наконец он узнал Джорджа Си Скотта, но фильм был черно-белым, и вряд ли он видел его раньше. Где же «Африканская королева»? Пока он размышлял на эту тему, в его памяти стали возникать обрывки последнего сна, и он с трудом перевел дыхание. Грудь его разрывалась от печали, но постепенно боль утихала. Обрывки кошмара уже растворялись, теряясь в глубинах подсознания, куда в свое время отправляются все грезы. Майкл всегда считал это ужасной потерей - то, как при пробуждении исчезают причудливые картины сновидений.

Не так уж часто он бывал рад позабыть сон, как это случилось в тот момент, - хотя из всего можно извлечь что-то полезное. Он в этом не сомневался. В голове у него смутно звучал голос девочки, но слов было не разобрать.

Покачав головой, Майкл спустил ноги с дивана, усевшись на краю. И встал с глубоким вздохом, все еще немного сбитый с толку. Быстро взглянув на часы, он понял, что проспал около часа. За это время один фильм мог закончиться, а другой начаться. Потянувшись, Майкл отправился на кухню за стаканом воды. Над раковиной был включен свет, так что он нажал на выключатель, и кухня погрузилась в полумрак. Он выпил воду и оставил стакан в раковине. Вернувшись в гостиную, он несколько мгновений с любопытством разглядывал Джорджа Си Скотта, спрашивая себя, что это за фильм. Конечно, можно было воспользоваться пультом дистанционного управления, чтобы проверить в программе, но стремление оказаться в уютной постели подле Джиллиан в тот момент было сильнее любопытства.

Майкл выключил телевизор и дважды проверил, заперта ли входная дверь. Его все еще тревожили воспоминания предыдущей ночи, но их вытесняли впечатления дня и удовлетворенность от проведенного в ресторане вечера. Не вызывало сомнений, что проблем с засыпанием этой ночью у него не будет, и это его ободрило.

Поднявшись по лестнице, он пошел налево, к спальне.

В темноте коридора позади него зашевелилось что-то тяжелое. По звуку это напоминало хлопанье флага или шуршание снимаемого мокрого плаща.

У открытой двери спальни его охватило сильное желание обернуться и посмотреть. Но он так и не обернулся, пригвожденный к месту зрелищем, ожидающим его в спальне.

В комнате царствовали тени, разбавленные лишь слабым свечением уличного фонаря, стоящего на другой стороне дороги. Отсветы падали на кровать четы Дански, сделанную из вишневого дерева.

Их было пятеро, сидящих вокруг кровати. Лысые головы, сутулые фигуры в длинных, бесформенных пальто. И все же, только сейчас разглядев клочки седых волос и форму их ртов, он понял, что это вовсе не мужчины, а женщины. Их бледная кожа, жутко фосфоресцируя, светилась в темноте, а сами лица выражали ликование. Джиллиан лежала на кровати с широко распахнутыми глазами и разинутым ртом, вот-вот готовая закричать, а одна из ужасных тварей наклонилась, словно хотела поцеловать ее. Она раззявила пасть так широко, словно собиралась проглотить Джиллиан. Остальные положили на нее руки, но не держали ее. Они массировали пальцами ее тело, и в какой-то момент, когда эта картина полностью проникла в сознание Майкла Дански, он увидел, что их пальцы как будто зарываются в плоть обнаженных рук и ног жены. Крови не было видно, и все же они погружали пальцы в тело Джиллиан, словно она была сделана из гончарной глины.

Майкл пронзительно закричал.

Ледяные пальцы вцепились сзади в его плечи. К его губам прижалась ладонь и заскользила вниз, к горлу. Жесткие пальцы охватили шею.

«Не мешай нам».

Ощущение было такое, словно кто-то впрыснул в его голосовые связки порцию ледяной ртути. Эти слова были произнесены его губами, но голос ему не принадлежал. И слова были не его словами.

«Ты не сможешь ей помочь. Она наша. Если и дальше будешь здесь шарить, тебе не понравится то, что найдешь».

Леденящая хватка лишила его сил, поэтому, когда его отпустили, он сейчас же рухнул на колени. Точно так же, как это бывает при извлечении иголки после укола, пальцы оставили след на его горле. Он закашлялся. Болели мышцы, но, прижав ладонь к шее, Майкл не нащупал никакой раны. Крови не было.

Тяжело дыша, стиснув зубы и стараясь не думать о том, что у него что-то застряло в горле, он схватился за дверной косяк и с трудом встал. Огляделся вокруг, но призраков и след простыл. Никакого следа фосфоресцирующего, неестественного лунного света на ужасных, бесстрастных лицах.

– Джилли, - прохрипел он.

За секунду до того как перевести взгляд на кровать, он вдруг отчетливо представил себе, что Джилли там нет. Когда же он увидел, что она лежит посреди кровати с откинутым одеялом и грудь ее ровно поднимается и опускается, у него подкосились ноги. Никогда ранее не испытанная волна облегчения затопила его. Сделав несколько шагов по комнате, он просто встал над женой, всматриваясь в нее, чтобы убедиться в отсутствии ран.

Джиллиан была бледной, но и только. Майкл покачал головой. Он был счастлив, что жена жива, но знал, что они что-то с ней сделали. Его пронизала дрожь, и он подошел поближе. Казалось, она спала, а ему хотелось бы знать, что именно из случившегося она помнит и подумает ли, что это был сон. Он разбудит ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Настороженный, он оглядел комнату в поисках других признаков вторжения: в последнее время он часто стал сомневаться в себе. На горле все еще чувствовалось последействие грубой хватки пальцев. Он только что ощутил, как слова проталкиваются через его голосовые связки. Его ведь заставили их произнести. Но его не покидала мысль, что все это могло происходить у него в голове. Если так, ну, тогда он совершенно выжил из ума.

С его губ сорвался отрывистый смешок.

Джиллиан могла стать опровержением. Если она это видела. Если почувствовала. Если помнила.

И все же, протягивая руку к ее плечу, чтобы разбудить, он колебался. Если она все-таки их видела, что тогда?

Пока он размышлял над этим, она вдруг открыла глаза. Не сводя с него взгляда, Джиллиан сердито нахмурилась.

– Что ты там рассматриваешь? - язвительно спросила она.

За все время их отношений Джиллиан никогда не разговаривала с Майклом таким тоном. И никогда не смотрела на него с таким презрением. А сейчас она лишь повернулась на другой бок, спиной к нему.

– Ложись спать, Майкл.

Долгие несколько минут стоял он в темноте, глядя на нее и дрожа в изнеможении и страхе, чувствуя, как его сокрушает весь этот ужас. Она совершенно не помнит, что произошло… но ведь они к ней прикасались. Оскверняли ее.

Помнит она это или нет, разве может она испытать такое и никак не пострадать?

Майкл осознавал, что ответ достаточно прост: не может.