"И придет ночь" - читать интересную книгу автора (Скай Кристина)

За обедом, лакомясь свежеиспеченным хлебом и пирогом со свининой, они яростно спорили. Тинкер предлагал затаиться в лесу и хватать злодеев поодиночке, как только они приблизятся к воротам. А Брэм и Силвер пусть на время спрячутся где-нибудь в безопасном месте.

– Твой план не сработает. Этих поймаем – они подошлют других, ты .же знаешь, – сказал Брэм, поправляя очки, постоянно сползавшие с носа. – Нужно очень сильно их испугать, чтобы отбить у них охоту к подобным вылазкам.

Тинкер внимательно слушал, нахмурив брови, и возил кусок хлеба по тарелке.

– Может быть, ты и прав. Юный Кентон должен явиться сегодня за заказанной им партией лаванды. Нам очень нужны деньги. Будет ужасно, если эти подон... э-э... я хотел сказать, если эти злодеи отпугнут его.

– Значит, надо проследить за тем, чтобы ничего не случилось, пока он не уйдет. – Силвер встала и сняла с плиты закипевший чайник. Они имели обыкновение есть на кухне, которая была очень просторной и светлой. Однако сегодня ни у кого не было аппетита.

По застывшему выражению серых глаз Тинкера Сил-вер поняла, что он просчитывает оставшиеся варианты защиты. Она залила горячую воду в глиняный заварочный чайник в форме улыбающейся кошки и поставила его на старый, до блеска отполированный обеденный стол.

– Ну и как ты собираешься это сделать, Брэм? Как ты хочешь их напугать?

Глаза брата загорелись от радостного предвкушения.

– Думаю, мы могли бы их провести. Притвориться, что нас больше, чем кажется, чтобы они решили, что с нами не так-то легко справиться.

Она налила Тинкеру чаю.

– Можно попытаться.

Тинкер перестал возить по тарелке хлеб и покачал головой:

– Это самый безрассудный план из всех, какие я слышал. Жаль, что у меня нет идеи получше. – Он посмотрел на Силвер, поджав губы. Это выражение означало, что вообще-то кое-какие идеи у него были, но сначала он хотел посмотреть, не сработает ли план Брэма. – Так как мне в голову пока ничего не пришло... – Он бросил взгляд на часы, висевшие на стене. – До приезда Кентона остается мало времени. Надеюсь, твое предложение действительно окажется хорошим.

– Оно просто превосходно!

Брэм отодвинул тарелку и достал из кармана листок бумаги. Силвер с тревогой заметила, что он почти не притронулся к еде. И сегодня он слишком бледный. Хорошо хоть, что хрипов в груди не слышно. По крайней мере пока. Мальчик поправил очки и взглянул на исписанный лист бумаги:

– Мы начнем с того, что пророем вот здесь небольшой ров, а через поля натянем веревки. А рядом с сушильней расставим ловушки. Видите, я уже все отметил на карте. У меня неплохо получается чертить схемы.

Явно заинтересованный, Тинкер наклонился поближе:

– Да неужели, малыш? Ну и с чего же, по-твоему, нам нужно начать?

Два часа спустя Силвер пересчитывала и осматривала бутылки из зеленого стекла, содержавшие ароматические смеси, изготовленные на заказ для некоторых обеспеченных клиентов Кентонов, которые когда-то пользовались услугами еще ее отца. Масла были в превосходном состоянии: они лежали в ледохранилище с самого момента приготовления, то есть с прошлого августа.

Не «Мильфлер», конечно, но в своем роде тоже ничего. Юный Джеймс Кентон должен был сразу по приезде выписать ей банковский счет, а наличные она получит немного позже. Силвер и так задолжала за неделю жалованье своим немногочисленным работникам. В основном на нее трудились женщины: они помогали ей в самое жаркое время страды, когда собирают первый урожай цветов.

Первая нагруженная доверху, проложенная ватой скрипучая телега уже отправилась на юго-запад – к Лондону.

Через мгновение вошел Джеймс Кентон. На нем был костюм из тонкого сукна. Лицо его расплылось в улыбке.

– Я думаю, у вас все готово, мисс Сен-Клер. Разрешите мне еще раз похвалить вашу прекрасную продукцию. Скоро Лэвиндер-Клоуз станет ведущей фермой по производству лавандового масла. Митчем в последнее время выращивает очень мало лаванды. «Кентону и сыновьям» необходимы новые поставщики. Надеюсь, что вы станете самым надежным из них.

Он поднял маленький пузырек с духами, недавно изобретенными Силвер и Брэмом, и принялся внимательно его рассматривать, отмечая прозрачность духов и их бледный золотистый цвет. Он выдернул пробку и понюхал.

– Приятный аромат, стойкий, но нежный. Жаль, конечно, что это не «Мильфлер». Но все же самый лучший аромат из всех, которые мне встречались за последние пять лет как в Англии, так и во Франции. Короче, эти духи ждет успех, мисс Сен-Клер. Я позабочусь о том, чтобы они стали известны каждой юной кокетке и светской матроне в лондонских кругах.

«Если мы все еще будем жить здесь, – подумала Силвер. – И у нас еще останутся лавандовые поля...»

– Вы очень добры, мистер Кентон. – Силвер старалась не замечать задумчивой нежности в выражении его глаз. – Я очень рада, что выращиваемая нами лаванда отвечает вашим высоким стандартам.

Хозяин парфюмерной лавки по-прежнему не сводил с нее глаз. Она склонила голову и улыбнулась:

– Вы что-то еще хотите сказать?

Этот вопрос послужил для него сигналом к действию.

– Мисс Сен-Клер... Силвер... – Он подошел к ней и взял ее руку. – Простите меня, но я не могу больше молчать. Вот уже два года, приезжая в Норфолк, я вижу вас среди цветов лаванды, и для меня это райское блаженство и адская мука. Я знаю, что уже делал вам подобное предложение год назад, помню я и ваш ответ. Надеюсь, вы не сочтете это чрезмерной дерзостью с моей стороны, но должен уверить вас, что мои чувства остаются неизменными. Для меня будет высокой честью, если вы согласитесь стать моей женой.

В горле у Силвер встал комок. Джеймс Кентон – энергичный и ответственный человек. Фирма его отца процветает. Через пару лет он станет равноправным партнером своего отца, лет через пять он, несомненно, будет директором компании.

Но как ни нравился ей этот молодой человек, какие бы общие интересы их ни связывали, Силвер знала, что ее ответ останется неизменным.

Она не могла выйти замуж за того, кому не принадлежало ее сердце. Она слишком хорошо помнила, как были счастливы вместе ее родители, и ожидала того же от своего брака.

Она кинула взволнованный взгляд в сторону двери, опасаясь, не появятся ли Тинкер или Брэм.

– Мистер Кентон, я...

– Зовите меня Джеймс, пожалуйста. Разве вам трудно?

– Хорошо, Джеймс. Я тронута вашими словами, но, увы, должна ответить то же, что и в прошлый раз. Мне бы очень хотелось принять ваше предложение, но... – Она вздохнула, теребя в руках веточку лаванды. Легкие ее наполнял приятный, свежий аромат.

– Вы любите кого-то другого?

– Нет.

– Тогда простите меня, мисс Сен-Клер, но я должен сказать, что я думаю. Я не мог не заметить, что дела у вас идут неважно. Ваши расходы растут с каждым годом. Вам нужен капитал, чтобы вложить его в покупку новых семян, в расширение земельного участка, в приобретение новых видов растений. Я мог бы вам в этом помочь. Фирма «Кентон и сыновья» готова...

Силвер поспешно поднялась со стула.

– Прошу вас, не продолжайте, Джеймс. Я не могу принять вашего предложения. Мне очень лестен тот интерес, который вы проявляете к моим нескольким акрам земли.

– Нескольким акрам! Да это самые прекрасные лавандовые поля во всей Англии!

– Очень хорошо. Но это никак не отразится на принятом мной решении. Я не выйду за вас замуж. И – простите мне мою откровенность – как человек вы мне очень нравитесь, но я вас не люблю.

Русоволосый Кентон посмотрел на нее с грустью:

– Надеюсь, со временем ваши чувства ко мне изменятся. Я буду молиться, чтобы вы меня полюбили. Дайте мне шанс, мисс Сен-Клер. Я знаю, что смог бы сделать вас счастливой.

Силвер снова вспомнила о продажном сэре Чарлзе Миллбэнке, который угрожал отправить Брэма в школу. Может, она эгоистка. Не следует ли ей выйти замуж за Джеймса Кентона? Ведь он, видит Бог, порядочный человек, да и Брэму он нравится.

Но она знала, что этому никогда не бывать. Не могла она выйти замуж за того, кому не принадлежит ее сердце.

А может, ее сердце уже отдано другому?

Она вздохнула и бросила растрепанную веточку с лиловыми цветами на пол.

– Вы очень хороший человек и непременно составите счастье какой-нибудь достойной женщины. Но к сожалению, это не я.

– Но почему? Вы все время твердите о какой-то возвышенной любви. Неужели это так уж важно? Нам вместе хорошо, у нас общие интересы, мы понимаем друг друга с полуслова. Разве этого недостаточно для счастливой совместной жизни?

Силвер сцепила руки.

– Нет. Для меня недостаточно. Кроме того, из меня вышла бы плохая жена. Я бы постоянно с вами спорила, пыталась все сделать по-своему. – Она выдавила из себя слабую улыбку. – Уже через неделю вы считали бы меня сущим дьяволом.

– Никогда, – убежденно произнес ее гость. – Вы ведь не соглашаетесь из-за мальчика? Мальчика мы можем взять к себе. Когда он вырастет, он мог бы заведовать нашим складом в Лондоне. Если вы не хотите посылать его в школу, мы могли бы найти ему частного преподавателя.

– Вы очень добры. Но я по-прежнему говорю «нет».

Кентон пристально на нее посмотрел:

– Вы уверены, что не измените вашего решения?

Силвер кивнула. Она не могла говорить.

– Тогда я больше не стану вам докучать. Вы ясно высказали свои чувства, не стали вводить меня в заблуждение, и я вам за это признателен. – Отвернувшись, он не спеша натянул перчатки. – Понимаете, я ведь и об отце должен подумать. Он ждет не дождется, когда же у него появятся внуки, которые в будущем продолжат его дело. – Кентон отвел взгляд. – Думаю, лучше будет, если летом я не приеду на инспекцию. Я пришлю своего заместителя. Это ответственный человек. – Он вздохнул, глядя на лавандовые поля. – Вероятно, в следующем году я женюсь. Отец уже давно настаивает на моей свадьбе – полгода, если не больше. Едва ли мы с вами еще увидимся, мисс Сен-Клер, но я вечно буду хранить в сердце память о вас. – Он сжал губы. – С вами было очень приятно иметь дело.

Он поклонился и отправился к карете, которая должна была доставить его в Лондон.

«Ты встретишь людей, которым можно доверять, и тех, кому верить нельзя. Ты должна научиться разбираться, кто есть кто. Вокруг тебя будут плести паутину лжи и интриг. Не принимай на веру слова лжецов. Не бери у них дорогих подарков, как бы они тебе ни нравились. Во всем руководствуйся голосом сердца, ибо только оно может подсказать тебе, что за человек перед тобой.

Наверное, я слишком много времени проводил среди своих растений. Я довольно редко общался с людьми, поэтому всегда был открыт для них. Я даже не подозревал, что люди способны на такое предательство.

Я слишком поздно осознал свою ошибку».

Силвер все еще стояла у окна, размышляя над этой записью в дневнике отца, когда в комнату вошел Тинкер, отряхивая испачканные землей руки.

Он бросил на нее проницательный взгляд и укоризненно покачал головой:

– Стало быть, он опять сделал вам предложение?

Она кивнула.

– А вы заартачились и не пошли за него?

Она снова кивнула.

– Черт возьми, мисс Силвер, почему же вы...

– Не ругай меня, Тинкер. Из этого брака все равно ничего не вышло бы. Он меня, конечно, любит, но я-то его нет. Все закончилось бы тем, что мы возненавидели бы друг друга. – В ее голосе звучало отчаяние. – Как ты не понимаешь, Тинкер? Я не могу выйти за него замуж!

– Нет, не понимаю. Сколько бы вы ни произносили ничего не значащих слов, вы меня в этом не убедите.

Силвер уцепилась за чистую, но обтрепанную старую занавеску.

– Не надо, Тинкер. Не теперь.

– А когда? Сейчас у вас есть деньги, но надолго ли их хватит? К лету нужно купить новое оборудование, да и за последнюю партию саженцев мы еще не расплатились. На будущий год нужно принять особые меры предосторожности: как бы наши деревья не заболели. Помните ту заразу, которая два года назад сгубила почти весь урожай Митчема? Да тут еще эти негодяи хотят выжить нас с насиженного места... Как вы со всем этим собираетесь управиться?

Она сцепила пальцы.

– Справимся. До сих пор мы все трудности сами неплохо преодолевали, – напомнила она.

– Хоть бы о мастере Брэме подумали. Да еще этот Миллбэнк, упрямый козел, вечно ошивается тут и портит вам радость жизни.

Силвер криво усмехнулась:

– «Упрямый осел», Тинкер, а не «козел». У тебя в голове все смешалось. Похоже, ты крепко расстроен.

– Конечно, я потерял покой, черт побери! Как хочу, так и говорю, все равно смысл от этого не меняется. И не пытайтесь перевести разговор на другую тему! Ведь сэр Чарлз Миллбэнк был здесь прошлой ночью, не так ли? А потом уже приехали господин судья и его помощники. Я был поблизости, в поле, и прекрасно слышал их голоса, поэтому даже не пытайтесь обвести меня вокруг пальца.

Силвер вздохнула:

– Не буду я тебя обманывать, Тинкер. Да, он действительно был здесь. А я-то надеялась, что он устанет меня преследовать и выберет себе более покладистую добычу.

– Он постоянно в поиске женщин. У него было полно любовниц и здесь, и в Саутхолде. А теперь он... – Тинкер запнулся, вытащил из кармана платок и принялся вытирать им пыльное лицо.

– Что он теперь?

– Не ваше это дело, мисс Силвер. Леди не положено знать о таких вещах.

Значит, у Миллбэнка появилась очередная любовница, подумала Силвер. Интересно, почему он тогда от нее-то никак не отстанет?

– И что же вы сейчас собираетесь делать?

Силвер пожала плечами:

– Пойду посмотрю, как там северные грядки. Их, наверное, пора прополоть.

– Я не о цветах говорю, девочка моя!

– А о чем же тогда?

– Я говорю о сэре Чарлзе Миллбэнке, черт бы его побрал! И не пытайтесь увильнуть от разговора!

– Когда-нибудь сэру Чарлзу надоест меня преследовать, Тинкер. А пока мне просто надо быть осторожной.

– Бдительной и вооруженной до зубов! Этот человек на все способен, говорю вам. – Вдруг Тинкер нахмурился. – Уж не втюрились ли вы в этого разбойника?

– В Блэквуда?

– Да. Я – заметил, какое у вас было лицо той ночью, когда вы вернулись с вересковой пустоши. И когда вы воротились из города. Только не говорите мне, что вы про него и думать забыли.

– Милый Тинкер, я не собираюсь тебя разубеждать, потому что по опыту знаю: это бесполезно. Твоего упрямства хватит на десятерых.

– Иными словами, я вдвое менее упрям, чем вы, мисс, – угрюмо ответил он. – Никогда не встречал таких непрошибаемых женщин!

– Давай с тобой скорее помиримся, Тинкер. Сердце мое свободно. Оно не принадлежит ни юному Кентону, ни опасному разбойнику по прозвищу Черный Лорд. Теперь ты рад?

– И вовсе я не рад, мисс. По печали в ваших глазах я вижу, что этот подлый разбойник успел похитить ваше сердце. Даже не пытайтесь этого отрицать, уж я-то знаю.

В горле у Силвер застрял комок. Она почувствовала, что ей необходимо с кем-то поделиться.

– Ты прав, Тинкер. Он был здесь прошлой ночью. Он... он появился как раз после прихода сэра Чарлза. Если бы он не оказался рядом... – Силвер издала какой-то неопределенный, отчаянный звук.

– Значит, вас тронуло его типично английское благородство! Но почему же вы не рассказали мне обо всем еще вчера, после того как Карлайл и его люди уехали?

– Потому что ты схватил бы пистолет и помчался за Миллбэнком в погоню. Тебя бы арестовали, бросили в нориджскую тюрьму, а потом вздернули бы на виселице.

– Может, и так, зато одним мерзавцем на свете стало бы меньше.

– Тсс, Тинкер. Он не стоит того, чтобы ты рисковал жизнью! – Силвер окинула старого слугу грозным взглядом. – Я не хочу, чтобы ты болтался на виселице из-за такого подлеца, как Миллбэнк.

Старик в задумчивости потер морщинистый подбородок.

– Думаю, вы правы. Ну хорошо, стреляться с ним на рассвете я не буду. – Он усмехнулся. – Но я не прочь сразиться с ним в кулачном бою при свете месяца. А теперь можете считать, что серьезный разговор окончен, мисс. Сегодня я за всем прослежу. Мне понадобится всего лишь Кромвель и ружье. А завтра попытаемся раздобыть помощь в каком-нибудь другом городе.

Сил вер легонько дотронулась до его плеча:

– Будь осторожен, друг мой. Впрочем, ты все равно не послушаешь моего совета.

В глазах Тинкера блеснул озорной огонек.

– По-вашему, я упрямый? Так это потому, что я уже устал постоянно выручать вас с Брэмом из беды.

– Знаю, мой старый друг, знаю.

Тинкер что-то хмыкнул в ответ, но щеки его залил довольный румянец.

– Да ну вас, мисс! Вертите мной как хотите. – Он усмехнулся. – И главное, у вас это всегда получается!

На поросшие густой травой луга Уолдон-Холла спустилась ночь. Люк Деламер стаскивал до блеска начищенные башмаки.

– Почему бы тебе не пойти и не ограбить карету какого-нибудь зажиточного столпа норфолкского общества и не оставить меня в покое?

– Я давно уже завязал со старым, мастер Люк. – Джонас Фергюсон, сухопарый шотландец с проницательными глазами, смотрел на разбойника, которого все величали бичом Норфолка. – Вам это должно быть известно. Ведь это ваш отец наставил меня на путь истинный.

Из-под скомканного одеяла высунулась лохматая мордочка. Блеснули два черных умных глаза. Люк взял пушистый, попискивающий комочек на руки и, прижав его к груди, стал нежно поглаживать. Он вздохнул.

– Посмотри, в кого ты превратился, Джонас. Теперь ты сообщник самого отъявленного преступника во всем королевстве. За твою голову назначена немалая цена. – Сощурившись, он бросил взгляд на черную шелковую маску, валявшуюся на кровати. – Сколько уже прошло времени?

– С... с той ночи? – Чтобы произнести это, Джонасу пришлось сделать над собой видимое усилие: даже теперь, по прошествии стольких лет, ему все еще трудно было об этом говорить.

– Да, стой ночи.

– Года четыре, надо полагать.

– Нет. Не четыре, а пять. – Люк гладил хорька по шелковистой шкурке. Он стиснул зубы. – Пять лет, три месяца и двадцать один день.

Люк посадил зверька обратно на одеяло и, поднявшись с кровати, потянулся за рубашкой. В комнате воцарилось угрюмое молчание.

Луна, сияющая за окном, скрылась за чередой серебристых облаков.

– Послушайте меня, мастер Люк. Не ходите туда.

– Но я должен. Только ты один знаешь почему, Джонас. Я слишком многое поставил на карту, чтобы теперь не пойти.

– Бросьте вы все это дело, а? Забудьте об этой безумной жизни. Возвращайтесь домой, в Суоллоу-Хилл. Там ведь ваш дом, где испокон веков жили представители рода Деламеров. На протяжении шести столетий там рождались и умирали ваши предки.

Люк печально улыбнулся Джонасу:

– А я и не думал, что тебе так хорошо известна история рода Деламеров, Джонас. Вероятно, ты к тому же помнишь и то, что Деламеры никогда не обманывают. Они не лгут. Не грабят кареты и не разъезжают по вересковым пустошам при лунном свете. – Он надел черную рубашку и стал похож на призрак в этой и без того наполненной тенями комнате. – И они уж точно никогда не предадут родину.

Старый слуга хмыкнул:

– Даже если вынуждены будут так поступить?

– Да, и тогда. – Люк плотно сжал губы. – Даже если родина предаст их. Нет, истинный Деламер на такое не способен.

– А вы оказались способны, – заметил Джонас. – Тем не менее в ваших жилах течет голубая кровь Деламеров. Вы не заслужили такой судьбы, мастер Люк.

Разбойник лишь пожал плечами:

– Что случилось, то случилось, друг мой. Сначала Саутхолл, потом Руан, затем Алжир. Я не могу сделать вид, будто ничего не произошло, и не могу простить тех, кто за этим стоял.

Люк снял плащ, накинутый нарезной столб кровати из красного дерева, и надел его. Было видно, как напряглись при этом все его мускулы.

Янтарные кошачьи глаза Люка блеснули. Он взял свою седельную сумку и осмотрел два пистолета, припрятанные в ней.

– Ты знаешь, что один из моих предков участвовал в битве при Азенкуре? А другой сражался вместе с Мальборо в Бленхеймской битве в 1704 году. – Он криво усмехнулся. – Интересно, что бы они сказали, узнай, чем промышляет их праправнук? Наверное, то же самое, что и мой отец, – если бы ему стало это известно, конечно. Но он никогда не узнает.

– Расскажи ему обо всем, Люк. Эндрю Деламер – человек. Он все поймет. Он поможет тебе.

– Нет. – Отказ был категоричным. Он уже несколько раз объяснял другу причины. – Я не могу вернуться назад, Джонас. Пока не выслежу того негодяя, который так подло со мной поступил. А если тебе это не нравится, оставь меня и иди на все четыре стороны. – Люк перекинул сумку через плечо и направился к двери. – Я не вернусь до утра.

Джонас переминался с ноги на ногу. Он и злился, и был обеспокоен одновременно.

– А мне, конечно, прикажете ждать вас здесь, чтобы собрать вас по кусочкам, когда вы вернетесь, весь нафаршированный свинцом?

Люк пожал плечами:

– Можешь не ждать.

– И на кого же вы охотитесь этой ночью? Кто станет очередной жертвой? Лорд Карлайл? Лорд Клейдон?

Или сэр Чарлз Миллбэнк?

Люк некоторое время раздумывал.

– Миллбэнк? Неплохо было бы ограбить этого толстопузого. Но увы, сегодня вечером я должен нанести визит мистеру Аберкромби.

– Ювелирных дел мастеру, что живет в Кингсдон-Кроссе? Мальчишка, да ты никак с ума сошел! Решил податься в обыкновенные взломщики и ограбить его лавку?

Люк разглядывал острие своей фехтовальной рапиры, которая при свете луны блестела как расплавленное серебро.

– На это у меня свои причины. Должен сказать тебе, что ты сильно заблуждаешься, друг мой. Лорд Блэквуд никогда не может быть обыкновенным. Даже если он подастся в простые взломщики. А если ты не веришь в то, что я самый необыкновенный человек на свете, спроси моих очаровательных воздыхательниц. Прекрасные леди это подтвердят.

Джонас ухмыльнулся:

– Женщины, вы хотите сказать, а не леди. Как это банально! – пробормотал старик. – Но если вы такой упрямый осел, то поступайте по-своему. Я умываю руки, мастер Люк. Передайте от меня привет мистеру Аберкромби. Надеюсь, путь ваш не преградят стражи закона, – добавил Джонас, которого терзало смутное предчувствие беды.

– Даже не надейся на это, друг мой. Разве ты не знаешь, что Блэквуд неуловим? Его ни пуля не берет, ни меч. Ничто не в силах причинить вред этому человеку.

Джонас лишь фыркнул:

– Общие, избитые фразы. А говорите, вы необыкновенный человек... Возвращался бы ты лучше домой, мальчишка. В Суоллоу-Хилл, где тебе и место! – Он посмотрел на Люка и еще раз покачал головой.

Но Люк уже спускался по лестнице. Сейчас ему меньше всего на свете хотелось вспоминать о прошлом. Он старался не думать об ухоженных зеленых лужайках, о бликах солнца на стенах дома в Суоллоу-Хилле, резиденции семейства Деламеров, что была построена в западном Норфолке в шестнадцатом веке. Старался не вспоминать о титуле герцога Девонхема, который он должен был бы унаследовать.

Нужно было сосредоточиться на настоящем. На кольце из чеканного серебра в форме фантастического зверя, в глазах которого блестели изумруды.

Это кольцо Люк не видел уже более пяти лет, но никогда о нем не забудет. Оно было последним, что мелькнуло у него перед глазами, до того как его сбили с ног, да так, что он ударился и потерял сознание. Потом его связали, заткнули рот кляпом, бросили в застенки плавучей тюрьмы, идущей под английским флагом, и оставили умирать.

Но умереть ему была не судьба. Ему удалось бежать. Его подобрал французский фрегат. Там его накормили, вылечили и объявили свободным. В ответ он с радостью предложил свои услуги.

Так он стал предателем родины. Через несколько месяцев пресыщенный аристократ превратился в морского волка, которого снедала жажда мести. Он хотел отомстить тому, кто обрек его на медленную, мучительную смерть в вонючем корабельном трюме. Тем, кто не поверил ему, даже когда он, придя в себя, заявил, что он ни в чем не повинен.

Никто его даже слушать не стал. Вскоре Люк обнаружил, что здравый смысл – понятие относительное. Невинность тоже быстро была утрачена среди невероятной жестокости, царившей в плавучей тюрьме, куда было набито двести человек.

Надежда умерла еще раньше.

Теперь Люк жил лишь для того, чтобы отомстить человеку, который погубил его жизнь. Если ему повезет, он уже сегодня узнает его имя.

Но сначала ему нужно было кое-куда заглянуть.