"Милая пленница" - читать интересную книгу автора (Скай Кристина)

Глава 3

Хоуксворт длинно и выразительно выругался. Сначала беспризорник стащил его кошелек, а теперь Изабель исчезла. Он в ужасе следил за тем, как ее легкая фигурка, закутанная в плащ, метнулась в сторону, спасаясь от вылетевшего на площадь экипажа.

Черт побери, да она же могла погибнуть! Должно быть, она и в самом деле в отчаянии. Прищурившись, Хоуксворт следил за удалявшейся женой. Он заметил, что она сильно прихрамывает и опирается на трость при каждом шаге.

Что означает этот новый ее фокус?..

— Ваша светлость, осторожно!..

Экипаж, едва не сбивший Александру, теперь несся на Хоуксворта. В окне кареты показалось бледное, перепуганное лицо мисс Фелисити Уоллингфорд, его суссекской знакомой. Хоуксворт резко крикнул кучеру:

— Отпусти вожжи, парень! Я справлюсь с коренником! — Он крепко схватился за уздечку коренного, и лошади остановились. Не выпуская уздечки, Хоуксворт принялся уговаривать животных успокаивающим, мягким голосом, поглаживая их по взмыленным бокам.

— Ну-ну, красавцы… Спокойно, спокойно…

От его ли тихого голоса или от усталости кони действительно успокоились, стояли смирно, хотя и продолжали еще пугливо вздрагивать. Кучер уже мог управиться с ними. Хоуксворт бросил взгляд на противоположную сторону площади. В этот момент его Изабель скрылась в темном проулке. И тут до Хоуксворта донесся из кареты негромкий стон, а потом — звук мягкого удара.

— Ваша светлость, прошу вас…

Лакей уже успел опустить складную лесенку кареты, и Хоуксворт с большой неохотой подошел к дверце; он предпочел бы направиться в другую сторону, но уйти сейчас значило проявить неслыханную невежливость. Губы герцога скривились, когда он увидел, что мисс Уоллингфорд лежит ничком на сиденье кареты, а ее мамаша испуганно обмахивает ее веером из страусовых перьев. И несмотря на то что Хоуксворт остро ощущал, как дорога ему каждая секунда, он вынужден был подняться в карету.

— Вы и представить себе не можете, как мы рады были увидеть вас, ваша светлость! — воскликнула пожилая леди, не в силах сдержать переполнявшие ее чувства. Она так размахивала веером, что одно из перьев задело нос герцога, и Хоуксворт едва сдержался, чтобы не чихнуть.

Быстрый взгляд на блестящие лакированные стенки кареты и стекла с гравировкой сказал герцогу, что Уоллингфорд не жалеет денег на удобства для своей семьи. Лучше бы он больше думал о безопасности жены и дочери, язвительно подумал Хоуксворт, и не проводил бы так много времени в Уайте, рассказывая приятелям избитые анекдоты.

Заметив, что мисс Уоллингфорд, лежавшая на сафьяновом сиденье, шевельнулась, Хоуксворт натянул на лицо вежливую маску, чтобы скрыть свое нетерпение.

— Можете не сомневаться в моей готовности помочь вам. Но теперь ваши лошади, похоже, окончательно успокоились, да и мисс Уоллингфорд, я вижу, приходит в себя, так что я, пожалуй, пойду. Мне кажется, наедине, без посторонних, вы будете чувствовать себя лучше.

Но едва он повернулся, чтобы уйти, как девица, лежавшая на сиденье, испустила слабый стон. Леди Уоллингфорд бросила на Хоуксворта встревоженный взгляд, и он, вздохнув, остановился. И был вознагражден: расслабленное тело мисс Уоллингфорд приподнялось, девушка попыталась сесть.

Любой, кто мог бы всего несколько мгновений назад наблюдать за мисс Уоллингфорд — внимательной, настороженной, сосредоточенной, — был бы искренне поражен ее теперешней вялой томностью. Но мисс отлично умела скрывать и свою хитрость, и свой дурной характер от всех, кроме самых близких людей. К тому же во всем, что касалось Хоуксворта, мисс Фелисити Уоллингфорд была особенно осторожна, потому герцог и не увидел ничего странного в ее поведении.

— О, простите, ваша светлость, — пробормотала она, с трудом усаживаясь. — Должно быть, вы подумали, что я — жалкое, слабое существо… Но мне стало плохо из-за того, что я увидела, как лошади несутся прямо на вас. Я так боялась, что они вас за… затопчут. Но вы такой храбрый, совсем не думаете о собственной безопасности. — Фелисити обессилено откинулась на спинку сиденья, словно произнесенная речь окончательно истощила ее силы.

Хоуксворт, окинув площадь быстрым внимательным взглядом, наклонился вперед и помог девушке сесть поудобнее.

— Боюсь, вы изрядно преувеличиваете мою храбрость, мисс Уоллингфорд.

— Могу поклясться, это не так… к тому же я просто не знаю, как благодарить вас, ваша светлость. Но я вижу, что вы куда-то спешите, а потому не смею вас больше задерживать. Боюсь, мне сегодня уже не захочется находиться в обществе… я надеюсь, что и мама не откажется вернуться домой.

Леди Уоллингфорд несколько секунд тупо таращилась на дочь, потом вдруг энергично закивала.

— Совершенно не за что меня благодарить, мисс Уоллингфорд. Я весьма рад, что оказался рядом и сумел немного помочь вам. И я умоляю вас не отказываться от поездки на бал к леди Шеррингхэм, потому что я уверен — вы очень скоро почувствуете себя гораздо лучше. К тому же мой опыт говорит, что бал — наилучшее средство для поднятия настроения у дам. Едва заметный оттенок насмешки в его голосе не был упущен внимательной мисс Уоллингфорд. Ресницы ее задрожали, светлые глазки наполнились слезами.

— Нет, герцог, я никогда не отличалась особой любовью к балам и празднествам. Видите ли, светские обязанности кажутся мне нестерпимо скучными… мне не нравится постоянно улыбаться и слушать глупые сплетни.

Брови герцога Хоуксворта иронически изогнулись, на полных губах мелькнула легкая улыбка.

— В таком случае вы обладаете весьма оригинальными взглядами, мисс Уоллингфорд, — сказал он, но глаза его искали кого-то на другой стороне площади. — А теперь мне нужно идти. Ваш кучер уже в состоянии справиться с лошадьми. — И, спохватившись, он добавил: — Передайте мои наилучшие пожелания леди Шеррингхэм.

С этими словами Хоуксворт мягко спрыгнул на мостовую. Мисс Уоллингфорд закусила губу, удерживая готовую сорваться резкость.

— Мама, ну почему от тебя никогда не бывает проку?! — взорвалась она, убедившись, что герцог Хоуксворт ушел достаточно далеко. Но тут же ее глаза сузились, впившись в широкую спину герцога. — Интересно, кто она такая?..

Хоуксворт с незаинтересованным видом, как бы прогуливаясь, но тем не менее достаточно быстро пересекал площадь. Ему удалось пройти незамеченным мимо хохочущей компании щеголей, с которыми он был знаком, хотя и поверхностно.

Когда герцог был еще мальчишкой, его за храбрость и силу прозвали Хоуком (Хоук — ястреб (англ.). Но и когда он стал взрослым, прозвище сохранилось, может быть, потому, что он был силен, умел ходить совершенно бесшумно и считался очень опасным врагом.

На Пиренейском полуострове он не раз дрался врукопашную и побеждал. Но после того как его покинула Изабель, Хоуксворт обрел новое имя — Черный Герцог. Его безрассудные разгулы, истории с женщинами и дуэли сделали его почти легендарной личностью. И лишь Господь мог спасти человека, упомянувшего в присутствии герцога имя его жены.

— Прелестная штучка, а, Торрингтон? Конечно, если не считать хромоты, — донеслись до герцога слова бледнолицего юнца, обращавшегося к своему плотному, коренастому приятелю.

Другой щеголь из компании — с обширным животом, обтянутым цветастым красновато-коричневым жилетом, — покачал головой и хрипло расхохотался.

— Я лично не испытываю склонности к калекам, Эплгейт. У каждого свои предпочтения, не так ли?

Хоук нахмурился. Для женщины, обладающей таким тщеславием, как его жена, хромота должна быть чрезвычайно мучительной… и отнюдь не в физическом смысле. Если, конечно, это настоящая хромота… а в это Хоук как раз и не мог поверить ни на секунду. Он слишком хорошо знал, что Изабель способна на все — даже на то, чтобы симулировать уродство, — лишь бы добиться того, что она задумала.

Герцог уже дошел до проулка, в котором скрылась Изабель, и шагнул в его черный зев. Холодные клубы тумана коснулись лица Хоуксворта. Чертовски трудно будет отыскать ее здесь, но и ей нелегко придется. А она так близко… и он просто не может упустить ее еще раз.

А может быть, лучше позволить ей уйти, забыть обо всем и заняться разводом, как не раз уже советовали ему друзья?.. Видит Бог, у него достаточно свидетельств, чтобы начать дело о разводе в парламенте. И премьер-министр, лорд Ливерпуль, однажды весьма деликатно и осторожно намекал Хоуксворту на это.

Тогда он мог бы начать все сначала и найти женщину, с которой создал бы большую семью — предмет его мечтаний… Робби уже почти пять лет, и он отчаянно нуждается в братьях и сестрах, которые принесут тепло в его жизнь. Конечно, развод приведет к неизбежному скандалу, но Хоук прекрасно понимал, что это не слишком высокая цена за то, чтобы навсегда избавиться от Изабель.

Настоящей помехой разводу был Робби. Мужественный малыш отлично скрывал свою боль, но Хоук знал, что мальчик тоскует по матери.

Изабель всегда умно вела себя с ребенком, умела завоевать его внимание и любовь, хотя привозила ему из Лондона пустячные подарки. Она там бывала слишком часто… И даже сейчас, хотя прошло уже много времени, Робби помнил ее неземную красоту и ласку… ведь он был слишком мал, чтобы тогда, два года назад, увидеть ее жестокость. А Хоуксворт так и не решился сказать сыну правду, он сообщил мальчику, что его мать уехала к больному родственнику и обязательно вернется. Сердце герцога болезненно сжалось, когда он вспомнил заплаканное лицо сына… Мальчик не мог успокоиться, когда понял, что мама уехала, не попрощавшись с ним. Он каждое утро спрашивал, не вернется ли мама сегодня. Но постепенно стал задавать этот вопрос все реже и реже, хотя Хоуксворт прекрасно знал, что сын ни на минуту не забывает о матери. Просто чувствительный Робби понял, что своими вопросами он слишком тревожит отца…

Когда прошло три месяца, мальчик перестал постоянно прислушиваться к шагам на лестнице. Когда прошло полгода, он превратился в замкнутого человечка, совсем не похожего на беззаботного, веселого ребенка, каким был прежде…

Хоуксворт насторожился, уловив тихий звук где-то в темноте. Туман наползал на него, просачиваясь сквозь металлическую решетку, отделяющую тротуар от мостовой. Замерев на месте, герцог ждал, но ни один шорох не нарушал тишину. Выждав еще мгновение-другое, Хоук медленно двинулся вперед, осторожно пробираясь вдоль решетки. Он смачно выругался, когда его нога угодила в скользкую кучу гнилых овощных очистков и он едва не растянулся в грязи; к тому же он чуть не задохнулся от вони открытого сточного колодца.

«Да, — желчно подумал Хоуксворт, — все это, безусловно, служит к вящей славе столицы великой метрополии! Черт бы побрал эту темноту, которая помогала сбежать бессердечной сучке». Герцог вспомнил, что, когда он впервые увидел Изабель, она показалась ему необычайно изысканной…

Ее волосы пылали огнем вокруг прекрасного лица, на котором ярко светились странные, неотразимые аквамариновые глаза. Она сплела густую чувственную паутину, и Хоук — дурак из дураков! — попался в нее, позволил Изабель очаровать себя, поддаться ее магии. До него доходили слухи о ее беспорядочном прошлом, но он ничему не верил, полагая, что все это лишь злословие отвергнутых соперников.

Но очень скоро после свадьбы чары развеялись. Не прошло и нескольких недель, как Хоуксворт получил массу свидетельств жестокости и продажности Изабель. А потом она и вовсе перестала осторожничать…

И хотя в последующие три года Хоуксворт служил предметом всеобщих насмешек, он все еще хранил надежду, не в силах выбраться из сетей, опутавших его. Изабель играла его чувствами, возвращалась и тут же предавала, а потом просто бросила и его, и их сына.

Да, Изабель посмеялась над его любовью, надеждой и верой. Она почти погубила и сожгла его душу, оставила его на пепелище, и сейчас его одержимость Изабель угрожала уничтожить его рассудок…

Но теперь настало время платить по счетам, теперь конец всему этому кошмару. Хоук поклялся, что сегодня ночью он отыщет интриганку жену и раз и навсегда избавится от ее власти над ним.

Не важно, какой ценой.

Не важно, чего это будет стоить им обоим.