"Сын света" - читать интересную книгу автора (Жак Кристиан)27Старый дипломат гордился тем, что служил своей стране долгие годы, на протяжении царствования трех фараонов, помогая правителям своими советами, благодаря которым удалось избежать многих ошибок в отношениях с другими государствами. Ему нравилась осторожность Сети, более дорожащего миром и спокойствием своих граждан, нежели ратными подвигами, которые ничего не давали. Скоро он собирался отправиться на заслуженный отдых в Фивы, неподалеку от храма Карнака, и доживать свои дни в кругу семьи, которой он до сих пор уделял не слишком много внимания из-за своих бесконечных путешествий. К тому же в эти дни ему сообщили приятную новость: ему предстояло подготовить себе на смену юного Ашу, молодого человека, обладавшего выдающимися способностями: он схватывал все на лету и запоминал главное. По возвращении с Великого Юга, где он блестяще исполнил довольно деликатное поручение по добыванию сведений, он захотел пройти обучение у старого дипломата. Старожил сразу проникся к юноше теплыми чувствами, приняв его как своего сына. Не ограничиваясь одними лишь формальностями, высокопоставленный чиновник указал ему некоторые лазейки и открыл некоторые навыки, которым можно было научиться только со временем, благодаря опыту. Порой Аша предупреждал мысль учителя; его оценка международного положения включала в себя и острое чувство реальности, и ближайшие перспективы. Секретарь дипломата объявил о прибытии Шенара, который вежливо испрашивал разрешения на разговор. Неуместно было отвечать отказом сыну фараона, назначенного к тому же преемником, поэтому, несмотря на некоторую усталость, сановнику пришлось принять человека с круглым лицом, на котором ясно читалось сознание собственной важности и превосходства. Вместе с тем его маленькие карие глазки свидетельствовали о живости ума; расценивать его как слабого противника было бы непростительной ошибкой. — Ваше присутствие делает мне честь. — Я испытываю по отношению к вам восхищение, — дружелюбно объявил Шенар. — Все знают, что азиатская политика моего отца находится под вашим влиянием. — Я бы так не сказал. Фараон всегда сам принимает решения. — Благодаря обширности и своевременности сообщаемой вами информации. — Дипломатия — это трудное искусство; я прилагаю все свои усилия, чтобы преуспеть в этом. — И небезуспешно. — Когда на то есть воля богов. Не хотите ли сладкого пива? — С удовольствием. Вельможи расположились под аркой, продуваемой северным ветром. Серый кот запрыгнул на колени к старому дипломату, свернулся калачиком и задремал. Когда две чаши были наполнены легким пенящимся напитком, слуга удалился. — Мой приход не удивил вас? — Да, не могу не признать, немного удивил. — Я хотел бы, чтобы этот разговор остался между нами. — Можете быть уверены. Шенар задумался. Старого дипломата все это слегка забавляло. Сколько раз приходилось ему принимать сановников, желающих воспользоваться сведениями, которыми он располагал! В зависимости от обстоятельств он либо помогал им, либо разочаровывал их. То, что сын правителя сам явился к нему, не могло не льстить его самолюбию. — Насколько мне известно, вы собираетесь оставить свой пост. — Я не делаю из этого тайны. Через год или два, когда правитель даст мне свое разрешение, я отойду от дел. — К великому сожалению! — Усталость одолевает меня, возраст начинает напоминать о себе все чаще. — Однако накопленный вами опыт бесценен. — Поэтому-то я и спешу передать его молодым, таким как Аша; завтра они будут отвечать за нашу дипломатию. — Полностью ли вы согласны с решениями Сети? Старому дипломату было неудобно выслушивать подобные вопросы. — Боюсь, я не очень хорошо понимаю ваш вопрос. — Наше враждебное отношение к хеттам, так ли уж оно обоснованно? — Вы плохо их знаете. — Разве они не высказывали желания торговать с нами? — Хетты хотят завладеть Египтом и никогда не откажутся от своих планов, поэтому не существует другой разумной политики, кроме активной обороны, которую поддерживает правитель. — А если я предложу иную? — Об этом надо говорить с вашим отцом, не со мной. — Нет, именно с вами, и ни с кем другим, я желаю говорить об этом! — Вы меня удивляете. — Дайте мне как можно более точные данные об азиатских княжествах, и я буду вам весьма признателен. — Я не имею на это права. Речи, произносимые на советах, должны оставаться в тайне. — Меня как раз они и интересуют. — Не настаивайте. — Завтра я буду на троне, не забывайте об этом. Старый дипломат покраснел до корней волос. — Это угроза? — Вы еще не отошли от дел, ваш опыт может весьма мне пригодиться; завтра уже я буду управлять международной политикой. Будьте моим тайным сообщником, вы об этом не пожалеете. Старый дипломат не имел привычки поддаваться гневу, но на этот раз он не смог сдержать своего возмущения: — Кто бы вы ни были, ваши требования неприемлемы! Как может сын фараона помышлять предать своего отца? — Успокойтесь, прошу вас. — Нет, я не успокоюсь! Ваше поведение недостойно будущего монарха. Ваш отец должен узнать об этом. — Не заходите так далеко. — Покиньте мой дом! — Вы забыли, с кем вы говорите? — С бесчестным человеком! — Я требую, чтобы вы хранили молчание. — Не рассчитывайте на это. — В таком случае мне придется заставить вас молчать. — Заставить меня… У старика перехватило дыхание, он поднес руки к сердцу и упал навзничь. Шенар поспешил позвать слуг, сановника положили на кушетку и тут же послали за врачом, который констатировал скоропостижную смерть в результате сердечного приступа. Шенару повезло: его рискованный поступок закончился счастливо для него. Красавица Исет была сердита. Укрывшись в имении своих родителей, она отказалась принимать Рамзеса под тем предлогом, что устала и плохо выглядит; на этот раз она заставит его заплатить за все эти внезапные отъезды и долгое отсутствие. Стоя за занавесом, отделявшим второй этаж от лестницы, она слушала, о чем говорили ее служанка и царевич. — Передайте своей хозяйке мои пожелания скорейшего выздоровления, — сказал Рамзес, — и скажите ей, что я больше не приду. — Нет! — воскликнула красавица. Она откинула занавес, слетела вниз по лестнице и бросилась в объятия своего любовника. — Кажется, тебе гораздо лучше. — Не уезжай больше, иначе я и вправду заболею. — Неужели ты станешь требовать, чтобы я ослушался приказа правителя? — Эти экспедиции длятся целую вечность… Я скучаю по тебе. — Разве ты не принимаешь приглашения на приемы? — Нет, но мне постоянно приходится сдерживать натиск знатных кавалеров. Если бы ты был рядом, они бы мне не надоедали. — Иногда поездки дают свои результаты. Рамзес высвободился из объятий красавицы и достал шкатулку, предложив ее молодой женщине; та смотрела на него с удивлением. — Открой ее. — Это приказ? — Делай как хочешь. Красавица Исет приподняла крышку. То, что она увидела внутри, заставило ее воскликнуть от восхищения. — Это мне? — С разрешения главы экспедиции. Она страстно поцеловала любимого. — Надень мне его. Рамзес исполнил просьбу. Колье из бирюзы переливалось на шее красавицы, зеленые глаза сверкали от удовольствия. В эту минуту она затмила бы всех своих соперниц. Амени продолжал свои раскопки в мусорных ямах с таким рвением, которое не могли остудить никакие неудачи. Накануне он уже думал, что нашел многочисленные фрагменты собираемой им мозаики, обнаружив, наконец, отношение между адресом мастерской и именем владельца, но ему предстояло разочарование. Надпись было невозможно прочитать, многих букв не хватало. Эта погоня за невозможным не мешала, однако, юному писцу прекрасно выполнять свою работу личного секретаря — Рамзес получал почту, которая становилась все более и более объемной, и на все эти послания следовало отвечать формулами вежливости, соответствующими каждому отдельному случаю. Он дорожил тем, чтобы его княжеская репутация была безупречна, и сам терпеливо заканчивал отчет о путешествии на бирюзовые копи. — О тебе начинают говорить, — заметил Рамзес. — Все эти кулуарные разговоры мало меня занимают. — Все считают, что ты заслуживаешь лучшего. — Я счастлив тем, что служу тебе. — Ты должен подумать о собственной карьере, Амени. — Не о чем думать, все уже ясно. Эта крепкая дружба наполняла бескрайней радостью сердце царевича, но сможет ли он быть достойным ее? Всем своим поведением Амени запрещал своему другу довольствоваться обыденностью. — Как твое расследование? — Все так же, но я не отчаиваюсь. А как у тебя? — Несмотря на вмешательство царицы не обнаружено ничего серьезного. — Конечно, если речь идет о человеке, имя которого никто не осмеливается назвать, — заметил Амени. — И правильно делают, не так ли? Обвинить без доказательств — само по себе было бы преступлением. — Мне нравится, когда ты так говоришь; ты знаешь, ты все больше начинаешь походить на Сети. — Я его сын. — Шенар тоже… И тем не менее можно было бы поклясться, что он принадлежит к другой семье. Рамзесу было неспокойно. Зачем Моиса срочно вызвали во дворец, когда он уже готов был отправиться в гарем Мер-Ур? Во время экспедиции его друг не допустил ни одной ошибки; напротив, искатели и солдаты, все отмечали превосходную работу молодого интенданта, желая, чтобы его коллеги брали с него пример. Однако постоянно раздавались какие-то наветы и клевета; известность Моиса, вероятно, не давала покоя какому-нибудь бездарному высокопоставленному чиновнику. Невозмутимый Амени продолжал писать. — Ты что же, нисколько не волнуешься? — Только не за Моиса. Вы из одного теста: испытания закаляют его. Этот довод не успокоил Рамзеса. Характер еврея был настолько сильным, что он скорее вызывал зависть, нежели уважение. — Вместо того чтобы изводить себя, — посоветовал Амени, — почитай лучше последние указы фараона. Царевич принялся за работу, с трудом пытаясь сосредоточиться; он десять раз вскакивал, выбегая на террасу. Незадолго до полудня он увидел, как Моис вышел из приемных палат дворца, куда его вызывали; не в силах больше ждать, царевич слетел вниз по лестнице и кинулся навстречу своему другу. Еврей, казалось, был в замешательстве. — Что, что там было? — Мне предложили пост прораба на главных стройках страны. — Значит, гарем можно забыть? — Я буду участвовать в строительстве дворцов и храмов, мне придется переезжать из города в город, чтобы наблюдать за работами под началом главного смотрителя. — Ты согласился? — Все лучше, чем вялое существование в гареме. — Что ж, тогда это повышение! Аша в городе, и Сетау тоже; сегодня мы собираемся. |
||
|