"Сын света" - читать интересную книгу автора (Жак Кристиан)

10

Большая группа охотников на заре отправились в западные пустыни. Рамзес оставил свою собаку Амени, решившему прояснить загадку подпорченных чернильных палочек. Весь день он расспрашивал ответственных за изготовление этого материала, чтобы отыскать след, ведущий к виновному в этой оплошности.

Шенар, восседая на своем переносном троне, приветствовал отправляющихся на охоту, в которой сам не участвовал, ограничиваясь лишь пожеланиями удачи смельчакам, которые должны были возвратиться с добычей.

Сидя в легкой повозке, управляемой солдатом, Рамзес, возглавлявший процессию, рад был вновь встретиться с пустыней. Ибисы, антилопы бубал, ориксы, леопарды, львы, пантеры, страусы, газели, гиены, зайцы, лисы… Пустыня жила своей насыщенной жизнью, изредка нарушаемой лишь вторжениями человека.

Главный охотник никогда не полагался на волю случая, хорошо выдрессированные собаки следовали за повозками, некоторые из которых были нагружены припасами и бурдюками с прохладной водой. Не забыли взять и шатры на случай, если погоня за каким-нибудь соблазнительным экземпляром затянется до ночи. Охотники готовили лассо, новые луки и несметное количество стрел.

— Что ты предпочитаешь, — спросил возница, — убить или поймать?

— Поймать, — ответил Рамзес.

— Тогда используй лассо, а я возьму лук. Убивают для того, чтобы выжить; никто от этого не уйдет. Я знаю, кто ты, сын Сети; но перед лицом опасности мы равны.

— Не совсем так.

— Ты думаешь, что стоишь выше?

— Это ты выше, потому что опытнее; для меня это первая охота.

Ветеран пожал плечами.

— Кончай разговоры. Смотри в оба и предупреди меня, если заметишь какую-нибудь живность.

Ни испуганная лиса, ни тушканчик не привлекли внимания бывалого охотника, оставившего столь незначительную добычу другим экипажам; вскоре плотная группа охотников рассеялась.

Царевич заметил стадо газелей.

— Замечательно! — воскликнул его спутник, пустившись за ними в погоню.

Три из них, то ли старые, то ли больные, отстали от стада и нырнули в пересыхающее русло реки, петлявшее между скалистых берегов.

Повозка остановилась.

— Дальше пешком.

— Почему?

— Почва слишком неровная, колеса сломаются.

— Но газели убегут от нас!

— Не думаю; я знаю эту местность. Они укроются в небольшом гроте, где мы их и настигнем.

Они отправились в путь и шли три часа кряду, увлеченные лишь своей целью, не замечая тяжести оружия и припасов. Когда жара стала невыносимой, они остановились в тени каменного уступа, поросшего колючками, чтобы передохнуть.

— Устал?

— Нет.

— Что ж, у тебя есть чувство пустыни; либо она подкашивает тебя, либо дает силы, которые восстанавливаются при соприкосновении с обжигающим песком.

Каменные обломки оторвались от скального массива и, прокатившись по склонам вади, рухнули на дно пересохшего русла, усыпанное щебнем. Невозможно представить себе, как посреди этой выжженной солнцем красной бесплодной земли мог пробегать поток живительной влаги, по берегам которого лежали прежде сады и возделанные поля. Пустыня представляла собой другой мир в самом сердце пространства людей. Рамзес испытал, насколько ненадежно было его существование, и в то же время власть, которую могло сообщить окружающее душе молчаливого. Бог создал пустыню, чтобы человек научился молчать и слышать голос тайного огня.

Ветеран проверил стрелы с кремневыми наконечниками; два ребра, прилаженные с другого конца к округлому стволу, служили противовесом.

— Эти — не самые лучшие, но для нас сгодятся.

— Грот еще далеко?

— Еще час пути; ты готов идти дальше?

— В дорогу.

Ни змеи, ни скорпиона… Ни одно живое существо, казалось, не знало этой пустынной земли. Конечно, все живое пряталось в песке или под камнями, ожидая вечерней прохлады, чтобы показаться на поверхности.

— У меня что-то левая нога заныла, — пожаловался спутник Рамзеса, — старая рана не дает покоя. Надо бы остановиться, передохнуть.

Но и когда наступила ночь, боль несчастного так и не утихла.

— Поспи, — посоветовал он Рамзесу, — боль не даст мне уснуть. Если вдруг мне захочется спать, я тебя предупрежу.

Сначала что-то ласково коснулось его, потом обожгло. Солнце на рассвете лишь сначала было нежным: выйдя победителем из сражения с силами тьмы и драконом, пожирающим жизнь, оно заявляло о своей победе с такой силой, что человек спешил укрыться от палящих лучей.

Рамзес очнулся.

Его спутник исчез. Царевич был один, без припасов и оружия, в нескольких часах ходьбы от того места, где охотники рассеялись, каждый выбрав свой маршрут. Не теряя времени, он двинулся в путь ровным шагом, позволяющим беречь силы.

Охотник бросил его, полагая, что молодой спутник не выдержит такого длительного перехода. Кому он подчинялся, кто был зачинщиком этой ловушки, которая должна была обратить умышленное убийство в несчастный случай на охоте? Все знали об азартности юноши; бросившись в погоню за добычей, Рамзес мог забыть об осторожности и слишком удалиться в пустыню.

Шенар… Это мог быть только Шенар, коварный и злопамятный! Раз его брат отказался покинуть Мемфис, он решил отправить его к берегам смерти. Приведенный в бешенство, Рамзес ни за что не хотел уступать злосчастному року. Прекрасно запомнив проделанный накануне путь, он шел назад с неистовством завоевателя.

Прямо перед ним промчалась газель, за которой вскоре последовал каменный баран с загнутыми кольцом рогами, который задержался на мгновение, привлеченный присутствием чужака, прежде чем кинуться прочь. Присутствие животных говорило о близости источника, который его спутник, видимо, специально не показал ему. Либо Рамзес должен был продолжить свой путь, рискуя умереть от жажды, либо ему надлежало довериться обитателям пустыни.

Царевич выбрал последнее.

Когда он заметил ибисов, газелей и ориксов, а также, чуть поодаль, большое дерево, метров в десять высотой, он решил отныне всегда доверять собственному инстинкту. Дерево с раскидистыми ветвями и серебристым стволом было осыпано маленькими душистыми цветами желто-зеленого цвета и давало съедобные плоды с сочной сладкой мякотью яйцевидной формы, достигавшие четырех сантиметров в длину, называемые охотниками «фиником пустыни». Оно защищало себя опасным оружием, длинными прямыми шипами со светло-зеленым острием на конце. Прекрасное дерево давало немного тени, укрывая меж своих корней один из тех таинственных источников, которые вырываются из недр пустыни с благословения бога Сета.

Сидя на земле прислонившись к стволу, какой-то человек жевал лепешку.

Рамзес, подойдя поближе, узнал его: то был главный конюх, который совсем недавно так издевался над его другом Амени.

— Да благословят тебя боги, царевич; ты заблудился в пустыне?

С пересохшими губами, жестким языком, горящей головой, Рамзес не мог отвести глаз от бурдюка с прохладной водой, стоявшего в ногах у этого человека, плохо выбритого, с космами непричесанных волос.

— Ты, кажется, хочешь пить? Тем хуже. Зачем тратить попусту эту свежую воду на человека, который скоро умрет?

Рамзес находился всего в каких-нибудь десяти шагах от своего спасения.

— Ты унизил меня, потому что ты сын царя! И теперь мои подчиненные смеются надо мной…

— Отпираться бесполезно, кто тебе заплатил?

Конюх злобно ухмыльнулся.

— Полезное совпало с приятным… Когда твой спутник по охоте предложил мне пять коров и десять тюков льна, чтобы отделаться от тебя, я тут же принял его предложение. Я знал, что ты придешь сюда. Выходить из пустыни без питья — это верная смерть. Ты думал, что газели, ориксы и ибисы спасут тебе жизнь, но они стали лишь охотничьей приманкой.

Он поднялся, вытащив нож.

Рамзес без труда прочитал мысли своего противника; тот ожидал такой же схватки, что была в прошлый раз, с противником из знатного рода, обученным специальным приемам. Что мог против грубой силы безоружный, уставший, умирающий от жажды?

Ему оставалось полагаться лишь на себя. С яростным криком, собравшим воедино все остававшиеся у него силы, Рамзес ринулся на конюха. Застигнутый врасплох, тот не успел воспользоваться ножом; сбитый с ног, он отлетел назад, ударившись о ствол, шипы которого пронзили его тело, как стальные клинки.

Охотники были довольны добычей; в этот раз они поймали двух газелей и одного орикса, которого вели за рога. Подбадриваемые дикие животные нехотя шли вперед, когда их похлопывали по бокам. Кто-то нес на спине детеныша газели, другой держал за уши перепуганного зайца. Гиену, привязанную за ноги к палке, несли двое помощников; рядом бежал пес, подпрыгивая и тщетно пытаясь укусить пленницу. Эти животные должны были попасть к специалистам, которым предстояло их приручить, предварительно изучив повадки. Хотя откармливание гиен для получения деликатесного паштета из печени хищника не давало сколько-нибудь ощутимых результатов, некоторые по-прежнему упорствовали в этой практике. Что касается бесчисленного множества других животных, то они должны были поступить к мясникам при храмах: после принесения жертвы богам их мясо шло на пропитание людям.

Все охотники вернулись к месту сбора, за исключением царевича Рамзеса и его возницы; обеспокоенный писец, отвечавший за эту экспедицию, тщетно пытался хоть что-нибудь разузнать. Ждать было невозможно; оставалось отправить повозку на поиски пропавших, но в каком направлении? В случае несчастья ответственность ляжет на него, и его карьеру можно считать конченой; несмотря на то что царевичу Рамзесу не на что было больше рассчитывать при дворе, его исчезновение, конечно, не осталось бы незамеченным.

Ответственный писец и двое охотников прождали до середины дня, в то время как их товарищи, вынужденные вернуться в долину с дичью, рыскали по пустыне в поисках пропавших.

Не находя себе места, писец нацарапал объяснение на грунтованной дощечке, затем снял верхний слой, постарался написать заново и, наконец, сдался; как он ни старался, спрятаться за обычными формальными объяснениями было невозможно. Какой стиль ни выбирай, в лагере недоставало двух человек, один из которых был младшим сыном правителя.

Когда солнце достигло зенита, несчастный как будто заметил чей-то силуэт, медленно приближавшийся в мареве полуденного зноя. В пустыне обман зрения не был редкостью; поэтому писец обратился за подтверждением к двум другим охотникам. Те тоже были уверены, что какой-то человек движется по направлению к ним.

По мере приближения черты спасшегося стали вырисовываться.

Рамзес выбрался из ловушки.