"Дело Тутанхамона" - читать интересную книгу автора (Жак Кристиан)

1

Джордж Эдвард Станхоп Молине Герберт, виконт Порчестер, для немногих друзей просто Порчи, а для завистников будущий граф Карнарвон, размахнулся и ударил греческого матроса по лицу. На борту его яхты с красивым названием «Афродита» никто не смел ему перечить, даже во время бушующего шторма, когда команда уже потеряла всякую надежду на спасение.

Грек с трудом поднялся на ноги и пробурчал:

– Коку кранты… Шли бы лучше к штурвалу!

– Аппендицит, голубчик, излечим. К тому же кому, как не вам, знать, что Афродита – богиня моря. Вот пусть она и позаботится о судне и об экипаже, пока я буду делать операцию!

Не теряя больше ни минуты, Порчи спустился в каюту, куда велел перенести больного. Он нанял этого бразильца во время последнего кругосветного плавания и вовсе не собирался расставаться с ним из-за подобной ерунды. Несчастный кок корчился от боли.

Упав на колени, матросы принялись молиться, в надежде умилостивить стихию. Порчи этого не выносил. Какое вопиющее отсутствие самообладания! С тех пор как он овладел искусством мореплавания на Средиземном море у берегов отцовской виллы в Портофино, что на итальянской Ривьере, ему ни разу не приходилось взывать к Всевышнему. Решать свои проблемы виконт предпочитал самостоятельно, не докучая Небесам, где решались вопросы поважнее, чем спасение утопающих.

Он заставил кока выпить полбутылки отменного виски, затем сел за пианино и принялся играть «Двухголосные инвенции» Иоганна-Себастьяна Баха. Спиртное и возвышенные звуки музыки должны были умиротворить больного. Уж если не останется в живых, так пусть хотя бы скончается достойно!

Матушка на смертном одре заставила Порчи пообещать, что тот будет достоин воспитания, полученного в родовом замке, и не опустится до зрелищ низких или недостойных. Поэтому прежде, чем резать брюхо подозрительному бразильцу, на счету которого наверняка имелась парочка убийств, виконт принес извинения манам[19] покойной родительницы.

Взглянув на Порчи воспаленными глазами, больной осмелился спросить:

– Вам ведь это не впервой?

– Я оперировал добрый десяток раз, друг мой, и всякий раз удачно. Доверьтесь мне, все будет хорошо!

На самом деле Порчи был завзятым книгочеем. Родной английский он знал так, как его следует знать выпускнику Кембриджа, а еще владел немецким, французским, латынью, древнегреческим и парой редких средиземноморских диалектов. Он прочел несколько справочников по хирургии и постарался выучить, как удалять воспаленный аппендикс – напасть моряков, отправлявшихся в дальнее плавание, а также обзавелся набором инструментов, которому мог бы позавидовать настоящий врач.

– Закройте глаза и подумайте о вкусной еде или знойной красотке!

Кок ухмыльнулся и послушно закрыл глаза. Воспользовавшись этим, Порчи оглушил его ударом колотушки. После нескольких драк в сомнительных питейных заведениях на Антильских островах и островах Зеленого мыса он мастерски владел подобным приемом «обезболивания».

Виконт уверенно оперировал, думая о том, как в детстве сам чуть не умер от кори, когда его, лежавшего в горячке, окатывали ледяной водой. В Итоне было не лучше. Порчи ненавидел тамошних профессоров, самовлюбленных и надутых, поэтому решил учиться сам, не торопясь и не оглядываясь на оценки. Его сочли лентяем, а он меж тем стремился овладеть искусством мыслить глубоко и независимо. Юноша коллекционировал марки, фарфор, французскую гравюру и заспиртованных змей, а чтение классиков, будь то зануда Демосфен, брюзга Сенека или задавака Цицерон, наводило на него глубокую тоску. В Тринити-колледже ему чуть не нашлось дела по душе – он предложил за свой счет восстановить первоначальный рисунок на панелях своей комнаты. Правда, директор возмутился и пожаловался отцу на недопустимое поведение сына и наследника, которому пристало бы хранить великосветские традиции, вместо того чтобы откровенно их высмеивать. Поэтому молодому аристократу и спортсмену оставалось только путешествовать. Он побывал на юге Африки, на австралийском континенте и в Японии, но так нигде и не сумел найти покоя.

От скуки Порчи начал читать трактаты по истории и очень их полюбил. Как не похож был славный древний мир на обывательские будни крошечной Европы! Особенно виконту нравился Египет, где в древности со вселенским размахом строились колоссальные гробницы-пирамиды. Но на египетскую землю пока ступить не довелось – мешало обычно несвойственное ему чувство робости.

Виконт с удовлетворением осмотрел шов.

– Что ж, совсем недурно! Не поручусь, что малый выживет, но вот учебник оказался неплохим. Решительно, нет ничего лучше доброй книги!

Настало время ужина. Молодой человек переоделся в белый китель и серые фланелевые брюки, надел капитанскую фуражку и поднялся на палубу, где команда все еще молилась, а ветер свирепствовал.

– Бог милостив, – заметил виконт. – Никого не смыло за борт!

Увидев капитана, матросы вскочили с колен и сгрудились вокруг него.

– Спокойствие, господа! Наш кок избавлен от стеснявшего его аппендикса, однако вряд ли сможет сразу взяться за стряпню! Мы будем ужинать чем Бог послал, пока не остановимся в порту. Но подобный инцидент не должен помешать вам нести вахту!

Виконт был красив. Высокий чистый лоб с венчавшей его светлой рыжеватой шевелюрой, аристократический нос, волевой подбородок и аккуратно подстриженные усы. Когда он стоял у штурвала, то выглядел победителем, отправляющимся в неизведанные дали.

О том, что этот образ являлся обманчивым, знал только Порчи. Он был бы рад пустить на ветер часть наследства, чтобы сделать свою жизнь более осмысленной. Несмотря на светлый ум, глубокую культуру, огромное состояние и возможность делать все, что заблагорассудится, и так, как в голову взбредет, он чувствовал себя пустым и никчемным.

Вдруг раздался возглас матроса-грека:

– Кок жив! Я видел его, он открыл глаза!

– А разве я не обещал его спасти? – пожал плечами виконт.