"Волшебники Маджипура" - читать интересную книгу автора (Силверберг Роберт)

1

Корсибар провел в Замке пять дней и лишь тогда смог впервые заставить себя подняться на ступени, ведущие к трону Конфалюма.

Трон принадлежал ему по законному праву, он не имел в этом ни малейшего сомнения: если не ему, то кому же еще? Тем не менее время от времени он просыпался по ночам в холодном поту, получая какое-то новое, тревожившее его послание от Повелительницы Снов. А порой бывали и не послания, а простые сновидения, в которых перед ним возникал некто, направлял на него указующий перст и вопрошал: «Принц Корсибар, зачем ты напялил на голову корону своего отца?» Но в часы бодрствования он чувствовал себя вполне уверенно. Ему принадлежала корона, которую он носил каждый день по нескольку часов, чтобы все остальные привыкали к его новому облику. Он облачался в зеленые с золотом, отороченные драгоценными мехами одежды короналя. Когда он проходил по залам, все творили перед ним знак Горящей Звезды, опускали глаза и отвечали: «Да, лорд» и «Конечно, лорд» — на все, что ему приходило в голову сказать.

Да, он лорд корональ. Никакого сомнения в этом просто не может быть. Правда, в его душе еще таились остатки удивления, поскольку он с самого дня своего рождения был просто принцем Корсибаром и не имел никакой надежды подняться выше, а теперь он внезапно стал лордом Корсибаром, и стремительность перехода в новое качество все еще затрудняла привыкание к этому положению. Но ведь невозможно было отрицать знаки Горящей Звезды или опущенные глаза. Он на самом деле корональ.

Но все равно он четыре дня по тем или иным причинам откладывал восхождение по ступеням, ведущим к трону.

У него и так было много забот помимо тронного зала: проследить за перемещением его личного имущества из прежних апартаментов, расположенных на дальней стороне двора Пинитора в куда более величественные и просторные покои короналя — настоящий дворец внутри Замка — находившиеся в крыле, известном как Башня лорда Трайма.

Конечно, Корсибар часто бывал в этих прекрасных покоях. Но тогда они были заполнены неисчислимыми коллекциями странных и редких вещей, собранных его отцом — маленькими скульптурками из драконовой кости, которые он так любил, мерцающими статуэтками из тончайших стеклянных нитей, находками, относящимися к доисторическим временам, насекомыми, сверкавшими в стеклянных витринах, как драгоценные камни, массивными томами, в которых содержались своды эзотерических знаний, прекрасными изделиями из фарфора, несравненными тканями из Макропросопоса, серебряными монетами всех правителей с начала времен с профилем понтифекса с одной стороны и короналя — с другой.

Ничего этого теперь здесь не было, ведь, отправляясь в Лабиринт, чтобы дождаться там смерти Пранкипина, лорд Конфалюм точно знал, что ему уже никогда больше не придется вернуться в Башню лорда Трайма в своем прежнем качестве короналя. Значительную часть своих коллекций он взял с собой, а многое пошло в имевшийся в Замке музей или в обширные запасники. Так что когда Корсибар впервые по возвращении вступил в покои короналя, то они показались ему пустынными и даже странно неприятными. Он никогда прежде не замечал, насколько отталкивающий вид у острых ребер сводов из серо-зеленого камня, у голых полов из черных полированных мраморных плит.

И поэтому он с первых же дней начал заполнять место своими собственными вещами. Он никогда не имел пристрастия к коллекционированию, хотя лорд Конфалюм в течение всех сорока трех лет, проведенных в Замке, с жадностью собирал все, что хоть как-то поражало его воображение. Его увлечению, конечно, способствовали и непрерывные потоки подарков со всех концов мира.

По своим наклонностям и характеру Корсибар интересовался мало чем, кроме красивой одежды, охотничьего и спортивного снаряжения, луков, мечей и тому подобного. Мебель в его жилье была самая обычная — Тизмет часто упрекала его за это — а картин, кубков, скульптур, драпировок и тому подобного у него вообще почти не было, а то, что было, не представляло никакого интереса. Это необходимо было исправить. Жить в голых каменных пещерах такой величины было бы чрезвычайно скучно. Он призвал к себе графа Фаркванора, который был счастлив оказать ему любую услугу.

— Найдите мне что-нибудь, чтобы заполнить эти комнаты. Если сочтете нужным, возьмите что-нибудь из музея. Но ничего известного, ничего такого, что могло бы вызвать зависть и ненужные разговоры. Я хочу только, чтобы эти вещи были достаточно приличными. Ничего бросающегося в глаза, ничего вызывающего — просто что-то приятное, чтобы было ясно, что здесь кто-то на самом деле живет.

Представления Фаркванора о том, что такое приличный предмет обстановки и что значит «вызывающее», судя по всему, несколько отличались от понятий Корсибара. Поэтому в покои короналя то привозилась, то увозилась мебель, и процесс этот занял изрядное время.

Затем пришла пора ознакомиться со служебными помещениями короналя в качестве не гостя, зашедшего к отцу в неурочный час, а того человека, который сидит за изумительным палисандровым столом с крышкой, инкрустированной изображениями Горящей Звезды. И не просто сидит, а выполняет всю работу, для которой этот стол предназначен.

Конечно, на этом столе еще не могли лежать какие-нибудь свежеиспеченные декреты. Все то время, пока тянулось медленное умирание Пранкипина, совет пребывал в бездействии, которому предстояло продолжаться до тех пор, пока Корсибар не удосужится объявить, кого из его состава он решит оставить, кого вывести и кого назначить на освободившиеся места. К нынешнему дню он лишь известил Олджеббина о том, что пост Верховного канцлера остается за ним. Рано или поздно ему, конечно, придется попросить Олджеббина уступить это место (как он предполагал, Фаркванору), но время для этого еще не подошло.

И все же, хотя никаких новых законов, которые он должен был прочесть и одобрить, еще не подготовили, его внимания требовало множество других вопросов. Все это были скучные рутинные дела: утвердить новые списки чиновников бесчисленных провинциальных администраций, подписать официальные поздравления с различными местными праздниками — в мире ежедневно отмечались сотни праздников, о которых никто ничего не знал даже в соседнем городе; оказалось, что одновременно проводятся фестивали в Нарабале, в Байлемуне, какое-то торжество в Горбидите, а какое-то в Ганибуне, и корональ должен был четко и красиво подписать своим именем каждый из заполненных каллиграфическими буквами листов прекрасной бумаги, чтобы придать всем этим развлечениям официальный статус. Помимо этого он успел уже принять посланцев от мэров полудюжины Внутренних Городов — делегации из более отдаленных мест еще не успели добраться сюда — и с торжественным видом выслушать их восторженные похвалы грядущему великолепию наступившего царствования, которое принесет народу несказанные блага и радости.

И, конечно, необходимо было составлять программу коронационных празднеств: игр, пиров и всего прочего. Это дело он поручил Мандрикарну, Венте и графу Ираму, но они то и дело прибегали к нему, чтобы посоветоваться, не желая на заре нового режима рисковать, полагаясь на собственное суждение.

И так далее, и так далее… Неужели так будет всегда, или же это просто следствие многомесячного отсутствия в Замке старого короналя и стремления нового в кратчайший срок ознакомиться со всем многообразием задач правителя?

Но наконец на пятый день у Корсибара выдалось несколько свободных часов, и ему пришло в голову, что это прекрасная возможность познакомиться с троном. Так сказать, примерить его.

Он пошел туда один. Он хорошо знал дорогу, ведь здание, где располагался тронный зал, строилось у него на глазах. Еще мальчиком он день за днем наблюдал, как новая постройка обретает форму. По дороге туда нужно было пройти множество сравнительно мелких помещений, восходивших к древнейшим периодам истории Замка: гардеробную времен лорда Вильдивара, зал судебных заседаний, который, как считалось, был выстроен при лорде Гаспаре. Лорд Конфалюм предполагал когда-нибудь выстроить на их месте нечто, более подходящее по стилю к тронному залу. Вероятно, это сделаю я, подумал Корсибар. Каждый корональ всегда устраивает какие-нибудь переделки.

Пройти по полутемному арочному проходу, повернуть налево, миновать какую-то часовню, повернуть направо… Вот оно: мощные балки, обитые листовым золотом, блестящий, как лучшее зеркало, пол из желтой древесины гурны, искрящиеся гроздья драгоценных камней, гобелены… Все это сияло каким-то своим внутренним светом, несмотря на то, что в огромном пустом зале царил полумрак. А там, у дальней стены, возвышался в гордом одиночестве трон Конфалюма — кресло, высеченное из черного опала с прожилками кроваво-красных рубинов, венчавшее ступенчатую пирамиду из красного дерева. Корсибар немного постоял перед ним, любуясь целью своего похода, опершись рукой на один из серебряных столбов, поддерживавших золотой балдахин. Затем сделал шаг, второй, третий… Его ноги от колен до лодыжек слегка дрожали.

Наверх.

Повернуться лицом к залу.

Сесть.

Вот и все, что нужно было сделать. Подняться наверх и сесть. Он положил руки на гладкие, как атлас, подлокотники и вгляделся через полутемный зал в висевший на противоположной стене гобелен, на котором лорд Стиамот принимал капитуляцию метаморфов.

— Стиамот! — вслух произнес он. Голос оказался, как обычно, звучным и отозвался в пустом зале гулким эхом. — Дизимаул! Крифон! — Великие древние коронали.

Затем он медленно, с наслаждением произнес имя своего отца, звучанию которого великолепная акустика зала придала особую величественность:

— Конфалюм. Кон-фа-люм! — А потом громко, в унисон с разносящимся эхом провозгласил: — Корсибар! Лорд Корсибар, корональ Маджипура!

— Да здравствует лорд Корсибар! — послышалось откуда-то слева, из тени.

Этот голос так поразил Корсибара, что тот с трудом сдержал порыв немедленно сбежать с трона вниз, Он почувствовал, что его щеки зарделись от стыда за то, что он пойман за таким ребяческим самовосхвалением. Но он остался на месте и, скосив глаза, посмотрел в угол, откуда донесся голос.

— Кто здесь? Тизмет? Это ты?

— Я видела, куда ты пошел, и последовала за тобой. — Она вышла на открытое место. — Примеряешься к новому положению? И как ты себя чувствуешь?

— Странно. Очень странно. Но вполне приемлемо.

— Да. Я именно так и представляла себе это ощущение. А теперь встань и позволь мне тоже попробовать.

— Знаешь, я не могу… — замялся Корсибар. — Ведь этот трон — священное место, Тизмет!

— Да. Ты прав. Сядь попрямее, Корсибар. У тебя правое плечо ниже левого. Так лучше. Теперь ты король и должен сидеть прямо. Величие следует демонстрировать должным образом. Ты знаешь, однажды ночью, еще когда мы были в Лабиринте, я видела сон, в котором я, словно сомнамбула, пришла в тронный зал и увидела там тебя. Ты точно так же, как и сейчас, сидел на троне; везде было темно, и один ты освещен.

— Неужели? — без особого интереса протянул Корсибар. Тизмет постоянно видела во сне всякую всячину.

— Да. Только в моем сне было настолько темно, что я сначала не узнала тебя. Я стояла здесь, на том же самом месте, где и сейчас. Но в зале был и второй трон, похожий на первый, как близнец, Корсибар. Он стоял позади меня, возле той стены, где висит гобелен Стиамота. Я сделала перед тобой знак Горящей Звезды, а ты указал мне на второй трон, сказал, что это мое место, и спросил меня, почему я не иду туда. Я села на второй трон, сразу же с потолка хлынул яркий свет, и я увидела, что напротив меня, на этом самом троне, сидишь ты в короне короналя. Именно тогда я впервые поняла, что ты должен стать короналем.

— Воистину пророческий сон.

— Да. Но ведь там был второй трон, Корсибар, трон для меня! Ну, разве это не интересная подробность?

— Да, в снах мы порой видим странные вещи, — довольно бесцеремонно ответил Корсибар. Он еще раз погладил подлокотники. — Я никогда не мечтал о таком, сестра. Не осмеливался! Но как хорошо я чувствую себя, сидя здесь. Корональ! Корональ лорд Корсибар! Ты только представь себе!

— Дай мне попробовать это самой, Корсибар.

— Это невозможно. Это было бы кощунством.

— А ведь во сне я видела второй трон, и ты сам велел мне сесть на него!

— Да, в твоем сне, — отозвался Корсибар.