"Воители со сновидениями" - читать интересную книгу автора (Кравен Вэс, Вагнер Брюс)4На следующий день все собрались в общей комнате. У ребят был угрюмый, изможденный, растерянный вид, вид потерявших надежду. Даже Гольдман выглядел побитым и менее самоуверенным, чей обычно. — Я хочу, чтобы мы обсудили происшедшее прошлой ночью, — начал он. — Скажите, что вы все об этом думаете. Группа некоторое время сидела молча, затем Кинкайд заявил: — Филипп был слабаком. Поэтому он пришел к своему концу, вот и все. — Вот и все? — переспросила Дженнифер. — Ты так думаешь? — Он не мог с этим бороться и проиграл, — упорствовал Кинкайд. — Ну конечно, ты-то крутой парень, — сказала Тарин. — Только как долго ты продержишься? — Дольше, чем любой из вас, — заявил Кинкайд, — Ну так иди и сражайся, — сказала Кристен. — Именно этого он и хочет. — Кто? — спросил Уилл. — Ты знаешь, кто, — сказала Дженнифер, глядя на Кристен. — Чего он хочет? — Натравить нас друг на друга, чтобы ослабить, — ответила Кристен. — Чушь, — буркнул Кинкайд. — Нет, она права, — подтвердила Томпсон, Сйммс бросила на неё неприязненный взгляд. — Я полагаю, все мы отходим от сути дела, — сказала она. — Смерть Филиппа вызвана несчастный случаем во время лунатического сна и ничем иным. — Я ясно видел его там, наверху, — тихо сказал Уилл. — Его лицо. Сна у него не было ни в одном глазу… когда он падал. — Тогда это было самоубийство, — возразил Гольдман. — Филипп вышел из игры. Он сдался. Джо покачал головой Волнение все больше овладевало им. — Джо говорит, что это не было самоубийством, — вмешалась Дженнифер. — Послушай меня, Джо! — заговорил Гольдман значительно. — Филипп убил себя сам. Это акт трусости. Бессмысленности. Он изменил сам себе. Он изменил всем нам. На глазах Джо выступили слезы. — Это было убийство, — закричала Тарин. — Как вы не можете этого понять? Чудовище убило его! — Никогда не знаешь, когда оно появится, — вымолвила Дженнифер. — Иногда его нет в течении многих дней… а затем… — С меня довольно, — сказала Симмс. — Когда лее, наконец, вы наберетесь духу посмотреть правде в глаза? Сколько ещё вы будете продолжать возлагать вину на свои сны, а не на собственную слабость? События прошлой ночи больше не повторятся. Начиная с этого момента во время сна двери ваших палат будут закрываться на ключ. Вечером мы начнем давать снотворное — всем. Чувство ужаса овладело ребятами. Томпсон выразительно посмотрела на Гольдмана, качая головой. — Нет, вы этого не сделаете! — вскричал Кинкайд. — Никому не дам накачивать меня лекарствами! Разъяренная Симмс поднялась со стула: — Только что, мистер, вы приобрели право провести ночь в изоляторе. А теперь, сидеть! Спокойно! — Нет, это вам нужно сидеть! — возразил Кинкайд. Симмс нажала на кнопку, вызывая санитаров. Гольдман поднялся, чтобы в случае чего защитить Симмс. Макс и ещё один санитар вошли в комнату. Кинкайд пинком швырнул стул в их сторону. — Никто не заставит меня спать! — взревел он. Санитары скрутили Кинкайда и вытащили его за дверь. Симмс последовала за ними. Гольдман и Томпсон присоединились к ней. Красная и разгневанная, Симмс смотрела, как уводили Кинкайда. Повернувшись к Томпсон, она сказала: — Начнем давать снотворное сегодня вечером и начнем с него. — Вы не должны этого делать, — возразила Томпсон. — Тогда они будут беззащитны против ночных кошмаров. — Это именно то, что им нужно, — сказала Симмс. — Сон будет продолжительным, и это позволит избавиться от негативной энергии. Томпсон посмотрела на Гольдмана: — Нил, пожалуйста. Гольдман заколебался, не зная, чью сторону принять. — Элизабет, я прописываю им гипносил, — сказал он наконец. — Он подавляет сновидения. Симмс смотрела на него в ужасе: — Я знаю этот препарат и не могу поверить тому, что слышу. Как ей удалось уговорить вас? — Дело не в ней, — возразил Гольдман. — Это мои пациенты и мое решение. Я хочу прекратить сновидения, пока мы не получим некоторые ответы, — Я не разрешаю этого делать, — заявила Симмс. — Если нужно, я пойду прямо к Карверу, — настаивал Гольдман. — Или он поддержит меня, или примет мою отставку. Симмс помолчала. — Если что-нибудь стрясется, я приложу все усилия, чтобы вы понесли ответственность, полную ответственность! — Она резко повернулась и ушла. — Не могу поверить, что я это сделал, — сказал Гольдман. — Как вы думаете, сможем мы получить гипносил к завтрашнему дню? — спросила Томпсон. — Мы попытаемся. Гольдман повернулся и пошел прочь, затем остановился и посмотрел на нее: — Надеюсь, вы понимаете, во что вы нас втягиваете. Тем же вечером Дженнифер сидела в телевизионной комнате, борясь со сном. Она нажимала на кнопки пульта дистанционного управления и остановилась на программе Дика Каветта, который интервьюировал Салли Келлерман. — В этом заключается «великая американская мечта», не так ли? — спросил Каветт. — Приехать в Лос-Анджелес и стать телевизионной звездой? — Да, пожалуй, так, — ответила Келлерман. Дженнифер заморгала глазами, когда изображение на экране затянуло снегом. — Актер должен учиться, изучать явления, — добавила Келлерман. — Я думаю, это самое важное. — Кого заботит, что ты думаешь? — вмешался торжествующий голос Фредди. Глаза Дженнифер широко раскрылись, она замерла, уставившись на экран. Ничего, кроме снежной метели. Нахмурившись, она поднялась и слегка стукнула по стенке телевизора, пытаясь вернуть изображение. Но это не помогло. Внезапно с обеих сторон телевизора выросли две руки, которые представляли собой комбинацию из конечностей Фредди и телевизионных трубок и проводов. Сверху на телевизоре появилась и начала расти голова Фредди с двумя антеннами, напоминающими заячьи уши, и похожая на какое-то отвратительное насекомое. Дженнифер закричала. — Вот так, Дженнифер, — сказал Фредди. — Это твое грандиозное появление на телевидении. Телевизор взорвался, превратившись на миг в облако электрических разрядов и разбивающегося стекла. Несколькими днями позже Дженнифер и Филипп были похоронены на кладбище на склоне холма. Легкий дождь кропил группу людей у двух могил, вырытых рядом. Среди них были Симмс, Макс и Томпсон. Гольдман стоял выше по склону под прикрытием большого дуба, но тоже уже промокший. Он смотрел вниз на могилы, убитый горем, и его слезы скрывал дождь. — Не стыдитесь слез, молодой человек, — сказал мягкий женский голос. — Это место печали. Гольдман обернулся и увидел монахиню, стоящую рядим. Она выглядела старой, но держалась с бодростью, скрывавшей её годы. Гольдман вытер слезы. — Какую религию вы исповедуете? — спросила монахиня. Гольдман выдавил из себя с горьким смехом: — Полагаю, что науку. — Печальный выбор, — сказала монахиня. — Временами она не предлагает большого успокоения, — признал Гольдман. — Я видел вас ранее, сестра?… — Мария Хелена, — представилась монахиня. — Вы добровольно работаете в больнице? — Я прихожу время от времени, когда во мне есть необходимость. Гольдман посмотрел на похороны, поглощенный своим горем. — Я мог бы их спасти, — пробормотал он. — Только одна вещь может спасти детей. Неугомонный дух должен обрести покой. Он ненавидит Бога и человека. — Простите, я не понял, — произнес Гольдман. — Нил! — внезапно позвала Томпсон. Гольдман повернулся и подошел к краю бугра, куда приближалась Томпсон. Все закончилось, и люди расходились. — Что вы здесь делаете? — спросила девушка. — Я только что говорил с… — он обернулся, но не увидел монахини. — С кем? — Неважно, — сказал Гольдман, пожав плечами. — Пошли, — сказала Томпсон, — надо спрятаться от дождя. Когда они уходили, на вершине холма появилась монахиня. В руках она держала венок из роз и шептала молитву, следя за ними глазами. Вечером Гольдман и Томпсов сидели в её квартире перед камином, заканчивая обед, взятый из китайского ресторана. Гольдман был внутренне спокоен. Он обратил внимание на украшенную орнаментом куклу из бусинок на кофейном столике. — Что это такое? — спросил он. — Это малайзийская кукла для снов, — ответила Томпсон. — Она приносит счастье и, как говорят, добрые сны. — Я бы хотел увидеть такие сны сейчас, — сказал Гольдман. Томпсон протянули ему куклу: — Вот, возьмите. Гольдман устало улыбнулся: — Ну что вы. Я пошутил. — Я действительно хочу, чтобы вы взяли её. Гольдман взял куклу. — Спасибо. — Он встал, подошел к окну и уставился на дождь за окном. — Я думал, что смогу что-то сделать для ребят», что-то изменить… но они проскальзывают у меня сквозь пальцы. — Вы делаете все, что в ваших силах, Нил. — Да? У меня больше нет ответов. Больной в со стоянии сомнамбулического сна уходит из охраняемой палаты на башню, куда невозможно забраться. Девочка, находясь одна в комнате, умирает, врезаясь в телевизионный приемник. Ни в чем больше нет никакого смысла. — Тогда, возможно, вы готовы. Гольдман обернулся озадаченный: — К чему? — К правде. — Испытайте меня. Томпсон заколебалась: Только если вы согласны отставить в сторону все, что знаете, и довериться мне. Способны ли вы на это? Гольдман подумал: — Способен… |
|
|