"Витька с Чапаевской улицы" - читать интересную книгу автора (Козлов Вильям)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВОЗМЕЗДИЕ

Солнечным утром пришел участковый милиционер товарищ Васильев. Был он небольшого роста, с круглым добродушным лицом. Последний раз товарищ Васильев был в доме, когда какой-то мужчина учинил в квартире тети Кати, у которой четверо маленьких детей, грандиозный скандал. Маленький милиционер довольно быстро справился с хулиганом и отвел его в милицию. Больше этого человека никто не видел в квартире тети Кати. Да и она о нем не вспоминала.

Товарищ Васильев подошел к ребятам, азартно играющим в орлянку за углом дома. Гошка Буянов, увидев его, на всякий случай спрятал кон в карман, но милиционер был настроен миролюбиво. Поэтому, после некоторого замешательства, игра возобновилась с еще большим жаром. Гошка выигрывал, его знаменитая битка ложилась у самой черты, а два раза угодила в кон. Бил Гошка по монетам с каким-то особенным вывертом, и медяки послушно переворачивались орлом.

Товарищ Васильев внимательно наблюдал за играющими. Когда Гошка ловко одну за другой переворачивал монеты, милиционер удовлетворенно крякал. Чувствовалось, что он понимает толк в этой игре.

– В какой квартире живут Ладонщиковы? – равнодушно спросил товарищ Васильев.

– Сашка, покажи, – сказал Витька Грохотов. Сашке предстояло бить по кону, и он досадливо отмахнулся.

– К вам ведь, – сказал Гошка. – Проводи товарища.

Сашка с неудовольствием посмотрел на милиционера: вот еще принесло не вовремя! Спрятав битку в карман, поднялся с колен и нехотя повел милиционера к себе домой.

Через полчаса товарищ Васильев вместе с Сашкой и его матерью снова появился во дворе. Вид у Сашки был удрученный, и он смотрел себе под ноги.

Ребята почувствовали что-то неладное. Бросив игру, они подошли к приятелю.

– Куда это ты собрался? – спросил Гошка. Сашка мрачно взглянул на него и еще ниже опустил голову. Людмила Григорьевна, Сашкина мать, тоже была взволнована и то и дело поглядывала на окна – не смотрят ли на них соседи.

– Может быть, сразу скажешь, кто еще с тобой был? – спросил милиционер.

– Говорю, случайно нашел, – пробурчал Сашка. – Иду по улице, а он валяется...

– Все равно ведь в милиции расскажешь, – добродушно улыбнулся товарищ Васильев.

– Я сообщу мужу? – спросила Людмила Григорьевна.

– Дело не спешное, – ответил милиционер. Гошка подмигнул Витьке и стал отступать за угол дома. Святая простота Толик Воробьев подошел к Сашке и спросил:

– Чего это ты нашел? Кошелек, да?

Милиционер с любопытством на него посмотрел и сказал:

– Во-во, кошелек. Ты тоже об этом знаешь?

– Я еще ни разу кошелька не находил, – со вздохом ответил Толик. – А хорошо бы.

Товарищ Васильев вытащил из широких штанин маленький желтый кошелек с блестящей кнопкой.

– Узнаешь? – спросил он.

Толик одним глазом долго изучал кошелек, а потом буркнул:

– Это ж Сашкин... Он его...

Тут Витька Грохотов, увидев злополучный кошелек, незаметно лягнул Толика ногой.

– Чего дурачишься? – обиделся Воробей. Единственный глаз его воинственно засверкал.

– Ты давай про кошелек, – напомнил милиционер.

– Про какой кошелек? – наконец сообразил в чем дело Толик. – Ах, про этот... Так он же его нашел. На улице.

– А может быть, где-нибудь в другом месте? – спросил товарищ Васильев и пристально посмотрел на Толика.

– Не устраивайте, пожалуйста, здесь допрос, – попросила Людмила Григорьевна.

– А вы, гражданка, идите себе домой, – посоветовал товарищ Васильев. Когда нужно будет, мы вас пригласим.

– Он валялся на тротуаре... – заговорил Сашка. – Почему же не поднять? Кто хочешь поднимет.

– На улице, значит, нашел? – усмехнулся товарищ Васильев. – Везет же человеку! А я, понимаешь, еще ни разу на тротуаре не нашел кошелька...

– Я тоже, – сказал Толик. – Кошельки под ногами не валяются. Это Сашка такой везучий... Он и в «орлянку» всегда выигрывает.

– Боже мой, в какую еще «орлянку»? – спросила Сашкина мать.

– Воробей, тебя мать зовет... – из-за угла позвал Гошка. Толик было повернулся, но маленькая крепкая рука милиционера легла на его плечо.

– Э, нет, приятель, – улыбнулся товарищ Васильев. – Придется тебе тоже со мной прогуляться...

– Я не хочу прогуливаться, – плачущим голосом сказал Толик. – Я еще должен посуду на кухне помыть...

– Что же вы двоих? – спросила Людмила Григорьевна. – Забирайте всех детей со двора.

Товарищ Васильев взял за руки Сашку и Толика и повел в милицию. Если бы не форма, можно было подумать, что почтенный отец семейства вышел погулять со своими двумя послушными детьми.

Сашкина мать немного постояла, потом вздохнула и тоже решительно направилась следом.

* * *

Гошка и Витька молча сидели на пыльном диване. Гошка часто моргал и проводил растопыренной ладонью по носу и лбу: он ткнулся лицом в чердачную паутину.

– Это была твоя глупая идея – вернуть девчонке кошелек, – сказал Буянов.

– А твоя идея организовать шайку «Черный крест» просто гениальна!

– С таким народом, как вы, любое хорошее дело можно загубить.

– Ладно, – оборвал Витька. – Сейчас не время выяснять, кто из нас больше дурак... Что будем делать?

Гошка наконец содрал с носа липкую паутину и вытер руки о штаны. На черных волосах паутина осталась. Вид сегодня у Буянова был не такой самоуверенный, как всегда.

– Как ты думаешь, Рыжий продаст нас? – спросил он.

– На него надежды мало.

– Лучше бы он этот кошелек в сортир бросил...

– Мать ладно... – сказал Витька. – А вот отец? Мне бы не хотелось с ним ссориться.

– Мой узнает – выпорет, – поежился Гошка. – Я боюсь, хуже бы не было.

– Что может быть хуже?

– Этот же дурачок наболтал девчонке, что мы убили кучу народа... И своим кухонным тесаком у нее перед носом размахивал. Вооруженное нападение... За это посадить могут.

– За кошелек-то?

– А булки?

– Если Сашке пригрозят тюрьмой – всех выдаст, – сказал Витька.

– Еще этого чудика допросят... Артиста. Он спьяна и вправду подумал, что у нас настоящий пистолет.

Витька задумался. На чердаке было тихо. Где-то в дальнем углу возились голуби, внизу тетя Сарра протяжно повторяла: «Соля-а, обедать! Слышишь, Соля, обедать!» – Пойдем в милицию, – сказал Витька. – Я слышал, за добровольное признание смягчают вину.

– Спятил! – Гошка даже подскочил на диване. – Еще неизвестно, может быть, Сашка и не выдаст... Идти в милицию! Да меня туда пирогом не заманишь!..

Сашка вернулся домой во второй половине дня в сопровождении отца и матери. Витька и Гошка – они дежурили в парке – не смогли с ним перекинуться ни одним словом. Сашка шел, низко опустив голову, и смотрел под ноги. Лицо у него было непроницаемое. Зато выразительное лицо дяди Кости – Сашкиного отца – не предвещало ничего хорошего. У Людмилы Григорьевны – красные глаза, в маленьком кулачке зажат мокрый носовой платок.

У подъезда Сашка замедлил шаги и оглянулся. Гошка стал было на пальцах что-то объяснять ему, как глухонемому, но младший Ладонщиков не успел ничего ответить, так как получил крепкий подзатыльник от старшего и пулей влетел в подъезд.

Немного погодя из их раскрытого окошка послышался густой раздраженный голос дяди Кости, жалобное бормотание Людмилы Григорьевны и после небольшой паузы отчаянные Сашкины вопли. Ребятам показалось, что они даже слышат свист ремня.

Гошка и Витька переглянулись. Лица у них стали унылыми.

– Он сейчас отмучается, а у нас все еще впереди, – сказал Гошка. Он даже побледнел.

Крики было прекратились, а потом возобновились с новой силой. По-видимому, старший Ладонщиков минутку передохнул, смахнул пот со лба и снова взялся за ремень.

– Говорят, что битьем ничего не добьешься, – сказал Витька. – А сами лупят нашего брата почем зря.

– У моего бати ремень узенький, как свистнет... Когда я наверняка знаю, что меня будут драть, надеваю трое трусов и двое штанов, – сказал Гошка. Одни из чертовой кожи. А чтобы не подумал, что мне не больно, ору изо всех сил.

– Орешь ты здорово, – сказал Витька. – На всю улицу слышно.

Гошка уставился на Витьку, даже лоб наморщил.

– Погоди, а почему я ни разу не слышал, как ты кричишь? Терпишь, да?

– Видишь ли, – сказал Витька. – Меня никогда не бьют.

– Рассказывай сказки. Наверное, руку кусаешь?

– Это еще хуже, когда не бьют, – сказал Витька. – Наказали тебя, ремень повесили – и все кончилось. А когда тебя за человека не считают, не разговаривают с тобой, это, брат, похуже, чем любая порка.

– Я согласен, чтобы со мной год не разговаривали, лишь бы не били, сказал Гошка.

Сашка наконец перестал кричать. Экзекуция закончилась. Правда, еще некоторое время доносился густой голос дяди Кости, перемежаемый звучным всхлипыванием. Потом и это кончилось.

– Теперь три дня на улицу не пустят, – сказал Гошка. И тут они увидели Толика Воробьева. Он как ни в чем не бывало вышел из дома с огромным куском хлеба, густо намазанным маслом. Как же они забыли про Толика?

– Воробей, дуй сюда! – негромко позвал Гошка, высунувшись из-за дерева, за которым они прятались с Витькой.

– Слыхали, как Рыжего били? – спросил Толик, прожевывая кусок. Глядя на него, Витьке тоже захотелось есть.

– Рассказывай, что там было? – спросил Гошка.

– Где?

– Этот тип меня с ума сведет! – возмутился Гошка. – Где! Где! В милиции, черт бы тебя побрал!

– Я там не был.

– Это меня, наверное, за ручку товарищ Васильев на прогулку вел? – спросил Гошка.

– Я сначала заплакал, а потом сказал, если не отпустит, то милицию подожгу, – сообщил Толик. – Ну, он испугался и отпустил...

– Что же все-таки произошло? – сказал Витька.

* * *

А произошло вот что. Сашка, которому было поручено вернуть кошелек девчонке, долго тянул, а потом все-таки пошел в магазин. И надо же было так случиться – он тут же напоролся на потерпевшую.

Сашка сразу ее узнал: большеглазое птичье лицо, в волосах белая лента. Днем девчонка показалась ему еще симпатичнее. Закинув красную сетку с двумя булками на плечо, она глазела на голубей, клюющих пшенную крупу. Ноги у девчонки были тонкие и в царапинах. На ногах желтые сандалеты.

Сашка был уверен, что она его не узнает, и поэтому смело подошел и сказал:

– Это, случайно, не твой кошелек?

Сашка не был дипломатом и полагал, что эта фраза самая подходящая. Девчонка, вместо того чтобы обрадоваться, схватила его за руку и завопила на всю улицу:

– Я поймала бандита! Самого главного... Дяденька милиционер, заберите его, пожалуйста!..

Дяденьки милиционера поблизости не было, а народу на улице хватало. Прохожие стали останавливаться и подозрительно смотреть на Сашку.

– Ты что, очумела? – возмущался он, оглядываясь. – Отпусти, а то в морду дам...

– Бандит и бандит... порядочный человек разве ударит девочку? – укорила она Сашку и снова закричала: – Он двадцать три человека зарезал... С половиной... И меня хотел убить и платье забрать...

– Никто тебя убивать не хотел, дурочка, – увещевал ее Сашка. – И потом, вообще меня там не было. У меня это... алиби есть!

– Я тебя сразу по голосу узнала... Ты был самый толстый. Заберите же его!

Сашка не стал дожидаться, пока его на самом деле заберут. Он сунул ей кошелек и быстро зашагал по тротуару. Но девчонка не отставала. Она семенила сзади и громко верещала:

– И что у нас за город? Среди бела дня живые бандиты разгуливают по улице – и никто их не забирает.

– Ты у меня дождешься! – не оборачиваясь, буркнул Сашка.

Один прохожий всерьез заинтересовался этой парочкой. Он шел сзади за девчонкой и внимательно слушал, что она говорит. Может быть, это был переодетый агент уголовного розыска. Короче говоря, Сашка свернул с тротуара, перепрыгнул через придорожную канаву и юркнул в дырку в заборе.

Девчонка тоже прыгнула, но неудачно: она упала, а сетка с батонами плюхнулась в воду на дно канавы. Прохожий помог ей подняться и бросился за Сашкой, но тот уже успел забежать за дом и вскочить в первый попавшийся подъезд.

Взлетев но деревянной лестнице, он спрятался на чердаке. Оттуда в круглое окошко увидел, что прохожий и девчонка побежали к другому дому. Переждав некоторое время, Сашка спустился вниз и благополучно вернулся домой.

А на следующий день за ним пришел товарищ Васильев, В милиции Сашке устроили очную ставку с девчонкой, однако он все равно отпирался, но, когда пришел туда отец, сознался. Единственное, что Сашка скрыл, это имена сообщников. Он сказал, что в лицо их не помнит, а как звать, не знает. У них клички: у одного Робин Гуд, у другого – Спартак. Саша с ними познакомился на улице, и они предложили ему обтяпать одно дельце. Сашка, конечно, отказался, но они пригрозили прирезать, если не пойдет с ними. И он пошел. А больше их ни разу не видел.

Все это Сашка рассказал приятелям, когда они через окно проникли к нему в комнату. Вид у него был несчастный: заплаканное лицо распухло, нижняя губа отвисла, а глаза стали совсем маленькими. Сашка предпочитал не садиться.

Он не рассказал ребятам, что в кошельке вместо трех рублей остался полтинник. Два пятьдесят Сашка истратил на конфеты. Знал бы он, что приедет дядя и купит целый ящик ирисок, ни за что бы не трогал эти проклятые деньги... Пришлось отцу в милиции доплачивать.

И еще не рассказал, что, когда вышли из милиции, к нему подошла девчонка и, горестно вздохнув, сказала:

– Ты особенно не расстраивайся... Если тебя посадят в тюрьму, я буду носить тебе передачи: французские булочки и конфеты «Раковую шейку»...

Покосившись на родителей, разговаривающих с товарищем Васильевым, Сашка прошипел:

– Ну, погоди! Я еще с тобой посчитаюсь... Но девчонка сделала вид, что не расслышала.

– Возвращайся, – сказала она, – я буду ждать. Помахала рукой и ушла, громко вздыхая и хлюпая носом... Это она, артистка, нарочно, конечно! Иначе зачем ей было орать на всю улицу, чтобы его забрали в милицию?..

Сашку пока отпустили, но предупредили, что, возможно, еще придется встретиться. А если он случайно вспомнит настоящие имена своих сообщников, то в любое время может сам прийти в милицию. Милиция – она никогда не закрывается: ни днем ни ночью.

Гошка похлопал Ладонщикова по плечу, сказал, что он настоящий мужчина. Сашка растрогался, горючая слеза скатилась по его толстой щеке. А когда они снова выбрались через окно в парк, Гошка вздохнул:

– Кажется, мы влипли.

– Не выдал ведь? – сказал Витька.

– Я думаю, Рыжего надолго не хватит... Еще одна такая порка, и он пулей помчится в милицию.

– Пойдем сами? – предложил Витька.

– Нет уж, дудки, – сказал Гошка. – В милиции мне нечего делать. Сегодня же надену еще пару трусов.

– В такую жару?

– Я не хочу, чтобы папаша меня застукал врасплох, – сказал Гошка.

Пожав друг другу руки, бывшие члены распущенной шайки «Черный крест» в мрачном расположении духа разошлись по своим квартирам.