"Витька с Чапаевской улицы" - читать интересную книгу автора (Козлов Вильям)

ГЛАВА ШЕСТАЯ. БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ

Утром полк стал сворачиваться. Бойцы вытаскивали из землянок свои пожитки, тут же на мху делали из шинелей тугие скатки. Старшины выдавали автоматы, карабины и патроны к ним. Возле походной кухни стоял грузовик с откинутыми бортами. Повар и его помощник раскладывали сухой паек. Озабоченный и серьезный Илья с планшетом на боку сновал взад-вперед. Разыскав командира роты, передавал приказание подполковника.

Лес наполнился всевозможными звуками: голосами, бряцаньем оружия, ударами топоров о дерево, фырканьем моторов. Два бойца вытащили колья, и белая командирская палатка, в которой ребята провели столько спокойных ночей, огромным полотнищем упала на землю. Ее в два счета свернули в тугой ком и запихали в зеленый мешок.

Все что-то делали, суетились, лишь Витька Грохотов и девочки не принимали в этом никакого участия. Они сидели на поваленном дереве – Алла и Верочка рядом, Витька поодаль – и смотрели. На душе у них было невесело. Оно и понятно: когда люди куда-то спешат, собираются, а ты сидишь и только смотришь, всегда становится грустно.

Сидора Владимировича они видели издали: он прошел вместе с командирами рот в сторону штаба. Увидев ребят, сиротливо сидящих на отшибе, он крикнул им, чтобы подождали его. Вот они сидят и ждут командира полка, чтобы попрощаться.

У ног ребят лежали пожитки: два вещевых мешка и маленький узелок, принадлежавший Верочке.

– Ты ночью плакала? – спросила Верочка.

– Глупости, – ответила Алла, взглянув на нахохлившегося Витьку.

– У тебя глаза заплаканные... Понимаю, тебе жаль расставаться с Илюшей.

– Оставь, пожалуйста, меня в покое, – сказала Алла. Верочка сбоку посмотрела на нее и пожала плечами.

– Никому слова не скажи: не люди, а сплошные комки нервов... – Она обернулась к Витьке. – С тобой можно разговаривать?

Витька сидел бледный, осунувшийся. У него открылся шов и всю ночь из трещины сочилась кровь. Утром пришлось идти к полковому врачу и снова бинтовать голову. Настроение у Витьки было скверное. После перевязки он забежал в штаб, но толком поговорить с Колей не удалось. Бэс вместе с писарем и начфином укладывал в несгораемые ящики документы. Обещал, когда все закончат, забежать к Витьке.

– Когда женщина к тебе обращается, невежливо молчать, – заметила Верочка, не получив от Витьки никакого ответа.

– Что? – спросил он.

– Ты ночью все время ворочался и стонал... Тебе плохой сон приснился?

– Вы, девочки, тут поговорите, а я пойду прогуляюсь, – сказал Витька и поднялся с бревна.

– И ты рассердился, – произнесла Верочка.

* * *

Из-за деревьев вывернулась долговязая фигура Коли. Форма все еще мешком сидела на нем. Гимнастерка в плечах была широкая, а рукава короткие. В раструбах кирзовых сапог торчали длинные ноги. Если у других пилотка щеголевато пирожком сидела на голове, то у Бэса она была нахлобучена на самые глаза, прикрытые очками.

Коля подошел к девочкам и поправил брезентовый ремень, сползавший набок.

– Вот уходим, – смущенно сообщил он. – На фронт.

– Коля, ты такой длинный, – сказала Верочка, – не высовывайся, пожалуйста, из окопа, а то в тебя чем-нибудь попадут.

– Я пока при штабе.

– И служи там, – посоветовала Алла. – Ты ведь мирный человек.

– Ты совсем не похож на военного, – подтвердила Верочка.

– Я карабин получил, – сказал Коля. – И два подсумка с патронами.

– Выстрели разок, а? – попросила Верочка. Алла посмотрела на нее и улыбнулась.

– То ты рассуждаешь, как взрослая, а то такое ляпнешь...

– А чего? – сказал Коля. – Можно и выстрелить. Верочка спрыгнула с бревна и закружилась вокруг Бэса.

– И мне дашь, ладно? Один разик. Я в небо выпалю. Дашь, Коля?

– Сначала нужно Витьку найти, – сказал Бэс.

– Он к ручью пошел, – сказала Алла.

– Я его найду, а потом постреляем, – пообещал Коля и отправился к ручью.

– Если есть на свете боженька, то пусть он сделает так, чтобы Коля остался живой, – сложив руки на груди и вперив очи в небо, торжественно произнесла Верочка.

– Самое интересное, что боженьки-то нет, – сказала Алла.

– Я совершила большой грех, – вздохнула Верочка.

– Ну-ну, расскажи.

– Ты будешь после этого со мной дружить?

– Я подумаю...

– Ладно, расскажу, – сказала Верочка. – В прошлом году мы с папой ездили на юг. В Старый Крым. Жили там у одной тетеньки на веранде. Акация росла у самой стены. И на одном листке жил большой умный молибога. Длинный, зеленый, и лапки все время сложены на груди. Он как увидит меня, так глазами начинает вращать. Я ему на лист клала разную еду. Молибога все съедал. Ему очень нравилось жить на веранде. Когда я ложилась спать, то всегда говорила ему «спокойной ночи», а он мне кланялся и хлопал в лапки...

Верочка задумалась и замолчала. Юг, море, акация и какой-то молибога...

– В чем же твой грех? – спросила Алла.

– Я убила его, – шепотом сказала Верочка. – Насмерть!

– Как же ты так, Верочка!

– Я пришла с моря и вижу: мой молибога держит в лапках красивую бабочку и откусывает ей голову... Я подбежала к нему и прихлопнула. Он лопнул, а глаза его долго-долго вращались... И он, лежа на боку, все время мне кланялся... До сих пор, как вспомню, так... заплакать хочется.

– Из-за какой-то букашки расстраиваться, – усмехнулась Алла.

– Бабушка сказала: грех убивать кого бы то ни было. У нас в доме по печке и полу ползали большие черные тараканы. И никто их не убивал.

– Ты больше слушай бабушек, – сказала Алла.

– Моя бабушка очень хорошая... Почему я ее не должна слушать?

На это Алла не нашлась что ответить.

* * *

Коля Бэс нашел Витьку на опушке леса. Он сидел на трухлявом пне и разматывал с головы бинт. Губы стиснуты, серые глаза злые.

– Чего это ты разматываешь свою чалму? – спросил Коля.

– К черту! – буркнул Витька и исподлобья посмотрел на приятеля. – На тебе форма сидит, как на корове седло... Ну кто так пилотку носит? А пряжка где у тебя? Не позорь ты, Бэс, Красную Армию... Коля поправил ремень, пилотку и вздохнул:

– Начштаба ругает, старшина – и ты теперь...

– А меня вот никто не ругает. – с горечью вырвалось у Витьки.

– Объясни мне все-таки, зачем ты голову разбинтовываешь?

– Пойду к командиру полка и изо всей силы ударю себя по кумполу... Пусть посмотрит, больной я или нет!

– Этот рискованный эксперимент не понадобится, – сказал Коля. – Я принес тебе продовольственный и вещевой аттестаты... Так что можешь снова обмотать свою дурную башку бинтом.

Витьку будто пружиной подбросило с пня.

– Покажи! – потребовал он.

И пока Коля неторопливо лез в грудной карман гимнастерки за бумагами, Витька, наступая на бинт, приплясывал на месте. Глаза его следили за каждым Колиным движением, а губы то складывались в улыбке, то поджимались. Схватив аттестаты, Витька один раз, второй и третий прочитал, что там написано, и, больше не сдерживая радости, засмеялся. Смеялся Витька Грохотов редко, но очень заразительно. И во рту его чернела дырка на месте выбитого полицаем Семеновым зуба. Глядя на него, Коля тоже заулыбался.

– Посмотрим, как на тебе будет сидеть форма, – сказал он.

– Можно сейчас получать? – спросил Витька.

– Старшина Зайцев уже скучает...

– А оружие? Автомат дадут?

– Сразу ему автомат, – усмехнулся Коля. – Сначала винтовку потаскай, как я.

– Ну что же ты стоишь, черт длинный? – ударил его Витька кулаком в грудь.

– Пошли к старшине!

* * *

Уже полк строился в походную колонну и слышались протяжные команды: «Третья рота-а, станови-ись! Равнение на ле-во!» – а Витька и старшина Зайцев стояли в крытом грузовике и смотрели друг на друга.

– Ну че ты на меня вылупился? – говорил старшина, почесывая переносицу. Красная Армия принимает в свои доблестные ряды мужчин, а не пацанов. Соответственно и обмундирование шьется для мужчин, а не детишек... Где я тебе возьму мальчиковый размер? Ну ты сам пораскинь мозгами, где я возьму? Я ж не виноват, что ты ростом немножко поболе винтовки. Причем без штыка, ясно?

– Этот Илья всего на полголовы выше меня, – сказал Витька. – А у него форма тютелька в тютельку.

– Илья... – ухмыльнулся старшина. – Он в армии второй год. Ему на заказ сшили.

– Может, еще поищем?

– Мы ж и так с тобой все тюки переворошили... Нету у меня твоего размера, хоть убей!

Витька развернул новенькую гимнастерку, галифе. Все было безнадежно велико. Ладно, нижнее белье. Его не видно, а вот как быть с формой? Гимнастерка до колен, а галифе до самых подмышек. Сапоги и пилотка подошли. И то потому, что у Витьки большая нога, а на голове бинт.

– Как я на глаза покажусь командиру полка? – сказал Витька.

– А кем он тебе доводится? – полюбопытствовал Зайцев.

– Дядя, – соврал Витька. – Родной дядя.

– Погляжу-ка еще в том тюке, – сказал старшина и, кряхтя, полез по мешкам с формой в дальний угол. Но и там ничего подходящего не обнаружил.

– "Ну и завскладом у меня в полку", – скажет дядя, увидев меня в этом балахоне, – сказал Витька и понял, что переборщил.

Старшина сгреб приготовленное для Витьки обмундирование и отложил в сторонку.

– Гуляй, – сказал он.

– Давайте какое есть, – испугался Витька.

– Завскладом в полку что надо, – сказал Зайцев о себе в третьем лице. – И бойцы у него одеты, как положено. Раз ты зачислен в полк, будешь и ты одет, как положено. Ясно?

– Мне сейчас нужно, – сказал Витька.

– Есть тут один хороший портной... В третьей роте. В модном ателье на гражданке работал. Он за два дня перешьет. Вручную. На первом привале приходи на примерку. Ясно?

– Ясно, – уныло ответил Витька и спрыгнул с машины на землю. Очень уж ему хотелось сразу облачиться в военную форму. А теперь придется ждать два дня.

– Винтовку-то хоть дайте! – спохватился он, заглядывая в приоткрытую дверь кузова.

– Пока на тебе нет формы, кто ты есть? – сказал старшина. – Ты есть гражданская личность. А гражданской личности оружие не положено. Ясно?

– Положено – не положено... – проворчал Витька и постучал по дощатому кузову ладонью. – Пилотку-то можно? Она в самый раз.

– Пилотку? – заколебался старшина.

– У вас их тыща штук, – сказал Витька.

– Не положено, – сказал старшина. – Но так и быть, выдам тебе пилотку, очень уж ты мне нравишься...

– Жмот, – буркнул под нос Витька, но старшина услыхал.

– Что ты сказал? – спросил он.

– Вы мне тоже нравитесь, – сказал Витька. Водрузив новенькую пилотку на забинтованную голову, Витька пошел разыскивать Колю Бэса, но, оказывается, его самого разыскивают. Запыхавшийся ординарец Илья, выскочивший из-за колонны грузовиков, подбежал к нему и официально заявил:

– Боец Грохотов, вас требует к себе командир полка! – И, вытерев пилоткой пот со лба, другим голосом сказал; – Где тебя черт носит? По всему лагерю бегаю!

– Такая у тебя, брат, должность, – заметил Витька. Настроение у него было хорошее, и он больше не сердился на Илью, хотя и не испытывал к нему симпатии.

– Командир в штабе, – сказал Илья. – Правда, штаба уже нет... У машины он. Тебя ждет, будто ты какая-нибудь важная шишка!

– А девчонки?

– Тоже там. С батей беседуют.

– А Коля Бэс?

– Бэс? – удивился Илья. – В нашем полку бесы не водятся...

– Пошли, – сказал Витька. – Остряк-самоучка!

* * *

Бойцы, построившись в колонну по два, покидали лагерь. В полном боевом снаряжении они неторопливо шагали в ногу. Голова колонны давно скрылась в лесу, а хвост свернулся кольцами на широкой лесной поляне. Глухой равномерный топот, скрип сапог, побрякивание котелков и фляжек, негромкие отрывистые слова команды. Командиры взводов и рот шли сбоку колонны.

Подполковник, широкоплечий, без фуражки, сидел на маленьком раскладном стуле и запечатывал в коричневый конверт какую-то важную бумагу. Рядом, вытянувшись в струнку, стоял связной. К сосне привязана оседланная лошадь. Немного поодаль стояли еще несколько командиров. Ладонщиков передал пакет связному, тот козырнул, отвязал лошадь и, ловко вскочив в седло, покружился по поляне и ускакал.

– Вы меня звали? – спросил Витька, подходя к подполковнику. Тот взглянул на него и покачал головой.

– Почему не в форме?

– Велика, – ответил Витька. – Тут портной есть, в третьей роте, через два дня подгонит по росту.

– Придется ехать так, – сказал Ладонщиков.

– Ехать? – насторожился Витька. – Куда?

– Перченко! – позвал подполковник. – Сухой паек получил?

– Так точно! – бодро ответил Илья.

Витька и не знал, что у него такая веселая фамилия – Перченко.

Ладонщиков достал из кармана гимнастерки какие-то бумаги и положил на колено. Витька вдруг заметил, что в темно-русых волосах Сидора Владимировича много седины. Когда он приезжал на побывку к брату, этого не было. Не было и глубоких морщин у губ, холодного блеска в глазах.

– Есть для тебя ответственное задание...

– Какое? – спросил Витька.

– Об этом не спрашивают, – сказал подполковник. – Если нужно, тебе скажут.

Витька вспомнил, как ему старшина только что говорил: человек без формы есть гражданская личность... А гражданская личность может говорить все что хочет. И Витька сказал:

– Это неправильно. Боец должен знать, на что он идет. Тогда и задание выполнять веселее.

Подполковник с любопытством посмотрел на мальчишку; взъерошенный, голова кое-как обмотана бинтом, глаза дерзкие, твердый упрямый подбородок. Парень с характером, ничего не скажешь.

– Спасибо, боец Грохотов, – стараясь быть серьезным, сказал Ладонщиков, разъяснил... Может быть, ты и полком сможешь командовать?

– Мне бы что-нибудь полегче... В разведку, например.

Витька понял, что у командира полка хорошее настроение и можно говорить, что хочешь К их разговору прислушивались командиры. Один из них, высокий, худощавый, пристально смотрел на Витьку. На петлицах – две шпалы. Витька вспомнил, что видел его в машине, когда Ладонщиков подобрал их на шоссе после бомбежки.

Подполковник повернулся к худощавому и сказал:

– Это и есть тот самый Грохотов... Майор подошел к Витьке и протянул руку:

– Будем знакомы, Виктор Грохотов... Комиссар полка Мельников... Леонид Иванович.

Витька пожал сухую шершавую руку. Волосы у майора зачесаны назад, лицо доброе. На гимнастерке орден Красного Знамени и медаль «XX лет РККА».

– Хочу дать ему одно ответственное задание, – сказал Ладонщиков. – Но вот не уверен, справится ли?

Витька молчал. Он еще не знал, что это за задание, но оно ему уже не нравилось. Что-то темнит комполка! Было бы серьезное задание, много не разглагольствовал бы: выполняй-те, боец Грохотов, и дело с концом!

– А что за задание? – спросил Леонид Иванович.

– Он должен доставить в Пермь один важный пакет... и...

– Не справлюсь, – перебил Витька. – Я крепко сплю, у меня ночью украдут!

– ...и сопровождать группу людей.

– Каких людей? – спросил Витька. Настроение у него сразу испортилось. Все ясно, Ладонщиков хочет от него отделаться, вот и посылает к черту на кулички, лишь бы подальше от фронта.

– Перебивать командира не полагается, – нахмурившись, продолжал подполковник. – Это раз. Приказ командира – закон для подчиненного. Это два.

– Бойцы идут на фронт, а меня посылают куда-то в Пермь! К мамонтам!

– Что-то я не встречал в Перми мамонтов, – улыбнулся Ладонщиков.

– Пошлите кого-нибудь другого. Ладонщиков взглянул на замполита.

– Как вам нравится наш новый боец?

– Я думаю, его можно простить, – сказал Леонид Иванович. – Гражданский человек... Пообвыкнет.

– Перченко! – позвал подполковник.

Илья – руки по швам – вытянулся перед ним. Командир полка внимательно посмотрел на него.

– Что это у тебя?

– Споткнулся, товарищ командир полка! – весело гаркнул Илья.

– О чей-то кулак? – усмехнулся подполковник.

– Кто меня ударит, тот и двух дней не проживет, – лихо ответил ординарец.

Витька только подивился такому нахальству.

– Отвезешь на санитарной машине бойца Грохотова и вверенную ему команду на станцию. И мигом назад. Первый привал будет в Ново-Березае.

– Есть! – козырнул Илья и, повернувшись на каблуках, побежал к машинам, фырчавшим в перелеске.

Ладонщиков достал из полевой сумки коричневый конверт, вложил в него бумаги и тщательно заклеил. На конверте авторучкой надписал адрес. Подождав, пока высохнут чернила, протянул штабному офицеру.

– Сургучную печать!

Витька понял, что спорить бесполезно. Он отвернулся и стал смотреть, как бойцы оттаскивают в сторону противотанковую пушку, зацепившуюся колесом за тонкую елку. Ствол пушки зачехлен, на броневом щите пять маленьких звездочек – количество подбитых танков. Витька почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо.

– Ну, чего нос повесил, Грохотов? – сказал Леонид Иванович. – Еще навоюешься.

От штабной машины к командиру полка, неестественно вытянувшись и как-то боком, приближался Коля Бэс. Лицо его было сосредоточенно, брови сдвинуты. Он нелепо выбрасывал вперед длинные ноги в просторных сапогах и подносил к уху вывернутую ладонь. Пилотка была заткнута за пояс. Даже Витька знал. что без головного убора честь отдавать не полагается. Коля, однако, отдал честь и отрапортовал:

– Сидор Владимирович... – он запнулся. – Товарищ подполковник, ваше указание я выполнил. Документы готовы. Вот они. – И протянул Ладонщикову несколько отпечатанных на машинке бумажек.

– К пустой голове руку не подносят, – сказал подполковник и взглянул на Мельникова.

Коля, все еще держа руку у уха, пощупал пальцами голову и растерянно снял очки. Без очков вид у него совсем стал смущенный.

– Где же она? – произнес он.

– За ремнем, – подсказал Витька. Он с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Очень уж потешный вид был у бравого солдата Коли Бэса.

Остальные тоже улыбались. Бэс торопливо натянул пилотку на уши и спросил:

– Можно идти?

Подполковник кивнул, а когда Коля ушел к штабной машине, сказал замполиту:

– Немецкий хорошо знает, шельмец.

Принесли пакет с сургучными печатями на каждом углу. Ладонщиков протянул Витьке пакет и документы, принесенные Колей.

– Вот пакет, передашь по адресу, указанному на конверте. А это воинское требование на билет, продовольственный аттестат. На любой станции, в комендатуре, можешь отовариваться.

Витька взял документы, мельком глянул на конверт и пробурчал:

– Можно бы и по почте...

– И людей тоже по почте? – спросил Ладонщиков. Витька уже начал догадываться, про каких людей толкует командир полка... Когда приехал Илья на санитарной крытой машине, Витька присвистнул: так и есть. В кузове на длинной узкой скамейке сидели Алла и Верочка.

* * *

Колонна растянулась на два километра. Илья с трудом пробирался по узкой лесной дороге. Он неистово сигналил, высовывался из кабины и ругался с бойцами, неохотно уступавшими дорогу.

– Раненых везу! – орал Перченко. – К хирургу, на операцию!

Витька сидел рядом с шофером, как и полагается старшему группы. В кузове примолкли «раненые» – Алла и Верочка. Там же был вещевой мешок с сухим пайком. Девчонок Грохотов должен был доставить в Пермь к матери Ладонщикова. В письме подполковник просил приютить у себя девочек до конца войны. И посылал свой денежный аттестат А также сообщал, что вся его семья погибла во время бомбежки в первый же день войны... Жена – Елена Ивановна и дети – Саша и Рая.

Витька ничего об этом не знал. Он сердился на весь мир. С таким трудом его зачислили в полк и вот посылают совсем в другую сторону от фронта. В глубокий тыл. Правда, ему дали красноармейскую книжку, в которой черным по белому написано, что он, Виктор Иванович Грохотов, является бойцом Красной Армии. В книжке указан номер полевой почты. И устно Ладонщиков объяснил ему, как добраться назад до части. Так что тут без обмана. Доставит Витька девчонок до места и в тот же день – обратно. И все-таки было обидно, что он не шагает в колонне рядом со всеми. Перед отъездом Витька забежал к старшине Зайцеву и сказал, что выполняет боевое задание командира полка и чтобы к его возвращению форма была готова. Зайцев тут же разыскал портного – сутулого пожилого бойца – и тот снял мерку.

В самый последний момент, перед тем как уезжать из части, куда-то исчезла Верочка. Витька с ног сбился, разыскивая ее. Где-то близко один за другим раздались два винтовочных выстрела, а скоро появилась Верочка, возбужденная и довольная. За ней вышагивал Коля Бэс с винтовкой на плече.

– Ну ты и даешь, – сказал Витька, взглянув на Бэса. Коля только ухмыльнулся и, чего Витька уж совсем не ожидал от него, обнял по очереди Аллу и Верочку и поцеловал. С Витькой целоваться не стал, пожал руку.

– Коля, ты не забудешь про Белый город? – спросила Верочка. – Мы там обязательно должны после войны встретиться.

– Я тебе привезу из Берлина трофей, – сказал Коля.

– Очень прошу тебя: не высовывайся из окопа, – предупредила Верочка.

– Мы будем скучать без тебя, – грустно посмотрела на него Алла. И Витька заметил в ее глазах слезы. Это удивительно: Алла редко плакала.

– А в Белом городе мы обязательно встретимся, – сказал Коля. – Если... если доживем до конца войны...

– Доживем! – воскликнула Верочка. – Обязательно доживем.

* * *

...Наконец санитарный фургон вырвался на шоссе. Илья тут же дал газ, и только замелькали по сторонам сосны, ели, кусты, запели телеграфные столбы. Встречные тяжело нагруженные грузовики с шуршанием и скрежетом проносились мимо. Ветер свистел в ветровых стеклах, упруго толкался в дощатый фургон, и он поскрипывал. Илья небрежно пошевеливал баранкой и насвистывал.

– Везет же некоторым... – сказал он. – В командировку сдут. А тут через два дня снова в пекло.

– Давай поменяемся?

– На Полтавщине сейчас благодать... Вишня поспела. Вечерами дивчины собираются возле белых хат и песни спивают...

Илья вдруг затормозил и съехал на обочину.

– Ты иди в кузов, а Алла пускай сюда садится... Девчонка все-таки, неудобно...

– Давай рули! – сказал Витька. – Удобно...

Илья покосился на него, но спорить не стал. Дал газ и выехал на шоссе.

Больше до самой станции они не сказали друг другу ни слова.