"Витька с Чапаевской улицы" - читать интересную книгу автора (Козлов Вильям)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ШЕСТЕРО В ЛОДКЕ

Гошка просчитался: деревня Сазоново оказалась не в восьми километрах, а в семнадцати. До деревни в этот день не дошли. Сделали привал неподалеку от хутора, который на карте не был обозначен. Перекусив всухомятку, ребята до вечера так и не поднялись с места. Гошка храбрился, говорил, что нужно идти до деревни Сазоново, но и в его голосе не было уверенности. Все смертельно устали и слышать не хотели ни о какой деревне.

Сашка Ладонщиков к вечеру оборудовал удочку и засел в камышах. Немного погодя оттуда послышался его голос:

– Вить, костер запалил?

– А что, леща поймал?

– Поймаю...

Гошка отправился со своим биноклем ил разведку. Ночевать на берегу было мало радости. Эскадрилья за эскадрильей прибывали комары. С остервенелым зудом они набросились на путешественников. То и дело раздавались звонкие шлепки – это ребята лупили себя по плечам, лицу, убивая ненавистных комаров.

Люся Воробьева нарвала травы и положила на голые ноги. На руках у нее вскочили волдыри. Коля Бэс поймал одного комара и стал внимательно разглядывать. В это время сразу два пристроились на его лбу.

– Еще хорошо, что не малярийные, – сказал Коля. – Все в природе целесообразно, даже змеи, но вот к чему эти твари, я не знаю... Посмотрите, сколько их, и они совершенно не боятся смерти. Летят напропалую, в огонь, воду, куда угодно. У них почти отсутствует инстинкт самосохранения.

– А я не боюсь комаров, – подал голос из камышей Сашка. – Я на них внимания не обращаю.

– Это они на тебя внимания не обращают, – сказала Алла. – Ты слишком для них толстокожий.

– И жирный, – тонким голосом добавила Люся.

– Эй, принимайте рыбу! – крикнул Сашка и выбросил на берег крошечную плотвицу.

Алла наломала зеленых веток и раздала ребятам.

– Отгоняйте ветками, – сказала она.

Потом притащила сухих палок и охапку сена. Достала спички из рюкзака и в два счета запалила костер. Комары, почуяв дым, сразу отступили.

– Ты нас спасла от верной смерти, – сказала Люся, подсаживаясь к самому огню.

Витька Грохотов рассудил, что у костра ночь провести – это, конечно, романтично, но перед завтрашней дорогой необходимо выспаться. И он отправился подыскивать место для ночлега.

Солнце медленно садилось за рекой. Багровые облака неподвижно застыли на горизонте. Витька шел по скошенному лугу и вдыхал душистый запах сена. Вскоре за молодым березняком он наткнулся на два свежесметанных стога. К одному из них были прислонены позабытые грабли. Витька взял их, несколько раз провел по земле. К зубьям прицепилось несколько сухих травинок. Хозяин – старательный мужик, чисто подгреб. Придется с одного бока стог пощипать, чтобы сделать нишу. Лучше, конечно, с двух – девчонки будут спать отдельно.

Витька с трудом выдернул из стога клок сена. Понюхал и подбросил вверх. Легкий вечерний ветер подхватил травинки и развеял по лугу. Витька вспомнил мать. Что она сейчас делает? Сидит на кухне, опершись локтем о подоконник, и смотрит в окно. И думает о нем, Витьке...

– Эй-эй, сюда! – донесся пронзительный Сашкин крик. Витька побежал к речке. Там уже стояли на берегу Коля Бэс и Алла. Люся, пряча лицо от едкого дыма, приплясывала у костра. Гошки все еще не видно.

– Тащу леща! – свистящим шепотом сказал Сашка. Его было почти не видно. Он ворочался в камышах и пыхтел.

– С пуд... – бормотал Ладонщиков. – Мой дядя и тот таких не вылавливал.

Сашка наконец выломался из камышей с изогнутой удочкой в руках. Подвернутые штанины мокрые, на толстых икрах налились кровью комары.

– Я подтащу, а вы хватайте! – приказал он, пятясь задом.

Витька полез в камыши. Он растопырил руки, будто собирался обнять леща. На конце лески действительно сидела рыбина. Только не лещ, а матерая щука. Когда ее подвели к берегу, щука высунула из воды длинную голову с выпученными глазами, раскрыла пасть, будто усмехнулась, и выплюнула вместе с крючком небольшую плотвицу. Ударив хвостом по воде, щука величественно ушла в глубину, а обомлевший Сашка стоял с удочкой в руках и чуть не плакал.

– Сорвалась... – простонал он.

– Удивительно, что он ее к берегу подтащил, – сказал Коля.

– Ей очень хотелось посмотреть на нас, – усмехнулась Алла.

– На уху-то наловил? – спросил Витька.

Сашка снова полез в камыши и принес ивовый прутик, на который было нанизано штук двадцать небольших рыбин: плотвиц и окуней.

– Такая щука! – вздохнул Сашка. – На пуд, не меньше!

– Хватил! – сказал Коля. – Килограмма два.

– Ушла и ушла, – сказал Витька. – Что о ней толковать? Давайте рыбу чистить... Кто умеет?

Алла взяла кукан и молча понесла рыбу к костру.

– Два килограмма – это тоже будь здоров, – сказал Сашка. Он все еще не мог успокоиться. Даже дядя не рассказывал, что на удочку ловил таких огромных щук.

Когда уха весело закипела в алюминиевом котелке, пришел Гошка. Он присел у костра и, поглядывая на Аллу блестящими карими глазами, стал рассказывать:

– На хуторе живет мужик с женой и дочкой. Во дворе у них огромная собака на цепи... Как волк. Мужик тешет топором бревно, а жена доит корову. Дочка сбивает в горшке масло... Наверное, единоличники.

– Ты с ними разговаривал? – спросила Люся.

– Я в бинокль за ними наблюдал.

– Что же ты про собаку забыл? – спросил Витька. – А собака что в это время делала? Блох искала?

– Я еще кое-что высмотрел... – сказал Гошка. – Утром узнаете.

Алла попробовала деревянной ложкой уху, немного подсолила и велела снимать с огня.

Все уселись вокруг котелка. На промасленной газете были разложены хлеб, бутерброды с маслом и колбасой. Кто-то прихватил с собой зеленый лук и сало.

Сашка, пожадничав, первый засунул свою большую ложку в котелок и обжегся. Нос его сморщился, на глазах выступили слезы.

– Как уха? – невинно спросила Алла.

– Караул, – сказал Сашка, и все рассмеялись, до того была у него уморительная физиономия.

– У меня нет ложки, – сказала Люся.

– Возьми мою, – с готовностью протянул ложку Сашка. – Я уже наелся...

Деревянные и железные ложки бойко застучали по котелку.

Дым от костра отогнал комаров, и они угрожающе гудели невдалеке, дожидаясь своего часа.

Солнце село, и над рекой поднялся белый туман. В камышах всплескивала рыба. Кричали ночные птицы. Слышно было, как на хуторе протяжно замычала корова и сразу замолкла.

– Завтра подъем в пять, – сказал Гошка.

– Почему так рано? – спросил Сашка.

– Узнаешь... – уклонился Гошка от прямого ответа.

– Отличная уха, – похвалил Коля, осторожно отхлебывая.

Алла ничего не ответила, но видно было, что ей приятна Колина похвала.

* * *

Еще солнце не взошло, когда Гошка поднял ребят. В черных волосах его запуталось сено. Мальчишки и девчонки с трудом продирали заспанные глаза. Сашка вообще не хотел вставать. Он что-то бурчал с закрытыми глазами и отбрыкивался. Гошка вытащил его за ноги из стога и проволок по мокрому скошенному лугу.

– Я еще посплю, – умолял Сашка. – Полчасика... Слышь, пап?

– Слышу, сынок, слышу... – засмеялся Гошка и еще проволок его метров пять.

Сашка окончательно проснулся и принялся поносить на чем свет стоит Буянова за то, что в такую рань поднял.

Девчонки встали быстро, сбегали к речке и умылись. Правда, Люся пожаловалась, что у нее все мышцы ноют. Однако вид у нее был, когда она вернулась с речки, вполне свежий и бодрый.

Гошка торопил всех и то и дело подносил бинокль к глазам, поглядывая на хутор.

Одинокий дом с хозяйственными постройками еще спал. Там, где должно взойти солнце, небо желтело, розовело. Над рекой стоял густой молочный туман. Было свежо, и холодная роса обжигала ноги.

Гошка привел ребят к заросшему камышом берегу и вывел из зарослей лодку.

– Ура! – крикнул Сашка, но Гошка зашикал на него и погрозил кулаком.

– Поживее усаживайтесь, – приказал он и всунул в уключины два весла.

– А мы не утонем? – спросила Люся. – Я плавать не умею.

– Давай садись! – прикрикнул Гошка.

Все забрались в лодку. Она грузно осела, но держалась на воде хорошо. Лодка была старая, но крепкая и хорошо просмоленная. На дне немного воды и черпак – смятая алюминиевая тарелка с отломанным краем.

Гошка сел за весла. Впрочем, грести не нужно было: течение подхватило и не спеша понесло лодку посередине реки. Гошка лишь направлял веслами.

Выразить восторг по поводу благоприятной перемены в их судьбе он позволил, лишь когда хутор остался позади.

– Со мной не пропадешь, – самодовольно заметил Гошка.

– У единоличника украл? – спросил Витька.

– Какие ты слова употребляешь... – поморщился Буянов, – Не украл, а конфисковал.

– А как мы ее назад вернем? – поинтересовался Коля.

– Заказной бандеролью отправим по почте... – рассмеялся Гошка.

– Человек хватится, а лодки нет, – сказал Коля.

– Лодка тю-тю! – ухмыльнулся Сашка.

– Мне это тоже не нравится, – сказала Алла, Гошка обвел всех глазами.

– К берегу причаливать? – спросил он.

– Не слушай ты их! – всполошился Сашка. – Кому эта лодка нужна? Старая и течет...

– Я могу и к берегу, – сказал Гошка. – Как будто мне больше всех нужно.

– Единоличник новую сделает, – заметил Сашка.

– Я ее нашел в кустах, – сказал Гошка. – Может быть, она вообще ничейная.

После этого разговоры о лодке прекратились. Никому не хотелось тащиться по мокрой траве с рюкзаками на плечах. А на лодке хорошо! Сидишь, а вода журчит у бортов и перед глазами открываются картины природы, одна другой интереснее.

Лодка с шестью пассажирами плыла вниз по течению, огибая заросшие ивняком заводи. Иногда берега совсем близко подступали друг к другу, и казалось, что лодка ни за что не протиснется между ними, но остроносая плоскодонка проскакивала узкий коридор – и течение снова выносило ее на большую воду.

Они не знали, сколько километров проплыли за день. Путешествие сразу стало приятным и легким. Захотели выкупаться – пристали к песчаному берегу – и купайся сколько хочешь. Припекло солнце макушку – зачерпнул пригоршнями воду и лей на голову. Сашке Ладонщикову не надо на голову лить воду; у него соломенная шляпа. Он сидит на корме, только пригоревший на солнце нос из-под шляпы торчит. И не поймешь, задумался Сашка или дремлет. Гошка, будто невзначай, ударил веслом по воде и окатил его.

Сашка поднял голову, и стали видны его голубые сердитые глаза.

– Я ведь такой, – сказал он. – Могу и в глаз заехать.

– Неотесанный ты человек, товарищ Ладонщиков.

– Мне, может, гениальная мысль пришла в голову...

– Гениальная мысль? – засмеялся Буянов. – В твою голову?

– Куда мы плывем? – спросил Сашка.

– Туда, – неопределенно кивнул Гошка. – Вниз по матушке-реке.

– Сидишь с веслом в руках такой важный, как Стенька Разин, а не знаешь, куда плывем... Командир называется!

– Как это не знаю?

– Куда впадает Синяя? – спросил Сашка.

– Синяя? – переспросил Гошка.

– Я ведь говорил: не знает! – сказал Сашка.

– А куда она впадает? – спросила Алла.

– В озеро, – сказал Коля Бэс.

– Чего мы будем делать на этом озере? – спросил Сашка.

– Там рыбацкий поселок, а на другом берегу – рыбзавод.

– Я бы с удовольствием половил с настоящими рыбаками, – вздохнул Грохотов.

– Слушайте внимательно, – сказал Сашка. – Неподалеку от поселка Савино, мы будем в аккурат проплывать мимо, протекает еще одна речка – Вишенка... Можно лодку перетащить по суше, и мы по Вишенке в аккурат попадем в Широкую, а по ней можно аж до самой Волги добраться... Ну, как моя идея?

– Какое расстояние от Синей до Вишенки? – спросил Коля.

– Что, мы лодку не дотащим?

– Таскали ведь по суше свои корабли византийцы на пути из Варяг в Греки... – насмешливо заметил Гошка.

Коля достал карту и стая внимательно рассматривать. Гошка, направляя лодку одним веслом, тоже заглядывал в карту.

– Из Синей, говоришь, в аккурат в Волгу? – насмешливо спросил он.

– В аккурат, – с удовольствием повторил Сашка понравившееся ему словечко.

Девчонки участия в разговоре не принимали. Девчонкам нравилось плыть на лодке по течению. А куда – не имело значения. Конечный пункт был никому не известен. Даже Гошке Буянову – командиру отряда.

– Я подсчитал с точностью до километра, – невозмутимо сказал Коля. – От Синей до Вишенки в Самом узком месте – двадцать пять километров.

– Дядя говорил – совсем близко, – не очень уверенно сказал Сашка. Он надвинул шляпу на глаза, и его лица снова не стало видно.

– Зачем нам тащить лодку? – сказал Грохотов. – Мы ее оставим на берегу.

Соломенная шляпа подскочила вверх.

– На Вишенке раздобудем другую, – оживился Сашка. – Гошка у нас на это дело мастер...

– Волга – это, конечно, заманчиво, – сказал Коля. – Только до нее ого-го!

– Будем путь держать на Волгу, – сказал Гошка. – Да... а что на этот счет думают наши девочки?

– Мне Сашина идея нравится, – как всегда коротко, ответила Алла.

А что на этот счет думает Люся Воробьева, осталось неизвестным. Люся сладко спала под журчание воды, положив пушистую голову Принцессе на колени.

Перед обедом приключилось маленькое происшествие. У Коли Бэса свалились с носа в воду очки. А без очков Коля мог отчетливо видеть лишь дальние горизонты. Вблизи он решительно ничего не различал. Вместо лиц – сплошные бледные расплывчатости.

Пришлось причаливать к берегу и нырять за очками. То место, где они упали, знали приблизительно. Гошка и Витька стали нырять и шарить по каменистому дну. Гошка, тяжело отдуваясь, сказал, что налима за хвост подержал, а вот очков что-то не видно.

Коля Бэс сидел на камне и, щурясь, смотрел куда-то вдаль. Для него мир становился видимым за излучиной реки. И еще он хорошо видел облака и ласточек, носящихся под ними.

Сашка Ладонщиков нырять не стал. Он это дело не любил и вообще боялся воды. Девчонки вышли на берег и стали рвать сочный щавель.

– Хочется тебе домой? – спросила Люся.

– Я люблю путешествовать, – сказала Алла.

– Когда мы назад вернемся?

– Вернемся, – сказала Алла.

– Мне тоже нравится путешествовать, – помолчав, сказала Люся.

Гошка и Витька все ныряли и ныряли. Тяжелые всплески и громкое фырканье нарушили полуденную тишину. Сначала мальчишки переговаривались, потом стали нырять молча. В прибрежных кустах пели птицы, поскрипывала осока. В тени, у самого берега, желтели кувшинки. На зеленых глянцевых листьях отдыхали синие стрекозы и еще какие-то маленькие пузатые букашки. Водяные пауки сосредоточенно меряли водное пространство.

Когда ребята, усталые, с покрасневшими глазами, вылезли на берег, Коля встрепенулся и, заморгав, тихо спросил:

– Бесполезно?

– Я – пас, – сказал Гошка и тяжело шлепнулся на песок.

– Там течение, – пробормотал Витька. – Куда же их могло отнести?

– Щука проглотила, – буркнул Гошка. Он лежал, закрыв глаза.

– Попробую поискать у того берега.

– Пустое дело, – отозвался Гошка.

– Поищу, – сказал Витька и опять пошел в воду.

– Я бы на твоем месте, Бэс, пенсне носил, – сказал Гошка.

– Почему пенсне? – удивился Коля. Глаза у него были большие и светлые. Зрачки от напряжения расширились.

– Пенсне носят на золотой цепочке, а цепочку пристегивают к чему-нибудь...

– Мне это в голову как-то не приходило, – тихо сказал Коля. Потеряв очки, он утратил чувство юмора.

– Столько времени из-за тебя потеряли!

– Без очков я пропал, – сказал Коля, тоскливо прислушиваясь к знакомому жужжанию: пролетел какой-то жук.

– Меня ты видишь? – спросил Гошка. И показал ему язык.

– Жук-олень, – сказал Коля, поворачивая голову в ту сторону, куда полетело насекомое.

– Какой еще олень? – лениво спросил Гошка.

– Два каких-то стекла... – печально сказал Коля. – И мир без них утратил свои привычные очертания.

– Ложку-то мимо рта не пронесешь? – сказал Гошка. – А в городе купишь себе очки в любой аптеке.

– Витя еще ныряет? – спросил Коля. Пришли Алла и Люся. Они преподнесли Бэсу на круглом листе кувшинки, как на блюдце, красные спелые ягоды.

– А мне? – спросил Гошка, глядя на Принцессу.

– Там на поляне Сашка объедается, – ответила она. – Можешь присоединиться к нему.

– И не мешкай, – посоветовала Люся. – А то он все слопает.

По песчаному откосу к ним приближался Витька. Нос у него посинел, на теле выступили маленькие пупырышки. Здесь сильное течение, и вода была холодная. Гошка даже не обернулся. Усмехнулся и процедил:

– Уж если я не нашел...

– За водоросли зацепились, – сказал Витька и положил Бэсу на колени мокрые очки.

Коля поспешно нацепил очки, посмотрел на Витьку, потом снял, тщательно протер подолом рубашки и снова надел.

– Можно, я тебя обниму? – спросил он.

– Дай лучше ягод, – попросил Витька, поглаживая ссадину ниже колена.

Коля вскочил с камня и протянул Витьке лист-блюдце с первой летней земляникой.

– Как бы Сашка и вправду все ягоды не съел, – сказал Гошка и, поднявшись с песка, пошел на земляничную полянку.

Река текла среди лугов и полей, петляла меж деревень, с разбегу врезалась в густой кустарник и перелески. Когда ветви деревьев, склоняясь к воде, загораживали небо, река становилась темной, и дна было не видать. На берегах иногда встречались рыбаки с длинными удочками. Они неподвижно стояли на одном месте и лишь взглядом провожали лодку, битком набитую мальчишками и девчонками. И молчаливые коровы, стоя на отмелях по колено в воде, равнодушно смотрели на ребят добрыми большими глазами.

Какой-то человек в закатанных выше колен брюках и с багром в руках что-то крикнул им, но никто ничего толком не расслышал – и лодка проплыла мимо.

На безоблачном небе светило жаркое солнце. Мальчишки давно скинули рубашки и штаны. Загорали в одних трусах. Девчонки долго крепились, а потом тоже разделись. У Принцессы золотистая загорелая кожа. И только из-под черного сатинового лифчика выглядывает узкая белая полоска. У Принцессы красивые руки и ноги. И вся она красивая, и раздетая и одетая. Люська тоже ничего, но она больше похожа на мальчишку-подростка, чем на девушку. У Люськи худенькие острые плечи с веснушками. И маленький, в синюю крапинку лифчик смешно топорщился на ее мальчишеской фигуре. Это был первый Люськин взрослый лифчик, который на днях мать сшила ей. И Люська, неумело поправляя тоненькие бретельки, совсем по-женски, с некоторой гордостью поглядывала на мальчишек.

Коля Бэс и Сашка Ладонщиков не обратили никакого внимания на то, что девчонки разделись. Бэс с удовольствием смотрел на берега, вдыхал свежий, настоянный на речной воде, прибрежной осоке и сосновых иголках воздух. В общем, наслаждался жизнью. Сашка сладко дремал под своей гигантской шляпой и видел какой-то приятный сон. Толстые губы его иногда растягивались в улыбке.

Люся Воробьева, обиженная равнодушием мальчишек, в десятый раз поправила бретельки и пожаловалась подружке:

– У меня лифчик жмет... Не знаю, что делать.

Алла только улыбнулась, а Гошка не утерпел и буркнул:

– Жать-то ему нечего...

Люся даже побледнела от негодования, но ничего не ответила. На эту щекотливую тему было как-то неудобно разговаривать.

* * *

Еще солнце не спряталось за сосновый бор, когда ребята распрощались с рекой Синей и своей роскошной лодкой, которую с трудом вытащили на берег. Гошка попробовал поднять лодку за нос, но не смог даже оторвать от земли.

– Сашок, ты ведь хотел ее тащить до Вишенки... – сказал он. – У меня что-то не получается... Попробуй-ка?

– Византийцы таскали, а мы не сможем? – бодро ответил Сашка. – Нет таких преград, которые бы не смогли преодолеть советские люди!

– Убил, – сказал Гошка. – Сдаюсь.

– Давайте письмо напишем хозяину лодки? – предложила Алла. – Он приедет сюда и заберет.

– Понимаешь, на лодке обратный адрес позабыли написать... – усмехнулся Гошка.

– У Коли есть карта.

– Этот хутор безымянный, – сказал Коля. – И мы не знаем фамилии хозяина.

– Была бы лодка, хозяин найдется, – оптимистически заявил Сашка.

Пока ребята толковали про лодку, Витька Грохотов сходил в деревню и узнал самую короткую дорогу до Вишенки. Всего пятнадцать километров. Через сосновый бор нужно идти по тропинке, а дальше пойдут колхозные поля, сенокосы. Дорога там накатанная до самой Вишенки.

И вот снова отряд с рюкзаками за плечами и сумками в руках пробирался через темный бор. Корявые узловатые корни то и дело пересекали тропинку. Коля и Ладонщиков уже разбили пальцы на ногах. У Сашки даже ноготь посинел. Он шагал позади всех и потихоньку ругался. А над ними глухо шумели вековые сосны и ели. Небо спряталось в колючих ветвях. Стало сумрачно и прохладно.

Солнце село, и вершины сосен и елей были облиты желтым и красным светом. На небе зажглись первые звезды. Откуда-то неожиданно вынырнул месяц и поплыл над полем. Над лесом кружились молчаливые черные птицы.

Переночевать решили в огромном стоге соломы, оставшемся с зимы. По колючей стерне ребята подошли к нему и стали выбирать место для ночлега.

– Полундра-а! – вдруг закричал Гошка.

Все бросились к нему. Буянов стоял у стога и тащил из-под него что-то белое и бесконечное.

– Парашют! – сообразил Витька Грохотов.

Это был шелковый парашют, скомканный и запрятанный под стог. Гошке показалось, что в этом месте одонок рыхлый и легко будет надергать соломы. Выдернув несколько охапок, он вместе с соломой прихватил шелковую стропу.

Теплая летняя ночь, обступившая их со всех сторон, и мягкая тишина, и звездное небо – все это никак не вязалось с огромным белым полотнищем, распростертым вдоль стога.

Всем как-то стало не по себе.

– Кто его сюда спрятал? – задал мучивший всех вопрос Витька. И сам ответил: – Парашютист... Но мы ведь сегодня не видели ни одного самолета?..

– Из леса и не увидишь, – заметил Гошка.

– И чего тут гадать? – сказал практичный Сашка. – Сам бог послал нам на всех одно большое одеяло...

– Очень все это странно, – сказал Витька.