"Валерка-Председатель (Рассказы)" - читать интересную книгу автора (Козлов Вильям Федорович)ВАЛЕРКА-ПРЕДСЕДАТЕЛЬВалерка толкнул плечом тяжелую дверь и зажмурился: снег! Оттепель еще с неделю назад съела весь снег, слизала лед с тротуаров, и Валерке казалось, что зима больше не вернется в город. И вот снова школьный двор засиял, заискрился. Еще утром здесь чернели мертвые клумбы, ветер гонял вдоль остроконечной чугунной решетки грязные листья — все исчезло. Будто чья-то невидимая рука нанизала на пики решетки снежные комки. Из раструба водосточной трубы вылезла ледяная борода. Валерка удивился: — Опять зима? Бросив на расчищенную дорожку портфель, скатал большущий ком и с гоготом обрушил на голову Вовки Шошина: — Ура-а! — Ты брось эти штучки, — ворчит Вовка, стряхивая с воротника комья снега. — А то не посмотрю, что председатель… так звездану! — Попробуй… — И попробую! — Думаешь, я не могу звездануть? — показывает кулак Валерка. — Еще как! — Ты не можешь! — уверенно говорит Вовка. — Не имеешь права: ты председатель… Валерка хмурится. Его светлые брови так и ходят вверх-вниз. Никто не просил выбирать его… Взяли бы да и выбрали Колю Орлова. Или Люсю. Круглая отличница и еще здорово на скрипке играет. Выходит, если он председатель совета отряда, так теперь и драться нельзя? Выходит, кто хочет, может в любое время его по морде стукнуть, а он молчи? Вовка идет рядом и улыбается. Он длинный, выше Валерки на целую голову. Глаза у него зеленые и хитрые. И волосы не как у всех людей. У всех людей или светлые, или темные. А у Шошина желтые, будто их в яичном желтке вымазали. Потом, Вовка врать любит. В этом деле никто с ним тягаться не может: чемпион. Никогда не знаешь, правду он говорит или врет. — Валерка, а Валерка, — говорит Вовка, — заруби на носу: я тебя слушаться не буду… У меня такой уж характер: все делаю наоборот… от меня даже мама отказалась. Один раз чуть-чуть из школы не исключили. А ты для меня — тьфу! Я сам могу быть председателем… Да не хочу. Валерка молчит. — И вообще я человек отчаянный! — разошелся Шошин. — Меня даже старший брат боится… Я… — Трепач ты! — говорит Валерка и тут же, растопырив руки, летит на тротуар: Вовка подставил подножку. — Ну погоди! Не отряхивая снег с пальто, Валерка бросается за Шошиным. Но длинного, увертливого, как ящерица, Вовку коротышке Валерке не догнать. — Ух, надаю! — грозит он кулаком. — Подумаешь, характер… У меня тоже характер будь здоров! Домой Валерка приплелся мрачный. Бросил в угол мокрый портфель. Стал вешать пальто — вешалка оборвалась. Прицепил за воротник. Щека горела, будто к ней горчичник прилепили. Бабушка (она приехала погостить из деревни), подняв на лоб очки, только покачала головой. Налила супу, пододвинула хлеб. Валерка поднес ложку ко рту, сморщился. — Вот жизнь! Опять грибной… А на второе что? — Рыба жареная. Рыбу Валерка любил. — Бабушка, — съев два куска щуки, похвастался он, — а меня сегодня председателем совета отряда выбрали. Единогласно! — Ишь ты! — удивилась бабушка. — А я, грешным делом, подумала, что ты с кем-то подрался… Пионерским, значит, председателем назначили? Твой-то папка тоже начальник. Главный инженер и член этого… завкома… — А я — начальник? — А то как же! Раз председатель, значит, начальник. Ну, понятно, папка-то твой побольше начальник, а ты чуток поменьше. Ох ты боже мой! Росточком-то с мизинец, а тоже председатель! — Бабушка засмеялась, и морщинки паутинками разбежались по ее коричневому лицу. После обеда бабушка пришила на рукав Валеркиной курточки две красные полоски. — Ну как есть командир! — любовно смотрела она на внука. — Чапай! Валерка глянул в зеркало и нахмурился: правая щека была такой же пунцовой, как и нашивки. — Баб, — попросил он, — пришей-ка мне ленточки и на пальто. — А это зачем? — удивилась бабушка. — Нужно… Ну, чтобы и на улице было видно, что я началь… то есть председатель, — нехотя пояснил Валерка. — А то пристают тут всякие… Вечером пришел с работы папа. — Пап, я теперь председатель! — встретил его Валерка на пороге. — Как и ты… начальник! — Растешь, брат, — усмехнулся папа, снимая пахнущее снегом пальто. — Позволь узнать: какой же ты председатель? — Обыкновенный. Председатель совета отряда. Все-все руки за меня подняли… Посмотри, какие у меня нашивки! — Нашивки-то красивые… Сам пришил? — Не-е, бабушка… Я ей нитку в иголку вдел! — Герой! — Я бы и сам пришил, да у меня получится косо. — Не можешь пуговицу пришить, а собираешься людьми руководить… Почему твой портфель на полу валяется? — Сохнет, — сказал Валерка. — Разболтанный ты человек, а руководитель должен все уметь делать и всегда быть подтянутым. С кого же пример брать, как не с руководителя? Зря, по-моему, тебя выбрали. — Не зря, — сказал Валерка, — я подтянусь… Он пошел было к себе в комнату, но у дверей остановился, ковырнул пальцем в носу и спросил: — А как это — людьми руководить? Заставлять их? Требовать и… — Погоди, погоди… Заставлять, требовать! Папа задумался и стал ходить по комнате взад-вперед. — Так недолго и дров наломать… Требовать нужно, только не это главное… Людей надо любить, сынок. Ну и придумывать тебе придется что-нибудь интересное, чтобы в отряде скучно не было. Папа остановился, взял двумя пальцами Валерку за подбородок и заглянул в глаза. — Дело большое, голубчик, доверили. Подтянись, а то с позором снимут тебя с председателей. Валерка подобрал с полу портфель и отправился в другую комнату уроки делать. Но из головы не выходили папины слова. «Любить людей… Значит, Вовку Шошина тоже надо любить? За что? За то, что он дерется? И придумывать чего-то там надо. Как же все-таки руководить? С бабушкой надо потолковать, — решил Валерка. — Она старая, все должна знать». — Ох, Валерушка, что тебе и сказать-то, — задумалась бабушка. — Много прожила я на свете, а вот, поди ты, руководить народом не доводилось. Ты уж лучше зайди после школы к отцу на работу и посмотри сам, как твой папка там председательствует… А я, Валерушка, больше чашками да поварешками руковожу. Валерка так и сделал. Решил задачку и отправился на папин завод. В большой приемной комнате печатала молодая женщина, а возле батареи сидел, утонув в белой бороде, огромный дед, похожий на Илью Муромца. Валерка независимо направился мимо него прямо к двери, на которой висела красивая табличка: «Главный инженер т. Клюквин И. А.». — Ты куда это, пострел, без очереди? — басом спросил дед. — К папке, — растерянно захлопал белыми ресницами Валерка. — А это все едино: к папке ты, положим, иль к мамке, а порядок на заводе знай… Садись вот тут! — Дед показал на стул. — Будешь, значит, за мной. Ты по какому делу, личному или государственному? Голос у деда зычный, громкий, как из трубы. Говорит, а борода шевелится, будто на сквозняке. — По этому самому… государственному, — наугад сказал Валерка. — Вот как? Дед почесал бороду и улыбнулся, отчего пушистые брови поползли вверх, а желтые усы к ушам. — Ну, раз дело государственное, то, понятно, толковать надо о нем здесь… а не дома. Валерка молча присел рядом. Из кабинета послышался сердитый голос отца, но о чем говорят, он не разобрал. А вот дед услышал! — Галкина пропесочивает твой папаша, — сказал он и, поймав удивленный Валеркин взгляд, пояснил: — Есть у нас злостный прогульщик и бракодел, из механического цеха. Дверь открылась, и из кабинета выскочил красный, взъерошенный прогульщик и бракодел Галкин. В руках он держал вывернутую наизнанку шапку. — В последний раз, Иван Андреевич? — просил о чем-то Галкин. — Докажу… — Не верю! — ответил папа, показываясь в дверях. Дед поднялся, расправив бороду, махнул пальцем по усам. — Тихон Андреевич, дорогой, что же глаз к нам не кажешь? Как ушел на пенсию… — Валеркин папа, обеими руками пожимая огромную ручищу, втащил деда в кабинет. И тяжелая дверь захлопнулась за ними. Валерке надоело ждать, он заскучал. Дед, который так долго не казал глаз на завод, видно, решил отсидеться у папы за все сразу. Над головой затрещал звонок, как в классе. Машинистка еще три раза ткнула пальцем в клавиши и, соскочив со стула, поспешила в кабинет. Дверь за ней не закрылась, и Валерка со своего места увидел на папином письменном столе чернильный прибор. На крышках чернильниц высечен танк и самолет, посередине кремлевская башня… Тут вернулась машинистка и по телефону заказала в столовой чай на две персоны. «Ага, — сообразил Валерка, — эта тетя — папин личный секретарь…» Еще с полчаса поглазев на безмолвную дверь, за которой попивали чай папа и дед-пенсионер, Валерка вздохнул и отправился домой. — Бабушка! — закричал он еще с порога. — Где дедушкина старая чернильница? Ну, та самая, со змеями… Позарез нужна! — А я откуда знаю? — развела руками бабушка. — Вот неугомонный! Зачем она тебе? Небось для озорства?.. — Говорят, для дела! — отмахнулся Валерка. Поднял весь дом вверх дном, а чернильницу нашел. Эту медную позеленевшую чернильницу с двумя подсвечниками, обвитыми змеями, он на следующий день, после уроков, поставил на стол в пионерском уголке класса, отошел чуть в сторону и, прищурив глаза, окинул стол критическим взглядом. Понравилось. В класс влетела толстушка Рая Струнина. Ее две короткие косички загнулись кверху и дрожали от возбуждения. Она хотела что-то спросить, но, заметив на столе чернильницу, так и замерла с открытым ртом. — Валерка, — наконец выговорила она, — что это за штука? — И пальцем дотронулась до зеленой змеи на подсвечнике. — Это? Ну, это самое… — Валерка смутился. Он и сам толком не знал, зачем эти штуки приделаны к чернильнице. — Мало ли что… — буркнул он. — Старинная… Может, из этой чернильницы Пушкин стихи писал. — Ой как интересно! — воскликнула Рая. — Можно, я потрогаю ее? — Смотреть — смотри, а лапать не смей, — сказал Валерка. — Ценная вещь… Реликвия. Высунув кончик языка, он любовно вывел на толстом картоне: «Председатель с а в е т а отряда Клюквин В.». Подумал и приписал рядом с буквой «В» другой инициал: «И». — Придержи-ка стул! — приказал он Рае и, взобравшись на прогнувшееся сиденье, прибил кусок картона чуть пониже таблички с надписью: «4-а». — Ну как? — Валер, к тебе теперь нужно стучать, как в учительскую… Да? — В озорных Раиных глазах не поймешь, уважение или насмешка. Валерка важно уселся за стол, вытащил из кармана старый треснутый звонок и нежно погладил его. Час, наверное, выпрашивал он этот звонок у школьной сторожихи тети Дуси. Не верит, что для дела, и все! — Ты теперь будешь моим личным секретарем… Вот! — сказал Валерка Струниной. — А это что, игра такая? — заинтересовалась Рая. — У тебя одни глупости в голове, — рассердился Валерка. — И вовсе не игра. Так на заводах и везде бывает. Ты только запомни: как зазвоню в звонок, так сразу беги ко мне. А пока сиди вот тут. Может быть, скоро за чаем пошлю. К тете Дусе. Рая послушно присела неподалеку от Валерки и с любопытством стала смотреть, как он старается запихнуть в подсвечники цветные карандаши. Длинные карандаши все время падали, и Валерка злился. Скоро Рае надоело сидеть на одном месте. Она тихонько слезла со стула и выскочила за дверь. Валерка схватил звонок, и пустой класс наполнился раздраженной трескучей трелью. — Чего тебе? — приоткрыла дверь Рая. — Чаю? — Не-е Вовку Шошина позови. Он в комнате продленного дня. Я его сейчас пропесочивать буду. — Ой как интересно! Рая, которой эта игра очень понравилась, умчалась и целых полчаса где-то пропадала. Валерка уже стал нервничать, ему скучно было в пустом классе. И тут в коридоре послышались шаги. Но дверь все еще не открывалась. Вовка громко читал прибитую Валеркой табличку. Послышался смех. Смеялись Вовка и Рая. Валерка схватил со стола звонок и изо всей силы позвонил. Дверь тихонько открылась, и в щели показались озадаченные лица Вовки и Раи. — Ты зачем звонишь? — спросил Вовка, блестя из-под желтого чуба круглыми кошачьими глазами. — Будто не знаешь, что уроки давно кончились. — Это он меня так вызывает! — догадалась Рая. — У нас игра такая… — Да не игра, говорят! — закипятился Валерка. — А… взаправду. — А меня зачем вызывал? — спросил Вовка. — Валера тебя сейчас пропесочивать будет, — радостно сообщила Рая и уселась на свой стул. За дверью уже несколько минут шушукались и приглушенно смеялись. Валерка забеспокоился. «Что там такое?» Хотел послать Раю в коридор узнать, в чем дело, но дверь распахнулась, и в класс ввалилась орава ребят. Сзади шла пионервожатая Анна Сергеевна. Ребята зажимали рты руками и весело поглядывали на председателя совета отряда. Пионервожатая положила перед Валеркой кусок картона, который он только что так старательно прибил к двери. — Как же все-таки пишется слово «совет», Валерий Иванович? — спросила Анна Сергеевна, чуть заметно улыбаясь. Валерка покосился на надпись и покраснел. — А это что за музейная редкость? — изумилась пионервожатая, переводя взгляд с покрасневшего Валерика на позеленевшую чернильницу. — Звонок? Ничего не понимаю… Валерка молчал. И тогда вмешалась Рая. Тряхнув упругими, как пружины, косицами, она затараторила: — Чего тут непонятного? Этим звонком Валера меня вызывает. Захочет чаю — дзинь! И я пулей за чаем… к тете Дусе. А из этой чернильницы сам Пушкин стихи писал… Она старинная, историческая! А я теперь у Валеры личный секретарь! — добавила она с гордостью. — А меня Валерка сейчас пропесочивать будет, — совсем некстати ввернул Вовка, стрельнув в сторону ребят хитрыми глазами. — Ну давай, Валерка, пропесочивай, а то мне домой пора. Анна Сергеевна, покраснев, прикусила губу, но не выдержала и на весь класс рассмеялась. — Ребята, Валера-то наш стал завзятым бюрократом. — И вовсе не бюро… кратом, — оправдывался Валерка. — Так везде бывает. У папы на заводе… Думаете, вру? Сами идите и посмотрите. У него еще больше чернильница, чем эта… И личный секретарь есть. Не то что Струнина. Она еще на машинке печатает. — Валерка-дурачина! — засмеялась черноглазая отличница Люся, которая здорово на скрипке играет. — Подумаешь, чернильницу увидел! А ты видел, как работают на заводе? Как твой отец работает, видел? Валерка покачал головой: — Нет, не видел… Видел только, как он чай с бородатым дедом пил. — Уж если хочешь учиться у других, — серьезно сказала Анна Сергеевна, — так учись делу, перенимай хорошее, полезное, а не обезьянничай… Что придумал? Чернильница! Звонок! Личный секретарь! А машиной персональной еще не успел обзавестись? — Не успел… — ответил за Валерку Вовка Шошин. — Ему теперь, такому бюро… крату, отец велосипед не купит. …Как и в тот день, когда Валерку избрали председателем совета отряда, с Серого лохматого неба сыпал снег. Пушистые снежинки, тихо кружась, садились куда вздумается: на шапку, воротник, ресницы, даже попадали в нос. Валерка жмурился, фыркал, тряс головой, наконец останавливался, осторожно клал чернильницу на белый тротуар и ожесточенно тер рукавичкой свой курносый нос. А Вовке Шошину хоть бы что! Распахнув пальто и лихо сбив меховую ушанку на затылок, шагал себе рядом и хитро посматривал на приятеля. Оттопыренное ухо шапки покачивалось на ходу. — Валерка, ты же наврал, что из этой… штуки Пушкин стихи писал. Наврал, да? Валерке попала снежинка в нос. Он чихнул и выронил чернильницу. Вовка поднял. — Ладно уж, — сказал он миролюбиво, — давай помогу дотащить эту… ре… реликвию. Шошин проводил Валерку до самого дома, сунул ему в руки чернильницу и пошел дальше. И, пока Вовка не скрылся за углом, оттопыренное ухо на его шапке, покачиваясь на ходу, поддразнивало Валерку: «Бю-ро-крат, бю-ро-крат…» |
||
|