Вильям Козлов Валерка-Председатель (Рассказы)

ВДВОЕМ

— Ну вот, — сказал Генька, — мы и одни.

Валерка в последний раз посмотрел вслед поезду, увозившему папу и маму на курорт в Сочи, и вздохнул:

— Одни…

Сентябрьский ветер с шорохом гонял по улице желто-красные листья. Листья сыпались прохожим на головы, плечи. На ходу приклеивались к троллейбусам, стаями гонялись за каждой автомашиной. Девчонки собирали в парках прозрачно-желтые кленовые лапы и разгуливали с ними по улицам. Небо над городом стало низкое и серое. Его подпирали рогатки телевизионных антенн.

— Подними воротник, простудишься, — строго сказал Генька.

Валерке это не понравилось. Не успели папа с мамой уехать — начинает командовать! Ничего не выйдет! Теперь он без командиров проживет, в свое полное удовольствие. Думает, если старше на пять лет, то Валерка будет ему подчиняться.

— Свой воротник подними, — сказал Валерка, — а мне и так хорошо.

Генька поймал Валерку за рукав, поднял ему воротник и нахлобучил фуражку на самые глаза.

Валерка вырвался, опустил воротник и назло брату снял фуражку.

— Что тебе папа и мама говорили перед отъездом? — спросил Генька.

— Не помню, — ответил Валерка, — я был очень расстроенный.

— Ты меня должен, как старшего брата, слушаться во всем… Ясно? А если забыл, могу освежить твою память…

— Только пальцем тронь — сразу телеграмму в Сочи, — сказал Валерка, держась от брата подальше. — Мне тоже велели за тобой посматривать… «Этот шалопай не внушает мне доверия» — вот что сказал папа… Шалопай — это ты!

— Поговори у меня! — рассердился Генька.

— И вправду стало холодно, — поежился Валерка и поднял воротник.

…Поужинали холодными котлетами.

— Подзаправился? — сказал Генька. — А теперь марш за уроки.

— А ты? — спросил Валерка, видя, что брат развалился на тахте с книжкой «Таинственный остров».

— Давай, давай… — сказал Генька.

Валерка со вздохом вытащил из портфеля тетрадку и задачник. Нужно было высчитать, за сколько часов опорожнится резервуар с водой объемом в три тысячи литров, если в одну секунду из него вытекает по пять литров.

Литры перемешались в Валеркиной голове с часами и секундами. В глазах рябило от цифр, а все еще было неизвестно, когда и за сколько часов вытечет вода из проклятого резервуара.

— Гень, — спросил Валерка, — ты остался и за папу и за маму?

— Допустим, что это так, — важно сказал Генька. — А что?

— И все-все, что делал папа, теперь ты будешь делать?

— Ну, допустим, — сказал Генька.

— Я так и подумал, — облегченно вздохнул Валерка. — Садись и решай мне трудную задачку.

— Чего выдумал! — ухмыльнулся Генька.

— Папа-то решал!

Генька с любопытством посмотрел на младшего брата.

— А ты, я гляжу, остряк, голубчик! Тебе палец в рот не клади… Заруби на носу: никаких задачек я тебе решать не буду. Нашел, понимаешь, дурака!

— Значит, наш папа тоже дурак?

— Не болтай глупостей, — заерзал на тахте Генька. — Я этого не говорил… И вообще, не мешай человеку читать. Ясно?

— Ясно, — мрачно сказал Валерка и, забрав задачник с тетрадкой, отправился на кухню.

— А голубчиком меня попрошу больше не называть. Вот. Ясно? — крикнул он оттуда.

В квартире наступила подозрительная тишина. Генька читал. Валерка притих на кухне. Геньке не терпелось взглянуть, что там поделывает младший брат, но никак не мог оторваться от книжки.

В полуоткрытую дверь змеей вполз тоненький ручеек. Когда Генька наконец поднял голову, ручеек превратился в небольшое озерко. В него-то Генька и угодил босой ногой.

— Это уже слишком! — заорал он, влетая в кухню. — Ты что тут делаешь, вредитель?

«Вредитель» с озабоченным видом сидел на полу и, черпая стаканом из таза воду, лил ее в старый бидон из-под керосина.

— Не мешай мне, — сказал он Геньке. — Не видишь, человек задачку решает? Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать… Что такое? Лью, лью, а бидон почти пустой!

— Удивительная вещь! — усмехнулся Генька. — Бидон-то с дыркой!

— Ай-яй! — сокрушенно покачал головой Валерка. — И правда. Опять все сначала…

— Ну уж дудки! — сказал Генька. — Бери-ка, голубчик, тряпку да вытирай пол… А задачку… ладно, я сам решу.

Утром Генька что-то очень долго возился на кухне. Хлопали дверцы буфета, гремели кастрюли. Валерка вертел в руках пустой стакан и терпеливо ждал, когда старший брат принесет горячий завтрак.

Генька принес чайник с кипятком, сахарницу и горбушку хлеба.

— Не жирно, — заметил Валерка.

— Обшарил все столы — пусто, — сказал брат. — Совсем из головы выскочило, что вчера нужно было в магазин сходить… И все из-за твоей задачки!

Валерке не очень хотелось есть, но зато очень хотелось досадить брату. Командует и командует, понимаешь! А сам завтрак приготовить не умеет.

— Хорошо, — сказал он, демонстративно вставая, — пусть я умру с голоду…

— Пей чай.

— Какая от воды польза? От воды только живот раздувается… А потом бурчит, как в раковине.

— Давай, голубчик, договоримся, — сказал Генька.

— Опять «голубчик»? — перебил Валерка.

— Почему тебе не нравится? — пожал плечами Генька. — Очень милое слово… Так вот, ужин я обеспечиваю, завтрак — ты.

— А обед?

— Мама с тетей Настей договорилась… Наварит борща.

Валерка почесал затылок. Не очень-то интересное дело — готовить завтрак! Нужно раньше вставать, газ зажигать, чай заваривать, жарить что-то…

— Ничего не выйдет, — сказал он. — Тебе мама велела за мной ухаживать? Велела! Вот и ухаживай. А мне к плите нельзя и близко подходить. Я не умею с газом обращаться. Вдруг взорву всю кухню?

— Это ты маму пугай, — сказал Генька, — а мне очки не втирай… Подумаешь, кроха! Спички прикажешь прятать?

— Ладно, буду обеспечивать, — согласился Валерка, — только не завтрак, а ужин.

— Почему ужин?

— Потому что… утром у меня все из рук валится.

— В восемь часов чтобы ужин был на столе, — сказал Генька. — Ясно?

Из комнаты вдруг пропал будильник. Еще рано утром он весело трещал, так что на тумбочке плясали флаконы и разные коробочки, а вечером его не стало. Хватился Генька. Он всегда заводил будильник, чтобы не проспать в школу.

— Чудеса! — сказал Генька и подозрительно посмотрел на Валерку. — Не мыши же его утащили?

— Не мыши, — сказал Валерка, усердно строча упражнение, — он тяжелый.

Генька подошел к брату, заглянул в большие серые глаза.

— Брал, — вздохнул Валерка.

— На что он тебе сдался?

Валерка промолчал.

— Завтра же принеси, слышишь!

— Слышу… Только он потерялся.

— Как это — потерялся? — вытаращил глаза Генька. — Это же не карманные часы, а все-таки будильник. Полкило весу.

— Сначала он был у меня, а потом… Нет его у меня, — запинаясь, сказал Валерка. — Гень, ты не кричи. Хочешь, я буду и ужины, и завтраки обеспечивать?

— Интересно: кто нас завтра в школу разбудит?

— Радио, — сказал Валерка.

— А что мы будем делать с шести утра до восьми? Мух на потолке считать?

— Заниматься будем! Этой… зарядкой! «На месте шагом марш…» Знаешь, Гень, какие мы сильные будем? Нам учительница говорила: кто занимается…

— Еще слово, — сказал Генька, — и я за себя не ручаюсь.

С вечера Генька долго не мог заснуть. Плохо все-таки поддается его воспитанию Валерка. Куда-то подевал будильник! Задачки не решает. Интересно: что у него в дневнике?

Генька тихонько слез с тахты, посмотрел на Валерку. Тот безмятежно спал, подложив руку под розовую щеку. На курносом Валеркином носу синело чернильное пятнышко. Перестарался парень! Портфель в прихожей. Генька достал дневник, раскрыл и присвистнул: «Хорош гусь!». В дневнике рядком красовались две двойки. И кроме того, за какую-то провинность классный руководитель вызывал на завтра родителей в школу.

«А это еще что такое?» Генька запустил руку на дно портфеля и выгреб оттуда вместе с обрывками тонкого провода полпригоршни охотничьего пороха. Бросился к письменному столу. Так и есть! Коробка пороха ополовинена. Хотел было разбудить Валерку и задать ему хорошую трепку, но раздумал. Такое дело и до утра потерпит.

Мощный бой кремлевских курантов разбудил братьев в шесть утра. Генька попытался оторвать от теплой подушки голову, но не смог. Голова была тяжелая, сонная.

— Ты спи, Гень, — пробормотал Валерка, выдернув вилку из штепселя, — сейчас физзарядка… сей… час.

И тут же уснул.

Завтракали в десять часов. Генька, злой, лохматый, вертел в пальцах вилку с черной подгорелой котлетой (это Валерка постарался) и в упор свирепо смотрел на младшего брата. За ним столько накопилось грехов, что Генька не знал, с чего начинать.

Валерка смотрел в тарелку невинными глазами и храбро жевал горькую черную котлету.

— Ешь, Гень, — сказал он. — Бабушка говорила, что подгорелые вещи ужас как полезные для живота… Помнишь, как она смешно говорила? «Пользительно для брюха». Ха-ха!

Генька бросил в сковородку вилку с недоеденной котлетой, поднялся во весь свой полуторавалеркин рост и гаркнул:

— Где, черт возьми, будильник? Где порох? Что в классе выкинул?

Валерка мужественно приготовился к трепке, но тут как нельзя кстати зазвонил телефон. Валерка пулей бросился к нему.

— Кто? — спросил Генька.

— Из школы… директорша, — отворачиваясь от трубки, сказал Валерка. — На, поговори.

Генька, краснея, попятился.

— Это… ты лучше сам разговаривай.

— Ладно, приду, — сказал Валерка и повесил трубку.

— Чего там? — небрежно спросил Генька, глядя в окно.

— В школу вызывают, — сказал Валерка.

— Кого вызывают?

— Папу. Я говорю, его нет. «Ну, тогда, — говорит, — вы приходите…» Так и сказала: «вы». Чего ты там натворил, разбойник?!

— Она тебя за маму приняла, — сказал Генька. — А ну, живо в школу! Подумать только! На два урока опоздали благодаря твоей милости.

После обеда Генька принялся натирать полы в квартире. Он всегда натирал полы, когда был в расстроенных чувствах. Трет, смотрит под ноги и лоб морщит. Полы заблестели, как крышка пианино.

— Что новенького? — спросил, глядя на Валеркин затылок.

— Все по-старому, — сказал Валерка и уронил на тетрадку кляксу.

— Родителей нет… Придется, дружок, тебе идти к директорше. А я, так и быть, схожу к твоей Вере Ивановне.

— Хитрый! — сказал Валерка. — Обдурить хочет… Знаешь, какая директорша сердитая? Не то что Вера Ивановна.

— Ты ей скажи, что наши родители уехали. И все.

— Сам скажи.

— Вот человек! — нахмурился Генька. — Не поверит она мне.

— Подпиши дневник, тогда пойду к директорше, — сказал Валерка.

Генька подписал. Рядом с двумя прежними двойками появилась третья, по чистописанию.

— Ишь нахватал… — пробурчал Генька. — Папа посмотрел бы.

Валерка слышал, как брат подошел и остановился за спиной. Молчит. Не оглядываясь, Валерка видел нахмуренный лоб брата, колючий ежик светлых волос, такие же серые, как у него, Валерки, глаза. Только грустные. Сейчас Генька не задается и не командует… Сам проштрафился.

От директорши Валерка вернулся скоро. Но Генька уже был дома.

Мрачно приплясывая на одной ноге, натирал полы на кухне. Увидев на тумбочке будильник, Валерка торопливо сбросил пальто и стремглав уселся за уроки.

— Ну что? — спросил Генька.

— Ничего, — сказал Валерка. — Прогнала.

— Я так и знал, — усмехнулся Генька и так дернул по паркету щеткой, что та сорвалась с ноги и он шлепнулся на блестящий пол.

Валерка уткнулся носом в задачник и тихонько засмеялся.

— Дай руку! — сказал Генька.

Валерка дал и сразу же очутился на полу, рядом с братом.

— Эх ты, чучело, — сказал Генька. — Многоступенчатые ракеты изобретаешь, а задачки решать не хочешь. Поэтому-то твой будильник и зазвонил на уроке. Неточно рассчитал, садовая голова!

Эту несчастную реактивную ракету Валерка с Вовкой Шошиным изобретали целый месяц. Потихоньку от всех. Хотели мир удивить. Мир не удивили, а класс переполошили здорово. Сделали маленький ракетодром, установили ракету, напичканную папиным порохом и еще всем, что может быстро воспламеняться, подвели от трех батареек ток, подключили будильник. Ракета должна сработать в точно заданный срок — в большую перемену. А чтобы ее не стащили, спрятали за классной доской. Вместо того чтобы сработать в большую перемену, ракета взяла да и сработала на уроке русского языка. Сначала звякнул будильник, потом грохнуло так, что побелка с потолка посыпалась. Шипя и отплевываясь огнем и вонючим дымом, ракета запрыгала по полу как очумелая. Что тут было!..

— Почему все-таки будильник раньше времени замкнул цепь? — задумчиво сказал Валерка. — Мы все точно рассчитали.

— Изобретатель! — язвительно усмехнулся Генька. — Да будильники сроду точно не звонили. Плюс-минус пятнадцать минут.

Валерка с ненавистью посмотрел на будильник.

— Поднялась ваша ракета хоть на метр? — спросил Генька.

— На метр! — усмехнулся Валерка. — Да она, если бы не потолок, до самого неба долетела.

— А горючее как расположили?

— В середку натолкали.

— Сапожники!

— Гень, давай мы завтра с Вовкой ракету сюда притащим и вместе попробуем запустить!

Генька провел пальцем по сверкающей паркетине.

— Блестит!

— Ух, здорово полетит! Мы ей хвост, как комете, приделаем.

— Зачем хвост? В таком деле форс ни к чему… — сказал Генька. — Я бы, конечно, помог вам… Некогда, понимаешь, мне: надо двойку по тригонометрии исправлять.

— Исправишь!

— Я-то — да, а ты?

Валерка, загибая пальцы на левой руке, стал что-то подсчитывать.

— Пять дней мне надо, — сказал он.

— Вот через пять дней и займемся ракетами. А сейчас — за уроки!

— Гень, реши мне в последний раз задачку! — попросил Валерка. — А с завтрашнего дня буду сам решать.

— Пока не научишься решать задачки, забудь про ракеты. Тоже мне Циолковский! А если бы в твоей ракете люди сидели? Что тогда? Из-за глупого математического просчета они кокнулись бы.

— А парашют на что?

— Парашют! Тут парашют не поможет… Будешь решать или нет?

— Буду, — сказал Валерка, запуская пальцы в волосы. — Как же это мы с Вовкой о людях-то не подумали?

В комнате тихо. Слышно, как диск крутится в электрическом счетчике. «Хорошо бы, — думает Валерка, — приспособить счетчик для решения задачек… За полчаса накрутил бы десять штук!»

— Гень, — говорит Валерка, — кто двойку исправит, тот в этот день ни завтрак, ни ужин не обеспечивает. Отдыхает.

— А если оба исправим в один день?

— Посидим голодные. Чай будем пить!

— Ладно, — улыбается Генька, — будем чай пить.

Через полчаса Валерка кладет перед братом тетрадь.

— Решил!

Генька проверяет.

— А говорил, не можешь!

Валерка стучит себя кулаком по голове и весело кричит:

— Соображает!

Оказывается, приятно самому решить задачку!

Валерка и Генька смотрят на циферблат перронных часов. Стрелка прилепилась к одной цифре и никак не может отлепиться. В гулких сводах вокзала эхом отдаются паровозные гудки, беспорядочные голоса встречающих. У многих в руках цветы.

— А мы забыли про цветы, — говорит Валерка.

— Деньги кончились, — бурчит Генька.

— Нарвали бы в сквере.

— А штраф мама заплатила бы?

Валерка смотрит вдоль путей. Далеко, где-то между пустыми вагонами, сверкнули два желтых глаза. Рельсы засияли, загудели.

— Едут!

Людской поток подхватывает их и несет навстречу составу.

— Гень, если мама с папой спросят, как я вел себя, что ты скажешь? — на ходу спрашивает Валерка.

Генька молчит.

— А я знаешь что скажу, если про тебя спросят?

— Мне это безразлично, — усмехнулся Генька. — Ну что ты скажешь?

— Скажу, что никакой ты не шалопай… И вообще двойки мы исправили, дома полный порядок. Чего еще надо?

— А ракета, папин порох, будильник?

— Вспомнил! — сердится Валерка. — Это когда было? Я же потом исправился. А порох ты купил. Думаешь, я не видел? Коробка-то снова полная! А ужины, скажешь, плохо под конец стряпал?

— Зря стараешься, — смеется Генька. — Я и не собирался про тебя ябедничать. За последнее время ты изменился… К лучшему.

— Гень, вон они, в окне! — радостно кричит Валерка. — Я первый увидел!