"Ракетчик" - читать интересную книгу автора (Козлов Константин)

Глава 9. ПОСЛЕ ПОСАДКИ.

Раны у летчика оказались болезненными и достаточно серьезными. Сквозное ранение груди, пробита рука. «Странные какие-то раны, словно картечью шарахнуло. Входные отверстия — аккуратные одинаковые дырочки», — думал Давыдов, распарывая куртку пилота. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы сообразить: если пилоту не будет оказана срочная медицинская помощь, неизбежно наступит ухудшение. Больше всего Давыдов опасался инфекции. Во время перевязки раненый не произнес ни звука, лишь крепко стискивал зубы да отворачивал побелевшее лицо. Давыдов испытывал настоящую боль при мысли о том, что своими неумелыми руками причиняет человеку излишние страдания. Пальцы отказывались слушаться, повязка все время норовила съехать в сторону.

— Туже бинтуй, — лишь один раз простонал летчик.

Заставив раненого проглотить несколько таблеток стрептоцида, что, по мнению Давыдова, способствовало предотвращению инфекции, капитан начал думать, что делать дальше.

Конечно, сначала нужно было идти в салон и осмотреть тела пассажиров и членов экипажа, но он никак не мог себя заставить выйти из кабины, а потому решил попытаться установить, куда же они упали.

— Слышь, командир, у вас какая-нибудь карта есть?

— В планшете у командира полетная карта. Посмотри у левого кресла.

Давыдов нашел планшет.

— И где мы, по-твоему, оказались?

— Ищи внетрассовый от Питера до выхода на Мурманскую. Нашел?

— Ну, нашел.

— В момент взрыва мы выходили на трассу, а потом Ты рулил. Тебе лучше знать, куда ты меня завез.

— Ладно уж, довез, и хорошо.

Давыдов прикинул: скорость была примерно одинаковая, направление он тоже не менял, только разок повернул влево на сорок градусов. Но потом он доворачивал вправо, примерно градусов на двадцать — двадцать пять. Давыдов взял карандаш и линейку. Линия предполагаемой траектории пересекла берег Онежского озера. Судя по пейзажу за стеклами кабины, Давыдов не сильно ошибался. Но точные кооринаты приземления оставались загадкой. Все-таки давыдовские расчеты были весьма приблизительны.

— Ну что, определился?

— Да так, очень приблизительно. От трассы километров пятьдесят, но, может быть, и восемьдесят.

— Спасибо, утешил. А что с остальными, почему их не слышно?

— Остальных нет, мы вдвоем.

— Еще лучше. Что это было?

— Пока не знаю, некогда было разбираться. У тебя какие-нибудь мысли есть?

— Вызывать помощь на канале ПСС. Нас должны искать.

— Сам сможешь? Я пока в салоне разберусь.

— Дело нехитрое. — Летчик нацепил головные телефоны, опустил к губам дужку микрофона. — Тебя как зовут?

— Давыдов, Анатолий.

— Меня Лехой, фамилия Лебедев. — Летчик протянул здоровую руку, Давыдов в ответ осторожно ее пожал.

— Ты как? Может, тебе чего надо? Так ты скажи.

— Все нормально, Толян.

— Ну, я пошел.

Как ни оттягивал Давыдов этот момент, а все же пришлось выйти в салон. Запах взрывчатки уже выветрился, уступив место солоноватому запаху крови. Борясь с тошнотой, капитан перешагнул лежащие на полу тела и прошел в хвост. Посмотрел в иллюминатор — песчаный берег метрах в трех.

— Слышь, Леха, как отсюда выйти?

В ответ послышался смех.

— Судя по погонам, ты вроде летчик.

— Я связист.

— Надо же, а так лихо управлялся…

— Да был кой-какой опыт, но летал только на «Шмеле» и «Ан-2».

— А-а-а, так ты — связь и ракетно-техническое обеспечение ВВС.

— Вот именно, только не ВВС, а ПВО.

— Все одно. Но вынужден тебя разочаровать, благодаря твоему способу приземляться выход теперь только через грузовой люк. Торжественный сход на берег не состоится.

— Открыть-то его как?

Пилот объяснил и повернулся к радиостанции. Давыдов откинул створки люка и опустил трап. Тот сразу почти весь ушел в воду. В открывшийся проем Давыдов увидел поросший соснами берег и склон холма, усеянный мелкими валунами.. Между берегом и самолетом плескалась вода. От берега до переката, на котором лежал самолет, тянулась коса, переходящая в каменистую отмель. Местами ее почти целиком скрывала вода, оставляя наверху только верхушки валунов. «Глубина метра полтора будет», — определил Давыдов, опустился на колени и, зачерпнув воды, умылся. Вода была чистой, но обжигающе холодной. Лезть в нее очень не хотелось. Давыдов решил сбросить в воду несколько ящиков. Получится мост, и можно будет сойти на берег, практически не замочив ног. Ящики было не жалко. Все равно их на берег вытаскивать, не в самолете же оставлять. Давыдов задумался над тем, как поступить с погибшими. Капитан не зная, нужно ли их оставлять на месте, до того как следователи установят причину взрыва. Решил, что если по-человечески, то бросать мужиков нельзя. Нужно перенести их на берег и устроить хотя бы временные могилы. В поисках материала для сооружения моста он принялся разглядывать ящики. Длинные жестяные коробки не подходили. Давыдов приподнял одну — слишком легкая, не утонет. Оставив продолговатые пеналы в покое, капитан принялся за стойки. Как и положено радиотехнику, Давыдов понимал, что бросать в воду электронику не стоит. Вода не способствует улучшению состояния радиоаппаратуры. Анатолий решил поискать какой-нибудь ящик с кабелем. На худой конец пожертвовать силовым щитом. У него изоляция хорошая, потом надо только просушить, и все — заработает как миленький. На секунду капитан призадумался, разглядывая печати и предохранительные пломбы. Сработал воспитанный у каждого советского военнослужащего инстинкт, чувство почтения к сохранности всего опечатанного и опломбированного. Раз есть печать, значит, есть и соответствующий гриф. А! Семь бед — один ответ! Все спишут! Сняв брезентовый чехол, Анатолий от удивления присвистнул. Обнажились панели с висящими на проводах индикаторными приборами с битыми стеклами, циферблатами без стрелок, вместо сигнальных лампочек торчали ощетинившиеся стеклянными осколками цоколи, цветные колпачки где расколоты, где их нет совсем. Не аппаратура — хлам. Следующая стойка оказалась в таком же плачевном состоянии. Работать это барахло явно не могло и годилось лишь на запчасти. Капитан решил осмотреть весь груз. Новыми ему показались только несколько продолговатых чехлов и какой-то ящик, сильно напоминающий «дипломат» или средних размеров чемодан.

— Алексей, вы давно металлолом возите, или как?

— Ты это о чем? — донеслось из кабины. — Теперь у нас ты главный спец по металлолому, после приземления здесь сплошной вторчермет. План по сдаче алюминия можно выполнить.

— Я о грузе.

— Эй, ты там не шибко лазь. Это знаешь что такое?

— Рухлядь.

— Какая еще рухлядь? Ты о чем?

— Да иди посмотри. Помочь?

— Сам справлюсь.

В пролете двери, пошатываясь, показался Лебедев. Окинув мрачным взглядом тела на полу, захромал к Давыдову.

— Ответил кто-нибудь?

— Никого не слышно. Что у тебя?

Давыдов похлопал ладонью стойку:

— Это годится только на свалку. Алексей, тяжело дыша, присел на откидывающееся сиденье.

— Не может быть, мы должны были новый комплекс доставить. Он ведь только с завода. Их еще и в армии-то нет. Это новье, последняя разработка…

— Не-а, не прокатывает. Я тебе как специалист говорю. Все это никогда работать не будет.

— Ну и дела.

— Слушай, давай-ка разберемся! Вы должны везти что-то новое и наверняка секретное. Вас попытались взорвать. Теперь выясняется, что нового здесь ничего нет. Вернее, скажем так: то, что находится на борту, неработоспособно. Но если бы мы упали, эта рухлядь вполне сошла бы за ваш ужасно секретный и ценный груз. Может быть, это и есть такая же аппаратура, как та, что значилась в документах. Завод обычно делает несколько опытных образцов. Вероятно, это более ранняя модель вашего комплекса. Так что налицо явная подстава.

— Значит, настоящий комплекс в другом месте. Поэтому нас и пытались уронить.

— Что будем делать?

— До прибытия спасателей нужно как-то это все зафиксировать.

— У меня идея. — Давыдов достал из «дипломата» фотоаппарат. — Нужно все это снять.

— Валяй, еще нужно будет все описать, с момента взлета до падения.

— С момента погрузки. Похоже, мы просто не должны были никуда долететь. Так что наезды на мой способ парковки вашего транспортного средства отклоняются. Кстати, что взорвалось? Если бы бомба лежала среди груза, эти ящики были бы повреждены. А они как раз и не пострадали.

— Значит, взрывное устройство было у кого-то с собой.

— Ну, это из области фантастики! Какой псих потащит взрывчатку на самолет, на котором собирается лететь? Не вяжется.

— Тут столько всего не вяжется, что голова кругом идет. Давай, что ли, начинай, а то я тебе плохой помощник.

Давыдов отснял все, на его взгляд, заслуживающее внимания. Заставил себя сфотографировать погибших. Наклонился над одним из них, но нога потеряла опору, подошва поехала по полу, и, чертыхнувшись, он неловко упал. Опершись на сиденье, капитан обернулся посмотреть, на чем поскользнулся. Залитый кровью пол был усеян шариками, как из подшипника, только темными, закопченными, опаленными взрывом. Подобрав несколько штук, он протянул их летчику.

— Похоже на начинку из бомбы.

Алексей подбросил находку на ладони.

— Пожалуй, раньше тут такого не было. Шариковая мина? Тогда это промышленный образец. Пойду еще поиздеваюсь над радио. Кто-то же должен ответить.

Это было нечто непонятное. От нового предмета пахло огнем, металлом, керосином, но все запахи заглушал запах крови. Медведь уже долго следил за упавшим с неба предметом. Потом в предмете появилась нора, в норе кто-то копошился. Прошло немного времени, и на берегу появился двуногий. Двуногий вел себя странно: он вытаскивал из своей жестяной норы тела других двуногих и прятал их на берегу. Косолапый никак не мог понять, зачем он это делает. Жизненный опыт подсказывал хищнику, что двуногие опасны и что от них нужно держаться подальше. Но любопытство пересиливало. Медведь не понимал: сам ли двуногий убил своих сородичей, или они погибли без его участия, но от тел на берегу сильно пахло кровью. Двуногий наваливал на них камни, несомненно — прятал добычу. Раньше медведь не видел, чтобы двуногие охотились друг на друга. Порыв ветра вновь принес запах еды. Хищник сглотнул слюну. Когда двуногий ляжет спать, он вернется и разгребет эти камни. Нужно только подождать до вечера. Столько еды, надолго хватит. Если повезет, он утащит часть добычи двуногого и сделает свой собственный запас.

Анатолий здорово промок и продрог, пока возился в салоне. Они с пилотом решили оставаться в самолете. Давыдов лишь сделал небольшой рейд по берегу, убедился, что карта не врет и места вокруг действительно дикие. А теперь у капитана прорезался зверский аппетит. Результаты инспекции продуктовых запасов Давыдова не обрадовали: кусок сала, половина батона, горсть конфет и бульонные кубики.

— Слышь, Леш, у вас тут по идее НЗ должен быть.

— Чего у нас должно быть? — Летчик смотрел на Давыдова с нескрываемой иронией. — Это тебе не космический корабль и даже не перехватчик. Ни хрена у нас нет.

— Но ведь должен быть запас…

— У нас в стране много где чего должно быть.

— Ладно, с продуктами ясно. Ну а оружие-то у вас есть?

— У командира в сейфе были ТТ и ракетница. Доволен?

— Еще как.

Давыдов собрал документы погибших, личные жетоны и все, что с его точки зрения следовало передать родственникам. Среди вещей командира нашел связку ключей.

— Какой ключ и где сейф?

— Вот этот. — Летчик выбрал нужный на связке. — Ты что, охотиться собираешься?

— Кто знает, во всяком случае так нам веселее будет. Если придется, будем и охотиться. Погоди-ка, должна быть коробка.

— Какая еще коробка?

— Ну точно. — Давыдов хлопнул себя по лбу. — У майора была коробка с харчами. Ему шеф дал, приемщиков подмазывать. Целый посылочный ящик с консервами. Должно быть, куда-нибудь за стойки завалился, я его, когда убирал, не видел.

Анатолий побежал в салон. Вечерело, но было еще достаточно светло. Наконец за длинными пеналами под крышкой откидного сиденья он увидел картонку.

— Нашел, — радостно завопил Давыдов. — Алексей, теперь живем. — И, схватив ящик в охапку, капитан поволок его в кабину.

— Во, тяжелая. Дней пять продержимся. Сейчас организуем маленький сабантуй.

Давыдов перегнулся через подлокотник кресла и извлек из своего «дипломата» бутылку «Зубровки».

— Настоящая, мне отец из Белоруссии прислал. Придется экономить, но сегодня можно.

Давыдов налил ароматную настойку в стопки, найденные в сейфе, в котором хранилось оружие.

— Ну, за спасение!

— Не говори гоп. Пока только за удачную посадку, — охладил его пыл летчик. — Надо еще со спасателями связаться.

Давыдов кивнул и опрокинул стопку, по телу разлилось волшебное тепло. С минуту поблаженствовав, Анатолий отрезал себе и летчику хлеба, отхватил по пластине розового сала.

— С чесноком солил? — поинтересовался Лебедев.

— Ну. А что, что-то не так? — спросил с набитым ртом Анатолий.

— Все так, я и сам так всегда делаю. Еще бы огурчиков солененьких…

— Ты себя как чувствуешь?

— Уже лучше, наливай еще.

Давыдов хмыкнул:

— Ну-ну, сейчас. Только консервы открою.

Давыдов вытащил из коробки продолговатую банку без этикетки, стал рассматривать маркировку. Потянул за кольцо. Пилот тоже запустил в ящик руку.

— Что за чушь. На кой черт ему понадобилось солдатское мыло?

Крышка с банки снялась легко, под ней были маленькие переключатели, цифры, риски, буквы. В памяти промелькнуло: «Перед взрывом майор собирался открыть консервы. Сейчас…» Откуда-то пришло: «Сколько до взрыва? Выкинуть в салон или не трясти? От чего эта штука срабатывает?» Мысли как не свои. Будто это все и не с ним случилось, а с кем-то другим. Секунды бежали, ничего не происходило.

— Слышь, Толян, чего говорю? Он что, собирался приемщиков мылом кормить? — донеслось как сквозь вату.

Давыдова прошиб холодный пот. Судорожно заглатывая воздух, он просипел:

— Леха, тихо. Это не мыло, — и протянул товарищу свою находку, — А это не тушенка. Держи осторожно.

Понимание того, что раз это не взорвалось раньше, то скорее всего и не бабахнет теперь, пришло несколько позже. Они тщательно изучили содержимое коробки. Дно было выложено тротиловыми шашками. Сверху стояли банки. Все, кроме вскрытой, по виду были обычными консервами, изготовленными на российских фабриках. Только та, что была миной, отличалась видом, маркировкой и наличием кольца на крышке, как на импортных консервах. Остальные — нормальная сгущенка и треска в масле. По такому случаю выпили по полной. Давыдов эвакуировал находку на берег. От пережитого по телу то и дело пробегали мурашки.

— Зато теперь ясно, чья была идея отправить нас к рыбам, — философски заметил Леха. — Босс майора знал, что грузит на борт хламье. Он его и бомбой снабдил.