"Строптивая невеста" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 12

Ла-Манш, семь недель спустя

София и Джереми стояли на палубе корабля и, крепко держась за поручни, смотрели на бушующее море, на большие волны, вздымавшиеся совсем недалеко и с потоком брызг разбивавшиеся о крутые деревянные борта судна. Дул свежий ветер. Джереми первый заметил в плотном тумане очертания суши и готов был кричать и плакать от радости. София смотрела на приближающийся берег со смешанным чувством облегчения и страха: облегчения потому, что долгое путешествие подходило к концу, а страха — потому что ее ждал не родной и знакомый Фоуи, а Нортклифф-холл. На корабле во время плавания ни она, ни Джереми не скучали: капитан Мэллори и его первый помощник мистер Мэттисон оказались приятными людьми; оба родом из Шотландии, они были и внешне похожи: оба курили трубку, оба имели лысину и оба знали множество занятных историй. Кроме того, капитан обучал Джереми основам астрономии и навигации, а мистер Мэттисон — географии, но и это было далеко не все: София каждое утро занималась с братом французским языком. Помимо уроков, путешественники много читали; на их счастье, в каюте первого помощника нашелся шкаф, битком набитый всевозможными книгами, и к концу плавания София с Джереми прочли их все.

Как-то вечером брат и сестра сидели в своей небольшой уютной каюте и играли в шахматы. София, порывистая и неосторожная в игре, проигрывала Джереми, который в отличие от нее обладал большим терпением и тщательно просчитывал возможные ходы и варианты.

— Скоро мы уже будем дома, — сказала София и сделала ход слоном. — То есть я хочу сказать, что сначала мы прибудем в Саутгемптон.

— Да, да, я знаю, — отозвался Джереми. — Рай-дер мне все объяснил. В Саутгемптоне мы наймем экипаж и доберемся до Нортклифф-холла, причем в один день. Райдер не хотел, чтобы мы останавливались на ночь в гостинице, он считает, что это довольно опасно. А вот когда я подрасту хотя бы на один фут, я смогу защитить тебя. — Джереми улыбнулся. — Райдер научит меня драться. Он обещал.

— Это будет, конечно, замечательно, но, мой дорогой, я достаточно взрослая и могу прекрасно обходиться без защитников. Я вовсе не такая беспомощная, как думает Райдер.

— Да я и не говорю, что ты беспомощная. Ты вообще не такая, как другие девушки, — согласился с сестрой Джереми. Он внимательно смотрел на доску, раздумывая, какой следующий ход будет наиболее удачным. — Райдер меня предупреждал, что ты начнешь вести беседы в этом роде. Мы, то есть ты и я, находимся теперь под его опекой и должны слушаться его. Что тут еще обсуждать?

— Да. Ты, разумеется, прав, мой дорогой. Может быть, тебе хотелось бы поговорить о тех пьесах, которые ты недавно прочел?

Джереми охотно откликнулся на предложение сестры:

— Почему бы и нет? Сейчас я читаю одну пьесу времен Возрождения, и когда мистер Мэттисон увидел, что я читаю, он, по-моему, чуть в обморок не упал, покраснел весь, даже его лысина покраснела. Я боялся, как бы он не выхватил у меня книжку и не выбросил ее за борт. Занятное это было зрелище, Софи.

— Могу себе представить. И все-таки, Джереми, ты мог бы посоветоваться со мной, прежде чем приниматься за чтение. Есть книги, которые тебе рановато читать.

— Еще чего, — нахмурился Джереми, — должен же я когда-нибудь узнать, что происходит между мужчиной и женщиной. Я не младенец. Признаюсь тебе, многое в тех пьесах кажется мне странным, если не смешным. Наверное, я не все понимаю.

— И я тоже не всегда все понимаю, — ответила София.

В этот момент она подумала о себе, о Райдере, об их странных отношениях. Она испытывала к мужу сложные чувства; были среди них не только обида, страх, гнев, но и благодарность, интерес, восхищение. Она скучала без него, ей не хватало его насмешливой улыбки, дразнящих слов, остроумных замечаний.

— О-о, я смотрю, ты всерьез собрался пойти в атаку! — воскликнула София, посмотрев на шахматную доску, и не раздумывая двинула вперед королевскую пешку. — Вот теперь лучше. Забудь о своих наивных надеждах выиграть у меня, — заметила она и поудобнее устроилась в кресле.

Джереми ничуть не испугался угроз сестры и защитился ладьей.

— Ты не очень-то веселая, — сказал он. — Скучаешь? И я тоже скучаю без Райдера, он такой замечательный! И я так счастлив, что вы поженились! Знаешь, хорошо, что мы уехали с Ямайки. Чего нам там делать? Мы же англичане. Хотя страшновато немного. — Джереми пошел в атаку ферзем. — Как нас встретят его родные? Понравимся ли мы им?

— Я молю Бога об этом, мой дорогой, — ответила София. Она, как и Джереми, не испытывала ни малейшего сожаления, покинув экзотический остров, где провела почти пять лет. На ее долю выпало так мало счастливых дней, что она могла буквально пересчитать их по пальцам.

— Но с другой стороны, — рассудил Джереми, — почему мы должны им не понравиться? Мы не невежды какие-то, умеем вести себя, знаем, как пользоваться приборами во время еды, ну и так далее. О, зачем же ты пошла конем? Это была твоя большая ошибка. А теперь тебе шах и мат, Софи.

— Неужто? И правда мат. Какая же я несообразительная. И когда я научусь хорошо играть?

Итак, бесконечные семь недель плавания наконец закончились. София каждую ночь молилась за себя и Джереми, просила у Бога помощи; она не знала, какой прием ожидает их в Нортклифф-холле, и заочно побаивалась старшего брата Райдера, властного и могущественного Дугласа Шербрука, графа Нортклиффа. Теперь, когда корабль подходил к берегу, все беспорядочные мысли, страхи, надежды перепутались в голове Софии, и бедная девушка уже плохо соображала, о чем ей следует молиться и как себя держать.

Джереми приветливо махнул рукой третьему помощнику, молодому, веселому и добродушному мистеру Клэнси.

— Нечего бояться, — сказал третий помощник Софии в начале плавания, — нас у мамы было девять ртов, и она вырастила нас. А у вас один Джереми, да и тот уже взрослый мальчик. За борт он не вывалится, я уж как-нибудь послежу за этим.

Софии нравился Клэнси, и не только потому, что он был милым и симпатичным человеком, но и потому, что не проявлял никакого интереса к ней. София чувствовала себя совершенно спокойной в его обществе, как, впрочем, и в обществе других офицеров и матросов. Мужчины держались на почтительном расстоянии и если и испытывали какой-то интерес к юной красивой девушке, то вынуждены были держать его при себе: капитан пообещал своей гостье, что у него на корабле она будет в полной безопасности, и свое обещание выполнил, строго наказав своей команде вести себя уважительно по отношению к молодой леди.

В Саутгемптоне София сошла на берег в сопровождении Джереми и мистера Мэттисона, который не только проводил брата с сестрой до гостиницы, но и нанял экипаж и двух верховых сопровождающих. (Райдер предусмотрительно позаботился о выполнении своих указаний, и, таким образом, София была лишена возможности поступить по-своему. Правда, в данной ситуации она и не собиралась этого делать.) Она протянула руку мистеру Мэттисону и с приятной улыбкой сказала:

— Благодарю вас за вашу доброту. И до свидания. После недолгой остановки в гостинице София и Джереми прошли к экипажу, куда ранее был уже погружен багаж, и сели. Джереми, правда, хотел устроиться рядом с кучером на облучке, но София не позволила, мотивируя свой отказ плохой погодой. Погода действительно была ужасная: моросил мелкий дождик, дул ветер и стоял плотный туман. Сквозь его густую пелену София рассматривала порт, портовых рабочих, суетящихся около судов, и большие корабли, стоящие на приколе.

Джереми долго не выдержал и, несмотря на протесты сестры, забрался наверх, к кучеру, и ехал там, гордо оглядывая окрестности и не обращая внимания на противный моросящий дождь. После завтрака София присоединилась к брату, не захотев сидеть в экипаже одна. Через четыре часа, замерзшие, промокшие до нитки, путешественники подъезжали к Нортклифф-холлу.

— Ого, Софи, какой огромный замок! — воскликнул Джереми. — Посмотри!

София повернула голову в том направлении, куда показывал Джереми, и охнула от удивления. Норт-клифф-холл оказался огромным, немыслимых размеров трехэтажным домом, каких София еще ни разу в своей жизни не видела; она даже засомневалась, живут ли в этом необыкновенном доме люди. Расплатившись с сопровождающими, скучавшими всю дорогу и проклинавшими судьбу за скучную работу, она отпустила их. Кучер, сняв шляпу и почесав в редкой шевелюре, сообщил:

— Нортклифф-холл, мисс. Приехали. То ли это место, что вам нужно?

Софии очень хотелось ответить «нет», но она, разумеется, ничего подобного говорить не стала, а кивнула и протянула деньги кучеру, пожелав ему доброго пути и поблагодарив.

Кучер высадил своих пассажиров у парадного входа в замок, и теперь они стояли, мокрые, на усыпанной гравием дорожке, а рядом с ними мокли дорожные сумки. София никак не могла решиться войти, и будь на то ее воля и имей она побольше денег, она бы не раздумывая схватила Джереми в охапку и потащила его в Фоуи. Они бы добрались туда пешком, и если бы мальчик устал, она понесла бы его на руках, лишь бы не входить в этот огромный, чужой дом, где ее ждала полная неизвестность. Однако, как и в Саутгемптоне, у Софии не было выбора. Ее привезли в Нортклифф-холл, и ей придется познакомиться с его обитателями.

— Софи, почему мы стоим? — жалобно спросил Джереми. — Я промок, как паршивая портовая крыса. Давай зайдем внутрь, не стоять же под дождем до вечера.

София вздохнула, взяла сумки и начала подниматься по широким ступеням мраморной лестницы.

— Джереми, что за выражения? Подумать только: «паршивая портовая крыса»! Это тебя мистер Клэнси научил? Постарайся не употреблять больше подобных слов.

— Слушай, Софи, а они впустят нас в дом? А вдруг они нас не примут? — боязливым шепотом спросил Джереми у сестры, подойдя к массивным двухстворчатым дверям. Медные дверные ручки, такие же массивные, как и двери, были сделаны в виде львиных голов. Зубы у львов были тоже медные.

— Конечно же, они нас примут, Джереми. Какие глупые вопросы ты задаешь! — ответила Софи, в душе боясь того же, что и брат.

У дверей был укреплен дверной молоток, а также шнур колокольчика; за этот шнур София дернула изо всех сил и в страхе замерла от громкого звонка, прозвучавшего, казалось, по всему огромному зданию. Им не пришлось долго ждать; вскоре дверь бесшумно отворилась, и на пороге показался лакей в сине-зеленой ливрее, невысокий, худой и молчаливый. Он уставился на гостей, не говоря ни слова, долго изучал их лица и только потом спросил:

— Вас проводить в комнату для слуг?

— Нет, — ответила Софи, с трудом выдавив из себя улыбку. Она понимала, что, промокшие и усталые, они с Джереми выглядели далеко не лучшим образом.

— Я видел, как вы приехали, — сказал лакей, — вы сидели рядом с кучером, а не в экипаже. Вы ищете место? Если да, то мне необходимо поговорить с миссис Пичем. Что касается мальчика, то я затрудняюсь…

— Вы не поняли, — перебила лакея София, — нам нужен граф. Проводите нас к нему, и побыстрее, если вам не трудно.

Лакей задумчиво смотрел на посетителей, не спеша выполнить просьбу Софии. Он не знал, что ему делать и что за люди явились так неожиданно в замок и требуют свидания с графом. По виду они больше походили на нищих, чем на благородных господ, хотя женщина и говорила, как образованная дама. Что им, интересно, нужно здесь? Скорее всего пришли просить милостыню. Склонившись к этому мнению, лакей собрался выпроводить нежданных посетителей, но в это время за его спиной раздался громкий властный голос:

— Кто там, Джеймисон?

— А-а, мистер Холлис! Тут явились какие-то двое, ехали на облучке экипажа, рядом с кучером. Женщина хочет видеть графа… Вот я и думаю…

Мистер Холлис быстрым, внимательным взглядом окинул Софию и посторонился, чтобы она могла войти.

— Прошу вас, мэм, входите, и мальчик тоже. Скверная погода, не правда ли? Я вижу, вы сильно промокли и замерзли. Джеймисон, забери багаж.

— Это кто? — шепотом спросил Джереми у сестры. — Это граф?

— Не знаю, — прошептала София.

— Как чудно все!

Они вошли в просторный холл, освещенный множеством свечей, укрепленных на большом канделябре, стоявшем посередине. Пол был выложен черно-белыми мраморными плитами, на стенах висели картины, а около камина, по бокам от него, красовались богатые коллекции старинного оружия. София вспомнила холл в Фоуи, в котором также имелись и канделябр, и картины, но не такие роскошные, как здесь. Райдер не предупредил ее о том богатстве, которое ждало ее в Нортклифф-холле, и София немного растерялась от раскинувшегося перед ней великолепия. В холле толпилось неимоверное количество женской прислуги и лакеев, с любопытством смотревших на странных гостей и громко перешептывавшихся за их спинами.

Мистер Холлис провел Софию с братом через холл по широкому коридору в небольшую комнатку, где горел камин и было тепло и уютно, и сказал:

— Я сообщу о вашем визите графу. Простите, как ваше имя, мэм?

София, собрав все свое мужество и понимая, как дико должны прозвучать ее слова, произнесла твердо:

— Сообщите графу, что к нему приехали его невестка со своим братом.

В темных глазах мистера Холлиса появился блеск, но больше он никак не выказал своего удивления, если таковое и имелось.

— Понятно. Прошу вас, располагайтесь здесь, снимите ваши мокрые плащи и погрейтесь у камина. Я сейчас же доложу графу, и он, я уверен, примет вас без промедления.

Мистер Холлис оставил гостей одних, и София, немного осмелев после его ухода, с любопытством осмотрелась. Комната, в которой они находились, была со вкусом обставлена мебелью, обитой неяркой бледно-зеленой тканью; по виду комната походила на будуар и, видимо, таковым ранее и являлась; недалеко от камина стоял туалетный столик, у вертящегося кресла на полу лежали стопки книг, бархатные портьеры на окнах были плотно задернуты. Несмотря на зашторенные окна и затопленный камин, в комнате было довольно холодно. София уже успела позабыть английский холод и переносила его с трудом, так же как и Джереми. Закончив осмотр комнаты и заметив наконец мерзнувшего в мокром плаще брата, София, отругав себя за невнимательность, быстро раздела Джереми и усадила мальчика у камина, потом разделась сама и тоже присела погреться у огня.

— Ты хорошо держалась, Софи, — похвалил Джереми, — я бы так не смог. Я так боялся, что слова не сумел бы вымолвить.

— Не могли же они просто взять и выставить нас. Хотя…

София пожала плечами и не стала строить предположения насчет возможных вариантов встречи: эта тема была ей не очень приятна.

Неожиданно отворилась дверь, и в комнату стремительно вошла, почти вбежала, высокая девушка с густыми вьющимися волосами золотисто-каштанового цвета и ярко-голубыми глазами. Точно такие же глаза были и у Райдера.

— О-о! Это вы? Я видела, как вы слезали с облучка. Какие же вы мокрые и, наверное, несчастные! И какой противный дождь, он так мне надоел! Ой, извините, я не представилась: меня зовут Синджен, я сестра графа. А вы кто?

София улыбнулась этой симпатичной девушке, которая оказалась совершенно такой, какой ее описывал Райдер: славной и необыкновенно дружелюбной, и сделала шаг ей навстречу:

— Я София Стзнтон-Гревиль, вернее, меня так звали раньше. А теперь у меня другое имя — София Шербрук, я жена Райдера. А это мой брат Джереми.

Синджен эта новость так потрясла, что она не нашлась, что ответить, и молча стояла, разглядывая странную незнакомку в мокром платье, более коротком, чем полагалось, дрожавшую от холода и выглядевшую почти девочкой, и ее брата.

— О Боже, так это правда? — спросила наконец Синджен. — Верится с трудом, ну и ну! Райдер женился! Подумать только! Я в себя не могу прийти от удивления. Я никогда и не думала, что Райдер женится, около него увивалось столько красивых женщин…

— Помолчи, Синджен, — прозвучал громкий голос.

«О Господи, это граф!» — подумала София и боязливо взглянула на вошедшего в комнату человека. Перед ней действительно стоял граф собственной персоной, высокий, стройный и сильный человек с черными как смоль волосами, такими же черными глазами и смуглой кожей. Он ничем не походил ни на Райдера, ни на Синджен. Он выглядел строгим, серьезным и даже жестким, и София с опаской ожидала от него выговора или чего-нибудь в этом роде.

Дуглас Шербрук внимательно оглядел свою невестку с ног до головы, запоминая мельчайшие детали: выражение лица, испуганный взгляд и гордо вздернутый подбородок, рост, фигуру, одежду и многое другое. Потом он совершенно неожиданно улыбнулся, и улыбка сразу изменила его лицо, оно перестало быть строгим и жестким. Джереми даже позволил себе вздох облегчения.

— Прошу простить мою сестру и ее любопытство, — дружелюбно произнес граф. — Вместо того чтобы помочь, она накинулась на вас с вопросами. Могу себе представить. Нехорошо, Синджен. Я — брат Райдера, Дуглас Шербрук, граф Нортклифф, прошу любить и жаловать. И милости просим к нам, в Нортклифф-холл.

— Меня зовут София, а это мой брат Джереми. Райдер остался на Ямайке, чтобы закончить кое-какие дела. Он собирался вернуться в Англию так скоро, как только позволят обстоятельства. Все оказалось довольно сложно и запутанно, — ответила София и замолчала, не в силах больше вымолвить ни слова. Вместо дальнейших объяснений она открыла ридикюль и, вынув из него письмо Райдера, подала его графу.

Дуглас Шербрук улыбнулся, принимая письмо, и предложил своим гостям садиться, а Синджен послал за экономкой, добавив при этом:

— И помоги, если понадобится, миссис Пичем. Попроси, чтобы подали чай и пирожные, и поторопись, пожалуйста, наши гости устали с дороги.

— Хорошо, Дуглас, — ответила графу довольная Синджен и обратилась к гостям: — А вот еще про вас узнает Аликс, это моя невестка, и…

— Брысь отсюда, болтушка! — прикрикнул на Синджен граф, и девушка поспешно удалилась, при этом умудрившись дружески подмигнуть Софии.

— Вы должны извинить Синджен, — попросил граф, — она такая неугомонная! И никто никогда не занимается ее воспитанием!

— Синджен очень симпатичная, пусть говорит, что ей вздумается, я не возражаю, — сказала София.

— И я тоже не возражаю, — добавил от себя Джереми.

— Признаюсь, что и я не хочу быть с ней слишком строгим. Прошу меня простить, я займусь чтением письма.

Распечатав конверт, граф принялся читать послание Райдера.

София не имела никакого понятия о том, что написал брату ее муж, и весь путь от Ямайки до Англии изнывала от желания узнать содержание письма. Однажды она даже чуть не решилась нагреть сургучную печать над пламенем свечи и распечатать письмо, но вовремя одумалась и теперь была рада этому, потому что граф, конечно, заметил бы, что конверт уже вскрывали, и мог принять ее за мошенницу. София даже на миг представила, как рассерженный граф указывает ей на дверь, и от этой картины у нее все похолодело внутри. Отбросив подобные глупые мысли, София стала следить за выражением лица Дугласа Шербрука, читавшего очень медленно и вдумчиво. Когда он, прочитав до конца длинное послание брата, посмотрел на его жену, взгляд его смягчился, а в черных глазах появился веселый огонек. София обрадовалась, заметив, что письмо произвело на хозяина замка благоприятное впечатление, и впервые за все время немного расслабилась.

— Райдер пишет о том, что на Ямайке кое-кто едва не довел до успешного конца одно грязное дело, — сказал граф.

— Да, я знаю, — тихо заметила София, надеясь в душе, что муж никак не упомянул ее в связи с этим «грязным делом».

— Мой брат также просит меня, чтобы я называл вас Софи, а не София; по его мнению, имя София более подходит какой-нибудь гордой русской царице, в чьих жилах течет холодная кровь, но никак не вам. Он пишет, что вы очень эмоциональны и необыкновенно обаятельны.

— Неужели Райдер прямо так и написал: «эмоциональная и обаятельная»? — искренне удивилась София.

— Мой брат очень наблюдательный человек и всегда видит суть вопроса, не отвлекаясь на всякие мелочи. А о тебе, Джереми, Райдер пишет, что ты самый замечательный шурин из всех, и просит меня, чтобы незамедлительно после твоего приезда сюда я отправил тебя покататься верхом.

— Правда, сэр? — спросил Джереми. — А почему Райдер называет меня самым замечательным шурином из всех, разве у него есть другие шурины?

— Нет, конечно, мой мальчик, ты единственный, мой брат просто шутит. А если серьезно, он просит меня позаботиться о вас двоих до его приезда.

Брат и сестра в изумлении уставились на графа, и он понял, что его новые родственники не ожидали от него дружеского отношения, да и вообще чувствовали себя не в своей тарелке. Ситуация, конечно, была неординарной. Когда Холлис доложил ему о том, что жена Райдера Шербрука ожидает свидания с ним, а вместе с ней находится мальчик лет десяти, граф не поверил своим ушам и решил, что в Нортклифф-холл заявилась какая-нибудь очередная любовница брата.

— Как вы сказали? — спросил Дуглас Шербрук у Холлиса, — молодая женщина и с ней мальчик? Десяти лет? Странно! Райдер не мог завести себе ребенка десять лет назад! Он был тогда еще слишком молод.

Граф посмеялся над докладом Холлиса, но лакей не разделял веселости хозяина и с серьезным видом попросил его:

— He будьте строги к ней, милорд. Эта женщина именно та, за кого она себя выдает, я уверен в этом.

Увидев Софию и ее брата, Дуглас не мог не согласиться с тем, что выглядели они не самым лучшим образом. Однако от его наблюдательного взгляда не ускользнуло ни решительное выражение лица невестки, ни упрямая линия подбородка, говорящая о сильном характере и воле, ни интересная внешность Софии. Разумеется, назвать ее потрясающей красавицей было нельзя, но в ее чертах прослеживалась некая гармония, законченность, придававшая лицу девушки какую-то особую прелесть. Так или иначе, граф долго не мог свыкнуться с новостью: Райдер женился. Хотя вот она, жена брата, стоит перед ним и ожидает с его стороны определенных слов и действий. Удивительно, как Хол-лис сразу поверил в то, что эта незнакомка на самом деле жена Райдера Шербрука. Граф на секунду отвлекся от своих мыслей и собирался произнести какую-нибудь вежливую фразу, чтобы прервать затянувшееся молчание, но в этот момент открылась дверь и в комнату вошла миссис Пичем, долгие годы служившая у Ше-рбруков экономкой.

— О-о, супруга мистера Райдера! Вы только представьте себе! — радостно затараторила миссис Пичем. — Вы, наверное, совсем измучились в этой мокрой одежде! Но какая же вы милая и славная, и посмотрите на эти роскошные волосы! О Господи, я совсем забыла, я — миссис Пичем, и я немедленно позабочусь обо всем, вы вскоре будете чувствовать себя совсем как дома.

— Ну что вы, зачем же хлопотать! Я уже успела обсохнуть, — сказала София.

— А, вот и Холлис! — воскликнул граф. — Входите, вы еще не знакомы с моей невесткой?

— Пока нет, милорд, — ответил Холлис и обратился к Софии: — Дворецкий Холлис, мэм. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне, и я выполню все.

Подали чай с пирожными, и гости вместе с хозяевами расселись за столом; миссис Пичем и Холлис ушли. Джереми сидел рядом с Синджен, с аппетитом уплетавшей пирожные одно за другим и показывавшей ему, какие были самые вкусные. Она то и дело весело пихала Джереми в бок, смеялась и болтала без умолку.

София, чувствуя себя не очень-то уютно под пристальным взглядом графа, положила себе на тарелку кусок лимонного кекса, попробовала и едва проглотила крохотный кусочек, хотя кекс оказался необыкновенно сдобным и вкусным. В комнате было тепло; Джереми с удовольствием слушал болтовню Синджен, граф ничего не говорил, а лишь внимательно наблюдал, и выражение лица у него было радушное. Итак, самое страшное осталось позади. Ее и Джереми впустили в дом и даже дали им чаю. И Райдер просил брата называть ее Софи и покатать Джереми на лошади. Не может быть, чтобы все было так хорошо! София отказывалась верить своим ушам и глазам, и, когда граф, ласково улыбнувшись, предложил ей налить еще чашку чаю, она не выдержала и разрыдалась.

— Синджен, — обратился Дуглас к своей сестре, — хватит пить чай, забирай-ка Джереми с собой и отправляйтесь вместе на конюшню, покажешь своему новому родственнику наших лошадок. Если дождь еще не кончился, расскажешь ему о лошадях, а посмотрите их потом.

Синджен вскочила из-за стола, схватила Джереми за руку и потащила его за собой из комнаты, громко шепча ему на ухо:

— Не волнуйся, Дуглас успокоит твою сестру. Ей, бедняжке, видимо, тяжело пришлось. Но это все пройдет. Дуглас у нас замечательный, так что ты за Софи не беспокойся.

Граф подождал, пока Синджен и Джереми не исчезли за дверью, и затем сказал:

— Вы правильно сделали, Софи. Я на вашем месте поступил бы скорее всего точно так же. Еще бы: приехать в чужой дом, полный абсолютно незнакомых людей, да еще не знать, чего от этих людей следует ждать. Я вас прекрасно понимаю. А теперь вытрите-ка слезы, все страхи остались позади; вы здесь, в Норт-клифф-холле, и ничего страшного вам и вашему брату не грозит.

И граф протянул ей свой носовой платок. София вытерла глаза тыльной стороной ладони, высморкалась в платок и подняла взгляд на Дугласа Шербрука. Граф сидел в кресле в свободной позе, вытянув ноги и скрестив руки на груди, совершенно как Райдер.

— Райдер обычно принимает эту позу, чтобы казаться более грозным, — заметила София, немного успокоившись, — но вы не выглядите грозным.

— Как странно! — улыбнулся граф. — Райдер хочет казаться грозным! Это, наверное, для того, чтобы напугать вас? Как правило, мой брат добивается всего, используя свое обаяние, а не силу.

— Вот-вот, — согласилась София, — он и мне то же самое говорил.

— Да что вы? Райдер, бедняга, вынужден был говорить вам о своем обаянии? Невероятно! Хотите познакомиться с моей женой? А потом пойдете отдохнуть в свою спальню, миссис Пичем наверняка уже проветрила ее и комнату Джереми. Позже, если у вас появится такое желание, вы расскажете мне о жизни на Ямайке. Райдер написал немного, в основном самое главное, а мне бы хотелось знать подробности.

София кивнула, выразив согласие идти знакомиться с женой графа, и, разгладив платье, взглянула на себя в зеркало. И ужаснулась: на нее смотрела испуганная, растрепанная девушка, и София, недовольная своим видом, попыталась хоть как-то пригладить волосы.

— Оставьте это, — добродушно заметил граф, — и не смотритесь в это зеркало: оно всегда лжет. Не верьте тому, что оно показывает. Моя жена давно терпеть не может это зеркало, и даже ее сестра, такая потрясающая красавица, что, глядя на нее, можно упасть в обморок, и та недолюбливает этот противный кусок стекла. Мне очень жаль, Софи, но моя жена не может сама спуститься к нам, поэтому мы поднимемся к ней в спальню. И учтите, что вам повезло больше, чем ей: у нее, бедняжки, такой красный нос сейчас, что вы даже не можете себе этого представить.

Граф не обманул Софию: его жена лежала в кровати, обложенная со всех сторон подушками, все время чихала и сморкалась, и нос у нее действительно был очень красный. Каштановые с рыжим оттенком волосы красиво обрамляли ее бледное лицо.

Софию представили графине, и та, с любопытством оглядев девушку, заметила:

— Хорошо, хоть на вас имеется одежда.

— О чем это ты, моя дорогая? — спросил Дуглас. — Что-то я тебя не пойму.

— О, я просто хотела сказать, что Софи стоит совершенно неподвижно, как мраморные статуи в нашем саду.

— Понятие. И эти статуи, Софи, к сожалению, не носят ни фиговых листков, ни рубашек, ни брюк, ни платьев. Это верно. Должен признаться, что вот уже два дня, как моя жена болеет, и, думаю, болезнь слегка повредила ей ум. Моя дорогая супруга только и мечтает о том, как бы ей поскорее встать и начать нами всеми командовать.

— Ах, Софи, не обращайте на графа внимания, он любит дразнить меня. О Господи, я вижу, у вас красные глаза. Вы плакали? Что случилось? Дуглас, что ты сделал с бедной девочкой? Неужели ты был груб. с ней?

— Груб? Да нет, не очень. Правда, сначала я отругал ее за то, что она осмелилась приехать сюда, но потом смягчился и разрешил провести пару ночей в нашем доме. Но не больше. Когда бедняжка расплакалась, я был настолько добр, что предложил ей свой носовой платок. А ты говоришь груб.

— О Дуглас! Я смотрю, женитьба Райдера всех свела с ума!

— Ничего подобного, дорогая. Позже я приведу к тебе Джереми, чтобы ты могла с ним познакомиться. Осторожно, Софи, держитесь подальше от моей жены, я не хочу, чтобы Райдер, вернувшись домой, застал вас больной, в постели и с красным носом.

Граф дружески похлопал Софию по плечу, погрозил супруге пальцем и сказал:

— Если моя жена начнет надоедать вам, скажите ей просто, пусть занимается собственными делами, а не сует нос в чужие. Хотя она у меня тихоня и вряд ли будет приставать к вам. Кроме того, Аликс умеет хранить секреты, а это качество очень ценное. И она не лишена чувства юмора.

Пожав на прощание Софии руку, граф вышел из комнаты, оставив женщин одних.

— Он такой замечательный, вы не находите? — обратилась графиня к Софии.

— Да. И Синджен обожает его.

— Ничего удивительного. Мой муж умеет быть замечательным в любой ситуации, не знаю уж, как это ему удается. Даже тогда, когда он доводит меня до бешенства своими шутками, я все равно восхищаюсь им. Это сильнее меня. Наверное, мои восторги кажутся вам немного странными, но ничего, лет через двадцать это пройдет.

— Райдер довел меня до бешенства в самый первый день нашего знакомства.

— О, как интересно! — воскликнула графиня и, достав большой носовой платок, высморкалась, потом чихнула и в изнеможении откинулась на подушки. — Мне так жаль, Софи, что я не могу сама о вас позаботиться из-за этой противной простуды. Дуглас, разумеется, всем распорядится, он уже, я думаю, успел нагрузить работой и горничных, и лакеев. Как зовут вашего брата? Джереми? Хорошее имя, впрочем, и Софи мне нравится не меньше. Садитесь сюда и расскажите мне о Райдере.

— Я никак не могу назвать его замечательным, — сказала София.

— Что ж, я понимаю, — графиня с любопытством взглянула на свою новую родственницу. — Но рассказывайте же дальше!

София чувствовала себя одновременно несчастной и неблагодарной по отношению к мужу, потому что не испытывала к нему ничего похожего на восторженную любовь.

— Мне так стыдно, — теребя подол платья и склонив голову, призналась София графине. — Райдер ваш деверь, и вы, конечно, любите его. Понимаете, он женился на мне не потому, что был влюблен, а из чувства долга, он спас меня от виселицы. Он пожалел меня. И я думаю, что он наконец-то поверил в то, что я девственница, во всяком случае, была таковой до того, как он напоил меня каким-то дурманящим напитком, и раздел, и… ну, вы понимаете. Я плохо помню, что тогда произошло, потому что находилась в забытьи, в полусне.

Графиня слушала эту сбивчивую речь, не произнося ни слова, она так заинтересовалась, что моментально забыла про свою бйглезнь, перестала чихать и сморкаться и даже села в постели, лишь бы ничего не пропустить из того, что говорила София. Когда невестка внезапно замолчала, Аликс ободряюще улыбнулась ей и кивнула, и София торопливо продолжила:

— Не подумайте, что Райдер вел себя грубо по отношению ко мне, как раз наоборот, он не раз спасал меня, и я спасала его, но… Понимаете, я боюсь его, и я не хотела выходить за него замуж, ни за него, ни за другого мужчину, но Райдер уверял меня, что в замужестве нет ничего страшного, тем более что между нами уже было… были близкие отношения. И он все время просит меня довериться ему, но как я могу после всего, что он со мной сделал тогда, той ночью, в домике у моря…

София замолчала. Аликс снова, как и в прошлый раз, сказала:

— Я понимаю.

Однако дальнейших признаний не последовало, и она, довольная тем, что услышала, радушно произнесла:

— Чувствуйте себя здесь как у себя дома, Софи. Теперь это ваш дом. Я искренне надеюсь, что в Нортклифф-холле вы будете счастливы. Единственный человек, который может причинить вам какие-либо огорчения, это ваша свекровь. И моя, кстати, тоже. Но знаете, когда вокруг существуют лишь любовь и доброта, становится как-то скучно. А свекровь вносит в наше тихое семейное счастье некоторое разнообразие. Она заставляет меня всегда держать ушки на макушке. Я знаю, что она не испытывает ко мне теплых чувств, но… Бог с ней, как говорится. Старуха хотела женить Дугласа на моей сестре, Мелисанде, однако у нее ничего не вышло, несмотря на все старания… Это долгая история, и когда-нибудь я расскажу ее вам, Софи. Вы будете развлекать меня рассказами из жизни на Ямайке, а я — рассказами из своей жизни. Дня два я, видимо, проваляюсь в постели и поэтому не смогу взять вас под свое покровительство. Будьте готовы к встрече с леди Лидией. Конечно, может случиться невероятное, и она вдруг проникнется к вам симпатией, но я в этом сильно сомневаюсь. О, вот и Дуглас! Да, кстати, Софи, я попрошу свою горничную переделать для вас пару своих платьев, пока не приехала портниха…

— О, нет! Ни в коем случае…

— Не ведите себя как ребенок, Софи, — прервала протесты Софии графиня, причем тоном, не терпящим возражений. — Еще не хватало, чтобы леди Аидия увидела вас в том платье, что на вас сейчас надето! Если подобное случится, она навсегда запомнит это и будет считать вас худшей из женщин.

— Она права, Софи, — поддержал жену Дуглас Шербрук. — Вы сейчас отправитесь к себе в спальню, а через час вернетесь сюда и оденетесь должным образом, а я постараюсь занять матушку до обеда.

София удивленно посмотрела на своего деверя, но ничего не сказала, а Дуглас тем временем наклонился к жене, поцеловал ее в губы и прошептал:

— Отдыхай, дорогая.

Потом он выпрямился, ласково потрепал графиню по щеке и повернулся к Софии:

— Оставим-ка мы Аликс одну на часок, пусть насладится своей болезнью, а то мы ей мешаем. Правда, скоро нам придется вернуться за нарядами, но что ж поделаешь?