"Ночной огонь" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 2

Берку все еще было не по себе в своем доме. Он был восьмым графом Рейвнсуортом и абсолютным властелином здесь, каким два века назад считался во Франции Король-Солнце. Он нес ответственность за каждое создание, жившее и дышавшее в этом поместье, и на его плечах лежал долг произвести на свет наследника, которому перейдут титул и земли, когда Берк отправится к праотцам.

Берк оглядел Золотую гостиную, способную запугать и устрашить любого слабонервного человека своей вызывающей роскошью — позолоченными стульями с изогнутыми ножками, итальянскими мраморными барельефами и изящными филигранными инкрустациями, украшавшими столик-маркетри шестнадцатого века. Оставалось надеяться только, что эти ненадежные на вид древние стулья выдержат вес Берка. И, как ни удивительно, мебель оказалась достаточно крепкой. В детстве его редко пускали в эту любимую комнату матери, до сих пор, как ему объясняли, носившую ее отпечаток, в чем Берк сомневался. Почему-то в представлении Берка образ хрупкой, увядающей женщины плохо вязался с этой богато обставленной, кричащей комнатой.

Напротив Берка сидела невестка, поправляя пояс на платьице дочери.

— Они у тебя просто красавицы, Ленни, — заметил он. — Вижу, ты прекрасная мать.

Ленни горделиво оглядела девочек и громко хлопнула в ладоши. Миссис Мэк, няня Вирджи и Поппет, Взяла малышек за ручки и увела из гостиной. На пороге Поппет обернулась:

— Дядя Берк, ты придешь потом поиграть с нами?

— Конечно. Поппет. Не могу дождаться этой минуты. Что мы будем делать?

— Играть в войну, — объявила Вирджи. — Ты станешь нашим сержантом, и мы будем заряжать пушки и убьем всех лягушатников.

— Небо, — ошеломленно пробормотал Берк. — Никаких приглашений на чай? А куклы? Вы совсем про них забыли!

Девочки окинули его недовольными взглядами, и Ленни вздохнула:

— Меня не спрашивай, Берк. Не пойму, почему эти маленькие проказницы так кровожадны. С тех пор как умер Монроуз…

— Ничего, Ленни. Вижу, битва будет долгой и тяжелой.

Он махнул рукой племянницам, но не сказал больше — ничего, пока те не исчезли за дверью.

Ленни выбрала маленькое пирожное с глазурью и, поднося его к губам, спросила:

— Ты навсегда вернулся, Берк?

— Да, все кончено. Надеюсь, Наполеон нас больше не потревожит.

— Не представляю, почему Веллингтон просто не велел расстрелять его. Потратить столько денег, И все лишь для того, чтобы отправить его на этот остров… по-моему, это просто бессмысленно.

Берк, не отвечая, улыбнулся невестке. Возможно, именно от нее дочери унаследовали столь неприкрытую кровожадность. Ленни совсем не изменилась за прошедшие годы. А Ариель? Конечно, она не могла не стать другой, ведь теперь она превратилась в женщину. И скоро будет принадлежать ему.

Берк рассматривал Ленни поверх сложенных домиком пальцев, пытаясь придумать, под каким предлогом разузнать о девушке.

— Надеюсь, ты наймешь нового управляющего, — капризно объявила Ленни. — Этот Керлью просто хам1 Вечно допрашивает, куда я истратила деньги, словно какую-нибудь мещанку! Это так раздражает!

Берк мгновенно проникся теплыми чувствами к Керлью. По правде говоря, имение выглядело гораздо лучше, чем во времена правления брата. Везде чисто, ни пылинки, необходимый ремонт производится вовремя. Даже Джошуа одобрил управляющего.

Берк откашлялся, чтобы броситься в бой, но Ленни, уже забыв о Керлью, продолжала:

— Коринна, без сомнения, захочет приехать погостить. Ты ведь написал ей?

— Собственно говоря, я остановился в их лондонском доме, когда вернулся из Франции. Джослин уехал в Оксфорд.

— Да, ужасно странный мальчик, — заметила Ленни, имея в виду единственного сына лорда и леди Бойль. — С утра до вечера сидит за книгами, и ничего больше!

— Из него выйдет настоящий ученый, Ленни. Его знания уже сейчас огромны.

— Ну… я думаю…

Ленни задумалась о странностях Джослина, без сомнения, возникших из-за чересчур властного характера Коринны, а Берк отдался течению собственных мыслей.

Лондон гудел, словно потревоженный улей, долгожданной новостью об отречении Наполеона. Русский царь Александр прибыл в английскую столицу шестого июня. Теперь в моде было все русское, от дамских платьев до мужских галстуков. Балы сменялись приемами, и царь Александр и его сестра Екатерина Ольденбургская были постоянной темой разговоров, совершенно не интересовавших Берка. Он, вежливо улыбаясь, отвечал на вопросы дам, серьезно беседовал с джентльменами о тулузском сражении и думал об Ариель. Как-то ему пришло в голову завести любовницу, но Берк быстро обнаружил, что просто не может сделать это. Он не хотел другую женщину, ему была нужна Ариель, и только Ариель.

— Берк, в самом деле! Неужели ты ни слова не слышал из того, что я говорила? Ну вот, наконец-то Монтегю с чаем!

Берк подумал, что Монтегю был живым воплощением старого почтенного епископа. С годами он совершенно не менялся: все та же шапка белоснежных волос, таких же густых, как много лет назад, когда Берк бегал в коротких штанишках.

— Спасибо, Монтегю, — кивнул он, вежливо улыбнувшись дворецкому.

— Милорд, — объявил Монтегю, — осмелюсь сказать, что вы нуждаетесь в отдыхе. Насколько мне известно, Джошуа ждет вас в спальне.

— Ну вот, хоть я и стал штатским, по-прежнему получаю приказы.

— Да, лорд Рейвнсуорт прав, — вмешалась Ленни, — вы не должны…

— Я шутил, Ленни. Да, Монтегю, я чувствую себя немного усталым. Спасибо.

Но Берк не собирался покидать невестку, пока не узнает об Ариель. Он взял у нее чашку с чаем, снова уселся на стул и, попытавшись принять небрежный вид, сделал маленький глоток:

— Расскажи мне о наших соседях. Ленни оказалась неистощимым источником сведений, и когда она на секунду замолчала, Берк спросил:

— А Лесли? Я помню, ты писала, что сэр Артур скончался.

— Боже, но это было так давно!

— А по-моему, не очень. Что сталось с родными?

— Ты имеешь в виду Ариель?

— Да, — признался Берк, бессознательно выпрямившись, забыв о чае и не сводя глаз с Ленни.

— Я писала тебе об этом. Прекрасно помню.

— Писала? Что и когда?

— Господи, я уже говорила, это все давно забытые истории. Ариель вышла замуж.

Чашка веджвудского фарфора упала на пол. Берк тупо наблюдал, как она скатилась с обюссоновского ковра, как коричневая жидкость медленно собирается лужицами на натертом паркете, но ничего не соображал — слишком велико было потрясение.

— Берк! В чем дело? Рана разболелась? — Нет, все в порядке, просто я в последнее время стал неуклюжим.

По правде говоря, ему было трудно дышать. Боль в груди с каждым мгновением становилась невыносимее. Берк с трудом облизнул внезапно пересохшие губы.

— Когда? За кого?

— Несколько месяцев назад она овдовела, и с тех пор, кажется, ни один человек не видел ее. Подумать только, согласиться стать женой Пейсли Кохрейна, и всего в шестнадцать лет!

Берк недоуменно уставился на невестку. Пейсли Кохрейн! Милосердный Боже, этот развратный старый сатир, известный своим распутством, когда Берк был совсем еще мальчишкой! Муж Ариель?

— И ее отец допустил это? — тряхнув головой, пролепетал он.

— О нет. После смерти отца ее опекуном стал сводный брат, Эван Годдис. Именно он устроил этот брак. Если хочешь знать, все делалось в страшной спешке и под шумок, не прошло и полугода после смерти сэра Артура. И конечно, старый Пейсли умер так таинственно… в округе только об этом и говорят.

Но Берк уже не слушал.

— Она живет в Рендел-холле? Поместье старого Кохрейна находилось всего в десяти милях к востоку от Рейвнсуорта.

— Конечно, оно перешло к Ариель. Она унаследовала все, не то что я, несчастная, вынужденная довольствоваться чужими милостями…

— Довольно, Ленни, — добродушно велел Берк, поднимаясь.

— Куда ты идешь?

— Наверх, отдохнуть немного. Увидимся за ужином.

Дождавшись, пока Джошуа перестанет причитать над ним, Берк лег на кровать и уставился в потолок, где резвились пухленькие обнаженные херувимы.

Она вышла за виконта Рендела всего в шестнадцать лет! Боже, да ведь этому негодяю не меньше пятидесяти! И он дотрагивался до нее, и ласкал, и …

Нет, нужно немедленно остановиться! Нельзя изменять прошлое! Придется принимать все, как есть, или забыть Ариель, третьего не дано.

Подумать только, все эти годы Берк ничего не знал, не представлял ее рядом с другим… Единственное потерявшееся письмо — какая горькая ирония! Но теперь Ариель овдовела, так что все это не имеет значения. И ничто не имеет значения, кроме того, что она есть и Берк сможет видеть ее ухаживать за ней, сделать своей женой. Он не позволит прошлому загрязнить настоящее.

Берк забыл спросить Ленни, есть ли дети у Ариель. Если есть, он воспитает их как собственных. Вечером, за ужином, он как бы между делом поинтересовался этим.

— Нет у нее детей, — сообщила Ленни. — А ведь Пейсли женился на ней только ради этого. Он был одержим желанием иметь наследника. Но так ничего и не вышло. А почему тебя это интересует, Берк?

— Просто помню ее девочкой, очень милой и хорошенькой, — ответил он, старательно изучая герб Рейвнсуортов на серебряной вилке. — Ты встречалась с ней после свадьбы?

— Нет, ни разу. И все это крайне странно. Словно после венчания ее увезли на край света. Никто не видел Ариель. Ходили, конечно, разные слухи, но я не обращала на них. внимания. В конце концов, мы не в средневековье живем!

— Какие слухи? Ленни пожала плечами:

— Всякие глупости. Будто виконт Рендел держит ее взаперти, не позволяет никуда выезжать и ни с кем разговаривать…

— Но ты сама только что сказала, что ни один человек ее не видел последние два года.

— Да, но не мог же виконт содержать ее в заключении! Это уж совсем немыслимо и глупо! Кроме того, не знаю, слышал ли ты об Эване Годдисе, сводном брате Ариель, но репутация его была и остается отнюдь не из лучших. Я даже слыхала разговоры, будто он вынудил бедняжку Ариель выйти замуж за старого Пейсли и получил при этом кругленькую сумму. Трудно сказать, есть ли в этом хоть какая-то доля правды.

— Почему ты называешь леди Пейсли бедняжкой?

— Но ведь после него так и не осталось детей, не так ли? Как раз перед его смертью — я, кажется, говорила, что он умер при таинственных обстоятельствах, — незаконный сын виконта приехал из Франции.

— Что ты имеешь в виду под таинственными обстоятельствами?

— Вряд ли каждый день умирают, подавившись рыбьей костью, не находишь? Если верить слугам — а, как ты знаешь, кузина Марты — младшая горничная в Рендел-холле, — так вот, она клянется, будто этот незаконный сын и Ариель просто сидели и смотрели, как Пейсли задыхается.

— Это звучит совершенно не правдоподобно.

— Ты, скорее всего, прав. Я не стала бы сидеть тут и смотреть, как ты устраиваешь спектакль!

— Но ты видела Ариель с тех пор, как ее муж… как умер Рендел?

— Однажды, когда навещала подругу в Ист Гринстеде. Леди Фэншо, ты ее знаешь. Она повезла меня в чудесную маленькую модную лавку, недалеко от Хай-стрит, и там оказались великолепные ленты для моей новой шляпки и…

— Когда это было? Как она выглядела? Ленни доела вермишелевый суп, несколько мгновений решала, может ли позволить себе еще немного, но под конец вздохнула и, покачав головой, велела лакею Роберту положить ей немного фрикасе из цыплят.

— Ленни!

— Что? Ax да, Ариель. Я уже сказала, что встретила ее в Ист Гринстеде. По-моему, выглядела она неплохо… ну, не так, чтобы хорошо… по-иному. Слишком худа, но, правда, она никогда не отличалась полнотой. Да, и вот что странно: Ариель не носила траура. — Ленни немного помедлила, удивленно склонив голову набок:

— Но откуда такой внезапный интерес к леди Рендел, Берк?

И прежде, чем Берк сумел подыскать подходящий ответ, добавила:

— Просто глупо называть ее леди Рендел. В конце концов, ей всего восемнадцать. Ну что ж, когда встретишь ее, передай привет. Мне она всегда нравилась и нравилось ее общество.

Ариель очень медленно отложила пяльцы:

— Где ты слышала это, Доркас?

— Как где, в деревне. Миссис Гренейдж видела его и сказала, что он был не один.

— Эван, — прошептала Ариель, широко раскрыв измученные глаза.

— Верно, и с вашим негодяем-братцем был Этьен Дюпон. Но тут я ничего не понимаю. Что может хотеть Эван Годдис от этого человека? Вряд ли у него водятся деньги.

— Не знаю, — отозвалась Ариель. — Я думала, что Этьен вернулся во Францию сразу после похорон отца.

— Возможно, по сейчас он снова появился. Шваль паршивая!

— Интересно, Доркас, бывает на свете хорошая шваль?

Доркас, занятая плетением кружев, подняла голову:

— Улыбка! Превосходно, мисс Ариель! Вам нужно улыбаться почаще! Лорд Рендел давно уже мертв, пора выйти из заточения, посещать балы и приемы, да еще…

Ариель подняла руку, чтобы остановить поток советов.

— Нет, пока нет. Я еще не готова.

«Но когда это будет? — спросила себя Доркас, возвращаясь к своему кружеву. — Бедная мисс Ариель — малышка претерпела такие страдания в лапах этого чудовища, а теперь… что удерживает ее в Рендел-холле? Можно подумать, она и впрямь узница».

— Надеюсь, вы не намереваетесь носить по нему траур целый год?

Ариель оглядела свое бледно-желтое муслиновое платье. Вряд ли это можно назвать трауром. Скорее праздничные цвета, и последнее время она носила только такие.

Девушка посмотрела на Доркас — не только свою бывшую няню и горничную, но и преданную компаньонку. Старая женщина оказалась единственным человеком на земле, которому было до нее дело. Ариель по-прежнему не имела представления, где сейчас Неста и ее муж. Месяца четыре назад она получила потрепанный конверт с короткой запиской от сестры из какого-то забытого Богом места, называемого Макао. О возвращении домой не было ни слова.

Ариель поднялась со стула и подошла к широкому полукруглому окну, выходившему на покатый передний газон Рендел-холла. Теперь все принадлежало ей. Она не была безумно богата, но муж оставил после себя достаточное состояние, чтобы Ариель могла жить, ни В чем не нуждаясь — именно это повторял ей каждый понедельник при еженедельных встречах управляющий поместьем мистер Хэролд Джуэлс. Две недели назад он намекнул, что ей стоит отправиться в Лондон и немного развлечься, а Ариель просто стояла и тупо глазела на него. Нет, она просто не могла никуда ехать. Пока нет. Она слишком боялась. Слишком стыдилась. Слишком остро чувствовала свой позор. Люди сразу поймут, если увидят ее. Прочтут правду в ее глазах. Ариель просто не сможет этого вынести.

И кроме того, она не сможет встречаться с мужчинами и терпеть их ухаживания, улыбки, взгляды. Ариель с трудом заставляла себя разговаривать с мистером Джуэлсом, худым как щепка, лысым и совершенно безвредным.

Ариель вновь обернулась к Доркас, принужденно улыбаясь:

— Думаю, мне стоит поехать покататься верхом. Бедная Миндл совсем застоялась. По крайней мере наконец-то на небе появились облачка!

— Возьмите грума, — окликнула Доркас.

— Я возьму Джорди, — отозвалась Ариель, но при этом совсем не руководствовалась правилами приличия. Она просто боялась оставаться одна. Даже на земле Ренделов. Жила в постоянном ужасе перед сводным братом, а теперь еще и Этьен появился. Хотя это, наверное, крайне глупо с ее стороны! Но Ариель ничего не могла с собой поделать. Она так устала жить, постоянно оглядываясь! Почему все они не исчезли как по волшебству после смерти Пейсли? Почему она чувствует себя загнанной жертвой? Что, в конце концов, Энан может си сделать? А Этьен? Наговорить гадостей? Но какое это имеет значение?

Все это бессмыслица и чепуха, так почему же страх не уходит, парализуя ее?

Джорди взнуздал Миндл и помог Ариель сесть в седло.

— Позвольте мне оседлать Ригби, миледи, и можно ехать.

— Не спешите, время еще есть, — отозвалась Ариель, улыбнувшись слуге. Джорди был шотландцем, уроженцем Глазго, невысоким, но крепким, с такими сильными руками, что он, казалось, мог с легкостью сломать шею любому, кто осмелится напасть на Ариель. И кроме того, он был предан ей. Ариель уволила почти всех слуг Пейсли сразу же после его смерти. Они были верны ему, а не ей. Единственным оставшимся был Филфер, дворецкий, но не потому, что Ариель питала к нему особые симпатии: просто он был слишком стар, чтобы получить другое место, и к тому же не имел родственников.

Ариель всегда ездила подальше от родного дома, Лесли-фарм. Неужели Этьен остановился у Эвана? И если да, то почему?

Ариель невольно вздрогнула, вспомнив о том, что произошло после смерти Пейсли. Похороны состоялись, завещание было прочитано, и теперь Ариель стояла лицом к лицу с Этьеном в по-зимнему полутемной гостиной. Каждый раз, видя его, она видела себя, стоящую на коленях перед ним: руки, сжатые в кулаки, покоятся на его бедрах, она ласкает ртом ненавистную мужскую плоть…

— Утром вы уедете, Этьен, — сказала она.

Этьен взглянул на нее и медленно произнес:

— Я хочу, чтобы ты снова подарила мне наслаждение, Ариель.

Она пристально уставилась на него.

— Я так и не овладел тобой, как обещал отцу. Сегодня же вечером… нет, прямо сейчас, прошу, поднимись со мной наверх.

Он не мог принудить ее, заставить силой, причинить боль. Пейсли мертв. Никто теперь не имеет над ней власти.

— Я бы не сошла с вами даже в могилу. Этьен искренне удивился. Он в самом деле был сбит с толку.

— Но почему? Ведь я не мой отец. Ты уже была со мной, дала мне истинное блаженство, и я видел тебя голой. Теперь я хочу почувствовать твое тело под своим, хочу быть в тебе, глубоко-глубоко. Тебе понравится, вот увидишь. Отец сказал, что ты любишь ласки и объятия. Я хочу тебя, Ариель. Мы всегда будем вместе. Поженимся, как только пройдет срок траура.

Ариель подошла к стене и дернула за шнур звонка.

— Что ты делаешь?

Она молча покачала головой, и когда минуты через три явился Филфер, велела;

— Пожалуйста, Филфер, велите сложить вещи месье Дюпона и проследите, чтобы через час его не было в Peндел-холле и усадьбе.

— Слушаюсь, миледи.

Этьен выждал, пока дворецкий выйдет из комнаты, и только потом завопил во все горло:

— Нет! Ты не можешь сделать это! Здесь мой дом — отец хотел, чтобы я жил тут! Хочу тебя, Ариель!

Чаша терпения Ариель переполнилась. Неужели Этьен действительно верит, что она увлеклась им после той ужасной ночи, когда Пейсли принудил ее…

Ариель покачала головой:

— Выслушайте меня, Этьен. Вы мне не нравитесь, и я не желаю больше иметь с вами ничего общего. Ваш отец заставил меня делать все эти омерзительные вещи против моей воли. Вы поняли? Я больше никогда не хочу вас видеть.

— Ты слишком заботишься о приличиях. Вы, англичане, всегда беспокоитесь о подобной чепухе и …

Ариель хотелось убить его, но вместо этого она с удивительным спокойствием сказала:

— Уходите. Немедленно.

Этьен резко обернулся; бледные, словно выцветшие, глаза ярко блеснули. Ариель невольно отступила.

— Я получу тебя, Ариель. Отец сказал, что ты должна принадлежать мне. Он обещал!

— Ваш отец мертв! Мертв и похоронен!

Этьен в последний раз долго, пристально поглядел на нее, поклонился и вышел.

Ариель только сейчас сообразила, что это, вероятно, было другой причиной, по которой она боялась вновь появиться в обществе, хотя весьма немногочисленном, и старалась не ездить дальше Ист Гринстеда. Этьен был уверен, что она наслаждалась, осыпая его постыдными, омерзительными ласками. Неужели ожидал, что она станет его любовницей после всего, что было? Что, если дело в ней, в том, как она выглядит, смотрит, смеется, ведет себя? А вдруг он расскажет другим?

Ариель услышала тихий жалобный звук, и только спустя некоторое время поняла, что стон исходит от нее. Нет, нужно выйти из этого ужасного состояния. Достаточно много времени прошло, и она свободна, совсем свободна!

— Куда вы собираетесь, миледи?

Ариель вынудила себя вернуться к настоящему.

— Сама не знаю, Джорди. Может, ты придумаешь?

Слуга прямо, не мигая смотрел на нее:

— Да. Я предпочел бы сразиться с чесоточным львом в его логове.

Ариель внезапно застыла:

— Ты имеешь в виду какого-то определенного льва?

— По правде говоря, самого большого негодяя из всех, простите за грубое выражение.

— Значит, тощего чесоточного льва.

Ариель никогда и словом не обмолвилась с Джорди о сводном брате. Где он успел услыхать о нем? Над этим стоит поразмыслить. Все это время она вела себя как трусиха, жалкая ничтожная трусиха. Взвалила вину на себя, терзалась угрызениями совести. Возможно, всего только возможно, она сумеет избавиться от одного призрака.

— Хорошо, — согласилась она, поворачивая Миндл.

— Посмотрим, откуда ветер дует. Попытаемся узнать, действительно ли месье Дюпон гостит в доме Эвана Годдиса.

Джорди весело потер руки:

— Да, попробуем прижать вонючего хорька! Ариель рассмеялась, весело, искренне, хотя вновь почувствовала, как страх медленно сжимает внутренности.

Меньше чем через час они оказались на землях Лесли-фарм. Ариель огляделась, ожидая испытать знакомую тоску но дому, но ничего не почувствовала. Вскоре показался особняк, все вокруг выглядело заброшенным и убогим, хотя дело было явно не в недостатке денег; владелец, очевидно, попросту не заботился об усадьбе и внешнем виде здания.

— Мисс Ариель!

— Здравствуйте, Джед. Как поживаете? Мистер Годдис дома?

— Да, мэм. Мы с женой здоровы, благодарение Богу. Вы хотите видеть хозяина?

— Почему нет?

Ариель позволила Джеду помочь ей спешиться и обернулась к Джорди:

— Я не могу позволить тебе сопровождать меня, но прошу, не уходи далеко и оставайся поближе к окнам. Я постараюсь остаться вон в той комнате. По-моему, ты сегодня чувствуешь себя святым Георгием, Джорди.

— Совершенно верно, миледи.

Джорди смотрел вслед хозяйке, шагавшей к двойным входным дверям: плечи расправлены, подбородок упрямо поднят. Бедняжка, туго ей приходится, но необходимо было раз и навсегда все расставить по местам и выяснить отношения с этим дьяволом-братцем. Слишком долго она все держала в себе, давно пора вернуться к жизни и людям, покончить с собственными страхами и начать заниматься делами поместья. Только потом она сможет стать собой.

Джорди вспомнил, как полгода назад встретил парня, только что уволенного леди Рендел. Бывший слуга, исполненный злобы, сыпал оскорблениями и не скрыл ни одной печальной подробности. На следующий день Джорди предстал перед хозяйкой Рендел-холла, и та немедленно наняла его.

«Только не теряй головы, девочка», — мысленно пожелал он. Правда, сегодня она впервые выказала признаки мужества.

Джорди дождался, пока Ариель исчезнет за дверью, и, поспешно направившись к восточному крылу дома. постарался открыть окно.

Дородный дворецкий Терп сообщил Эвану о приезде сестры и добавил, что она ожидает его в маленькой гостиной в передней части дома. Эван нахмурился. Странно, что спустя столько месяцев она приехала сюда! Он ломал голову, как лучше помириться с сестрой, но каждый раз, приезжая в Рендел-холл, получал один и тот же ответ — Ариель отказывалась видеть его. Пусть теперь немного подождет, решил он, обдумывая, что ей сказать. Лучше пока не упоминать об Этьене — все равно из этого вряд ли что выйдет, дьявол бы побрал этого болвана!

Эван медленно направился в гостиную.

— Дорогая Ариель! Как ты прекрасно выглядишь! Совсем не похожа на скорбящую вдову!

Ариель почувствовала, как бледнеет, а ладони становятся влажными.

— Здравствуй, Эван, — выговорила она, обрадованная спокойствием собственного голоса и небрежностью тона. — Ты тоже выглядишь неплохо. Правда, у тебя нет причин расстраиваться, не так ли?

Эван поклонился. На нем был утренний костюм, и превосходно скроенная куртка скрывала худобу и узость груди и плеч. Но ноги в лосинах выглядели как две соломинки.

— Какая радость и честь наконец видеть тебя!

— Возможно. — Ариель медленно обвела взглядом гостиную:

— Мой отец любил эту комнату. Вечерами мы играли в шахматы у камина.

— Да, маленькая очаровательная компания. Но все проходит, не так ли? Я так давно хотел поговорить с тобой, Ариель и очень тревожился за тебя.

— Я, пожалуй, сяду, — не отвечая, сказала она, устраиваясь на позолоченном стульчике в египетском стиле с ножками в виде львиных лап и тщательно расправляя юбку для верховой езды. Искоса взглянув в окно, Ариель с облегчением заметила Джорди, стоявшего неподвижно, как статуя в тени невысокого тиса.

— Как я уже сказал, меня весьма волновало твое долгое отсутствие, — бесстрастно, холодновато повторил Эван. Девчонка, видимо, сильно изменилась. Пытается взять над ним верх. Ну что ж, посмотрим, кто кого.

— Кажется, ты не веришь мне, Ариель? Ты моя сестра…

— Сводная.

— Но у тебя больше никого нет, кроме меня. Кто знает, где сейчас Неста и увидим ли мы когда-нибудь ее и барона?

Ариель пристально взглянула на него.

— Пейсли объяснил мне, что ты сделал, Эван. Нет причин разыгрывать сейчас любящего брата. Я знаю, ты меня продал. Пейсли признался, что заплатил за меня пятнадцать тысяч фунтов и еще пять в тот раз, когда я молила защитить меня от побоев и неслыханных издевательств. Он сказал, что ты взял с него выкуп.

Эван, побелев, сжал кулаки.

— Это гнусная ложь! Боже, неужели ты могла поверить этому старому развратнику? Это не правда, Ариель, клянусь!

— Вряд ли. Может, с моей стороны это неестественно, но, думаю, Пейсли не солгал.

— Послушай, Ариель, мне пришлось позволить ему забрать тебя, другого выхода не было! Он твой муж… был законным мужем и имел все законные права. Он угрожал мне… сказал, что разорит и уничтожит меня.

Но Ариель ничему не верила. Такой человек, как Эван, способен на все. Она медленно встала.

— Мне бесконечно жаль, что в наших жилах течет одна кровь, — бросила она, направляясь к двери.

— Ариель! Подожди! Выслушай меня! В то утро он поклялся, что больше пальцем не притронется к тебе! Я высказал все, что о нем думаю, и он дал слово не причинять тебе боли!

Ариель ничего не ответила и не замедлила шага.

— Остановись! Ты не можешь так уйти! Длинные тонкие пальцы вцепились в ее плечо. На мгновение ужасный парализующий страх ударил в голову, но она принудила себя оставаться спокойной. Она не испугается. Никогда больше не испугается.

Но в глубине души Ариель знала, что это не так. Неужели остаток дней своих ей придется провести в страхе?

— Ариель, пойми, о выкупе не могло быть и речи! Если хочешь знать правду, у Пейсли были сведения, ужасные обличающие сведения о моем отце. Он угрожал обнародовать их, если я не соглашусь выдать тебя за него замуж. Поверь, здесь нечем гордиться, но я любил отца и не мог допустить его позора. Пейсли поклялся мне что отдаст все документы, но солгал и снова использовал их против меня, когда явился за тобой. У меня не было выбора!

— Отпусти меня, Эван. — Он повиновался. Ариель очень спокойно сказала:

— Твой отец мертв. Он был мертв уже тогда, когда я стала женой Пейсли. Я же была жива. Значит, ты заботился больше о добром имени отца, чем о судьбе своей сестры. Ты мне омерзителен, Эван. И я пришла сюда, чтобы это сказать тебе.

Она говорила тихо, презрительно, и Эван невольно отступил на шаг.

— Ариель, пожалуйста, ты должна понять.

— Сегодня я решила изгнать призраков из своей жизни. И сделала это. Ты действительно жалок, Эван.

— Мой отец не умер! Он кончил бы жизнь в петле палача, если бы я его не спас.

— Ты лжешь. Как-то давным-давно… помню, как слуги шептались о Джоне Годдисе. его скандальной жизни и ужасном конце. Но это не столь важно. Если я тебе так небезразлична, почему Этьен здесь?

Ариель подождала несколько секунд, но Эван молчал.

— Вижу, у тебя нет ответа. Прощай, Эван. Я не хочу больше видеть тебя. Никогда.

Рука Ариель легла на ручку двери, пальцы застыли на засове, когда Эван сказал, почти шепотом:

— Этьен Дюпон влюблен в тебя. Он приехал ко мне умолять, чтобы я попросил у тебя разрешения принять его. Он ненавидел отца. Кроме того он никогда по-настоящему не знал его, и тебе это известно, Ариель. Он непохож на Пейсли Кохрейна.

Ариель на секунду охватила нерешительность, но девушка тут же покачала головой. Она не сможет забыть ту ужасную ночь, когда Пейсли вынудил ее ублажать своего сына. В ушах по-прежнему звучали стоны Этьена, она ощущала, как нетерпеливые пальцы почти рвут волосы, когда он вжимал ее голову в бедра. Ариель поняла, что трясется словно от холода.

— Нет! — вскрикнула она, рывком распахивая дверь. — Нет, будь ты проклят!

— Ты стала холодной женщиной, Ариель. Бедный Этьен, у него ничего не осталось, — вздохнул Эван.

Ариель не находя слов, уставилась на него.

— Этьен ничего не заслужил. Прощай, Эван.

Эван больше не пытался ее удерживать. Он молча наблюдал, как она направляется по длинному узкому коридору, что-то тихо говорит жалкому старому Терпу, этому безмозглому болвану, перед тем как переступить порог.

Но Эван не окончательно потерял надежду. Он почувствовал в Ариель эту мгновенную нерешительность, и теперь остается сделать так, чтобы она начала сомневаться в своем решении не иметь с ним ничего общего.

Насвистывая, он устремился вверх по лестнице, решив навестить гостя.

— Ну как, девушка?

— Жалок, — торжественно объявила Ариель. — Мой брат в самом деле жалок и ничтожен.

Но, подобно Эвану Годдису, Джорди распознал отсутствие истинной убежденности в голосе молодой хозяйки. Он встревоженно нахмурился, но ничего не сказал.

— Знаешь, что мне хотелось бы сделать, Джорди?

— Понятия не имею, девушка.

— Думаю, хорошо бы поехать к Банберри Лейк. Одной. Там никогда никого не бывает. Мне о многом надо подумать.

— Имеете в виду ту полоску воды между землями Лесли и Драммонда?

— Да, противный старикашка, именно это маленькое озерцо. Говоришь о нем так, будто оно-грязное топкое болото с лягушками.

Джорди не стал спорить. Хозяйка подшучивает над ним и улыбается. Еще не смеется, но и не грустит, как обычно. Может, теперь, когда она наконец поняла, что Эван Годдис всего-навсего человек, и не очень приятный при атом, она исцелится.

Джорди долго смотрел вслед удалявшейся девушке, пока та не исчезла из вида.

Ариель медленно направила Миндл к самому краю зелено-голубой воды. Лошадь, подняв голову, заржала, и Ариель мгновенно оцепенела. К ней приближался одинокий всадник. На таком расстоянии было трудно разглядеть, кто это, но она узнала жеребца. Это Эш.

Берк Драммонд вернулся домой.