"Ночной огонь" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 10

Ариель лежала на спине, раскинув руки и ноги, чувствуя себя ужасной дурой.

— Ариель!

Она разглядела тревогу и страх во взгляде темных глаз и быстро сказала:

— Все в порядке, это я просто такая неуклюжая.

Ей так хотелось прикрыться, но сил не было. Господи, это уже слишком!

Ариель отвернулась и подавила рыдание.

Берк схватил в охапку ее и полотенце, понес к камину и, усадив в кресло, начал вытирать. Вместо того, чтобы сопротивляться, Ариель положила голову ему на плечо. Берк изо всех сил старался сдерживаться, но это оказалось невозможным. Пальцы сами собой скользнули по нежной груди.

«Не буду смотреть. — подумал он. — Ни за что не буду. Я не какое-нибудь проклятое животное!»

Но Берк ничего не мог с собой поделать. Он опустил глаза, увидел напряженный сосок, и это едва его не прикончило.

Берк попробовал притвориться, представить, что через несколько мгновений начнется сражение, попытался обрести то холодное бесстрастное самообладание, столько раз сохранявшее ему жизнь. Он не медлил и быстрыми, почти грубыми движениями растер Ариель. и поднял на ноги. Так по крайней мере было безопаснее, хотя ее красота по-прежнему ослепляла. Какие узкие ступни, изящные, с высоким подъемом… Он не отрываясь глядел на пальчики ее ног, и с языка само собой сорвалось:

— Ты слишком худа. Нужно кормить тебя десять раз на дню.

Берк вовсе не собирался ничего говорить, тем более такую чушь.

— Правда, пальцы у тебя красивые, — добавил он, безуспешно пытаясь пошутить. И поняв, что окончательно посрамил себя в ее глазах, вздохнул и начал вытирать волосы Ариель.

Но положение с каждой секундой все ухудшалось. проклятое полотенце оказалось слишком коротким и узким. Все это постепенно становилось настоящей пыткой, и недоверие Ариель к Берку невольно росло. Наконец он отнес ее на постель и облачил в халат, обернув дважды вокруг тонкой талии и надежно завязав пояс. Ариель не протестовала, но Берк знал, что, будь у нее силы, наверняка сопротивлялась бы до последнего. Но когда Берк отнес ее обратно и вновь усадил в кресло у камина, она не сказала ни слова.

К этому времени волосы ее почти высохли, а у Берка рука устала расчесывать густые пряди. Он опустил ее в кресло и сам уселся поудобнее. Длинные локоны свисали почти до самого пола. Она была хорошо укрыта, огонь в камине горел жарко, и в теле общалась такая восхитительная истома, что вскоре Ариель уже крепко спала, а он последовал ее примеру. Берк проснулся в темной комнате: свеча погасла, только в камине тлели уголья. Левая рука затекла, шея болела, разогнуться было настоящей пыткой. Ариель прижалась к нему так доверчиво, что хаотические чувственные фантазии снова властно вторглись в мысли Берка.

Он притянул со ближе, вдыхая сладостный аромат.

«Моя жена, — подумал он, — наконец-то она стала моей женой».

Прошло уже почти полночи; Берк прислушивался к звукам спящего дома, потрескиванию дерева, тихому шороху листвы за окном, ощущая невыразимый покой и умиротворение. На этот раз реальность была прочно забыта.

— Пойдем в постель, жена, — сказал он и улыбнулся собственным словам, впервые за много лет по-настоящему счастливый.

Именно Ариель проснулась первой на следующее утро, ощущая приятное тепло во всем теле, и только через несколько минут сообразила, что жар исходит от Берка. Она лежала, прижавшись к нему, положив голову на широкую грудь, перекинув ногу через его бедро. Он крепко обнимал ее одной рукой, ровно, спокойно дыша. Ариель уперлась ладонью ему в грудь и оцепенела. Берк был обнажен. Жесткие завитки пробивались между ее растопыренными пальцами.

— Берк!

Он пробормотал что-то невнятное и стиснул ее еще сильнее. Ариель ухитрилась отстраниться. Халат распахнулся почти до талии, и она быстро затянула пояс. Ариель почти освободилась, когда Берк весело спросил:

— Доброе утро! Хорошо спала?

Щеки девушки раскраснелись, волосы в беспорядке разметались по плечам. Берк едва удержался, чтобы не сказать, что она — самое восхитительное создание на свете.

Они молча смотрели друг на друга: она на чужого человека, он — на жену.

— У вас щетина, — выговорила она наконец.

— Как у всех мужчин по утрам.

— И на груди у вас волосы.

— Боюсь, не только на груди, они повсюду, если не считать спины. Но, если не возражаешь, я не буду бриться с ног до головы. Надеюсь, ты не очень расстроишься.

Неожиданно ей надоела вся эта бессмыслица:

— Я хочу уехать, и немедленно.

— Именно сейчас? В моем халате?

Ариель отвела глаза. Он шутит, поддразнивает, хотя и незлобно, но в конце концов какая разница? Страх от этого совсем не уменьшается. И реальность по-прежнему ужасна — он лежит рядом в постели, обнаженный, готовый сделать с ней все, что пожелает.

— Я чувствую себя гораздо лучше, — выдавила она наконец, отодвигаясь от него еще на несколько. дюймов.

— Прекрасно. И я тоже. Ну а теперь я ненадолго покину тебя. Приведу себя в приличный вид и все такое. Обойдешься без меня с полчаса? Ариель кивнула.

— Возможно, удастся даже найти для тебя чистую сорочку.

— Сорочку? А эта откуда появилась?

— Купил для тебя.

«Ну вот, — подумал он, — ей настала пора узнать правду».

— В Лондоне, когда решил похитить тебя. Не стоило тратить время на то, чтобы забирать твои вещи из кареты, поэтому я решил запастись готовым гардеробом. Загляни ты в шкаф в соседней спальне, нашла бы там несколько платьев, туфли и белье. Правда, ни одной шляпки, боюсь, с этим мне справиться не по силам. Правда, я купил только одну ночную сорочку, ту, которую ты носила во время болезни, но не уверен, успела ли миссис Ринглстоун выстирать ее.

Поняла ли Ариель, что судьба ее решена, или нет, но не сказала ни слова, пока он не покинул комнату.

Когда Берк встал с постели, девушка отвернулась и не взглянула на него даже тогда, когда он сообщил, что успел одеться.

Берк пристально посмотрел на нее с порога и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Он не хотел слишком долго оставлять ее одну, зная, что приближается решающий момент. Ни миссис Ринглстоун, ни Руби не смогут удержаться, чтобы не выложить столь волнующую новость. Нужно успеть раньше, сказать все и надеть простое золотое кольцо на безымянный палец ее левой руки.

Войдя в спальню, он увидел, что Ариель сидит у камина, накрыв одеялом ноги и прислонившись головой к спинке кресла. Она почти успела расчесать волосы, собрала их в пучок на затылке и обвила густой прядью. Глаза казались огромными на исхудавшем лице, и Берку она вновь показалась самой прекрасной женщиной на земле и уж, конечно, самой красивой из всех, кого он когда-либо любил. Улыбаясь этим глупым и приятным мыслям, он весело объявил:

— Миссис Ринглстоун сейчас принесет нам завтрак. Ты голодна?

— Да, и при таком количестве еды я к весне буду такой же толстой, как поросенок.

— Прекрасно, я неравнодушен к толстым поросятам. Ну а теперь, Ариель, нам нужно кое-что обсудить.

— Я хочу уехать.

— Нет, дело совсем не в этом.

— А я не желаю говорить ни о чем другом.

— Жаль, но придется. Помнишь, я сказал, что, когда мы поженимся, поедем в Бостон повидать твою сестру?

Ариель нахмурилась, нисколько не доверяя Берку, но заинтригованная его вопросом:

— Да. А в чем дело?

Берк набрал в грудь побольше воздуха и достал из кармана обручальное кольцо. Взял Ариель за руку. и не успела девушка попять, в чем дело, с трудом надел кольцо на безымянный палец. Оно оказалось слишком тесным, но, по мнению Берка, это было совсем неплохо.

— Мы женаты, — объявил он.

Ариель уставилась на кольцо, попыталась его стащить, но, не сумев, начала безуспешно тянуть за золотой кружок, трясти рукой, но все напрасно.

— Не говорите глупостей! Конечно, мы не женаты! Каким образом…

Побелев, девушка в ужасе озиралась, ошеломленная, не понимая, что происходит.

— Этот лохматый коротышка… и тот, другой, со странным акцентом…

— Лохматый — это викарий. Другой — доктор Амбрюстер. Он шотландец, поэтому не очень ясно говорит по-английски.

— Это невозможно! Невеста должна дать согласие, я точно помню!

Берк наклонился, опершись руками о ручки кресла и приблизив к ней лицо:

— Послушай меня, и все узнаешь. Он выпрямился и отошел к камину.

— Все очень просто. Я думал, что ты умираешь. В горячке ты говорила о разных вещах, но все время повторяла, что хочешь меня. Сказала, что больше не можешь выносить такую жизнь и лучше покончить со всем разом. Я попросил тебя стать моей женой, и ты согласилась.

— Это наглая ложь! Я никогда бы!..

— Не забывай, ты бредила, Ариель. Во всяком случае, я посчитал споим долгом исполнить твое желание, поскольку думал, что в глубине души ты мечтаешь о том же, и поэтому поговорил с викарием. Он поженил нас. Позже я позаботился о специальном разрешении на брак и тому подобных вещах. Мы женаты по закону.

— Но я ничего не помню!

Он ужаснулся панике и страху в ее голосе, возненавидел необходимость лгать, уверять ее в чувствах, которых Ариель не испытывала.

— Ариель, я не мог силой заставить тебя выйти за меня замуж. Но все слышали, как ты сказала «да», когда викарий спросил, берешь ли ты меня в мужья. Трое свидетелей были при этом. Кроме того ты подписала свидетельство о браке. Так что дело сделано.

— Это не может быть правдой.

— У нас все будет хорошо, вот увидишь. Ариель горько усмехнулась.

— Не боитесь, что я убью вас, как прикончила первого мужа?

— Нет. А что, ты действительно… Я имею в виду убила своего мужа?

— Да, — злобно прошипела Ариель, — убила, и вас ждет тот же конец!

Она слишком сильно страдала, и Берк всеми силами хотел помочь ей, совершить чудо, чтобы Ариель улыбнулась.

— Я постараюсь сделать тебя счастливой, Ариель.

— Неужели?

— Зачем мне лгать? Поверь, я люблю тебя. И не смог бы сознательно принести несчастье любимой женщине.

Послышался тихий стук в дверь. Берк нетерпеливо откликнулся:

— Войдите, миссис Ринглстоун!

Пожилая женщина вплыла в комнату, широко улыбаясь:

— О. я так и знала, что сегодня вам будет гораздо лучше, миледи. Его милость заказал такой завтрак, что можно накормить целый полк! Да-да, так он и велел, и я согласна, что…

Но Ариель, не обращая внимания на причитания экономки, уставилась на Берка. Своего мужа. Теперь он ее хозяин, точно так же, как Пейсли когда-то, и будет владеть ею так же безраздельно, как посчитает нужным, и имеет все права обращаться с ней, как пожелает. Перед глазами снова всплыли сцены из того кошмарного сна: Пейсли превращается в Берка, нависает над ней, обнаженный, но уже не бессильный импотент, каким был ее муж. Она видела вещий сон, и вот теперь он сбывается.

Ариель не сознавала, что по щекам текут медленные молчаливые слезы, но миссис Ринглстоун заметила и была так поражена и расстроена, что немедленно осеклась, беспомощно глядя на Ариель.

— Пожалуйста, оставьте нас, миссис Ринглстоун, — мягко велел Берк.

Когда экономка ушла, он обнял Ариель и посадил к себе на колени. Она не протестовала, не произнесла ни слова и, казалось, ушла в себя, отдалившись от Берка, поставив между ним и собой глухую стену. Этого он не смог вынести.

— Скажи, почему ты плачешь?

Она помотала головой, лежавшей на его плече.

— Ты немедленно скажешь мне, Ариель, — приказал он самым злобным голосом, на который был способен, ненавидя себя, но это снова возымело действие:

— Я не сделаю, не сделаю этого!

Она тряслась от страха, ярости и еще чего-то, неизвестного Берку.

— Чего не сделаешь? Отвечай, дьявол тебя возьми!

— Тот ужасный сон, он сбылся, но я не позволю тебе мучить меня, не позволю!

— Расскажи мне об этом сне.

Ей даже не пришло в голову не подчиниться. Берк говорил повелительным тоном, и Ариель беспрекословно повиновалась.

— В ту ночь, после того, как мы снова встретились у Банберри Лейк, я видела сон. Там был Пейсли и другие люди… и все они… хотели… и потом Пейсли превратился в вас, и вы были в моей постели… принудили меня… я не смогла вас остановить. Вы слишком сильны. Неужели не понимаете?

— Понимаю, — спокойно ответил Берк, — понимаю. Но почему я принуждал тебя? Это просто не имеет смысла.

— Вы мужчина!

— Мужчина, который любит тебя!

— Это глупо, не играет роли, и вы лжете! Берк откинул голову и, закрыв глаза, начал осторожно гладить ее руку. Ариель перестала плакать, как она подумала, потому, что слезы означали: крохотная надежда еще жива. У нее же ничего не оставалось. Берк приказал ей прекратить, и она должна повиноваться.

Берку отчаянно хотелось признаться, что он знает правду, но не был уверен, как это воспримет Ариель. Пока с лихвой достаточно и того, что она услышала о венчании — пусть попытается осознать это. Кроме того, Берк понимал, что боится за себя, боится своей реакции, если она сама расскажет о том, что произошло за последние три года. До конца жизни Берк не забудет беспомощной ярости, охватившей его, когда он осознал истину. Его прелестная невинная девочка в лапах этого чудовища!

Никогда, никогда он не простит! До сих пор страшная картина стояла перед глазами. Была поздняя ночь, их брачная ночь. Ариель металась в жару и хрипло, с трудом, дышала. Берк обтирал ее прохладной водой, рассеянно думая, что в самых буйных фантазиях никогда не представлял, что их первая ночь будет именно такой. Наконец он перевернул ее на живот, перекинул толстую косу через плечо и начал водить мокрым полотенцем по спине и ногам, медленно, осторожно, повторяя про себя латинские склонения, чтобы держать в узде собственные желания. Свеча неожиданно погасла; Берк остановился, чтобы зажечь другую, и случайно поднял ее повыше. И тут он впервые присмотрелся к обнаженной девушке. Свет упал на ее голую спину, и Берк замер. Сначала он машинально покачал головой. Наверное, это причудливая игра теней обманула его. Но все оказалось правдой. Жестокой правдой. Берк поднес свечу поближе, легко коснулся кончиком пальца белого шрамика. Потом еще одного. Как их много!

Берк осмотрел ее бедра и ягодицы, все в белых рубцах, и ему хотелось закричать, завыть, но он сдержался. Все равно это не поможет. И ничего уже не изменит.

Берк закрыл глаза, не в состоянии осознать реальность. Ее отец? Ее сводный брат? Но Берк решительно тряхнул головой. Нет, ее муж, конечно. Вот почему она так страшится мужчин и не хотела выходить, за него замуж!

Чудовищность ситуации оглушила Берка. Он продолжал вытирать ее мокрой тканью, пока наконец лихорадка не унялась и жар не спал. Берк осторожно перевернул ее на спину, увидел несколько побледневших шрамов на груди и животе и, конвульсивно сглотнув, лег рядом с Ариель прижал ее к себе, пытаясь все хорошенько обдумать. Избивать шестнадцатилетнюю девочку. И не просто какую-то девочку, а благородную даму. Истина оказалась невероятной, и он сомневался, что поверил бы этому, если бы перед глазами не было доказательства.

Все то время, пока он думал о ней, сплетая фантазии в паутину грез, заключающих всю гамму переживаний — от остро-эротических до сладостно-нежных, над ней издевались, избивали, заставляли обнаженной стоять на коленях, ласкать мужа губами и ртом и делать это с искусством опытной куртизанки. Господи Боже, Берк был не в силах думать об этом, но постоянно думал. Ее сломали так жестоко, что она не задумалась принять его, когда Берк всего-навсего взял в руки кнут. Он вспомнил лихорадочные движения Ариель, поспешность, с которой она срывала с себя одежду. Бедняжка была уверена, что Берк изобьет ее, если посчитает, что она медлит.

А что, если Пейсли Кохрейн отдавал ее другим мужчинам?! Вряд ли Берк удивился бы, узнай, что это правда.

«Если бы только я женился на ней три года назад», — снова и снова повторял Берк про себя. Дьявол бы побрал его сомнения, угрызения совести по поводу слишком юного возраста девушки, дьявол бы побрал все!

Главное, что ему делать сейчас?

Берк поднял глаза, поняв, что слишком долго был занят собственными мыслями. Ариель начала есть. Берк пытался улыбаться, хотя это давалось ему с трудом. Как вернуть Ариель радость жизни?

После завтрака Берк уложил жену в постель, поставил поднос за дверью и, вернувшись, сел на краю кровати. В этот момент он понял, что не хочет говорить ей о том, что знает. Неизвестно, как поступит Ариель. Нет, его решение твердо — сначала Ариель должна научиться доверять ему.

А интимная близость? Нет, об этом еще рано. Он знал только, что пока Ариель не привыкнет к нему, его телу, ласкам, прикосновениям, ничего не получится.

— Вы очень сильны. — сказала она внезапно, удивив Берка.

Все, что Ариель говорила, приобрело для Берка иное значение, но он не хотел, чтобы она поняла это. Не сейчас.

— Да, — весело согласился он, — и именно поэтому я буду всю жизнь охранять и защищать тебя. Никогда не бойся этой силы, Ариель, будь ей рада.

— Вы… вы так красноречивы, Берк.

Берк секунду помолчал и ответил, раскрывая смысл ее уклончивых слов:

— Как все мужчины — лгун, жестокий полубезумный зверь?

— Да.

Она гордо подняла подбородок, но Берк заметил ужас, таившийся в этих больших глазах, несмотря на брошенный вызов. Он поднялся, и Ариель невольно сжалась. Берк, намеренно не обратив на это внимания, сказал:

— Когда ты достаточно окрепнешь, мы отправимся в Рейвнсуорт Эбби. Твои слуги, без сомнения, уже там ожидают свою хозяйку.

— Я хочу в Бостон. Ты обещал.

— Да, и сдержу слово. Как только ты забеременеешь. А это, насколько понимал теперь Берк, задача не из простых. Ложь во спасение, сказанная викарию и доктору, не выдерживает никакой критики.

— Как только война между двумя странами окончится, — продолжал он. — Думаю, это произойдет уже осенью. Ну, теперь не хочешь немного отдохнуть?

Ариель кивнула, и Берк подумал: «Все, что угодно, только избавиться от меня…»

— Пусть будет так, — решил он и вышел из спальни.

— Что ты делаешь?! — тонко, пронзительно вскрикнула она. Но Берк только улыбнулся и продолжал расстегивать пуговицы на панталонах. Потом разделся догола и подошел к камину, по-прежнему улыбаясь, позволяя ей себя разглядывать. Берк не был особенно возбужден, но если Ариель будет продолжать смотреть на него, скоро он не сможет сдерживаться.

— Я собираюсь принять ванну, — небрежно сообщил он. — Не желаешь присоединиться?

— Нет! О, пожалуйста, не можете ли вы пойти в другую комнату? Или позволить мне побыть пока там? — умоляюще пролепетала Ариель.

Берк шагнул к ней; Ариель отвела глаза, и он понял, что она невольно оценивает его. Все, что было в нем мужского, всколыхнулось в этот момент, и Берк почувствовал, как наливается мощный отросток, поднимаясь из поросли темных волос, словно молодое деревце. Ну что ж, она далеко не невинна, пусть знает, что он желает ее как женщину.

Но тут Берк ощутил ее страх и остановился. Спокойно потянулся к халату, не спеша накинул его. Сегодня он успел чего-то достичь, пусть совсем немного. Когда он в следующий раз останется обнаженным, она не испугается так сильно — по крайней мере Берк на это надеялся. Ариель привыкнет к нему, конечно, привыкнет. Берк знал ее тело так же хорошо, как свое, и не собирался навсегда оставаться для Ариель чем-то вроде друга и старшего брата. Скоро она перестанет бояться и начнет доверять ему.

— Ты не хотела бы немного поговорить со мной? — спросил Берк, поднимая брови.

— Я хотела бы одеться и уйти из этой комнаты.

— Хорошо. Скоро придет доктор Амбрюстер. Если он скажет, что ты достаточно окрепла, я отнесу тебя вниз, — кивнул Берк, неспешно сбросил халат, шагнул в ванну и, напевая что-то, начал намыливаться, наблюдая за женой краем глаза. На лице Ариель стыла болезненная гримаса. Не нравится его пение или вид обнаженного тела?

Доктор Амбрюстер не особенно удивился, когда граф задержал его внизу на несколько минут.

— Нет, — согласился он, — не стоит говорить с ней о беременности, лишний раз смущать бедняжку.

«Боже милосердный, — подумал он несколько минут спустя, — она боится меня?»

Обычно грубоватые манеры сослужили на этот раз плохую службу — доктор всегда отличался резкостью, но эта девочка, судорожно прикрывавшая руками грудь, следившая за ним полными ужаса глазами, заставляла обращаться с ней с такой осторожной деликатностью, словно Амбрюстер стоял у постели умирающего ребенка.

Наконец доктор отошел и, усевшись в кресло, улыбнулся пациентке. Здесь ни в косм случае нельзя спешить, придется действовать осторожно.

— Выглядите вы так же прекрасно, как старая миссис Макджи, которая теперь танцует джигу с деревянной ногой. Как вы себя чувствуете, миледи?

— Хорошо, сэр.

Какой мелодичный голос! Доктор лишь хотел бы, чтобы в нем не слышалось страха. Он взглянул на графа, чье лицо было абсолютно бесстрастным. Мистер Амбрюстер невольно спросил себя, о чем он думает. Знает ли о страхе, изводившем жену? Во всяком случае, необходимо послушать ее легкие.

Доктор хотел было подняться, но передумал.

— Ваш муж очень переволновался за вас, миледи. Он оказался прекрасной сиделкой и преданно ухаживал за вами. Оба вы измучились и устали. Рекомендую продолжительный отдых.

— Когда она сможет путешествовать? — спросил Берк.

— Судя по здоровому виду, завтра.

Доктор Амбрюстер медленно поднялся, сознавая, что графиня с подозрением наблюдает за каждым его жестом.

— Могу я послушать ваши легкие, миледи? Он заметил, как девушка вздрогнула, и не шевельнулся, пока она не кивнула.

Амбрюстер не стал поднимать ее сорочку. Не прикоснулся к графине. Это оказалось трудной задачей, но он наклонился к ее груди так близко, как мог, не дотрагиваясь при этом до девушки. Легкие, благодарение Богу, оказались чистыми. Правда, пришлось положить руку на лоб, чтобы проверить, нет ли жара, и доктор, скорее почувствовав, чем увидев, как сжалась девушка, постарался поскорее отойти.

— Да, — повторил он графу, — завтра, но старайтесь почаще останавливаться. Куда вы отправляетесь?

— Недалеко. В Суссекс, рядом с Ист Гринстед.

— Там у вас поместье, милорд?

— Да. Рейвнсуорт Эбби, на краю Эшдаун Форест. Доктор Амбрюстер краем глаза заметил, что девушка немного успокоилась, и сказал:

— Прекрасное место Эшдаун Форест. Я не так давно побывал в Уилде. Моя сестра живет в Хаммервуде.

— Очаровательная маленькая деревушка, — согласился Берк.

— Надеюсь, вы поедете в экипаже, милорд?

— Конечно. Если миледи устанет, мы можем остановиться. Не беспокойтесь, доктор Амбрюстер, я позабочусь о ней.

Доктор кивнул и обратился к Ариель;

— Умоляю, миледи, во всем слушайтесь мужа. Природа наградила его здравым смыслом почти в такой же степени, как истинного шотландца.

Но Ариель почти не слушала: ей очень хотелось спросить доктора, действительно ли она вышла замуж за графа Рейвнсуорта. Амбрюстер, заметив, что графиня чем-то расстроена, мягко спросил:

— Что-то случилось? Вы хотите узнать о чем-то? Она взглянула на Берка, и тот с ужасом понял, что она боится расспрашивать доктора, боится мужа, боится, что он рассердится на нее и изобьет.

— Ариель, — небрежно бросил он, — ты ведь хотела подробнее узнать о церемонии венчания?

Ариель с тревогой и удивленном взглянула на мужа, — Если можно. Это произошло неделю назад?

— Да. и все было очень пристойно. Викарий произнес все нужные слова, а вы с мужем дали правильные ответы. Ну а теперь я должен ехать. Если что-нибудь случится перед вашим отъездом, обязательно пошлите за мной. До свиданья, миледи.

Доктор Амбрюстер устремился к выходу, но остановился на пороге:

— У вас превосходный муж, миледи, вот именно, превосходный. Надеюсь, вы оба будете счастливы.

Ариель уставилась на доктора с таким видом, будто тот только что объявил себя королем Англии. Но доктор, выдавив улыбку, откланялся.

Остаток дня прошел без особых событий, по крайней мере, с точки зрения Берка. Он научил Ариель играть в пикет, и та оказалась весьма способной ученицей как и отношении стратегии, так и в запоминании сброшенных карт.

— Я выиграл только пять тысяч фунтов, — пожаловался Берк наконец. — Но боюсь, скоро проиграю тебе все свое состояние.

Ариель забыла обо всем, кроме игры. Несколько раз она даже засмеялась, и сердце Берка забилось сильнее при звуках этого великолепного голоса. Опомнившись, он резко спросил:

— Не хочешь сыграть еще партию? Ариель быстро согласилась, но тут Берк заметил. что она начинает уставать, и передумал.

— Нет, лучше не надо. Ты выглядишь как прелестная роза, чуть-чуть поникшая головкой на стебле. Если мы хотим уехать завтра, тебе нужно отдохнуть.

Ариель молча наблюдала, как Берк кладет колоду на ночной столик и начинает спокойно раздеваться. Оставшись обнаженным, он обернулся, и она, судорожно сжавшись, охнула:

— Нет! Пожалуйста! Не нужно оставаться здесь! Уходи!

Но Берк упрямо покачал головой:

— Я всего-навсего мужчина, Ариель. Тут нет ничего удивительного. Я еще и твой муж. И думаю, следующие пятьдесят лет ты каждый день будешь видеть меня без одежды. Постарайся привыкнуть, хорошо?

Ответа он не ожидал и поэтому просто подошел к постели и лег под одеяло. Ариель поспешно передвинулась на дальний конец, так близко к краю, что Берк перепугался, как бы она не свалилась на пол во сне. Он почти физически ощущал волны напряжения, исходившие от нее, но не знал, что делать.

— Ты так и не рассказал, каким образом удалось твоему брату заполучить Виктора.

Сначала Берк не понял, о чем идет речь.

— Господи, так, значит, ты помнишь, что я говорил в ту ночь?

— Да, конечно. Так как же Монроуз, отобрал Виктора? Или нет?

— Если поцелуешь меня на ночь, скажу. Берк услыхал, как она со свистом втянула в легкие воздух, и привстал, опираясь на локоть.

— Договорились?

— Н-нет, — прерывисто прошептала она. — Пожалуйста, только держись подальше.

— Как хочешь, — обронил он и свято выполнял обещание до поздней ночи. когда неожиданно разразилась гроза и похолодало. Проснувшись, Берк обнаружил, что Ариель но сне прижалась к нему, обхватив шею руками. Ночная сорочка сбилась до самой талии. Его левая рука сжимала обнаженные ягодицы. Это было великолепно, к тому же он еще не совсем пришел в себя. Ее кожа оказалась такой мягкой и гладкой… Берк начал грезить о том прекрасном мгновении, когда их тела сольются, а его руки словно по собственной воле делали сон реальностью. Ноги Ариель были слегка раздвинуты, и его пальцы скользнули в теплое местечко между ее бедрами. Он осторожно коснулся ее женской плоти, скользкой и нежной, и Берку покидалось, что он вот-вот взорвется.

Сон продолжался. Пальцы жили своей, отдельной жизнью. Берк испытывал мучительное желание узнать, почувствовать… и проник внутрь, немного глубже.

Такая жаркая и тесная!

Берк застонал, продолжая ласкать ее. Большой палец раздвинул мягкие складки, нашел твердый бугорок, и Берку захотелось большего, захотелось услышать, как она стонет и захлебывается криком, для него, захотелось…

Берк охнул и, мгновенно очнувшись, отрезвел.

— Ариель, — прошептал он. ощущая ее, не понимая, что происходит, и не желая понимать. Он почувствовал, как она задвигалась, приподнялась на локте. В темноте смутно белело ее лицо. Она застонала и шевельнула бедрами.

— Ариель, — повторил он и, молниеносно перевернув девушку на спину, наклонился над ней.