"Как принцесса из сказки" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 15

Доктор Хикс устало потер переносицу и тихо спросил:

— Мэрилин, скажите, как выглядела Тамми, когда вернулась в мотель?

— На ней было пальто. Она распахнула его, и под ним оказалась форма сестры, залитая кровью.

— Она казалась довольной?

— О да. Так и светилась счастьем. Просто с ума сходила. Все смеялась. Она обожает растирать свежую кровь между пальцами.

— А как она добралась в мотель? Вы сказали, что у нее руки были в крови. Неужели никто не заметил?

— Не знаю, — встревожилась Мэрилин, покачивая головой.

— Ничего страшного, все в порядке. Это не важно. Кстати, вы сказали, что на ней было пальто. Где она его взяла?

— Понятия не имею. Она было ей ужасно велико, но скрывало отсутствие одной руки, понимаете?

— Конечно. Кстати, мистер Савич хотел задать вам несколько вопросов. Согласны?

— Да. Он был очень вежлив. И такой сексуальный мужчина! Мне вроде бы даже жалко, что Тамми задумала его убить.

Доктор Хикс обернулся к Савичу, подняв густую бровь. Однако на его лице не отразилось изумления, поскольку он все это уже слышал. И лишь покачал головой, когда Савич подвинулся ближе к Мэрилин.

— Моя миссия выполнена. Она под гипнозом. Вы знаете, что делать.

Савич кивнул.

— Мэрилин, что вы испытываете к Тамми?

Она долги молчала, наморщив лоб. Наконец покачала головой и медленно выговорила:

— Думаю, я люблю ее, как полагается любить кузину. Но она пугает меня. Я никогда не знаю, что у нее на уме. По-моему, если ей это стукнет в голову, она прирежет меня, умоется моей кровью и будет смеяться.

— Да, знаю.

— Она обязательно вас убьет.

— Во всяком случае, попытается. Как, по-вашему, она ¦ связывается с Вурдалаками?

Савич не обращал внимания на Хикса, не имевшего никакого представления о Вурдалаках. Видя, что она не собирается ответить, он повторил вопрос.

— Итак, Мэрилин?

— Я думала об этом, мистер Савич. И точно знаю, что они были там, когда она убила того мальчика. Может, судя по тому, что говорила Тамми, она просто думает о них или мысленно зовет и они приходят? А может, они повсюду следуют за ней и она только говорит, что они приходят по зову. Хочет показать свое могущество. А вы знаете, что это такое — Вурдалаки?

— Нет, разумеется. И вы тоже не знаете, верно?

Мэрилин покачала головой. Она сидела в удобном кресле: голова откинута на спинку, глаза закрыты. Она до сих пор оставалась в комплексе зданий академии ФБР, под охраной двух агентов-женщин. Правда, вымыла голову, и сотрудницы ФБР дали ей чистую юбку и свитер. Даже под гипнозом она выглядела бледной и испуганной. Пальцы постоянно дергались, теребили ткань юбки. Что же с ней будет? Ни родных, ни семьи, ни образования. Только Тамми, которая держала ее в смертельном страхе. Хоть бы ФБР поскорее нашло ее и освободило Мэрилин.

— Кстати, Тамми раньше бывала на Карибском море?

— Да. Вместе с Томми ездила на Багамы года два назад. Весной.

— И они брали Вурдалаков с собой? Мэрилин нахмурилась и качнула головой.

— Не знаете, они никого там не убили?

— Я спрашивала Томми, а он все смеялся и смеялся. Это было как раз до того, как он меня обрюхатил.

Савич мысленно велел себе узнать, не случилось ли в тех местах особенно зверских нераскрытых убийств.

— Тамми говорила о каких-то других островах, кроме Багам?

— Вроде нет.

— Думайте, Мэрилин. Расслабьтесь, успокойтесь и думайте. Вспоминайте каждую вашу встречу с Тамми.

Последовало долгое молчание.

— Однажды она обронила… — ответила наконец Мэрилин, — как раз был Хэллоуин, и она оделась вампиром… что хочет отправиться на Барбадос и нагнать страху на тамошних детишек. А потом засмеялась. Я никогда не любила этот ее проклятый смех, мистер Савич. Такой же, как у Томми после Багам.

— Она когда-нибудь рассказывала, что делают Вурдалаки с этими несчастными детьми?

— Однажды, когда она была Тимми, то обмолвилась, будто просто пожирают их живьем.

— Но не целиком же! Может, просто отрывают руку или ногу?

— О, мистер Савич, такое они делали, когда были сыты и просто хотели полакомиться. Но Томми и Тамми никогда со мной не делились.

Савичу стало тошно. Иисусе, неужели она в самом деле серьезно? Неужели хочет сказать, что маленькие дети исчезали потому, что Таттлы их пожирали? Значит, они каннибалы?

Он бессознательно поежился от резкого холода, пронизавшего тело, и взглянул на доктора Хикса. Тот был красен как рак и, казалось, вот-вот свалится в обморок.

Савич легонько коснулся руки Мэрилин.

— Спасибо, вы мне очень помогли. Скажите, если бы вы могли выбирать, что сделали бы со своей жизнью?

— Я хотела бы быть краснодеревщиком, — не колеблясь, объявила она. — Как-то мы пять лет жили на одном месте, и наш сосед делал мебель. Столы, стулья и кресла, все такое. И представляете, возился со мной, учил меня всему. Конечно, я платила. Тем, что ему больше всего нравилось. Но в старших классах мне сказали, что это занятие не для девочки. А потом я залетела от Томми и он убил младенчика.

— Еще один вопрос. Тамми хотела позвонить вам с Карибов?

Он уже спрашивал ее об этом. Но может, под гипнозом она что-то добавит? Потому что теперь у него появился план.

— Да. Правда, не сказала, когда именно.

— Но как она вас найдет?

— Позвонит моему парню, Тони, в Бар-Харбор. По-моему, он меня уже бросил. Сказал, что, если за мной гоняются копы, он тут ни при чем. Выпутывайся, мол, как хочешь, мое дело сторона. Он собрался уносить ноги из городка.

Савич надеялся, что Тони еще немного подождет, прежде чем уносить ноги. Молодой человек работал механиком в «Эдз юропиен моторз». Нужно позвонить агентам в Бар-Харбор, пусть приглядят за ним. Послушают телефонные разговоры. Теперь им есть за что ухватиться. Звонок от Тамми.

— Спасибо, Мэрилин.

Савич поднялся и встал у двери, пока доктор Хикс выводил женщину из гипноза. Доктор тихо сказал ей что-то и кивнул Савичу. Тот обнял ее за плечи и повел из комнаты.

— Пора обедать, Мэрилин, — бодро объявил Савич. — Поедим в кафетерии. Это вниз по коридору, на этом же этаже.

— Я бы хотела пиццу, мистер Савич, и чтобы «пепперони» побольше.

— Заметано. Этот кафетерий славится своей пиццей.

Саймон был взбешен. Он даже отослал Лили в Вашингтон. Она была так же зла, как он сейчас, но в конце концов сдалась, согласилась и уместила свой изящный задик в такси, которое он вызвал для нее. Только она не вернулась в Вашингтон. Вместо этого вылетела одним с ним рейсом в Сан-Франциско, стараясь не попадаться ему на глаза. Мало того, ухитрилась раньше Саймона оказаться в аэропорту Арката-Юрика. Саймон чуть не лопнул от ярости, когда Лили наткнулась на него все у той же чертовой багажной карусели и как ни в чем не бывало прочирикала:

— В жизни не думала, что вернусь в Гемлок-Бей всего через две недели после того, как сумела убраться отсюда.

Теперь они сидели бок о бок во взятой напрокат машине, и Саймон все не мог успокоиться.

— Как вы только решились на такое, Лили? Мало ли что могло случиться? Каждый шаг — это смертельный риск, а вы…

— Но ведь мы партнеры в этом деле, Руссо, и не стоит об этом забывать, — возразила она, высунув голову в окно, чтобы всмотреться в следующие позади автомобили. Вроде бы никто за ними не следит… — Просто я задела ваше самолюбие, вот и все. Но это не ваше шоу, Руссо! Картины мои. Так что руки прочь!

— Я обещал вашему брату не допустить, чтобы с вами что-то случилось.

— Прекрасно. Так и быть, держите слово. Куда мы едем? Надеюсь, к Эйбу Терклу? Вы говорили, что, возможно, сумеете что-нибудь из него вытянуть. Не насчет коллекционера, разумеется, а насчет Фрейзеров. Поскольку он тут, это явное доказательство того, что они как-то связаны.

— Верно.

— Вы говорили, что Эйб остановился в пляжном домике почти на самом побережье. Знаете, кому он принадлежит? Только не говорите, что моему почти бывшему мужу.

Саймону пришлось сдаться. Ну что с ней поделать?

— Нет, не Теннисону. Но что-то в этом роде. Дом записан на имя папаши Фрейзера.

— Почему вы мне этого раньше не сказали? Значит, мы правы! Разве это не доказательство?!

— Пока не слишком веское. Наберитесь терпения. Все концы скоро сойдутся. Шоссе 211 — очень опасная дорога, как вы уже рассказывали. Мы проедем мимо того места, где ваши тормоза отказали?

— Да, осталось совсем немного.

Лили постаралась не смотреть на то дерево, в которое врезалась когда-то. События той ночи постепенно тускнели, ужас забывался, но времени все же прошло слишком мало.

— Как оказалось, этот Теркл не имеет ни банковского счета, ни очевидных средств к существованию. Значит, Фрейзеры платят ему наличными.

— Я все же не пойму, зачем им столько хлопот? — вздохнула Лили.

— После того как мы убедимся, что мистер Олаф Йоргенсон получил три картины… нет, лучше четыре, так проще, — мы сможем узнать, сколько он за них заплатил. Лично я считаю, что около трех миллионов за каждую. Может, и больше. В зависимости от степени его одержимости. Судя по тому, что я слышал, он не остановится ни перед чем.

— Три миллиона?! Какие огромные деньги! Но идти на преступление…

— О, я многое мог бы порассказать о том, на что идут некоторые коллекционеры! Был один немец, собиравший редкие марки. Он узнал, что у матери есть очень дорогая марка, которую ему хотелось иметь. Но та не отдавала. Тогда он ударил ее по голове мешком с монетами и убил. Надеюсь, это дало вам некоторое представление о том, насколько одержимы эти люди?

Лили ошеломленно уставилась на него.

— Поверить невозможно! Но этот Олаф Йоргенсон — он ведь очень стар и к тому же слеп!

— Странно другое: что он не может подавлять свои желания даже ради такого пустяка, как слепота. Думаю, он не остановится до самой смерти.

— Как по-вашему, у его сына вправду висит над койкой оригинал «Ночного дозора»?

— Я бы ничуть не удивился, — грустно хмыкнул Саймон.

— Но вы поговорите с сотрудниками «Риксмузеума»?

— Да, но поверьте, они не захотят слушать. В лучшем случае попросят экспертов втихаря проверить картину. Если они посчитают ее подделкой, постараются вернуть обратно, но весьма сомнительно, что обнародуют результаты экспертизы. Кстати, мы проверили мистера Монка, директора музея Юрики. У него и вправду степень доктора философии и родословная длиннее вашей руки. Если тут что-то и неладно, Савич пока этого не пронюхал. Но мы копнем глубже. Пошлем агентов в пару музеев, где он работал до того. Продолжайте оглядываться. За нами кто-то следует?

Лили заерзала на сиденье и повернулась к Савичу.

— Нет, никого. И все равно мне не по себе. Для меня это вражеская территория.

— Вполне естественно — после того, что вам пришлось пережить. Вы знакомы с мистером Монком?

— О да.

— Расскажите мне о нем.

— Прекрасные, горящие огнем черные глаза, — медленно начала она, — перед которыми не устоит ни одна женщина. Сексуальные. И в то же время он почему-то казался голодным. Правда странно?

— Прекрасные глаза? Сексуальные? Типично женское мнение.

— А есть и мужское? — съехидничала Лили. — Будь он дамой, вы, вероятнее всего, запустили бы глаза в вырез ее блузки,

— Возможно, возможно. И что?

— Да вы скорее всего даже до ее лица не добрались бы! У всех у вас одна извилина.

— Неужели?

Лили рассмеялась. Не смогла удержаться. Саймон приподнял очки, и она заметила, что он улыбается.

— Кажется, вам и в самом деле лучше, — удовлетворенно кивнул он. — У вас приятный смех, Лили. Мне нравится его слушать. Но учтите, я все еще зол, как собака, потому что вы потащились за мной, хотя, честно сказать, я рад видеть вас бодрой и здоровой и вы не выглядите так, словно хотите свернуться в клубочек и заснуть.

— Успокойтесь, Саймон, и возьмите себя в руки. Кстати, мы почти у коттеджа Теркла. Через несколько ярдов поворот на Гемлок-Бей. Направо начнется однорядная асфальтовая дорога, которая ведет прямо к побережью. Там и находится коттедж.

— Да, мне так и сказали. Сами вы никогда не ездили по этой дороге?

— Не помню.

— Ладно, тогда слушайте, У Эйба ужасная репутация. Он человек подлый, и с ним нужно быть как можно осторожнее.

Они подъехали к развилке. Саймон свернул вправо.

— Это тут. Здесь нет дорожных знаков и всего одна дорога, — объявил он.

Почти сразу же перед ними возник океан, спокойный и синий. Белые облака усеяли небо. Прекрасный день.

— Какой чудесный вид, — вздохнула Лили. — У меня всегда горло перехватывает, когда я вижу океан.

Дорога оказалась короткой. Коттедж, где жил Теркл, оказался маленьким серым дощатым строением, обветренным, исхлестанным ураганами и примостившимся в самом конце каменной гряды, нависавшей над водой. По обе стороны домика росли два гемлока: очевидно, он давал хоть какую-то защиту от свирепых штормов. Однако деревья были так скручены и согнуты, что непонятно, как еще держались.

От узкой ленты асфальта отходила земляная тропа. Перед домиком стоял черный мотоцикл «Кавасаки-650».

Саймон выключил зажигание и повернулся к Лили. Та подняла руки.

— И слышать ничего не хочу. Я иду с вами. Умираю от желания поближе познакомиться с мистером Терклом.

Саймон со вздохом вышел и открыл ей дверцу.

— Представляете, он ест только улиток, которых сам выращивает.

— Я все равно пойду.

Она осторожно расстегнула ремень, подхватила маленькую подушку и взяла Саймона за руку.

— Не смотрите на меня так, словно я сейчас упаду. Мне с каждым днем становится лучше. Просто выходить из машины немного трудно.

Она медленно, с трудом выпрямилась.

— Идите за мной, — велел Саймон. — Не нужно, чтобы он раньше времени всполошился.

Добравшись до узкой двери с облупившейся краской, он на мгновение прислушался:

— Все тихо.

На стук сначала никто не ответил. Потом тишина взорвалась диким воплем:

— Какого дьявола вы здесь шляетесь? Что надо?

— Очевидно, наш художник дома, — подмигнул Саймон и толкнул дверь. Теркл, зажав одну кисть зубами и держа вторую в руке, стоял за мольбертом. Очевидно, появление незваных гостей вывело его из себя, потому что в глазах его полыхала злоба.

В маленькой передней комнате не было мебели. У стен стояло не меньше двадцати холстов. В воздухе витал запах красок, скипидара, жареной картошки и чего-то еще. Возможно, улиток. Стойка бара отделяла гостиную от кухни. Небольшой коридор скорее всего вел в спальню и ванную. Бородатый хозяин, похоже, действительно был Эйбом Терклом: Саймон видел немало его снимков.

— Привет, — сказал он, протягивая руку, на что Теркл не обратил ни малейшего внимания.

— Кто вы, черт бы вас побрал? И кто она? Почему прячется за вами? Боится меня или еще чего-то?

Лили обошла Саймона и в свою очередь протянула руку.

— Я люблю улиток. Говорят, вы тоже.

Эйбрахам Теркл широко улыбнулся, показав три золотых зуба. Настоящий гигант, широкоплечий, с кулаками величиной с боксерские перчатки. Саймон подумал, что он совершенно не похож на художника. Всякий художник обязан носить черный свитер, заляпанный краской, и собирать длинные волосы в хвост. Этот же выглядит как портовый докер. И одет так же: фланелевая рубашка, голубые джинсы и огромные ботинки до колен со шнуровкой. Правда, он весь был перемазан краской, включая взъерошенные волосы и клочковатую бороду.

— Значит, — прогремел он, откладывая кисти и вытирая губы ладонью, — малышка любит улиток и, следовательно, слышала обо мне, но я все равно не знаю, кто вы и зачем явились!

Саймон крепко сжал руку Лили.

— Я Салли Джоунз, а это моя жена Зельда. У нас медовый месяц. Просто объезжаем побережье, останавливаемся то там, то тут. Вот и услышали в Гемлок-Бей, что тут живет художник, который любит улиток. Зельда тоже любит искусство и улиток, вот мы и решили, что завернем сюда и посмотрим, нет ли у вас чего на продажу.

— Можете показать нам что-нибудь, мистер Теркл? — вмешалась Лили. — Надеюсь, ваши работы не слишком дороги?

— Слишком, — буркнул Теркл. — Вряд ли вам по карману. Вы ведь не очень богаты?

— Продаю подержанные машины, — пояснил Саймон. — Так что денег не слишком много.

— Простите, но вряд ли вы захотите купить мои картины.

Саймон принялся было настаивать, но, увидев, что Лили едва стоит на ногах, молча кивнул.

— Погодите, — сказал вдруг Эйб, вытирая руки полотенцем и отходя к дальней стене, где было сложено около десятка холстов. Он принялся ворошить картины, презрительно усмехаясь, вздыхая и временами издавая неприличные звуки. Наконец он вытащил одну и грубо сунул Лили.

— Вот. Этюд, который я написал вчера. Старый город в Юрике. Вам, на память о медовом месяце, малышка.

Лили поднесла небольшую картину к свету, присмотрелась и ахнула.

— Огромное спасибо, мистер Теркл. Какое чудо! Вы настоящий мастер!

— Один из лучших в мире.

Саймон нахмурился:

— Простите, но мы о вас не слышали.

— Вы продавец подержанных машин. Откуда вам слышать обо мне?

— Я специализировалась по истории искусств, — сообщила Лили, — и, простите, тоже ничего о вас не слышала. Но вижу, насколько вы талантливы.

— Вероятно, я куда более известен среди определенного круга, чем у обычных ценителей.

— Что это означает? — удивился Саймон. Богатырская грудь Эйба, казалось, стала еще шире.

— Это означает, мой торговец подержанными машинами, что я воспроизвожу великие произведения живописи: нужно же на что-то жить! Но только сами авторы способны понять, писали они эти картины или нет.

— Не понимаю, — протянула Лили.

— Понять не так трудно, если как следует подумать. Я воспроизвожу шедевры только для очень богатых людей.

— Хотите сказать, что подделываете их? — изобразил удивление Саймон.

— Эй, мне не нравится это слово! Что ты знаешь обо мне, парень? Шушера, торгующая жестянками! Такая леди тебе не по носу!

— Нет, вы не так меня поняли, — оправдывался Саймон. — Я просто потрясен! С какой бы целью вы ни делали это, все равно здорово.

— А ну постой! — внезапно протрезвел Эйб. — Погоди-ка! Никакой ты не торговец! Что тебе нужно, парень? Говори, что тут происходит?

— Я Саймон Руссо.

Рука Эйба замерла в воздухе.

— Да, узнаю. Черт возьми, ты ведь тот маклер… Руссо, именно он. Саймон Руссо, сукин сын! Убрался бы ты отсюда, пока до беды не дошло. Какого черта тебе тут нужно?

— Мистер Теркл, вы…

— Отдавай обратно картину! Медовый месяц закончился! Ты солгала мне! Что же до тебя, Руссо… сейчас я сверну твою тощую шею!