"Высокие башни" - читать интересную книгу автора (Костейн Томас)

Глава 3

Пока люди Лонгея собирались, чтобы приветствовать Д'Ибервилля, господин ле Мойн сидел в башне вместе с Жозефом де Марьей.

Господину ле Мойну было неприятно слишком уверенное поведение посланца двора, де Марья снисходительно поглядывал на него. Ле Мойн оставался очень вежливым, но был постоянно настороже, не сводил взгляда с крупного белого лица посетителя и пытался скрыть свое отвращение.

Представитель Версаля протянул золотую табакерку. Это была дорогая и красивая вещица с миниатюрой в рамке из перламутра. На миниатюре был изображен король. Господин ле Мойн отказался от табака, и владелец табакерки удивленно поднял вверх брови.

— Это прекрасный табак из Бразилии. Вы не любите нюхать табак? Странно. Весьма странно.

— Нам не грозят роскошные увлечения, мы — очень простые люди, мсье.

Посетитель с гордостью любовался табакеркой.

— Это подарок Его Величества. Я очень ценю эту вещь и постоянно ношу ее с собой, мсье барон.

Он не сводил с ле Мойна хитрые маленькие глазки. Хозяин с удивлением отреагировал на подобное обращение, а визитер закатился смехом, от которого задрожали складки жира у него на теле.

— Простите меня, если я потерял обычную сдержанность и сказал лишнее. Друг мой, Шарль, если вы позволите мне вас так называть. В моей оговорке нет ничего удивительного. Меня при дворе считают предсказателем, и я могу поклясться, что вы вскоре станете бароном Лонгея. Ну, самое большее через год. Так предсказывают… звезды.

От волнения лицо хозяина покраснело. Он давно считал, что семейство ле Мойнов имеет право на баронский титул, и тот факт, что ему собираются присвоить этот титул, принес ему глубокое удовлетворение.

— Друг мой, Жозеф, я буду счастлив, если время покажет, что вы не ошиблись в предсказании.

У де Марья была неприятная привычка во время разговора затачивать перо, и многим казалось, что он сейчас начнет подробно записывать их разговор. Не глядя на ле Мойна, он спросил:

— Дружище, Шарль, вам, наверное, понравится этот титул? — не ожидая ответа, он продолжил: — Не волнуйтесь, король уже дал обещание. Он обычно сначала дает обещание, а потом не спешит его выполнить. Вы должны понимать, что это его маленький каприз. Титул от вас никуда не уйдет, но вам придется его подождать полгода, девять месяцев, а, может, и целый год. Возможно, если вести о победах Д'Ибервилля дойдут до короля, он сразу подпишет нужные бумаги. Королевское ухо любит слышать вести о победах во имя Франции и тех победах, которые прославляют его самого.

Господин де Марья постучал пером себе по руке.

— У меня были особые причины приехать в Новую Францию — понять в деталях, как действует торговля мехами, и предложить союз с вами, Шарль ле Мойн.

Господин ле Мойн сразу понял, что на уме у мсье де Марьи, он много думал о том, что тот может ему предложить, Ему было известно, что де Марья не имеет министерского поста, но обладает реальной властью в Версале, и на многие вещи реагирует быстро и правильно. С этой точки зрения он может стать мощным союзником, в чем Шарль не сомневался. Но де Марья был жаден, весьма амбициозен, и ему ни в коем случае нельзя было доверять, поэтому перед Шарлем вырисовывалась сложная ситуация.

Впервые за все время обсуждения они пристально взглянули друг другу в глаза, и Шарль ле Мойн подумал: «Я все равно никому не смогу доверять в Версале, там бесстыдные и эгоистичные люди. Этому человеку можно верить, пока он будет преследовать собственные цели; он быстро реагирует и получает нужные результаты».

Прошлой ночью Шарль тщательно обдумывал сложившуюся ситуацию, но не пришел ни к каким выводам, а сейчас он понял, какое ему следует принять решение. Хозяин Лонгея наклонился вперед.

— Я могу вам сказать, что сам об этом размышлял, но прежде чем вы придете к какому-либо решению, я хочу рассказать о наших планах. Они весьма амбициозны и могут принести нам больше славы, чем богатства, и, возможно, это вам не понравится, мсье.

Человек из Версаля пошевелился в кресле.

— Расскажите мне все.

— Сначала я задам один вопрос. Вас не удивляет, что ни один из десяти братьев не захотел служить церкви?

— Это… весьма необычно.

— Так произошло не от отсутствия должного уважения к церкви, уверяю вас. Так случилось, потому что все мы предпочитаем действовать и понимаем, что лучше послужим Отцу Небесному другими способами. Я должен вас уверить, что для нас долг перед святой Церковью и королем стоит всегда на первом месте, и мы не думаем о наградах для себя!

Жозеф де Марья наклонил голову, чтобы показать, что ему все понятно.

— Мы, канадцы, понимаем опасность вашего положения, но еще яснее мы видим великие перспективы, лежащие перед нами. Мсье, если нам никто не станет мешать…, то у англичан можно забрать землю, а остальная часть этого великого континента должна принадлежать нам. Именно таким образом можно завоевать эти земли. Это было известно Ла Саллю, но ему помешали безрассудство и беспечность. Теперь он мертв, и мы должны закончить его начинания. Это касается людей Новой Франции, в особенности семейства ле Мойн. У нас осталось семеро братьев, неужели семеро братьев ле Мойн не смогут закончить то, что начал один Ла Салль? Мсье, я уверен, что смогут.

На столе стояли изделия из серебра. Шарль обожал изделия местных мастеров и всегда ими любовался. Перед ним стояла серебряная чаша великолепной формы, небольшая миска с ручкой, которую можно было использовать в качестве емкости для вина, и прекрасное блюдо с гербом семейства ле Мойн. Все вещи были изготовлены серебряных дел мастером из Квебека, который окончил специальную школу, основанную епископом Лавалем.

Шарль ле Мойн глубоко задумался, не обращая внимания на прекрасные вещи, стоявшие перед ним. Он нечаянно коснулся чаши рукой, опрокинул ее, но даже не понял, что случилось.

— Я хочу вам кое-что рассказать, наверное, многое вам уже известно, — продолжил господин Шарль, — но мне нужно это повторить. Если мы останемся контролировать Миссисипи с ее крупным портом в устье и стратегически расположенными фортами, мы сможем запереть англичан между морем и рекой. Но мы не можем терять зря время. Англичане постоянно прибывают из-за моря, и их уже сейчас гораздо больше, чем нас. Можете про них говорить все, что угодно, но из них становятся хорошие поселенцы, из этих сынов лавочников. Они расчищают землю, строят города и распространяются вокруг, как паводковые воды, когда прорывает дамбу.

Он помолчал, чтобы еще раз взглянуть в лицо человека, сидящего напротив него. Ему нужно было понять, насколько откровенным он может с ним быть.

— Друг Жозеф, нам следует поговорить откровенно. Наш король очень щедр, но он не всегда правильно понимает проблему и не позволяет селиться тут большому числу людей. Законы тоже нам не помогают, а он желает нам диктовать, как жить, работать и даже… как нам следует умирать.

— Его Высочество пришло бы в ярость, если бы услышал ваши слова, — тихо захихикал де Марья. — Не беспокойтесь, мой друг Шарль, я не стану передавать ему ваши слова. Его Высочество собирается сделать из Новой Франции идеальное феодальное государство, и он не желает, чтобы вы о чем-то размышляли. Он считает, что канадцы будут довольны, если им позволят стоять на стене с мушкетом в руках, а когда вы будете свободны от караульной службы, станете заниматься огородом.

— Мне кажется, что тут огромная разница, — заявил ле Мойн. — Англичане с самого начала решили, что у них будет страна только для белых, а мы хотим, чтобы Канада была страной для людей с красным цветом кожи, с различными поселениями, которые станут контролировать французы, спасая души этих дикарей.

— Я никогда прежде не слышал подобной теории, — ответил де Марья, — но я считаю, милый Шарль, что вы точно обрисовали две разные политики.

Ле Мойн внимательно смотрел на собеседника.

— Эта политика не изменится до тех пор…, пока в Версале не произойдет очень грустное событие.

Последовала долгая пауза, и оба мужчины медленно и грустно закивали друг другу головами.

— Давайте откровенно и честно обсудим эту ситуацию, — наконец промолвил ле Мойн. — Если мы собираемся что-то сделать, мы не должны медлить. У нас никогда не будет столько людей, сколько имеется у англичан, и поэтому мы должны противопоставить их числу наши лучшие качества — смелость и предвидение!

— Правильно! — воскликнул де Марья, чье участие выражалось в том, что он сидел у письменного стола, писал письма и держал в руках нити интриги. — Клянусь всеми святыми, это правда! Мы обладаем воображением, мы — смелые люди и мы можем… обуздать эту судьбу!

— Нужно завоевать огромную империю, — продолжил ле Мойн, который даже не задумывался, сколько для этого придется пережить трудностей и страданий и пролить людской крови, чтобы наконец добиться победы. В глазах у него появился огонек фанатизма, что поразило собеседника, считавшего его умным и рассудительным человеком и толковым дельцом, который смог накопить богатства.

— Никогда во всей мировой истории никому не представлялась подобная возможность. Этот континент во много раз больше всей Европы, а может быть, больше всего остального мира. Страна богата мехами, рыбой и даже золотом. Это — земля огромных возможностей, Жозеф де Марья, как вы, наверное, уже поняли.

Шарль помолчал и опять взглянул на гостя.

— Вы предложили мне стать партнером. Что вы сможете привнести в наш союз?

Человек из Версаля выпрямился и посуровел:

— Должен вам сказать прежде всего, что никогда не стану министром, пока жив король. Старуха не позволит это сделать. Я не являюсь его ставленником, а она меня считает потенциальным врагом. Она надо мной насмехается и называет меня Малышка Марья. Иногда она меня в лицо обзывает скупцом или вонючкой. Людей, которые ей приятны, приглашают для беседы с королем в ее апартаменты, они там встречаются по утрам и вечерам, а мадам всех выслушивает, улыбается и высказывает свое мнение. Кажется, что решения принимает король, но на самом деле все решает старая ведьма. Сейчас ваш Малышка Марья находится в лучшем положении. Я подружился с Пером и оказался в курсе всех дел. Королевская корреспонденция проходит через мои руки еще до того, как с ней познакомятся министры. Его Величество несколько раз в день проходит мимо моего стола и останавливается, чтобы поговорить со мной, так что все дела быстро разрешаются. Старуха ничего об этом не знает, и иногда мне кажется, что я имею на него огромное влияние. Дорогой Шарль, можно сказать, что я весьма парадоксален. Я ничего не представляю, и в то же время в моих руках находится так много, — он гордо улыбнулся. — Каков будет мой вклад в союз? Сейчас я вам скажу. Я всегда смогу рассказать Его Величеству о ваших планах и свершениях, о ваших нуждах. Я смогу ему намекнуть по поводу поставок, судов и солдат. И, — тут он хитро улыбнулся, — я все всегда буду слышать и сразу узнавать о планах оппозиции. Дорогой Шарль, я представлю в ваше распоряжение лучшую пару глаз во Франции и язык, который умеет убеждать короля и слышать всяческие важные вещи. И, кроме того, я могу похвастаться хорошими мозгами, у меня лучшие мозги в Версале, и я не стесняюсь об этом говорить.

Оба собеседника, как по сигналу, откинулись назад в креслах, молча глядя друг на друга. Потом улыбнулись и покачали головой. Ле Мойн улыбался несколько неохотно, потому что его все еще не прельщал союз, к которому он был вынужден прибегнуть.

— Союз? — спросил де Марья.

— Согласен!

Приближенный короля продолжил чинить перо, не сводя взгляда с Шарля.

— Нам, пожалуй, стоит обсудить условия. Хозяин Лонгея покачал головой.

— Пусть детали подождут до следующей беседы. Уверяю вас, в этом отношении у нас не будет разногласий. Сегодня следует разрешить более важные проблемы.

— Хорошо, поступим по-вашему.

— У нас стоит слишком много дел и так мало времени! Д'Ибервилль через несколько дней поедет встречать суда, прибывающие из Франции, а потом отправится атаковать англичан в Гудзоновом заливе. Когда мы добьемся там победы, у нас должен быть готов второй флот, чтобы взять в свои руки устье Миссисипи. Чтобы все прошло как по маслу, нам следует планировать все детали заранее…

Де Марья продолжал трудиться над пером.

— Мне ясно, что вы никогда не ждали, пока король одобрит ваши планы. Вы хотите знать, что он сказал бы, если при нем заговорили о Миссисипи? «Разве я не посылал суда для сражения в Гудзоновом заливе? Зачем обещать послать еще флот, если нам неизвестны результаты? Неужели они думают, что у меня бесконечное количество судов?» Следует добавить, что сейчас у него затруднения с деньгами. Позвольте мне объяснить, как лучше всего все сделать. Когда Д'Ибервилль захватит форт Нельсон, он должен сразу отправиться во Францию и просить еще судов.

Де Марья откинулся назад в кресле и скрестил толстые ноги.

— Вам неясно? Это идеальный план! Герой Новой Франции, увенчанный лаврами победы, возлагает очередную победу к ногам короля и умоляет, чтобы ему позволили еще раз доказать собственную преданность. Наш далеко не скромный монарх окажется не в состоянии устоять перед подобной просьбой.

Господин Шарль выслушал его с удивленным видом.

— Но вам ясно, что это значит? Если брату повезет, и он сможет закончить сражение до того, как зимой залив покроется льдом, ему придется повернуть суда на восток сразу после окончания битвы. Вы себе представляете все трудности? Что ему делать с ранеными? Оставить их на зиму в форте Нельсона или везти с собой через Атлантику? В любом случае они станут умирать как мухи.

Представитель двора поднял вверх брови.

— Вам известно, что промедление смерти подобно, — заметил он.

— В любом случае все нужно обсудить с Пьером, и он сам решит, — сказал взволнованно Шарль ле Мойн.

Де Марья поднялся на ноги, и стало видно, что рюш, окаймляющий короткие брюки у колен, был настолько пышным, что прикрывал подвязки, поддерживающие короткие чулки. Это было нововведение, которое еще не освоили портные Новой Франции. Господин из Версаля был настолько пышно одет, что хозяин имения никак не мог прийти в себя от удивления.

«Не следует делать серьезную ошибку и считать его всего лишь щеголем, — подумал мсье Шарль. — Он сплел крепкую паутину при дворе и сидит в самой ее середине, как затаившийся и готовый на все паук».

Посетитель прочистил горло.

— Мой дед, — заявил он, — был бедным торговцем из Марселя, а ваш дед, мсье Шарль, служил в гостинице в Дьепе.

— Это правда, мой отец также был удивительным человеком, и я горжусь его успехами.

— Давайте пофантазируем. Когда-нибудь внук владельца гостиницы из Дьепа может стать весьма известным человеком в Америке, а внук судового торговца из Марселя станет… — он помолчал и покачал головой. — Нет, я не должен словами выражать глубину собственных амбиций, но могу сказать только одно — я собираюсь взлететь очень высоко. — Он коснулся мягкой рукой плеча мсье Шарля. — Дорогой Шарль, было бы очень хорошо, если бы мы смогли объединить свои цели и амбиции в крепком брачном союзе. Моему сынку шесть лет, если бы у вас была дочь….

Шарль быстро ему ответил, в его голосе можно было уловить облегчение.

— Нет, мсье, моя единственная дочь повенчана со Святой Церковью. Она находится в Квебеке в монастыре Ордена августинцев.

— Но ваша прелестная жена может еще исправить ошибку. Давайте об этом не забывать! Я очень горжусь своим сыном! Ему было меньше года, когда он начал убивать муравьев. Вы бы видели его в тот момент! Он давил их страстно своим маленьким башмачком. При виде крови он всегда возбуждается. Наверное, это значит, что ему суждено стать солдатом. А может, лучше, если он станет Великим инквизитором? Ему еще не исполнилось трех лет, когда он собрал под кроватью вещи, которые ему больше всего нравились. Если в доме что-то пропадало, мы знали, где следует искать. Да, у мальчика впереди великое будущее! Шарль, постарайтесь не забывать мои слова, прошу вас!

Пока Шарль и посланец Франции обсуждали будущие планы, двое младших братьев прохаживались среди гостей. Габриэль не пытался скрывать, что ему неприятно, что арендаторы вместе со своим окружением наводнили замок. Он сказал Антуану, младшему брату, которому через несколько дней должно исполниться четырнадцать лет и который уже был высотой под два метра, чтобы тот обратил внимание на то, что арендаторы таскали ведра воды из колодца и обливались ею, и пили, чтобы приглушить жажду.

— Надо что-то сделать, — ворчал Габриэль.

Малыш Антуан не разделял возмущение старшего брата.

— Они не делают ничего страшного. Люди явились приветствовать Пьера, они — наши гости. Пьер с ними обнимается и называет всех по именам. И эти люди его просто обожают. Посмотри, как они все счастливы. Д'Ассини, — обратился он к Габриэлю, упоминая его официальный титул, на чем всегда настаивал брат, — ты только взгляни, как они разоделись!

Малыш был прав. На мужчинах были синие сюртуки с длинными фалдами. Синий цвет обозначал, что они проживают в районе Монреаля (жители Квебека носили красные сюртуки, а люди из междуречья Трех Рек — белые). На головах мужчин были соломенные шляпы вместо простых беретов, которые все надевали в обычные дни. Женщины блистали разными цветами радуги. Вместо тугих корсажей и коротких юбок на них были легкие платья ярких расцветок с корсажами басков. Их волосы явно подверглись действию горячих щипцов, а на щеках молодых женщин — яркие следы румян.

— Почему они пытаются подражать своим хозяевам? — раздраженно поинтересовался Габриэль.

Он сам старался выглядеть как можно лучше. Длинный сюртук светло-синего цвета с отогнутыми обшлагами, светло-коричневые короткие брюки поддерживали подтяжки насыщенного фиолетового цвета, шляпа из мягкого фетра с лентой. Подобные шляпы были несколько лет «писком моды» в Париже, наконец, эта мода дошла до колонии. Габриэль держал руку на бедре, пока с презрением разглядывал толпившийся народ. Он собрался было над кем-то посмеяться, и глаза у него загорелись насмешкой, уголки верхней губы поднялись вверх. Кстати, когда юноша не насмешничал, у него были очень красивые глаза, но он постоянно помнил, к какому важному семейству он принадлежит.

— Взгляни на Бабетту Карре, — захихикал Габриэль, обращаясь к младшему брату, — у нее отросла толстенькая задница! Ты погляди, как она раскачивает бедрами! Туда-сюда, туда-сюда! Она даже налепила мушку на щеку. Подобные вещи должны воспламенять воображение мужчины, но ты еще слишком мал, чтобы понимать в этом толк.

Малыша Антуана подобные вещи действительно не волновали.

— Габриэль, тебе известно, что вдова, которой увлечен Жан-Батист, отправляется во Францию?

У Габриэля загорелись глаза от любопытства.

— Клянусь всеми святыми, Макиавелли нашего семейства провел должную работу! Шарль никогда не откажется от своих трюков! Скажи мне, Антуан, как воспринял новости наш мудрый Жан-Батист?

Малыш Антуан явно сочувствовал Жан-Батисту.

— Мне кажется, что он очень несчастлив. Несколько минут назад я услышал шум из пустой комнаты в юго-восточной башне и решил, что там кто-то ссорится. Тогда я поднялся наверх, чтобы проверить, что там происходит. В комнате был один Жан-Батист, у него в руках была отцовская сабля, та самая, с серебряным эфесом, и он фехтовал у стены. Жан-Батист был в одной рубашке и панталонах и прыгал так, будто перед ним столпилась дюжина индейцев.

Габриэль сразу разозлился.

— Я понимаю, в чем тут дело, — сказал он.

— Я спросил Жан-Батиста, что он делает, а он мне ответил, что тренируется. Казалось, что его что-то сильно волновало.

— И мне известны причины его волнения, — резко заявил Габриэль. — Шарль с ним согласился. Он пообещал де Бьенвиллю, что тот отправится в поход вместе с Пьером. Это утешительный приз за то, что он расстался с молодой вдовой. Я могу поспорить на то, что мой скальп будет болтаться на поясе ирокезов. А что мне ответил Шарль, когда я сказал ему, что хочу пойти с Пьером? Он сказал, что я для этого слишком молод!

— Я рад, что Жан-Батист отправится с Пьером, — заметил Антуан, — он думал об этом с тех пор, как возвратился с флота.

— Вон явился наш старикан, — продолжал возмущаться Габриэль, — видимо, он закончил плести заговоры с господином де Марьей. Интересно, о чем это они так долго болтали? Антуан, кто этот мальчик, с которым говорит Шарль?

— Это Филипп, хороший парнишка, работает учеником у плотника.

— Но почему с ним говорит Шарль? Возможно, он изображает из себя доброго хозяина и пытается всем и каждому сказать приятные слова? Пошли туда, Малыш Антуан.

Когда братья подошли поближе, Шарль спрашивал мальчишку:

— Разве твоего хозяина сегодня здесь не будет?

Мальчик робко покачала головой.

— Мсье Шарль, он не может зря тратить время. Мы не успеваем с постройкой.

Шарль, казалось, удивился и расстроился.

— Ты хочешь сказать, что вы ее не закончите к сроку? Филипп совсем растерялся.

— Я не могу вам точно сказать, мсье Шарль, но… мне кажется, что все так и будет.

Шарль ле Мойн от возмущения покраснел.

— Меня не удивляет, что старый мошенник побоялся тут появиться. Хорошо, мне придется самому его навестить, и он еще покрутится, чтобы все мне объяснить.

Мальчишка здорово перепугался.

— Когда вы его увидите, он вам скажет, что все будет в порядке, но это не так.

— Почему твой хозяин станет мне лгать?

— Потому что он, — мальчик замолчал, он боялся продолжить, потом покраснел и решительно проговорил: — Он живьем сдерет с меня кожу за мои слова, но это правда. Мсье Шарль, мой хозяин очень вас боится, и, когда разговаривает с вами, то всегда повторяет: «Да, мсье Шарль. Да, да». А ему следовало ответить: «Нет, мсье Шарль». Он вам скажет, что закончит работу во время, но это не так.

Господин Шарль захохотал.

— Почему же он не сможет вовремя закончить работу?

— Мсье, вас часто не бывает в замке, а все остальные постоянно задают ему дополнительную работу. То одно починить, то другое. Кроме того, мы никогда вовремя не получаем нужных нам материалов…

— Я не виноват, что на судах не привозят того, что я заказываю.

— Конечно, мсье Шарль, но это не вина моего хозяина, потому что без материалов он не может закончить работу.

Шарль покачал головой.

— Тебе лучше выучиться на адвоката, а не на плотника. Ты хорошо сумел защитить своего хозяина.

Потом мсье Шарль нахмурился.

— Мне бы следовало как следует расправиться с упрямым стариком, но ты его хорошо защищал, и мне придется набраться терпения. А мне самому следует бывать тут чаще. В Нормандии существует пословица: «Если хозяина нет дома, у него бывает плохой урожай».

Он посмотрел на Филиппа и улыбнулся.

— Тебе нравится плотничье мастерство?

— Да, мсье Шарль. Но боюсь, что я все очень медленно усваиваю, мой хозяин мной недоволен.

— Не волнуйся, твоему хозяину трудно угодить. У него вечно дурное настроение, Филипп, скажи своему хозяину, что мои слуги больше не станут его отвлекать, а я постараюсь доставить ему нужные материалы из Монреаля. Но через месяц он должен закончить строительство, а если он этого не сделает, ему лучше выбрать дерево повыше и повеситься на нем.

— Мсье Шарль, я ему все передам.

— Ты ему также скажи, если он посмеет ругать тебя за то, что ты сказал мне правду или за то, что удрал с работы, ему все же придется поискать то самое дерево… Филипп, я тебя приглашаю побыть тут весь день.

Младшие братья, выслушавшие этот «интересный» разговор, проследовали за старшими.

— Шарль, — заметил Габриэль, — этот парнишка очень нахальный.

Шарль остановился и улыбнулся возмущенному мсье Д'Ассини.

— Ты так считаешь, Габриэль? Кстати, что ты вообще обо всем думаешь?

Габриэль был очень доволен вопросом брата.

— Он не должен был идти сюда без позволения хозяина, и он говорил с тобой как равный. Парня следует проучить!

Шарль обратился к Малышу Антуану:

— Антуан, что ты думаешь по этому поводу? Малыш спокойно ответил:

— Мне нравится Филипп, и мне кажется, что он проявил мужество, когда разговаривал с тобой.

Шарль был очень доволен ответом.

— Я надеялся, что ты мне так и скажешь. Габриэль, ты ошибаешься в отношении этого парнишки. Он — молодец и проявил мужество и рассудок. Теперь я постоянно буду за ним следить.