"Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды" - читать интересную книгу автора (Короткевич Владимир)

Глаза 20
ДЕНЕЖНЫЙ ЛАРЧИК ИУДЫ

Они бежали ночью, ибо знали: за свершённое в Любче мало им не будет. Они не ведали того, что по их следам мчит Корнила, но, побаиваясь любчинского кастеляна, путали следы, пробирались окольными дорогами.

Одну ночь, заметая следы, они шли прочь от Новогрудка на север, ночевали в пуще, а потом двинулись кружным путём, направляясь на Вселюб. К полудню следующего дня приблизились к селу Ходосы.

Магдалина шагала с Христом, словно опасаясь, что вот теперь он может взять и исчезнуть. А он, опустив голову, думал о своём, не замечая ничего вокруг... Всё же это были слухи. Снова слухи. Только слухи. А прошли недели, и лето утвердило своё господство. И неизвестно, то ли вправду Анею спрятали, то ли она сама его бросила.

И тревога разрывала его сердце. И ничего он не замечал. А замечать было что. Деревня будто вымерла. На пригуменье у первой хаты дикого вида человек требушил корову со вздутым животом, выбирал какие-то куски, и мухи вились над ним тучей.

На избах нигде не было стрех.

Они шли через чёрное от горя село. Христос смотрел в землю. Апостолы болтали о чём-то своём. А позади всех тащился жерди подобный, хоть и небольшой ростом, неуклюжий Иуда с денежным ларцом через плечо.

Мрачные глаза на худом и тёмном лице ворочались туда и сюда.

Иудей никак не мог решить, в аду он или на земле, покуда не понял:

— Голод!

Голод. Чёрная грязь на дороге. Чёрные хаты. Чёрные сады.

И у каждой хаты сидели дети, похожие на стариков. Безнадежно провожали глазами прохожих апостолов.

Не просили. Только смотрели.

И вспомнил он всех брошенных и голодных, и оскорбился в сердце своём.

И, проходя мимо каждой очередной хаты, делал он незаметный жест рукой. Сколько детей — столько и жестов.

Дети непонимающе глядели в кулачки на маленькие жёлтые солнца. И всё ниже и ниже в бессилии своём опускал голову Раввуни.

...Только за околицей догнал он Христа.

— Ты что это такой лёгкий? — спросил тот.

Иуда глянул на небо и прерывисто вздохнул:

— Нашему Слонимскому раввину — а он, надо вам сказать, был ну просто царский дурень — каждый вечер клали на пузо горячее мокрое полотно. Так он имел обычай говорить, когда его укоряли: «Мясо мирной жертвы благодарности надлежит съесть в день приношения её; не нужно оставлять от него до утра». В этом смысле он знал Тору и Талмуд даже лучше меня.

Случайно он тряхнул ларчиком, и в нём зазвенела одинокая монета.

И тут Христос, вспомнив, что идут они всё же навстречу невесте, сказал:

— Нужно, Иуда, полотна купить. Ты посмотри на всех. Это же шайка разбойников, а не апостолы. Девки глядят на них, и хихикают, и, глаза платком прикрыв, смотрят из-под платков.

Тогда Раввуни покраснел, ибо его поймали на преступлении, на растрате общих денег, и пробормотал:

— Купить. На что купить? У тебя есть лишние деньги? Главное, чтобы была голова и чтоб в этой голове была идея полотна, где его достать... как сказал... А кто сказал? Ну, пускай Хива.

Он высказал взгляды некоторых философов о том, что только человеческие представления — реальность, но не возгордился, ибо не знал, какое это откровение.