"Реальная угроза" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

Глава 3 «Панаш». Процедура

Уэгенер обошёл фрегат до обеда, а не после. У него не было замечаний.

Прежде осмотр совершил боцман Райли. Если не считать нескольких банок с краской и кистей, которые были нужны для работы, — а окраска на судне никогда не начинается и не заканчивается, — он не увидел незакреплённого снаряжения.

Корабельное орудие, как и якорные цепи, было закреплено должным образом.

Штормовые леера натянуты, а люки задраены в ожидании вечернего шторма.

Несколько матросов, свободных от вахты, отдыхали здесь и там, читая или загорая на солнце. Они вскочили и вытянулись, услышав грохочущий возглас Райли:

«Внимание на палубе!» Один матрос третьей категории просматривал журнал «Плейбой». Уэгенер добродушно напомнил ему, что во время следующего рейса придётся быть поосторожнее, потому что три женщины станут членами корабельного экипажа меньше чем через две недели и «Плейбой» может задеть их самолюбие. То обстоятельство, что сейчас на борту «Панаша» не было женщин, представляло собой статистическую аномалию, и предстоящее событие мало беспокоило капитана, хотя старшины воспринимали появление женщин, мягко говоря, весьма скептически. Кроме того, возникнет проблема, кто и когда будет пользоваться гальюнами, поскольку инженеры, проектировавшие фрегат, не предусмотрели присутствия в экипаже женщин. Для Уэгенера сегодня это стало первым поводом для улыбки. Женщины выходят в море... и улыбка тут же исчезла с лица, когда капитан мысленно увидел образы, вызванные к жизни видеокассетой. Эти две женщины... нет, женщина и маленькая девочка, тоже отправились в море... не так ли?

Теперь воображение не давало ему покоя.

Уэгенер стянулся вокруг и увидел, какими озадаченными стали лица матросов, окружающих его. Ясно, что шкипер чем-то недоволен Они не знали чем, но ничуть не сомневались в том, что лучше не находиться рядом с капитаном, когда он рассержен. Затем они увидели, что выражение на лице капитана изменилось. Он просто задал себе вопрос, решили они.

— Ну что ж, мне кажется, все в порядке, парни. Пусть и дальше будет так же, — заметил Уэгенер и направился к себе в каюту. И тут же вызвал старшину, Орезу.

Главный старшина прибыл — не прошло и минуты. «Панаш» был небольшим судном, и явиться по вызову шкипера больше чем через минуту просто невозможно.

— Прибыл по вашему приказанию, капитан.

— Закрой дверь, Португалец, и садись.

Главный старшина родился в семье, предки которой были португальцами, однако по своему акценту он походил на уроженца Новой Англии. Подобно Райли, он был прирождённым моряком и так же, как и капитан, способным инструктором. Целое поколение офицеров береговой охраны научилось владению секстаном у этого смуглого массивного профессионала. Именно такие, как Мануэль Ореза, обеспечивали бесперебойное функционирование береговой охраны, и Уэгенер иногда жалел, что оставил их ряды ради того, чтобы стать офицером. Но он сохранил контакты с ними, и наедине Уэгенер и Ореза обращались друг к другу на «ты».

— Я просмотрел видеозапись, сделанную досмотровой группой, Рэд, — произнёс Ореза, читая мысли своего капитана. — Жаль, что ты не разрешил Райли переломить этого засранца пополам.

— Мы не должны так поступать, — ответил Уэгенер неуверенно.

— Пиратство, убийство, изнасилование, добавь к этому контрабанду наркотиков. — Главный старшина пожал плечами. — Я-то знаю, как следует поступать с такими. Проблема в том, что никто не делает этого.

Уэгенер знал, что он имеет в виду. Несмотря на принятие федерального закона, предусматривающего смертную казнь за убийства, связанные с наркотиками, к нему прибегали крайне редко. Дело просто заключалось в том, что каждый арестованный торговец наркотиками знал кого-то, стоящего выше его в иерархии наркобизнеса и представлявшего поэтому более желанную цель, — по-настоящему крупные бароны картеля никогда не попадали в положение, при котором их могла загрести якобы длинная рука закона. Федеральные агентства, следящие за осуществлением законов, может быть, и являлись всемогущими на территории Соединённых Штатов, а береговая охрана обладала неограниченной властью на море — даже до такой степени, что им разрешалось останавливать и досматривать многочисленные суда под иностранным флагом на основе простого подозрения, — но всему был предел. Без этого нельзя обойтись. Враг знал об этих пределах, и приспособиться к ним было, вообще-то, очень просто. В этой игре правилам подчинялась только одна сторона; другая — могла менять правила игры по собственному желанию. Руководители наркобизнеса без труда держались в стороне, и всегда было немало мелкой рыбёшки, готовой рискнуть, выполняя опасные задания, особенно потому, что получаемая ими выгода превышала жалованье, существовавшее в любой армии за всю историю человечества. Эти рядовые солдаты наркобизнеса были достаточно умными и опасными, так что борьба с ними проходила трудно, но даже в тех случаях, когда удавалось поймать их с поличным, они всегда шли на то, чтобы выторговать некоторые льготы в обмен на информацию.

В результате никто из них не нёс наказания в полном объёме. За исключением жертв, разумеется. Размышления Уэгенера были прерваны чем-то ещё худшим.

— Ты знаешь, Рэд, эти двое могут вообще оказаться оправданными.

— Перестань, Португалец, я не могу...

— Моя старшая дочь учится на юридическом факультете, шкипер. Хочешь, я поделюсь с тобой по-настоящему плохими новостями? — мрачно спросил старшина.

— Валяй.

— Мы доставим этих бандитов в порт — ладно, вертолёт перебросит их завтра на материк, — и они тут же потребуют адвоката, верно? Всякий, кто смотрит американское телевидение, знает об этом. Предположим, что до встречи с адвокатом они не раскроют рта. Тогда их адвокат заявит, что его клиенты увидели вчера утром дрейфующую яхту, на борту никого не было, и они поднялись на борт яхты, чтобы получить вознаграждение за спасение судна. Рыбацкое судно, на котором они находились, вернулось в свой порт, а эти двое решили остаться, привести яхту в ближайшую американскую гавань и потребовать там вознаграждение.

Они не пользовались радиопередатчиком, потому что не знали, как с ним обращаться, — это было заметно даже на нашей видеокассете. Радиопередатчик на яхте является одним из самых современных аппаратов, управляемых компьютером, то же самое относится к радиолокатору; чтобы разобраться в них, нужно прочитать инструкцию в сто страниц, а наши друзья недостаточно владеют английским.

Появятся члены команды рыбацкого судна, готовые подтвердить эти показания. Так что все происшедшее — ужасное недоразумение, понимаешь? В результате федеральный прокурор в Мобиле приходит к заключению, что его обвинение будет недостаточно убедительным, и наши друзья соглашаются признаться в каком-нибудь незначительном нарушении. Так обычно и бывает. — Ореза замолчал.

— В это трудно поверить.

— У нас нет трупов жертв. У нас нет свидетелей. Мы обнаружили оружие на борту яхты, но кто произвёл выстрелы из этих пистолетов? Улики, имеющиеся в нашем распоряжении, косвенные. — По лицу старшины промелькнула мрачная улыбка.

— Как раз в прошлом месяце моя дочь подробно объясняла, как это происходит. Они призовут на помощь кого-нибудь, готового поддержать их объяснение о том, как они поднялись на борт яхты, — обычных людей, никогда не подвергавшихся судебному преследованию, — и вдруг окажется, что все настоящие свидетели на их стороне, а у нас одно дерьмо, а не доказательства, Рэд. Парни согласятся признаться в каком-нибудь незначительном проступке, вот и все.

— Но если они не чувствуют за собой никакой вины, почему...

— Почему не объяснят, как все произошло? Это, черт побери, очень просто. Военный корабль под иностранным флагом подходит вплотную к яхте и высаживает вооружённую группу. Люди с автоматами и пистолетами направляют на них оружие, применяют силу — кое-кто даже пострадал, — и парни так испуганы, что отказываются говорить. Именно это заявит их адвокат. Я готов спорить, что так все и произойдёт. Разумеется, их, наверно, так просто не отпустят, но прокурор будет бояться совсем проиграть процесс и согласится пойти на компромисс. Наши друзья получат год или два отсидки, и затем им вручат бесплатный билет для возвращения домой.

— Но они — убийцы!

— Да, конечно, — согласился Португалец. — Чтобы избежать сурового наказания, от них требуется лишь одно — быть умными убийцами. Кроме того, они могут сделать даже иные заявления. Моя девочка научила меня, что все это не так просто, как кажется с первого взгляда, Рэд. Тебе нужно было разрешить Бобу заняться ими. Парни поддержали бы тебя, капитан. Ты бы только услышал, что они говорят о случившемся.

Капитан Уэгенер задумался. А ведь действительно в этом есть смысл, верно?

Моряки мало изменились за прошедшие годы. Спустившись на берег, они приложат массу усилий, чтобы залезть под юбки всех женщин, попавшихся им на пути, но когда заходит речь об убийстве и изнасиловании, парни испытывают те же самые чувства, что и старые моряки. В конце концов, времена мало изменили человеческую природу. Мужчины остались мужчинами. Несмотря на суды и адвокатов, они понимали, что такое справедливость.

Рэд подумал об этом ещё несколько секунд, затем встал и подошёл к книжной полке. Рядом с современными томами «Общий кодекс военного правосудия» и «Руководство по военным трибуналам» стояла очень старая книга, известная больше по своему неофициальному названию, «Скалы и мели». Это был древний справочник, включающий правила и законы, истоки которых уходили в восемнадцатый век. Эту книгу заменил «Общий кодекс военного правосудия», вступивший в силу вскоре после окончания второй мировой войны. Экземпляр, стоящий на полке Уэгенера, был библиографической редкостью. Он нашёл его пятнадцать лет назад в пыльном картонном ящике на старом посту береговой охраны на побережье Калифорнии.

Напечатана книга была в 1897 году, когда правила были совершенно другими. Да, тогда мир был куда безопаснее, подумал капитан, и было нетрудно понять причину.

Стоило всего лишь прочитать правила, существовавшие в давно ушедшие годы...

— Спасибо, Португалец. Мне нужно закончить с бумагами. Прошу тебя явиться ко мне ровно в пятнадцать ноль-ноль вместе с Райли.

Ореза встал.

— Слушаюсь, капитан, — произнёс он, пытаясь понять, за что поблагодарил его шкипер. Ореза умел читать мысли капитана, однако на этот раз потерпел неудачу. Он знал, что в голове капитана зародилась какая-то идея, но какая?

Старшина также знал, что узнает об этом в пятнадцать часов. Можно и подождать.

Несколько минут спустя Уэгенер обедал в кают-компании со своими офицерами.

Он спокойно сидел у торца стола, читая полученные радиограммы. Офицеры фрегата были молоды и вели себя непринуждённо. Как всегда, разговор состоял в свободном обмене мнениями, и на этот раз его тема была очевидна. Уэгенер не вмешивался, просматривая жёлтые страницы, вышедшие из-под корабельного принтера. Мысль, пришедшая ему в голову в каюте, начала обретать очертания. Он молча взвесил положительные и отрицательные стороны. Что с ним могут сделать? Да почти ничего, решил он. Поддержат ли его подчинённые?

— Ореза говорил, что в старое время знали, как поступать с такими мерзавцами, — заметил младший лейтенант, сидевший на противоположном конце стола. Остальные офицеры закивали в знак согласия.

— Да, общественный прогресс не всегда играет позитивную роль, — произнёс другой лейтенант. Двадцатичетырехлетний офицер не знал, что его слова заставили капитана принять решение.

Да, решил Уэгенер, это осуществимо. Он поднял голову от пачки радиограмм и взглянул на лица офицеров. Я не напрасно потратил время на их подготовку, подумал капитан. Они служили на фрегате почти десять месяцев и выполняют свои обязанности так, что любой командир может позавидовать. Когда Уэгенер прибыл на верфь, офицеры выглядели несчастными и подавленными, а теперь прямо горели энтузиазмом. Двое отпустили усы, чтобы больше походить на моряков, которыми они стали. Все непринуждённо сидели на своих стульях с жёсткими спинками, уверенные в себе и знающие морское дело. Они гордились кораблём — и гордились своим капитаном. Офицеры поддержат его. Рэд вступил в разговор, чтобы убедиться в своей правоте, ещё раз проверить, ещё раз решить, кому поручить дело, а кому нет.

Он закончил обед и вернулся в каюту. Бумаги все ещё лежали на столе, и Уэгенер постарался разделаться с ними как можно быстрее, затем открыл «Скалы и мели». В пятнадцать ноль-ноль появились Ореза и Райли, и он рассказал им о своём замысле. И один, и другой старшины сначала удивились, затем дали согласие.

— Райли, вы отнесёте вот это нашим гостям. Один из них выронил её на мостике. — Уэгенер достал из кармана пачку сигарет. — В камере есть вентиляционное отверстие, верно?

— Конечно, есть, шкипер, — удивлённо ответил боцман. Он не знал, что представляют собой сигареты «Калвертс».

— Начнём в двадцать один час, — произнёс капитан.

— Как раз в это время погода успеет разгуляться, — заметил Ореза. — Ну что ж, хорошо, Рэд. Только хочу напомнить тебе, что нужно проявить максимальную осторожность в этом...

— Я знаю, Португалец. Что за жизнь, если ничем не рискуешь? — улыбнулся Уэгенер.

Райли ушёл первым. Он направился к трапу, спустился вниз на две палубы и приблизился к камере. Оба арестованных находились внутри клетки размером десять футов на десять. Они лежали на койках. Возможно, они разговаривали между собой, но замолчали, когда открылась дверь. Боцману пришла в голову мысль, что было бы неплохо подумать об установке микрофона внутри камеры, но окружной военный юрист объяснил однажды, что такая установка будет нарушением конституционных прав задержанных, или нарушением процедуры обыска и ареста, или ещё какой-то юридической глупостью, подумал он.

— Эй, недоумок, — позвал боцман. Тот, что лежал на нижней койке, — это его боцман грохнул животом на леер, — повернулся, чтобы увидеть, кто обращается к ним. Райли с удовлетворением отметил раскрывшиеся от удивления глаза. — Вам дали пообедать? — спросил боцман.

— Да. — В голосе был заметён акцент, но какой-то странный.

— Вы, парни, потеряли на мостике сигареты. — Райли бросил пачку через решётку. Пачка упала на палубу, и Пабло — боцману показалось, что это имя подходит ему, — поспешно схватил сигареты с изумлённым лицом.

— Спасибо, — произнёс он.

— Не стоит. Только смотрите, ребята, никуда не уходите без моего разрешения, слышите? — Райли ухмыльнулся и вышел. Камера была настоящей. Эту часть фрегата проектировщики придумали здорово, отметил про себя боцман. В ней был даже свой гальюн. Это не нравилось Райли. Тюремная камера на борту фрегата береговой охраны. Гм... По крайней мере, не нужно выделять пару часовых для охраны недоумков. Точнее сказать, пока не нужно. Вас, ребята, улыбнулся Райли, ждёт большой сюрприз.

Море производит большое впечатление в любую погоду. Может быть, это объясняется тем, что перед глазами расстилается уходящая вдаль водная поверхность или человек сознаёт, что погода в море обладает мощью, которой ей не хватает на суше. Сегодня вечером на небе сияла почти полная луна, три четверти диска, что позволяло Уэгенеру наблюдать за границей приближающегося шторма, который надвигался со скоростью, превышающей двадцать узлов. Внутри штормового фронта дули ветры в двадцать пять узлов, а их порывы порой достигали и пятидесяти. Опыт подсказал капитану, что небольшие четырехфутовые волны, по которым скользил «Панаш», скоро превратятся в бешеную стихию мчащихся валов и летящих брызг. Вообще-то, не так уж и страшно, но достаточно, чтобы фрегат изрядно поболтало. Кое-кто из молодых матросов скоро начнёт жалеть, что хорошо поужинал. Ну что ж, всегда узнаешь о море что-то новое. Оно не позволяет морякам переедать.

Уэгенер был рад шторму. Помимо созданной им атмосферы шторм давал ему повод осуществить перестановки вахтенных офицеров. Младший лейтенант О'Нил ещё не стоял вахту в штормовую погоду, и сегодня вечером ему представится такая возможность.

— Есть какие-нибудь трудности, мистер? — спросил капитан младшего офицера.

— Нет, сэр.

— Хорошо, только запомните: если что-нибудь случится, я в кают-компании.

Один из постоянно действующих приказов Уэгенера гласил: ни при каких условиях вахтенный офицер не получит выговора за вызов капитана на мостик. ДАЖЕ ЕСЛИ ВАМ НУЖНО УЗНАТЬ ТОЧНОЕ ВРЕМЯ, ВЫЗЫВАЙТЕ МЕНЯ! Он знал, что такие вещи необходимо всё время повторять, потому что младшие офицеры иногда так боятся побеспокоить шкипера, что предпочтут столкнуться с танкером, лишь бы не нарушить сон капитана, — и завершат таким образом свою карьеру. Отличительное качество настоящего морского офицера, не уставал повторять Уэгенер, обращаясь к своим юнцам, — это готовность признать, что ему ещё есть чему поучиться.

О'Нил кивнул. Оба знали, что нет никаких оснований для беспокойства. Дело заключалось всего лишь в том, что молодой офицер ещё не успел познакомиться с тем, как управлять судном, когда ветер и волны бьют в борт. К тому же рядом находился старшина Оуэне.

Уэгенер спустился по трапу на корму, и вахтенный боцман объявил:

— Капитан покинул мостик.

В кубрике экипаж фрегата рассаживался перед экраном. Сейчас они увидят новый видеофильм, на пластмассовой коробке кассеты было помечено «Крутой „Р“.

Об этом позаботился боцман Райли. На экране будут постоянно мелькать женские груди и бедра, так что оторваться от зрелища матросы не пожелают. Такая же кассета была в видеотеке офицерской кают-компании; у молодых офицеров гормоны не отличались от матросских, но сегодня вечером офицерам предстояло иное занятие.

Налетающий шторм отобьёт у команды желание подышать на палубе свежим воздухом, да и шум пойдёт на пользу. Уэгенер удовлетворённо улыбнулся, открывая дверь в кают-компанию. Трудно было бы создать более благоприятную обстановку.

— Все готовы? — спросил капитан.

Первоначальный энтузиазм уже пропал. Суровый реализм предстоящего стал более ощутимым. Впрочем, этого следовало ожидать, подумал Уэгенер. Молодые офицеры выглядели серьёзно, но никто не захотел отступить. Они ждали, чтобы кто-нибудь ободрил их, и капитан стал источником твёрдости.

— Готовы, сэр, — донёсся голос Ореза с дальнего конца стола. Офицеры кивнули, соглашаясь. Рэд подошёл к своему креслу в середине стола. Он взглянул на Райли.

— Приведите обвиняемых.

— Слушаюсь, сэр.

Боцман вышел из кают-компании и направился камере. Снова открыв дверь, он почувствовал резкий запах, и сначала ему показалось, что горит бухта каната в рундуке, ко через мгновение понял, в чём дело.

— Марихуана! — с отвращением проворчал он. — На моём корабле? Эй вы, недоноски, вставайте! — И прибавил громким голосом:

— Вставайте оба!

Парень, лежавший на нижней койке, небрежно, бросил окурок в унитаз и медленно встал. На его лице была высокомерная улыбка. Райли ответил на неё презрительным взглядом и достал ключ. Улыбка на лице Пабло несколько изменилась, но не исчезла.

— Прогуляетесь со мной, молокососы — Боцман держал в руках наручники.

Райли не сомневался, что без труда справится с обоими, особенно после того, как они накурились, но указания шкипера были ясными и недвусмысленными. Он протянул руки сквозь решётку и грубым движением повернул одного к себе спиной. Парень не сопротивлялся и позволил надеть наручники. Так же поступил он и со вторым.

Отсутствие сопротивления удивило боцмана. Далее он отпер замок на двери и жестом скомандовал выходить. Когда мимо проходил «Пабло», Райли достал из его кармана пачку сигарет, на мгновение замешкался и бросил её на койку.

— Пошли. — Боцман схватил их за локти и повёл вперёд. Шли они неуверенно мешала растущая качка, однако главная причина заключалась в другом.

Потребовалось три или четыре минуты, чтобы добраться до кают-компании.

— Обвиняемым сесть, — объявил Уэгенер, когда Райли вошёл с ними в кают-компанию. — Суд приступает к заседанию.

Оба парня замерли, услышав слова капитана, — каждый истолковал их по-своему. После короткого замешательства боцман подвёл их к двум свободным стульям у столика защитника. Человеку трудно выносить молча взгляды других, особенно когда он знает — что-то происходит, но не может понять что. Через минуту высокий парень нарушил молчание.

— Что это?

— Сэр, — бесстрастно ответил Уэгенер, — вы присутствуете на суде военного трибунала. — Парень ответил ему только недоумевающим взглядом, и капитан продолжил:

— Прокурор сейчас зачитает статьи обвинения.

— Господин президент, подсудимые обвиняются в пиратстве, изнасиловании и убийстве, подпадающих под одиннадцатую статью Военного кодекса США. Каждое из этих преступлений влечёт за собой высшую меру наказания. Подробности: четырнадцатого числа этого месяца подсудимые поднялись на борт моторной яхты «Основатель империи»; на этой яхте они убили четырех человек, уже находившихся на ней, а именно: владельца яхты, его жену и двух несовершеннолетних детей; далее, во время этих событий они изнасиловали жену и дочь владельца яхты, после чего расчленили трупы и выбросили их за борт ещё до того, как досмотровая группа нашего фрегата остановила яхту и произвела обыск утром пятнадцатого числа. Обвинение докажет, что эти действия имели место в процессе операции по контрабандной перевозке наркотиков. Убийство, связанное с контрабандой наркотиков, карается смертной казнью по Кодексу Соединённых Штатов, снабжённому примечаниями. Более того, убийство и изнасилование во время пиратского промысла подпадают под Военный кодекс США и караются смертной казнью. Как это известно суду, пиратство является преступлением по закону международного права и как таковое находится в юрисдикции любого военного корабля, захватившего пиратов.

Как я уже сообщил, убийство в процессе пиратских действий карается смертной казнью. Хотя мы, являясь кораблём береговой охраны Соединённых Штатов, имеем право «де юре» проводить досмотр и задерживать любое судно под американским флагом, строго говоря, эти полномочия не являются необходимыми в данном случае.

Исходя из вышесказанного, настоящий суд имеет полное право расследовать, привлекать к судебной ответственности и приводить в исполнение вынесенный приговор. Таким образом, обвинение будет настаивать на вынесении смертного приговора каждому подсудимому.

— Спасибо, — произнёс Уэгенер, поворачиваясь к столу защиты. — Вам понятно, в чём вас обвиняют?

— Ха?

— Прокурор только что объяснил, что вас судят по обвинению в пиратстве, изнасиловании и убийстве. Если вы будете признаны виновными в совершении этих преступлений, суд Примет решение, подвергнуть вас смертной казни или нет. Вы имеете право на защиту. Лейтенант Алисой, сидящий за столом рядом с вами, является вашим адвокатом. Это вам понятно? — Высокому парню потребовалось ещё несколько секунд, но затем он понял все. — Согласна ли защита отказаться от подробного чтения всех обвинений и доказательств?

— Да, господин президент. Сэр, защита просит, чтобы вина каждого подсудимого подверглась отдельному рассмотрению, а также короткого совещания защитника с подсудимыми.

— Сэр, обвинение возражает против отдельного рассмотрения вины подсудимых.

— Какие аргументы? — спросил капитан. — Первой выступает защита.

— Сэр, поскольку, как сообщил нам прокурор, он будет настаивать на смертной казни в случае доказательства вины подсудимых, убедительно прошу суд позволить мне обеспечить моим клиентам лучшую защиту при создавшихся обстоятельствах и потому...

Уэгенер прервал его взмахом руки:

— Защита справедливо обращает внимание на то, что, поскольку обвиняемым инкриминируется преступление, влекущее за собой высшую меру наказания, разрешается принять все возможные усилия для защиты интересов подсудимых. Суд считает это весьма убедительным и становится на точку зрения защиты. Кроме того, защита получает возможность в течение пяти минут посовещаться с подсудимыми. Суд обращается к защите с предложением убедить подсудимых назвать свои имена для правильного занесения их в протокол судебного заседания.

Лейтенант отвёл своих клиентов в угол кают-компании и обратился к ним тихим голосом. Наручники остались на кистях подсудимых.

— Итак, я лейтенант Алисон, и мне поручили попытаться сохранить жизнь вам, двум недоноскам. Для начала скажите, черт побери, кто вы такие!

— Что это за маскарад? — спросил высокий парень.

— Этот маскарад является судом военного трибунала. Вы находитесь в открытом море, мистер, и в данном случае, если это вам неизвестно, капитан американского военного корабля может поступить с вами, мудозвонами, так, как ему хочется. Вам не следовало выводить его из себя.

— Ну и что дальше?

— Дальше будет продолжаться заседание трибунала, идиот! Знаешь, что это такое: судья и заседатели. Они могут приговорить вас обоих к смертной казни и привести в исполнение этот приговор прямо на борту судна.

— Чепуха!

— Как тебя зовут, черт побери?

— Мать твою... — презрительно выругался высокий. Другой парень казался не таким уверенным. Лейтенант почесал макушку. Капитан Уэгенер тут же обратил на это внимание.

— Какого черта вы поднялись на борт этой яхты?

— Требую настоящего адвоката!

— Мистер, я — единственный адвокат, которого вы можете получить, — ответил лейтенант. — Неужели это все ещё непонятно?

Высокий парень не поверил офицеру — именно такого поведения от него и ожидали. Защитник отвёл подсудимых обратно к столику.

— Суд возобновляет заседание, — объявил Уэгенер. — Какое заявление желает сделать защита?

— Если будет угодно узнать суду, ни один из подсудимых не захотел сообщить своего имени.

— Суду это совсем не угодно, однако приходится согласиться. Для ведения настоящего заседания мы станем обращаться к вашим клиентам, как к Джону Доу и Джеймсу Доу. — Уэгенер показал рукой, кому какое имя принадлежит. — Суд принял решение рассмотреть дело Джона Доу первым. Возражения? Тогда попросим прокурора изложить обвинительный акт.

В течение следующих двадцати минут офицер, исполняющий обязанности прокурора, зачитал обвинения и вызвал только одного свидетеля, боцмана Райли, рассказавшего о подробностях досмотра яхты, а также красочно прокомментировал видеозапись обыска на «Основателе империи».

— Подсудимый хочет что-то сказать?

— Нет, сэр.

— Вы не могли бы описать содержание вот этого пакета с вещественными доказательствами? — обратился прокурор к боцману.

— Сэр, насколько мне известно, это называется тампон; судя по всему, он был использован, сэр, — произнёс Райли после некоторого замешательства. — Я нашёл его под кофейным столиком в кают-компании яхты рядом с пятном крови вообще-то, на фотографии два пятна, сэр. Как вы понимаете, сэр, сам я ими не пользуюсь, однако знаю по опыту, что женщины не бросают их на пол. С другой стороны, если кто-то намеревается изнасиловать женщину, эта штука будет, по-видимому, мешать, и насильник может извлечь её и отбросить в сторону, чтобы продолжить дальше. Если вы посмотрите, где я подобрал это и где находятся пятна крови, становится совершенно очевидно, что там произошло, сэр.

— У меня больше нет вопросов. Обвинение закончило обращение к суду.

— Понятно. Прежде чем защита приступит к изложению своих доводов, суду хочется спросить, не желает ли защита вызвать других свидетелей в дополнение к обвиняемому?

— Нет, господин президент.

— Хорошо. В данный момент суд желает обратиться непосредственно к обвиняемому. — Уэгенер повернул голову и чуть наклонился вперёд:

— Выступая в свою защиту, сэр, вы можете выбрать один из трех путей. Первый состоит в том, что вы примете решение не делать никаких заявлений, и в этом случае суд будет исходить исключительно из улик, имеющихся в его распоряжении, и не примет во внимание ваше поведение. Второй — вам разрешают сделать заявление, не присягая в суде; тогда вы не подвергнетесь перекрёстному допросу. Наконец, вы можете выбрать третий путь: сделать заявление под присягой, и прокурор получит право подвергнуть вас перекрёстному допросу. Вам понятны ваши права, сэр?

«Джон Доу», следивший на протяжении часа за процедурой в полной тишине и с насмешливой улыбкой, с трудом встал. Поскольку руки его были скованы наручниками за спиной, ему пришлось наклониться вперёд, и, чтобы сохранить равновесие на раскачивающемся фрегате, он был вынужден напрягать все силы, стараясь не упасть.

— Что это за говенный спектакль? — спросил он, и присутствующие снова были озадачены его акцентом. — Я хочу вернуться в камеру и требую, чтобы меня оставили в покое до тех пор, пока рядом не будет моего адвоката.

— Мистер Доу, — ответил Уэгенер, — вы, по-видимому, все ещё не понимаете, что происходит. Вас обвиняют в пиратстве, изнасиловании и убийстве. В этой книге, — капитан поднял со стола «Скалы и мели», — говорится, что я имею право судить вас прямо на борту своего фрегата, причём немедленно, и в вей же сказано, что, если мы признаем вас виновным, можем повесить на ноке реи.

Признаться, береговая охрана не прибегала к этому на протяжении более пятидесяти лет, однако советую вам не сомневаться, что я поступлю так, как считаю нужным! Власти не подумали о том, чтобы отменить этот закон. Таким образом, ситуация совсем не такая, как вы ожидали, не так ли? Вам нужен адвокат? За столом с вами сидит мистер Алисон. Хотите сказать что-нибудь в свою защиту? У вас есть такая возможность. Только учтите, мистер Доу, обжалованию решение этого суда не подлежит, так что хорошенько подумайте о том, как поступить, и побыстрее.

— Я думаю, что все это дерьмовая чепуха. Насрать мне на вас!

— Суд не должен принимать во внимание заявление подсудимого, — произнёс Уэгенер, изо всех сил стараясь сохранить на лице выражение равнодушия и беспристрастности, как полагается председательствующему на суде трибунала, где речь идёт о казни подсудимого.

Защитник говорил в течение пятнадцати минут, сделав героическую, но бесполезную попытку опровергнуть веские улики, уже представленные прокурором.

Затем каждый из них — и защитник, и прокурор — кратко, по пять минут, коснулись сути рассматриваемого дела. Снова наступила очередь капитана Уэгенера.

— Выслушав улики против подсудимого, члены суда сейчас выскажутся относительно приговора. Голосование будет тайным, каждый из членов суда выскажет своё мнение в письменном виде. Прокурор раздаст бюллетени и затем соберёт их.

На всё это потребовалось меньше минуты. Прокурор вручил членам суда по листку бумаги. Каждый из них взглянул на подсудимого перед тем, как выразить свою точку зрения на бюллетене, и после этого. Прокурор собрал листки, перетасовал их, как карты, и вручил капитану. Уэгенер развернул бюллетени и разложил их перед собой, затем что-то пометил в жёлтом блокноте и лишь после этого заговорил:

— Подсудимому встать и повернуться к судьям. Мистер Доу, хотите сказать что-нибудь перед тем, как выслушаете приговор?

Высокий парень молчал, с его лица не сходила насмешливая недоверчивая ухмылка.

— Ну что ж, хорошо. Суд постановил двумя третями голосов, что подсудимый виновен в предъявленных ему обвинениях, и приговорил его к смертной казни через повешение. Приговор будет приведён в исполнение не позже чем через час. Да смилуется Господь над вашей душой. Объявляется перерыв.

— Извините, сэр, — пробормотал защитник, обращаясь к своему клиенту, — я не получил от вас никакой помощи и потому не смог высказать веских доводов против повешения.

— Мне нужен адвокат! — прохрипел «мистер Доу».

— Сэр, сейчас вам нужен не адвокат, а священник.

Тут же, словно подчёркивая слова лейтенанта, боцман Райли взял приговорённого за руку.

— Пошли, милок. У тебя свидание с верёвкой. — Боцман вывел его из кают-компании.

Второй подсудимый, известный как «Джеймс Доу», наблюдал за происходящим словно загипнотизированный, не веря своим глазам. Недоверие все ещё не исчезло, это видел каждый, но это было недоверие, появляющееся на лице человека, навстречу которому мчится курьерский поезд.

— Теперь ты понимаешь, что здесь происходит? — спросил лейтенант.

— Но ведь все это не всерьёз, — проговорил подсудимый голосом, в котором уже не было той уверенности, что звучала около часа назад.

— Слушай, парень, неужели до тебя не доходит? Разве тебе не говорили, что молодцы вроде вас двоих просто исчезают здесь? Мы занимаемся такими делами почти шесть месяцев. Тюрьмы переполнены, и судьи не проявляют к вашей судьбе никакого интереса. Если нам удаётся задержать кого-нибудь и у нас достаточно доказательств, власти не возражают против того, чтобы мы вершили правосудие прямо в море. Неужели ты не знаешь, что правила игры теперь изменились?

— Но вы не имеете права!

— Вот как? Тогда скажу тебе следующее. Минут через десять я выведу тебя на палубу, и сам убедишься. Но предупреждаю тебя, приятель, мы не собираемся тратить время на глупости, это нам смертельно надоело. А пока посиди тихо и спокойно, подумай о положении, в котором оказался, а когда наступит время, я покажу тебе, насколько серьёзно мы относимся к делу. — Лейтенант налил себе кофе, чтобы убить время, и перестал разговаривать с подзащитным. К тому времени, когда он выпил кофе, дверь снова открылась.

— Все на верхнюю палубу — будете свидетелями осуществления приговора, объявил главный старшина Ореза.

— Пошли, мистер Доу. Вам будет интересно. — Лейтенант взял его за руку и повёл рядом. Сразу за дверью кают-компании находился трап, который вёл наверх.

Там протянулся узкий коридор, и лейтенант со своим подзащитным направился в сторону кормы, где размещалась пустующая сейчас вертолётная площадка.

Лейтенанта звали Рик Алисон. Чернокожий парень из Олбани, штат Нью-Йорк, он служил корабельным штурманом и каждый вечер, ложась спать, благодарил Бога за то, что Он дал ему возможность служить под началом Рэда Уэгенера, самого лучшего капитана, которого доводилось встречать Алисону. До встречи с Уэгенером лейтенант не раз задумывался о том, чтобы уйти из береговой охраны, однако теперь собирался служить как можно дольше. Он остановился в тридцати футах от того места на корме, где будет проводиться церемония.

Алисон заметил, что море разбушевалось не на шутку. Прикинув на глаз, лейтенант пришёл к выводу, что ветер уже узлов за тридцать, а волны вздымаются до двенадцати-четырнадцати футов. «Панаш» раскачивался на двадцать пять градусов от вертикального положения влево и вправо, бросаясь из одной стороны в другую наподобие детских качелей. Алисон вспомнил, что вахту на мостике несёт О'Нил, и с надеждой подумал о старшине Оуэнсе, находящемся рядом с юношей.

Новый младший лейтенант был неплохим юнцом, но ему нужно ещё многому научиться, прежде чем он сможет самостоятельно управлять кораблём, подумал штурман, который сам-то был всего на шесть лет старше. Время от времени по правому борту небо рассекала молния, освещая палубу бледным пламенем. Дождь лил сплошным потоком, капли проносились над палубой под острым углом и с такой силой, что больно жалили щеки. В общем, ночь была такой, что сам Эдгар Аллан По пустил бы слюни, думая об открывающихся возможностях. На верхней палубе не было видно включённых огней, но белая краска, которой был покрыт фрегат, отражала их призрачным сиянием, указывая на расположение. Алисон не мог понять, решился ли Уэгенер на такое из-за штормовой погоды или это было просто удачным совпадением.

Капитан, с того момента, как вы поднялись на борт фрегата, вы не раз проделывали безумные штучки, но эта превзошла все, подумал Рик.

Лейтенант увидел верёвку. Кто-то пропустил её через блок на мачте фрегата, где располагались корабельные антенны и антенное устройство радиолокатора. Вот уж это действительно цирковой фокус — залезть на вершину мачты, подумал Алисон.

Не иначе боцман Райли. Кому ещё придёт в. голову так рисковать?

И тут на палубе появился приговорённый. Руки все ещё за спиной. Капитан и помощник рядом. Уэгенер произносил что-то, по-видимому, официальный приговор, но Алисон не слышал слов из-за ветра, со свистом проносящегося над палубой сквозь оснастку мачты со множеством фалов для подъёма сигнальных флагов, — ну конечно, вот как поступил Райли, понял Алисон. Он привязал пеньковую дюймовую верёвку к концу фала, потянул за него, и верёвка прошла через блок. Даже Райли не был настолько сумасшедшим, чтобы карабкаться на клотик мачты в такую погоду.

Вспыхнули палубные прожекторы, использующиеся при посадке вертолёта. Они освещали главным образом льющиеся потоки дождя, но всё-таки делали более реальной картину происходящего. Уэгенер сказал ещё что-то приговорённому, лицо которого по-прежнему не покидала высокомерная усмешка. Он всё ещё не верит, что ему вынесен приговор. Интересно, когда парень поймёт, изменится ли выражение его лица, подумал Алисой. Капитан покачал головой и сделал шаг назад. Райли накинул на шею приговорённого петлю.

И тут улыбка исчезла с лица «Джона Доу». Он всё ещё не верил в то, что с ним происходит, но внезапно ситуация стала какой-то более серьёзной. У конца верёвки, пропущенной через блок на вершине мачты, столпились пять человек.

Алисон с трудом удержался от смеха. Он знал, как будут развиваться события дальше, хотя и не ожидал, что шкипер решится зайти так далеко...

Последним штрихом стал чёрный капюшон. Райли повернул приговорённого в сторону кормы, где стояли Алисон со вторым пиратом (на то была и другая причина), прежде чем неожиданно накинуть ему на голову чёрный капюшон. И наконец «мистер Доу» понял, что сейчас произойдёт.

— Не-е-е-т!.. — Вопль был настоящим, ужасным криком человека за несколько мгновений до смерти и слился с рёвом шторма и завыванием ветра намного лучше, чем можно было надеяться. Как и предполагалось, его колени подогнулись, пятеро выбрали слабину на верёвке и побежали в направлении кормы. Ноги приговорённого оторвались от палубы, покрытой черным пластиком, предупреждающим скольжение, и тело поднялось вверх. Несколько раз дёрнулись ноги, и тело застыло ещё до того, как верёвка была закреплена за пиллерс.

— Вот и все, — заметил Алисон. Он взял второго «мистера Доу» за локоть и повёл вперёд. — Теперь твоя очередь, приятель.

В тот момент, когда они подошли к двери, ведущей в надстройку корабля, совсем рядом у борта сверкнула молния. Парень внезапно остановился и в последний раз посмотрел назад. Там висел его компаньон, обмякшее тело которого раскачивалось подобно маятнику под реей, мёртвый, заливаемый потоками дождя.

— Надеюсь, теперь ты мне веришь, — произнёс штурман, вталкивая парня внутрь. Штаны «мистера Доу» уже насквозь промокли, и не только от дождя.

Первым делом нужно было переодеться. Когда суд собрался для продолжения заседания, на всех была сухая одежда. «Джеймса Доу» тоже одели в синий комбинезон береговой охраны. С него сняли наручники, и на столике защиты его ждала чашка горячего кофе. Он не заметил, что старшина Ореза уже не сидел за длинным столом, да и боцмана Райли не было в кают-компании. Обстановка изменилась и стала более спокойной, чем раньше, но на это подсудимый не обратил внимания. Состояние его нельзя было назвать безмятежным.

— Мистер Алисон, — произнёс капитан, — если хотите, можете поговорить со своим подзащитным, — Как видишь, все очень просто, приятель, — сказал лейтенант «мистеру Доу». — Или ты выложишь нам все, или тебя повесят. Шкиперу совершенно безразлично. Начнём с того, как тебя зовут.

Хесус заговорил. Один из членов трибунала взял портативную телекамеру — ту же самую, которой пользовались при досмотре, — и Хесуса попросили начать снова.

— Хорошо. Вы понимаете, что имеете право хранить молчание? — задал кто-то вопрос. Подсудимый даже не услышал этих слов, и вопрос пришлось повторить.

— Да, я понимаю, о'кей? — ответил парень, не поворачивая головы. — Что вас интересует?

Вопросы, разумеется, были написаны заранее. Алисой, являющийся одновременно корабельным юристом, читал их один за другим перед телевизионной камерой. Его главная проблема состояла в том, чтобы задавать вопросы медленно и внятно. Допрос длился сорок минут. Парень говорил быстро, но конкретно, и не заметил взглядов, которые бросали на него члены суда.

— Спасибо за помощь, оказанную правосудию, — произнёс Уэгенер, когда все подошло к концу. — Мы постараемся облегчить вашу участь, принимая во внимание чистосердечное признание. Вы сами понимаете, что помочь вашему партнёру мы вряд ли сможем. Это вам понятно, верно?

— Да, я сожалею, что он повёл себя так, — ответил парень, и все сидящие в кают-компании вздохнули с облегчением.

— Мы поговорим с федеральным прокурором, — пообещал капитан. — Лейтенант, отведите арестованного в камеру.

— Слушаюсь, сэр. — Алисон пошёл вместе с парнем к выходу, и глаз телекамеры следил за ними. Подойдя к трапу, ведущему вниз, арестованный споткнулся. Он не заметил руки, заставившей его споткнуться, да и времени у него для этого не было, потому что другая невидимая рука нанесла ему сильный удар по затылку. Затем боцман Райли сломал кисть арестованному, который потерял сознание, а старшина Ореза прижал к его лицу марлю, смоченную в эфире. Потом они отнесли парня в санчасть, где санитар фрегата наложил гипс на руку пострадавшего. Перелом оказался простым и не потребовал сложного лечения.

Здоровую руку арестованного пристегнули наручниками к койке и оставили его в санчасти на ночь.

Проснулся он поздно. Ему принесли завтрак из кают-компании и разрешили умыться, прежде чем отвести к вертолёту, совершившему посадку на палубу фрегата, Ореза спустился, чтобы проводить его, поднялся с арестованным на палубу и прошёл на корму, где уже стоял боцман Райли, который привёл второго арестованного. «Джеймс Доу» — его настоящее имя оказалось Хесус Кастильо, — к своему изумлению, увидел, что «Джон Доу» — Рамон Хозе Капати — жив. Пара сотрудников Федерального агентства по борьбе с наркотиками постарались усадить их как можно дальше друг от друга, чтобы не допустить общения между ними.

Капитан объяснил, что один из арестованных сделал чистосердечное признание и второму это может не понравиться. Кастильо не сводил взгляда с Капати, и изумление в его глазах очень походило на страх, так что агенты — которым всегда нравится признание в деле, по которому предусмотрена смертная казнь, — решили держать арестованных настолько далеко друг от друга, насколько позволяли обстоятельства. На этом же вертолёте были отправлены все улики и несколько видеокассет. Наблюдая, как «Дельфин» береговой охраны поднялся с палубы и взлетел вверх, Уэгенер раздумывал о том, как будут реагировать власти на берегу. Наступил момент сурового осмысления, который всегда следует за слегка сумасшедшим поступком, но Уэгенер предвидел и это. Более того, ему казалось, что он сумел приготовиться ко всему. Только восемь человек из команды знали о происшедшем, и он объяснил им, как нужно отвечать на вопросы. Рядом появился помощник капитана.

— На самом деле ничто не походит на то, как это видится с первого взгляда, правда?

— Пожалуй, но теперь мы знаем, что погибли три невинных человека. Три, а не четыре. — Да, уж конечно, владелец яхты не был ангелом, подумал Уэгенер.

Однако зачем было убивать его жену и детей? Он смотрел на никогда не меняющееся море, не сознавая, какие силы привёл в действие и сколько людей найдут свою смерть в результате этого.