"Пунктир воспоминаний" - читать интересную книгу автора (Казанцев Александр)

3. НЕЖДАННАЯ ФАНТАСТИКА

А пока директор Ленинградского Дома ученых Израиль Соломонович Шапиро, с которым я сблизился в Ленинграде, стал уговаривать меня поделиться своими идеями с кинематографистами, принять участие во Всесоюзном конкурсе научно-фантастических сценариев, проводимом Домами ученых Москвы и Ленинграда совместно с киностудией Межрабпомфильма.

— Ваша фантазия обгоняет время, — убеждал он. — Почему бы вам не попробовать себя в фантастике?

И он прислал стенографистку. Требовалось фантазировать при ней вслух на любую тему, а потом перевести все это на язык сценария. Поначалу стенографистка очень меня стесняла, связывала. Всегда поражаюсь писателям, которые диктуют свои произведения. Помогла фантазия: позволила вообразить, что вокруг никого нет, и говорить, говорить, говорить… Стенографистка ушла, унося с собой набросок киносценария «Аренида» о том, как с помощью электроорудий человечеству удалось разрушить падающий на Землю астероид «Аренида».

Я вернулся на опытный завод, где ведал производством, и забыл о своем первом фантастическом опусе. Но вот курьез! «Аренида» получила высшую премию конкурса «Межрабпомфильма» и Домов ученых. Популярный режиссер и актер Эггерт решил ставить фильм. Но, увы, Эггерт умер, и никто не взялся вместо него за «Арениду».

Однако сценарий заботами И. С. Шапиро публиковался в центральной печати, и Детиздат заинтересовался им. Редакторы Александр Николаевич Абрамов и Кирилл Константинович Андреев предложили мне написать на ту же тему (уже одному!) под их руководством роман.

Как измерить то легкомыслие или, мягко говоря, легкость, с какой их предложение было мной принято! Мог ли я подозревать, какие рифы и айсберги поджидают в этом трудном «плавании»? Мой «кораблик» из исписанной бумаги непременно пошел бы ко дну, не будь жесткой творческой требовательности и увлеченной дружеской помощи самоотверженного редактора Кирилла Константиновича Андреева. Просмотрев первое мое писание, он признался, что «никогда в жизни не видел ничего более беспомощного и более обещающего». «Жизненная тачка» разваливалась. Помог мне старый девиз «быть отчаянья сильнее», и, проявляя завидную настойчивость, я каждую среду привозил Кириллу Константиновичу написанную по ночам новую главу и настороженными глазами жадно следил за выражением его лица во время чтения. Потом переделывал, переписывал, переосмысливал.

Когда первый вариант романа (а их было четырнадцать) был написан, в газете «Правда» появилась статья первого секретаря ЦК комсомола товарища А. Косарева о необходимости бороться с суевериями вроде распространения безответственных слухов о столкновении Земли с другой планетой и гибели всего живого. Оказывается, сценарием, опубликованным в «Ленинградской правде», воспользовались сектанты, чтобы пугать паству близким концом света. Роман мой рухнул, я сам не рискнул бы теперь его печатать. Результат — нервное потрясение. Все майские дни 1938 года лежал с высокой температурой, по-видимому, разжигавшей фантазию. «Если отказаться от столкновения Земли с Аренидой, — полубредил я, — исчезнет памфлетная острота сюжета. От чего же оттолкнуться, чтобы сохранить символическую всемирную опасность, устранить которую способны электроорудия и сверхаккумуляторы?» Однако как в детстве железнодорожная катастрофа вернула мне зрение, так и теперь новая встряска способствовала озарению. Выход нашелся. Правда, роман пришлось переписать заново, оберегая в нем все самое главное. «Аренида» стала островом, а человечеству грозили не космические катаклизмы (столкновение планет), а вызванный людьми же пожар атмосферы. «Аренида» загорелась и стала «Пылающим островом».

Роман печатался изо дня в день в течение двух лет в «Пионерской правде». И поныне радуют признания почтенных уже людей, что они в детстве якобы зачитывались им и что роман навел их на мысль стать физиками, химиками, инженерами.

Перед самой войной «Пылающий остров» вышел отдельной книгой в Детиздате. Так появился новый писатель-фантаст. Но инженер продолжал в нем жить. Надо признаться, что писателю приходилось бороться с самим собой, со вторым своим «инженерным я», преодолевая строй инженерного мышления, строй, прямо противоположный мироощущению художника. Ведь инженер идет от общего к частному, от сборочного общего вида к рабочим чертежам. Художник же воспринимает жизнь и воспроизводит ее через достоверные детали.

Многое в «Пылающем острове» подсказано чутьем и осмыслено лишь много лет спустя, но главное было достигнуто — роман дошел до своего читателя. И не только пионерского возраста. После окончания войны он печатался ежедневными фельетонами в газете французских коммунистов «Юманите». В его редакции в 1958 году автор встретился с издателем газеты Фажоном и главным редактором Анри Стилем. Распили бутылку шампанского, извлеченную из сейфа. Пришлось нарушить свой «сухой закон» и поднять тост: «За Париж!» — «За социалистический Париж!» — поправили меня французские товарищи.

Сорок лет спустя после первой публикации роман вышел в новом варианте специальным изданием в издательстве «Детская литература» «только для библиотек». Основная же его фантастическая идея — использование сверхпроводимости в электрических машинах и «накопителях энергии» (сверхаккумуляторах) — стала уже технической задачей наших дней. В 1980 году перед Первым мая позвонил один из главных конструкторов (которого я не знал) и в качестве первомайского подарка сообщил, что некоторые идеи «Пылающего острова» воплощены в жизнь в его КБ. Мог ли автор романа мечтать о большем?