"Детство в Соломбале" - читать интересную книгу автора (Коковин Евгений Степанович)ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ОРУЖИЕ ЕСТЬ!Когда мы прибежали к Николаю Ивановичу и сообщили о находке, нам не поверили. Мы рассказывали торопясь, захлебываясь и перебивая друг друга. – Все шхуны старые престарые, а баржа эта новенькая. Зачем такая баржа на кладбище стоит… Тут я и говорю Димке. Костя перевел дух и взглянул на меня. А я не выдержал: – Стой! Ведь это я тебе, Костя, говорю «Помнишь, Костя, та самая баржа…» Николай Иванович сидел у стола, расчесывал своп пышные седые усы гребеночкой и, должно быть, думал, что мы с ума сошли или вычитали всю эту нелепую историю в книжке. Он чуть заметно улыбался, но не останавливал нас. Давайте, мол, рассказывайте для развлечения, пока время есть. Забавно! Вот ведь какие штуки можно в книге вычитать! Ребята – они ребята и есть. На кровати лежал человек, которого мы раньше не встречали. Он лежал, не сняв пиджака, закинув ноги на стул, чтобы не запачкать одеяло. Николай Иванович называл его товарищем Королевым. Королев курил, смотрел в потолок в одну точку и, наверно, что-то обдумывал. Потом он стал посматривать на нас и прислушиваться. Наконец он даже присел на кровати. – Тогда я схватил топор, – с жаром рассказывал Костя, – да ка-а-ак ахну по двери! Доска так и вылетела… – Я туда руку запустил и… – Да подожди ты, Димка' Дай по порядку… Вот не поверите, смотрю – винтовка. Спросите у Димки… Мы замолчали – что скажет на это Николаи Иванович? – Постойте, ребята, а какая это баржа? – вдруг спросил Королев. – На ней написано что-нибудь? Ну, название есть? – Названия никакого нету, – покачал головой Костя. – А написано на носу только желтыми буквами… – «Лит. В»! – добавил нетерпеливо я. Мне все казалось, что Костя рассказывает чересчур медленно. Тянет и тянет! – Да, «Лит. В», – подтвердил Костя. – Мы только никак не могли отгадать, что это за «лит» такое. – Эх, черт возьми! – вскричал Королев так, что мы даже испугались. – Да ведь это же та самая баржа! Он схватил Костю в охапку и закружил его. Потом так же схватил меня и поднял до потолка. – Нет, неужели этот Прошин правду писал?.. Николай Иванович, принеси-ка мне мою зеленую папку. Ошеломленный механик выбежал из комнаты. Он вернулся с канцелярской папкой, завязанной тесемками. Королев порылся в папке и вытащил вчетверо сложенный листок бумаги. – Да-да, да да… – повторял он, читая про себя. Потом он передал письмо Николаю Ивановичу. – Видите, видите, ясно сказано «Литерная В находится в надежном месте». По правде, я не очень верил этой записке. Прошин писал ее в тюрьме. Но только его так измучили, что бедняга не выдержал… помешался. Помнишь, Николай Иванович, я говорил тебе об этом… А кроме того, я плохо знал этого Прошина. Могла быть провокация. А теперь можно предполагать… …Вероятно, в тот самый день, когда был потоплен «Прибой», моторист Прошин заметил одиноко плывущую по Двине баржу. По осадке легко было определить, что баржа с грузом. Обнаружив в барже винтовки и патроны, Прошин отбуксировал ее своим катером на кладбище кораблей. По возвращении в Архангельск он был арестован. И тайна оружия ушла с ним в тюрьму. Зимой Королев получил от Прошина записку, но подпольщикам уже было известно, что моторист после допросов и пыток сошел с ума. Так вот как попала баржа на корабельное кладбище! Конечно, Прошин не указал места, опасаясь, что записка может попасть в руки тюремщиков. Кроме того, он, может быть, надеялся, что его скоро освободят. – А что же вы там делали, на этом кладбище? – неожиданно спросил Николай Иванович. Было немножко стыдно и смешно признаваться и рассказывать о поисках клада. Николай Иванович и Королев долго смеялись и хвалили нас. Потом Николай Иванович угостил нас чаем, и мы отправились домой счастливые и веселые. Спустя три дня мы снова поплыли на кладбище кораблей. Когда наша «Молния» вышла на широкую реку, Костя сказал. – Смотри лучше, они должны быть тут!.. На реке было тихо. На востоке ровный бледно-розовый восход солнца предвещал ясную и безветренную погоду. Поеживаясь от ночной прохлады, Костя неторопливо греб и напевал. Нас ни в чем нельзя было заподозрить: в шлюпке лежали удочки и донницы, банка с червями-наживкой и сачок. Обычное дело – ребята поехали ловить рыбу. На середине реки я заметил две лодки. Костя трижды поднялся со скамейки во весь рост. Это был условный знак – «свои». Верст пять мы плыли одни, не сближаясь с лодочниками, направлявшимися также на корабельное кладбище. Три лодки, плывущие вместе, могли вызвать подозрение. Только когда Архангельск скрылся за поворотом реки, мы подплыли к лодкам и поздоровались с подпольщиками. Среди них был знакомый уже нам Королев. Николай Иванович на кладбище не поехал. Во-первых, он был уже стар, чтобы работать на разгрузке, а во-вторых, ему нельзя было покинуть свою паровую шаланду. Королев на этот раз надел не пиджак, а синюю матросскую куртку. Широколицый, загорелый, он и в самом деле походил на архангельского моряка. И только разговор выдавал его: он говорил чисто, гладко – по-петроградски. Из предосторожности нам вскоре опять пришлось разделиться. Мы плыли долго, но ни разу не приставали к берегу. И вот снова перед нами корабельное кладбище: склоненные мачты шхун, узкий изогнутый островок, тихая бухта, яркая зелень листьев балаболки. Меня высадили на островке. Отсюда было видно всю реку до поворотов. Я должен был наблюдать за рекой и противоположным берегом, пока подпольщики разгрузят баржу и спрячут оружие в лесу. Если на реке покажется какая-нибудь лодка или катер, мне немедленно подать условный сигнал продолжительным свистом. Костя отправился вместе с Королевым и другими подпольщиками к барже. В бухте корабельного кладбища было по-прежнему тихо и уютно. У песчаного мыска на мели игриво плескалась рыбешка, рассыпая на воде быстро исчезающие круги. Переливчатый птичий посвист долетал из кустарников. Я лежал на траве, укрывшись за ивовым кустом, зорко всматривался вдаль и прислушивался. Косте досталось, пожалуй, более интересное дело – показать подпольщикам баржу и работать с ними. Однако и наблюдать – поручение тоже не пустяковое. Тут нужно иметь прежде всего зоркий глаз. И уж, ясное дело, не каждому мальчику можно доверить наблюдение. Вскоре до меня донесся стук топора и скрип отдираемых с гвоздей досок. Начали! Лежать и наблюдать пришлось очень долго. Сколько прошло времени, я не знал, но только оно тянулось неслыханно медленно, это томительное время ожидания. Уже солнце стало клониться к берегу, когда я, наконец, услышал поскрипывание уключин. Это приехал за мной на «Молнии» Костя. – Закончили! – сказал он. – Поедем. Нужно поесть – и домой! Все очень устали, и потому было решено немного отдохнуть, прежде чем отправиться в обратный путь. Костра не разжигали. Мы поели соленой селедки с хлебом и запили водой из реки. Конечно, мы могли наловить свежей рыбы, но сейчас об этом некогда было и думать. Королев прилег на траву. – Итак, господа Пуль и Айронсайд, ваше дело проиграно, – сказал он, улыбаясь и играя головкой осыпавшейся ромашки. – Теперь вам только и остается – насмолить лыжи. Иначе вашим бокам достанется еще покрепче. Мы знали, что Пуль и Айронсайд – английские генералы, находившиеся в Архангельске. – Вот получен последний номер, – продолжал Королев, развертывая перед товарищами газету. – «Оперативная сводка. На Северо-Двинском направлении нашими войсками после упорного боя захвачено несколько селений по реке Северной Двине. Под могучими ударами красных войск союзники и белые отступают. Во всем Шенкурском уезде восстановлена Советская власть». – Откуда такая газета? – спросил я Костю. – Из Москвы. – Союзники уже, кажется, удирают, – сказал молодой рабочий, который лежал рядом с Королевым. – Судов много уходит, и все с полным грузом. – Грабят, – подтвердил другой подпольщик. – Да, грабят, – кивнул Королев. – Но ничего, землю-то русскую им с собой не увезти. Они тут хотели навсегда остаться, колонией наш Север сделать. Не выгорело! И не выгорит никогда! Из разговоров подпольщиков мы узнали, что найденными винтовками будет вооружен отряд архангельских рабочих, который начнет боевые действия с приближением частей Красной Армии к городу. |
|
|