"Страх" - читать интересную книгу автора (Константинов Владимир)

Глава третья: Говоров. Мы странно встретились.

Решил сходить на рынок и закупить продуктов — не все же быть в нахлебниках у четы Шиловых. И на улице Гоголя нос к носу столкнулся с Таней. Те из читателей, кто знаком с романом автора «Вызов смерти» наверняка помнят эту лихую наездницу, укротительницу современных стальных «мустангов», ставшую свидетельницой моей безвременной «кончины». Вернувшись из Москвы, я хотел было ей позвонить, но, подумав, решил этого не делать. Зачем волновать сердце и туманить головку юной амазонке разного рода глупостями. Пусть все остается на своих местах. Это, как в том анекдоте: «Умерла, так умерла». Вот именно. И вот, нежданная встреча. Но я никак не предполагал, что она из довольно симпатичного, но все же утенка, за эти полтора года превратиться в такого прекрасного лебедя.

Она взглянула на меня. Побелела лицом. Зрачки глаз расширились от ужаса. Громко вскрикнула и лишилась чувств. Я едва успел подхватить её на руки. Огляделся в поисках скамейки или что-то в этом роде, но ничего не было. Тогда я отнес девушку и положил прямо на газон. Одета она была в джинсовую куртку и короткую джинсовую же юбку, Возле нас начала быстро образовываться толпа.

«Что с ней?» — спрашивали одни.

«Вы разве не видите? Девушке плохо». — отвечали другие.

«Надо вызвать скорую помощь», — предлагали третьи.

— Никого вызывать не нужно, — сказал я. — Это обыкновенный обморок. Сейчас все пройдет. — Заметив в руках одного парня бутылку «Карачинской», попросил: — Вы разарешите?

— Да-да, пожалуйста, — он протянул мне бутылку.

Я открутил пробку и, набрав в рот минералки, прыснул ею в лицо Тани. Она вздрогнула, открыла глаза и, глядя на меня со священным ужасом, чуть слышно прошептала:

— Кто вы?!

— Вот те раз! — воскликнул я и ненатурально рассмеялся. Нервы у меня были тоже на пределе. Никак не предполагал, что эта встреча так на меня подействует. Руки буквально ходили ходуном, во рту пересохло. — Нехорошо, Танюша, не узнавать старых друзей!

— Нет-нет, — замотала она головой, — этого не может быть. Я ведь сама видела, как вас…

Она не в силах была произнести последнее страшное слово. Я решил ей помочь.

— Убили?

— Да, — кивнула она.

— Видишь ли, Таня, это была лишь инсценировка моего убийства.

— Как инсценировка?! — В глазах её появился первый проблеск надежды, что все это ей не сниться и что я не фантом, а реальный Андрей Говоров. — Зачем?

— Это долго объяснять.

— И все же? — она села и выжидательно с вызовом глянула на меня. Теперь я в ней узнал прежнюю «наездницу».

Толпа, видя, что инцидент исчерпан и в перспективе ничего интересного не придвидется, стала разочарованно расходиться.

— Видишь ли, в то время нам стало известно, что на меня готовиться покушение. Вот мы и решили помочь преступникам, подыграть им. Говоров должен быть исчезнуть, чтобы появиться совсем в другом месте и совсем под другим именем.

— Понятно. — холодно и отстраненно проговорила она и легко вскочила на ноги, будто не заметив моей протянутой руки. Отряхнулась. — Извините, Андрей Петрович, что доставила вам беспокойство. — И резко отвернувшись, пошла прочь, хрупкая и стройная, как церковная свеча.

И глядя ей вслед, я впервые осознал, каким же был свинтусом, не позвонив ей. Так, как я поступил с этой девушкой, с друзьями не поступают. Факт.

Я её догнал, тронул за локоть.

— Постой, Таня.

Но она, не оборачиваясь, резко выдернула руку и убыстрила шаги.

— Да подожди! Куда же ты?! Я тебе всю объясню! — Я вновь нагнал девушку и схватил за рукав куртки.

Она обернулась. По щекам её текли обильные слезы. Глядя на меня ненавидящим взглядом, она выставила вперед крепко сжатые кулаки и, потрясая ими, в ярости закричала:

— Пошел вон, козел!!!

Я в буквальном смысле остолбинел. Никак не ожидал услышать подобное от этой девушки. И впервые осознал, как виноват перед ней. А ещё понял, что во мне самом ровным счетом ничего не изменилось. Изменились лишь обстоятельства, но не я сам. Каким я был хомо беспечным, шлепающим веселыми ногами по жизни, таким и остался. Всегда и во всем я думал лишь о себе любимом, умилялся: «Ах, какой я умный, какой остроумный! Как замечательно у меня все получается! Ах, ах!» И мне ровным счетом никакого дела не было до других. Эгоист паршивый! Представляю, что пришлось испытать этой славной девушке. Нет, я не свинтус. Это для меня слишком мягко сказано. Тому, кто я есть на самом деле, ещё название не придумано. Факт.

— Прости меня, Таня! — сказал я. — Хотя и знаю, что простить меня невозможно.

Она, скорее, поверила не самим словам, а тому, как они были сказаны, а еще, наверное, моему лицу. Оно было мне чужим, каменным, неподвижным. А в самом во мне что-то скрипело, шаталось и рушилось. Но я был этому только рад.

Танины глаза потеплели, в них засквозило сочувствие ко мне. И она разрыдалась.

— Как же ты мог! Как мог! — говорила она сквозь рыдания. — Ты даже предположить не можешь, что я испытала! Я и сейчас просыпаюсь по ночам. А ты?! Эх, ты!!

— Я козел, Таня! — Я обнял её за вздрагивающие плечи прижал к себе. — Прости меня и я тебе докажу, что мне можно верить.

Она подняла свое заплаканное лицо и улыбнулась. Как же прекрасна была эта плачущая и одновременно улыбающаяся девушка. И я понял, что окончательно погиб, погиб присно и во веки веков. Отныне мое сердце уже мне не принадлежало, оно было в полном и безвозмездном распоряжении Тани. Вот и пришла она ко мне — Любовь. Я даже не мог предположить, что это такое удивительное чувство. А ведь мы могли и не встретиться. Нам помог его Величество Случай. Нет, эта наша встреча была предопределена там, в Космосе. Я отчего-то был в этом уверен.

— А вообще-то я счастлива, — сказала она.

— А я счастлив, что ты счастлива, — сказал я.

Потом мы пошли на рынок и накупили всякой всячины. В квартире Шиловых мы появились по ватерлинию нагруженные продуктами и двумя бутылками шампанского.

Увидев Таню, Рома широко разулыбался и радостно проговорил:

— О, Таня! Здравствуй! Рад тебя видеть! Какие вы молодцы, что опять… Здорово! Тома! — прокричал.

С кухни пришла Тамара и, критически глядя на Таню. поздоровалась.

— Тома, а это Таня. Помнишь, я говорил, как их с Андреем бандиты? Так это она.

Тамара продошла, протянула Тане руку.

— Будем знакомы. Тамара.

— Очень приятно! Таня, — смутилась девушка под пристальным взглядом хозяйки.

— Держи, Тома, — протянул я пакеты. — Это частичная компенсация за причиненный ущерб.

— Как тебе, Андрюша, не стыдно, — проговорила Тамара, беря пакеты. — Таня подумает, что мы тебе высказывали какие-то претензии. — Она отдала пакеты мужу. — Отнеси на кухню.

Через час мы уже сидели за столом ели жареную картошку с румяными «ножками Буша» и пили шампанское за здоровье присутствующих, за мир и счастье, как в этом доме, так и во всех остальных домах нашей маленькой, веселой, густонаселенной планеты.

Время приближалось к полуночи, когда Таня спохватилась и засобиралась домой. Я пошел её провожать.

А на улице был теплая, тихая, нежная, волшебная, восхитительная, сказочная, бесподобная, божественная, прекрасная, сладостная, упоительная, фантастическая, чудная, безмятежная и бездонная ночь. Мы с головою окунулись в её густую черноту, наполненную надеждами и сомнениями, удачами и разочарованиями, победами и поражниями, радостями и горестями, и медленно поплыли, не разбирая дороги, к той тихой гавани под названием «Счастье». Доплывем ли? Даст Бог, доплывем. А над головой дрожали от космического холода мохнатые, серебряные звезды. Иных уж давно нет, а они все несут и несут нам свой мерцающий свет. Так вот и некоторые люди. А серп нарастающей луны висел большим вопросом — что будет со всеми нами, с человечеством, сумеем ли выжить и сохранить эту прекрасную голубую планету, спутника солнца, или нам предстоит продолжить бесконечную трагическую цепь гибели цивилизаций? Об этом знает только Космос. Больше никому не дано этого знать. Жаль, а так хотелось бы заглянуть — что там впереди?

Я предложил Тане идти до автомобильной стоянки, где отдыхал мой француз, но она неожиданно предложила:

— Пойдем пешком?

Я не возражал. Туда километров пять, обратно — десять (обратная дорога после прощания с любимой всегда вдвое длинней), главное — не опоздать на работу. У её дома мы долго не могли расстаться.

— Ты больше не умирай, — попросила Таня. — Никак не умирай. Второго раза я не переживу.

— Больше не буду, — пообещал я.

Утром, стоило мне только появиться на работе, как зазвонил телефон. Снял трубку.

— Алло! Слушаю.

— Андрюша, ты нехороший, — раздался знакомый воркующий голос. — Я вчера весь вечер прождала тебя, но все напрасно. Я вся в расстроенных чувствах.

Вот так вот! В первые же часы новой жизни прежняя настигла меня и с роковой неизбежностью поставила передо мной вопрос: быть или не быть? Но я для себя уже твердо решил — быть. С прежней жизнью беспечного, легкомысленного и самовлюбленного Нарцисса я расставался без сожаления и навсегда. Иначе это может грозить душевным надломом, раскаянием, дисгармонией и прочими сопутствующими факторами. Мне это нужно? Нет мне это не нужно. Впереди меня ждала новая жизнь, наполненная любовью и смыслом. А потому твердо и непреклонно сказал:

— Дорогая Армида…

Но тут же был ею перебит:

— Какая еще… Я Люба, Любовь Сергеевна. Неужели же ты, Анрюша, меня забыл? — В её голосе было явное смятение, даже паника. Она ничего не понимала в происходящем. От дармовых удовольствий нынче отказываются одни дураки.

Но меня сейчас трудно было кому-либо сбить с намеченного пути, тем более, армидам. Не изменив тональности голоса, я продолжал:

— Дорогая Армида, Любовь Сергеевна, уважаемая гражданка Виноградова, давайте не углублять и не осложнять наши отношения. Будем считать то, что произошло между нами позавчера вечером пусть приятным, не скрою, но все же небольшим инцидентом в наших жизнях, не влекущим никаких правовых последствий а, тем более, — взаимных обязательств сторон.

— Что-то я не поннмаю. Ты меня бросаешь что ли? — Теперь в её голосе уже появились истеричные нотки. Отчего я испытал легкое замешательство.

— Ну, за чем же вы так. Нельзя бросать того, чего не имеешь, что тебе не принадлежит, да ещё нести за это какую-то ответственность.

— Я что-то тебя не пойму. Ты что, считаешь меня потаскухой?! — с явной угрозой проговорила Виноградова.

Последнее слово было настолько емко, почти осязаемо, что повергло меня в панику.

— Нет-нет, вы неправильно меня поняли. Совсем наоборот, — тут же поспешил я её заверить в своих самых наилучших чувствах. — Просто, я предлагаю нам расстаться, как расстаются сейчас все современные цивилизованные люди — легко и непринужденно.

— А как же те слова, которые ты мне говорил?

— Они были вам приятны?

— Конечно приятны.

— Вот и замечательно. Они помогут вам сохранить о нашей встрече приятные воспоминания.

— Нет, так не пойдет! — решительно сказала она. — Со мной нельзя так поступать. Я этого так не оставлю. Ты, Андрюша, ещё пожалеешь об этом. Это я тебе обещаю! — И положила трубку.

«Что же теперь будет?! — с тоскою подумал я, слушая частые короткие гудки.

Мы странно встретились и. по всему, странно разойдемся. Факт. Я то думал, что имею дело с очаровательной и легкомысленной Армидой, а она, как Марина, оказалась злобной, сварливой и непредсказуемой в своих поступках Ксантиппой. А это чревато большими неприятностями.

Перед обедом пришел Рома Шилов, выложил передо мной тощую папку и сказал:

— Вот. И это все о ней.

Ему было поручено собрать все данные о Виноградовой. Но я никак не предполагал, что он сработает столь оперативно. Несмотря на свою кажущуюся медлительность мой друг работал быстро и толково. И писал очень прилично. Это я знаю по совместной нашей работе в газете. Вот только из-за своей природной стеснительности был крайне косноязычен. Но с этим, как говориться, ничего не поделаешь.

Я раскрыл папку и стал читать. Оказывается, Любовь Сергеевна уже дважды побывала замужем и из каждого замужества выходила с приобретением. Похоже, её бывшие мужья только чтобы от неё избавиться, щедро от неё откупались. Первый муж купил ей трехкомнатную полногабаритную квартиру на 1905 года. которую она сейчас сдает в поднаем. Второй — назначил ей пожизненную ренту и оставил великолепный коттедж. По всему, этого она особенно допекла. До замужества она окончила Новосибирское театральное училище, но все Новосибирские театры, как один, от её услуг отказались. Около года за мизерную плату она руководила студией художественного чтения в ДК «Строитель». Но и оттуда её попросили. Ну а потом она удачно вышла замуж первый раз, второй. И все проблемы были решены. В общем-то, ничего особенного. Однако, правильно нас учит Сергей Иванович, — прежде чем встретиться с человеком, попробуй узнать о нем как можно больше. Знай то, что сейчас прочел, я, вряд ли, остался бы у этой Ксантиппы. Факт. Из-за своего опрометчивого поступка меня теперь могут ожидать не только моральные угрызения (к этому я, слава Богу, привык), но и кое-что посущественней.

Я закрыл папку.

— Это все?

— Все, — кивнул Шилов.

— А кто её друзья, знакомые?

— А она не дружит… Вот.

— Что значит — не дружит?

Роман пожал плечами.

— А по-моему все понятно. У неё нет друзей и близких знакомых.

— Что, совсем никого?! — удивился я.

— Совсем.

— Как же она без них живет?

— Живет, — сказал Шилов и отчего-то тяжело вздохнул.

— Так ты, Рома, точно помнишь, что спрашивал её об иномарках?

— За кого ты меня?! — обиделся Шилов. — Я ж уже говорил. Она ни то, чтобы марки… Она даже сомневалась, что это иномарки. Сказала: «Кажется, две иномарки».

— А гостей Степанеко?

— Ты что, прикалываешься, да?! — ещё более распалился мой друг. — Она видела их издалека, даже не могла точно сказать сколько их было.

— Верю, верю. Успокойся, Рома. Ты ведь с её протоколом допроса знаком?

— Ну.

— И что скажешь?

— Наврала она тебе все.

— Допустим. А как думаешь — почему?

— А я почем знаю? Значит была причина. Может, она с убийцами заодно, сама их навела на Степаненко?

— Это, вряд ли. Иначе бы она не давала разных показаний.

— Ах, да… Забыл… Согласен.

— Мне думается, что кто-то из этих шустрых ребят посетил её уже после твоей беседы и популярно объяснил, что она должна говорить на следствии.

— Похоже на то, — согласился Роман.

— Ты, Рома, должен с ней встретиться и убедить её в ошибочности, я бы даже сказал, в порочности избранного ею пути. Иначе, это может плохо для неё кончиться.

— Что ты сам? У тебя же с ней… Как его?… Контакт?

— А ты знаешь, что говорят авиаторы после слов: «Есть контакт!»?

— От винта, — ухмыльнулся Шилов.

— Вот именно.

— Дурак ты, Андрюша. У тебя такая девушка, а ты путаешься с кем попало.

— Тебе нравится Таня?

— Нравится. Она… — Не найдя нужных эпитетов, чтобы по достоинству охарактеризовать девушку, Роман показал свой большой палец и сказал: — Во!

Его восхищение Таней было мне очень приятно, даже испытал что-то вроде гордости. И тут же дал себе слово быть достойным этой славной девушки. Отныне живу лишь по формуле — ад когитантум эт агэндум хомо натус эст (человек рожден для мысли и действия). Аут виам инвэниам аут фациам (или найду дорогу или проложу её сам). Вот именно. Впрочем. и с латынью надо кончать. Все это для пижонов, для самовлюбленных нарциссов, окруженных толпами воздыхательниц. Настоящим, целеустремленным парням латынь только мешает.

— Значит, допросишь Виноградову? — спросил я Романа.

— Допрошу конечно, — хмуро кивнул он. Видно, встреча с Армидой-Ксантиппой его не очень прельщала.

— Только, Рома, заранее предупреждаю — без сексуальных излишеств. А то эта Гетера может тябя запросто превратить в каменное изваяние. Будешь там стоять каким-нибудь Самсоном, своим грозным видом пугать новых русских.

— Ну и баламут же ты, Андрюша, — добродушно усмехнулся мой друг, покачав головой. — Когда-нибудь я тебе точно намылю шею.

После ухода Шилова я стал размышлять над полученной информацией. Как говорит мой учитель Иванов: «Главное у следователя — голова. Все остальное — приложение». С этим трудно не согласиться. Итак, что мы имеет на текущий момент? Похоже, что директор Электродного завода тут не при чем. Но с ним необходимо обязательно встретиться и переговорить. Именно он может вывести нас на своих оппонентов, вознамерившихся опорочить его имя путем лжесвидетельства. А там, глядишь, и до всего остального будет рукой подать. Надо посоветоваться с шефом. Я встал и направился в кабинет Сергея Ивановича.