"«Берег» и море" - читать интересную книгу автора (Станюкович Константин Михайлович)XIIIАртемьев написал письмо «великолепной Варваре». Это был крик страсти, злобы, негодования и обиды влюбленного, ревнивого и самолюбивого животного, которого так неожиданно и скоро обмануло другое лживое, красивое и очаровательное животное, – строки, достаточно глупые для человека в том возрасте, когда отрава и слепота в любви так же обычны, как и в старые годы. Как обыкновенно бывает, письмо вдруг оканчивалось требованием «всей правды» (да еще по телеграфу), приезда в Нагасаки, как она обещала, клятвами в любви и уверениями, что несчастная и оклеветанная Вава – прелестная женщина и, выйдя за него замуж, станет еще прелестнее. Артемьев прочитал свое посланье, и ему стало стыдно. «Разве есть доказательства, что она лжет? Разве слухи, подлые намеки адмиральши и гнусное хвастовство Нельмина непременно правдивы? И наконец какое у меня право – и где такое право? – оскорблять женщину, которая все-таки любила?» Артемьев разорвал письмо свое на мелкие клочки. Он решил завтра написать, а сегодня ответить жене. Но после нескольких строк продолжать письма Артемьев не мог. Не мог написать правды. Стыдно было и лгать. Но он избежал того и другого, – совесть сговорчива, – написал телеграмму. Напишет «бедной Соне» всю правду потом. Несколько успокоенный, Артемьев вышел наверх, велел собрать команду во фронт, представился команде и произвел на матросов хорошее впечатление, особенно тем, что очень громко и внятно сказал, что закон не разрешает бить и употреблять какие-нибудь наказания, в законе не указанные. Еще большее впечатление произвел новый старший офицер на жадно слушавших его матросов тем, что разрешил обращаться к нему с жалобами, если кто-нибудь будет беззаконно наказан. Распустив команду, Артемьев вместе с боцманами осмотрел крейсер и нашел, что старшему офицеру придется много поработать, чтобы крейсер был в порядке. – Грязновато там, где не на виду! – говорил он боцманам. – Это точно, ваше благородие! – соглашались оба. – Так отчего же эта грязь?.. – Не требовал прежний старший офицер! – А я буду требовать! В тот же вечер «новый» нечаянно услыхал, что оба боцмана посмеивались над ним, уверенные, что он только сначала «хорохорится», и заметил, что в кают-компании с ним все были сдержанны и сухи. А Непобедный рассказывал о каких-то новых порядках, которые завел на каком-то острове какой-то Дон-Кихот. «Пробуют», – подумал Артемьев и не обратил ни малейшего внимания. Часов в девять он съехал на берег. Отправил телеграмму и зашел в ресторан одного из лучших отелей. Он сел за столик, лениво отхлебывал портер и, мрачный, посматривал на публику, как вдруг к нему подошел в статском платье Кауров. Он был несколько красен, но не пьян. – Позволите на минуту подсесть, Александр Петрович? – Пожалуйста, Иван Николаич! И Артемьев как-то виновато и ласково улыбнулся. А Кауров, посмеиваясь, рассказывал: – За обедом Марфа Посадница жаловалась адмиралу на вас. Еще бы! Не прикладывались к ручке… Не титуловали… За ее пакостные намеки назвали сплетницей. Хвалю… Она и насчет этого прошлась… да и обо всех ваших поступках «вообще». Гости… А, верно, уж было накаливание a part [5]… Так вы имейте в виду и завтра подтяните крейсер… Приедет адмирал и будет придираться. Ну, а вам, Александр Петрович, «пофартило». Послезавтра уйдете от адмиральши в крейсерство на Север. Это не наш адмирал придумал… Берендеев приказал из Петербурга. – Очень вам благодарен, Иван Николаич… Не угодно ли стакан портера? – Стакан… я уже порядочно выпил этих стаканов… а впрочем… Кауров пригубил стакан и сказал: – А я ведь, Александр Петрович, собственно говоря, не для этого предупреждения подсел к вам… У Артемьева екнуло сердце. – Моя Вавочка вас того… приоболванила? Втемяшились? – Да, Иван Николаич! – И шлем без козырей? – Вроде этого… – Вавочка умеет. Без этого скучно… Особенно если сама увлечется… А вы, слава богу… чего лучше мужчина! Разумеется, для вас первого она пожертвовала супружеским долгом и познала настоящую любовь… и, верно, развода хочет с постылым Иваном Николаичем и с вашею Софией Николаевной… одним словом, роман… Но только вы этому не верьте… Когда она вам говорила или писала – она верила. А затем… Много было этих первых жертв… знаете ли, по привычке, как боцмана прежде ругались… Ну, и интереснее каждому любовнику быть первым… Но… на кой черт ей бросать мужа?.. Содержание ничего себе… Вернется, и ему хватит. И не приедет она в Нагасаки. И вы, милый человек, не впадайте в меланхолию… Я вот давно привык… Ничего не поделаешь… Есть же такие женщины… большого сердца… Верьте, не приедет сюда… И знаете ли почему? – Почему? – Вавочка теперь подковывает Нельмина… Того и гляди, еще женит на себе… Ну, будьте здоровы, Александр Петрович. С этими словами Кауров ушел. |
|
|