"Зеленые человечки" - читать интересную книгу автора (Бакли Кристофер Тейлор)

Глава 11

– …С вами программа «Суббота», с Джоном Оливером Банионом… Обсуждение проблем грядущего тысячелетия с ведущими специалистами в области уфологии…

Не считая названия, времени выхода в эфир, голоса за кадром, музыкальной заставки, интерьера студии, состава гостей и спонсора, новое шоу Баниона ничем не отличалось от предыдущего. В прессе его новую передачу, не сговариваясь, подняли на смех. Но, несмотря на то, что подходила к концу вторая неделя президентской кампании и все вашингтонские «говорящие головы» готовились к напряженным воскресным дебатам, первый выпуск «Субботы» собрал у голубых экранов некоторое количество зрителей; одни включили телевизор из любопытства, другие – из самопожертвования.

– …Спонсор программы – компания смазочных материалов «Как по маслу». Когда вы чувствуете, что ваша машина начинает скрипеть, поезжайте в компанию «Как по маслу», где вам смажут все так быстро, что вы и глазом моргнуть не успеете! А теперь, позвольте представить вам ведущего программы, Джона Оливера Баниона.

В «Вашингтон пост» появилась статья о новом шоу Баниона с карикатурой: он в расшитом звездами плаще с приподнятыми плечами – этакий межгалактический волшебник. А между тем Джон Оливер Банион, появившийся на экране, ничуть не изменился – все тот же совиный взгляд сквозь очки в роговой оправе, взлохмаченные волосы… и все-таки, как справедливо подметили зрители, он стал менее напыщенным. Вместо привычного темного костюма на нем был клубный пиджак с маленькой зеленой ленточкой, приколотой к лацкану. И вообще, надо сказать, что Банион выглядел бодреньким и энергичным – и, как заметила вдовушка одного туза, вполне довольным собой.

– Доброе утро, с вами программа «Суббота». Сегодня у нас в гостях Файна Делмар.

Вашингтон затаил дыхание.

– Мисс Делмар известна всем как лауреат премии «Оскар». Она блистала в таких шедеврах, как «Жена рыбака» и «Ветли, моя дорогая». Но мало кто знает, что ее не единожды похищали инопланетяне. Для меня великая честь приветствовать ее на своем шоу. Мисс Делмар, добро пожаловать на «Субботу». Безмерно счастлив видеть вас на нашей передаче.

– Спасибо, Джон. – Для своих лет Файна Делмар выглядела шикарно. На ней был серо-голубой шелковый костюм, в ушах скромные золотые сережки. Так что те, кто ожидал увидеть вульгарные украшения в стиле «Нью эйдж», жестоко ошиблись.

– Сколько раз вас похищали, мисс Делмар? – осведомился Банион.

– Шесть.

– И каждый раз Благородные Северяне?

Файна Делмар одарила его жеманной улыбкой.

– Дорогуша, ну что общего у меня может быть с Уродцами-коротышками? Звезда всегда остается звездой, независимо от того, над кем и для кого она сияет.

– Мы еще поговорим об этом. Но сначала я хотел бы кое-что прояснить. Может, вам удалось что-нибудь выяснить об их планах? О новых массовых похищениях людей? О вторжении на Землю? У вас есть что сказать по этому поводу?

– Хотите, чтобы у меня были неприятности? – она снова улыбнулась.

– Нет, просто пытаюсь понять, что вам известно.

– Что мне известно… С чего же начать?

– Может, с самого начала?

– Там была карта… Кажется, это было в предпоследний раз. Нет, это было до того…

– И что?

– Они настигли меня в «Голден Дор».[56] У меня тогда только что закончились съемки с Бертом Рейнольдсом. Боже, я думала, это никогда не кончится… Берт то и дело…

– Лучше расскажите нам о похищении.

– После того, как они затолкали меня внутрь и привязали к столу, – вы ведь помните эти мерзкие холодные столы, – могли бы, по крайней мере, чем-то прикрыть их, – и начали, как обычно, возиться там… ну, знаете. Может, когда все кончится, окажется, что это был всего лишь практикум для тамошних проктологов или гинекологов… Все может быть. Вы меня понимаете? Я пыталась успокоиться, напевая себе под нос разные глупые песенки: а вдруг им понравится Этель Мерман? Можете себе представить, чтобы ее тоже похитили? Надолго она у них не задержится, уверяю вас.

– Так, так. И что дальше?

– И тут я увидела карту, висящую над пультом управления. И знаете что? Это была карта Соединенных Штатов Америки! И я подумала: а ведь это не случайно! Это часть их плана!

Натан Скраббс смотрел телевизор, сидя в номере отеля «Маджестик», расположенного всего в двух шагах от Белого Дома – в районе, который политики единодушно окрестили национальным позором. За последнее время он сменил несколько дешевых отелей, решив, что было бы неразумно оставаться в собственной квартире – до тех пор, пока из МД-12 не придет информация, проясняющая его нынешний статус.

Комната пропахла застоявшимся табачным дымом, пропиталась одиночеством и плохими предчувствиями. О таких комнатах обычно пишут в газетных репортажах в связи с каким-нибудь леденящим душу преступлением: вот оно, мрачное логово злоумышленника, долгие годы влачившего здесь жалкое существование и питавшегося кошачьими консервами или чем-нибудь того хуже… Провисшая кровать больше походила на гамак; на раковине в ванной рыжели пятна ржавчины; кран подтекал, издавая утробные звуки, доносившиеся, вне всяких сомнений, из мрачных подвалов отеля; лампочка под потолком подмигивала как дьявольский глаз; а недавно Скраббс начал слышать по ночам, как под полом кто-то скребется – не иначе семейство каких-то грызунов. Но зато эта дыра стоила всего семнадцать долларов в сутки, включая кабельное телевидение, которое скрашивало долгие томительные часы, проведенные наедине с собой.

Сидя у телевизора, Скраббс с несчастным видом взирал на своего Франкенштейна. Файна Делмар несла всякую ахинею об инопланетянах: они, дескать, перемещаются в пространстве вне измерений. Именно поэтому их и не могут засечь военные радары. Разумеется, если военные не врут, что тоже весьма вероятно. Скраббсу показалось, что от этой белиберды у Баниона даже запотели очки.

Скраббс раскинул мозгами: может, опасность уже миновала? Знаменитая филиппика Баниона на уфологическом конгрессе в Техасе не повлекла за собой слушаний в Сенате, на которые все так надеялись. Да и американское правительство не подало в отставку. Русские так и не признали, что им известны секреты инопланетных технологий. («Плазменный луч»? Что за чушь?) Их единственной реакцией было выступление младшего пресс-атташе, который назвал обвинения Баниона «хулиганской выходкой» и «возмутительной эскападой». Итак, бунт грибов потерпел поражение, и Банион из народного любимца, обласканного столичным истеблишментом, превратился в ведущего заштатного субботнего шоу. Чего стоит одна мисс Делмар, эта выжившая из ума актриска, которая искренне верит в то, что занималась сексом с инопланетянами и французскими аристократами восемнадцатого века. Учитывая эти обстоятельства, можно надеяться, что высшие чины в МД-12 перестанут точить на него зуб. Скраббс по-прежнему держал наготове свой пейджер, предварительно обезвредив его, чтобы тот, чего доброго, не взорвался. Но все тщетно. Там было тихо, как в свое время говаривал Джон Уэйн,[57] – слишком тихо.

Скраббс дожевал очередной гамбургер. На самом деле, пора кончать с этим пищевым мусором. Он прибавил десять фунтов с тех пор, как ушел в подполье. Отряхнув с колен ярко-желтые крошки, Скраббс продолжал смотреть.

– У нас звонок в студию, – сказал Банион. – Эльбо из Техаса!.. Говорите, вы в эфире.

– Да, я хотела бы узнать у мисс Файны… Алло! Алло! Ничего не слышно!

– Говорите, вы в эфире.

– Ладно. Это правда, что вы спали с Тони Кертисом?

– Я не собираюсь обсуждать с мисс Делмар подобные темы, – сухо отвечал Банион, – наша передача посвящена общественным проблемам.

Вашингтон поперхнулся утренним кофе.

– Но она сказала, что спала с инопланетянами и тем двухсотлетним французским герцогом или кто он там… А я что такого спросила? Спала ли она с Тони Кертисом! Между прочим, я его просто обожаю!

– Давайте послушаем более уместный вопрос. Самп из Арканзаса, вы в эфире!

– Можно задать вопрос мисс Делмар? Меня вот эти чертовы твари похищали много, много раз. Их повесить мало за то, что они вытворяют! На электрическом стуле зажарить! Стыд какой! Мой старик, Эпл, он отказывается ложиться со мной в постель. Он говорит…

– В чем ваш вопрос, мадам?

Скраббс зажмурился. Это невыносимо. Спору нет, Банион помпезный осел, но теперь ему можно только посочувствовать. Ведь он, по сути дела, испортил парню жизнь. У продавленной кровати валялась страница из «Пост» с броским заголовком:

Интересно, стало бы Баниону легче, если бы тот узнал, что и его жизнь полетела ко всем чертям?

Скраббс подошел к окну, из которого открывался живописный вид на дешевую закусочную и пункт видеопроката порнофильмов. Прошлой ночью он лег спать под звуки перестрелки и вой полицейских сирен.

Итак, подумал Скраббс, чем сегодня заняться? Остаться в номере и забивать себе мозги телевизионной белибердой? Или посетить еще один долбаный музей? В музеях он чувствовал себя в безопасности: там, как-никак, были охранники, которые в случае чего смогли бы защитить его от агентов МД-12. Что ж, по крайней мере, если те его сцапают, он будет иметь какое-то представление о бронзовом веке и Фра Анджелико[58] (до последнего времени Скраббс был уверен, что это марка ликера).

Но надолго ли ему хватит наличности? Прежде чем уйти в подполье, Скраббс снял все деньги со своего счета. Он не хотел пользоваться кредитками, опасаясь, что таким образом его моментально засекут.

Он вдруг почувствовал, что задыхается в этой убогой каморке. Пролистал газету в поисках достойного развлечения. М-да… Выбор, мягко говоря, небогатый: ретроспектива творчества какого-то Жана-Мишеля Баскуата, протеже Энди Уорхола,[59] и выставка китайского фарфора. Вполне возможно, прежде чем МД-12 доберется до него, он помрет от скуки на скамейке в каком-нибудь парке.

Отсчитав двадцать долларов на еду, Скраббс засунул тающую не по дням, а по часам пачку в щель между рассохшимися половицами под кроватью и вышел на улицу, с непривычки щурясь от яркого солнца.

– Звонит мистер Кроканелли из компании «Как по маслу», – объявила Ренира.

Ренира, которая еще совсем недавно заявляла Президенту Соединенных Штатов, что Банион не может подойти к телефону, теперь была вынуждена беседовать с президентом компании «Как по маслу», его новым спонсором. Банион не переставал удивляться, почему она до сих пор здесь, невзирая на такой неожиданный поворот в его карьере. Англичане подчас могут проявлять удивительное упрямство! И хотя она относилась к его новому делу с нескрываемым презрением, Банион подозревал, что в глубине души Ренира верит в существование НЛО, но, как истинная англичанка, никогда в этом не признается. Уже одно то, что она родом из Девоншира, где в 1855 году были обнаружены так называемые «следы дьявола» – огромные загадочные отпечатки на снегу длиною в сорок миль! Или, может, Рениру удерживает ее неожиданная дружба с Файной Делмар? Они часами болтали по телефону.

– Дже-е-е-еки! Нет, ты видал эти цифры? Это просто улет!

Несмотря на примитивный словарный запас, Энди Кроканелли, президент национальной сети служб автосервиса «Как по маслу», был вполне симпатичным бесхитростным малым. В каком-то смысле даже неплохо иметь в качестве спонсора такого простого прямодушного парня: уж он-то не станет досаждать тебе льстивыми речами о том, как ты классно играешь в гольф. Энди привык выражаться без обиняков, что называется, рубить с плеча.

– Я хочу, чтобы это чертово шоу шло по меньше мере часа два.

– Боюсь, это не та программа, Энди.

– Ты что, шутишь? Двенадцать баллов, черт, двенадцать баллов из шестнадцати! Да будь моя воля, я бы его круглые сутки крутил!

– Я польщен.

– Эх вы, англосаксы чертовы! Скажешь вам что-то приятное, а вы и давай глазки закатывать: «Ох, ах, я так польщен. Может, выпью еще чашечку чаю…» Ч-черт, Джеки, да я на твоем месте двинул бы прямиком в Атлантик-Сити, снял бы там чертов номер-люкс! Валялся бы в «джакузи», наполненной шампанским «Дом Периньон», с гаванской сигарой в зубах и шикарной пятисотдолларовой шлюхой! Э, да что там!.. С двумя пятисотдолларовыми шлюхами! Ну так как? За мной не заржавеет.

Грубовато, конечно, но все равно намного приятней невнятных обещаний «Эмпл Ампер» отправить его в Бел-Меллоу на соревнования по гольфу для знаменитостей.

– Спасибо, Энди. Я подумаю.

– Все словно с ума посходили! К нам выстраиваются очереди по всей стране, люди просто давятся за нашими смазочными материалами! Если так пойдет дело, я скоро начну покупать собственные танкеры!

– Я очень рад. Самое главное, что мы несем людям правду.

– Я хочу, чтобы твое шоу крутили по общенациональным каналам! Прямо со следующей недели! Я уже звонил Фарберу с канала ВБС. Ну и говорю ему: «У тебя по воскресеньям фигню какую-то показывают с утра пораньше! Эти придурковатые святоши – да по ним тюрьма плачет! У меня для тебя есть настоящее шоу». Да, Джеки, я хочу воткнуть тебя обратно в воскресный эфир – хочу, чтобы «Субботу» показывали в воскресенье! Думаю, нам лучше подыскать другое название, верно?

– Давай будем действовать поэтапно. Но я ценю твое участие и поддержку…

– Опять ты за свои англосаксонские штучки! «Ах, я ценю твое участие и поддержку!» Да засунь ты их знаешь куда! Говори, как нормальные люди! У нас с тобой классное шоу, ясно тебе это?

И верно, дебют «Субботы» снискал потрясающий успех. Банион оказался прав, пригласив на первый выпуск шоу Файну Делмар, – несмотря на рьяные протесты доктора Фалопьяна и полковника Мерфлетита, которые в один голос твердили, что следует пригласить кого-нибудь посолидней. Ренира, чье неприятие этой парочки с недавних пор переросло в открытую враждебность, сказала, что они просто-напросто завидуют мисс Делмар.

Как бы там ни было, первый выпуск программы вызвал, выражаясь опять-таки в стиле англосаксов, «массовые отклики в сердцах зрителей». Даже «Вашингтон пост», мерзавцы, и те поджали хвост. Позвонили и робко осведомились, нельзя ли прислать фотографа. Банион велел Ренире сказать, что «очень-очень занят». Тем не менее, на первой полосе появился заголовок: НОВОЕ ШОУ БАНИОНА НАБИРАЕТ ОЧКИ. Его рабочий телефон, молчавший много месяцев подряд и лишь изредка разражавшийся звонками из самых низкопробных таблоидов, снова трещал без умолку. Среди бесчисленных приглашений на интервью пришло вот это:

– С вами хочет говорить некая Роз, из журнала «Космос-политен». Утверждает, что встречалась с вами на тусовке в Остине.

– Я возьму, – быстро ответил Банион и схватил трубку.

– Надеюсь, не очень вас побеспокоила, – сказала Роз. – Я только хотела сказать, что у вас потрясающее шоу.

– Где вы?

– Вообще-то я в Вашингтоне.

– Правда? Тогда, может, вместе поужинаем?

– С удовольствием.

Что на него нашло? Банион чувствовал себя влюбленным подростком: он ухмылялся во весь рот, а сердце так и выпрыгивало из груди. Это было… просто здорово!

– Ренира!

– С вами все в порядке?

– Все отлично! Просто класс! Что у нас сегодня вечером?

– В восемь часов у вас ужин во французском ресторане с этим… так называемым ученым, экспертом по болотным газам, с которым вас мечтал познакомить Фалопьян.

– Отмени его.

– Ну, начнем с того, что я так и не заказала столик…

– Как вы думаете, в Вашингтоне еще остались романтические рестораны?

– Думаю, да.

– Где? Где находится самый романтический ресторан?

– Ну, я полагаю это зависит от…

– Ладно вам, Ренира, оставьте эти ваши англосаксонские штучки!

– Простите, сэр?

– Ро-ман-ти-чес-кий! Вы понимаете по-английски? Не трагикомический! Не аэрокосмический! Романтический!

– Есть один… «Лебединая стая». Но это далековато, и надо заранее заказывать столик…

– Позвоните туда, Ренира. Предложите им… Сколько там у меня осталось в банке? Предложите им все, что есть. Ренира, мне нужен этот столик.

– Так значит вы…

– Что? Договаривайте, не надо темнить.

– …собираетесь провести там ночь? Это ведь гостиница.

– Да! Может быть. Не знаю. Узнайте, есть ли у них свободный номер. Номер-люкс! И непременно с «джакузи».

– Это все-таки не Лас-Вегас. Это тихое живописное местечко в предгорьях Шенандоа.[60] Там устраивал свой свадебный ужин председатель правления Федеральной резервной системы. Думаю, еда там…

– Выясните.

Что с ним случилось? Это так на него непохоже. По правде говоря, Ренире не очень-то хотелось выяснять, есть ли в «Лебединой стае» свободный номер-люкс, да еще с «джакузи». Но ей было приятно видеть Баниона настолько счастливым. Она уже и забыла, когда видела его таким в последний раз. Нет, надо приложить все усилия, чтобы обеспечить ему романтический вечер.

Если на уфологическом конгрессе в Техасе Роз выглядела отлично, то сегодня она была просто неотразима в переливчатом шелковом голубовато-зеленом костюме и туфлях на высоченных шпильках. Она ждала его у входа в отель «Импортанс», когда Банион подкатил на своем кабриолете. Как только она уселась рядом, его разом окутало душистое облако ее духов. Пересекая мост Теодора Рузвельта, Банион едва не начал втягивать ноздрями воздух, как ищейка, берущая след. Надо взять себя в руки. Но ему было так чертовски приятно ее видеть.

Она тоже рада снова с ним повидаться.

Что привело ее в Вашингтон?

Конференция по проблемам сбыта. Надо было встретиться кое с кем из маркетологов. Пыталась переориентировать на «Космос». Занять более достойную позицию на рынке. Рекламодатели уперлись рогом, никак не желают расставаться со старой демографической моделью… Зевок. Простите. Тяжелый выдался день. Улыбка. Нет, правда, я очень рада вас видеть. Как долго продлится конференция?

Сегодня уже закруглились.

О…

М-м…

А в котором часу она завтра уезжает?

Еще не решила. Может, останется еще на день-два и сходит на Баскуата.

Куда?

На выставку. Так, от нечего делать. Она нечасто выбирается в Вашингтон. Улыбка.

– Роз?

– Да, Джек?

– Я так рад, что вы позвонили.

– Я тоже.

– Когда мы с вами встретились в Остине, я… В общем, я был женат, и… Но сейчас с этим все кончено. Не совсем, конечно, остались еще кое-какие формальности, но…

– Знаю. Я читала об этом в газетах. Мне очень жаль.

– Нет, на самом деле это… ей будет гораздо лучше без меня. В конце концов, она не обязана остаток жизни довольствоваться ролью жены Жертвы инопланетян.

– Это так тяжело. Наши читатели все время пишут о подобных трагедиях. Только представьте: ваша дражайшая половина приходит домой и заявляет: «Дорогая, я только что стал иеговистом.[61] Так что у нас сегодня на обед?»

– Роз?

– Да, Джек?

– Вы…

– Что?

– Вы с кем-нибудь встречаетесь?

Роз наклонилась и поцеловала его в висок.

– Джек, осторожнее, мы гоним со скоростью восемьдесят пять миль в час.

Сидя за угловым столиком, они ели омлет с жареным картофелем из половинок яичных скорлупок и икру, запивая эти деликатесы шампанским из хрустальных бокалов. Зал ресторана был отделан под английскую гостиную: обои в цветочек, стулья с бархатной обивкой, абажуры, украшенные кистями, мягкий рассеянный свет. Посетители переговаривались вполголоса и, пробуя очередной кулинарный шедевр, дружно издавали приглушенное «м-м». В камине уютно потрескивал огонь. Неподалеку от их столика насвистывал щегол в бамбуковой клетке. Над каминной плитой возвышался внушительный бюст нубийской красавицы. У порога, свесив лапы со ступенек, лежал флегматичный пятнистый далматинец, похожий на фарфоровую статуэтку. Мимо них бесшумно, словно рыбы в гигантском аквариуме, проплывали официанты и сомелье.[62]

Банион чувствовал себя на седьмом небе. В другой ситуации он непременно начал бы психовать. Много ли народу в ресторане узнало его? Не хуже ли его столик, чем у председателя правления Федеральной резервной системы? Достаточно ли внимательны официанты? Но теперь он не мог ни о чем думать, кроме как о великолепном, неземном создании, сидящем напротив него, аккуратно подцепляющем ложечкой черную икру, – и, глядя на то, с каким изяществом она это делает, он млел, его сердце то замирало, то колотилось как бешеное. Она была похожа на античную камею – прекрасную, соблазнительную, безупречную. Все остальное – суета. Остановись, мгновение, ты прекрасно…

Он едва не вздрогнул, когда она заговорила – словно камея вдруг ожила.

– А вы не думаете, что это могла быть галлюцинация?

– Да. И, полагаю, в данный момент я тоже грежу.

К столику синхронно подплыли двое официантов с очередными деликатесами.

– Филе морского черта с фисташковой корочкой и суфле из пастернака с кориандром.

– Мне неприятно об этом говорить, – сказала Роз, – но с некоторых пор я начала сомневаться в том, что некоторые наши читатели были на самом деле похищены. Видения, галлюцинации могут быть результатом какой-нибудь серьезной психической травмы. Или же это случается потому, что вы так хотите. У немцев есть для этого специальное определение: «вундерзухт» – жажда чуда.

– У немцев, – отвечал Банион, промокнув губы салфеткой, – есть специальное определение на все случаи жизни. Ну, как вам филе морского черта?

– Превосходно. А вы уверены, что у всех, кто занимается уфологией, порядок с головой?

– Скажите, нам обязательно сегодня об этом говорить?

– Нет. – Она улыбнулась. Их пальцы переплелись над столом. Интересно, есть ли у немцев определение для этого? Ему вдруг захотелось немедля затащить ее наверх, содрать с нее всю эту шелковую чепуху и терзать до самого утра.

– Давайте поговорим о вас, – откашлявшись, пробормотал Банион. Боже, да что на него нашло? Ни один вашингтонский хлыщ никогда не станет так бездарно выражаться. – Я ничего о вас не знаю, Роз. Расскажите мне о себе.

Она наклонилась и нежно коснулась пальцем его щеки. Ее рука источала тонкий аромат духов. Розы. Милостивый Боже, какое блаженство…

– Я тайный агент, посланный правительством, чтобы соблазнить вас.

– Я так и знал. Ну и как успехи?

– Контакт установлен. Это было совсем нетрудно. У меня бывали задания и потруднее.

– Я бы мог специально усложнить его для вас.

– Не сомневаюсь.

Банион покраснел.

– Возможно, мне придется перейти к плану «С».

– К плану «С»? – Банион снова закашлялся.

– Это самая крайняя мера.

– И как же он работает?

– Очень просто. Наклоняешься через стол, заглядываешь объекту прямо в глаза и шепчешь: «Не могу больше ждать. Хочу заняться с тобой сексом».

Банион смущенно заерзал на стуле.

– Да… и в самом деле действует.

– Знаете, он всегда срабатывает.

Боже, впереди еще целых пять блюд. Кой черт его дернул заказать ужин «табльдот»? К столику подошли официанты с новыми изысканными кушаньями. Но теперь Баниону было не до еды: он только и мечтал, чтобы поскорее принесли десерт.

– Филе-миньон из оленины в ежевичном соусе, – объявил официант. – И ризотто с трюфелями.

– А какую цель преследует правительство, желая меня соблазнить? – осведомился Банион бесстрастным тоном, каким он обычно брал интервью в телеэфире.

Она подняла глаза и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки.

– Направить вашу одержимость в другое русло. Видите ли, Джек, ваша деятельность доставляет правительству немало хлопот. – Она снова наклонилась, едва не коснувшись грудью филе, разложенного на тарелке, – счастливая оленина! – Вы слишком много знаете.

– Понятно, – Банион вылил остатки вина в бокал, – тогда сопротивление бесполезно, верно? Может ли слабый человек противостоять правительству?

– Правильно. Вы окружены. Сдавайтесь.

– Да, – Банион улыбнулся. – Думаю, у меня нет выхода.

Так они сидели, прихлебывая вино, обмениваясь молчаливыми рукопожатиями, пока не прибыл очередной официант с сооружением, похожим на шоколадный торт, увенчанный маленьким пластмассовым куполом.

– Это от Рениры, – промолвил официант, с грациозным поклоном ставя сооружение на стол, – обычно мы называем его «шоколадный декаданс». Но сегодня, специально для вас, мы назвали этот торт «Послание из космоса». Ренира сказала, что вы поймете. Она также послала вам это, – к столику приблизился сомелье с бутылкой дорогого шампанского.

– Еще она велела передать вам, что ей не хотелось бы, чтобы вы после ужина торопились домой, так что если угодно, она забронировала для вас комнату наверху. Это одна из наших лучших комнат, с ванной «джакузи».

– Звучит заманчиво, – сказала Роз, когда он ушел.

– Я… Честное слово, я не… – Банион залился краской.

– Ладно, так и быть. Можете спать на кушетке. А я устроюсь в «джакузи».

Скраббс вернулся в гостиницу. Никакого удовольствия он не получил, вдобавок его мучила изжога от пары хот-догов, съеденных на углу Конститьюшен-авеню.

Автор брошюры о Баскуате, воспевая «непревзойденное мастерство художника» и «его вклад в современную культуру», даже его самоубийство от передозировки героина в возрасте двадцати семи лет умудрился подать как сакраментальный акт. Скраббсу все эти рассуждения показались туманными и маловразумительными. Но, с другой стороны, поход в галерею «Фриппс» сыграл свою положительную роль. Именно там его осенила гениальная мысль: надо уехать из города и начать все сначала. Небольшая пластическая операция, новый номер социального страхования, новое окружение… Он подумал о Майами. Да, Майами – идеальное место для изгнанников. Отдыхать в тенечке под пальмой. Что может быть лучше? Тем более для таких, как он… Лето круглый год, масса возможностей для тех, кто не привык сидеть сложа руки. Так чего ждать у моря погоды? Он может быть там уже сегодня вечером.

Собирая свои нехитрые пожитки, Скраббс включил телевизор. Передавали репортаж о запуске «Селесты», который должен был состояться ровно через месяц. Само собой, президент будет при этом присутствовать, чтобы, нажав кнопку «пуск», отправить в космос венец творения американской космической инженерии, предоставив своему оппоненту сколько угодно возмущаться по поводу того, что Америке, дескать, больше нужны высокоскоростные поезда. Вся кампания свелась к единственному лозунгу: «Мое вступление в двадцать первый век круче твоего».

Подавитесь вы своим двадцать первым веком, а я сваливаю в Майами. Впервые за долгие годы Скраббс почувствовал прилив свежих сил. Встав на колени, он отодвинул половицу, чтобы извлечь свои сбережения. И похолодел.

Его деньги… Толстая тугая пачечка стодолларовых купюр теперь походила на паклю. Новенькие хрустящие банкноты были немилосердно изгрызены крысами – целым полчищем крыс! – которые заодно осквернили их своими испражнениями. Скраббс оторопело таращился на изодранные портреты Бенджамина Франклина – целых двадцать Франклинов! – испещренные крысиным дерьмом. Около двух тысяч долларов, и ни одна из купюр не может быть представлена как законное платежное средство.

Бедняге Скраббсу оставалось только последовать советам психотерапевтов и выплеснуть свое негодование. Если крысы сожрали все твои сбережения, зачем сдерживаться? Изрыгая проклятия, он оторвал несколько соседних половиц. Крысы, естественно, давно убрались – забились куда-нибудь в укромный угол, чтобы переварить свою добычу. Скраббс пнул ногой в стену с такой силой, что висевшее над раковиной зеркало упало и разбилось вдребезги.

Скраббс подсчитал оставшиеся деньги. Девять долларов с мелочью. Этого хватит, чтобы доехать до аэропорта. Но потом ему придется показать кредитку и удостоверение личности.

– Я освобождаю номер, – сказал он ночному портье, сидевшему за пуленепробиваемым стеклом в фойе «Маджестика». Первоклассный отель можно легко распознать по плексигласу, отделяющему от постояльцев стойку портье, и ряду звонков у двойных дверей в вестибюль. Напустив на себя беспечный вид, Скраббс протолкнул в щель ключ от номера и кредитку.

Портье был заядлым курильщиком: запертый в своей будке из плексигласа, он буквально плавал в сигаретном дыму. Этот парень смахивал на экспонат торгово-промышленной ярмарки табачных изделий. Не хватало только таблички с надписью:

Не отрывая взгляд от экрана телевизора (показывали передачу про акул, пожиравших зазевавшихся морских птиц), портье ткнул пальцем в плакат, на котором было написано:

– О, – Скраббс невозмутимо поднял брови, имитируя легкое удивление, – тогда я должен снять деньги в банкомате.

Портье, завороженно пялившийся на белую акулу, пытавшуюся целиком заглотнуть тасманского буревестника, – или это был бедняга-пеликан? – процедил:

– Дай-ка я взгляну на твою кредитку.

Скраббс приложил кредитку к стеклу с такой поспешностью, будто перед ним сидел не портье, а вооруженный до зубов пограничник.

– Ладно, только оставь мне сумку и бумажник.

Проблема была в том, что если бы Скраббс и вправду вздумал обратиться за помощью к банкомату, тот рассмеялся бы ему в лицо. На его счету не осталось ни цента. По этой причине ему очень не хотелось расставаться с оставшимися вещами: с девятью долларами в кармане далеко не уйдешь.

– А вы не могли бы позвать вашего менеджера?

Скраббс тут же сообразил, что в этом заведении совершенно бесполезно искать поддержки у старшего по званию: портье теперь полностью переключился на акул и незадачливых пеликанов.

– Угу.

Скраббс прикинул свои шансы. Похоже, они сводились к нулю. Ты влип, приятель, сказал ему внутренний голос.

– Ладно… Деньги мне вышлют… Завтра утром. Просто отдайте мне ключи от моего номера.

Портье замотал головой.

– Ничего не выйдет, приятель. Ты уже выехал.

– Правильно, и теперь я въезжаю обратно.

– Ни фига не выйдет.

– Это почему?

– Номер занят.

– Послушайте, что вы от меня хотите?

– Заплати за комнату, и все дела.

У Скраббса был один-единственный выбор: дождаться, когда портье загнется от рака легких.

– Разрешите мне позвонить, – сказал Скраббс. К нему вдруг вернулось его профессиональное самообладание. Оказавшись в трудной ситуации, проделайте отвлекающий маневр, чтобы выиграть время на обдумывание.

Скраббс не спеша приблизился к телефону-автомату, опустил в щель монетку, наугад набрал номер. Прислушался. Тишина. Даже никаких гудков. Ладно, неважно. Скраббс громко, специально для портье, заорал в трубку:

– Фред? Привет, это я, Нэйт. Как дела? Слушай, у меня тут маленькое недоразумение, можешь мне принести, погоди минутку, – прикрыв трубку ладонью, он крикнул портье: – Сколько я вам должен?

– Двести четырнадцать долларов.

– …Двести четырнадцать долларов. Так принесешь? Право, мне очень неловко… Принесешь? Здорово! Я в отеле «Маджестик», на десятой улице. Не волнуйся, найдешь. Это шикарный пятизвездочный отель. Здесь останавливается сама английская королева, когда приезжает в Вашингтон. Спасибо, Фред, ты настоящий друг.

Скраббс повесил трубку и с видом оскорбленной добродетели объявил:

– Сейчас мой друг принесет деньги. Вы довольны?

– А телефон-то сломан, – отвечал портье, не отрываясь от телевизора.

Банион проснулся на кушетке, мучаясь от похмелья и боли в шее. Давненько он столько не пил – можно сказать, с самого колледжа. Из окна открывалась чудесная панорама: парк Шенандоа, застывший в призрачном лунном свете. Но его больше интересовала панорама, открывшаяся ему через приотворенную дверь в соседнюю комнату: на постели раскинулась спящая Роз. Она была похожа на полуобнаженную мраморную статую, закутанную в простыни. Больше всего на свете Баниону хотелось оказаться рядом с ней. Надежда еще теплилась в его душе. Несмотря на идиотскую физиономию официанта, все прошло как нельзя лучше – даже потом, когда они, придя в номер, разговаривали через дверь, пока Роз нежилась в «джакузи». Может, так даже и лучше, размышлял он, может, так более романтично…

Он услышал, как Энди Кроканелли от души смеется над ним: «Эх ты, англосакс несчастный! У него в постели такая шикарная деваха, а он все вздыхает: „Ах, ох, это так романтично – затащить ее в номер и при этом ни разу не трахнуть!“»

– Я вовсе не пытался сбежать, не заплатив, – промямлил Скраббс, сидя в наручниках на заднем сиденье полицейской машины, – я только хотел найти банкомат…

– Слушай, ты, заткнись.

– Вам бы следовало арестовать эту сволочь портье. Это его крысы сожрали мои деньги. Две тысячи долларов. Они там, у меня в номере. Это вещественное доказательство!

После нескольких часов, проведенных под хмурым взглядом портье, который по ходу дела отпускал язвительные замечания вроде «а твой дружок-то, должно быть, отдал концы по дороге сюда», Скраббс решил, что больше не в силах это терпеть. В тот миг, когда портье нажал на кнопку звонка, чтобы впустить кого-то, он сделал стремительный рывок по направлению к открытой двери. К несчастью, входивший оказался не постояльцем «Маджестика», а сотрудником полиции по борьбе с распространением наркотиков.

– Если ты сейчас же не заткнешься, я прысну тебе в морду перечным газом, а потом скажу, что ты оказал сопротивление при задержании.

Скраббс никогда прежде не оказывался в камере лицом к лицу с дюжиной отъявленных негодяев. Он где-то читал, что лучший выход в подобной ситуации – не показывать страха. Но глядя на мрачных типов с невозмутимыми рожами, Скраббс понял, что этот совет, мягко говоря, непрактичен.

– Ну что, мордашка, позабавимся?

Не показывать страха!

– Иди сюда, мордашка, позабавимся.

Скраббс вспомнил один приемчик из каратэ – аккуратненький такой тычок двумя пальцами в адамово яблоко. Он наверняка сумел бы вывести из строя их главаря; но его больше волновала дюжина сокамерников, хихикавшая за спиной. Им может не понравиться то, как их дружок будет, задыхаясь, валяться на полу. С другой стороны, подумал Скраббс, быть избитым до смерти предпочтительнее, чем быть изнасилованным двенадцатью дюжими ублюдками.

– Пошел ты, – ответил Скраббс.

Не показывать страха! Ни в коем случае не показывать страха!

Они уже долго молотили его ногами по почкам и прочим жизненно важным органам, когда вдруг раздался скрежет ключа в замке и голос охранника над его ухом произнес:

– Ты Скраббс?

Скраббс пробулькал в ответ нечто нечленораздельное.

– Можешь идти.

Когда он, скорчившись от боли, забирал у дежурного сержанта свои веши, тот проинформировал его, что все обвинения сняты, и протянул ему небольшой конверт. Скраббс открыл его. Там была страница из утренней газеты с биржевой сводкой новостей. Никакой записки не прилагалось.

– Кто дал вам это?

– Он не назвался.

Скраббс изучил биржевую сводку. Некоторые буквы и цифры были обведены синими чернилами. Прошло несколько минут прежде, чем Скраббс догадался, в чем дело.

МД122442044

Телефонный номер.

Он позвонил из круглосуточной кофейни в нескольких кварталах от полицейского участка.

Жизнерадостный женский голос, – так некстати в этот ранний час! – приветливо ответил:

– Вы позвонили в компанию «Творческий подход». Чем я могу вам помочь?

– Это Скраббс.

– Не вешайте трубку, пожалуйста. – Скраббс приготовился ждать. Звонивших в МД-12 не баловали классической музыкой или прогнозом погоды. Спустя некоторое время она осведомилась:

– С какого номера вы звоните?

Скраббс назвал номер таксофона. В трубке что-то щелкнуло.

– Повесьте, пожалуйста, трубку и подождите.

Через минуту зазвонил телефон. На этот раз Скраббсу ответил мужской голос – усталый и раздраженный оттого, что его разбудили в такую рань, но сухой и требовательный, привыкший отдавать приказы.

– Это агент «ноль-ноль-семь»?

– Кто говорит? – спросил Скраббс.

Голос зевнул.

– Два несанкционированных похищения известного телеведущего, несанкционированный вынос казенного имущества, неявка на службу без уважительной причины, а теперь еще это – попытка удрать из дешевого отеля, не заплатив за номер. Мы тобой гордимся, Натан.

– Вы сами объявили мне бойкот. Я подумал…

– О, нет, нет, только не произноси в одном предложении «я» и «подумал». Это не твой случай.

– Что же я, по-вашему, должен был делать?

– Не прикидывайся идиотом! Ладно, слушай. Ты должен был связаться с нами по коммуникатору через свой ноутбук. Да, кстати, где он? У тебя с собой его нет.

Откуда ему это известно?

– Надеюсь, ты не заложил его? Скраббс, ты меня слышишь?

– Нет.

– Тогда где же он?

– У меня дома.

– Врешь. Кончай пудрить мозги, иначе так мы далеко не уйдем.

Значит, они уже побывали у него на квартире.

– Зачем вам понадобился этот чертов компьютер?

– Не догадываешься? Потому что это государственная собственность. Это часть оборудования, которая в данный момент по твоей милости болтается непонятно где. И вообще, здесь я задаю вопросы.

– Он в безопасном месте, – отозвался Скраббс.

– Знаешь, а мы могли бы оставить тебя в камере. Многие из твоих дружков были явно не прочь с тобой позабавиться.

Итак, им позарез нужен его компьютер. Что ж, уже неплохо.

– Тогда почему же вы этого не сделали?

Еще один зевок.

– Мы собираемся взять тебя обратно.

– Взять меня обратно? А вы уверены, что это законно?

– В твоем случае о законности не может быть и речи. Но ты здорово напортачил, и теперь нам только и остается, что засунуть тебя в какую-нибудь глушь, где ты не сможешь доставить нам новых хлопот.

– И куда же вы хотите меня засунуть?

– На одну из наших пустынных баз.

– Где-нибудь в Неваде?

– А ты что думал? В Париже? Уверяю тебя, это получше твоего клоповника «Маджестик», и… боже мой, Скраббс, тюремной камеры. Мне нужен твой компьютер. Мы не можем допустить, чтобы он потерялся. Так где же он?

– Я спрятал его в парке.

– Боже, ну ты даешь. Час от часу не легче.

– Я не хотел, чтобы он оставался дома. Думал, что вы его взорвете.

– Если бы мы захотели, то уже давно бы с тобой расправились. Где компьютер?

– На острове Теодора Рузвельта.

– Слава богу, что ты не спрятал его под Мемориалом Линкольна. Сейчас десять минут шестого. Отправляйся на остров. У тебя девять долларов: этого хватит, чтобы добраться туда на такси. У моста, ведущего на остров, увидишь автостоянку. Отпусти такси; на обратном пути там будет ждать наша машина.

– Как я ее узнаю?

Голос вздохнул.

– Водитель будет держать табличку с твоей фамилией. Сколько, по-твоему, машин будет на стоянке у острова Тедди Рузвельта в шесть часов утра? Не думаю, что ты годишься для работы в полевых условиях. Честно говоря, не представляю, для чего ты вообще годишься. Разве что драить самолеты в пустыне… Водитель отвезет тебя в безопасное место в Виргинии. Оттуда ты отправишься на авиабазу, с которой мы переправим тебя дальше на запад. Но прежде представишь мне отчет о проделанной работе. Увидимся в Виргинии через полтора часа. Постарайся не натворить глупостей, чтобы тебя снова не арестовали.

Рассвет только занимался, когда Скраббс добрался до острова Теодора Рузвельта. Ворота в конце пешеходного моста были заперты, так что ему пришлось перелезать через них: второй раз за истекшие двенадцать часов он почувствовал себя преступником. Хотя вряд ли кто-нибудь, видя, как он неловко перелезает через ворота (его почки все еще болели), принял бы его за профессионального вора. Мистер Маджестик оказался прав – Скраббс не годился для работы в полевых условиях. Он подумал об этом, ободрав себе руки о гвозди, торчащие из ворот. Интересно, какую пакость они для него приготовили в невадском захолустье? Некоторые базы носили романтические названия, например, «Страна грез» – из-за неких загадочных установок, расположенных в пустыне, где американское правительство якобы реконструирует захваченные космические корабли инопланетян. На самом же деле романтикой в этих местах и не пахло: в целях безопасности запрещалось покидать базу больше, чем на две недели в году. В сети МД-12 этот пост считался самым непрестижным. В чатах МД-нет с содроганием говорили об ужасах, творящихся в этих секретных потемкинских деревнях, где дни напролет только и дел, что мигать цветными огнями да буксировать светоотражающие диски над плавящейся от жары пустыней – чтобы русские спутники да какие-нибудь помешанные с телескопами оторопело выкатывали глаза. Может, подумал Скраббс, едва не разодрав себе ногу об острие гвоздя, если он будет прилежно работать и не влипнет в историю, они через какое-то время переведут его на другую работу. В конце концов, именно благодаря ему Баниону удалось подогреть интерес к НЛО.

Какой кошмар.

В парке было темно, пустынно и тихо; но в то же время достаточно света для того, чтобы отыскать место, где он закопал ноутбук – приблизительно в пятнадцати ярдах от мемориальной плиты. Опустившись на колени, Скраббс принялся раскапывать влажную, усеянную листьями землю, жалея, что не взял с собой лопаты, и чувствуя себя отнюдь не Джеймсом Бондом. Начнем с того, что Бонду удалось бы вырваться из отеля «Маджестик», не угодив при этом в лапы полиции. И тут Скраббс был готов скрепя сердце согласиться с ЦРУ – возможно, они правильно поступили, что в свое время отказали ему.

Прошло еще несколько минут прежде чем Скраббс, раскапывая влажную землю почерневшими ногтями, наткнулся на завернутый в целлофан ноутбук.

Он уже собрался было достать его из ямки, как вдруг позади раздался шорох. Скраббс оглянулся и увидел, как к нему приближаются какие-то тени. Мистер Маджестик ни о чем подобном не упоминал. И ребята не были похожи ни на бродяг, ни на попрошаек, если только, конечно, бродяги, живущие на острове, не бреются по два раза в день и не поддерживают физическую форму из уважения к памяти президента.

Какого черта?

Наверняка их послали из МД-12, чтобы убедиться, что все прошло, как надо. Тогда почему не слышно веселых приветствий и одобрительных возгласов? Что, если они замыслили нечто ужасное?

– Эй! Кто там? – окликнул Скраббс.

Гробовая тишина. Очень подозрительная тишина; напротив, в этой троице коротко стриженых громил, притаившихся за стволами сосен, было что-то зловещее – ни дать, ни взять, финальная сцена из «Макбета».

– Кто там?

Что-то здесь явно не так.

Утекай, закричал ему внутренний голос. Уматывай, уноси ноги.

Скраббс увидел, как из-за дерева в двадцати футах от него появилась рука, а в руке было что-то маленькое, металлическое, с крошечной резиновой антенной. Мобильник? Тогда почему он направлен прямо на Скраббса? И почему палец нажимает на кнопку?

Что на его месте сделал бы Джеймс Бонд?

Скраббс рывком выдернул компьютер из ямки и швырнул его в сторону руки с оружием.

Мощный взрыв сбил его с ног, отбросив на несколько футов назад. Когда туман в голове Скраббса рассеялся, он почувствовал вкус земли во рту, а в ушах оглушительный звон, будто туда залез горбун Квазимодо и разом зазвонил во все нотр-дамские колокола. Мало-помалу Скраббс начал различать другие звуки: чьи-то громкие мужские крики. Раздраженные крики. Очень раздраженные.

Кричали оставшиеся двое, которые теперь улепетывали в глубь леса, – спотыкаясь как пьяные, зажимая руками уши, натыкаясь на стволы деревьев, придерживая тлеющие ошметки одежды. Похоже, их напарник, тот, что сжимал в руке радиопередатчик, исчез – как исчезают те, кто попадает в эпицентр взрыва.

Скраббс с трудом поднялся на ноги. В голове по-прежнему гудело. Он наткнулся на дерево и больно ушиб плечо. День только начинался, а Скраббс уже страстно желал, чтобы он побыстрее закончился.

Двое громил в тлеющих лохмотьях достали – черт возьми, кажется, пистолеты! – и направили на него. Самое время сматывать удочки.

Звуки выстрелов снова разорвали утреннюю тишину – такие слабенькие по сравнению с недавним взрывом; но и этого достаточно для того, чтобы душа ушла в пятки.

Скраббс сломя голову кинулся к реке Потомак.

– Послушайте, вам обязательно немедленно возвращаться в Чикаго? – мечтательно вздохнул Банион, сидя за столом над тарелкой с нетронутой форелью и «хаш браунз».[63] Щегол весело насвистывал в своей уютной бамбуковой клетке. Из открытой двери в сад доносилось мягкое журчание воды в фонтане. Для человека, который провел ночь на кушетке, изнемогая от желания, Банион чувствовал себя на удивление отдохнувшим и счастливым.

Роз взглянула на него поверх очков и улыбнулась:

– Необязательно.

– А может, вам вообще туда не возвращаться?

– Что? Я вас не понимаю.

– Может, останетесь в Вашингтоне?

– Ох… Ну вы даете.

– Я не шучу.

– А что мне здесь делать?

– Работать на меня.

Роз нахмурилась.

– Вы хотите, чтобы я перестала быть редактором ведущего женского журнала для пострадавших от инопланетян ради того, чтобы подавать кофе, раскладывать бумажки и время от времени делать вам минет?

Пожилая пара, сидевшая напротив них, выкатила глаза. Банион побагровел.

– У меня уже есть человек для подобных дел.

– Не сомневаюсь.

– Вряд ли Ренира сможет делать то, о чем вы говорите, – Банион взял ее за руку. – Роз, я не шучу.

– Я работала как проклятая, чтобы достичь того, чего достигла.

– Знаю. И уважаю вас за это. Вы создали потрясающий журнал. Ваша последняя статья об Уродцах-коротышках – лучшее из того, что я читал на эту тему. Но вы уже перешагнули этот рубеж. Почему бы вам не попробовать себя на ином поприще? Мое новое шоу стремительно набирает обороты. Согласитесь, это ведь так интересно. Решайтесь…

– Я не знаю…

– Есть еще кое-что.

– Что?

– Мне кажется… хм… кажется, я люблю вас. Я не очень-то это умею…

– Не умеете влюбляться?

– К сожалению, мой небогатый опыт позволяет мне делать подобные выводы, и я…

– Обожаю, когда вы так витиевато выражаетесь, – проговорила Роз, жуя кусочек форели, – но вы женаты.

– Это поправимо. За шесть месяцев пара дорогих адвокатов как-нибудь все уладит.

Теперь она улыбалась. Господи, как же она прекрасна! Как можно ее не любить!

– И какая у меня будет должность?

– Исполнительный помощник.

– Мм…

– Исполнительный директор?

– Я, вообще-то, рассчитывала на должность старшего помощника.

– Как пожелаете.

– Я подумаю над вашим предложением.

– Да ладно вам, – Банион примирительно мотнул головой. – Соглашайтесь. Скажите «да». Это самое прекрасное слово в английском языке.

– И сколько я буду получать?

– Вам столько и не снилось.

– Льготы?

– Полно.

– А отпуск?

– Когда пожелаете.

– Итак, – она улыбнулась, беря его за руку. – Вы меня берете?

– Да. Но прежде вам надо пройти один важный вступительный экзамен.

– Какой такой экзамен?

– Очень ответственный, насколько мне известно.

– Я… хм. Я подумаю.

Стоя по пояс в ледяной воде Потомака, Скраббс спрятался за большим валуном у восточного берега острова – прямо напротив центра Кеннеди. Было раннее утро. Люди спешили в город на работу, а он убегал от наемных убийц. Что ни день, то новые сюрпризы.

Они приближались. Вот-вот появится полицейский вертолет… Безжалостный голос рявкнет в мегафон: «Руки вверх!» Остальное ясно как дважды два. Его арестуют. В машине он почувствует укол и леденящий холод в сердце. А может, они, не теряя времени даром, вколют ему севофлюран – без нашатыря и корицы, разумеется. И он заснет глубоким спокойным сном… Заснет навсегда.

Скраббс осторожно выглянул из-за валуна. Они были уже совсем близко – медленно окружали его, прочесывая берег, с пистолетами наголо.

Вода была холодной и грязной, но это все-таки лучше, чем получить пулю в лоб. Скраббс, отдуваясь, погружался все глубже и глубже, пока не почувствовал, как течение подхватило его и понесло вниз по реке.

Огибая южную оконечность острова Теодора Рузвельта, Скраббс, уносимый быстрым течением бог знает куда, увидел небольшую рыбацкую лодку, ставшую на якорь с подветренной стороны острова. Из гнезд на борту торчало несколько удочек. В лодке, откинувшись на спину, сидел человек. Похоже, он спал. Скраббса начало сносить течением в сторону лодки. Он попытался бороться, но безуспешно – его несло прямо на лески.

Где-то в пятидесяти футах от лодки Скраббс ощутил, как ногу огнем ожгла резкая боль.

В отдалении он услышал мерное жужжание разматывающегося спиннинга.

Боль в ноге была нестерпимой. Скраббс замолотил по воде ногами и руками, пытаясь приблизиться к лодке. Заметив его, рыбак вскочил, схватившись за удочку.

Каким-то чудом Скраббсу удалось добраться до бортика. Он вцепился в транец[64] и, отфыркиваясь, кивнул рыбаку:

– Доброе утро.

Это был темнокожий мужчина лет шестидесяти с округлым брюшком и густыми, аккуратно подстриженными усами. При виде Скраббса он ошарашенно выпучил глаза и разинул рот.

– Простите, что побеспокоил вас, – продолжал Скраббс, отплевываясь, – но, кажется, вы подцепили меня на крючок.

– Какого черта… ты… здесь делаешь? – с расстановкой спросил рыбак, немного придя в себя.

Скраббс настолько обессилел, что не смог даже соврать.

– На острове вооруженные люди. Они пытались меня убить.

– Из полиции?

– Не совсем.

– Тогда откуда же?

– Они работают на правительство, – Скраббс перевел дух, из последних сил цепляясь за транец. – Они хотят убить меня, потому что я знаю о летающих тарелках.

Рыбак округлил глаза.

– Парень, ты что, пьяный?

– Нет. Они будут здесь с минуты на минуту. Послушайте, вы не могли бы поднять якорь? Мне бы не хотелось, чтобы они нас догнали…

– О Боже…

Скраббс от всей души посочувствовал рыбаку. Вот ведь, пришел человек на речку с утра пораньше, надеясь порыбачить в свое удовольствие, а вместо этого поймал какого-то психа, который утверждает, что его хотят убить, потому что ему известно об НЛО. Что бы вы сделали на его месте?

Рыбак скептически покачивал головой, будто надеясь, что Скраббс в конце концов растворится в воздухе. И в этот самый момент водную гладь вспороли первые выстрелы.

– Черт бы меня побрал! – воскликнул рыбак. С быстротой молнии он перерезал якорный канат и нырнул на дно лодки. Раздались новые выстрелы. Скраббс услышал, как одна пуля ударилась об обшивку. Со дна лодки донесся приглушенный вопль: «Черт побери!»

Но лодка, подхваченная течением, стремительно уносилась прочь от берега. Через несколько минут они, достигнув Мемориального моста, оказались вне опасности.

– Спасибо, – промямлил Скраббс. Его бил озноб, из раны в ноге сочилась кровь. Окончательно обессилев, Скраббс начал медленно опускаться под воду. Но только его голова исчезла под водой, как он почувствовал, что сильные руки подхватили его и втащили на борт. Скраббс потерял сознание.

Очнулся он на дне лодки, пропахшей бензином и рыбой. Над головой прогудел «Боинг-727», направляющийся в сторону национального аэропорта имени Рейгана.

Рыбак завел мотор, и лодка устремилась на юг.

– Скраббс, – он поморщился, пытаясь вырвать из ноги крючок, – Натан.

– Я что, спрашивал, как тебя зовут? По-твоему, мне это интересно?

– Можете высадить меня у аэропорта, если хотите.

Рыбак снова покачал головой.

– Ты только глянь на себя, – сказал он, глядя на Скраббса со смешанным выражением жалости и презрения, – промок до нитки, и весь нашпигован крючками. Ты похож на утопленника.

– …Ай!

– А теперь ты уселся на мой новенький рыболовный крючок за семьдесят девять центов. Придется сломать его, чтобы вытащить из твоей задницы. К тому же ты сидишь на моей рыбе. Паршивый у тебя сегодня денек, ничего не скажешь. Так что ты там рассказывал про летающие тарелочки?

– В правительстве опасаются, что я слишком много знаю об НЛО, – нет никакого смысла нагружать его подробностями о МД-12 в этот ранний час.

Рыбак недоверчиво хмыкнул.

– Ты что, сбежал из клиники святой Елизаветы?

– Нет. Понимаю, это звучит весьма странно…

– Да уж.

– Я слишком устал, чтобы врать.

– Хм… – на этот раз это было более мягкое «хм».

– Я тоже однажды видел тарелочки. В Чесапикском заливе.[65] Аж целых три. Одна красная, другая синяя, третья вроде желтая… Носились по небу туда-сюда – что твои светлячки. Но говорю тебе, это были тарелочки. Понимаешь, о чем я толкую?

– Понимаю.

– Рассказал об этом своей старухе, а она говорит: «Ты небось нализался». А я говорю, что если кто и нализался, так это те, которые сидели в этих самых тарелочках. Судя по тому, как они шныряли по небу… В жизни ничего подобного не видал.

Похоже, рыбак начал входить во вкус.

– Только вот я никак в толк не возьму – если они такие все из себя умные, чтобы притащиться к нам черт знает откуда, почему бы им не сесть на президентскую лужайку, как показывают в кино, и не сказать: «Ну вот, президент, мы прилетели. Разбирайся теперь». Понимаешь, о чем я? Это поумнее будет, чем носиться как угорелые над Чесапикским заливом. Что они хотели этим доказать, спрашивается? Что они умные? Если это все, на что они способны, то они не умнее людей. – Рыбак покосился на Скраббса. – Наверняка они знают о тебе.

– Не сомневаюсь.

– У тебя есть деньги?

– Я отдам вам все, что у меня есть. Правда, это не слишком много…

– Я разве сказал, что мне нужны твои деньги? Вот еще. Если б я захотел заработать, то вряд ли стал бы отлавливать в Потомаке беглецов вроде тебя.

Рыбак снова покачал головой. По-видимому, он пытался принять решение. Скраббс понял, что от этого решения многое зависит. Вдруг он резко дернул дроссель вправо, направив лодку на восток, в противоположную от аэропорта сторону.

– Куда едем? – спросил Скраббс.

– Для начала туда, где можно раздобыть тебе сухую одежду. Потом поглядим – может, удастся найти для тебя деньжат.

– Спасибо, – отозвался Скраббс.

– Только не думай, что так просто отделаешься. Ты вот знаешь об НЛО. А монтировать панели из сухой штукатурки ты умеешь?

– Чего?

– Придется научиться.