"Мой дорогой герцог" - читать интересную книгу автора (Холл Констанс)

Глава 3

Келси уставилась на турецкий ковер с цветочным узором, униженная, не в силах пошевелиться. К счастью, волосы упали ей на лицо и скрыли краску стыда.

Проститутка хрипло расхохоталась. Келси готова была провалиться сквозь землю.

– Это совсем не смешно, – сказал Салфорд. – Немедленно убирайся!

Келси взяла себя в руки, вскочила и, не оглядываясь, выбежала из комнаты.

В своей спальне Эдвард Джеймс Хантингтон, благородный восьмой герцог Салфорд, попытался оттолкнуть Саманту, но она обняла его.

– Да забудь ты об этой глупой девчонке, – сказала она, запуская руку ему под одежду. Ее пальцы сомкнулись, почувствовав его эрекцию. – Она просто любопытная. Нет ничего особенного в том, что юная мисс интересуется мужчинами. Впрочем, могу поспорить, не такая уж она наивная. Ее отец – постоянный клиент моих девочек, ну а ей захотелось самой посмотреть. – Саманта улыбнулась, обнажив крошечную щербинку между зубами.

– Я должен пойти за ней. Она и так считает меня дьяволом во плоти. – Эдвард скатился с кровати.

– Не все ли тебе равно, что подумает эта юная мисс?

– Уж не ревнуешь ли ты? – равнодушно спросил Эдвард, натягивая брюки.

– Мне просто не нравится, что я готова, а мой мужчина выскакивает из постели и бежит преследовать другую женщину. Ведь она совсем ребенок. – Саманта надула губки и отбросила шелковые светлые волосы, выставив напоказ свою роскошную грудь.

– Я скоро вернусь. – Эдвард надел рубашку и поцеловал женщину в ложбинку меж грудей.

– Ладно, иди, – недовольно сказала Саманта, сев на кровати. – Вряд ли эта малявка на что-нибудь способна. Она только взглянет на тебя и сразу упадет в обморок.

Он не отреагировал, продолжая застегивать рубашку.

– Мне знаком такой тип девушек, – продолжала она гнуть свою линию. – Если собираешься приударить за ней, ничего не получится.

– Ты ее не знаешь! – Эдвард вспомнил историю про вскрытие, которую рассказывала ему Келси. Пусть лицо у него изуродовано, Келси это не остановило бы. Она смогла бы посмотреть Циклопу в глаз и рассмеяться.

– О, я знаю. И вовсе не собираюсь тебя тут ждать. И не вернусь, если опять позовешь.

Эдвард посмотрел на нее так, что она сразу умолкла.

– Вернешься, моя сладкая. Я плачу тебе огромные деньги за то, чтобы ты являлась по первому же моему вызову.

Саманта негодующе хмыкнула, когда он взял свои туфли и направился к двери.

Келси бежала не останавливаясь, пока ее не пронзила острая боль. Она задыхалась, в висках стучало, к горлу подступила тошнота.

Отдышавшись, девушка убрала прилипшие ко лбу волосы, вытерла слезы тыльной стороной руки. Вдруг в ноздри ударил запах вспаханной земли. Только сейчас она заметила, что стоит посреди пшеничного поля. Залитые лунным светом шелковистые колосья слегка покачивались. За полем мелькнул знакомый домик с высокой соломенной крышей, широкой дымовой трубой и клумбами маргариток по обеим сторонам. Она провела здесь много времени, греясь у огня, свернувшись калачиком. Келси пробежала почти три мили до дома Гриффина.

Она прошла сквозь ряды пшеницы и направилась к входной двери. Макгрегоры наверняка уже спали. Она не хотела их будить. Она могла бы бросить камешек в окно Гриффина, но он спит мертвым сном и ничего не услышит. Поколебавшись минуту, она постучала в дверь.

Никто не ответил. Она еще раз постучала. Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась. На пороге стоял Элрой Макгрегор, отец Гриффина. Высокий, мускулистый мужчина. Его ночная рубашка высоко задралась, из-за чего он казался еще выше, ночной колпак съехал набок, и из-под него торчали густые рыжие волосы. Он поправил колпак и поднял лампу, чтобы разглядеть ее.

Недоумение и гнев уступили место удивлению и беспокойству, когда он узнал Келси.

– Черт побери, малышка Келси, что ты тут делаешь среди ночи в одной сорочке?

Только сейчас она вспомнила, что не одета. Элрой обнял ее и втолкнул в дом. Поставил лампу на каминную полку над очагом, оглядел небольшую комнату, служившую и столовой, и гостиной, затем схватил старое шерстяное одеяло с дивана и укутал ее, как маленькую.

– Ну вот, – сказал он дружелюбно. – Присядь, детка.

Она села поближе к огню и уставилась на языки пламени, боясь встретиться с ним взглядом. Элрой Макгрегор был ей как второй отец. Она любила его с самого детства. И все равно не смогла бы ему объяснить, почему оказалась на его пороге посреди ночи, босая, в одной сорочке, и при этом не умерла от стыда и унижения. Но объяснить все-таки необходимо.

– Мне так жаль, что я вас разбудила…

– Не глупи! А к кому бы ты пошла, если не к нам? Ты, можно сказать, член нашей семьи. – Он поднялся. – Пойду разбужу жену, пусть вскипятит чайник.

– О нет, не надо, – взмолилась Келси едва слышно. – Пожалуйста, не будите Эдит. – Ведь если она встанет, то поднимет на ноги всех остальных. Келси не хотелось увидеть сейчас всех семерых младших братьев и сестер Гриффина. – Не надо никого беспокоить, но…

– Я знаю, кто тебе нужен. – В глазах Элроя блеснул огонек понимания. – Ты наверняка хочешь поговорить с моим сыном, вы дружите с самого детства. Но если я сам могу что-то для тебя сделать, только скажи. – Он сжал ее руку.

– Я знаю, спасибо.

Ком подступил к горлу Келси.

От ее жалкого вида мистеру Мак-Грегору стало не по себе, и он произнес деловым тоном:

– Ну что же, тогда я пойду вытрясу Гриффина из кровати. Но тебе придется вылить на него ведро воды, чтобы разбудить окончательно, ты же знаешь, как он спит, стоит ему только коснуться подушки.

Келси кивнула, прислушиваясь к тяжелым шагам мистера Мак-Грегора, поднимавшегося по лестнице в комнату, где спали Гриффин, его братья и сестры. Затем огляделась. Длинный обеденный стол со стульями стоял рядом с камином. Темные пятна от воска говорили о том, что столу уже много лет и за ним едят впопыхах. Напротив каждого стула были выбиты инициалы, указывающие на места, которые по праву занимал каждый из детей. Она улыбнулась, увидев четкие Г. М. как раз напротив стула, стоящего справа от места, где сидел Элрой Мак-Грегор. Почетное место для старшего сына, Гриффина.

Она посмотрела на другую часть комнаты, служившую гостиной. Круглый тряпичный ковер покрывал пол из толстых досок, на нем стояли два стула с жесткими спинками и кресло-качалка напротив дивана, накрытого поношенной камкой. Это кресло мать Гриффина не разрешала никому трогать. Оно было предназначено для гостей. Даже Келси не пользовалась привилегией сидеть на нем, чему была рада, поскольку это делало ее частью семьи. Рядом с креслом-качалкой стоял самодельный столик. На нем – коробочка со швейными принадлежностями, которые поблескивали в свете огня. Небольшая вышитая крестом лента с именами детей и днями их рождения висела над креслом. Остальные стены были украшены подарками Келси, которые она делала детям, и портретом Гриффина. Келси нарисовала его, когда Гриффину исполнилось шестнадцать лет. Комната была простая, без всяких дорогих украшений, что делало ее теплой и уютной. Не то чтобы мать Гриффина не любила украшений, просто Мак-Грегоры, как и другие крестьяне, арендовавшие землю у Салфорда, платили огромную ренту. Это была одна из причин, почему Келси враждебно относилась к герцогу.

При мысли о Салфорде она вздрогнула. Поплотнее завернувшись в одеяло, девушка наслаждалась спокойствием и любовью, царившими в этом доме. Келси приходила сюда, спасаясь от всех своих горестей, будь то бесконечные ссоры родителей, смерть матери, злобное отношение Клариссы – мачеха всегда обижала ее, особенно когда отца не было рядом.

Еще Кларисса угрожала ей. Когда отец отлучался из дома, Кларисса приводила мужчин из деревни и занималась с ними любовью, а Келси боялась сказать об этом отцу. Впрочем, он и сам знал, но смотрел на все ее проделки сквозь пальцы.

После смерти Клариссы жизнь Келси превратилась в настоящий ад. Отец беспробудно пил, ходил по шлюхам. Об этом писали все лондонские газеты. А после того как жена герцога Салфорда покончила жизнь самоубийством, разразился настоящий скандал. Отец прятался дома, пытаясь утопить свое горе в роме, а Келси, которой тогда было всего двенадцать, заботилась о нем. За те месяцы она стала старше на несколько лет. Если бы не Гриффин, она, наверное, убежала бы из дома к цыганам, как собиралась в детстве. Ее мать тогда говорила в шутку: «Ладно, детка, только пусть они приведут тебя домой к обеду».

Наконец появился Элрой Мак-Грегор, а за ним и Гриффин. Он был еще выше отца и такой же мускулистый.

Элрой протянул Гриффину лампу и улыбнулся Келси:

– Вам это понадобится. А если ты уговоришь ее остаться, думаю, мать не будет возражать, если она поспит на диване.

Келси улыбнулась в ответ. Элрой вышел в дверь, которая вела в их с Эдит спальню.

Гриффин посмотрел на Келси, затем провел рукой по копне льняных волос, еще больше растрепав их. Келси засмеялась бы, если бы не чувствовала себя виноватой из-за того, что разбудила его.

– Прости, Гриффин, – произнесла она мягко, откинулась на диване и закрыла глаза.

– Не притворяйся, что сожалеешь, я ведь знаю, что это не так, – сказал он своим обычным поддразнивающим тоном.

Не в силах сдержать слезы, она закрыла лицо руками.

– О, Келл, ну прости, в чем дело? – Он сел рядом с ней и обнял.

– Это ужасно, просто ужасно. – Келси разрыдалась у него на плече. – Я никогда не плачу, правда? А сейчас твоя рубашка промокнет от моих слез. – Келси отодвинулась от него и вытерла слезы концом одеяла.

– Скажи наконец, что случилось? – Он скрестил руки за головой и вытянул свои длинные ноги.

Келси посмотрела на его голые ступни. Только сейчас она заметила, что он не застегнул и не заправил рубашку.

– Я только что из Стиллмора.

– Из Стиллмора? – Гриффин сел прямо, глядя на нее во все глаза.

– Да, я не смогла сказать тебе раньше, но папа согласился на реставрацию фресок там, в бальной зале.

– Ну а что ты там делаешь?

– Салфорд захотел, чтобы это делал не папа, а я.

– Ты? – Светлые брови Гриффина взлетели вверх.

– Не надо так удивляться, я пишу не хуже отца.

– Ты же знаешь, я не об этом подумал. Но мне кажется странным, что герцог попросил это делать тебя. После того как они с Клариссой хотели сбежать и после смерти Клариссы в результате несчастного случая, мне кажется, он не смог бы в глаза смотреть твоему отцу, и вообще… – Гриффин сжал челюсти. Он ненавидел Салфорда, об этом красноречиво говорило выражение его лица.

Из-за непомерной арендной платы за землю страдала вся его семья. Келси решила не рассказывать Гриффину о подозрительной трещине в стене и о том, что Салфорд, видимо, сам разрушил ее по какой-то непонятной причине. Она наматывала длинную прядь волос на палец и смотрела на языки пламени. Наступило молчание. Гриффин первым нарушил его:

– Ты чего-то недоговариваешь. Ты всегда наматываешь волосы на палец, когда пытаешься что-то скрыть.

Келси вздохнула и попыталась уклониться от прямого ответа.

– Да нет, правда, ничего особенного. Я, может, и не возражала бы отреставрировать эту стену, если бы отец хотя бы со мной посоветовался, прежде чем соглашаться. А потом… я просто не смогла отказаться, когда узнала, что герцог заплатит три тысячи фунтов…

Он присвистнул и отпустил ее руку.

– Три тысячи фунтов? Чертовски повезло.

– Я знаю и не позволю отцу растратить эти деньги, сохраню все до последнего цента. – Она улыбнулась. – Вот почему я согласилась. Но ты не поверишь, сколько правил я там должна соблюдать.

– Правил? – озадаченно спросил он. Она закатила глаза:

– Тысяча правил! Знаешь, он живет как отшельник после тех событий. Наверное, слухи о том, как он искалечен, – сущая правда. Он прячет свое лицо. Для того и придумал все эти правила, чтобы мы с ним случайно не встретились. Боится, что я упаду в обморок, увидев его, и вот… – Она осеклась и покраснела, подумав о том, что натворила.

– Ну и что ты сделала? Наверняка какую-нибудь глупость. Келл, ты не способна жить по правилам. – Улыбка тронула уголки его губ.

– Я совершила такую глупость, Гриффин, так унизилась, что мне даже рассказывать стыдно. При одной мысли об этом меня тошнит.

– Ну давай, рассказывай. Наверняка не так уж все плохо.

– Достаточно плохо. – Она помолчала и стала рассказывать. Закончила и вопросительно посмотрела на Гриффина.

Молчание затянулось. Он придвинулся к ней, лицо его исказила гримаса, и вдруг разразился хохотом.

Келси стукнула его по руке.

– А еще называешься лучшим другом, Мак-Грегор! Смеешься над моей бедой.

– Не смог удержаться, – сказал он, пытаясь успокоиться, – когда представил, как ты ввалилась в комнату. Это еще забавней, чем смотреть, как старая сумасшедшая Аджи из деревни выгуливает свинью на поводке.

Келси в ярости сдернула с себя одеяло и встала.

– Давай, давай, смейся надо мной, – произнесла она шепотом. – А я лучше уйду, пока ты не поднял на ноги весь дом. Не хватает только твоих братьев и сестер, чтобы тоже посмеялись надо мной.

Гриффин схватил ее за руку, снова усадил на диван и вытер ей слезы.

– О, Келл, с каких пор ты стала такой чувствительной? Ведь я шучу.

– Я должна вернуться. – Келси нахмурилась, подумав об этом. Лучше бы ей встретиться с самим дьяволом, чем с Салфордом.

– Ты не обязана возвращаться. – Он перестал смеяться и задумался.

– Я должна. Три тысячи фунтов – слишком большая сумма, чтобы упустить ее. Не знаю, правда, захочет ли он, чтобы я продолжала работу после того, что случилось.

– Тебе не нужны деньги, Келл, ты можешь остаться здесь.

– Я уверена, что твои родители с радостью примут еще один голодный рот. А где я буду спать, в коровнике? – Келси улыбнулась, несмотря на страх перед Салфордом. Все равно она должна будет вернуться. После того как Гриффин над ней посмеялся, она сможет встретиться с Салфордом. Сможет.

Он сжал ее руку, но не так, как обычно, и в его глазах Келси заметила странный блеск. Ей стало не по себе, и она попыталась высвободить руку, но Гриффин не выпустил ее.

– Ты могла бы спать со мной, Келл.

Келси раскрыла от изумления рот. Ничего подобного она от своего лучшего друга не ожидала.

– Можешь закрыть рот, Келл. Я не предлагаю тебе ничего плохого, – сказал он, краснея, и, поколебавшись с минуту, с трудом выдавил из себя: – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Келси посмотрела на него в недоумении, затем улыбнулась:

– Это очередная шутка, да?

Его голубые глаза померкли, на лице появилось выражение боли.

Келси перестала улыбаться.

– Ты что, серьезно?

– Серьезней не бывает.

Она хотела что-то сказать, но он жестом ее остановил.

– Позволь я объясню. Я всего лишь сын простолюдина, а ты благородной крови, но только по материнской линии, и никогда не придавала этому значения. Могут сказать, что я выскочка, но это не так – мы с тобой оба бедны как церковные мыши. Родители всегда надеялись, что мы поженимся. Я построю дом, и ты сможешь рисовать сколько твоей душе угодно. Мы будем счастливы, Келл, и тебе не надо будет возвращаться к Салфорду.

– Но мы ведь не так любим друг друга. – Келси вздохнула.

– Но мы сможем полюбить. – Гриффин подпер рукой подбородок. Он смотрел на нее с надеждой.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. А как насчет Лоры? Ты говорил, что влюблен в нее, неделю назад. И Вероники, и Шерон?

– Все это несерьезно.

– Почему?

– Они для меня ничего не значат, и предложения им я не делал.

– Но ты собирался сделать предложение Веронике.

– Я много чего собирался сделать. – Улыбка осветила его лицо, и глаза сверкнули давно знакомым ей хищным огоньком.

Келси никак не отреагировала на его слова. Она выудила у него все детали год назад, когда все произошло. Вероника была дочерью священника, но отец, видимо, недостаточно строго следил за ней. Ее репутация была такой же, как у Клариссы.

– Хорошо, что священник нашел того моряка, а то бы он тебя к ней кандалами приковал.

– Не я был отцом ребенка.

– Верно. Но все равно ты женился бы на ней. Я хорошо тебя знаю.

– Я не настолько глуп, Келл.

– Нет? – Ее губы растянулись в улыбке. – Почему тогда ты решил, что влюблен в Лору, когда у нее умерла мать, а когда брат малыша Вероники умер, стал ухаживать за ней, а потом за Шерон, когда у нее умерла собака.

– Что ты такое говоришь?

Келси дотронулась до его руки, чувствуя, как он напрягся.

– Когда дело касается женщины, ты становишься необычайно чувствительным. Вот почему я не выйду за тебя. Ведь ты сделал мне предложение из жалости. Мы друзья, настоящие друзья, ими и останемся. Все равно мы никогда не полюбим друг друга, как мужчина и женщина, и добром это не кончится.

Гриффин внимательно смотрел на нее пару мгновений, затем в глазах его зажглась улыбка и он сказал, поддразнивая ее:

– Что, боишься потерять из-за меня покой? Келси тряхнула головой, откинув волосы на спину.

– Если бы это могло случиться, то это случилось бы уже давным-давно. И я не была бы твоим лучшим другом все эти годы. Потому что дружба и любовь несовместимы.

– Ну, настоящей-то любви между нами никогда и не было.

– Ты совершенно прав. Помнишь, как мы первый раз встретились? Я красила забор, ты бросил в меня яблоко, а я в тебя – кисточку и попала прямо в лицо. – Келси гордо взглянула на него.

Гриффин захихикал, легонько хлопнув ее по щеке.

– Зато я вылил на тебя ведро скипидара и победил.

– От меня потом воняло скипидаром несколько недель. Мама едва оттерла мне голову, я думала, выдерет все волосы. Никогда тебе этого не прощу!

– Но ты мне отомстила.

Келси вспомнила, какую взбучку она ему задала. Он тогда неважно выглядел.

– У меня даже кусок зуба отвалился. – Гриффин засмеялся и показал отколотый передний зуб.

Келси вдруг посерьезнела.

– Спасибо, Гриффин, ты меня развеселил. Сразу стало легче на душе. Что бы я без тебя делала? – Келси чмокнула его в щеку.

Гриффин покраснел, самодовольная улыбка заиграла на его лице.

Шум снаружи заставил ее отпрянуть от Гриффина.

Кто-то постучал в дверь.

– Кого, интересно, принесло в такой час? – Гриффин пошел открывать.

За его широкими плечами Келси не могла рассмотреть, кто пришел.

– Я заметил, что горит свет, – раздался мужской голос. – Вы не видели где-нибудь здесь юную мисс по имени Келси Уолларил?

Келси вздрогнула при упоминании своего имени.

– А почему вы спрашиваете? – Гриффин навис над пришедшим.

– Мой хозяин прочесывает все вокруг, чтобы найти ее.

– Так скажи ему, что она в безопасности и я сам приведу ее, как только она пожелает.

– Не могу, приятель. Давай-ка ее сюда, и я прослежу, чтобы она добралась в целости и сохранности.

– Не выйдет…

Гриффин схватился за край двери, его мускулы напряглись под рубашкой, и он набросился на мужчину. Девушка вскочила и подбежала к двери.

– Впусти его, Гриффин, я пойду с ним, – сказала Келси, плотнее закутавшись в одеяло, чтобы скрыть дрожь в руках.