"Мыс Грома" - читать интересную книгу автора (Хиггинс Джек)

Глава 1

Дождь пошел всего за несколько минут до полуночи, когда Диллон остановил свой «мерседес» у обочины, включил освещение в салоне и сверился с картой. Клагенфурт остался в двадцати милях позади, а это означало, что до границы с Югославией теперь рукой подать. Впереди, в нескольких метрах, виднелся дорожный указатель. Достав фонарь из бардачка, он вылез из машины и двинулся к нему, тихонько насвистывая. Это был мужчина невысокого роста – не больше ста шестидесяти пяти сантиметров, с такими светлыми волосами, что они казались почти белыми. На нем были старая черная кожаная куртка и темно-синие джинсы. Шея обмотана белым шарфом. Судя по указателю, Феринг лежал справа и до него осталось еще пять километров. На мужчину это известие не произвело никакого впечатления, он просто вынул сигарету из серебряного портсигара, закурил, чиркнув старомодной зажигалкой фирмы «Зиппо», и вернулся к машине.

Теперь дождь уже лил вовсю, дорога изобиловала рытвинами. Справа от нее вздымались горы. Включив радио, Диллон стал слушать незатейливую музыку для таких же, как он, полуночников, время от времени насвистывая все ту же мелодию, пока не добрался до видневшихся слева ворот. Притормозив, он прочел надпись на указателе. Краска на нем сильно облупилась, но надпись была достаточно отчетливо видна. «Летный клуб Феринга». Свернув в ворота, он поехал по дороге, объезжая рытвины, пока внизу не показался аэродром.

Он выключил фары и притормозил. Место казалось мрачным – два ангара, три барака и строение, которое лишь с большой натяжкой можно было назвать контрольной вышкой. Однако из одного ангара и окон последнего барака струился свет. Он перевел рычаг переключения скоростей сцепления в нейтральное положение, отпустил тормоза, и «мерседес» бесшумно съехал с холма, остановившись в дальнем от ангаров конце взлетно-посадочной полосы. Какое-то время Диллон не двигался с места, обдумывая, что делать дальше, потом взял лежавшие на соседнем сиденье пистолет «вальтер-ППК» и черные кожаные перчатки. Проверив пистолет, он сунул его за ремень, передвинул назад, натянул перчатки и под дождем пошел поперек взлетно-посадочной полосы.

Ангар был старый и весь пропитанный сыростью, словно им уже много лет никто не пользовался, однако стоявший внутри него аэроплан, тускло мерцавший в полумраке, выглядел неплохо. Это был самолет марки «сессна-441-конквест» с двумя турбовинтовыми двигателями. Механик в комбинезоне, приоткрыв заслонку левого мотора, возился в нем, приставив лесенку. Дверца кабины была открыта, трап – спущен. Двое мужчин грузили в самолет ящики.

Выйдя наружу, один из них сказал по-немецки:

– Все, доктор Вегнер.

Из маленького кабинета в углу ангара вышел бородатый мужчина. На нем была охотничья куртка, ее меховой воротник приподнят, защищая от холода.

– Хорошо, можете идти. – Когда они ушли, он обратился к механику: – Есть проблемы, Томич?

– Ничего страшного, господин доктор, просто хочется, чтобы все было в ажуре.

– Все твои усилия пойдут насмарку, если этот чертов Диллон не приедет. – Не успел Вегнер повернуться, как вошел молодой человек. На его шерстяной кепке и бушлате блестели капли дождя.

– Он приедет, – сказал, обращаясь к нему, Вегнер. – Мне говорили, что этот парень не может не принять вызов.

– Наемник, – ответил молодой человек. – Дожили. Человек, который убивает людей за деньги.

– Там дети умирают, – ответил Вегнер, – и им нужно то, что находится на борту самолета. Ради этого я готов иметь дело хоть с самим дьяволом.

– Возможно, так вам и придется сделать.

– Нехорошо, – крикнул Диллон на отличном немецком языке. – Совсем нехорошо. – Он выступил из темноты в конце ангара.

Молодой человек сунул руку в карман. Диллон сразу выхватил «вальтер».

– Ты у меня как на ладони, сынок, как на ладони.

Он подошел поближе, рывком повернул молодого человека на 180 градусов и извлек «маузер» из его правого кармана.

– Вот это да! Сегодня никому нельзя доверять.

– Мистер Диллон? Мистер Шон Диллон? – спросил Вегнер по-английски.

– Да, вроде так. – Диллон сунул «маузер» в боковой карман джинсов, свободной рукой вытащил свой серебряный портсигар, не выпуская из другой руки «вальтер», и ухитрился вытащить из него сигарету. – А ты кто будешь, старичок? – В его речи был заметен характерный тяжеловесный акцент, который свойственен лишь жителям Ольстера, а не всей Ирландской Республики.

– Я – доктор Ханс Вегнер из Международного фонда помощи жертвам наркомании, а это доктор Клаус Шмидт из нашего венского представительства. Он договорился о том, чтобы нам прислали самолет.

– И только? Это говорит в его пользу. – Диллон вынул «маузер» из бокового кармана и отдал его обратно владельцу. – Когда человек творит добро, это здорово, но когда он начинает играть с оружием, толком не зная, как это делается, то сильно рискует.

Молодой человек покраснел до корней волос, взял «маузер» и сунул его обратно в карман. Вегнер мягко сказал:

– Герру Шмидту уже дважды приходилось доставлять туда лекарства на машине.

– А что ему на этот раз помешало? – спросил Диллон, снова закладывая «вальтер» за пояс.

– Дело в том, что этот район Хорватии сейчас представляет собой спорную территорию, – отозвался Шмидт. – Между сербами, мусульманами и хорватами идут ожесточенные бои.

– Понятно, – сказал Диллон. – Таким образом, моя задача – доставить по воздуху то, что вы не можете доставить по дороге?

– Мистер Диллон, отсюда до Шабаца – около двухсот километров, а взлетно-посадочная полоса по-прежнему свободна. Хотите – верьте, хотите – нет, но телефонная связь там по-прежнему работает неплохо. Насколько я могу судить, этот самолет способен за час покрыть расстояние, превышающее пятьсот километров. Значит, вы будете на месте минут через двадцать.

Диллон громко рассмеялся.

– Да послушайте вы меня! Видно, что вы не знаете главного о том, как надо управлять самолетом. Он заметил, что механик, стоящий на верху лесенки, улыбается.

– А-а, так ты говоришь по-английски, сынок.

– Немного.

– Томич родом из Хорватии, – сказал доктор Вегнер.

Диллон поднял голову.

– Что ты скажешь?

– Я семь лет отслужил в военно-воздушных силах. Я знаю Шабац. Взлетно-посадочная полоса там предназначена для экстренных случаев, но покрытие на ней сносное, из асфальта.

– А сам полет?

– Ну, если вы – пилот частной авиакомпании, который горит желанием совершить доброе дело в этом злом мире, то и на тридцать километров вас не хватит.

– Давай скажем просто, что в жизни мне редко доводилось совершать добрые дела, и я – не такой летчик, – мягко сказал Диллон. – А над какой местностью придется лететь?

– Кое-где гористая, покрыта густыми лесами. К тому же метеосводка отвратительная, я сам уже проверял. Но дело не только в этом. Самолеты ВВС по-прежнему постоянно патрулируют этот район.

– Истребители МиГ? – осведомился Диллон.

– Вот-вот. – Томич похлопал рукой по крылу «конквеста». – Хороший самолет, но не чета МиГу. – Он покачал головой. – Но, может, вы уже загадали предсмертное желание.

– Хватит, Томич, – сердито произнес Вегнер.

– Ну, он не первый, кто мне об этом говорит, со смехом отозвался Диллон. – Ладно, давайте поторапливаться. Взгляну-ка я лучше на карту.

Они двинулись в кабинет.

– Наши люди в Вене были с вами откровенны. Ваши услуги носят совершенно добровольный характер. Нам нужна вся выручка, которую сможем получить за счет продажи лекарств и поставок медицинского оборудования.

– Ясно, – ответил Диллон.

Они вошли в кабинет, где на столе были разложены несколько карт. Диллон принялся изучать их.

– Когда вы собираетесь вылететь? – спросил Вегнер.

– Перед самым рассветом, – сказал Диллон. – Это самое лучшее время, к тому же в такой час меньше шансов на то, что встретишь противника. Надеюсь, дождь не перестанет.

Шмидт, снедаемый неподдельным любопытством, сказал:

– С какой стати вы взялись за это дело? Не понимаю. Такой человек, как вы… – Внезапно он смешался. – Я хочу сказать, нам известно кое-что из вашего прошлого.

– Неужели? Ну что ж, как сказал добрый доктор, мне трудно устоять перед вызовом.

– И ради этого вы готовы рисковать жизнью?

– Ну конечно, а потом сразу обо всем забываю. – Диллон поднял голову и улыбнулся. Выражение его лица вдруг изменилось до неузнаваемости. Теперь оно излучало лишь теплоту и какое-то очарование, перед которым было трудно устоять. – Замечу также, что я последний из оставшихся на земле великих авантюристов. А теперь оставьте меня одного, я посмотрю, куда путь держать.

Он склонился над картами и стал внимательно изучать их.

Часы показывали без каких-то пять. Стоя у выхода из ангара, Диллон всматривался вдаль и видел, что дождь по-прежнему льет как из ведра и не видно ни зги. К нему подошли Вегнер и Шмидт.

– А вы сможете взлететь в такую погоду? – спросил Вегнер.

– Проблема заключается не во взлете, а в посадке. – Диллон обратился к Томичу: – Ну, как дела?

Томич высунулся из кабины, спрыгнул на землю и подошел к ним, вытирая руки тряпкой.

– Все в полном порядке.

Диллон предложил ему закурить и выглянул наружу.

– Ну а с погодой что прикажешь делать?

Томич всмотрелся в темноту.

– Погода станет еще хуже, прежде чем небо прояснится. В полете увидите, что на землю ляжет туман, особенно над лесом. Помяните мое слово.

– Ладно, будем кончать скорее, как, бывало, говаривал вор палачу. – Диллон направился поперек поля к «конквесту».

Поднявшись по лесенке, он внимательно оглядел убранство кабины. Все сиденья были сняты, их место заняли зеленые с оливковым оттенком ящики продолговатой формы. На каждом из них виднелась надпись по-английски: «Медицинская служба Королевских сухопутных войск».

– Как видите, для пополнения запасов мы пользуемся нетрадиционными источниками, – сказал Шмидт, который пошел к самолету вместе с ним.

– Повторите еще раз, чтобы лучше запомнить. А что в этих ящиках?

– Вот смотрите. – Щелкнув замком, Шмидт открыл ящик, стоявший ближе других, снял лист промасленной бумаги, под которым обнаружились ящики с ампулами морфия. – Там, мистер Диллон, иной раз приходится держать детей силой во время операций из-за отсутствия каких бы то ни было анестезирующих средств. Вместо этого можно будет использовать эти ампулы – в высшей степени эффективное средство.

– Уяснил. Теперь закрывайте люк, и я полечу.

Шмидт сделал, что ему было сказано, и соскочил на землю.

Когда Диллон поднял трап, Вегнер сказал:

– Да поможет вам Бог, мистер Диллон.

– Такую возможность всегда следует учитывать. Впервые в жизни я делаю нечто такое, что Он одобрил бы. – Он закрыл дверцу и, подогнав, плотно закрепил ее на месте.

Усевшись на место второго пилота, он включил сначала левый мотор, потом правый. Карта лежала рядышком, на соседнем сиденье, но он уже довольно хорошо запомнил ее. Диллон остановил самолет на бетонированной площадке перед ангаром; в то время как дождь струился по лобовому стеклу, внимательно осмотрел всю кабину, затем пристегнул ремни и отвел самолет к самому концу взлетно-посадочной полосы, развернув его против ветра. Он бросил взгляд туда, где у входа в ангар стояли трое мужчин, поднял большой палец и бросил самолет вперед. Рев его моторов усиливался, по мере того как он все сильнее нажимал на газ. Мгновение-другое – и самолет исчез, звук моторов растаял вдали.

Вегнер провел рукой по лицу.

– Боже мой, как я устал. – Он повернулся к Томичу. – Как ты думаешь, есть у него шанс?

Тот пожал плечами.

– Этот малый – не промах. Впрочем, кто его знает…

– Пойдемте выпьем кофе, – предложил Шмидт. – Ждать теперь придется долго.

– Я подойду через минуту, – сказал Томич. – Просто хочу убрать инструменты.

Вегнер и Шмидт направились через летное поле к дальнему бараку. Он посмотрел им вслед, дождался, пока они зашли внутрь, потом повернулся и быстро направился в кабинет. Сняв телефонную трубку, он набрал номер из длинной комбинации цифр. Как сказал добрый доктор, телефонная связь по-прежнему работала на удивление хорошо.

Когда в трубке послышался чей-то голос, он заговорил по-сербски.

– Это Томич, соедините меня с майором Бранко.

Тут же последовал ответ.

– Бранко слушает.

– Томич. Я на аэродроме в Феринге, для тебя есть контрабандный товар. Самолет «сессна-441-конквест» только что вылетел в направлении Шабаца. Вот частота, на которой пилот ведет переговоры по радио.

– Пилота мы знаем?

– Его зовут Диллон, Шон Диллон. По-моему, он ирландец. Небольшого роста, очень светлые волосы, думаю, ему под сорок. Ничего особенного. Хорошая улыбка, но, судя по глазам, он не так прост, как кажется.

– Я распоряжусь, чтобы его проверили по линии Центрального разведывательного управления, но ты хорошо поработал, Томич. Мы устроим ему теплую встречу.

В трубке раздался щелчок, и Томич положил ее. Вытащив пачку своих любимых крепких македонских сигарет, он закурил. Да, жаль Диллона. Ирландец, в общем, пришелся ему по душе, однако такова жизнь. Он тщательно принялся убирать инструменты.

А Диллону уже приходилось несладко: полет затрудняли не только густая облачность и непрекращавшийся проливной дождь, но и клубившийся даже на высоте трехсот метров туман, сквозь клочья которого изредка просматривался сосновый лес.

– И что только, черт побери, ты тут делаешь, сынок? – тихо спросил он. – Что ты хочешь этим доказать?

Вынув сигарету из портсигара, он закурил, и тут в его наушниках раздался голос, говоривший по-английски с сильным акцентом.

– Доброе утро, мистер Диллон, добро пожаловать в Югославию.

Самолет, летевший неподалеку, заложил крутой вираж вправо. Красные звезды на его фюзеляже были видны достаточно отчетливо. Это был МиГ-21, старая развалина, советский реактивный самолет, который, возможно, пользовался большим, нежели все остальные, спросом у союзников СССР. Он уже устарел, но Диллон сейчас так не думал.

Летчик МиГа снова подал голос.

– Курс 124, мистер Диллон. Мы долетим до весьма живописного замка у опушки леса, который называется Киво. Там находится штаб разведки этого района и есть взлетно-посадочная полоса. Вас уже ждут. Возможно, вас даже накормят английским завтраком по полной программе.

– Ирландским, – весело ответил Диллон. – Ирландским завтраком по полной программе. Да кто я такой, чтобы отказаться от подобного предложения? Значит, 124.

Он направил самолет по новому курсу, поднявшись на высоту две тысячи метров. Небо немного прояснилось. Он мягко напевал себе под нос. Перспектива угодить в сербскую тюрьму его не очень прельщала, даже если допустить, что рассказы, которые доходили до Западной Европы, оказывались верны лишь отчасти, однако при сложившихся обстоятельствах у него, похоже, не было выбора. Вскоре вдали, примерно в двух милях на опушке леса у реки, он увидел Киво – сказочный замок с башнями и зубчатыми стенами, обнесенный рвом, а рядом с ним – взлетно-посадочную полосу, которая была свободна.

– Что скажете? – осведомился пилот МиГа. – Симпатичное местечко, не правда ли?

– Прямо как в сказке братьев Гримм. Не хватает только великана-людоеда.

– Будет и он, мистер Диллон. А теперь спокойно заходите на посадку, и мы с вами распрощаемся.

Диллон взглянул вниз, во двор замка, и, заметив солдат, направляющихся вслед за джипом к взлетно-посадочной полосе, вздохнул. Он сказал в микрофон:

– Я хотел заметить, что моя жизнь удалась, но бывают трудные дни, как, например, сегодня утром. Зачем я сегодня вообще встал с постели?

Он потянул ручку управления на себя и надавил на газ. Самолет начал быстро набирать высоту. Сердитая реакция пилота МиГа не заставила себя ждать.

– Диллон, делай, как приказано, иначе я тебя в порошок сотру.

Диллон пропустил его слова мимо ушей и, поднявшись на высоту полутора тысяч метров, выровнял самолет. Он осмотрел небо, ища в нем признаки жизни, но МиГ, уже зашедший ему в хвост, подкрался сзади и открыл огонь. Шрапнель пробила оба крыла. «Конквест» сильно тряхнуло.

– Диллон, не будь дураком! – крикнул пилот.

– Так я всегда им был.

Диллон направил самолет вниз и, снизившись до шестисот метров, выровнял машину над опушкой леса, видя, что со стороны замка по направлению к нему движутся машины. МиГ снова налетел на него, стреляя из пулеметов, и лобовое стекло «конквеста» разлетелось на куски. В кабину с ревом ворвались ветер и дождь. Диллон остался сидеть, твердо сжимая ручку управления. Осколком стекла ему порезало лицо.

– Ну что ж, – произнес он в микрофон. – Посмотрим, что ты собой представляешь.

Он направил самолет в пике и стал быстро снижаться. Сосновый бор стал быстро надвигаться на него. Бросившись следом, МиГ снова открыл огонь. «Конквест» дернулся, левый мотор заглох. Диллон выровнял самолет на высоте ста двадцати метров, но МиГ, не отстававший от него, не успел отвернуть на такой скорости и, на полном ходу врезавшись в лес, вспыхнул ярким пламенем.

Лавируя, насколько позволял единственный оставшийся исправным мотор, Диллон был вынужден еще больше снизиться. Впереди, чуть левее, виднелась просека. Он попытался направить к ней самолет, который уже терял высоту и задевал за верхушки сосен. Он резко заглушил мотор и весь сжался, приготовившись к аварии. В конечном счете его спасли сосны, замедлив полет так, что, когда машина приземлилась на брюхо на просеке, ее скорость была уже значительно меньше.

«Конквест» дважды сильно тряхнуло, и он, вибрируя всем корпусом, замер. Диллон отстегнул ремни, с трудом привстал с места и рывком открыл люк. Высунув сначала голову, он под дождем перекатился через край, встал на ноги и пустился бежать, но, подвернув правую ногу, снова упал лицом на землю. С трудом поднявшись, припадая на поврежденную ногу, он заспешил прочь, однако «конквест» не загорелся. Разбитый, он лежал под дождем, словно отдыхая.

От горевшего МиГа над деревьями поднимался густой черный дым, затем на противоположной стороне просеки показались солдаты. Следом за ними из-за деревьев выехал джип с опущенным верхом, и Диллон разглядел стоящего в нем офицера в зимней русской шинели с меховым воротником. Появились еще солдаты, некоторые с доберманами, которые все как один громко лаяли и рвались с поводков.

Этого было достаточно. Повернувшись, Диллон захромал в сторону леса и тут же ощутил нестерпимую боль в ноге. Голос, раздавшийся из громкоговорителя, произнес по-английски:

– Полноте, мистер Диллон, будьте благоразумны. Вы же не хотите, чтобы я натравил на вас собак.

Диллон замедлил шаг и замер, балансируя на здоровой ноге, затем, прихрамывая, подошел к ближайшему дереву и привалился к нему. Достав последнюю сигарету из серебряного портсигара, он закурил. В горле защипало от дыма, но ощущение было приятное. Он стал поджидать их.

Они расположились полукругом. На солдатах были мешковатые мундиры, поверх которых висели винтовки, собаки выли и рвались с поводков. Джип остановился. Офицер, который, судя по погонам, был в чине майора, встал и посмотрел на него сверху вниз. На вид это был красивый мужчина лет тридцати, со смуглым угрюмым лицом.

– Значит, мистер Диллон, вы решили не откладывать дело в долгий ящик, – произнес он на безупречном английском языке, которому обучают в государственных школах. – Поздравляю вас. Кстати, меня зовут Бранко, Джон Бранко. Моя мать – англичанка. Она живет в Хэмпстеде.

– Охотно верю. – Диллон улыбнулся. – У вас, майор, здесь подобралась кучка отъявленных головорезов, но так или иначе – cead mile failte.

– А что это значит, мистер Диллон?

– По-ирландски это значит «сто тысяч приветов». Просто я от всей души приветствую вас.

– Как мило! – Повернувшись, Бранко по-сербохорватски заговорил с высоченным, мрачным на вид сержантом, сидевшим рядом с ним и сжимавшим в руках автоматическую винтовку АК. Сержант улыбнулся, спрыгнул на землю и принялся наступать на Диллона.

– Разрешите познакомить вас с сержантом Дзеканом, – произнес майор Бранко. – Я только что приказал ему от души поприветствовать вас в Югославии или в Сербии, как мы теперь предпочитаем выражаться.

Диллон понимал, что сейчас произойдет, однако сделать ничего не мог. Приклад винтовки уперся ему в левый бок, и, когда он перегнулся пополам, с шумом выдохнув воздух, сержант коленом нанес ему удар в лицо. Последнее, что смог запомнить Диллон, были лай собак и смех. Затем наступила темнота.

Когда сержант Дзекан повел Диллона по коридору, в отдалении раздался чей-то крик и затем послышались звуки тяжелых ударов. Диллон замедлил шаг, но сержант остался бесстрастным. Он ткнул ирландца между лопаток и, подтолкнув к лестнице с каменными ступеньками, грубо приказал подниматься по ней. Наверху была дубовая дверь, обитая железом. Дзекан открыл ее и толкнул его в дверной проем.

За ней оказалась комната, стены которой были выложены из гранита, а перекрытия сделаны из дуба. Повсюду висели ковры. В открытом камине пылали сложенные поленья, перед огнем грелись два добермана. Бранко сидел за большим столом и просматривал папку, отпивая из хрустального бокала. Рядом стояло ведерко со льдом, в котором лежала бутылка. Подняв голову, он улыбнулся, вынул бутылку из ведерка и налил еще бокал.

– Это шампанское «Крюг», мистер Диллон. Насколько я могу судить, ваше любимое.

– Есть ли на свете что-то, чего вы обо мне не знаете?

– Есть, но немного. – Взяв папку, Бранко тут же бросил ее на стол. – У разведывательных служб большинства стран есть полезная привычка частенько взаимодействовать, даже если их правительства этого не делают. Садитесь, выпейте. Почувствуете себя лучше – вот увидите.

Диллон уселся в кресло напротив и, взяв бокал, который протянул ему Дзекан, залпом осушил его. Улыбнувшись, Бранко вынул сигарету «Ротманс» из пачки и бросил ее через стол.

– Закуривайте. – Протянув руку, он вновь наполнил бокал Диллона. – Сам я отдаю предпочтение невыдержанным винам. А вы?

– Этой бурде из разных сортов винограда, – ответил Диллон, закуривая.

– Прошу прощения за то, что к вам пришлось применить силу. Хотелось просто развлечь моих парней. В конце концов, из-за вас мы потеряли МиГ, а на обучение летчиков уходит два года. Вы можете верить мне на слово, я сам летчик.

– В самом деле?

– Да, я проходил подготовку на базе в Крэнуэлле благодаря любезности ваших Королевских военно-воздушных сил.

– Я бы вас туда не пустил.

– Но вы, насколько я понимаю, родились в Ольстере. В Белфасте, не так ли? А Белфаст, по-моему, входит в состав Великобритании, а не Ирландской Республики.

– Это спорный вопрос. Давайте исходить из того, что я ирландец, и на этом поставим точку. – Диллон отпил из бокала еще шампанского. – Кто подставил меня? Вегнер или Шмидт? – Он нахмурился. – Да нет, конечно нет. У этой парочки на уме одни добрые дела. Томич. Судя по всему, Томич. Ведь так?

– Это хороший серб. – Бранко налил еще немного шампанского. – Каким образом такой человек, как вы, оказались втянутым в это дело?

– Вы хотите сказать, что не знаете?

– Я буду с вами откровенен, мистер Диллон. Я знал о вашем прилете, но не более того.

– Я несколько дней проторчал в Вене, пытаясь набросать небольшую оперу. Я неравнодушен к Моцарту. В первый же день, когда у меня выдался перерыв, случайно встретился со знакомым, с которым много лет вел дела в баре. Он рассказал мне, что к нему обратилась эта организация, нуждавшаяся в небольшой помощи, но испытывавшая материальные затруднения.

– А-а, вот оно что. – Бранко кивнул. – Доброе дело в отвратительном мире, так, кажется, писал Шекспир? Бедные маленькие дети, плачущие в надежде на то, что им помогут? И жестокосердые сербы.

– Да простит меня Бог, майор, но постарайтесь выбирать выражения.

– Сдается мне, это слишком разительная перемена для такого человека, как вы. – Бранко раскрыл папку. – Шон Диллон, родился в Белфасте, в юности переехал жить в Лондон, отец – вдовец. Будучи в восемнадцатилетнем возрасте студентом Королевской академии драматического искусства, работали одно время в Национальном театре. Ваш отец вернулся в Белфаст в 1971 году и был убит британскими парашютистами.

– Вы действительно хорошо информированы.

– Вы вступили в ряды «временной» Ирландской республиканской армии, прошли подготовку в Ливии благодаря любезности полковника Каддафи и никогда не оглядывались назад. – Бранко перевернул страницу. – В конечном счете вы порвали с ИРА. Несколько разошлись с ней в вопросах стратегии.

– Кучка старых перечниц. – Диллон протянул руку через стол и налил себе еще немного шампанского «Крюг».

– Бейрут, Организация освобождения Палестины, даже КГБ. Вы на самом деле верите, что вам удастся распространить свою деятельность на весь мир. – Словно удивившись этому, Бранко вдруг рассмеялся. – Подводное нападение на две палестинские канонерки, совершенное в Бейруте в 1990 году. Это ваших рук дело? Но это было сделано по заказу израильтян.

– Я работаю по очень умеренным расценкам.

– Вы свободно говорите по-немецки, по-испански и по-французски. Ну и, разумеется, по-ирландски.

– Нам не следует об этом забывать.

– Вы сносно изъясняетесь по-арабски, по-итальянски и по-русски. – Бранко закрыл папку. – Правда ли, что вы организовали обстрел из минометов резиденции британского премьер-министра на Даунинг-стрит, 10, во время войны в зоне Персидского залива, когда глава правительства Джон Мейджор встречался с членами своего военного кабинета?

– Неужели я произвожу впечатление человека, способного на это?

Откинувшись на спинку кресла, Бранко окинул его серьезным взглядом.

– А что вы сами о себе думаете, друг мой, коль скоро вы сродни наемному убийце, который, подобно герою вестернов, врывается в город, чтобы одной левой навести в нем порядок?

– По правде сказать, майор, я никогда об этом не думаю.

– И тем не менее вы взялись за работенку вроде этой, ради любителей, руководствующихся благими намерениями, просто так, за здорово живешь?

– Все мы совершаем ошибки.

– И вы, несомненно, совершили ошибку, друг мой. Взять эти ящики, что на борту самолета. Ампулы с морфием наверху, а под ними – ракеты «стингер»

– О боже! – У Диллона вырвался беспомощный смешок. – Кто бы мог подумать!

– Говорят, у вас дар перевоплощения, мол, вы в состоянии измениться до неузнаваемости, стать совершенно другим человеком – с другой внешностью, жестикуляцией.

– Нет, по-моему, вы спутали меня с Лоуренсом Оливье.[2] – Диллон улыбнулся.

– За двадцать лет вам ни разу не пришлось познакомиться с тюремной камерой.

– Верно.

– Теперь, друг мой, настала пора положить этому конец. – Открыв ящик стола, Бранко достал оттуда блок из десяти пачек сигарет «Ротманс» по двадцать штук в каждой и швырнул его через стол. – Они вам понадобятся. – Взглянув на Дзекана, он сказал тому по-сербохорватски:

– Отведи его обратно в камеру.

Диллон почувствовал на своем плече руку сержанта, которая подняла его с места и, развернув, подтолкнула к двери. Когда Дзекан отворил дверь, Бранко сказал:

– И вот еще что, мистер Диллон. По утрам расстрельная команда работает большей частью здесь. Постарайтесь не прибавлять им работы.

– Ну конечно. Этническая чистка – так, кажется, это у вас называется?

– Причина гораздо проще. Просто нам не хватает свободного места. Желаю вам приятных сновидений.

Подталкиваемый в спину Дзеканом, Диллон поднялся по каменным ступенькам лестницы. Дойдя до обшитой дубом двери перед коридором наверху, тот придержал его, вынул ключ и отпер дверь. Наклонив голову, он отступил в сторону, и Диллон вошел внутрь. Комната была довольно большой. В одном углу – армейская койка, сколоченный из досок стул, полка с книгами и – просто не верится! – старый унитаз в кабинке в одном из углов. Подойдя к окну, забранному решеткой, Диллон внимательно посмотрел на расстилавшийся в двадцати пяти метрах под ним двор и видневшийся неподалеку сосновый бор.

Он обернулся.

– Наверное, это одна из ваших лучших комнат. Так в чем подвох? – Тут он понял, что понапрасну тратит время, поскольку сержант не знает английского языка.

Как будто догадавшись, что он имеет в виду, Дзекан улыбнулся, обнажив плохие зубы, взял серебряный портсигар Диллона, вынул из кармана зажигалку фирмы «Зиппо» и осторожно положил их на стол. Затем, прикрыв за собой дверь, он удалился, с шумом повернув ключ в замочной скважине.

Подойдя к окну, Диллон попробовал согнуть решетку, но она была сделана на совесть. Так или иначе, до земли слишком далеко. Распечатав одну из пачек «Ротманс», он закурил. Ясно одно. Бранко рассыпается в любезностях, на то должна быть своя причина. Подойдя к кровати, он лег на нее, не выпуская изо рта сигарету, и, подняв глаза к потолку, задумался.

В 1972 году, отдавая себе отчет в росте терроризма и тех последствиях, которыми он оборачивается как на политическом, так и на общенациональном уровне, тогдашний британский премьер-министр распорядился создать небольшое элитное разведывательное подразделение, известное под кодовым наименованием «Группа четыре». Ему поручалось заняться всеми вопросами, относящимися к области терроризма и подрывной деятельности на Британских островах. Созданная служба, на которую представители традиционных разведслужб неприязненно косились, называя не иначе как «личная армия» премьер-министра, присягала на верность только тому, кто занимал этот пост.

Бригадный генерал Чарльз Фергюсон возглавлял «Группу четыре» со дня ее основания. За это время сменилось несколько премьер-министров – как консерваторов, так и лейбористов. Он не имел вообще никаких политических пристрастий. Его кабинет находился на четвертом этаже Министерства обороны и выходил окнами на Хорсгардз-авеню. В тот вечер в девять часов он еще сидел и работал за своим письменным столом, когда в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Фергюсон, встал и подошел к окну. Это был крупный, довольно неопрятный мужчина с двойным подбородком и взъерошенной седой шевелюрой, одетый в мешковатый костюм и галстук члена королевской гвардии.

Пока он всматривался сквозь дождь в направлении набережной Виктории и Темзы, дверь позади отворилась. Вошедшему мужчине было под сорок, на нем были твидовый костюм и очки. Его можно было принять за конторского служащего или даже за школьного учителя, однако инспектор Джек Лейн не был ни тем ни другим. Он был полицейским. Пусть не обычным, каких много, но все же полицейским, и, переговорив с кем надо, Фергюсон переманил его к себе из специального подразделения Скотланд-Ярда, приняв на работу в качестве своего личного помощника.

– У вас для меня что-нибудь есть, Джек? – Как и всегда, Фергюсон немного басил.

– В основном текучка, бригадный генерал. Поговаривают, что генеральный директор Управления безопасности все еще не доволен отказом премьер-министра лишить «Группу четыре» ее особого статуса.

– Боже милостивый, неужели они не могут дать этим людям от ворот поворот? Я же согласился держать их в курсе дела по мере необходимости, поддерживать взаимодействие с Саймоном Картером, заместителем генерального директора, и еще с этим чертовым депутатом парламента, у которого такой труднопроизносимый титул. Ну, тот, что занимает пост министра по особым поручениям в министерстве внутренних дел.

– Это сэр Фрэнсис Пэймер, сэр.

– Да, но на большее сотрудничество со мной они могут не рассчитывать. Что-нибудь еще?

Лейн улыбнулся.

– В общем-то, самый лакомый кусочек я приберег напоследок. Вам знаком Диллон, Шон Диллон?

Фергюсон обернулся.

– А что с ним стряслось?

– Получен сигнал от наших знакомых в Югославии. Сегодня утром Диллон потерпел аварию на легкомоторном самолете, на борту которого якобы находились лекарства, правда, на поверку оказавшиеся ракетами «стингер». Его держат в замке Киво. Пожалуй, пока все.

Он передвинул по столу лист бумаги, Фергюсон нацепил очки с дымчатыми стеклами, углубился в чтение и удовлетворенно кивнул.

– За двадцать лет этот подонок ни разу не попадал в тюремную камеру.

– Зато сейчас он как раз там оказался, сэр. Я прихватил с собой его послужной список. Не хотите взглянуть?

– С какой стати? Сейчас он ни для кого не представляет интереса. Ты же знаешь сербов, Джек. С таким же успехом можешь положить его туда, где хранятся досье на погибших. Ну, а теперь можешь отправляться домой.

– Спокойной ночи, сэр.

Лейн вышел, а Фергюсон прошел к бару и доверху наполнил бокал виски.

– За твое здоровье, Диллон, – тихо произнес он. – Пусть тебе икнется, подонок. – Он залпом выпил виски, вернулся к столу и вновь принялся за работу.