"Шейх" - читать интересную книгу автора (Мейсон Конни)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

«Был ли Джамал действительно зол на меня?» — думала Зара, идя за ним по длинным коридорам. Зол настолько, чтобы подвергнугь бастонаде? Холодок страха пробежал по ее спине. Да поможет ей Аллах!

— Что ты сделаешь со мной? — дрогнувшим голосом спросила принцесса, когда они оказались на мужской половине дворца.

Джамал обернулся к ней, и выражение его лица лишь усилило ее опасения.

— Десять ударов, как и советовала Саха, пожал плечами шейх. — Впрочем, если ты полагаешь, что этого слишком мало за оскорбление моих женщин, я с тобой охотно соглашусь.

Зара с трудом сглотнула. Ей доводилось видеть людей, искалеченных бастонадой, — зрелище было не для слабонервных.

— Я полагаю, что этого слишком много за… за такую ерундовую оплошность. Трудно удержаться от чего-нибудь подобного, когда имеешь дело с тремя ленивыми, жирными коровами с мозгами между ног.

Джамал откинул голову и громко расхохотался. Он ничего уже не мог с собой поделать: характеристика, данная его наложницам, была слишком точна и остроумна. К сожалению, Зару все-таки придется наказать за своеволие: в гареме, как и в армии, дисциплина и умение беспрекословно повиноваться ценились превыше всего.

— Может, ты и права, — сквозь смех выговорил он, — но сейчас не время и не место критиковать моих женщин. Кроме того, я выбирал их отнюдь не за ум.

— Охотно в это верю, мой господин, — с ужасом услышала Зара собственные слова, но остановиться уже не могла: — Вы ведь так похожи: ты тоже думаешь совсем не тем местом, которое для этого предназначено.

Джамалу сразу почему-то расхотелось смеяться его глаза угрожающе сверкнули.

— Ты забываешься, рабыня! Запомни раз и навсегда: или ты сама укоротишь свой язык, или это придется сделать мне. Тебе нет места ни в моем доме; ни тем более в моем гареме. Убирайся на конюшню! Если при всем твоем уме ты до сих пор не поняла, что жить в тепле и комфорте все же лучше, чем в грязи и навозе, я ничем не могу помочь.

Откуда-то из-под земли, словно дожидаясь приказа хозяина, рядом с Джамалом возник Хамет.

— Подбери для принцессы одежду, подходящую для работы в стойлах, — распорядился шейх. — Свою нынешнюю она не увидит до тех пор, пока не научится смирению. Уведи ее, здесь ей не место.

«Назад на конюшню… Будь проклят мой язык!» — думала бедная девушка, понуро следуя за Хаметом. Что ж, она это заслужила. Но по крайней мере ей удалось избежать бастонады. Она пыталась убедить себя, что даже разгребать навоз более достойная работа, чем сгибаться с тремя пустоголовыми куклами, но звучало это не слишком убедительно.

В конюшне евнух снял с гвоздя балахон из грубого холста и протянул Заре.

— Переоденься в пустом стойле, а я пойду найду Ахмеда и скажу, что ты вернулась. Поторопись!

Девушка едва успела нацепить на себя серое тряпье, когда Хамет вернулся.

— Поговорил с Ахмедом. Ты приступаешь к работе немедленно, у тебя будут те же обязанности, что и раньше… Лично я не считаю, что это занятие достойно женщины, — задумчиво добавил он, — но с хозяином лучше не спорить. Пойми же, наконец, язык твой — враг твой. Будь капельку умнее, и тебя ждет великое будущее. Лейле, Сахе и Амар, вместе взятым, до тебя и сейчас, как до Луны. Они, конечно, тупы, но отлично понимают это, а потому и злобствуют.

С этими словами евнух ушел, оставив принцессу наедине с вилами и невеселыми мыслями.

Ни в ту, нив последующие ночи никто не потревожил ее. В памяти рабов была еще слишком свежа судьба Мустафы, осмелившегося нарушить приказ господина, и они боялись даже близко подходить к девушке. Это немного облегчало ей жизнь, но изнурительно тяжелая работа поневоле заставляла ее то и дело вздыхать, вспоминая чистую прохладу фонтанов и мягкие перины дворца. Когда же она наконец научится держать язык за зубами? Должно быть, никогда. Да чего там скрывать, она, берберская принцесса Зара, иногда с тоской вспоминала гарем, но была слишком горда, чтобы попроситься назад.

Девушка расчистила пустующее стойло и устроила там себе некое подобие спальни, вымыв начисто пол и натаскав свежей соломы. Здесь она могла уединяться и вдали от посторонних глаз предаваться своим невеселым мыслям. Со временем сюда перекочевал старый колченогий столик, мятый медный тазик и мех с водой, так что теперь она даже ужинала и умывалась, не выходя из «Дворца», как со злой иронией окрестили ее жилище остальные рабы.

Однажды вечером, когда принцесса уже начала засыпать, она почувствовала рядом чье-то молчаливое присутствие. Девушка открыла глаза и увидела Джамала, который стоял, облокотившись на низкую дверцу стойла.

— Готова ли ты признать свою вину, вернуться к нормальной жизни и вести себя как подобает женщине? — вместо приветствия спросил он. В его черных глазах играли отсветы масляной лампы, и они казались еще больше, чем обычно.

— Дочери кади Юсуфа не пристало признавать свою вину перед какими-то безмозглыми тушами, — с презрением ответила она. — И потом, что ты называешь «нормальной жизнью»? Жизнь домашней рабыни? Или, может быть, твоей наложницы? У тебя свои представления о том, что подобает женщине, а у меня свои, и вряд ли мы когда-нибудь поймем друг друга. Тебе ведь все равно, что творится в моей душе, тебе нужно только мое тело, а его ты не получишь. Две недели из назначенного тобою срока уже прошли, мне осталось ждать совсем недолго. Скоро ты увидишь, что проиграл, и вернешь мне свободу.

Джамал даже стиснул кулаки в приступе бессильной ярости. Взять ее прямо здесь, на соломе, не составляло труда, но это означало бы полностью признать свое поражение. О Аллах, но как же она соблазнительна даже в этом сером тряпье! Как блестят ее глаза, как грациозны изгибы тела!

— Зара, — примирительно, почти ласково начал шейх, — со мной творится что-то странное. Я вижу тебя во сне, я не могу выкинуть тебя из головы ни на минуту! Всякий раз, когда я подхожу к своей постели, мне мерещится, что ты ждешь меня там… Я хочу тебя, Зара!

— Тебе мало трех наложниц? Заведи себе четвертую, но со мною ты только зря теряешь время.

— Это все не то… Как тебе объяснить? Да я и сам толком ничего не понимаю. Лейла, Саха и Амар мне больше не интересны. Я… я чувствую себя с ними проклятым евнухом! Я ведь не просто хочу женщину, а именно тебя…

В душе Зары впервые шевельнулось что-то похожее на слабый огонек, родившийся в ответ на его пылкие слова, но она в испуге тут же погасила его.

— Даже не пытайся соблазнить меня, господин, — все еще упрямо, но уже чуть мягче проговорила она, — мне осталось ждать всего две недели, и я не сдамся.

— Послушай, — внезапно охрипшим голосом сказал Джамал, — ну зачем даже эти две… оставшиеся, недели дышать смрадом конюшни и спать на соломе? Скажи только «да», и я одену тебя в шелка и бархат, подарю самые прекрасные драгоценности, какие, у меня только есть. Знаешь, я недавно привез великолепную изумрудную диадему. Она так бы подошла к твоим глазам!

Решимость девушки, хоть и на мгновение, была поколеблена. Нет, дело заключалось вовсе не в обещанных сокровищах, а в том, как он их ей предлагал. Его слова проникали в самую душу, в них ощущалось неподдельное чувство, а последняя фраза звучала уже как откровенная мольба. Зара вдруг поняла, что шейх просто не умеет иначе вести себя с женщинами. Он привыкший сразу получать все, что только пожелает, искренне не понимал, почему она упрямится. Она не пала сразу же жертвой его красоты и обаяния, он дал слово не брать ее силой, так что ему остается только одно — постараться купить ее!

— Так что ты скажешь? — вкрадчиво спросил он, неверно истолковав ее молчание.

— Я скажу «нет», мой господин. А диадему можешь, отдать Сахе, если она, конечно, сообразит, как ее носить.

— Но почему?! Почему ты так изводишь меня? — в сердцах вскричал шейх и так ударил кулаком по деревянной дверце, что она треснула и осела. — Чем твой бандит-любовник был лучше?

— Только одним, — печально улыбнулась Зара, — я любила его.

Он ушел, но его слова еще долго не давали ей покоя. Когда же наконец пришел долгожданный сон, ее стали преследовать эротические видения, и она несколько раз со стоном просыпалась. Впрочем, выспаться в ту ночь ей не было суждено. Под утро, едва горизонта робко коснулись розовые персты зари, в конюшню проникла какая-то серая тень, скользнула мимо ряда стойл и замерла у ее скромного ложа.

Зара внезапно проснулась от тoгo, что ей стало нечем дышать, и обнаружила, что ее рот и нос зажала чья-то ладонь; она в ужасе попыталась вскочить на ноги, но сильная рука прижала ее к полу.

— Тс-с-с! Тихо! — раздался свистящий шепот. — Я принес весточку от твоего отца.

Страх в широко распахнутых глазах Зары сменила надежда.

— Послушай, — продолжал незнакомец, если ты веришь мне и обещаешь не поднимать шум, я уберу руку. Кивни в знак согласия.

Принцесса энергично кивнула и наконец смогла вздохнуть полной грудью.

— Кто ты? — спросила она.

— Меня зовут Рашид, — донесся из темноты едва слышный шепот. — Я торговец верблюдами и доверенное лицо твоего отца. Пронесся слух, что тебя сделали рабыней в конюшнях шейха Джамала, но в это никто не верит.

— Кто распространяет эти слухи?

— Вчера на рынке о тебе болтали наложницы шейха. Я проверил их слова по другим источникам, и все подтвердилось. Тогда я немедленно известил Юсуфа. Теперь его войско стоит лагерем в горах, сразу за этим оазисом. Сегодня он принял решение напасть на дворец Джамала и велел передать, чтобы завтра ночью ты не спала и была готова. Синие Люди придут перед самым рассветом.

— Но что они могут сделать? — печально спросила Зара. — Крепость неприступна, а внутри — целый гарнизон.

— Пусть это тебя не беспокоит, люди Юсуфа перелезут через стены, а потом… Хм-М… подробностей я, честно говоря, и сам не знаю, в общем, будь готова.

— Могу ли я хоть чем-нибудь помочь им? Быть может, надо что-то сделать?

Ее слова остались без ответа. Рашид уже растворился в предрассветной мгле.

Следующий день тянулся бесконечно долго. Зара старалась с головой уйти в работу, но постоянно ловила себя на том, что с нетерпением смотрит на окружавшие Эдем высокие стены. Где сейчас отец? Что он делает? О чем думает?

Когда в конюшне появился Джамал и приказал оседлать его жеребца, сказав, что они с Гаруном отправляются на охоту в горы, сердце девушки упало. Ее первой мыслью было, что они непременно наткнутся на воинов кади и поднимут по тревоге солдат. Тогда — прощай, долгожданная свобода! Впрочем, довольно скоро она немного успокоилась: ее отец слишком умен и хитер, чтобы дать себя заметить и уж тем более поймать. Он знал горы как свои пять пальцев, постоянно был начеку и не раз обманывал самых искусных преследователей.

Итак, сегодня ночью… Пройдет всего лишь несколько часов, она снова будет со своим народом и никогда больше не увидит Джамала. Как ни странно, эта мысль почему-то не слишком обрадовала ее, и девушка недоуменно нахмурилась.

Мысли Джамала были далеки от охоты. Вздорная берберская красавица не давала ему ни минуты покоя. Он не просто вожделел ее, было уязвлено его самолюбие. Он, не ведавший до сих пор никаких проблем с женщинами, вел себя теперь, как влюбленный неопытный мальчишка, бросаясь из крайности в крайность и не зная, что предпринять. В нем как будто что-то надломилось: он привык приказывать, требовать, но просить? Неужели он настолько непривлекателен? Быть может, даже отвратителен? Однако его наложницы явно так не считали.

— Если у тебя сегодня нет настроения охотиться, мы здесь только зря теряем время, — с плохо скрытой обидой заметил Гарун.

— Мне надо было просто проветриться, друг мой, — улыбнулся шейх, — побыть на природе. Ты наверняка заметил, что в последние дни мне как-то не по себе.

— Зря ты так мучаешься, господин, — пожал плечами Гарун. — Затащил бы эту девицу в свою постель, и делу конец. Ты и так был с ней невероятно терпелив, мало кто на твоем месте поступил бы так же. Кроме того, мрачные мысли отвлекают тебя от других, более важных дел. Насладись ее телом — и все пройдет, твой разум откроется для всех радостей мира. Ты молод, красив, богат, влиятелен — что ей еще надо? Все это только капризы и плоды дикарского воспитания, поверь мне. Обращай на нее поменьше внимания, и она скорее сломается. Не понимаю, как, владея такими роскошными наложницами, ты можешь быть чем-то недоволен. Да будь у меня женщина вроде Сахи, я бы сутками не вылезал из постели!

— Ты жаждешь благосклонности моей Саки? — задумчиво спросил Джамал.

— Ох, прости меня, господин! Я и сам не ведаю, что несет мой проклятый язык! Клянусь тебе, у меня и в мыслях не было зариться на твоих женщин. Но все равно, если ты считаешь, что я провинился, покарай меня. Готов понести любое наказание…

— Аллах с тобой, Гарун, мы слишком давно вместе и отлично знаем друг друга, так неужели ты думаешь, что я стану наказывать тебя за такие пустяки? Саха далеко не ангел, она глупа и капризна, и, чтобы держать ее в узде, нужна рука покрепче моей.

— Ну, господин мой, уж поверь, у меня она была бы как шелковая! — усмехнулся он.

— Почему ты до сих пор не женат, Гарун? — с любопытством спросил Джамал.

Тот покраснел и отвел взгляд. Как он мог жениться, когда Саха, единственная, кого Гарун страстно желал, была наложницей его господина? Он даже признаться-то в этом не смел!

— Я еще не встретил ту, на которой хотел бы жениться, — уклончиво ответил он.

Видя его смущение, Джамал переменил тему:

— Пожалуй, ты прав. Что-то охота не идет мне на ум, давай лучше вернемся.

Внезапно Гарун остановил коня и показал на землю под его копытами.

— Взгляни, господин! Здесь разводили костер, и совсем недавно. Кто бы это мог быть?

Джамал спешился и нагнулся над кругом выжженной земли.

— Странно, — пробормотал он, — караваны, как правило, не отходят так далеко от своих обычных путей… Хотя вот верблюжьи следы. Что скажешь о них, Гарун?

— Верблюды шли налегке, без поклажи, — ответил тот, склоняясь над едва заметными отпечатками на сухой глинистой почве. — Это не караван.

— Беговые верблюды, — кивнул Джамал, причем берберские. Что привело Синих Людей сюда, к границам моего Эдема?

— Юсуф явился за своей дочерью, — мрачно констатировал Гарун.

— Верно. Другого объяснения я не вижу. С тех пор как Зара у меня, нападений на караваны султана не было. Не далее как вчера от Мулая Исмаила прибыл гонец. Владыка очень доволен и благодарит меня за то, что я уговорил его сохранить жизнь дочери кади.

— Надо подготовиться к обороне. Я предупрежу стражу и выставлю побольше дозорных.

— Если нам удастся захватить Юсуфа, султан будет просто счастлив, — заметил Джамал. «Правда, Заре это вряд ли понравится», — добавил он про себя. — Тебе лучше перевести принцессу назад в гарем, — предложил Гарун. — Туда Юсуфу не попасть, а конюшня стоит на отшибе.

— Нет, — немного подумав, решительно ответил Джамал, — Зара останется на конюшне. Если отправить ее в гарем, это насторожит Юсуфа, он может догадаться, что мы знаем о его планах. Пусть штурмует стены, мы не станем ему мешать, внутри его будет ждать весьма теплый прием. Назад, друг мой, у нас не так много времени, а подготовиться надо хорошенько! Да, кстати, никому, кроме солдат, ни слова. Зара не должна ни о чем подозревать. И скажи другим рабам на конюшне, чтобы этой ночью сидели тихо, как мышки, и не высовывались, что бы ни случилось.

Зара с замиранием сердца следила за Джамалом и Гаруном, с самым мирным видом въезжавшими через крепостные Борота. В их поведении ничто не настораживало, и она вздохнула с облегчением. Странно, правда, было то, что они вернулись без добычи, ведь места вокруг изобиловали дичью, но это еще ни о чем не говорило. Может, им просто сегодня не повезло.

Ночь наступала мучительно медленно, и, когда наконец окончательно стемнело, возбуждение 3ары достигло предела. Чтобы не вызывать подозрений, она, как обычно, поужинала в своем «дворце», устроилась поудобнее на соломе и притворилась спящей. Боясь закрыть глаза, чтобы не уснуть по-настоящему, девушка вперила взгляд в окружавший ее мрак, предвкушая встречу с отцом.

Она не слышала, как Джамал и Гарун крадучись проникли в конюшню и спрятались в одном из пустующих стойл неподалеку от нее. Охрана была усилена, дозорные выставлены, теперь все с нетерпением ожидали атаки.

Мелькнув неясными силуэтами на вершине стены, берберы неслышно скользнули вниз по заранее переброшенным веревкам и растворились в иссиня-черном мраке ночи, их было шестеро.

— Они здесь, — шепнул Гарун на ухо Джамалу. — Позволь подать сигнал, и мои люди покончат с ними в одно мгновение.

— Нет, надо немного выждать, — последовал ответ из темноты, — мы еще не знаем, кто из них Юсуф. Он нужен мне живым.

Они отступили еще глубже в густую тень и замолчали.

Минуту спустя в дверях конюшни возникла темная фигура. Одно мгновение ночной гость стоял неподвижно, напряженно прислушиваясь, затем осторожно двинулся вперед. Остальные воины остались снаружи, готовые в любую секунду броситься на выручку своему кади. Никто из них и не подозревал, что за ними пристально наблюдают.

Услышав легкий шорох, Зара вскочила на ноги.

— Это ты, отец?

— Да, дитя мое. Надо быстро уходить отсюда.

— Возьми меня за руку, и пошли.

Зара доверчиво протянула ему свою ладошку, и он крепко, но ласково сжал ее.

— Этот развратный шейх… это животное… как он обращался с тобой? Мой человек сообщил, что выглядишь ты неплохо.

— Со мной все в порядке, отец. Давай поговорим после, мы здесь не одни — где-то неподалеку спят другие рабы.

Они осторожно двинулись к двери. Сердце девушки отчаянно колотилось: свобода была так 6лизко! Им оставалось пройти несколько метров до крепостной стены, где их ждали веревки…

— Вперед! — раздался во мраке громовой клич, и в то же мгновение у подножия стены словно из-под земли выросло полтора десятка вооруженных людей, отрезая им путь к спасению.

— Отец! — в отчаянии вскричала Зара. — Нас предали!

— О нет, красавица, — насмешливо произнес Джамал, выступая из тени на озаренные лунным светом плиты двора, — вас никто не предавал.

Юсуф закрыл дочь своим телом, и смело взглянул в глаза своему заклятому врагу.

— Отпусти мою дочь, шейх Джамал. Ты же добился своего, я — твой пленник, и она тебе больше не нужна.

— Ошибаешься, Юсуф. Нужна. Ты даже представить себе не можешь, как она мне нужна. Что же касается тебя, старый разбойник, то жить тебе или умереть, будет решать султан. Твоя судьба отныне в его руках.

— Нет! — воскликнула Зара, выступая вперед. — Если отец умрет, его смерть будет на твоей совести!

— Юсуф нарушил закон, принцесса, и час расплаты для него близок. Здесь я бессилен.

— Весь берберский отряд окружен, мой господин, — доложил Гарун. — Прикажешь уничтожить его прямо сейчас?

Зара приглушенно вскрикнула и уткнулась лицом в джеллабу отца.

— Нет, — покачал головой Джамал. — Заприте их в пустом хранилище, пока я не решу, что сними делать. Степень их вины и наказание должен определить султан.

— Пошел! — подтолкнул Гарун Юсуфа в спину рукоятью своего ятагана.

Подбородок Зары гордо вздернулся:

— Я пойду с ним! — не терпящим возражений тоном заявила она.

— Нет, — резко возразил Джамал, беря девушку за руку. — Ты, неугомонная берберская воительница, останешься под моим личным присмотром.

И он потащил упирающуюся принцессу через весь двор к своим покоям.

— Все в порядке, господин? — Из темноты арочного входа выступил Хамет с масляной лампой в руках; его взгляд вопросительно переходил от Джамала к Заре и обратно.

— Все просто прекрасно, мой дорогой Хамет.

Мы поймали Юсуфа.

— Должен ли я отвести эту… хм… дурно пахнущую особу в гарем, господин?

— Мне страшно жаль, если запах лошадиного дерьма оскорбляет твой нежный нос, Хамет, — едко бросила Зара, — но даже он кажется мне восхитительным по сравнению с вонью царявших в покоях твоего господина.

— Распорядиться насчет бастонады? — невозмутимо осведомился евнух.

— Нет, Хамет, не сейчас, — ответил Джамал, послав девушке улыбку, от которой у нее кровь застыла в жилах. — Этой ночью принцесса Зара разделит со мной ванну и постель. Можешь идти спать.

— Господин уверен, что моя помощь не потребуется? — нерешительно обратился к хозяину Хамет, не желая оставлять шейха наедине с этой дикаркой.

— Спасибо, я сам справлюсь. Иди и ни о чем не беспокойся, если мне и грозит от чего-то пострадать, так только от ее острого язычка.

Едва Хамет удалился, Зара буквально набросилась на Джамала:

— Что ты собираешься сделать с моим отцом?

— Твой отец — настоящий разбойник. И султан… не я, будет его судить. — Он втолкнул ее вовнутрь и закрыл за собой дверь. — Ступай в купальню, тебе давно пора вымытъся.

Вскоре она оказалась у бассейна, почти такого же, как в гареме, но отделанного с еще большим изяществом; его окружали низкие кушетки и разбросанные по полу атласные подушки.

— Раздевайся. Если хочешь спать в моей постели, тебе придется принять ванну.

— Я бы предпочла спать на полу, — растерян, но возразила Зара. — Мы же договорились, ты разве забыл?

Улыбка Джамала не предвещала ничего хорошего.

— Обстоятельства изменились. Теперь кади Юсуф мой пленник.

— Да, это, к несчастью, так, но какое отношение имеет мой отец к твоему обещанию? Или оно тоже изменилось?

— Обсудим это позже. А сейчас делай то, что я говорю: раздевайся и полезай в воду. Мыло найдешь вон в том золотом кувшинчике.

Мысленно проклиная все на свете, Зара повиновалась. Вода была теплой и источала восхитительный аромат. Тело девушки охватила приятная истома, она прислонилась спиной к бортику и закрыла глаза.

Даже не видя Джамала, она чувствовала на себе его обжигающий взгляд. Шейх не сделал даже попытки приблизиться, он просто стоял и смотрел.

Принцессе стало не по себе; ее веки дрогнули и открылись: в черных глазах шейха пылал жаркий костер желания.

— Ты бы не мог отвернуться? — робко попросила она.

Он молча опустил взгляд и вышел, но через минуту вернулся и положил на край бассейна свободный халат с поясом.

— Надень это, когда закончишь, и приходи ко мне в постель. Не бойся, сегодня тебе ничего не грозит. Это не то, что мне надо: я слишком устал, а ты слишком тревожишься за отца.

Зара не смогла сдержать вздох облегчения и позволила себе немного расслабиться. Ей надо немного подумать. Что будет с отцом? Неужели султан приговорит его к смерти? Как сделать так, чтобы Джамал не отдавал отца Мулаю Исмаилу? И что может она предложить ему взамен?

Ответ пришел сам собой — четкий и ясный, и пугающий своей простотой. У нее есть только одно, что может заинтересовать шейха, — она сама, ее тело.

Когда Зара вошла в спальню; Джамал лежал на постели, рассеянно глядя сквозь окно на усыпанное звездами небо. Он улыбнулся и жестом пригласил ее приблизиться.

— Ложись, ты, должно быть, совершенно измучена.

— Как ты узнал, что отец явится за мной сегодня? — спросила Зара, осторожно присаживаясь на краешек огромной кровати. — Кто предал его? Я не смогу уснуть пока не услышу ответа.

— Никто его не предавал, — шейх не собирался лгать ей. — Когда мы с Гapyнoм ездили в горы, он нашел след походного костра, а сопоставить факты было совсем несложно. Караваны никогда не проходят так близко от Эдема. Я знал, что рано или поздно Юсуф придет, дабы выкрасть тебя, и решил на всякий случай усилить охрану. Как видишь, я не ошибся.

— Отпусти его.

— Да ты в своем уме? Мне еще не надоело жить, а предать Мулая Исмаила равносильно самоубийству. Султан никогда мне не простит, что я держал Юсуфа в своих руках и дал ему уйти. Ложись спать, Зара. Я слишком устал, чтобы спорить с тобой.

— Ты хочешь меня, Джамал?

Он вздохнул и закрыл глаза.

— Даже больше, чем ты, наверное, представляешь. Но я не желаю обладать тобой впопыхах, посреди ночи. Так я только все испорчу.

— Я хочу поговорить с отцом. Ты позволишь?

— Поговорим об этом завтра, — тяжело вздохнул Джамал. — Быть может, тогда тебе и удастся меня уговорить, но не сейчас.

Такой ответ не вселял особых надежд, а Заре непременно надо было переговорить с отцом до его отправки в Мекнес. Она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и сказала:

— Я предлагаю тебе сделку: ты устроишь мне встречу с Юсуфом, а потом получишь кое-что взамен.

Джамал, казалось, заинтересовался ее предложением. Его глаза медленно приоткрылись, и он внимательно посмотрел на девушку.

— И что же кроется за этим «кое-что», маленькая шалунья?

Насмешливый негромкий голос шейха заставил ее поежиться.

— То, что ты так страстно желаешь, — с трудом выговорила она.

— Это я могу взять и без твоего на то разрешения. Я же сказал, что обстоятельства изменились.

— Без моего разрешения? Значит, силой? — возмутилась Зара. — Зато не «впопыхах» и не «посреди ночи»? Я что, блюдо плова, что меня даже сцрашиватъ не надо, прежде чем съесть?

— O дорогая, я вижу, ты снова меня не поняла, — вздохнул Джамал. — Мне не надо твоего разрешения, потому что в тех отношениях, которых хочу я, вообще нет таких понятий, как разрешить или запретить. Там все можно — и мне, и тебе. Я уже говорил и готов повторить снова: недалек тот день, когда ты сама, по доброй воле, а не по принуждению или из-за тревоги за судьбу своего отца, придешь ко мне. И тогда ты будешь хотеть меня не меньше, чем я тебя. Впрочем, ты все равно не веришь в это… пока не веришь. Так что я готов заключить с тобой сделку, но другую, не ту, что предлагаешь ты. Эго даже не сделка, а, скорее, договор, по которому мы оба сможем… перестать быть врагами.