"Нежная ярость" - читать интересную книгу автора (Мейсон Конни)

6

Боль была нестерпимой. Даже попытка открыть глаза превратилась для Филиппа в страшное мучение. Болело все тело, даже те места, о которых он не подозревал. Первый, кого он узнал, был Мерсье, его первый помощник. Постепенно он узнал остальных, в том числе Марселя Дюваля. Но одного лица среди них не было.

– Ах, месье Сент-Сир, – сказал Мерсье с видимым облегчением. – Я счастлив, что вы наконец вернулись к нам! Вы нас сильно напугали.

Филип попытался встать, но его тотчас мягко, но настойчиво уложили обратно на подушки.

– Нет-нет, – стал уговаривать его Мерсье. – Я хоть и не доктор, но вижу, что ваша рана на голове наверняка вызвала сильное сотрясение мозга. Вам лучше некоторое время побыть в покое.

– А корабль?.. Шторм?.. – с трудом проговорил Филип, который еще был слишком оглушен, чтобы четко соображать.

– Все в порядке, – заверил его Мерсье. – Конечно, некоторые повреждения есть, но ничего такого, что нельзя исправить по прибытии в порт.

– А долго я пробыл без сознания?

– Почти двадцать четыре часа.

– Боже мой! – слабо произнес Филип. – Что произошло?

– Мы надеялись, что вы нам расскажете, месье, – сказал Мерсье, отводя глаза от Филиппа, как будто собирался еще что-то сказать, но не решался.

– Я знаю, что выходил из каюты, где проверял, как чувствует себя моя жена, а после этого я ничего не помню, – сказал Филип, осторожно дотрагиваясь до перебинтованной головы. – Обо что я ударился?

– Насколько мы можем судить, бочонок с гвоздями сорвался с закрепленного места и прижал вас к борту. А после этого можно только догадываться. Когда небо просветлело, мы нашли вас крепко привязанным к мачте. Вы были без сознания и истекали кровью из раны на голове. Тот, у кого хватило присутствия духа привязать вас к мачте, возможно, спас вам жизнь.

Марсель с мрачным видом выступил вперед.

– Неужели ты ничего не помнишь, Филип? Постарайся, подумай! Неужели ты не помнишь самопожертвование твоей жены?– Он, казалось, обезумел от горя, и Филип нахмурился, пытаясь сосредоточить внимание на событиях, о которых говорил Марсель.

– Оставьте нас, – приказал Мерсье членам команды, которые столпились в каюте. Моряки вышли, и остались только Марсель, Мерсье и Филип.

Теперь, месье Сент-Сир, – начал Мерсье, – хорошо бы вы вспомнили, что происходило на палубе во время шторма, потому что моя печальная обязанность сообщить вам, что ваша жена исчезла, и мы полагаем, что ее смыло за борт, а перед этим она привязала вас к мачте. Трагедия в том, что она не смогла спастись сама.

Мерсье замолчал, чтобы дать время Филиппу! осознать эти слова. Память с ужасающей ясностью вернулась к нему, и Филип вскочил в горячке, но, как только он коснулся ногами пола, в голове будто взорвались миллионы острых осколков, и он рухнул обратно на кровать. Боль от воспоминания накатила на него, огромная, как волна, которая смыла Габби за борт. Он обхватил голову руками, охваченный горем. Голос его звучал глухо, как будто издалека.

– Наверно, Габби, увидев через открытую дверь каюты, что случилось со мной, поспешила на помощь, потому что я пришел в себя уже будучи привязанным к мачте и видел, как ее смыло в море, больше я ничего не помню. – Серое облако заволокло его глаза, и он ничего не видел. – Боже мой, это уже слишком! Она спасла мою жизнь, но потеряла свою. Неужели я проклят? Неужели я должен быть причиной смерти каждой женщины, которая мне дорога?

– Ты сам это сказал, Сент-Сир, а не я, – раздался голос Марселя. Повернувшись, он резко

вышел из каюты, чтобы в одиночестве оплакать белокурую женщину с фиалковыми глазами, которая стала так много значить для него. Судьба вмешалась и забрала ее невинную жизнь вместо другой, на которую рассчитывал Марсель. Ни одной женщине не удавалось произвести на него столь сильное впечатление за такое короткое время, как Габриэль Сент-Сир.

Филип не позволил Мерсье сразу взять курс на Новый Орлеан, хотя до города оставался всего день пути. Вместо этого он велел бороздить воды приблизительно в том районе, где Габби смыло за борт. Шанс был невелик, и он не оправдался. Три дня «Стремительный» проводил поиски в Мексиканском заливе недалеко от устья Миссисипи. Филип, ослабевший от раны, от рассвета до заката стоял у борта, так же как и остальные члены экипажа, часами всматриваясь в необитаемые островки и коралловые рифы, куда течение могло вынести Габби. Задача была безнадежной, ведь никто точно не знал времени и места ее исчезновения.

Наконец, утратив надежду найти Габби, они прекратили поиски и вошли в устье Миссисипи, чтобы дойти по реке до Нового Орлеана. Филип по-прежнему должен был выполнить поручение, но ничто не могло изгнать из его мыслей образ девушки с волосами лунного цвета, которую он попытался приручить... и потерпел неудачу.

Вскоре после смерти капитана Жискара Марселю сообщили о пункте назначения корабля. Он изобразил изумление и даже негодование из-за того, что не сможет попасть на Мартинику, но Филип ему не поверил. Он не мог отделаться от мысли, что Дюваль как-то связан с вереницей несчастных случаев, которые преследовали Филиппа всю дорогу.

Теперь, когда они плыли по Миссисипи, Марсель размышлял о том, что, как только «Стремительный» пришвартуется к пристани, необходимо быстро сойти с корабля и затеряться в толпе. Марселю не удалось сделать задуманное, но существовала последняя возможность все-таки выполнить задание и превратить неудачу в успех. Многое зависело от того, как быстро ему удастся покинуть судно и сможет ли он сделать необходимые приготовления до того, как Филип отправится к генералу Джексону.

Как только «Стремительный» пришвартовался у причала, Марсель сбежал по сходням и скрылся на набережной, заполненной докерами и военными. Филип не обратил на него внимания, потому что он тоже готовился сойти на берег в одиночку.

Только после того, как Филип дал распоряжения Мерсье по поводу ремонта судна, он достал пакет, лежавший на дне Габбиного сундука. При виде ее одежды Филип чуть не лишился самообладания и с трудом заставил себя выйти из каюты, где все напоминало о жене. Положив пакет во внутренний карман камзола, он деревянной походкой сошел с корабля на пристань. Повсюду видны были свидетельства того, что город готовится к осаде. Филип отправился пешком на Оружейную площадь, которую позднее назвали площадью Джексона. Он знал, что там штаб генерала Джексона. Переходя улицу, чтобы попасть на Оружейную площадь, Филип вдруг инстинктивно почуял опасность: оглянувшись, он увидел экипаж, несшийся на него с сумасшедшей скоростью. Даже издали было видно, что возницы не было, – похоже, лошадей понесло.

Филип не успевал ни добежать до противоположной стороны, ни вернуться назад. Ему оставалось лишь попытаться увернуться от лошадиных копыт и колес кареты. Филип бросился на землю и, когда лошади поравнялись с ним, сумел увернуться из-под их ног. Но самое худшее было впереди. Карета наезжала на него, а он не успел откатиться в сторону, и правое колесо задело голову, открыв рану, полученную во время шторма. Через несколько минут все было позади. Вокруг столпились прохожие, и несколько солдат подбежали, чтобы помочь ему встать.

– Вы не ранены, сэр? – спросил один солдат, отряхивая камзол Филиппа. – У вас на лбу глубокая рана. Вам надо к доктору.

– Спасибо, – ответил Филип, машинально проверяя рукой карман. – Я не сильно ранен, просто контужен. Вы не видели, откуда появился этот экипаж?

– Нет, сэр, – ответил солдат. – Только что улица была пустая, и вдруг эта карета понеслась прямо на вас. Мы ее в конце концов остановили, но внутри никого нет, и хозяин до сих пор не появился. Прямо загадка, – солдат покачал головой.

– Да, загадка, – коротко повторил Филип, промокнув платком кровь на голове, которая сразу заболела.

Узнав, как дойти до штаба генерала Джексона, Филип отправился дальше, напряженно размышляя. Уже третий раз с тех пор, как он принял это поручение, он чуть не лишился жизни. Двое человек уже погибли – его охватила боль, когда он подумал о Габби, – так что эти люди, кто бы они ни были, не остановятся еще перед одной смертью, чтобы помешать доставить документ генералу Джексону.

Но вот он уже в приемной генерала Джексона. Вскоре дверь кабинета отворилась, и огромного роста мужчина с седыми волосами и усталыми глазами поспешил ему навстречу.

– Сент-Сир, мы с нетерпением ждали вашего приезда. – Он заметил кровь на лбу Филиппа и состояние его одежды. – Бог мой, что случилось с вами? Заходите в мой кабинет. Присядьте, дружище. Я вызову врача, чтобы осмотреть вашу рану. – Пустяки, генерал, – ответил Филип, который тем не менее сел на стул, предложенный Джексоном. – На улице произошел несчастный случай. Лошади понесли, и экипаж, запряженный ими, чуть не раздавил меня.

Джексон пристально смотрел на него, сдвигая кустистые брови, пока Филип описывал ему несчастный случай.

– Нелепые несчастные случаи преследовали нас всю дорогу. Даже погода была против нас. Погиб капитан Жискар, а... мою жену смыло за борт во время шторма несколько дней назад.

Отчаяние в голосе Филиппа встревожило генерала, но он ничего не ответил и ждал продолжения.

– Я убежден, что несчастные случаи, приведшие к этим смертям и угрожавшие моей жизни, подстроены шпионом, который пытался помешать мне доставить вам этот документ. – Филип достал из внутреннего кармана пакет, который сохранил ценой таких огромных потерь.

Глубокие переживания отразились на лице генерала Джексона, когда он пытался найти слова, чтобы выразить свою благодарность, зная, что ничто не может вернуть к жизни жену Филиппа или капитана Жискара.

– Что я могу сказать, Сент-Сир, – наконец произнес генерал с искренним сочувствием, – только то, что вы заслужили вечную благодарность американского народа и французского правительства. Имея в руках этот документ, мы будем точно знать, собираются ли британцы атаковать Новый Орлеан или выберут себе другую цель.

Он разорвал пакет и быстро просмотрел несколько страниц, и его лицо прояснилось.

– Они идут с моря, – объявил он с горящим взглядом. – И очень скоро. Тут еще сказано, что англичане надеются привлечь на свою сторону Жана Лафита. Баратарийский залив охраняет подходы к Новому Орлеану, и, чтобы проникнуть сюда, им нужна помощь Лафита.

– Я знаком с содержанием бумаг, – сказал Филип. – Мы с капитаном Жискаром ознакомились с документом из предосторожности. Но разве Лафит не пират?

– Его по-разному называют, в том числе и пиратом. Но, если он согласится помогать англичанам, можно считать, что мы проиграли.

– По-вашему, это возможно?

– Я бы не удивился, если бы это случилось, – проворчал Джексон. – Недавно губернатор Клерборн приказал американским военным кораблям отправиться к острову Баратария, форпосту Лафита, где обстреляли остров из пушек, потопили несколько кораблей Лафита и взяли в плен некоторых из его людей. Самое удивительное, Лафит не стал отвечать огнем. Позднее он отправил письмо губернатору, где сказал, что считает себя американцем и не хочет обстреливать корабли своей страны. И предложил оказать помощь в войне с англичанами, когда наступит время.

– А губернатор принял его предложение?

– Этот глупец по-прежнему не доверяет ему, но я собираюсь сам разобраться с Лафитом, чтобы узнать, насколько искренне его желание помочь нам. Один из его помощников согласился отвезти двоих наших людей на Баратарию, где они смогут узнать, каковы его планы.

– А город готов к обороне? – спросил Филип. – Как жители?

– У нас не хватает некоторых боеприпасов, например, кремней для мушкетов, – устало вздохнул Джексон. – Наши люди сейчас пытаются пополнить запасы. А судя по бумагам, которые вы доставили, у меня мало времени, чтобы подготовить город к обороне.

Филип увидел, что мысли генерала полностью поглощены предстоящими военными действиями, и встал, чтобы попрощаться. Генерал Джексон пожал ему руку.

– Сент-Сир, я еще раз выражаю вам признательность от имени американского народа. Как бы мне хотелось, чтобы я мог вернуть вашу жену! Если я могу вам чем-нибудь помочь, просите, не стесняйтесь.

Филип пожал узловатую руку.

– Есть одна вещь... – начал он, растроганный искренностью генерала.

– Все, что в моих силах, Сент-Сир, – ответил Джексон.

– Существует отдаленная возможность, течение вынесло мою жену на один из островков или рифов в устье реки и она осталась жива. Не могли бы вы предупредить своих людей? Я готов предложить награду в пять тысяч долларов за информацию, которая позволит найти ее, если она жива, или ее тело, если она погибла.

Генерал Джексон посмотрел на Филиппа с скрываемым сочувствием. Он знал, что шанс на спасение женщины один на миллион. Даже если она достигла берега живой, непременно стала бы добычей аллигаторов.

Но произнести это вслух он не мог.

– Вы очень щедры, Сент-Сир. Я с удовольствием разошлю описание мадам Сент-Сир по своим войскам. Будьте уверены, если она появится в городе, я об этом узнаю.

Хотя слова были оптимистичные, взгляд выдавал его сомнение. В глубине души генерал знал, что попытка Сент-Сира разыскать жену обречена на провал.

Тем не менее Филип написал на листочке описание Габби и протянул генералу.

– Ну что ж, если вашу жену найдут, ее легко будет опознать, – сказал Джексон, прочитав листок. – Другой такой женщины в Новом Орлеане не найдешь. Вы, значит, некоторое время побудете в городе?

– Да, и я буду ночевать на борту «Стремительного», пока судно ремонтируют. Когда ремонт закончится, я решу, остаться ли мне в городе или вернуться на Мартинику. Разумеется, многое зависит от того, найду ли я свою жену... или ее тело.

– Держите меня в курсе, – сказал Джексон, который уже занялся бумагами на столе. – Если у меня будут новости, я вам сообщу.

Аудиенция закончилась. Филип вышел из приемной под палящее солнце, и его вдруг охватила смертельная усталость. Ему показалось, что все, что с ним произошло, – это кошмарный сон, но это был не сон. Теперь, когда он доставил документ по назначению, он думал только о Габби. Он ясно представлял ее гордо вздернутую головку, когда впервые ее увидел, испуганно-оскорбленный вид, когда он объяснил ей, что собирается с нею сделать, и отзывчивость ее жаркого тела, когда он наконец пробился сквозь ледяную стену и выпустил на волю ее страсть, которую никогда не забудет. Он ясно ощутил прикосновение ее чудных локонов, шелковистую кожу, и его тело заболело от тоски по ней. Когда он женился, он ожидал получить кроткую, послушную девушку, которая родит ему детей и не будет ничем докучать. А вместо этого он получил обольстительную, неукротимую дикую кошку, которая поразила его своим несгибаемым духом и темпераментом.

С самого первого взгляда на Габби Филип осознал, что она не соответствует желаемому образу жены. Но как он ее хотел! Ни его резкость, ни грубость не смогли подчинить ее. Ему лишь удалось вызвать в ней чувство протеста, он сам толкнул ее в объятия Дюваля. Если бы Габби знала, что его поведение было продиктовано случившимся с Сесили. Даже сейчас он легко мог представить себе Габби с фиалковыми глазами, извергающими огонь, который превращался в лаву, когда его ласки и поцелуи доводили ее до единственного вида подчинения, которого он добился. Этого было бы вполне достаточно, если бы только Бог сжалился над ним и вернул ему Габби обратно.