"Город костей" - читать интересную книгу автора (Коннелли Майкл)

15

Босх пил пиво на заднем крыльце, оставив дверь открытой, чтобы слышать из стереопроигрывателя Клиффорда Брауна. Почти пятьдесят лет назад этот трубач сделал немного записей, а потом погиб в автокатастрофе. Босх размышлял о музыке, детских костях в земле и о том, что было утрачено. А потом о себе и о том, что он потерял. Джаз, пиво и мрачность дела, которым Босх занимался, смешались в его сознании. Он нервничал, словно упускал что-то, находящееся прямо перед ним. Для детектива это едва ли не самое худшее ощущение.

В одиннадцать часов он вошел в гостиную и приглушил музыку, чтобы посмотреть новости по четвертому каналу. Репортаж Джуди Сертейн шел третьим сообщением. Ведущий объявил: «Новые результаты в деле о найденных в Лорел-каньоне костях. Джуди Сертейн на месте происшествия».

— Тьфу ты, черт! — воскликнул Босх. Это вступление ему не понравилось.

На экране появилась Сертейн, стоящая перед домом Трента.

— Я на Уандерланд-авеню, в Лорел-каньоне, где четыре дня назад собака принесла домой кость, в которой специалисты признали человеческую. Находка собаки привела к обнаружению и других костей, принадлежавших мальчику. По мнению полицейских, он был убит и закопан более двадцати лет назад.

Стоявший на тумбочке рядом с телевизором телефон с выбиранием линии зазвонил. Босх снял трубку.

— Минутку, — сказал он и продолжал смотреть репортаж.

Сертейн говорила:

— Сегодня вечером ведущие это дело детективы вернулись сюда, чтобы поговорить с человеком, живущим менее чем в ста ярдах от места, где был похоронен мальчик. Это Николас Трент, голливудский оформитель декораций, пятидесяти семи лет.

Пошла видеозапись, где Босх отвечал на вопросы Сертейн. Она говорила за кадром:

— Детективы отказались передать содержание своей беседы с Трентом, но служба новостей четвертого канала выяснила...

Босх грузно опустился в кресло и собрался с духом.

— ...что Трент был осужден за попытку растления малолетнего.

После этого была включена звукозапись разговора на улице с того места, где Босх произносил: «И право же, больше ничего не могу вам сказать».

Затем на экране появился Трент, отмахивающийся от видеокамеры и закрывающий дверь.

— Трент отказался говорить о своей роли в деле. Но соседи, живущие в тихом месте на склоне холма, были потрясены, узнав о его прошлом.

На экране появилась видеозапись разговора с одним из местных жителей, Босх узнал в нем Виктора Ульриха. Нажав кнопку на пульте дистанционного управления, выключил звук и поднял телефонную трубку. Звонил Эдгар.

— Смотришь эту гнусность? — спросил он.

— Да.

— Они выставили нас черт знает кем. Создается впечатление, что это мы ей выболтали. Гарри, они вырвали твои слова из контекста. Нам это выйдет боком.

— Но ты же не говорил ей, так ведь?

— Гарри, думаешь, я сказал бы какой-то...

— Нет, не думаю. Это я в утвердительном смысле. Не сообщал, верно?

— Верно.

— И я не говорил. Поэтому нам придется несладко, но мы чисты.

— Ну а кто еще знал? Сомневаюсь, что об этом ей сказал Трент. И теперь примерно миллиону людей известно, что он растлитель малолетних.

Босх сообразил, что знали об этом только Кизмин, обнаружившая судимость Трента через компьютер, и Джулия Брейшер, он сказал ей, когда извинялся за то, что не приехал на ужин. Внезапно ему вспомнилась Сертейн, стоящая у дорожного заграждения на Уандерланд-авеню. Брейшер добровольно вызывалась помогать в течение обоих дней поисков и раскопок. Вполне вероятно, что Джулия каким-то образом связана с Сертейн. Не была ли она источником репортера, осведомительницей?

— Не обязательно имела место утечка, — сказал Босх Эдгару. — Сертейн требовалось узнать только его фамилию. Она могла попросить любого знакомого полицейского устроить ему компьютерную проверку. Или сама найти ее на компакт-диске с перечнем лиц, совершивших сексуальные преступления. Это документ публичного характера. Подожди, не клади трубку.

Раздался гудок еще одного вызова. Босх переключился на другую линию, звонила лейтенант Биллетс. Он попросил ее подождать, пока завершит разговор по первому каналу. Щелкнул переключателем.

— Джерри, это Бдиллетс. Придется перезвонить тебе.

— На связи все еще я, — произнесла Биллетс.

— О, прошу прощения. Сейчас.

Со второй попытки переключение получилось. Он пообещал Эдгару, что перезвонит, если Биллетс скажет нечто такое, что нужно будет сообщить немедленно.

— Если нет, то все по плану, — добавил Босх. — Встречаемся у здания суда в восемь.

И переключил аппарат на разговор с Биллетс.

— Бдиллетс? — спросила она. — Это вы меня так называете между собой?

— Что?

— Ты сказал «Бдиллетс». Когда думал, что разговариваешь с Эдгаром.

— Имеете в виду — только что?

— Да, только что.

— Не знаю. Не представляю, о чем вы говорите. Имеется в виду — когда я делал переключение...

— Ладно, это пустяки. Полагаю, ты смотрел четвертый канал.

— Да, и могу поклясться, что мы с Эдгаром тут ни при чем. Этой особе кто-то сообщил, что мы поехали туда, отвечать на ее вопросы мы отказались. Откуда она узнала о его...

— Гарри, вы не отказывались отвечать. Ты заснят на пленку, твои губы двигаются, а потом я слышу твой голос: «Ничего больше не могу вам сказать». Раз «ничего больше», значит, сказал ей что-то.

Босх покачал головой, хотя начальница его не видела.

— Я не разглашал порочащих сведений. Выворачивался как мог. Сказал ей, что мы просто завершали установленный обход и я до этого не беседовал с Трентом.

— Это правда?

— Нет, но я не хотел сообщать, что мы приехали потому, что он растлитель малолетних. Послушайте, Сертейн не знала о судимости Трента, когда мы были там, иначе бы спросила. Она узнала уже позже, каким образом — не знаю. Вот как раз об этом мы с Джерри и говорили.

Недолгое молчание, потом Биллетс продолжила:

— Обдумай все как следует, завтра мне нужно от тебя письменное объяснение, чтобы отправить наверх. Репортаж еще не успел закончиться, как позвонила капитан Левэлли, сказала, что ей уже звонил замначальника отделения Ирвинг.

— Да, случай типичный. Сверху вниз по цепи.

— Послушай, ты знаешь, что разглашение сведений о судимости гражданина идет вразрез с политикой отделения, независимо от того, является этот гражданин подозреваемым или нет. Надеюсь, тебе удастся оправдаться. Сам знаешь, у нас есть люди, которые только и ждут, чтобы ты совершил оплошность.

— Лейтенант, я не преуменьшаю значения утечки. Это недопустимая, подлая штука. Но я расследую убийство, и вот теперь приходится преодолевать совершенно неожиданное препятствие. Причем это типично. Мне вечно ставят палки в колеса.

— Значит, в следующий раз нужно быть осторожнее.

— В чем осторожнее? Что я сделал дурного? Я иду по следам туда, куда они ведут.

Босх тут же пожалел об этом взрыве досады и гнева. Биллетс определенно не принадлежала к его недоброжелателям. В данном случае она выступала как связной. Он осознал, что его гнев обращен и на себя, поскольку Биллетс права. Разговаривать с Сертейн следовало иначе.

— Прощу прощения, — сказал он негромким, ровным голосом. — Я просто сам не свой из-за дела. Оно никак не отпускает меня, понимаете?

— Думаю, что да, — так же спокойно ответила Биллетс. — Кстати, о деле... Что там, собственно, происходит? О Тренте я узнаю со стороны. Думала, ты будешь держать меня в курсе.

— Это все выяснилось сегодня. Уже вечером. Я хотел поставить вас в известность завтра. Не думал, что четвертый канал так подгадит мне. Левэлли с Ирвингом тоже.

— Забудь пока о них. Расскажи мне о Тренте.