"Река вскрылась" - читать интересную книгу автора (Кармен Лазарь)IIIНа кафедре среди социал-демократов произошло движение. Оратор замешался в их кучку, как карта, и его место занял другой – тоже юноша-рабочий. И с кафедры полилась новая речь, такая же сильная, как первая, хотя и менее страстная. Публика, находившаяся еще под обаянием первой огненной речи, слушала его несколько рассеянно, но скоро свыклась с ним и срослась, как и с первым. Иван не верил своим глазам. Да неужели он в России и кругом все рабочие, русские рабочие? Оглядывая публику, Иван заметил много молодых и пожилых женщин. Рабочие пришли не одни – вместе с женами и дочерьми. Рядом с ним стояла маленькая женщина в черном пальто, с мужниного, вероятно, плеча, с желтым, болезненным лицом и блестящими, глубоко запрятанными глазами. Голова ее была обмотана черным платком. Вытянувшись на цыпочках и полуоткрыв рот, она жадно ловила каждое слово. Когда он коснулся вампиров, высасывающих кровь и соки, болезненное лицо ее передернулось и глаза блеснули злым блеском. Она вытянула высоко над головой руки, захлопала в ладоши и крикнула на весь зал: – Верно! Иван открывал в толпе железнодорожников то белый передник приказчика «сливочной» или лабаза, то пестрый галстук и щегольские воротнички приказчика-гостинодворца, то погон вольноопределяющегося, то широкую спину крючника. Вид этого моря людей опьянил его, и желание говорить захватило его с еще большей страстностью. Он никогда не говорил перед такой громадной аудиторией. Ему безумно хотелось встать на эту ярко освещенную кафедру, двинуть сверху живые волны и сказать, что он, русский эмигрант, переживает. Он хотел провести параллель между недавним прошлым и настоящим. Хотел приветствовать рабочих, впервые свободно собравшихся для обсуждения своих дел, от имени сотен эмигрантов-товарищей, болеющих за свою родину, и поклониться им от них. Он стал протискиваться к кафедре. Очутившись у подножья ее, он позвал тихо студента, стоявшего близко к оратору: – Товарищ!.. Тот нагнулся к нему. – Я хочу сказать собранию два слова. – Вам придется подождать очереди. – Вот как?! Не уступит ли кто свою очередь? – спросил он. – Нет! – ответил тот холодно и просто. – Тут масса рабочих, желающих говорить. Надо дать им высказаться! Согласитесь!.. – Да-да-да! – согласился Иван. – Вы можете записаться. Хотите? – Пожалуй!.. А который я буду? – Тридцать третий. Иван подумал немного и сказал: – Запишите. Студент спросил его фамилию и записал. Иван оставил кафедру, замешался в ближайшие ряды рабочих и стал слушать оратора. Каждые четверть и полчаса кучка на кафедре выдвигала нового оратора. И все ораторы были рабочие. Иван поражался их речам, – все говорили умно, толково, образно, умело наигрывая на струнах родственной им аудитории и обнаруживая политическую зрелость, – поражался их силе. Все требовали политической свободы. И для достижения этой свободы они призывали к политической забастовке, всеобщей стачке. Иван бешено аплодировал всем ораторам и вслух поощрял их: – Так! Так! Совершенно верно, товарищ! – Все без исключения, весь пролетариат должен сплотиться и устроить всеобщую забастовку, и тогда победа за нами обеспечена, – подчеркивали ораторы. Иван был ярым сторонником всеобщей забастовки. Он верил в ее чудодейственную силу. Сейчас говорил шестой по счету оратор. Очередь Ивана должна была наступить еще не скоро, и он решил заглянуть в остальные залы. Он обошел десяток аудиторий, побывал у судостроительных и других рабочих, ювелиров, приказчиков, фармацевтов. Побывал и на митинге учащихся среднеучебных заведений. Тут были гимназисты и гимназистки, реалисты, ученики коммерческого училища. Плотным кольцом они окружили кафедру и со вниманием слушали оратора. Оратор-гимназист, тоненький, малокровный, с редкими волосами на голове и еле намеченными усиками, читал резолюцию: – «Мы, учащиеся среднеучебных заведений, собравшись на митинге, выражаем свое сочувствие современному освободительному движению и объявляем забастовку всех учащихся». Иван отсюда заглянул к социал-революционерам, а потом – на университетский двор. Под совершенно темным небом притаилась неподвижная, тяжелая и черная масса народу. Она не вместилась в университет. Так малы берега во время разлива многоводной реки. Река ищет выхода, рвет, мечет, разливается и затопляет луга. Лиц нельзя было разобрать, нельзя было разобрать и лица оратора. Он стоял на штабеле дров, и голос его гремел сверху, как из-за темных туч. – Это говорит вам рабочий! Товарищи! «Опять рабочий, – подумал Иван, – положительно интеллигенции теперь нечего делать. Пора, кажется, ей на покой. Она вспахала землю, заложила семя, полила ее кровью и слезами, удобрила горами трупов и костей. Семя дало всходы…» Открытие это радовало его и огорчало. В нем теперь не нуждались. Когда-то он был на собраниях первым, а сейчас тридцать третьим. «Фу, как это мелко! Так и должно быть! Пролетариат вырос!» Прослушав оратора, он возвратился к железнодорожникам. В зале было теснее прежнего. Люди задыхались, обливались потом. Какой-то оратор теперь критиковал ответ министра путей сообщения депутатам. Сейчас говорил девятый оратор. Он чувствовал себя теперь еще более лишним и маленьким-маленьким среди этих пламенных ораторов-молотобойцев из народа, в потертых пиджаках и со впалыми щеками от вечного недоедания. Да если бы и дошла до него очередь, что он сказал бы!.. Все, что он ни сказал бы, было бы бледно… Возле него вдруг очутился Чижевич – весь мокрый, растрепанный, с прилипшим к шее воротничком косоворотки. – Ну, каково?! Слышал?! – И лукаво подмигнул глазом на публику. – Не ожидал?! Послушай! Едем на женские курсы! Сегодня повсюду митинги – в консерватории, у лесгафтичек, у технологов. Едем, что ли? – Конечно! Они оставили университет, кликнули извозчика и поехали. Чижевич говорил без умолку: – Слышал, как министр-то путей сообщения растерялся?! Депутаты ему резолюцию насчет политической свободы представили. Да, ха-ха! – И он залился веселым смехом. – А сегодня, говорят, было заседание командиров всех полков в городе под председательством генерала Трепова. Город разделен на четыре военных округа, и приказано патронов не жалеть… Судороги, братец ты мой!.. |
||
|