"Похитители завтрашнего дня" - читать интересную книгу автора (Комацу Сакё)

Нападение

Все взрывчатые вещества, будь то смертоносная начинка огромных мегатонных бомб или безобидная крупица пороха в детской хлопушке, пришли в полную негодность. Кое-где в мире начались волнения.

В Японии было сравнительно тихо.

Хуже обстояло дело в тех странах, где общество кормилось астрономически огромными бюджетными ассигнованиями на военную промышленность.

Фондовые биржи Нью-Йорка и Лондона были наводнены акциями военной промышленности по ликвидационным ценам. В первую очередь появились акции крупнейших химических, электрических, авиационных, алюминиевых, нефтяных и судостроительных компаний. Внезапное «всестороннее разоружение» привело экономику в состояние, грозившее инфляцией.

В противоположность этому на японской фондовой бирже обстановка оставалась довольно спокойной. Появились только акции химических компаний и предприятий, производивших вооружение. Падение цен на нью-йоркской бирже до нас еще не докатилось. Правда, акции строительных фирм сильно колебались. Согласно прогнозам, строительные предприятия тоже должны были понести большие убытки, потому что «бездействие взрывчатых веществ» распространялось и на динамит.

– В Америке, в юго-западных штатах, появились ликвидационные полицейские, – сказала Кисако, просматривая газету и поглаживая Гоэмона по голове.

– Ликвидационные полицейские? – переспросил я. – Это еще что такое?

– Ну… это самое… как на бирже… Тьфу ты, ну словом, все полицейские подают в отставку. Они заявили, что при существующем положении вещей не могут выполнять свои служебные обязанности…

– А-а, ясно. Для американских полицейских пистолеты были единственным оружием. Помнится, даже сами ньюйоркцы критиковали своих полицейских за то, что они слишком много стреляют. Хотя в южных штатах, где то и дело линчуют негров, без пистолетов им никак не обойтись.

– А наши полицейские, наверное, и стрелять-то не умеют, хоть и носят пистолеты.

– Это точно, – кивнул я. – Только один раз и стреляли – во время первомайской демонстрации, на дворцовой площади. Дубинкой орудовать куда легче. Великая вещь привычка!

– В Аризоне появились гангстеры-лучники. Совершено несколько нападений на банк… А еще тут написано, что у них рапиры, – сказала Кисако.

– Лучники? Это кличка у них такая что ли?

– Да нет, написано – лучники. Без кавычек. Может, опечатка?

– А-а, понял, никакая не опечатка, просто они вооружены луками и стрелами.

– Ах, вот в чем дело… Значит, близится время рубинов гудящих…

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы рубины гудели? Совершенно неостроумно! Если хочешь сказать – времена Робин Гуда, так и говори.

– Я и говорю. Это Гоэмончик меня заразил своим чудным языком.

А этот самый Гоэмончик, которому Кисако все гладила и гладила лысину, вдруг страшно покраснел, начал мигать и задыхаться, широко разевая рот.

– Кисако, что это с ним? – обеспокоенно спросил я. – Может, припадок начинается? Ты не знаешь, он не страдает падучей?

– Ничего особенного, – сказала Кисако и почесала у него за ухом. – Он же обожает, когда ему щекочут лысину. Все время просит – почеши, погладь…

Но я не на шутку встревожился. С Гоэмоном творилось что-то странное. Его губы дергались. Может, ему не хватает воздуху?

– Кисако, оставь его в покое! Не видишь – человеку плохо. Что он тебе – кошка или собака?

– Отстань, мне самой приятно, – невозмутимо ответила Кисако. – Когда я была маленькой, был у нас в деревне один идол. Ужасно миленький, головка гладкая-прегладкая, блестит ярче солнышка, точь-в-точь как у Гоэмончика. Я его жутко полюбила. Подойду бывало и глажу по головке. Все глажу и глажу…

– Что ты заладила – глажу! – я рассердился. – Неужели ты такая бессердечная? А вдруг он помрет…

– Ну что ты, это еще зачем?.. Ничего с ним не случится. Правда, дед, тебе ведь приятно и ты совсем не собираешься уми…

– А-а-а… – вдруг застонал Гоэмон.

Я в ужасе уставился на его широко разинутый рот, на его грудь, набравшую воздуха, как мне казалось, для последнего вздоха.

– А-а-а…

– Что с ним?! Гоэмон, Гоэмончик, дорогой, что с тобой?..

– Все. Теперь уже скоро, – все так же невозмутимо сказала Кисако.

– А-а-апчхи!

Плохо было не Гоэмону, а мне.

Громоподобный чих сотряс стены. Лицо Гоэмона сразу приобрело нормальный оттенок. Он мгновенно уснул.

– Ужасно смешной, правда? – сказала Кисако, заботливо вытирая ему нос половой тряпкой. – Он говорит, что чихание – самая приятная вещь на свете.

В дверях появился наш связист и протянул мне английскую газету.

– Где Тамура-сэнсэй? – спросил он взволнованно.

– В соседней комнате. Он размышляет, просил не беспокоить, – ответил я. – Что-нибудь случилось?

– Группа неизвестных напала на лабораторию фирмы «Универсал» на Асигасаки. Лаборатория разгромлена. Президент похищен…

Было очень поздно.

Тем не менее Тамура заявил, что сам отправится в разгромленную лабораторию, что случалось с ним крайне редко. Наверное, ему тоже надоела жизнь затворника.

Мы спустились к воде, к хорошо укрытой от посторонних глаз бухточке, сели в моторную лодку и вышли в открытое море. Там нас подобрал гидроплан и доставил в Эносиму. Оттуда на машине мы помчались в Асигасаки. Вся эта ночная поездка как две капли воды походила на сцену из приключенческого фильма. Но я давно понял, что все незаурядные личности, все воротилы и боссы обожают устраивать театр для себя, прямо как малые дети. Видно, у них нервы железные. Обычный человек ни за какие блага не стал бы посреди ночи мерзнуть в открытом море и изнывать от страха в кабине крохотного гидроплана, летящего вслепую над черными волнами. Из-за этих самых железных нервов люди и становятся боссами и крупными закулисными фигурами.

В машине, по пути в лабораторию, я просмотрел газету, которую мне дал связист.

В глаза бросился странный заголовок «Д.Д.Т. сделал второе заявление!»

Приглядевшись внимательней, я заметил рядом с первым Д крохотную букву р: Д-р. Не знаю уж, каким образом английская газета присудила Тамуре докторскую степень.

«Доктор Дайдзо Тамура заявил, что вслед за взрывчатыми веществами будет заморожено химическое, биологическое и радиоактивное оружие, а также напалмовые бомбы».

«Ага, все ясно, – подумал я, – вчера Тамура не зря клал земные поклоны перед Гоэмоном».

Чудеса! Как можно парализовать ядовитые газы, бактерии, радиоактивные элементы и напалмовые бомбы, в которых используется сгущенный бензин? Предположим, взрывчатые вещества, обработанные какими-то волнами определенной частоты, перестают взрываться. Впрочем, я этого тоже абсолютно не понимаю, но вроде бы кое-как могу себе представить. А все остальное?..

У фасада лаборатории стояли полицейские машины, и мы поехали к задним воротам.

Внутри нам открылась страшная картина. Словно здесь ураган гулял: приборы разбиты вдребезги, сейфы перевернуты, пол усыпан осколками и обрывками бумаги. Кое-где виднелись пятна крови.

Объяснения давал молодой лаборант в изодранном в клочья белом халате, с огромным синяком под глазом и разбитым в кровь носом.

– Они ворвались сюда около девяти вечера… Человек двадцать-тридцать. Все здоровенные, как профессиональные борцы… Много иностранцев…

– Они о чем-нибудь спрашивали?

Тамура окинул взглядом следы побоища.

– А как же, конечно, спрашивали! Выстроили всех служащих в ряд и давай работать кулаками. Требовали, чтобы мы им открыли секреты нового оружия.

– Интересно, как они пронюхали про мою связь с вами?.. – спросил Тамура.

– Тоже мне загадка! – вмешался я. – Забыли что ли Асивару, бывшего директора?

– И кажется… – лаборант ужасно шепелявил, у него были выбиты передние зубы. – Кажется, похитили руководителя лаборатории и ведущих специалистов.

– Руководителя лаборатории? – Тамура удивленно поднял брови. – А я слышал, будто похитили президента фирмы.

– Президента тоже, только из его дома, – сказал один из телохранителей. – А кроме того, примерно в это же время было совершено нападение на токийскую лабораторию фирмы «Универсал».

– Гм… – Тамура на секунду задумался. – Я это предвидел, только не предполагал, что они начнут действовать так скоро.

– Скажите, что же будет с нашим начальником и президентом? – спросил изжелта-зеленый лаборант. – Мы ведь ничего не знаем о принципах нового оружия. Мы им так и сказали, а они… Знаете, они могут вас шантажировать, теперь у них есть заложники.

– Что поделать, возможно, придется пойти на небольшие жертвы, – холодно сказал Тамура. Я содрогнулся. – Лес рубят – щепки летят. Впрочем, необходимо ограничиться минимальным количеством жертв… Послушайте, – Тамура повернулся к одному из подручных, – вернитесь в нашу машину и дайте по телефону указание срочно созвать всех хранителей школ древнего военного искусства – фехтования, джиу-джитсу, каратэ, ниндзя. У нас существует с ними договоренность. Объявить немедленный сбор.