"Похитители завтрашнего дня" - читать интересную книгу автора (Комацу Сакё)

Закон об охране государственной тайны

Когда произносят слова «Бюджетная комиссия парламента», каждый, наверное, вспоминает скандал, разразившийся несколько лет назад. Депутаты от оппозиции, входившие в Бюджетную комиссию, разоблачили тогда махинации правительства, подававшиеся под соусом секретных исследований оборонного значения. После этой нашумевшей истории Бюджетная комиссия завоевала широкую популярность.

Характер этих подозрительных исследований, носивших странное, как у фруктовой воды, название «Проект СИДР», так и остался до конца невыясненным. Дело было передано на рассмотрение малой комиссии и постепенно похоронено. Однако Бюджетная комиссия, окрыленная своим успехом, с тех пор на каждой сессии доставляла немало хлопот правительству. Ее даже окрестили «Бюджетная комиссия – гроза правительства».

Как вытекает из самого названия, в прямые обязанности комиссии входит рассмотрение государственного бюджета, но, кроме того, там обсуждается и общая политика правительства. Такие обсуждения называются «запросами на общие темы». Жизнь и смерть правительства зависит от одобрения или неодобрения комиссией государственного бюджета, поэтому в нее входят «отборные» депутаты от правящей и оппозиционной партий. Порой держать ответ перед этой грозной комиссией приходится членам кабинета министров и даже самому премьеру.

На текущей сессии, когда в Бюджетной комиссии обсуждалась общая политика правительства, по инициативе депутатов от оппозиции был поднят вопрос о так называемом «Законе об охране государственной тайны». Особенно больших волнений по этому поводу не было, но все же начались кое-какие дебаты, и вопрос еще оставался на повестке дня.

Речь шла о намерении правительства расширить сферу действия «Закона об охране государственной тайны», иными словами, распространить этот закон на все учреждения и организации. Поводом к принятию такой меры послужил японо-американский договор о безопасности со всеми вытекающими отсюда последствиями: ракетным перевооружением Японии, все более тесным военным сотрудничеством с Соединенными Штатами и прочее. Правительство собиралось создать из этого закона мощное средство контроля, способное воспрепятствовать повторению «раскрытия тайн», как это имело место в случае с «Проектом СИДР», короче говоря, собиралось ввести нечто подобное печальной памяти «Закону об охране военной тайны». Практически принятие такого закона ставило непреодолимую преграду между любым правительственным начинанием и общественностью. Полновластными хозяевами в стране становились крупные государственные чиновники, которые под предлогом «строжайшей тайны оборонного значения» имели право прекратить доступ ученых и корреспондентов к тому или иному проекту. Таким образом, народ мог оказаться втянутым в любую авантюру.

До сего времени этот закон распространялся только на военнослужащих. Если «…лица, по роду своей службы имеющие дело с государственными секретами оборонного значения…» случайно открывали эти секреты постороннему, их подвергали тюремному заключению сроком до двух лет или штрафу размером до пятидесяти тысяч иен. Теперь собирались пересмотреть этот закон, сделать его еще более строгим и распространить на всех.

Что же будет, если закон войдет в силу? Пожалуй, Тогда современная Япония станет похожей на довоенную… Поднимешься с фотоаппаратом на какой-нибудь паршивенький холмик, а тебя арестуют… Помнится, до войны повсюду стояли щиты «Укрепленный район. Фотографировать запрещено».

И это еще не самое страшное.

В те времена правительство и японская военщина, прикрываясь все той же «тайной оборонного значения», совершали любые акции и только постфактум ставили народ в известность.

Хорошо, что я не военный министр и никогда им на буду. Я бы все равно не смог скрыть от зорких глаз Кисако тайну, будь она хоть трижды оборонного значения. Нет, уж лучше вообще не иметь никаких тайн! А вот чиновники, военные и женщины просто обожают всякие тайны. Чем страшнее тайна, тем лучше. Только все эти любители, на мой взгляд, поганые людишки. Хорошему человеку скрывать нечего. Но уж если нужно выманить взятку, хапнуть чужие деньги, развязать войну или наставить рога любящему мужу, тут без тайны не обойдешься…

Но вернемся к вышеупомянутому закону. Когда закон уже принят, он становится чрезвычайно гибким в руках правительства и чрезвычайно жестким для всех прочих.

Во время войны от народа скрывали зверства наших войск, реакцию иностранных государств на выходки японской военщины, поражение на фронтах. Для народа был только один лозунг: «Банзай армия!», ибо «…во всем виноват противник, Япония продолжает свой победный марш, победа следует за победой, скоро враг будет окончательно уничтожен…» Мне кажется, сейчас американский народ пребывает в таком же «блаженном» неведении относительно положения вещей в Юго-Восточной Азии. Вот так-то!

О том, что существует проект пересмотра «Закона об охране государственной тайны», оппозиция узнала перед самым началом сессии парламента и решила поднять этот вопрос. Однако точными доказательствами она не располагала, и в парламентских кругах опасались, что на данной сессии эта «бомба» оппозиции так и не взорвется.

Но взрыв все же произошел. И не где-нибудь, а в Бюджетной комиссии, и бросил «бомбу» – совершенно неожиданно! – член этой комиссии, депутат от правящей партии, именно в тот день, когда Особая комиссия по надзору начала дело о негодных снарядах и невзлетающих ракетах…

Депутат, поставивший перед Бюджетной комиссией вопрос о «Проекте пересмотра Закона об охране государственной тайны», принадлежал к крайне правому крылу правящей партии и славился более чем оригинальными высказываниями. Этот старый человек, экстремист из экстремистов, был своего рода «волком-одиночкой», вызывавшим жуткое раздражение собственной стаи. Его сумасшедшие предложения, его неприлично воинственные реплики постоянно ставили правое крыло в неловкое положение. Его, кажется, даже хотели исключить из партии, но так и не сделали этого, учитывая большой партийный и депутатский стаж. К тому же он был очень богат, имел закулисные политические связи и оказывал немалое влияние на партийных лидеров. Депутаты от правящей партии, те, что помоложе, называли его «раковой опухолью на теле партии, мешающей обновлению клеток». И действительно, члены кабинета министров после очередной его выходки не раз хватались за голову. Корреспонденты его даже любили – забавный дед, почаще бы выкидывал номера, то-то читатели повеселятся! Короче говоря, это был вздорный старик, ляпавший все, что придет на ум. Он с одинаковым энтузиазмом резал правду и болтал несусветную чушь. Одни его за это уважали, другие презирали. Но в последнее время под давлением министров и лидеров партии он несколько поутих. Чашу терпения переполнила его последняя выходка: во время обсуждения законности существования «Дня основания Японской империи» он выступил со следующим заявлением: «Я собственной персоной отправился на машине времени в прошлое, на… две тысячи шестьсот тридцать лет назад, и своими глазами наблюдал, как одиннадцатого февраля император Дзимму взошел на престол…» Последовал всеобщий взрыв хохота, но потом старику сделали строгое внушение.

И вот этот самый старик, неизвестно каким образом попавший в Бюджетную комиссию, вдруг сделал запрос по поводу «Проекта изменения Закона об охране государственной тайны».

Сначала все шло гладко. Его речь во вступительной части прозвучала как поддержка нового законопроекта.

– Закон об охране государственной тайны нуждается в полном пересмотре, – начал старик громким прокуренным голосом. – В настоящее время государственные тайны Японии, как военные, так и дипломатические, только номинально являются тайнами. Они доступны каждому встречному. Никто и не думает их охранять. Позвольте спросить, как относится премьер-министр к такому положению?

– С сожалением, – буркнул премьер, словно желая отмахнуться от докучливого оратора.

– Особенно… особенно… – старик зашелся астматическим кашлем, – недопустима утечка секретов Управления обороны. Этот факт, господа, вызывает содрогание! Как мне стало известно, все, что происходит в Управлении обороны, немедленно становится достоянием одного иностранного государства. Каково мнение начальника Управления обороны по этому вопросу?

– Секреты Управления обороны охраняются Законом об охране тайн оборонного значения. Конечно, отдельные случаи утечки незначительных сведений наблюдались, по после этого были приняты самые строгие меры, исключающие повторение подобных фактов. Однако вы утверждаете, господин депутат, будто секреты Управления обороны являются постоянной добычей одного иностранного государства. Я крайне удивлен, ибо впервые такое слышу! Если вы располагаете доказательствами, я попросил бы вас немедленно предъявить их парламенту.

– Что?! Как?! Вы впервые слышите, что все секреты вверенного вам Управления являются постоянной добычей шпионов? – старик уставился на начальника Управления. – И после этого вы имеете смелость оставаться на своем посту?!

Начальник Управления обороны опешил. Атмосфера в зале сразу стала напряженной.

– Простите, когда имел место факт, о котором вы говорите? Недавно?

– Когда? С того самого дня, когда было создано Управление обороны Японии, все его секреты потекли широким потоком в одно иностранное государство. И по сей день текут!

– Повторяю еще раз: я впервые об этом слышу. Если все обстоит именно так, как вы изволите утверждать, дело весьма серьезное. Хотелось бы знать, какие формы имеет разглашение тайн Управления обороны?

– Формы, формы… – старик ехидно хихикнул. – Да об этих формах даже дети знают! Я бы сказал, одна-единственная форма – непосредственная передача из рук в руки, из рук Управления обороны Японии в руки Соединенных Штатов Америки.

В зале поднялся смех.

Даже сам начальник Управления не сдержал усмешки.

– Надеюсь, вам известно, что у нас с Америкой существует договор о безопасности? Кроме того, в соответствии с соглашением о военной помощи американцы поставляют нам оружие. Далее. Высший комсостав Сил самообороны проходит обучение в Америке. Короче говоря, у Японии военный союз с Соединенными Штатами.

– Да ну? Военный союз? – старик изобразил на своем лице искреннее удивление. – Ай-ай-ай, первый раз слышу, чтобы государство поверяло союзнику все свои военные тайны! Может быть, вы приведете аналогичный пример из всемирной истории? Лично я таких примеров не знаю. Прошу покорно, просветите меня, неразумного!

– Видите ли, по долгосрочному проекту у нас, конечно, предусматривается оборона рубежей собственными силами, но пока мы еще не достигли соответствующего уровня, и нам волей-неволей приходится принимать помощь американской армии, особенно если учесть положение на Дальнем Востоке. Следовательно, тесное сотрудничество с Соединенными Штатами в вопросах обороны в настоящее время вполне естественно.

– Но разве можно мириться с таким положением, когда мы надеемся только на дубинку в чужих руках? Ведь это просто возмутительно – Управление обороны все время смотрит на американского дядюшку и умиляется оттого, что он играет своей здоровенной дубинкой. Выходит так: бери что хочешь, только при случае помоги в драке! Нет, господа, напрасно обвиняют нашу молодежь в американизации. Не молодые парни, шляющиеся по злачным местам, проникнуты иждивенческими настроениями, а сама верхушка Управления обороны. Ах, как красиво: высшие военные в роли содержанок!..

Слово «содержанки» вызвало бурные протесты, и оратору пришлось взять его обратно. Однако, нимало не смутившись, он продолжал:

– Достаточно очень поверхностно ознакомиться с «Проектом обороны», несколько лет назад совершенно случайно ставшим достоянием общественности, чтобы убедиться в следующем: при чрезвычайных обстоятельствах вся территория Японии превращается в военную базу Соединенных Штатов Америки, на ней размещается их ядерное оружие, а японские Силы самообороны переходят под командование американской армии. Можно ли это назвать «Проектом обороны Японии»? Совершенно очевидно, что это американский проект, предусматривающий использование Японии в качестве военного полигона. Не знаю, конечно, может быть, подобные абсурдные идеи и являются плодом любви наших военных к американскому дядюшке, по не кажется ли вам, что все это чересчур уж смахивает на поведение площадной девки, которая всегда к услугам любого босса? Каждому человеку, обладающему здравым смыслом, ясна простая истина: любое государство в первую очередь обязано блюсти собственные интересы. Так что, как бы мы ни кокетничали с заокеанским партнером, как бы ни строили ему глазки, при первом удобном случае наши штаны сами с нас свалятся. Мало того, проект обороны, предусматривающий соблюдение лишь американских интересов, даже не позволит нам, если это потребуется, соблюдать нейтралитет. И вы еще смеете называть подобную мерзость «Проектом обороны Японии»?! Я призываю немедленно расторгнуть японо-американский договор о безопасности в целях безопасности нашего отечества!

Среди членов комиссии, представлявших правящую партию, поднялся невообразимый шум.

Минуту назад никто и думать не мог, что японо-американский договор подвергнется нападкам на заседании Бюджетной комиссии, да еще со стороны депутата от правящей партии.

Оппозиционеры довольно ухмылялись, у премьер-министра было такое лицо, словно он проглотил залетевшую в рот навозную муху. Начальник Управления обороны раздраженно сказал:

– Принимаю к сведению ваше высказывание, однако позволю себе обратить внимание оратора, что оно не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу.

– Не имеет никакого отношения? В таком случае разрешите заявить следующее. Как мне помнится, ныне действующий «Закон об охране тайн оборонного значения» был принят по рекомендации американской стороны как раз в то время, когда Япония в соответствии с японо-американским соглашением о военной помощи начала получать оружие, особенно ракеты. Иными словами, закон был принят для сохранения секретов этого оружия. Правильно?

– В общем… правильно.

– Следовательно, этот закон не предусматривает никаких мер по охране наших государственных тайн от американского партнера!

– Как я уже разъяснял, оборона Японии, согласно японо-американскому договору о безопасности, осуществляется в тесной связи с американской системой обороны Дальнего Востока… – начальник Управления вдруг замялся, по-видимому вспомнив, что о японо-американских отношениях принято говорить более туманно. – Э-э, короче говоря… Нам во многом пока еще приходится полагаться на Америку, особенно в отношении современного оружия и, следовательно, в разработке совместной системы обороны…

– Но это же не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу! – выкрикнул старик, явно передразнивая начальника Управления обороны. – Я вас спрашивал, принимаются ли меры но охране военных секретов Японии, в особенности по охране исследовательских работ оборонного значения, от американской стороны?

– Повторяю еще раз: почти все виды оружия и военной техники мы получаем от американцев, и нет никакой нужды охранять их тайны от них самих.

– Скажите, какой трогательный альянс! – насмешливо протянул старик. – Небось, и работы, которые ведутся в исследовательском центре Управления обороны, являются достоянием американской армии? Ходили слухи, что в этом самом центре сидят постоянные представители вооруженных сил США, размещенных в Японии.

– Такие слухи абсолютно беспочвенны, – не совсем уверенно ответил начальник Управления.

– Ну что вы! Вот ваше заявление действительно беспочвенно! – опять передразнил старик начальника Управления обороны. – Я располагаю данными, что в Японии орудует специальный орган американской секретной службы, занятый сбором информации о новинках военного значения, разрабатываемых на японских гражданских предприятиях.

– Я подобными данными не располагаю, а кроме того, в делах гражданских не компетентен.

– Итак… – старик набрал воздуху в легкие и рявкнул своим знаменитым прокуренным басом: – При настоящей системе охраны государственных тайн наши секреты являются для Америки открытой книгой! Я спрашиваю, если в нашей стране сделают открытие, которое будет иметь решающее значение для обороны Японии, для ее будущего, для судеб Японии и всего мира, как вы охраните его от американцев? Будете сидеть сложа руки и смотреть, как за счет такого – повторяю, _решающего_! – изобретения Америка укрепит свои и без того немалые силы? А если мы окажемся втянутыми _в войну с Соединенными Штатами, что тогда_?

Члены комиссии, оживившиеся было после резких слов старика об утечке секретов оборонного значения и после его нападок на японо-американский договор, сейчас даже немного опешили: ишь ты, куда загнул!

По рядам пробежал шепоток – все старались понять, чего же он, собственно, хочет.

Начальник Управления обороны, как и все, сбитый с толку, промямлил:

– Я не совсем понимаю существо вопроса…

– Жаль, если не понимаете! – старик громко откашлялся: – Я спрашиваю достаточно ясно: можно ли скрыть от Америки наши оборонительные мероприятия и возможные военные изобретения при нынешнем толковании «Закона об охране государственной тайны»?

– Разумеется, можно! Управление обороны считает своим высочайшим долгом обеспечение обороны нашего государства, а следовательно, и обеспечение сохранности секретов военного значения.

– И вы действуете в интересах Японии?

– Странный вопрос! По-моему, это не вызывает сомнений.

– А по-моему, – старик обвел взглядом присутствующих, – в вопросах обороны Япония слишком уж полагается на чужую помощь. Ее правители испокон веков не доверяли своему народу, никогда не советовались с ним, не мобилизовали весь ум и опыт народа для защиты страны, Вот и теперь наше правительство предпочитает решать насущно важные проблемы келейно, в бюрократическом порядке. Естественно, народ стал равнодушен к защите собственной родины. Но разве его можно винить за это равнодушие?.. Виноваты правители, игнорировавшие и игнорирующие чаяния народа. Мир и дружба – вот на чем должна зиждиться защита нашей любимой Японии, вот что должно быть положено в основу оборонительной системы правительства!

Председатель комиссии с явной неохотой попросил оратора не отклоняться от основной темы.

Старик, картинно поклонившись председателю, вновь оглушил зал громоподобным голосом:

– Повторяю вопрос господину начальнику Управления обороны. Если парод Японии изобретет нечто, способное не только повлиять на оборонительную систему страны, но и в корне изменить международное положение, мало того, способное переписать историю всего мира, готово ли Управление обороны оградить такое изобретение, фактически являющееся «новым видом оружия», от посягательств любого иностранного государства с позиций защиты японских оборонительных интересов?

– Если действительно появится такое изобретение, способное, как вы изволите утверждать, перевернуть вверх дном весь мир, возможно, основы нашей оборонительной политики и будут пересмотрены. Более вразумительного ответа на ваш не слишком вразумительный, абсолютно гипотетический вопрос дать не могу.

– Вопрос этот не гипотетический, а в какой-то мере уже реальный, – торжественно изрек старик, поворачиваясь боком к залу и словно обращаясь к незримо присутствующему народу. – Именно такое изобретение, способное перевернуть вверх дном весь мир, сейчас рождается в народе. И люди, знающие об этом изобретении, понимающие его эпохальное значение…

Когда старик дошел в своей речи до этого места, его голос потонул во все нарастающем гуле. Члены комиссии переговаривались между собой, бросали реплики, кричали.

– Перестаньте молоть чепуху!..

– Довольно, хватит!..

– Говорите ясней!..

Несмотря на героические усилия председателя, шум все больше увеличивался.

– Это абсурд! Такого изобретения нет и быть не может! – надрываясь, орал в микрофон начальник Управления обороны.

Даже громовой голос старика не мог перекрыть ужасающего шума:

– Например, во время… маневров… Сил… амообороны… большое… личество…

– Нет… но известно… при…

– А… осколько… меся… азад… звуковой… куум… тоже… овым… ружием…

Когда были произнесены слова «звуковой вакуум», шум в зале достиг своего апогея. Казалось, еще секунда – и барабанные перепонки не выдержат.

И вдруг шум прекратился. Погас в мгновение ока, как гаснет свет, когда перегорает лампочка.

Первые несколько секунд, кажется, никто этого не заметил.

Но вот кто-то недоуменно затряс головой, попробовал прочистить уши. Еще один, еще, еще… Через минуту на всех лицах отразилось крайнее изумление. В миниатюре повторилась та же картина, которую несколько месяцев назад можно было наблюдать на улицах Японии: воздетые к небу руки, беззвучно открывающиеся и закрывающиеся рты, красные от натуги лица, полные ужаса глаза… Все звуки исчезли, осталась только абсолютная тишина, отдававшаяся болезненным звоном в ушах.

Повторился феномен «звукового вакуума».

Но на этот раз явление длилось не более пяти минут.

Звуки ожили так же мгновенно, как исчезли. В ушах загудело.

За эти минуты присутствующие присмирели, словно их облили холодной водой.

– Господа! – вновь зазвучал громоподобный бас старика. – Вы только что вторично были свидетелями феномена «звукового вакуума»! Это явление точно такого же порядка, как и то, что имело место несколько месяцев назад. Поясняю: в настоящее время одно японское гражданское предприятие разрабатывает прибор, способный вызвать это явление. Можете рассматривать его как наше новое оружие!

Старик простер руки, останавливая вновь заволновавшихся членов комиссии, и еще больше повысил голос:

– Продолжаю! «Звуковой вакуум» – это лишь одна сторона нового изобретения. Надеюсь, начальник Управления обороны располагает достаточно исчерпывающей информацией о недавних военных маневрах, когда снаряды не взрывались и ракеты не взлетали? Так вот, это вторая сторона изобретения…

Оставив зал парламента, где продолжалось заседание пришедшей в полное смятение Бюджетной комиссии, я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Настроение у меня было не то что плохое, но какое-то подавленное.

Вне стен парламента дышалось легко. Над головой раскинулось безоблачное бледно-зеленое весеннее небо. Золотистые лучи солнца нежно обняли меня, я подставил им лицо, и они побежали струей по подбородку, словно теплая вода.

Улица от ворот парламента до холма Мияке-дзака тонула в светлом мареве. Мимо шли нарядные, по-весеннему одетые влюбленные пары.

Я любовался радостной, ничем не омраченной картиной, и все, что творилось в парламенте, за этими каменными грязными стенами, стало мне вдруг казаться гнусной и жалкой пародией на настоящую жизнь.

Мне сделалось очень тоскливо. Яркий весенний день уже больше не радовал.

– Э-эй!

Я обернулся. У самого края тротуара притормозила длинная элегантная машина заграничной марки.

За рулем – о ужас! – сидела Кисако, веселая, в легкой косыночке, накинутой на тщательно уложенные волосы. Рядом с ней был мрачный парень – шофер и телохранитель Тамуры. А сам Дайдзо Тамура и Гоэмон устроились на заднем сиденье.

– Садитесь в машину, Тода! Ну, как там, в парламенте? – голос Тамуры звучал весело.

– Да примерно так, как вы, должно быть, и рассчитывали…

Обращаясь к нему, я никогда не добавлял почтительного «сэнсэй», говорил просто «Тамура-сан» или ограничивался одним лишь местоимением «вы».

– Скажите, как вам удалось устроить звуковой вакуум во время заседания Бюджетной комиссии? По радио что ли поддерживали связь с парламентом?

Мельком взглянув на Гоэмона, Тамура расхохотался, добродушно и нарочито громко, как и подобает деятелю большого масштаба.

– Это все Гоэмон-сэнсэй! В таких делах я полностью полагаюсь на него.

– А что вы дальше собираетесь предпринять? – Я зло уставился на Гоэмона. В его шутовском наряде появился новый аксессуар: два флажка с изображением солнца на белом фоне, воткнутые крест-накрест за ленту котелка. Разукрасился дурак, как трамвай в праздничный день!

– Дальше?.. Это только начало, – Тамура, скрестив на груди руки, самодовольно ухмылялся. – Вскоре произойдет такое, что не только Япония – весь мир ахнет. И тогда…

– Тогда?

– Тогда давняя, но до сих пор неосуществленная мечта Японии станет реальностью. Япония возьмет инициативу в свои руки, сольет все страны в единое и неделимое государство, и во всем мире воцарится долгожданный мир.

Я беспокойно завертелся, заерзал на сиденье.

– Э-э… дайте мне выйти…

– Что с вами, Тода? Вы весь покраснели.

– У меня, понимаете, такие речи вызывают аллергию. У некоторых это бывает от апельсинов или от шоколада, а у меня – от правых речей. Ничего не могу поделать, это еще со школьных лет. Я однажды получил такой тумак от преподавателя, толковавшего нам о Великой Восточноазиатской зоне процветания, что даже сейчас, как услышу нечто подобное, так у меня все тело начинает чесаться. Аллергическая экзема, очень противно…

На лице Тамуры появилась недовольная гримаса.

– Эй ты, болван! – вымещая раздражение, он ткнул в спину уснувшего на переднем сиденье телохранителя. – Думаешь, можно выполнять свои обязанности во сне?

– Простите, сэнсэй… – пробормотал парень, приоткрывая глаза. – Я просто не могу смотреть, как эта девушка ведет машину.

– Ах да, – невозмутимо сказала Кисако, – я забыла вывесить табличку.

Она вытащила из ящичка на панели табличку с надписью «Осторожно, учебная машина!» и прилепила ее к ветровому стеклу.

Тамура побледнел, по постарался сохранить достоинство.

– Милая девушка, прошу вас обращаться с машиной поласковее. Дайдзо Тамура еще не имеет права умереть.

– Ага, понятно… Но вы не беспокойтесь, вот, если удастся выбраться из города, там уж все пойдет как по маслу. Попробую выжать восемьдесят, а то и все сто километров… – Кисако замурлыкала какой-то веселенький мотивчик, потом добавила: – Почему-то на сорокакилометровой скорости я чувствую себя неуверенно. Того и гляди произойдет авария. Чудно, правда?

– Так вот, – продолжал Тамура менторским тоном, изображая невозмутимое спокойствие, – мы всем дадим понять, до какой степени ненадежен японо-американский военный союз. Если в наших отношениях с союзником появится трещина, хотя бы по вопросам обороны, тоже будет неплохо. Я думаю, мы пойдем на это. Попытаемся таким образом пробудить в японцах чувство «разумного эгоизма». И наша страна, как и подобает независимой стране, вернет свою самостоятельность.

– Это, конечно, хорошо бы… – пробормотал я. – Только как бы мы не получили щелчка от Америки – бойкот японских товаров, экономические санкции и прочее. И тут же возникнут всякие «но» в других странах и… Говорят, история повторяется. Не хватит ли с нас таких повторений?

– Нет, сейчас не та обстановка, – Дайдзо Тамура нахмурился.

– А ЦРУ? Думаете, американская разведка проглотит эту пилюлю? Наоборот, разовьет закулисную деятельность. Чего доброго, еще война начнется.

– Ну и что? В крайнем случае померяемся силами с Америкой. Не делайте такого испуганного лица. На этот раз мы не проиграем. А главное, дело обойдется без кровопролития, с обеих сторон никаких человеческих жертв, – Тамура улыбнулся. – У нас ведь теперь есть мощное оружие, и имя ему – Гоэмон-сэнсэй.

– Допустим… Но на кой черт вам понадобилось заваривать всю эту кашу?

– Зачем? Надо освободить Восточную и Юго-Восточную Азию от американских вооруженных сил. Пика они не уйдут, на Дальнем Востоке будет вечно существовать угроза войны. Американские войска претендуют на ту же роль, какую некогда играла Квантунская армия или японский экспедиционный корпус в Северном Китае. Так что, пока не поздно, необходимо дать американцам хорошую взбучку. Разумеется, мы сохраним Силы самообороны, но пакт о ненападении со всеми странами обеспечит нашу безопасность.

Да, не зря его называют «правым, устремленным влево»… В этот момент я почти восхищался Тамурой. Намерение разорвать японо-американский союз кажется вполне левым. Но что кроется за этим намерением? Голову даю на отсечение, что Дайдзо Тамура на самом деле вынашивает дурно пахнущие идеи паназиатизма.

– А вы сумеете осуществить этот грандиозный замысел в одиночку?

– Почему – в одиночку? У меня много соратников, меня поддерживает мощная организация. А в крайнем случае, – Тамура повернулся к Гоэмону, – Гоэмон-сэнсэй, в крайнем случае я попрошу вас совершить «это».

– А-а, что? – Гоэмон выкатил глазища. – «Это»? А я уже сделал «это».

– Что?! – Тамура так и подскочил на сиденье. – Как же так, почему? Почему вы сделали «это»?