"Гибель Дракона" - читать интересную книгу автора (Комацу Сакё)

4

«Хокуто» вновь шел со скоростью двадцать пять узлов почти прямо на юг.

Хатидзе, словно растаяв в белом хвосте бегущей за кормой пены, остался где-то за северным горизонтом. Впереди по курсу но было ни одного острова. Сплошная, гигантская, чуть выпуклая чаша воды. Онодэра поднялся на наблюдательную площадку, «Хокуто» показался ему отсюда маленьким водомером, который взобрался на гигантский жидкий шар и теперь изо всех сил катит этот водяной мяч, в сотни тысяч раз превышающий его собственные размеры.

В ушах свистел влажный соленый ветер, появились высокие волны. «Хокуто» стал зарываться носом в воду. Далеко на юго-востоке появилось небольшое скопление облаков – или это остров? – а на юго-западе с юга на северо-восток двигалось одно вытянутое облако. Над головой – слепящая голубизна. В ее середине бурлило, кипело и дышало зноем солнце, казалось, небо стекает вниз расплавленным голубым стеклом. Все это вместе с шумом рассекаемых волн и непрерывным воем турбин где-то в утробе корабля туманило голову и усыпляло. Онодэра словно погрузился в странный, наполненный резким, пронзительным криком сон.

Вдруг ему показалось, что он действительно слышит чей-то крик. Он глянул вниз. Задрав голову, на него смотрел Юкинага.

– Вон вы куда забрались, оказывается! – кричал доцент, стараясь перекрыть неистовство ветра и волн. – Что-нибудь видите?

– Летучие рыбы! – в свою очередь закричал Онодэра. – Снизу, должно быть, тоже видно…

Из черно-зеленых волн выскакивало нечто, похожее на сотни маленьких сверкающих серебром восклицательных знаков, седлало ветер, медленно пролетало на фоне воды и вновь исчезало в волнах. Серебряные стрелы, описывающие пологую Дугу… Дыхание воды… Безмолвный, бесконечно повторяющийся возглас удивления самого моря, залюбовавшегося чудом легко скользящего корабля. Когда стаи сверкающих летучих рыбок на мгновение исчезли – рассыпались, словно выдутые из бамбуковой трубочки серебряные иголки, – над поверхностью моря хищно взметнулось что-то крупное, в десятки раз превышающее размерами летучих рыб, взвилось, блеснуло сине-красным отливом и с неожиданной плавностью, почти не поднимая брызг, нырнуло в волну.

– Корифена, – сказал Онодэра.

– Что-что? – переспросил Юкинага.

– Это корифена преследует летучих рыб.

– Дельфин?

Онодэра отрицательно покачал головой. Однако когда он огляделся кругом, то очень далеко на северо-западе увидел стаю черных блестящих существ. Они выскакивали из волн и, описав полукольцо, снова ныряли в глубину. Казалось, весь смысл их жизни заключался в этой увлекательной игре. А еще севернее порой виднелась сверкающая спина огромного кита, и к голубому небу вздымались фонтаны воды.

Началась зона субтропиков, выдвинутых волнами теплого течения далеко на север. За горизонтом, к которому направлял бег этот надменный в своем изяществе корабль, находились Марианские и Каролинские острова – острова вечного лета, палимые прямыми лучами тропического солнца. Экватор… Полоса зноя, опоясавшая земной шар. А там, еще дальше к юго-востоку – до самого мыса Горн, южной оконечности Американского материка, куда Антарктида закидывает свои айсберги, – простирается необозримая водная гладь с редкими вкраплениями островков. Словно звездная пыль в небе… Вода, одна вода… Самый большой в мире океан площадью в сто шестьдесят пять миллионов квадратных километров, средняя глубина которого четыре тысячи триста метров! Половина Мирового океана! Расстели по ней всю сушу Земли, так еще останется двадцать миллионов квадратных километров воды.

– Спускайтесь, – предложил Юкинага, подбрасывая на ладони банку пива. – Холодное, выпьем, а?

Посмотрев на крутившуюся перед самым носом радарную антенну, Онодэра спустился вниз. Ветер сорвал белую липкую пену с холодной запотевшей банки.

– Как там Юуки? – отпив, спросил Онодэра.

– Лежит в каюте. И этот газетчик, кажется, вместе с ним.

– А профессор Тадокоро?

– Засел в радиорубке и мучает оператора. Комиссия уже прибыла на место, вот он и хочет получить оттуда информацию.

– Водолазы уже, наверное, погружались?

– Вроде бы нет. Сначала изучат место происшествия, а потом вернутся на остров Тори.

– На Тори, – Онодэра залпом осушил банку и бросил ее в стремительно убегавшие назад бело-зеленые волны, – кажется, есть метеоролог…

– Что это, не Аогасима ли? – Юкинага показал на восток, туда, где виднелись облака. – Пожалуй, что он. Быстро идем, если не сбавим темп, то до захода будем на Тори.

– А это что? – Онодэра показал вперед по движению корабля. – Может быть, судно?

Над южным горизонтом к небу поднимался столб жидкого черноватого дыма. Ветер относил его к северо-востоку.

– Нет, это не корабль, – Юкинага, прищурившись, смотрел вперед. – Вулканический дым. В районе скал Байонэз.

– На рифе Медзин?

– Нет, Медзин, в последнее время успокоился. А вот на рифе Смита впервые за полвека появились признаки возможного извержения. Недавно задымил еще один риф. Эдак и остров образуется.

Онодэра вдруг вспомнил о взрыве рифа Медзин. Он узнал о нем из газет еще ребенком… Это было в 1952 году (неужели так давно?!). Неожиданно раскололась гладь океана, и со дна взметнулись дым, огонь, лава. Пламя бушевало внутри, но казалось, что, выплевывая клубы дыма, горит сама вода. Какое страшное впечатление произвела тогда на него фотография извержения! Этот гигантский взрыв буквально распылил наблюдательное судно «Дайго Кайемару», погиб весь экипаж – тридцать один человек. Море – насколько хватает глаз, и вдруг из какой-то его точки начинают извергаться клубы горячего дыма и пепла… Даже теперь, столько лет спустя, в нем оживает мальчишеское волнение. Подумать только, какие чудеса творит то, что называется природой!

– С островом Тори в 1886 году случилось то же, – говорил Юкинага, подставляя лицо ветру. – Страшное дело. Взрыв огромной силы – в мгновение ока исчезла гора, возвышавшаяся в самом центре острова, и погибли все его жители – сто двадцать пять человек.

– В последнее время вулканический пояс, кажется, снова приобретает активность…

– Острова Осима, Мияке архипелага Идзуситито и остров Аогасима… Да еще поговаривают об извержении Амаги. Правда, по имеющимся данным, активность этих вулканов никак между собой не связана, но…

– Что «но»?

– Нельзя сказать, что активность вулканов никак не связана с изменениями в геоформирующих процессах.

Некоторое время они молча глядели на море.

Судно шло над вулканическим поясом Фудзи, протянувшимся по дну Тихого океана от центральной части Японии прямо на юг. Этот пояс огня протяженностью более тысячи шестисот километров берет начало от вершин хребта Хида центрального горного массива Хонсю – Хакуба и Норикура, проходит через Акаиси, Фудзияма, Хаконэ и Амаги, тянется по островам Идзуситито, скалам Бейонейсу, через остров Тори на юг, захватывая острова Нампо, доходит почти до Северного тропика. В океане он обозначен островами-песчинками – вершинами подводных вулканов, поднявшимися с глубины четырех тысяч метров. Основания этих островов, состоящие из вулканической породы, омывает прозрачное темно-зеленое стремительное течение Куросио, мчащееся с юга на север. Оно приносит к нам из далеких теплых морей южных рыб, водоросли, птиц, семена. Здесь восточная оконечность северного рукава «Великой черной реки океана», которая берет начало в тропиках, поворачивает на восток и, распространяясь веерообразно, омывает своими могучими потоками Японский архипелаг со стороны Тихого океана.

Крохотные песчинки-острова, заканчивающиеся в северо-западной части Тихого океана огнедышащей гирляндой, являются вершинами гигантской подводной горной цепи. Недаром иногда говорят, что именно здесь находится западный берег Тихого океана. Эта горная цепь, которая берет начало в Северо-Восточной Сибири, на полуострове Камчатка, проходит через Курильские острова, северо-запад и центральную часть Хонсю, делает большой изгиб, который, протянувшись через острова Нампо, Марианские острова и острова Палау, образует дугу огромной протяженности, спрятанную под водой на тысячеметровой глубине. Конец этой дуги доходит до кривой Ява-Суматринского изгиба. Эта система островных дуг и сопряженных с ними желобов тянется и дальше на юг, там в нее входят острова Тонга, Кермадек и Новая Зеландия. По обе стороны от этой подводной гряды структура морского дна различна.

Любопытно, что везде вдоль внешней, обращенной к Тихому океану стороны этих островных дуг тянется непрерывная цепь глубочайших морских желобов. Курило-Камчатский, Японский, Идзу-Бонинский, Марианский, Западно-Меланезийский, Витязя, Тонго-Кермадекский. А ближе к материку – Филиппинский желоб. На этом удивительное не кончается: по упомянутым горным грядам на морском дне проходит кольцо Тихоокеанского вулканического пояса – огненное кольцо Тихого океана, которое прямиком дотягивается до Японии.

– Невероятно, – невольно произнес Онодэра, глядя на быстро убегающую назад темную воду.

– Что? – спросил Юкинага, тщетно пытаясь прикурить на ветру.

– Да так… Чего только нет внизу, по нашему курсу…

– А-а, – кивнул Юкинага, смяв и бросив за борт намокшую от брызг сигарету. – Действительно… Я тоже сейчас думал именно об этом.

– Словно в романе Кунио Янагиды «Шоссе на море» – Онодэра ловко помог Юкинаге закурить новую сигарету. – Здесь над вулканическим поясом как будто скоростное шоссе протянулось. Именно по нему «дьяволы» в древних хрониках, надо думать, микронезийцы, попадали в Японию, подгоняемые южными ветрами и быстрым течением Куросио.

– Н-да, – сказал Юкинага, с удовольствием затягиваясь. – Тихоокеанское шоссе – неплохо.

Они засмеялись.

– Между прочим, ничего смешного тут нет! – неожиданно раздался низкий голос. Скрестив на груди волосатые руки, возле них стоял неизвестно когда появившийся на палубе профессор Тадокоро. – Я считаю, что и люди, и растения, и кораллы – все ведут себя одинаково. Обнаружив какой-нибудь выступ, сразу же цепляются за него. Да и жизнь, скорее всего, так и возникла. Возможно, высокомолекулярные частицы коллоида зацепились за неровности молекулярного уровня, закрепились и благодаря этому образовалась первая сложная белковая молекула.

– Гипотеза вполне в вашем стиле, профессор, – засмеялся Юкинага.

– А смеяться-то нечего! Послушай, тебя, кажется, зовут Онодэра? А ты как думаешь? Какая разница, скажем, между скелетом, образующимся вследствие закрепления углекислого кальция, возникновением коралловых рифов и созданными человеком городами из железобетона?

– Н-да, интересно… – Онодэра серьезно кивнул. – Если встать на такую точку зрения, то получается, что эволюция человека и все его деяния в прошлом и будущем уже запечатлены на страницах четырехмиллиардолетней истории земной жизни.

– И не только. Я считаю, что единая общая закономерность присуща любой эволюции, будь то эволюция мельчайших частиц или эволюция Вселенной. Кстати, к вопросу о Тихоокеанском шоссе. Юкинага, как ты думаешь, островные дуги и желоба на океанском дне – это следы горообразовательных процессов прошлого или же признаки грядущих горообразовательных процессов?

– Не знаю, – Юкинага растерянно покачал головой. – Для однозначного ответа не хватает данных. Но я полагаю, что в районе Идзу-Бонинского и Марианского желобов будут происходить новые горообразовательные процессы. Ведь такие процессы в середине и конце кайнозойской эры происходили у материков.

– Ты имеешь в виду теорию передвижения горообразовательных процессов на восток? – не без иронии уточнил профессор. – Попробуй изложи ее своему декану, тебя тут же переведут на голодный паек.

– Это шутка. Просто пришло в голову, – доцент явно растерялся. – Забудьте, пожалуйста. В общем, ничего нельзя сказать, пока должным образом не будет изучена геологическая структура дна в западной части Тихого океана.

– Короче говоря, пока кривую флексуры на дне Тихого океана удобнее считать продуктом миоценского горообразовательного процесса, – съязвил профессор. – А не хочешь поспорить? В будущем на островах Бонин и Марианских островах начнутся крупные горообразовательные процессы, в результате которых на этом месте возникнет гигантский архипелаг, а Филиппинский морской бассейн превратится во внутреннее море. Охотское, Японское и Южно-Китайское моря – в лиманы, а может быть, частично даже в равнину. В результате на равнинной части Китая установится континентальный климат, и она постепенно превратится в пустыню.

– Какой смысл в подобном споре, кто будет судьей?

– Человечество через десять миллионов лет. Если горообразовательный процесс ускорился, я думаю, для таких изменений этого времени будет вполне достаточно! – хохотнул профессор. – Правда, если через десять миллионов лет еще будет существовать человечество…

– Однако… – начал было Юкинага, но в этот момент все они ощутили тупой удар по днищу.

– Что это? – профессор Тадокоро вглядывался в воду. – Столкнулись с чем-нибудь?

– Ну что вы! Откуда здесь взяться подводным рифам?! – воскликнул Юкинага.

Тут по их лицам беззвучно хлестнула воздушная волна. Затем из глубины океана донесся похожий на орудийный залп грохот.

С мостика резко прозвучали слова команды, по палубам и трапам затопали ноги.

– Извержение! – крикнул с верхней палубы Юуки, выскочивший вместе с репортером Тацуно из каюты.

– Где, где? Надеюсь, ничего страшного? – суетился газетчик. – Тьфу ты черт, если б фотоаппарат был цел!

– Можешь взять мой, – предложил Онодэра. – На полке над моей койкой. Только он узкопленочный.

На палубах все что-то кричали, указывая на северо-восток.

Скалы Байонэз, мимо которых только что прошли, с шумом извергали серо-коричневый дым. В дыму над водой плясали языки багрового пламени. Вздыбившееся вокруг скал море стало белесым от пепла.

– Профессор Тадокоро, – крикнул с мостика капитан, – как вы думаете, обойдется?

– Обойдется, ничего особенного, – ответил профессор, не известно как и когда вооружившийся биноклем. – Да и расстояние до нас большое. Нам, пожалуй, лучше всего передать предупреждение ближайшим судам и идти вперед, не меняя курса.

– Смотрите, у рифа Медзин тоже выбросы пара, – Юкинага смотрел в одолженный у профессора бинокль. – Да, извержение, кажется, небольшое. До образования нового острова еще далеко.

– А что нас тряхнуло? Цунами? – спросил Онодэра.

– Может быть, может быть. Но тоже не слишком сильное. Дойдет до острова Аогасима, заставит его разок нырнуть, и все, – успокоил профессор.

Онодэра попросил у Юкинаги бинокль. Из моря в несколько рядов извергалось рыжее пламя. Потом вершина атолла подпрыгнула и рассыпалась на куски. И почти сразу вода вокруг атолла закипела, белый пар и коричневый дым скрыли пламя. Дым не только поднимался высоко в небо, но и стелился понизу. Заставляя пузыриться воду, ливнем сыпались раскаленные вулканические бомбы и пемза. Прозвучало еще несколько глухих взрывов.

– Да, действительно, ничего особенного, – повторил профессор Тадокоро. – Видите, огонь уже пошел на убыль.

Профессор был прав: внизу дым стал редеть. Еще раз посмотрев в бинокль, Онодэра заметил, что между скалами образовалось нечто вроде отмели, где плясали низкие, похожие на щетку язычки пламени. Судно накренилось. Онодэра почувствовал, что «Хокуто» еще прибавил скорость. Волны то и дело окатывали палубу. Брызги с силой хлестали по лицу, началась килевая качка, и судно мелко завибрировало.

Палубы опустели, газовые турбины выли, словно ветер в подземном гроте.

– Только что принята радиограмма с наблюдательного судна, – сказал капитан, спустившись с мостика. – Мы пойдем прямо в район затонувшего острова, а затем к острову Тори – возьмем на борт сотрудников метеостанции.

– К острову Тори? – встревожился Юкинага. – Там тоже появились признаки извержения?

– Понятия не имею. Мне известно лишь, что начальник метеостанции объявил положение тревоги и просил эвакуировать людей с острова. Вы же здесь промокнете! Судно может разок-другой зарыться носом в волну, так что вам лучше спуститься в каюты, – капитан поставил ногу на ступеньку трапа, ведущего на мостик, – кстати, цунами, которое недавно прошло, кажется, не имеет отношения к извержению. Поступило сообщение, что скорее всего оно связано с землетрясением к востоку от Бонинского желоба.

Услышав это, профессор Тадокоро нахмурился.

Со стороны кормы появился Тацуно, мокрый насквозь и очень расстроенный.

– Онодэра-сан, – сказал он, – я должен перед вами извиниться… Когда началась боковая качка, волна унесла ваш фотоаппарат.

Онодэра, остановившись у люка в трюм, внимательно посмотрел на журналиста и сдержанно усмехнулся:

– Возместишь!