М., «Молодая гвардия», 1979 («Библиотека советской фантастики»).

OCR spellcheck by HarryFan, 21 September 2000

1

В город Фомск меня привела служебная командировка. Я согласовал в НИИ Теории Вероятностей ряд вопросов на новый прибор, побродил по Сиреневому саду и Тополиному бульвару, полюбовался кружевами старинной деревянной архитектуры. В общем, из отведенных мне пяти дней я за три сделал все, что нужно, и с легким сердцем отправился в кассу за авиабилетом. Билетов на ближайшие две недели не оказалось.

На железнодорожном вокзале я узнал, что из Фомска в Марград по четным числам ходит фирменный поезд. Сегодня же, как назло, было тридцать первое июля. А завтра – первое августа. Таким образом, одно четное число сгинуло. Мне это показалось нечестным, да, наверное, и не только мне, потому что по радио вдруг объявили, что фирменный поезд «Фомич» между тридцать первым июля и первым августа все-таки отправится, а именно: в 00 часов 00 минут по местному времени. О том, как я приобрел билет, рассказывать не имеет смысла. Приобрел, и все! Жаль вот только, что мне сломали электробритву, которая лежала в портфеле. Но это уж сущие пустяки. Настроение у меня было бодрое, все мне нравилось: и сам город Фомск, и название фирменного поезда – «Фомич». Мне нравилось даже то, что он отходил в 00 часов 00 минут.

В половине двенадцатого перрон вокзала уже был запружен людьми. Кого тут только не было! Мамаши с детьми, стремящиеся на берега Марградского моря, чтобы просолиться и загореть. Студенты строительного отряда с рюкзаками, в зеленых, видавших виды форменных костюмах с нашивками на рукавах и штанинах; две гитары выдавали ритм, а студенты пели. Сам я уже давно не пел этих песен, да многих просто и не знал… Поезд ожидали старушки, едущие в гости к детям. Мужчины с портфелями – эти в Старотайгинск в командировку, и с чемоданами и сетками – эти дальше: на Урал, в Москву, Ленинград, на Волгу и в Прибалтику, но уже отдыхать, осмотреть исторические и архитектурные памятники, продегустировать местные вина.

Слева показались огни электровоза. Протяжный предупредительный гудок, и передо мной замелькали вагоны. Я стал в конец очереди и начал продвигаться вперед малюсенькими шажками.

Меня толкнули в спину, но не настолько, чтобы сбить с ног.

– Извините, – раздалось сзади.

Я оглянулся. Передо мной стоял мужчина лет сорока в сером костюме, белой рубашке и голубоватом галстуке. В одной руке он держал портфель, в другой – новый кожаный чемоданчик. Мужчина явно от чего-то страдал. Уж очень мученическое у него было выражение лица.

– Извините… Год, число, месяц?

– Тридцать первое июля… почти первое августа уже… тысяча девятьсот семьдесят пятого года, – ответил я. – А что? У вас на другое число?

– На это число. – Человек, кажется, приходил в себя. – Совпало.

Я что-то промычал в ответ и продвинулся вперед еще на полшага.

– Реальность та самая? – спросил мужчина в сером.

– Реальность как реальность. Самая что ни на есть реальная.

– Ах да… Этого никто не может знать.

– Граждане! Приготовьте билеты!

За мной двигалось человек десять. Перрон заметно пустел. Я отдал свой билет проводнице.

Мое путешествие началось.

– Простите… – Это я нечаянно пнул чемодан, потом, выдохнув воздух, протиснулся между стеной и чьей-то могучей спиной, перешагнул через человека, засунувшего голову под боковое сиденье. Еще усилие. А вот уже выходили провожающие. Пришлось втиснуться в чье-то купе и пропустить встречный поток. Наконец я добрался до своей полки. В купе было жарко и пахло смолой. Запах исходил от сосновой ветки, стоящей в графине с водой на столике в четырехместном отделении. Я забросил портфель на свою полку, верхнюю боковую, снял пиджак, который мне изрядно надоел, отер пот со лба.

В купе находилась молодая супружеская чета. Он нежно называл ее Тосик, она его весело – Семка. Они уже забросили вещи на полки и теперь целовались. Я сделал шаг назад. Мужчина, который нечаянно толкнул меня в спину на перроне, протиснулся мимо и сел на боковое сиденье. Сосед, значит. Чемодан он поставил на столик, а портфель себе на колени.

Из вагона уже началось массовое бегство провожающих, а эти двое в моем купе никак не могли расстаться. Вежливость вежливостью, но и занимать чужое купе я тоже не мог. Я прошел в свое и посторонился, чтобы людям было удобнее выходить. Господи! Эти двое уже ели!

– Садитесь с нами ужинать, – предложила Тося.

Оказывается, они не провожали друг друга, а ехали оба.

– Спасибо, я только что из ресторана.

– Фомский ресторан! – завопил Семен. – Да после него только еще больше есть хочется. Садитесь. Я сейчас чай организую.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – попытался отговориться я, но было уже поздно.

Семен сорвался с места и убежал за чаем, а какой сейчас мог быть чай? Поезд-то еще стоял! Тося вручила мне ломоть хлеба с маслом и домашней ветчиной. А впереди, судя по столу, предполагалась обязательная в таких случаях вареная курица, колбаса, огурцы, помидоры, котлеты и что-то там еще.

Поезд тронулся и начал набирать скорость.

– Ну вот, – сказал я. – Так и есть. Двое все-таки опоздали.

– Ой! Что вы! – радостно воскликнула Тося.

На перроне послышались крики:

– Давай! Подсаживай! Стоп-кран!

В коридор из тамбура просунулся чемодан, потом голова старушки в цветастом платке, затем сама старушка, во второй руке у нее был еще один чемодан, а за плечами огромный рюкзак, который очень аккуратно и естественно застрял в проеме. Несколько человек выглянули в коридор, парень из соседнего купе рысью бросился к старушке на помощь. Я положил на столик бутерброд и тоже ринулся к выходу.

– Голубчик, – сказала бабуся парню, – да ты поднимешь ли?

– Ничего, не такие поднимали, – ответил парень, взял чемодан из руки старушки в свою и тут же брякнул его на пол.

– Ого! – сказал он. – Однако!

– Да сама я, голубчик, сама. Рюкзак бы кто протолкнул.

– Давайте мне, – сказал я. Парень потеснился, но мне лишь с трудом удалось оторвать чемодан от пола.

Это уже был конфуз. Я рванул еще раз, мне удалось перебросить тяжелющий чемодан через порожек. И тут, отбросив всякий ложный стыд, мы потащили чемодан вдвоем, обивая им ноги и стукаясь локтями о перегородки купе.

– Восемнадцатое место, – подсказала старушка.

Ясно. Это наше купе. Теперь бы как саму бабусю выручить. Парень оказался сообразительнее меня.

– Мамаша, бросайте чемодан и вылезайте из лямок рюкзака. Сможете?

– Смогу, голубчик, смогу.

Рюкзак так и остался висеть на высоте метра, зажатый с двух сторон стойками двери. Где-то в тамбуре гневалась проводница:

– Мне постели готовить надо. Ишь расположились!

– Сейчас, милая, сейчас. – Старушка схватила чемодан и бодро засеменила по коридору.

А парень и я с трудом потащили рюкзак.

– На верхнюю-то – обломится, – предостерегла старушка.

Это и так было ясно. Чемоданы и рюкзак мы пристроили под нижние полки.

Старушка, ничуть не уставшая, расположилась на левой нижней. Я хотел было сесть на свое законное место, но Тося перехватила мое движение.

– Ох, а ветчину-то вы и не попробовали.

– Да, да, спасибо. – Я взял кусок и сел на правую полку. Старушка была тоже приглашена к столу и не отказалась.

– У меня мама в Фомске живет, – пояснила Тося. – Домашнее-то ведь вкуснее. Правда?

Я бездумно согласился и тут же понял, что теперь буду есть, пока это занятие не надоест самим молодоженам и они не начнут укладываться спать.

– А тот товарищ, – обратилась ко мне Тося. – Эй, товарищ! – Это уже относилось к гражданину в сером. – Подсаживайтесь, пожалуйста, откушать. Все домашнее.

– А? Что? – очнулся гражданин.

– Садитесь сюда поближе.

– Год, число, месяц? – отрывисто спросил гражданин.

– Теперь уже первое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года, – ответил я. – Вы уже спрашивали.

– А реальность та самая?

– Самая что ни на есть та.

– Благодарю вас. – И гражданин снова погрузился в глубокие раздумья или сон, понять это было трудно.

Бабуся чувствовала себя за столом совершенно свободно, ловко чистила жирную колбасу, раздирала курицу. Пассажиры вагона помаленьку осваивались с новым житьем-бытьем. В последнем купе студенты запели «Бамовский вальс».

– Постельного белья на всех не хватит, – объявила проводница. – Только двадцать пять комплектов. Детям и престарелым.

– Как это? Как это? – заволновались в вагоне.

– Кому не нравится, может ехать другим поездом.

Простыни и наволочки мне не видать. Я уже вышел из одного привилегированного возраста и еще не вошел в другой.

– Вам, гражданочка. – Проводница бросила пачку постельного белья и полотенце старушке. – Детей нету?

– Не надо мне, голубушка, постели, – сказала старушка. – Мне в Старотайгинске выходить. Посижу и так.

– Не хотите, как хотите, – сказала проводница и быстро схватила комплект постельных принадлежностей.

– А, – махнула рукой Тося. – Мне Семка все равно достанет.

Я хотел было сказать, что его что-то долго нет, но раз Тося не беспокоилась, нечего было волноваться; и мне.