"Приговор Лаки" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джеки)

Глава 26

Прайс долго не мог найти свой ключ, поэтому, порывшись в карманах, он надавил на кнопку звонка, рассчитывая, что Ирен откроет ему немедленно. Но этого не произошло, и он испытал острый приступ раздражения.

С Ирен надо было что-то решать. Оставить ее в качестве экономки теперь, когда его сын обвинялся в соучастии в убийстве, в котором обвиняли дочь Ирен, Прайс не мог. В особенности после того, как Мила публично заявила, что убийцей является не кто иной, как Тедди, а она сама была лишь невинной жертвой, которую напичкали наркотиками против ее воли и изнасиловали. «Ты должен немедленно уволить Ирен, пока пресса не пронюхала, что Мила ее дочь», — советовал ему и Говард Гринспен, но Прайс, хотя и обещал сделать это, продолжал колебаться.

В глубине души ему очень не хотелось расставаться с Ирен. За прошедшие годы он слишком привык к ней и не мог без нее обойтись. Она стала частью его жизни. И Ирен не только содержала в порядке дом и его вещи — она многое сделала лично для него. Именно благодаря ей Прайс сумел справиться с наркотиками и продолжал воздерживаться от них до сего дня. За это он был бесконечно признателен Ирен, и уволить ее было для него совсем непросто.

Но куда, черт возьми, она подевалась?

Прайс нажал на звонок второй раз, но ему снова никто не открыл, и он вполголоса выругался. Журналисты могли появиться возле особняка в любую минуту, а Прайсу вовсе не улыбалось оказаться в нелепом и неловком положении человека, который не может попасть в собственный дом.

Проклятье!

Он позвонил и третий раз и, не дожидаясь ответа, принялся заново обшаривать карманы. Ключ неожиданно сыскался во внутреннем кармане пиджака, и Прайс, торопясь, отпер дверь и шагнул в прихожую.

Первым, на что он обратил внимание, был странный запах. Пахло как будто мускусом или дорогим парфюмом, только он никак не мог понять — каким.

— Ирен! — гаркнул Прайс. — Где тебя черти носят?

Никто не откликнулся, и Прайс, швырнув в кресло пиджак, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Мысли его снова вернулись к процессу. Его сына судили за убийство или за соучастие в убийстве, бывшая жена устраивала свои делишки за его счет, а карьере грозил полный крах. В довершение всего съемки фильма, в котором ему была обещана главная роль, были отложены надолго, если не навсегда, а у Прайса почти не было времени, чтобы собрать материал и сделать новую шоу-программу, которую он задумал.

Черт побери, так недолго и вовсе выпасть из обоймы!

Прайс сокрушенно покрутил головой. Что происходит с современными детьми? Похоже, у них нет ни стыда, ни совести, не говоря уже о каких-то элементарных понятиях о порядочности. Он заботился о Тедди, покупал ему все, о чем бы тот ни попросил, и воспитывал его твердой рукой, объясняя, как ему следует себя вести. И что он получил взамен? Даже если Тедди, вопреки показаниям Милы — этой бесстыдной дряни, не нажимал на курок револьвера, все равно, он там был, он видел, как Мила застрелила Мэри Лу, и не попытался ее остановить.

Что за тупое дерьмо его сын?!

Остановившись на верхней площадке, Прайс снова потряс головой. Нет, так не пойдет. Ему просто необходимо было успокоиться, а для этого он знал только одно средство. Небольшой «косячок». Только один.

Ведь это же пустяк, не правда ли? Сигарета с «травкой» и женщина могли решить все его проблемы. По крайней мере, те, что были связаны с ним самим.

Пожалуй, так он и сделает, решил Прайс. Одна сигарета, одна женщина и хороший кусок жареной свинины с бобами или картошкой. К чертям диету, в конце концов, в данных обстоятельствах он может позволить себе немного чистого холестерина и ночь бездумного, страстного секса.

Вот только кого из подружек выбрать?

Первой ему на ум пришла Крисси. Прайс не видел ее и даже не разговаривал с ней с тех пор, как он бросил ее одну на вечеринке у Венеры, однако он не сомневался, что Крисси явится к нему по первому зову.

В конце концов, он еще не перестал быть суперзвездой, а для Крисси это было едва ли не важнее всего.

Что до него, то он с удовольствием зарылся бы лицом в ее большие силиконовые сиськи и забыл обо всем.

Подумав об этом, Прайс сдвинулся с места и направился к своей спальне. Он хотел позвонить Крисси немедленно, но, увидев неубранную постель, сразу забыл о своем намерении. Потом он услышал доносящийся из ванной комнаты шум воды и повернулся в ту сторону. Можно было подумать, что там кто-то моется, и Прайс снова крикнул:

— Ирен! Это ты?

Никакого ответа.

Прайс потянул носом. Запах, который он почувствовал еще внизу, был здесь еще сильнее. Незнакомая, странная смесь ароматов буквально била в нос.

«О господи! — подумал Прайс. — Что, если кто-то из поклонников вломился в дом и теперь заперся в моем душе?» В этом не было ничего невероятного.

Насколько он знал, со звездами порой случались вещи и похлеще.

Подкравшись к двери ванной комнаты, Прайс осторожно повернул ручку и заглянул внутрь. Душ был включен на полную мощность, но душевая кабинка была пуста; ее дверца из голубого узорчатого стекла стояла открытой, и вода из переполнившегося поддона лилась на мраморный пол, собираясь в одну большую лужу.

Запах парфюма здесь стоял такой, что просто сбивал с ног, и Прайс сразу понял почему. Все бутылочки с лосьонами, одеколонами и духами, какие у него были, валялись возле фарфоровой раковины, разбитые вдребезги или откупоренные, а их содержимое было разбрызгано по всему полу и стенам. В центре ванной комнаты стоял стул, к сиденью которого — словно тюк к спине лошади — была крепко привязана Консуэлла. Рот ее был заклеен пластырем, руки и ноги прикреплены полосками пластыря к ножкам стула. Никакой одежды на ней не было.

В немом изумлении Прайс уставился на нее.

Горничная ответила ему взглядом страдающим и безумным.

— Господи Иисусе! — воскликнул наконец Прайс. — Что за черт?!

Через минуту он уже звонил в полицию и по телефону 911.

Лаки чувствовала себя совершенно сбитой с толку, хотя такое состояние было для нее непривычными Повлиял на нее так разговор с Алексом и Венерой Марией. Лаки никак не могла понять, почему они оба так горячо защищали Ленни и уговаривали ее первой сделать шаг к примирению или, по крайней мере, дать Ленни еще один шанс объясниться. Ну, Венера Мария еще куда ни шло, рассуждала Лаки, но Алекс?..

Она прекрасно знала, как он к ней относится, и, хотя Алекс продолжал встречаться с Пиа, Лаки не сомневалась, что стоит ей только поманить его пальцем, как он бросит свою Мисс Юриспруденцию и падет к ее ногам. Так почему же он так настойчиво советовал ей хорошенько подумать, прежде чем давать Ленни окончательную и бесповоротную отставку?

По пути домой она позвонила Джино прямо из машины.

— Как поживаешь, па? — спросила она. — Как здоровье?

— Я еще не настолько дряхл, чтобы ты каждый раз справлялась о моем здоровье, — раздраженно пробурчал Джино в ответ. — Ну, что тебе от меня надо?

— Я снова хотела подбросить тебе детей на ближайшие выходные, — сразу взяла быка за рога Лаки, зная, что с Джино бесполезно хитрить.

— Тебе не кажется, что они проводят больше времени со мной, чем с тобой? — едко осведомился Джино.

— Кажется, — вздохнула Лаки.

— А мне кажется, что тебе пора разрешить им повидаться с отцом, — ворчливо заметил он.

Лаки досадливо дернула плечом. Ну что они все на нее навалились?

— Что, Ленни звонил? — с подозрением спросила она.

— Ты должна разрешить ему встретиться с детьми, — повторил Джино. — Это несправедливо.

— Почему это? — раздраженно бросила Лаки.

— Потому что, если ты этого не сделаешь, он наймет целую армию юристов, которые тебя в порошок сотрут. У тебя нет никакого права запрещать отцу видеться со своими детьми. Давай сделаем так: ты привози своих малявок, а Ленни скажи, что он может навестить их у меня в Палм-Спрингс.

— Ты хочешь сказать, что позволишь ему ночевать в твоем доме? — спросила Лаки, еле сдерживая вдруг вспыхнувшее в ней бешенство. — Может быть, ты еще посоветуешь ему захватить с собой и эту итальянскую шлюху, племянницу Донателлы Боннатти?

— Перестань хамить, я знаю, что делаю, — отрезал Джино. — Ленни может приехать ко мне и остаться на ночь. Он также может взять с собой и того, другого, ребенка — я ни слова ему не скажу.

— Будь ты проклят, Джино! — Лаки швырнула трубку на рычаг и едва не протаранила идущую впереди машину. Что происходит? Она терялась в догадках.

Ну почему, почему все оправдывают Ленни и никто не хочет понять, что он предал ее?

Лаки была зла на весь свет, хотя и понимала, что, запрещая детям видеться с отцом, она действительно поступает несправедливо. В конце концов, отец есть отец, и она не имела права отнимать его у них, каким бы лживым негодяем не был Ленни с ее точки зрения.

Со временем Мария и Джино-младший сами разберутся, что к чему, а пока…

В пароксизме раскаяния Лаки снова позвонила Джино.

— Если тебе так хочется повидаться с Ленни, — сказала она сдержанно, — можешь позвонить ему сам — он поселился в «Шато Мормон» вместе со своей сицилийской наложницей. Можешь пригласить к себе и Леонардо — мне наплевать, но я бы предпочла, чтобы ты не приглашал ее.

— Ладно, ладно, только, ради всего святого, успокойся, — добродушно сказал Джино. — Истерика тебе не к лицу.

— А тебе не к лицу принимать его сторону и действовать против меня! — резко возразила Лаки. — И, к твоему сведению, у меня не бывает истерик.

— Что верно, то верно, — согласился Джино.

— Вот именно, — с нажимом сказала Лаки. — А если ты считаешь, что Ленни прав, тогда ты действительно… выжил из ума.

Она с некоторым страхом ждала, как отреагирует Джино на этот ее последний выпад, но он пропустил оскорбление мимо ушей.

— Ладно, дочка, — сказал Джино спокойно, — привози своих малышей — я по ним соскучился. И если ты действительно не возражаешь, то я, пожалуй, все-таки позвоню Ленни.

— Я не возражаю, — медленно сказала Лаки, с трудом взяв себя в руки. — Но только если он

не притащит с собой… ту женщину.

— О'кей, я понял. Ну а как насчет того ребенка?

— Да ради бога! — проговорила Лаки самым саркастическим тоном. — Если тебе доставляет удовольствие видеть у себя в доме это отродье семьи Боннатти — пожалуйста!

Она снова швырнула трубку, жалея, что согласилась отвезти детей к Джино. Как она могла допустить, чтобы Джино-младший и Мария познакомились с этим Леонардо — или как его там? А вдруг они понравятся друг другу, подружатся? Что ей тогда делать?

Немного успокоившись, Лаки попробовала примерить всю ситуацию на себя. Что было бы, если бы она забеременела после той безумной ночи с Алексом? Как бы отреагировал Ленни, если бы она сказала ему: «Вот, это Алекс Вудс-младший, прошу любить и жаловать»? Простил бы он ее? Черта с два! Ленни и так недолюбливал Алекса, но, если бы он узнал о том, что Лаки переспала с ним, он бы тоже не стал слушать никаких доводов и вышвырнул ее вон.

Подумав об этом, Лаки криво улыбнулась. После того как Алекс битый час уговаривал ее дать Ленни еще один шанс, ее опальный муж должен был целовать ему ноги.

Мысль эта, однако, нисколько не уменьшила ее ярости. Слишком глубокой была рана, которую нанес ей Ленни. Слава богу, на сегодняшних слушаниях в суде они не встретились, но что она будет делать, когда завтра начнут вызывать свидетелей? Ведь ради Стива они с Ленни должны были изображать преданно любящих друг друга супругов, которым не все равно, чем кончится разбирательство и на сколько лет упрячут за решетку эту девицу со странной фамилией.

Вспомнив о Миле, Лаки невольно вздрогнула. Ее нелегко было напугать, да она в общем-то и не боялась Милу Капистани. И все же в ее худом, жестком лице было что-то до такой степени враждебное и пугающее, что при одном взгляде на девушку Лаки каждый раз хотелось оказаться подальше от нее.

Тедди Вашингтон тоже не вызывал в ней особой симпатии. Вернее, не он, а его дорогие белые адвокаты, которые вели себя так, словно их подопечный уже вышел на свободу. Да и сам Тедди нисколько не считал себя виноватым, и это бесило Лаки ничуть не меньше, чем поступок Ленни. Будь ее воля, она судила бы их по-своему. Мила и Тедди — оба должны были хотя бы понюхать того, что они сделали Мэри Лу и Ленни.

Око за око, зуб за зуб — таков был главный принцип правосудия Сантанджело.

Остановившись на перекрестке, Лаки вызвала свою «голосовую почту» . Ее ожидало несколько сообщений, самым важным из которых было послание Буги. Детектив просил перезвонить ему в Рим, и Лаки, вздохнув, набрала его номер, опасаясь, что ее снова ждут плохие новости.

В Италии сейчас было около трех часов утра, но голос у Буги был бодрым.

— Я знал, что это ты, — радостно сказал он, и у Лаки немного отлегло от сердца. Похоже, ее опасения насчет скверных новостей не оправдались.

— Как ты догадался? — спросила она.

— Ты никогда не заботилась о приличиях. Любой другой человек на твоем месте подождал бы со звонком по крайней мере до шести утра.

— Не критикуй меня хоть ты, Буги! — взмолилась Лаки. — Мне и так сегодня досталось. Что у тебя за новости? Тебе удалось что-нибудь выяснить?

— Новости у меня не плохие, но и не хорошие. По возвращении из Лос-Анджелеса Карло и Бриджит сразу же поехали в поместье к его родителям. У них под Римом что-то вроде палаццо, только очень запущенного. Некоторое время Бриджит и Карло жили там, но, когда я попытался выйти на них, мать Карло, которая, кстати, почти не говорит по-английски, сообщила мне, что они «отправились».

— Отправились куда?

— Это я и пытаюсь выяснить.

Лаки задумалась.

— Я очень волнуюсь из-за Бриджит, — сказала она наконец. — Постарайся побыстрее напасть на их след. Я боюсь за девочку, ее как будто подменили. Да и этому типу — ее итальянскому мужу — я не доверяю.

— Сделаю, что смогу.

— Тебе нужна помощь?

— Пока нет. Я возобновил кое-какие из своих старых связей, так что не беспокойся — если будет надо, мне помогут. Как только у меня будут какие-нибудь новости, я тебе позвоню.

— Если бы я могла, завтра же прилетела бы в Рим, но, к сожалению, я должна быть здесь.

— Пока в твоем присутствии нет никакой необходимости, — несколько напыщенно ответил Буги. — Но если мне вдруг понадобятся твои контакты, я тебя извещу.

— Если возникнет какая-то чрезвычайная ситуация, я прилечу немедленно.

— Хорошо, буду держать тебя в курсе.

«По крайней мере, хотя бы Буги знает, что делает», — подумала Лаки, кладя трубку на аппарат и трогая машину с места. Она была совершенно уверена, что, если с Бриджит что-то неблагополучно, Буги непременно это выяснит и даст знать ей, а уж она сумеет решить любую проблему.

Домой Лаки вернулась почти с легким сердцем.

Почти…

— Ну, как тебе сегодняшний день? Начинаешь привыкать? — поинтересовался Говард Гринспен, уверенно ведя свой темно-вишневый «Бентли» по бульвару Уилшир.

Тедди, сидевший рядом с ним на переднем сиденье, ответил не сразу. Он все время спрашивал себя, как получилось, что этот адвокат стал его единственным сопровождающим и советчиком. Почему он не может каждый день ездить в суд и обратно с отцом?

— В общем, нормально, — ответил Тедди уклончиво, хотя на самом деле первый день в суде стал для него настоящим кошмаром. Адвокаты выставили его полным ничтожеством — закосевшим с нескольких банок пива сопляком, который настолько утратил собственную волю, что сделался чуть ли не добровольным помощником и соучастником Милы в ее кровавом преступлении.

— Тебе понравился Мейсон? — снова спросил Гринспен. — Отличный парень, верно?

«Он — белый. И ты тоже белый. Как вы можете мне не нравиться?» — подумал Тедди и невольно поморщился. Говард и Мейсон были адвокатами отца, оба получали за свои услуги огромные гонорары. Похоже, процесс обойдется Прайсу в целую гору «зеленых».

— Да, — солгал он, хотя про себя он уже давно записал Мейсона Димаджо в шишки на ровном месте, которые к тому же любят покомандовать. Чего стоил один его шутовской наряд — ковбойская шляпа и костюм за пять тысяч долларов, в то время как его, Тедди Вашингтона, нарядили как какого-то придурка.

— Твоя мать — та еще штучка! — объявил Говард Гринспен с презрительной ухмылкой на холеном лице.

— Когда-то она была очень красивой, — возразил Тедди, сочтя необходимым вступиться за мать.

— Я знаю, Прайс как-то показывал мне свадебные фотографии, — отозвался адвокат, мельком поглядев на себя в зеркало заднего вида. — Джини была красотка что надо. Поразительно, как люди иногда распускаются.

— Я буду ездить с вами в суд каждый день? — поинтересовался Тедди, включая радиоприемник и начиная вертеть рукоятку настройки.

— Твой отец распорядился именно так, — ответил адвокат, отводя его руку в сторону.

«Ну конечно, — подумал Тедди. — Ты возишь меня только потому, что отец тебе за это платит…»

Когда они уже проехали большую часть пути по бульвару Уилшир, их неожиданно нагнали два полицейских автомобиля с включенными сиренами, и Гринспен прижался к обочине, пропуская их.

— Я понимаю, Тедди, — сказал адвокат, — тебе, наверное, не очень приятно выступать в такой роли, но придется потерпеть. Зато когда все будет позади, ты станешь взрослее. И, я надеюсь, умнее.

— Наверное, — пробормотал Тедди, глядя в окно на велосипедистку в тесной красной майке и коротких шортиках. Девушка напомнила ему Милу.

— Запомни главное, — продолжал наставлять его Гринспен. — При любых обстоятельствах важно оставаться самим собой. Ведь ты нормальный парень, а не какой-то неуправляемый кретин с дурными наклонностями. Просто ты позволил сбить себя с пути истинного. Такова наша версия, и мы намерены ее придерживаться, но ты должен помогать нам. От того, как ты будешь держаться в суде, зависит буквально все, понимаешь?

Тедди заерзал на сиденье. Ежедневные поездки с Говардом Гринспеном грозили обернуться испытанием почище, чем сами судебные заседания. К счастью, они уже почти приехали.

Когда они подъехали к дому Вашингтона, Тедди увидел две припаркованные у ворот полицейские машины — те самые, что обогнали их на бульваре Уилшир.

— Интересно, что они здесь делают? — спросил он.

Адвокат притормозил и выглянул из окошка.

— О господи! — простонал он. — Должно быть, какие-то проблемы с журналистами. Я предупреждал Прайса, чтобы он сдерживался и ни в коем случае не давал воли кулакам. Что ж, будем надеяться, что он никому не вмазал.

— Но почему он должен был кому-то «вмазать»? — уточнил Тедди, которого удивило жаргонное словечко в устах рафинированного адвоката.

— Потому что твой па терпеть не может скандальной известности, — отозвался Гринспен, останавливая «Бентли» позади одной из полицейских машин. — Процесс еще не начался, а журналисты уже перемыли ему все кости. Неужели ты не видишь, как сильно подействовали на него все эти гнусные статейки о его прошлом?

«А как насчет меня? — подумал Тедди. — Отец только читает о себе статьи в журналах и газетах, а я сижу на скамье подсудимых, и меня обвиняют во всех грехах».

Они выбрались из «Бентли». Гринспен запер машину и подошел к полицейскому, который стоял у ворот.

— Я — адвокат мистера Вашингтона, — сказал он напыщенно. — Что здесь происходит?

Коп пожал плечами.

— Вам лучше пройти в дом, мистер, — прогудел он.

— Сначала скажите мне, что случилось. Быть может, мистер Вашингтон был вынужден охранять свою частную жизнь от назойливых журналистов?

Полицейский снова пожал плечами.

— Нам передали, что здесь ограбление, — сказал он равнодушно. — И кого-то изнасиловали.

— Вот дьявол! — воскликнул Гринспен, оборачиваясь к Тедди. — Еще один скандал. Этого нам только не хватало!