"Страна теней (Народный перевод)" - читать интересную книгу автора (Уилсон Колин)

Глава 6

В этот момент музыка стихла. Звук беседы замер. В комнате воцарилась тишина. Оркестр сыграл торжественный аккорд. Все обратились лицом к дальнему концу зала. Целая стена начала скользить, отодвигаясь подобно огромной двери, пока вся не исчезла в перекрытии. За ней по центру приподнятого подиума стоял трон зеленого камня, с обеих сторон которого вытянулись два полуголых муга. На авансцене расположился строй личной охраны Мага в полной боевой готовности. Болезненные лица и синие подбородки указывали, что они были потомками обитателей утесов.

Сердце Найла ёкнуло, он понял кого видит на троне. Щеки горели, в ушах гудело, дыхание перехватило.

Маг выглядел точно так, как Найл увидел его в своем видении в Белой башне: в длинном черном балахоне, напоминающем одежду монаха. Но он был каким-то маленьким. Так как свет падал сверху, то лицо Мага различалось только как тусклое пятно под капюшоном, но Найл чувствовал, что глаза его устремлены на него.

Найл был взволнован, но постепенно сердцебиение спадало и внутри поднималась волна жаркого счастья и теплоты. В течении минуты Найл был охвачен атмосферой всеобщего энтузиазма, который охватил всех вокруг. все присутствующие с обожанием взирали на Мага. Это было, как камень с плеч, после всех переживаний и предчувствий наконец Найл позволил себе расслабиться. Как только расслабление стало достаточно сильным, Найл вгляделся в фигуру в черной одежде со смешанным чувством любопытства, страха и симпатии. Неужели человек, который так любит своих подданных, и любим ими в свою очередь, мог быть таким уж монстром?

С обеих сторон подиума от пола поднялись два больших серых экрана, каждый был приблизительно в шесть футов высотой. Тогда, к удивлению Найла, собравшиеся начали хлопать и приветствовать Мага — Найл знал насколько тот ненавидел шум — а тут такая оглушительная овация. Между тем Маг поднял длинные белые руки и откинул капюшон, показывая своё лицо, которое было подобно черепу.

Он имел маленькую раздвоенную бородку, но без усов. Его уши были закрыты черными муфтами, очевидно защищающими от шума, скрепленными вместе металлической полосой, которая охватывала голову. Таким образом, шум ему очевидно был не страшен, что понимали и собравшиеся и Найл вместе с ними. Но как только Маг поднял свои руки к ушам, аплодисменты стихли, и тот снял наушники. В зале воцарилась полная тишина. В тот же самый момент лицо Мага появилось на обеих экранах.

Это было, по ощущениям Найла, самое внушительное лицо, которое он когда-либо видел. Его самая выразительная особенность — пара черных всепроникающих глаз, которые смотрели с обеих сторон тонкого, изогнутого носа. Высокий лоб напомнил Найлу о людях-хамелеонах, но он был практически гладким, имел только несколько малозаметных параллельных складок. Голова была полностью лысая. Черные глаза, казалось, пристально глядели прямо в душу. И Найл знал, что каждый в комнате чувствовал то же самое.

Мгновение спустя, Маг начал говорить телепатически, и Найл понял для чего тут экраны. Поскольку губы не двигались, глаза должны были выполнить функцию связи с аудиторией. Без увеличения на экранах это было бы не возможно.

— Мой народ. — Слова прозвучали ясно и четко, это отнюдь не была речь старика. — Я приветствую вас в связи с двести двенадцатым праздником труда.

Как понял Найл, подобные празднования проводятся уже в течение ста шести лет. Мысль, что самому Магу больше века, внушала страх. Найл знал, что подобные чувства испытывал каждый присутствующий. Все заворожено глядели на это замечательное лицо с его гипнотическими глазами.

— Мы также имеем подарок к сегодняшнему вечеру — два посланника из города Корш, откуда я родом, от пауков, которые теперь управляют тем городом.

Все посмотрели на Найла и капитана. Но Найл был озадачен последней фразой. Неужели Маг не в курсе, что он не простой посланник, а правитель города пауков?

— Вы все знаете, что минуло уже четыреста тридцать два года, с тех пор как я привел моих соратников в Страну Теней, и устроил наш первый лагерь над озером.

Найл почувствовал, что аудитория расслабилась, подобно детям, слушающим сказку. Эта часть повествования Мага была Найлу знакома.

— В это время страна была занята только призраками и дикими аборигенами, которым не понравилось наше вторжение.

Найл почувствовал дрожь, которая прошла по аудитории, сопережевавшей смельчакам-пионерам. Слова Мага сопровождались рядом визуальных изображений на экранах.

С этого момента, Карвасид начал сопровождать изображениями все свои слова — Найл теперь думал о нем уважительно, как о Карвасиде, так как "Маг" казался ему уже непочтительной кличкой, вроде обманщика. Карвасид повествовал о холодной и неприветстливой стране, небеса которой были намного более темными, чем сегодня. Даже поверхность озера казалась угрожающей.

Он рассказал, как четверо из их группы были убиты, о тяготах их первой зимы, когда они выжили питаясь мхом сфагнумом и рыбой. Найл слышал все это от Тифона, но рассказ Карвасида был много более реалистичным. Его способность передавать образы заставляла вновь пережить целое приключение.

Скрытая враждебность Найла к Магу, зародившаяся после видения в Белой башне, скоро уступила место симпатии. Этот человек с подобным топору лицом, пунктуальными, деловитыми манерами, был несомненно героем, образчиком силы воли и целеустремленности. Его лицо демонстрировало следы великих испытаний: запавшие щеки, мешки под глазами, складки в углах рта.

Если этот великий правитель поможет вылечить Вайга, то Найл готов был поклясться ему в полной преданности. Безусловно это был величайший человек из всех, кого Найл, когда-либо знал, и можно было только мечтать, чтобы он стал другом Найлу и наставником.

Речь Карвасида длилась по меньшей мере полчаса. Все стояли и слушали с полным вниманием. Даже капитан, который стоял непосредственно перед Найлом, был очевидно полностью поглощен услышанным.

Когда Карвасид в заключение заявил, что он намеревается обменяться послами с городом пауков, волна энтузиазма от аудитории захватила Найла с ног до головы. На мгновение он подумал, что сейчас последует врыв аплодисментов, затем вспомнил, что Карвасид ненавидит шум. Найл отметил при этом, что большинство людей смотрело на капитана, а не на него.

Когда Карвасид закончил говорить, он снова закрыл уши наушниками и тут же зал взорвался бешенными приветствиями. Мужчины и женщины махали руками, некоторые в экстазе целовались и плакали. Найл не видел такого энтузиазма, с тех пор как люди его собственного города стали свободными. Особую радость, как он понял, вызвало сообщение об обмене послами. Найл испытал чувство гордости, как вестник таких хороших новостей.

Так как теперь каждый улыбался ему, Найл ожидал, что придётся идти на подиум. Предвкушение того, что он будет стоять рядом с Карвасидом заполнило его сладкой мукой. Мгновение спустя он вздохнул с облегчением, Карвасид поднял руки призывая к тишине. Тифон вышел на подиум и объявил, что сейчас начнется церемония награждения за трудовые успехи. Люди начали двигаться, располагаясь по обе стороны зала и формируя линию перед лестницей, которая вела к подиуму. Мэр и его жена стояли первыми, как высшая элита.

В любом нормальном сборище сейчас должен был последовать спад напряженности и возникнуть возбужденные шепотки. Здесь же каждый был проникнут торжественностью момента и не думал о праздной болтовне. Не было даже телепатического общения. Воздух был наэлектризован чувством волнения и счастья.

Пока линия формировалась, Найл упивался ощущением самодовольства. Его визит в Страну Теней во многом был причиной такого праздника. Впервые жителям Страны Теней открывалась возможность почувствовать солнце на лице и ветер в волосах. Щеки этих бледнокожих мужчин и женщин потеряли бы их бледность и окрасились бы румянцем. И когда это случится, возможно исчезнет и проклятие бесплодия.

Церемония награждения началась. Два муга внесли на сцену полированную деревянную коробку на пухлых ножках. Коробку поместили около трона Карвасида. Герек поднялся вверх на подиум и поправил коробку. Тифон достал свиток из кармана и начал читать голосом заправского актера: "Первая награда присуждается старшине Балтигеру, нашему уважаемому и находчивому мэру!"

Мэр очевидно был весьма популярен, ему громко захлопали. На одном из двух экранов, появилось лицо старшины. Он улыбался счастливо, но нервно. Герек взял свиток из коробки и вручил его мэру. Старшина упал на колени перед троном и пылко прижал свои губы к руке Карвасида. На одном экране отразилось, как Карвасид милостиво улыбнулся, а на другом демонстрировалась задняя часть головы мэра в момент поцелуя руки с тонкими длинными пальцами. Мэр неуклюже поднялся на ноги и отошел от подиума в сторону.

— Лейтенант Васко, храбрые пожарники которого спасли двадцать три здания за прошлые шесть месяцев!

Снова, были сердечные аплодисменты.

Васко атлетично опустился на одно колено, припал губами к руке Карвасида, затем отошел с точно выверенной смесью почтения и щегольства. Он шёл от подиума, держа свою грамоту над головой.

— Мадам Селена Хеспет!

Это была жена мэра, обладательница странной пушистой прически. Она награждалась за заслуги перед женщинами города. Она мило краснела, и на экране ее лицо выглядело сияющим. То как она пала на колени и поцеловала руку Карвасида, говорило о полном обожании. Она смотрела на него так, как будто хотела немедленно умереть, стоя на коленях перед ним.

Нервозность Найла начала спадать, но мысль, что он рано или поздно должен будет встать перед Карвасидом, бросала в дрожь. Такое внутреннее волнение было удивительным для Найла. Он никогда не страдал от страха перед аудиторией, и его положение правителя города пауков давало ему уверенность в себе. Казалось нет ничего, что могло бы выбить его из колеи. Но все же его щеки теперь горели, будто весь зал в огне. Просто вид спокойного лица Карвасида на экране уже делал его сердцебиение не ровным, так что он чувствовал себя больным.

Как Найл понимал всё это было последствием влияния окружающей атмосферы всеобщего поклонения и почтения. Он сконцентрировался и попробовал бороться, чтобы освободиться от этого, но это оказалось невозможным. Найл пожалел, что он не взял мыслеотражатель, когда выходил из дома.

Каждый раз, когда аудитория затевала овацию, Найл чувствовал себя не в своей тарелке. Его горло пересохло и болело. Стаканчик холодной воды не помешал бы. Поблизости стоял бокал с вином на маленьком столике. Когда Найл потянулся за ним, то со стыдом заметил как дрожит его рука. Он поднес бокал к своим сухим губам, стараясь, чтобы окружающие не заметили дрожь в его руке. Попытка делать два дела сразу ни к чему хорошему не привела. Вино попало Найлу не в то горло и он закашлялся. Стараясь придушить кашель, Найл прикрылся носовым платком, но безуспешно. Красное вино пролилось на грудь на белую тунику. Люди вокруг поглядели на него сочувственно, он торопливо поставил бокал, боясь пролить ещё больше, и зажал спазмы кашля так, что уши заложило. Окружающие звуки внезапно исчезли.

Результат удивил его. Ощущение было такое, как будто он нырнул под воду. Аплодисменты продолжали звучать, но где-то вдалеке. Когда уши прочистились, звуки в зале снова стали нормальными. Но в те несколько секунд глухоты, эйфория Найла исчезла.

Он немедленно это почувствовал. Видимо он выпал из телепатического контакта с людьми вокруг него, под влиянием которого находился, как только вошел в зал. Он отстранился от музыки, которая звучала в его голове. В результате: он перестал быть частью толпы и ее энтузиазма.

Но теперь, когда он снова всё слышал всеобщее помешательство снова стало его охватывать. Однако Найл не поддался ему. Ощущение было такое, будто его трезвомыслие пробудилось от сна. Теперь он рассматривал всеобщий энтузиазм вокруг него со своего рода раздражительным презрением.

Он поглядел на капитана и понял, что паук ощутил изменение в его настроении. И теперь оценивающе поглядывал на него своими крошечными, подобными бусинкам, глазами в задней части головы. Когда их взгляды встретились, он понял, что ошибочно принял неподвижность капитана за благоговение. Фактически капитан оставался в трезвом уме и твердой памяти. Он также смотрел на эту сцену эмоционального пыла с ироническим снисхождением и насмешкой.

Когда Найл взглянул на лицо Мага на экране, его представление о нём изменилось полностью. Несколькими минутами ранее он казался благородным и величественным. А теперь выглядел просто самодовольным и самовлюбленным. Морщины, которые Найл принял за следы тяжелых испытаний, видимо в большей степени проистекали от раздражительности и жестокости.

Что же случилось? Какое странное колдовство заставило его видеть в Маге — теперь казалось смешным думать о нем как о "Карвасиде" — своего рода бога? Уж не толи самое чародейство, которое ранее заставляло Найла всех местных женщин считать красавицами? Он решил провести эксперимент. Найл расслабился, открыл своё сознание, и преднамеренно позволил себе быть втянутым в сферу телепатического воздействия толпы вокруг него. На мгновение возникло неприятное чувство, которое тут же прошло, затем его взгляд на окружающее опять занял другую точку зрения. Он опять был рад находиться среди этих милых, дружелюбных людей, и присутствовать на этом собрании, на котором великий владыка Страны Теней снизошел, чтобы показать себя своему народу. Само собой теперь Карвасид опять был велик и добр. Он любил своих подданных и был любим ими. То что думал Найл моментом ранее, когда зачислил его в жулики, теперь казалось абсурдом.

Это было удивительно. Найл быстро понял, что теперь, когда он раскрыл секрет, то может сам менять свою точку зрения на окружающее, видя Мага или бессердечным манипулятором или заботливым отцом своего народа. Найл прежде никогда не думал настолько наше восприятие зависимо от наших предубеждений.

Его взгляд на людей вокруг тоже изменился. В охмуренном состоянии он видел местных женщин очаровательными и привлекательными, а мужчин храбрыми и честными. Когда он менял свою точку зрения, женщины становились глупыми и суетными, а мужчины выглядели как идиоты.

Найл конечно предпочел трезвый взгляд на вещи. И сразу ощутил будто дуновение приятного и бодрящего бриза на своих щеках. Испытываемый только что угар чувств прошел, как только он переключил точки зрения. Все казалось теперь не настоящим, поддельным, хотя сладостным.

В тот момент Найла пронзила мысль, которая его обеспокоила. Рано или поздно ему придётся встать перед лицом Мага и говорить с ним. Тот, без сомнения, имеет замечательные телепатические способности. Он вполне способен прочитать истинные чувства Найла. Когда Найл только прибыл в город пауков, он быстро научился скрывать свои мысли от пауков — но тут другая ситуация. Пауки привыкли к людям с пустыми умами, и не делали никаких попыток исследовать то, что лежит глубже. Мага не так легко обмануть. Поэтому Найл счел за более разумное, продолжать разделять всеобщий энтузиазм окружающих. Соответственно он настроил себя на общую телепатическою волну и погрузился в море дружеского единства, как в кипящую воду прыгнул. У Найла было достаточно времени, чтобы всё это теперь подробно исследовать и обдумать.

Тем временем церемония продолжалась, за хорошо одетыми высшими сословиями Страны Теней последовали фабричные надзиратели, которые добились высокого уровня производительности труда. Несколько рабочих, которые перевыполнили свою норму, получили продвижение по службе, а тот, кто превысил её в двое, был даже одарен домом на первом уровне. Его восторг был так зажигателен, что вся зала почувствовала себя объятой чувством благодарности и взорвалась в приветствии. Даже Маг улыбнулся доброжелательно. Несколько минут спустя, женщина-работница, которая служила менеджером женской фабрики обуви в течение двадцати лет, была также переселена на первый уровень. Это очевидно было для неё полной неожиданностью, экран показал ее сияющую улыбку. Все, что Найл видел, было направлено на то, чтобы заставить рабочих почувствовать доброту, демократизм существующего общества. Любой из них мог выдвинуться в верхние слои общества.

После рабочих пошли шахтеры с третьего уровня. Их неказистая одежда напомнила Найлу рабов из города пауков. Они выглядели изможденными, лица большинства были столь же бледны как у трупов. Некоторые из них были охвачены столь сильным благоговением, находясь в присутствии Мага, что дрожали и падали на колени, подползая чтобы поцеловать руку владыки. Один из них и вовсе отключился, так что муг его оттащил в сторону и поставил на ноги. Этот человек был столь расстроен, что слезы обильно орошали его щеки, и он мог едва идти. Его поспешно вывели. Зал прямо вибрировал от обожания, и видимо падающие в обморок от страха тут были не к месту.

Между тем наблюдая все происходящее, Найл переключился на критическую точку зрения, и сразу задался вопросом, зачем Магу всё это абсурдное и поддельное почтение. Сам Найл прошёл через это в самом начале, когда стал правителем города пауков. Ему не понравилось. Теперь большинство его подданных знало, что он искренне не любит демонстративные изъявления преданности. Некоторым даже пришлось учится приветствовать его без подобострастия. Найл с нетерпением ждал дня, когда каждый будет относится к нему адекватно.

Возможно Маг и не был такой уж эгоцентрической личностью. Возможно все это было необходимо, чтобы держать жителей Страны Теней в узде, ввиду их довольно безрадостного и бесконечного существования в подземелье. Угроза нападения также способствовала милитаризации и требовала укрепления дисциплины. Правитель Каззак в своё время также столкнулся с проблемой скуки в Дире, там тоже постоянно довлела угроза захвата пауками.

Наконец награждения были закончены, и Найл заметил, что аудитория подустала. Однако ощущалось, что это ещё не всё. Хотя было уже два утра, ночь и не думала заканчиваться.

Все повернули головы, новая группа людей появилась из боковой комнаты и выстроилась в линию. Они выглядели возбужденными и взволнованными, судя по всему ожидали взбучку. Странно конечно так завершать церемонию награждения, но вообще-то, если вдуматься, это логично. Добродетельные превознесены и получили награду. Теперь черед грешников.

Всего злодеев было девять. Они не были разделены на социальные группы, подобно их предшественникам в церемонии награждения. Это, как Найл понял, было частью их наказания: они все — одинаково бесправные заключенные, которые не имеют никакого статуса.

Их рассматривали с болезненным любопытством. Первый из них был рабочий в серой дешевой одежде подобной одежде рабов. Найл признал его: высокий мужчина с седыми усами, он видел его одиноко бредущим, когда выезжали со второго уровня в промышленной зоне. Позади него была седоволосая женщина, также из рабочего класса. Но вот мужчина и женщина позади них были очевидно из высшего сословия. Мужчина, вероятно, был военным, а женщина имела большую и красивую грудь, а также замечательные белокурые волосы, перевязанные с черной лентой. В задней части шеренги, позади полудюжины фабричных рабочих и шахтеров, стоял грузный, мордатый мужчина в униформе рабочего.

Высокий рабочий был первым, экран показал его потное испуганное лицо. Тифон громко на весь зал зачитал обвинение: этот человек, прозываемый Побрек, постоянно отсутствовал по месту жительства, избегал общественных мероприятий. Это дало его коллегам основание думать, что он презирает их. Побрек упал на колени и стал просить прощения, объясняя, что он недавно болел и весь из себя слабый и несчастный. И девушки его не любят. В конце он разрыдался и обессиленный повалился в ноги Магу, который снял наушники и слушал его с закрытыми глазами.

Тифон внимательно следил за реакцией повелителя, стараясь уловить его мнение. Но когда Маг не дал никакого знака относительно судьбы обвиняемого, он со всей серьезностью объяснил, что в их счастливом обществе, подобная замкнутость воспринимается как критика существующих порядков, что не допустимо. Так как это был первый проступок Побрека, то он будет только оштрафован в размере трехмесячного оклада. Но если нарушение повторится — ему грозит тюрьма.

Два муга попытались поставить осужденного вертикально, но он немедленно плюхнулся снова в ноги Магу и давай их целовать. В конце концов он уполз с подиума на четвереньках. Аудитория, которая следила за этой драмой затаив дыхание, с облегчением восприняли финал, как будто это они сами избежали более строгого наказания.

Затем наступил черёд белокурой женщины и мужчины-военного, с телосложением борца. Им вменялось в вину сожительство в течение двадцати шести ночей, что считалось нарушением правил общежития. Они также планировали взять трехдневный отпуск и провести его вместе в отдаленной части Равнины Евакин. (Найл понятия не имел, где это.) Имеют ли они что-либо сказать в свою защиту? Оба тихо покачали головами. Глянув на Мага, и снова не получив никакого сигнала, Тифон продолжил говорить, что нет никакой альтернативы как только назначить установленное законом наказание: шесть месяцев в шахтах.

Женщина издала крик отчаяния, а мужчина совсем понурился. Он встал на колени в ногах у Мага, поцеловал его стопу и попросил снисхождения. На сей раз Маг чуть заметно кивнул. Женщина разрыдалась из чувства облегчения. Тифон заявил, что пара выбрала телесное наказание, и это будет должным образом исполнено: три удара получит мужчина, два — женщина.

Еще раз мужчина обратил лицо к Магу и в полной тишине, которая воцарилась в зале, спросил хриплым голосом, нельзя ли ему разрешить взять всё наказание на себя. Еще раз Тифон посмотрел на Мага, лицо которого стало строгим. В полной тишине, он заговорил тонким, ясным голосом: "В таком случае, женщина избежала бы наказания. Но я сделаю одну поправку. Вы оба получите три удара плетью каждый. Тишина!" Этот последний окрик был замечанием присутствующим, поскольку в зале раздался вздох.

Оба заключенных выглядели потрясенными. Мужчина отошел настолько бледным, что казался полностью убитым.

Тут вперед выдвинулся один из мугов и встал на колени спиной к осужденному. Затем он закинул его руки себе на плечи. Найл был озадачен. Он ничего не мог понять, так как всё ещё находился в состоянии отстранённости от аудитории. Но мужчина очевидно всё знал. Он сам протянул обе руки мугу. Муг опустил его руки, закинув себе на грудь с обеих сторон. Мужчина тяжело дышал и, казалось, был в полуобморочном состоянии. Потом муг встал, поднимая тело человека от земли, так что тот повис вниз как мешок, его ноги свисали подобно тряпичным.

Другой муг ступил вперед, поднял девятихвостую плеть-кошку и хлестнул жестко, так, что глухой звук заставил каждого вздрогнуть. Красный волдырь появился поперек спины осужденного и сразу начал кровоточить. Мужчина висел неподвижно, очевидно уже не чувствуя ничто. Последовали еще два удара, каждый оставлял красную отметину, от которой бежали крошечные ручейки крови. После экзекуции муг отпустил руки и мужчина рухнул на пол.

Женщина застонала и попробовала броситься к возлюбленному. Но что-то сдерживало её, подобно стене из стекла. Найл понял, что это Маг поставил барьер. Муг с кнутом потянулся и захватил заднюю часть белого платья женщины. Одним рывком он разорвал его вниз до талии, там где платье поддерживалось поясом. Верхняя половина тела женщины оголилась.

Найлу стало интересно, аудитория находила всё происходящее таким же неприятным, как это казалось ему? Найл расслабился и слился с толпой. В одно мгновение он был охвачен смесью страха и эротического удовольствия, к которому примешивалось удовольствие подавлять. Женщина, которая стояла рядом с ним, смотрела с открытым ртом, ее грудь вздымалась и опадала, как у уставшего бегуна.

Муг встал на колени и снова протянул свои лапы, женщина позволила захватить ее руки. Мгновением спустя муг встал, и она повисла на его спине. Было очевидно, что она все осознаёт, так как от первого удара у неё вырвался короткий, сдавленный крик. Ее кожа, должно быть, была более тонкой, чем у мужчины, кровь хлынула потоком, который залил нижнюю часть её спины. Она скорчилась под вторым ударом, но не издала никакого звука. Когда последовал третий удар, она уже не реагировала, очевидно, была без сознания.

Муг позволил ее телу упасть на мужчину. Два муга с другой стороны трона выдвинулись и утянули за руки оба тела с подиума.

После них настал черёд седоволосой женщины. Она была менеджером по снабжению, и обвинялась в порче тонны мяса, так как не обеспечила его охлаждение. Ее оправдания в ответ на обвинение были практически неслышными, да никого особо и не интересовали. Лицо женщины было худым и непривлекательным, таким же худым было и тело, зрелище её порки вряд ли кому доставит удовольствие. Найл был уверен, что ей дадут для начала предупреждение, и он, оказался прав.

Со следующими тремя делами также быстро разобрались. Два шахтера обвинялись в хронической лени, и подделке бюллетеней. Они доказывали, что страдают слабостью легких, и их отправили в городскую больницу для медицинского обследования. Затем машинист со второго уровня обвинялся в постоянном неповиновении. Он защищался, неистово доказывая, что диспетчер к нему придирается и незаслуженно грузит работой. Тифон ответил, что, даже если диспетчер не прав, стабильность их общества зависит от повиновения властям, и поэтому он приговаривается к шести месяцам в шахтах. Маг коротко кивнул, подтверждая приговор.

Последним в шеренге был мордатый рабочий, округлый животик, которого ясно указывал, что тот принадлежит к привилегированной группе, которая могла есть столько, сколько хочет. Его звали Друско, надзиратель, отвечающий за строительство стен. Обвинение против него состояло в том, что его бригада отстала в работе, и городская стена не была достроена к Новому Году. Это, в свою очередь, привело к тому, что полк солдат должен был остаться охранять промежуток в стене.

Когда его спросили, что он может сказать в своё оправдание, Друско долго откашливался, но и когда заговорил, то всё ещё хрипел. Он сказал, что это не его вина, а надзирателя, отвечающего за производство стенных панелей на уровне два и сорвавшего график их поставки. Тифон спросил, выяснял ли Друско у того надзирателя причины задержки. Друско сказал, что он в свою очередь обвинял рабочих в медных рудниках. Тифон спросил, обращался ли он с запросом к надзирателю медных рудников, и Друско признал, что он этого не сделал. "Почему?" — спросил Тифон. И Друско ответил, что он думал, будто это уже компетенция фабричного надзирателя.

В течение этого допроса лицо Мага потемнело, было очевидно, что он с трудом сдерживается.

Тифон быстро вмешался, чтобы предотвратить взрыв: "Нет, это — твоя компетенция, так как ты отвечаешь за постройку стены."

Друско тяжело кивнул. На экране появились его толстые искривленные губы, как будто он собирался разрыдаться.

Тифон посмотрел на Мага и спросил:

— Шесть месяцев в шахтах?

Маг мотнул головой сердито:

— Нет, нет. Слишком мягко. Шесть ударов кнутом и шесть месяцев в шахтах.

Друско отошел бледным и подавленным, и каждый ощущал это его состояние. Он попытался кинуться в ноги Магу и попросить снисхождения. Тифон не позволил, кивнул мугу, тот стал на колени спиной к Друско. Аудитория внимательно наблюдала за происходящим. Друско, очевидно, был известен всем. Наконец, в полном отчаянии, Друско протянул свои руки. Но он как-то не удачно разместился на спине муга, так, что, когда муг встал, Друско соскользнул вниз и растянулся на полу.

Маг аж взвился:

— Семь ударов!

Явная угроза, звучащая в голосе повелителя, заставила Друско понять, что его жизнь висит на волоске. В следующий раз, когда муг встал на колени, он изо всех потянулся, пока его грудь не легла на широкую спину муга.

Найл отвернулся. Он предпочел не видеть то, что происходило потом. Но было невозможно не слышать глухие удары плети-девятихвостки, и кричащего от боли Друско. После третьего удара, он прекратил кричать, и Найл предположил, что тот потерял сознание. Но удары продолжались, и казалось, становились более мягкими. Когда Найл повернулся, он увидел почему. Спина Друско превратилась в кровоточащее месиво порванной плоти, что и приглушало звук ударов.

Когда всё было кончено, Найл понял, что не может скрыть своего отвращения, попытайся он это сделать — его бы наверно вывернуло. Телесное наказание Друско было глупым и садистским — и кроме того, бессмысленным, так как мирный договор сделает стену ненужной. Найл теперь сожалел, что согласился установить мир с таким монстром, но как официальное лицо, обязан сохранять маску любезности.

Безсознательное тело Друско унесли муги. И Тифон вновь заговорил.

— Прежде, чем мы закончим праздник, хочу сделать одно объявление. Карвасид уже сказал вам, что среди нас находятся два посланника из города Корш. Он также уполномочил меня сообщить вам, что мы скоро заключим мирный договор, который разрешит путешествия и торговлю между нашими двумя народами.

Аудитория взорвалась в восторженных аплодисментах, и образовала дорожку, чтобы позволить Найлу и капитану приблизиться к подиуму. Аплодисменты продолжались, пока Тифон не вынужден был поднять руку, требуя тишины. Он сказал: "Пожалуйста поприветствуйте капитана Маканду и полковника Найла!"

Пока, окруженный сияющими лицами, Найл шёл за капитаном к подиуму, его раздражение растворилось, уж очень много тепла изливалось на него. Как только это случилось, он перестал чувствовать антипатию к Магу. Опять он выглядел, как добрый правитель дружелюбного народа. Это было кстати. Не собираясь входить в конфронтацию с правителем Страны Теней, Найл предпочел чувствовать себя дружески расположенным к Магу.

Натолкнувшись на ступени, которые вели к подиуму, паук растерялся. Его восемь широко расставленных ног не были предназначены для подъема по лестнице. Он очевидно предпочел бы сразу подняться на подиум, но чувствовал, что это будет не по этикету. Кое как размещая ноги на узкой лестнице, он поднялся на подиум. Найл последовал за ним и встал рядом, прямо перед Магом, который оставался на троне. В близи Найл рассмотрел, что кожа Мага была серая и больная, покрытая густой сетью мелких морщин, напоминая замшу.

Маг улыбался им, затем протянул свою руку капитану. Это выглядело как приглашение встать на колени и поцеловать её.

Паук колебался. Найл видел, что это не жест протеста, а просто капитан не представляет как это сделать. Паук по крайней мере на два фута был выше Мага, и глядел на него сверху. Подогни он передние ноги — завалится вперед. А если согнуть все ноги, то это заставит его тело исчезнуть в их середине. Паук решил проблему, сложив все свои ноги под собой так, как будто он собирался спать. Его рот наконец выполнил нечто-то похожее на поцелуй. Зал безмолвствовал, очевидно пораженный экстраординарным зрелищем: страшный монстр, воздает почести их правителю!

Затем Маг протянул свою руку Найлу, все еще улыбаясь. Внезапно чувство единства с аудиторией у Найла исчезло, он был возмущен и оскорблён. В конце концов, он — правитель его собственного города! И низводить его просто до уровня посла — это расчетливое оскорбление. Найл оглянулся, чтобы посмотреть на Тифона, как бы говоря: "Разве Карвасид не понимает, что я — правитель города пауков?"

Тифон смотрел беспомощно и примиряющее. Его глаза говорили весьма ясно: "Продолжайте, для пользы дела, сделайте это."

Но Найл знал, что он должен делать. Он глянул в глаза Магу, покачал головой и твердо сказал: "Нет".

Всё, что случилось потом, произошло настолько быстро, что Найл не успел никак среагировать. Улыбка Мага сменилась выражением лютой ярости. Сильнейший удар обрушился на голову Найла так, что звезды из глаз посыпались. Он только почувствовал, как его другая щека уже ударилась об пол. На мгновение он потерял сознание.

Когда очнулся, капитан как раз боролся против двух мугов, которые были очевидно устойчивы и к ментальным атакам и к ядовитому жалу. Один из когтей паука захватил муга за локоть, рывок и предплечье упало на пол. Но из обрубка не вытекло ни капли крови. А муг пошел себе, как будто ничего не случилось. Два других муга присоединились к драке, и через мгновение паук был повержен ударом по голове.

Найл попробовал встать на четвереньки, но не имел на то никаких сил. Лицо Мага было как у бесноватого, пышащее гневом и ненавистью, на мгновение Найл подумал, что его сейчас прямо и убьют. Вместо этого другой удар выбил из него дух и вывернул внутренности. Ещё секунду он с изумлением ощущал как поднимается в воздух над своим телом приблизительно на десять футов, затем наступила тьма.