Колчанов АртемПуть к Золотистой (Круг - 1)

Артем Колчанов

КРУГ

фантастический роман в четырех книгах

Книга первая

Путь к Золотистой

Глава первая: Крейсер "Игла"

Это был совсем крошечный зальчик на самой периферии нашего подземного поселка. Его выжгли плазмой в монолитном камне еще тогда, когда поселок строился, а строился он весьма и весьма спешно. Но получилось, что он оказался ненужным, как и многие другие, его никто и никак не оборудовал и не обживал, разве что проложили вентиляцию, а потом, скорее всего просто забыли, что такой зал существует. Зато здесь никто и никогда не бывал, кроме нас - мальчишек, да и мы бывали тут не так уж часто, разве только тогда, когда очень хотелось побыть в одиночестве. Сегодня мне захотелось этого, и я пришел сюда. Первым делом повесил на свисающую с потолка проволоку фонарь, который я забирал отсюда на перезарядку, потом, сам не знаю почему, включил его на полный накал и он засветил просто ослепительно. Перекрытый мелкой блестящей металлической сеткой раструб вентиляционной системы несильно выступал из стены в метре от каменного пола, и из него приятно дуло свежим и довольно прохладным воздухом. Я передвинул к раструбу старое, сильно потертое кресло, которое мы уже очень давно притащили сюда из жилой части поселка, где его ждала бы только отправка в утилизатор, и забрался на него вместе с ногами, в нашем поселке, даже здесь, в его необжитой части, было образцово чисто, так что этим я не испачкаю ни кресла, ни себя. Фонарь с потолка светил на меня почти также ярко, как солнце там, наверху, на поверхности, от которой меня сейчас отделяли почти что двести метров камня. От этого света я прикрыл глаза, и мне невольно показалось, что будто бы воздух из вентиляции - настоящий ветер, а фонарь настоящее солнце и тут же я словно бы наяву увидел то, что в последнее время могло быть только сном, но это не сон, когда-то это было реальностью и осталось сейчас в памяти:

Желтое, лучистое и по-летнему яркое солнце светит с такого высокого и такого бездонно-голубого неба, красное же солнце еще только собирается восходить и его пока не видно, только лишь светится на востоке тускло-багровая и совсем неяркая на фоне дня полоска зари. Мне кажется семь лет, я по детски беззаботен и думаю, что все и всегда будет только хорошо и не может быть никак иначе, а точнее говоря, я вообще-то даже и не задумываюсь об этом. Я сижу на большом темно-сером и плоском камне, привалившись спиной в тонкой рубашке к прохладной и неровной коре дерева, и внимательно слушаю, как совсем негромко шелестит ветер в его листве. Но вот на крылечко нашего небольшого белого домика выходит мама. Я широко улыбаюсь, хотя и абсолютно точно знаю, что она сейчас обязательно будет меня ругать, потому что ругает меня она не всерьез, а любя: "Вик, ну что с тобой делать, опять ты сидишь на земле, не можешь хоть один день побыть чистым и аккуратным ребенком". А я в ответ на это буду, конечно же, оправдываться, но шутя и дурачась, потому что это стало для меня и мамы самой настоящей игрой...

- Вик, - кто-то негромко сказал у меня над самым ухом. От этого я вздрогнул, и чуть было даже не вскочил.

- Вик, ты спишь что ли? - было сказано уже довольно громче.

Это естественно был не кто иной, как Сережка. Сережка - мой двоюродный братишка, парень тринадцати с половиной лет от роду - почти что мой ровесник, всего только на один год он меня младше. Сережка - самый близкий для меня человек, наверно даже ближе родителей, и брат, и друг в одном лице, просто Сережка.

- Не, Сереж, что ты, не сплю конечно. Просто мне тут сейчас кое-что вспоминалось.

Сережка ничего у меня не спросил, а только внимательно и понимающе посмотрел на меня своими голубыми большущими глазами и заставил меня подвинуться. Когда же я нехотя освободил ему место, то он устроился рядом со мной, в жалобно заскрипевшем, от такого бесцеремонного с ним обращения, кресле. Сережка знал и понимал меня лучше кого бы то ни было, может быть даже лучше меня самого.

- Ну что ты опять разгрустился, Вик. Пойдем лучше в зал, мячик немного погоняем, там уже все мальчишки собрались.

- Не хочу, - слегка поморщился я, - каждый день у нас получается одно и тоже: с утра учеба, потом зал, мячик, фильм, разве тебе это не надоело?

Сережка громко вздохнул, было ясно, что он во всем согласен со мной, но вслух он сказал другое:

- Ну, Вик, нас ведь все-таки ждут.

- Салаги-то? Сереж, им, по-моему, что с нами, что без нас, одинаково хорошо. Придумают что-нибудь, развлекутся и без нас: ну не хочется мне.

Тут нужно заметить, что нас - мальчишек в почти полностью покинутом людьми последнем диверианском поселке, оставалось сейчас только шесть человек. А нашего с Серегой возраста было всего только двое, это собственно только мы с Сережкой. Остальные же были по нашему общему мнению салагами в возрасте от пяти и до восьми лет и, если говорить честно, всерьез я их никогда не принимал. Может быть как раз потому, что они даже не помнили жизни наверху, а знают один только этот подземный поселок, где стерильный, всегда теплый кондиционированный воздух и мягкий, не слепящий глаз искусственный свет. Они не знают, что такое настоящий ветер, потому что никогда не ощущали его на своей коже, что такое настоящий дождь, потому что никогда не попадали под него. И они никогда не видели собственными глазами настоящего, живого солнца, а если и видели, то не помнят об этом. И они не знают, да и не могут знать, каково бывает человеку, который когда-то видел солнце и снова хочет его увидеть, не на экране, а собственными глазами.

- Снова ты, Вик, ничего не хочешь, - сказал Сережка тихо, почти шепотом. Я же в ответ отрицательно мотнул головой, немного виновато улыбнулся и также тихо сказал:

- Я хочу увидеть солнце, даже очень хочу.

Сережка ничего не сказал мне в ответ на эти мои слова, а только снова посмотрел мне в глаза и плотнее прижался к моему боку. И без всяких слов мне было понятно, что он так же, как и я, до боли тоскует по солнцу. И тогда я сказал ему то, что услышал от взрослых сегодняшним утром, в разговоре вовсе не предназначавшемся для моих ушей:

- Знаешь, Сереж, сейчас у нас на Дивере почти что зима, оба солнца в соединении.

- Сейчас у нас зимы не бывает, - отмахнулся Сережка, - сам ведь знаешь, там наверху сплошное чудовищное лето.

- Пусть это и не настоящая зима, но не всели нам равно. Наша планета понемногу уходит от красного солнца и потихоньку остывает. Сейчас перед рассветом температура падает почти что до сорока градусов. Ну а плюс сорок - это же вообще ерунда после тех двухсот, что были всего лишь полгода назад, мы бы сейчас смогли выйти наверх просто вот так, без какого-либо скафандра.

В глазах у Сережки тотчас же загорелся огонек любопытства, он меня понял. Понял и то, чего я сейчас хочу и, слегка улыбнувшись, спросил:

- Ну и когда мы с тобой пойдем?

- Наверно можно было бы попробовать уже завтра, перед самым рассветом, поделился я с ним своим только что придуманным планом.

- А когда у нас сейчас бывает рассвет? - поинтересовался он.

- Полчетвертого ночи или что-то около того, не раньше. А нам придется выходить не позже, чем за час до рассвета.

- Нам нужно будет обязательно взять с собой накидки из металлки, побольше воды и пару фонарей.

- Фонари наверно можно и не брать, наверху нам и без них будет достаточно светло. Ирра сейчас почти полная, да и вообще все небо светится, красное то солнышко все еще очень близко и шлет нам свой ветер...

- Вик, а ты шифры замков не забыл еще?

- Конечно же, не забыл. Но вот только не оказалось бы так, что их сменили.

Эти самые шифры я сумел хитростью выведать еще полгода назад, сразу же после того, как отсюда ушел на Терцию последний звездный транспорт. Мы с Сережкой тогда умудрились незаметно стащить со склада по скафандру, и всерьез собрались побывать наверху. Но тогда для нас все окончилось, даже и не начавшись как следует. Включив скафандры, мы, сами того не зная, включили и маякиответчики, которыми они были оснащены. И по сигналам этих самых маяков, появившимся на пульте диспетчеров, нас естественно тут же выследили и перехватили, и солнца мы тогда так и не увидели...

Сережка поерзал в кресле и спросил, искоса глянув на меня:

- Мы ведь тогда до дверей так и не дошли, откуда им знать то, что и шифры нам известны, и зачем возиться, меняя их. Вот только бы сейчас нас снова не перехватили?

- Не должны, Сереж, мы же не будем надевать эти скафандры. И к тому же, по-моему, у них сейчас и без нас забот хватает. Вот если только мы сами себя выдадим, тогда может быть, и перехватят.

Мы тут же обо всем с Сережкой договорились, это совсем не сложно, если хочешь одно и то же. А весь последовавший за этим остаток дня мы провели в ожидании ночи. И я почти что не запомнил, чем же мы занимались днем. Сначала мы все-таки погоняли мячик с малышней, Сережка все-таки убедил меня заняться этим. Потом, наверно уже в десятый, если конечно не больший, раз посмотрели довольно старый фантастический фильм, кристалл с которым неизвестно откуда взялся у нас, уже довольно давно взялся. Этот фильм почти сплошь состоял из приключений, и салаги смотрели его, затаив дыхание. В этом фильме один мальчишка, практически мой ровесник, остается один на огромном звездолете, потерпевшем какую-то страшную аварию на другом краю галактики, и он не может вернуться на Землю. После этого он высаживается на чужую планету, населенную людьмиинопланетянами, испытывает там массу приключений и все-таки, пережив множество бед, находит выход из своего положения и возвращается домой, где становится капитаном разведки. Несмотря на то, что я видел этот фильм много раз, я все-таки и на этот раз посмотрел его с интересом. Хоть это и была фантастика, но все-таки у меня почему-то создавалось впечатление, что это реальность. Там не было ни малейшего намека на свойственную данному жанру наигранность и стереотипность. Сережка же под конец фильма откровенно задремал, и потом над ним все смеялись, но он даже нисколько не обиделся, Сережка вообще редко на кого обижался, а если и обижался, то быстро забывал об этом.

Последовавший за днем вечер мы провели дома у Сережки. Сначала сыграли пару партий в кибершахматы, а потом вместе читали старинную, еще на бумаге напечатанную книгу, которая тоже была вся сплошь про приключения. Потом я позвонил по видеофону домой и предупредил папу и маму, что ночевать я останусь у Сережки. Настроение у папы было неплохое, и он мне это разрешил, правда, предупредив, чтобы все было без фокусов, он-то прекрасно знал, чем иногда заканчивается то, что начинается именно так. Тетя Лина - Сережкина мама, накормила нас ужином, а в десять вечера, несмотря на наши бурные протесты, все-таки заставила лечь спать. Спать мы с вечера естественно не собирались, но сон все-таки довольно быстро сморил нас.

Проснулся же я оттого, что Сережка не без удовольствия толкал меня острым локтем в бок. В Сережкиной комнате стоял полумрак, висевший на стене ночник, горел только в четверть накала. Сережка молча указал мне на часы, было время собираться, если мы все-таки собираемся сегодня побывать наверху. Мы, как вчера еще решили, не стали одеваться, взяли только блестящие длинные накидки из металлоткани, которые сделали для себя еще давно, и большую пластиковую флягу. Кеды из мягкого и прочного пористого пластика взяли в руки и как были в одних трусах, на цыпочках, чтобы не шуметь, выскользнули из квартиры. Поселок спал. В коридорах горело лишь тусклое и слегка красноватое ночное освещение, но все равно все было отлично видно и для наших целей оно нам подходило еще лучше, чем яркое дневное. Сережка наполнил флягу водой из маленького фонтанчика на пересечении коридоров и повесил ее на ремень через плечо. Не говоря друг другу ни слова, мы обулись и, осторожно и почти бесшумно, двинулись к выходу. По пути нам так никто и не встретился - ночь не то время, чтобы гулять. И не так много сейчас в поселке людей, чтобы нашелся кто-то, любящий ночные прогулки. И мы беспрепятственно добрались до тамбурного коридора.

- Давай, - сказал я и легонько подтолкнул Сережку к шифратору замка.

Сережка молча посмотрел по сторонам и, лишний раз убедившись, что никто за нами не наблюдает, положил руки на клавиатуру, быстро набрал сложную комбинацию цифр и символов, которую он еще заранее выучил наизусть. А я сразу же, как только шифр был набран, повернул большой, блестящий хромом рычаг и не без труда отодвинул в сторону толстую и тяжелую металлическую заслонку двери.

- Быстро, - шепотом скомандовал я, и мы побежали по длинному, практически неосвещенному коридору, по пути жалея, что все-таки не взяли с собою хотя бы один фонарь.

В переборку тамбура я почти что уткнулся носом, настолько неожиданно она появилась прямо передо мной из темноты. Сережка сразу же налетел на меня, шепотом чертыхнулся и принялся на ощупь искать шифратор. Эта дверь сдвинулась в сторону медленно и словно бы неохотно, а за ней сразу же начиналась круто идущий вверх стальной винт лестницы аварийного подъема. Неаварийным же подъемом был большой и быстрый лифт, который был за соседней дверью. Но лифтом в нашем положении мы воспользоваться никак не могли, потому что он обязательно контролировался автоматикой, которая тут же просигналила бы о нашей попытке дежурному по поселку, поэтому мы побежали вверх именно по лестнице. И лестница показалась нам почти что бесконечной. Не так-то легко бегать по лестницам на такой большой и тяжелой планете, как наш Дивер, где сила тяжести больше земной на целую треть. Хоть мы и родились здесь, и эта тяжесть была для нас ежедневно привычной и даже родной, но все-таки мы были не какими-то сверхмускулистыми монстрами, а обычными людьми. Мы едва ли преодолели половину подъема, когда Сережка окончательно запыхался и запросил у меня пощады и остановки, хотя бы на пять минут. Я тут же с ним согласился, потому что чувствовал себя наверно только чуть-чуть лучше, чем он. Мы сели прямо на металлические ступеньки и несколько минут потратили только на то, чтобы отдышаться и прийти в себя.

- Нет, Вик, если так дальше бежать, то наверху мы просто упадем, как загнанные лошади, и нам станет не то, что не до солнца, а и вообще на все наплевать.

- Ладно, Серега, больше торопиться не будем, - согласился я с ним, меня и самого чертовски измотал этот затяжной забег по лестнице.

И мы пошли дальше, хоть и быстро, но уже особо не торопясь, тем не менее, когда мы добрались до выхода, наши ноги гудели, а в ушах слышался шум крови. В верхнем тамбуре оказалось уже довольно жарко. Мы попили воды из фляги, понемногу пришли в себя и тоже понемногу постарались привыкнуть к жаре. И только после всего этого, Сережка попросил, указывая на наружную дверь:

- Можно мне открыть?

- Давай, - согласился я.

Мы поднялись на ноги. Сережка взялся за рычаг и, немного помедлив, широко распахнул наружную дверь, здесь не было никакого шифратора. Но от того, что я увидел за дверью, меня буквально помутило. Начиная от самого порога, расстилалась самая настоящая пустыня, без малейших признаков жизни, освещенная каким-то призрачным светом, лившимся со всего неба. Я, конечно же, знал, что так оно и должно быть. Но ведь просто знать и видеть собственными глазами, это совершенно разные вещи. И где-то, в глубинах своего подсознания, я наверно не верил тому, что знал, и безнадежно надеялся, что это неправда... Где ты сейчас росший здесь древний, роскошный и почти что сказочный сине-зеленый лес, лес моего детства? Где тебя искать? В какой стране, на какой планете, возле какого солнца, в какой галактике? Я не знаю, вернее, знаю, что, сколько не ищи, не найдешь. Никогда и никому не дано найти того, что перечеркнуто временем и осталось только в прошлом. А прошло всего каких-то семь лет, и тебя уже нет, нет даже следов, будто бы ты вообще здесь когда-то был. И сейчас ты остался только в памяти... Сережка взял меня за руку обеими руками и потянул за собою:

- Пойдем, Вик, посмотрим наши дома, а то уже совсем скоро рассвет.

Мне сейчас совершенно не хотелось смотреть на то, что осталось от дома, где я когда-то жил с родителями, до того, как нам пришлось переселиться под землю. Но и обижать Сережку я не хотел, поэтому и пошел за ним. Вопреки всем моим ожиданиям, домик оказался точно таким же, как и семь лет назад. Гладкие, матово-белые стены, большие окна, низенькое, в две ступеньки, крылечко. Но вот только вокруг все изменилось и стало совершенно другим. Нет больше ручья, который всегда весело журчал неподалеку, не стало чистых и ухоженных аллеек, в которых мы с Сережкой когда-то играли. Ну и конечно не было Земного Дерева, которое нависало когда-то своей могучей кроной над самой крышей дома, не осталось даже следов. Сережка быстро поглядел на меня, словно бы говоря: "Я сейчас, быстро". И убежал в свой дом, который был тут, рядом. Я же в свой дом не пошел. Мне не хотелось чересчур будить воспоминания. Я просто сел на тот самый камень, на котором когда-то любил сидеть. Сейчас здесь было не так жарко, как мне об этом представлялось. Едва ли даже сорок градусов. Вот если бы столько было не ночью, а днем, тогда вообще незачем было бы покидать планету. Но нет, днем, когда оба солнца поползут к зениту, тут будет стоять невыносимая жара, при которой кипит вода и невозможна никакая открытая жизнь.

До сих пор я не могу до конца понять, почему такая беда случилась с нашей планетой, с нашим Дивером, родиной и меня, и Сережки. Ведь всего лишь каких-то семь лет назад здесь было так чудесно. Вообще-то, я знаю об этом из школьного курса, орбиты планет в системе двух солнц редко бывают стабильными, для этого нужно строгое соблюдение целого ряда условий. Дивер же оказался, по докладам открывшей его когда-то экспедиции разведки, одним из таких редких и почти невероятных исключений. Довольно большая и тяжелая, но в тоже время похожая на Землю и живая планета. Она двигалась в этой системе по довольно сложной резонансной орбите. Она оставалась достаточно удаленной от солнц, и повторяла свой путь каждые шесть с половиной лет. Все произведенные расчеты показывали, что орбита останется стабильной, по крайней мере, на несколько миллионов лет. Дивер был включен в план заселения, потому что он обладал выгодным положением. В перспективе он должен был стать звездной базой, планетой звездолетчиков и строителей звездных кораблей. И эта перспектива уже начинала бурно воплощаться в жизнь, здесь появились поселки и целые города, был построен большой космодром, было начато строительство крупнейшего орбитального космодрома-платформы и грандиозных верфей. Население планеты превысило миллион человек и быстро росло, сюда охотно летели переселенцы... Но тут произошла эта самая катастрофа. Известные законы тяготения дали сбой, который никто даже не предполагал до этих событий, орбита спонтанно изменилась, и Дивер начал медленно, но неумолимо приближаться к желтому солнцу...

Сережка медленно вышел из дома. По нему было видно, что и он не рад тому, что посмотрел на то, что тут осталось от прежней жизни, не так далекой, как может кому-то показаться, но уже прошедшей и неповторимой. Но я помнил ее, эту жизнь, и Сережка тоже помнил. Ему уже было пять лет, когда все мы ушли от страшного растущего диска солнца под землю, от его испепеляющих лучей, и огненного дыхания всепланетного пожара. Сережка молча посмотрел по сторонам и, неожиданно улыбнувшись, сказал:

- Вик, помнишь, тут ручей бежал, а вон там был наш пруд?

Я хорошо помнил и ручей и пруд. Собственно это был даже не пруд, а одно только название - лужа метров восьмидесяти длиной, тридцати шириной и глубиной не больше двух метров. Но тогда он казался нам большим и глубоким. Там всегда можно было купаться, что мы и делали.

- И мы с тобой там купались, каждый день и не по разу, - я тоже улыбнулся.

- А ты меня тогда еще и плавать учил.

- Когда и сам не очень-то хорошо умел.

- И мы один раз чуть не утонули... - Сережка сел на камень рядом со мной и доверчиво прижался, несколько минут мы просто сидели и молчали. - Вик, а транспорт-то точно придет? - Перескочил Серега на другую тему.

И это была не наша тема. Транспортный корабль должен был прибыть на Дивер еще месяц назад, чтобы забрать нас, последнюю группу людей, оставшихся на планете, и доставить на Терцию, куда в основном и перебазировалась вся наша колония. Но корабль не пришел, и никто не знал, почему он не пришел. Это было постоянным поводом для мрачных мыслей у взрослых. Нас же это мало занимало. Даже если корабль и не придет, мы от этого не погибнем, наш подземный поселок способен обеспечивать нас всем необходимым не одну сотню лет. Разве что планета упадет на солнце, но вроде бы, согласно новой теории тяготения такого не должно произойти. Но кто сейчас верит теориям? Если старая оказалась неверной, то и новая может тоже дать сбой.

- Должен придти, обязательно должен, - ответил я, немного подумав, и добавил, - нас ведь не должны бросить, люди людей в наше время не бросают.

- Но ведь они же еще месяц назад должны были прилететь, а до сих пор нет никаких известий.

- Мало ли какие проблемы могли появиться у других звезд.

Сережка кивнул в ответ, и еще немного помолчав, неожиданно для меня предложил:

- Вить, давай, прямо сейчас, сходим на космодром?

- Туда же больше часа топать, - возразил ему я, - а рассвет уже совсем скоро, изжаримся ведь.

- Не изжаримся, не сразу же, как солнце взойдет, страшная жара сделается. А мы только посмотрим, и сразу же обратно.

Я прекрасно понимал, что идти сейчас на космодром - это натуральнейшая глупость, и даже не глупость, а дурной, никому не нужный риск, но в этот момент все мое здравомыслие просто куда-то отодвинулось. Меня словно бы что-то тянуло на космодром, как магнитом, и я сразу же согласился:

- Идем, но только придется сильно поспешить.

Дорога к космодрому была в отличном состоянии. Широкая полоса из серого оплавленного и уплотненного грунта, с ней абсолютно ничего не сделалось после катастрофы. Шли мы быстро, и рассвет нас застал уже почти у самого края огромного взлетнопосадочного поля. Сначала горизонт быстро подернула красная дымка зари, а потом над ним показался тускло-багровый краешек красного солнца, такого близкого сейчас и непривычно огромного. На этом диске даже невооруженным глазом были видны темные пятна и яркие факела вечно бушующей солнечной поверхности. Это было такое зрелище, которое мало кто из людей мог наблюдать собственными глазами, без телескопа и без какой бы то ни было защиты.

- Ой, - Сережка остановился одновременно со мной, пораженный открывшимся перед нами зрелищем, - оно такое громадное.

- К тому же очень близкое и еще более опасное, - добавил я и протянул Сережке накидку, - на, надень, а то сейчас следом за красным и желтое солнце покажется.

Не успело еще красное солнце полностью выбраться из-под горизонта, как над ним уже показался и краешек желтого. Свет солнц смешался, и стало так светло, как раньше бывало наверно только в летний полдень, а может быть и еще светлее. Нам сейчас нужно было как можно быстрее бежать обратно, в поселок. Если уж только что взошедшие солнца светят опаляюще, то, что будет тут через час, когда они поднимутся еще выше. Отражающие накидки оказались просто игрушками, солнца нагревали их в один момент. И я понимал, что камни под ногами, да и сам воздух, уже очень скоро станут обжигающе горячими, и до поселка нам не добежать. А мы были уже на космодроме. На всем его огромном поле возвышался только один корабль - внутрисистемный транспорт, который когда-то использовался для обеспечения орбитальной стройки, но уже давно был заброшен. Я подумал, что если попасть на него, то у нас появится верный шанс, потому что на любых кораблях действует автономная система жизнеобеспечения, а автоматика всегда должна поддерживать корабль в исправном состоянии, даже если им и не пользуются. Но вот только как попасть на корабль, я даже не имел представления...

В полумиллионе километров от планеты пространство охватила легкая, но быстро нарастающая дрожь, оно искривилось, надулось, словно воздушный шарик, лопнуло и скрутилось тугим вихрем и вот, в самом центре этого вихря, с яркой вспышкой какого-то запредельного, не существующего в природе оттенка, начал выход в нормальное пространство мощный межзвездный корабль-звездолет. Какую-то долю секунды он весь пылал ярчайшим сверхзвездным огнем, потом его светящаяся оболочка раздулась и лопнула, словно мыльный пузырь, и корабль окончательно вошел в нормальное пространство после внепространственного перехода.

- Поздравляю с прибытием к месту назначения, - негромко сказал командир, высокий светловолосый мужчина, которому на вид никто не дал бы больше двадцати пяти, если бы не глаза, глаза много пережившего человека. На самом деле он был стар, стар настолько, что никто из не знакомых с его историей людей и не догадался бы насколько. За свою жизнь он переменил множество имен, но сейчас носил то, под которым родился и которое носил всю свою долгую первую жизнь. Сейчас его все звали астрокапитан Артур Рикст, - под нами планета Дивер. Мы должны сделать то, что должны, круг обязательно должен замкнуться, иначе под большим вопросом будет не только наше будущее, но и наше прошлое, само наше существование: Ну, ладно, хватит слов, приступаем к делу.

Корабль резко пошел на снижение, туда, где ночь на планете вскоре должна была смениться днем, туда, где они должны оказаться, обязательно должны. Командир не торопясь, вошел в рубку наблюдения:

- Ну, что увидели? - спросил он у наблюдателя, который, по сравнению с ним, выглядел совсем мальчишкой.

- Объекты наблюдения покинули поселок подземный и находятся сейчас в поселке покинутом. Похоже, что они и не собираются на космодром.

- Они туда обязательно отправятся, я это знаю.

- Командир, я не могу понять, почему эти двое мальчишек так важны для нас, они ведь никак не могут быть связаны с нашей организацией?

- Я и сам полностью не знаю всего, чтобы правильно ответить на этот вопрос. Это знают наверно только Старшие, Дубльком и его люди: А я знаю только то, что младший из них в свое время откроет теллитный саморазряд, и это позволит их кораблям летать по всей Галактике. Старший же станет галактиккапитаном, самым известным в истории командующим Галактической Разведки,: но не это главное дело его жизни. И если сегодня эти ребята погибнут, круг, вряд ли когда вообще удастся замкнуть. А пока круг не замкнут, даже само наше существование нельзя назвать вполне реальным, если нам не удастся, то вполне возможно, что мы просто перестанем существовать, мгновенно, даже не заметив этого. Все, ради чего мы жили и живем, исчезнет вместе с нами, словно и никогда не существовало.

- Святые эглы, командир, не пугайте нас, ведь я же знаю, что одна попытка уже была совершена, и оказалась неудачной.

- Да, и та неудача частью лежит и на моей совести. Тогда мы ждали нашего конца, но он не наступил, и мы поняли, что ошибку еще можно исправить. Огромного труда стоило то, чтобы произвести еще одну попытку. Но в этот раз мы не имеем права на ошибку, потому что третьей попытки может уже и не быть никогда.

- Так, командир, они направляются в сторону космодрома.

- Так и должно быть, я вижу это во второй раз. Идем на снижение, цель космодром.

- Вик, смотри, что это такое? - Сережка, запрокинув голову, смотрел на небо. Там, почти, что в самом зените горела ярчайшая звезда. Но не просто горела, она приближалась к нам, вне всяких сомнений это заходил на посадку звездный корабль.

- Это корабль, Серега, бежим отсюда. Тут близко бункерукрытие.

Мы припустили со всех ног, но добежать до бункера не успели. Заходивший на посадку корабль опустился прямо перед нами, всего в какой-то сотне метров. Это заставило нас застыть на месте от изумления. Корабль опустился, словно призрак - не было ни обычного для посадки рева, ни тянущегося из дюз длинного и раскаленного до звездных температур языка плазмы. Никакой корабль, из известных нам, просто не мог так садиться. Но он не мог быть и призраком - рожденной в мозгу галлюцинацией. Мы ясно услышали треск плит под его опорами, ощутили, как вздрогнула под нами земля. Корабль был настолько же реален, насколько реальны мы сами.

- Что это за корабль? - сумел выдавить из себя Сережка.

Что ни говори, а корабль выглядел довольно странно: Сверкающая зеркальной поверхностью, сильно заостренная вверху, но удивительно пропорциональная башня корпуса. Ее облик не портило даже явно тяжелое вздутие кормы, на срезе которой выступали четыре мощные маршевые дюзы. От середины корпуса вниз шли четыре псевдокрыла - вытянутые равнобедренные треугольники, оканчивающиеся внизу тонкими, по сравнению с корпусом, опорами. Но, несмотря на явную массивность, корабль выглядел легким и даже каким-то ажурным, с функциональной законченностью форм и обводов. А все это вместе взятое придавало облику корабля какой-то чуждый и даже неземной вид, так наверно мог бы выглядеть корабль мечты из неблизкого будущего.

- Он не похож на земные корабли, - совладал с собою и я, - к тому же, похоже, что у него гравитационная тяга, а про нее у нас никто даже и не заикается.

Тут Сережка заулыбался:

- Но ведь на нем же название написано.

Странно, как я мог сразу же этого не заметить, наверно меня так поразил внешний вид корабля. Вдоль корпуса, красивыми золотистыми буквами, было написано имя корабля и планета его приписки.

- "Игла", - негромко прочитал я вслух, - Солнечная система, планета Земля.

Как мне сразу же показалось, название звездолету было дано удивительно верно, он удивительно напоминал своим видом оперенную иглу, какими стреляют иглометы - устаревшее, но все еще применяемое оружие. А над названием золотилась небольшая эмблема - шестиугольный щит, два обнаженных меча и поднимающееся из-за края щита пылающее желтое солнце.

- Это эмблема Службы Безопасности? - спросил Сережка.

Я кивнул в ответ и сказал:

- А сам корабль, наверняка новейший крейсер Службы Безопасности.

- Бежим отсюда, - прошептал мне на ухо Сережка.

- Куда бежать? - сказал я с изрядной долей злости, которая большей частью была злостью на самого себя, - куда нам бежать, куда ни беги, а солнышко тебя все равно тебя достанет и зажарит.

- Ну а что тогда, к ним идти что ли? - Сережка кивнул в сторону звездолета.

- Хотя бы и к ним. Может и не дадут нам зажариться.

Сережка обречено вздохнул, и мы медленно побрели к кораблю. С каждым шагом, при взгляде на корабль, пропадало ощущение его ажурной невесомости. На мощных, по три метра диаметром, опорах, над нами возвышалась могучая машина, тяжесть которой казалось давила на нас. А, увидев угольно-черные, слегка искрящиеся тетралитом , десятиметровые воронки фотонных дюз, Сережка невольно присвистнул и спросил:

- Интересно, какую тягу развивает этот двигатель?

- Не знаю, - ответил я, увидев, что на правой от нас опоре открывается узкий вход.

Заметив, куда я смотрю, Сережка повернулся в ту же сторону. А из опоры, тем временем, один за другим, вышли три человека в немного странно выглядевшей форме космофлота, без каких бы то ни было знаков различия. Первым вышел высокий светловолосый мужчина лет двадцати пяти, а его спутники выглядели еще младше. В его же облике явно читалась и сила и властность, среди них он явно был главным. И я точно знал, что где-то видел его, но не мог вспомнить, где именно. Я тут же назвал его для себя Капитаном. Капитан посмотрел по сторонам быстрым и каким-то летящим взглядом, и немного с усмешкой высказался:

- По такой жаре разумна единственная одежда - скафандр.

- Я не подумал, - слегка виновато сказал второй и, кивнув в нашу с Сережкой сторону, добавил, - вон и местные ребята одеты не в скафандры, а легко.

Капитан на долю секунды задержал свой взгляд на нас и, неожиданно смягчившись, улыбнулся и пригласил нас к себе легким жестом руки. Мы с Сережкой быстро переглянулись, но делать больше ничего не оставалось, и мы пошли к нему.

- Значит, вы нас встречаете? - шутливо спросил второй.

- Ага, - в тон ему ответил Сережка.

- Нет, мы оказались тут случайно, - сказал я полуправду.

- А вам не кажется, что тут чересчур тепло? - продолжил второй.

- Кажется? - снова сказал Сережка, - нет, нам не кажется, мы это просто знаем.

- Тогда поднимемся на борт "Иглы", - капитан жестом указал на вход в опоре.

Всю центральную часть опоры, как оказалось, занимал лифтовый канал. Круглая кабинка лифта была гораздо меньше, чем на лифте в поселке, но, тем не менее, достаточно просторна для того, чтобы вместить пятерых человек. Дверь кабинки закрылась, как только Капитан нажал несколько разноцветных кнопок на небольшой, встроенной в стену панельке. Я не ощутил того, что мы двигались, но когда дверь снова открылась, за ней оказались узкий коридор, а дальше было помещение с множеством экранов на вогнутых стенах и большим, изогнутым в виде подковы, светло-серым пультом. За этим пультом сидел человек в того же цвета шлеме и в такой же, как у капитана и его спутников форме.

- Антон, - негромко сказал капитан своему спутнику, - подбери для гостей, - он слегка кивнул в нашу сторону, - защитные костюмы.

- Пять минут, - ответил Антон и быстро вышел из рубки, второй спутник капитана удалился тем же путем.

Капитан повернулся к нам и осмотрел с головы до пят таким взглядом, который пронизывал, как рентген. Все-таки была в этом человеке вполне очевидная странность, потому что уже через секунду его взгляд оттаял и сделался вполне дружелюбным.

- Итак, кажется, мы с вами еще не знакомы. Меня зовут Артур Рикст, и я являюсь капитаном этого корабля. А как же зовут вас, мои юные друзья?

Я тут же быстро представил нас обоих:

- Он - Сергей Дайский, а я Виктор Стрельцов.

Он слегка покачал головой:

- Вы очень похожи друг на друга, и я почему-то подумал, что вы братья.

- Ага, - сказал Сережка, - вы угадали, мы и есть братья, но только двоюродные.

Капитан посмотрел на экраны, слегка поморщился, потом снова повернулся к нам и спросил:

- Может быть, вы объясните, почему нас никто не встречает и эфир чист, как небо после дождя? Никто не ответил даже на наш подлетный сигнал.

Сережка пожал плечами. Я же предположил:

- Просто вас никто не ждал. Ждали транспорт, но не сегодня, а уже месяц назад. Людей на все не хватает, в поселке осталась только последняя группа. Наверно сейчас просто никто не дежурил у связи. Некоторые ведь даже предполагали, что за нами вообще никто и никогда не прилетит.

Капитан вздохнул:

- Четыре месяца назад мы обнаружили потерпевший аварию, но все-таки сумевший выброситься из Пустоты, транспорт, тот самый, который вы ждали. Мы, хоть и на пределе дальности, но все-таки сумели связаться с Землей. О транспорте и его экипаже нам обещали позаботиться. Нам же был дан приказ идти на Дивер и эвакуировать последнюю сотню поселенцев... Мы считали, что встретить-то нас должны.

- А у нас об этом никто не знал, - сказал я, - но можете считать, что это мы вас встретили. Мы проводим вас в поселок.

Капитан снова улыбнулся и сказал:

- Именно это я и хотел у вас просить. Только вам сначала потребуется одеться соответственно погоде на вашей планете, а то ваша одежда неразумна.

Мы, с Сережкой, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, смутились своего облика и поплотнее завернулись в свои накидки. Капитан, снова улыбаясь, спросил:

- Насколько я понимаю, вы вдвоем ушли из поселка, никого не предупредив об этом?

- Ага, - виноватым тоном признался Сережка. Я же постарался объяснить причину этого нашего поступка, получилось это довольно неуклюже:

- До сегодняшнего дня мы шесть с лишним лет не видели ни солнца, ни неба. Нас просто не никуда не выпускали из поселка. И если бы мы хоть кого-то предупредили, то и на этот раз нас бы не выпустили.

- Понимаю, - сказал Капитан, но все-таки неодобрительно покачал головой.

Мне показалось, что в этом он нам сочувствует, но не одобряет, и я решился попросить:

- Пожалуйста, не сообщайте никому, что мы были здесь, а то нам, не знаю, как, но нагорит обязательно.

Капитан кивнул:

- Хорошо, беру вас под свое покровительство. Но думаю, что от гнева родителей это вас все равно не спасет.

В этот момент в рубку вошел посланный за костюмами звездолетчик. Он принес то, что обещал. Защитные костюмы сильно напоминали скафандры, которыми по сути дела и являлись. Мягкая, серовато-серебристая ткань из билитового волокна, полупрозрачный шлем и, скрывающаяся в массивных наплечьях, автономная система терморегуляции и жизнеобеспечения.

- Должны подойти, - сказал он Капитану.

Капитан кивнул и сказал уже нам:

- Одевайтесь.

Костюмы оказались нам как раз по размеру, даже без предусмотренной на них подгонки. Они идеально облегали фигуру и были очень удобны. Шлемы же мы только примерили и снова сняли.

- Подождите здесь, - тоном приказа сказал Капитан, и они удалились.

Сережка посмотрел на меня, слегка присвистнул, и шутливо округлил глаза. Словно бы сказал, ну и вляпались же мы с тобою, брат. Я кивнул ему в ответ, а он, не удержавшись, хохотнул. В это время человек, сидящий за пультом, облегченно вздохнул, снял с себя шлем и, повернувшись к нам, с улыбкой, спросил:

- Ну и как здесь у вас, на Дивере? Очень тяжело?

- Кому как, - уклонился я, но он понял это по-своему.

- Я бы наверно не смог шесть лет не видеть неба.

- Вы пилот? - спросил Сережка.

- В каком-то смысле. А точнее говоря, звездпилот. Слышали про такую специальность?

Мы одновременно кивнули. Звездпилоты - люди, которые ведут звездный корабль сквозь Пустоту, это "не вполне реальное пространство", во много раз быстрее света. Звездпилоты - элита среди всех пилотов. На любом корабле-звездолете и сам капитан обязан был быть звездпилотом, и только звездпилот мог рассчитывать когданибудь стать звездным капитаном. Звездпилотами мечтали стать многие, но могли лишь единицы, обладающие для этого необходимыми качествами и способностями. Немного помолчав, я спросил:

- Не скажете ли вы, что это все-таки за корабль такой - ваша "Игла"?

- Скоростной экспериментальный внепространственный крейсер. Принадлежит Центру Изучения Внепространственных Переходов. Новейшая и еще только проходящая испытания разработка.

- А почему же тогда у вас на борту эмблема Службы Безопасности?

- "Игла" - крейсер, разработанный по заказу этой самой службы, для разведки он маловат.

- Вы садились красиво. - Сказал Сережка. - Неужели все-таки антигравитация ?

- Скорее уж не антигравитация, а гравидинамика. Гравидвигатель новейшая разработка, тоже экспериментальный, но уж очень удачная вещь получилась, очень удобен и когда-нибудь станет незаменимым для околопланетных маневров, мечта пилотов. Кстати, именно благодаря вашей планете появилась новая теория гравитации, а она и дала нам этот двигатель.

Я кивнул, потому что уже был наслышан о новой теории гравитации от отца, хотя и об этом никто пока официально не объявлял, и в школе ее естественно не изучали. Но и он не предполагал, что она даст практические результаты уже сейчас, в наше время, а не в отдаленном от нас будущем.

- Значит, на вашем корабле мы полетим на Землю? - спросил Сережка.

- Естественно. И всего через три месяца уже будете там. Наш корабль-то как-никак быстроходный крейсер, а не транспортное корыто. Такой удельной мощности на кораблях тут еще никто не видел.

- Отставить, Миша, - это сказал незаметно вернувшийся капитан, причем таким тоном, что пилот побледнел и, вскочив на ноги, замер по стойке "смирно".

Хоть кому, видевшему это, стало бы ясно, что властью капитан этого корабля обладал по-военному неограниченной.

- Отставить, - снова сказал он, но на этот раз уже не так жестко, - не следует сообщать нашим гостям ничего лишнего.

- Больше такого не повторится, капитан, - мальчишеским тоном и, уже едва сдерживая улыбку, сказал звездпилот Миша.

- Верю, - сказал капитан и почти что обречено махнул рукою в его сторону, а потом, повернувшись к нам, - идемте, ребята.

За время своего отсутствия капитан облачился в защитный костюм того же типа, что были сейчас на нас с Сережкой. Мы вошли в кабинку лифта и через несколько секунд уже вышли на поверхность.

- Идемте, - снова сказал капитан и добавил, - можете звать меня просто Артуром.

- Хорошо, - сказал я, и тут же спросил, - а вы что, разве один в поселок пойдете?

- Не один, а с вами, - сказал он, слегка улыбнувшись, и тут же объяснил, - на "Игле" экипаж маленький, вместе со мною всего десять человек. Так что делегации из нас все равно не получится. Пусть уж лучше занимаются послепосадочной проверкой, а затем предстартовой.

- Дядя Артур, - спросил Сережка, - а все-таки, правда, что ваш звездолет - новейший и быстроходный крейсер?

Капитан снова улыбнулся и ответил:

- Вообще-то это так. Но это пока все еще остается закрытой информацией. И уж если вы узнали это, мне остается только просить вас о том, чтобы вы держали ее в секрете, до тех пор, пока ее официально не откроют.

- Обещаем, - за нас обоих ответил Сережка.

- Ну, вот и хорошо. Официально мы считаемся экспериментальным крейсерским патрулем Службы Безопасности, но официального объявления об этом еще не было.

- Понятно, - сказал я, - мы никому и ничего не скажем. Но только и вы не говорите никому про то, что мы были на космодроме.

- Шантажируете, - сказал он, снова улыбнувшись, - ну да мне в этом нет никакого интереса. Про вас я никому говорить не собираюсь, но, скорее всего, вы и так, без этого, попадетесь.

- Скорее всего, - подтвердил Сережка, - но только вы тогда хоть немного за нас заступитесь.

Капитан коротко рассмеялся и сказал:

- Ну, хорошо, я ведь уже сказал, что беру вас под свое покровительство.

Дальше мы шли молча. Защитные костюмы были просто чудесными. Жару они под себя не пропускали. А идти в таких костюмах было одним удовольствием. Даже свет пылавших в небе солнц полностью смягчался золотистым покрытием гермошлема и не слепил глаза. Но в тоже время костюм нисколько не стеснял движений и не создавал ощущения герметично закрытого скафандра. До поселка мы дошли меньше, чем за час, с полным комфортом. Но когда оказались среди пустых домиков, капитан жестом попросил нас задержаться.

- Я в первый раз за всю свою жизнь вижу покинутое человеческое поселение, и это страшно. Я понимаю вас. Идемте дальше.

Тамбур был уже почти рядом. Когда мы подошли к нему, я потянул за рычаг и открыл вход:

- Добро пожаловать.

Как оказалось, в верхнем тамбуре горел свет, и к тому же не дежурный, каким все в последнее время, чаще всего пользовались, а полный. Значит, скорее всего, о прибытии корабля здесь уже стало известно, и нас уже приготовились встречать. Точнее говоря, конечно же, не нас, а капитана. Кивнув нам, капитан начал быстро спускаться по лестнице вниз, проигнорировав лифт. А мы, почти что бегом и едва успевая, последовали за ним. Как оказалось, насчет встречи я нисколько не ошибся, и нас действительно встретили, но уже внизу, в тамбурном коридоре. Целая делегация из десяти человек, во главе с председателем. И в этой самой делегации оказался мой отец, который смотрел на нас с Сережкой почти, что испепеляющим взглядом. Капитан представился первым.

- Артур Рикст, капитан крейсера "Игла" из состава патрульного космофлота Службы Безопасности.

Но как только капитану были представлены все встречающие, папа выразительным жестом поманил нас с Сережкой к себе. Мы молча опустили глаза, и пошли, но капитан нас остановил:

- Я обещал этим ребятам, что за эту их самовольную вылазку наверх им не попадет.

- Ну, уж извольте нам это самим решить, - папа был довольно разозлен.

- Я обещал и не намерен от этого отказываться, - сказал капитан так, что по спине у меня, да и не только у меня, пробежали мурашки, - вы не знаете, каково провести полжизни взаперти, под землей, а они это знают. И если вы не можете их понять, то хотя бы дайте слово, что они не будут за это наказаны.

Председатель молча кивнул, папа же немного помедлив, тоже кивнул. Тогда капитан отпустил нас и мы, понурившись, пошли вглубь коридора, к жилым помещениям. Папа вскоре догнал нас и, взяв за руки, повел домой. Крепко взял, не убежишь, не вырвешься, даже рука занемела, пока он довел нас до нашей квартиры.

- Посидите пока здесь. Может быть, вам хоть немного стыдно станет. Хотя вряд ли, вы ведь себя считаете правыми.

- Но, дядя Кирилл, ведь вы же обещали, что не накажете нас, - жалобно сказал Сережка, даже наверно чересчур жалобно. Но ожидаемого эффекта это не произвело.

- А разве я вас наказываю? Хотя наверно, если бы вас выдрать по-настоящему, вам бы это только на пользу пошло. Если уж в голове нет ума, то через другое место немного добавилось бы. Но что поделать, хоть я вас и не понимаю, но обещал не наказывать. Так что посидите здесь и подумайте.

- Папа, только не закрывай нас.

- Чтобы вы снова куда-нибудь удрали?.. - сказал он, но, немного подумав, добавил. - Хорошо, я не буду вас закрывать, но только если вы пообещаете мне, что без моего разрешения не переступите этого порога.

- Обещаем, - сказали мы с Сережкой почти, что в один голос.

- Я вернусь только вечером и, скорее всего, довольно поздно, так что времени на размышления о вашей вине у вас будет предостаточно.

Сказав это, папа оставил нас одних и дверей не запер, зная, что данное нами обещание удержит нас намного лучше любого замка. Но, оставшись одни, ни о какой вине мы естественно размышлять и не собирались. Во-первых, сначала мы довольно весело рассмеялись, потом, от избытка энергии, принялись бороться друг с другом, а когда это надоело, принялись довольно бурно обсуждать все случившееся с нами за еще только начавшийся день, а впечатлений у нас было даже с избытком. Но и этим нам так же не пришлось заниматься долго, потому что пришли мама и тетя Лина. Вдвоем они принялись нас воспитывать: Для начала они стали над нами подсмеиваться и подтрунивать нас. Описали, какие "предусмотрительные" из нас получились разведчики и как "правильно" мы все рассчитали. Но хорошо, что еще так, без слез и долгих высказываний о том, какие мы плохие. И, надо сказать, с гораздо лучшим эффектом. Потом они заставили нас выбраться из защитных костюмов, отправили в душ, а после него заставили одеться по-домашнему. Сережка оделся в мою одежду, ему она была почти что вокурат, не настолько уж он меня меньше. После этого наши мамы накормили нас завтраком и, заявив, что поскольку мы неисправимы, не имеет смысла дальше воспитывать нас, потому что это пустая и неэффективная трата времени, и закрылись в спальне.

- Сестры о чем-то секретничать собрались, - негромко сказал Сережка. Мама и тетя Лина были сестрами, и даже больше, сестрамиблизнецами. Они были настолько похожи, и внешне и по характеру, что очень многие часто их путали. Но только не мы с Сережкой, хотя и не могли объяснить, как, ну да это, само собой, разумеется, - давай тоже закроемся в твоей комнате.

- Давай, - сразу же поддержал его я, - тоже никого не пустим и хоть поговорим спокойно.

Так мы и сделали. Закрывшись в комнате, мы говорили про "Иглу", про то, что уже скоро будем на Земле, старой и доброй Земле, родине всех людей. Говорили о том, что будем делать во время полета и как потом будем жить на Земле. Мы лежали на кровати, поверх одеяла, и нам было хорошо вот так лежать и говорить о хорошем. Мы разговаривали еще много о чем. Но когда я разразился весьма долгим монологом о полетах вне пространства, то даже не заметил, что Сережка уснул и мирно посапывал мне в плечо. Толи мой рассказ послужил для него снотворным, толи просто сегодня он вымотался посильнее меня. Я уже было собрался тоже уснуть, но почему-то у меня сейчас это не получалось. Я промаялся наверно с час, но так и не сумел уснуть. Зато я услышал, что папа вернулся домой, его голос был слышен даже через закрытые двери. Осторожно, чтобы не разбудить Сережку, я поднялся и вышел из комнаты. Папа сейчас был даже слегка веселый, за время отсутствия его настроение изменилось и существенно. Посмотрев на меня, он спросил:

- Ну и как, уже осознали свою вину? - спросил он, но, не дождавшись ответа, продолжил, - ну да ладно, ругаться все равно некогда. На Дивере мы сегодня уже последний день. Завтра утром грузимся на "Иглу", а примерно через три месяца уже будем на Земле.

- Кирилл, почему такая спешка? - спросила у него мама.

- Капитан Рикст не намерен здесь задерживаться. У него есть свой приказ и свои планы.

- Не могу понять.

- "Игла" - это не какой-то транспорт, а крейсер СБ. Ну да и это неважно. Сейчас я ухожу, будем останавливать и консервировать энергостанцию, и до утра, скорее всего, не вернусь. Так что собираться вам придется без меня. И вы, Лина с Сережей, тоже идите и собирайтесь. Максим просил вам передать, что и его до утра вы также можете не ожидать.

Сказав все это, папа сразу же ушел. В нашем поселке он был главным энергетиком и был обязан собственными руками отключить все то, что здесь было его работой.

- А Сережка спит, - сказал я тете Лине.

- Ну и пусть дальше спит. А то вы наверно всю ночь не спали, к своему побегу готовились. Да и все равно, в сборах от вас пользы практически никакой, одна только помеха.

Сборы не заняли много времени, ведь к ним мы уже не один месяц готовились. Мы с мамой быстро сложили все самое необходимое в сумки. А то, что останется здесь, привели хоть в какойто порядок. И если уж кто-то здесь побывает после нас, то пусть видит, что люди отсюда не бежали, а ушли вполне организованно. А когда мы закончили, мама ушла к тете Лине, помогать ей собираться. Я же, оставшись один, заметил, что уже наступил вечер. И тут меня защемила такая грусть: неужели это и есть мой самый последний вечер на Дивере, планете, которая есть и навсегда останется моей Родиной. Неужели я никогда уже больше не буду сидеть в этих вот креслах, мы с Сережкой никогда уже не будем бороться вот на этом ковре... Все это было столько раз и неужели этого уже никогда больше не будет. Не будет больше шумных и веселых погонь по лабиринту коридоров, не будет надоевшей мне игры в мячик с младшими мальчишками и не будет очередного смотрения старого фильма. Да, всего этого не будет, мы все уйдем с Дивера и у нас будет другая, наверняка более хорошая жизнь. Может быть, я когда-нибудь вернусь сюда, но того, что уже прошло, я никогда не смогу вернуть. Да наверно и не захочу, думать о будущем лучше, чем жалеть о прошлом. Этими рассуждениями я взял себя в руки и пошел будить Сережку. От того, что я включил свет, Сережка не проснулся. Но стоило мне положить ему руку на плечо, как он вцепился в меня, словно ища защиты от чего-то ужасного и страшного. Правда, он тут же проснулся и, увидев меня, глубоко и облегченно вздохнул, но мою руку он отпустил не сразу.

- Ну что ты, Сереж. Что-то страшное приснилось?

- Ага, - кивнул он в ответ.

- Расскажи, - попросил я, - устраиваясь рядом с ним.

- А ты смеяться не будешь?

- Разве я когда-то над тобою смеялся?

- Да уж было дело, и не один раз.

- Тогда я смеялся чисто в воспитательных целях, а сейчас не буду, слово даю.

Сережка немного поворочался, а потом сел, привалившись спиною к стене:

- Мне приснилось, что будто бы мы летим на "Игле". И капитан говорит нам, что завтра мы уже будем на Земле. Что, мол, сегодня уснешь, а когда проснешься, то будешь уже на Земле, и все будет хорошо. Я засыпаю и долго-долго сплю, очень долго, а когда просыпаюсь, то никого вокруг нет, ни единого человека. Я слышу, что где-то далеко звучат голоса, бегу туда, но никого не нахожу. Потом и голоса пропадают. Я иду по кораблю и слышу только свои шаги и эхо своих шагов. И вдруг я внезапно замечаю, что это уже вовсе и не корабль, а наш поселок. Все как всегда, но ни одного человека вокруг. Я кричу, зову хоть кого-нибудь, но все без пользы. Я вроде бы понимаю, что все улетели, а меня почему-то забыли и оставили. Такой ужас подкатывает, что даже и кричать я уже не могу. Я иду, куда ноги несут, и неожиданно оказываюсь в вашей квартире и снова засыпаю. А просыпаюсь оттого, что меня будит какой-то старый и нервный человек в капитанской форме. Он говорит что, будто бы он - это ты и что я будто бы проспал почти что сто лет. Что он собирается вскоре умереть, а я должен буду занять его место и также как и он стариться сто лет. Я вскакиваю и бегу от него, бегу, а он только смеется мне вслед и кричит, что, мол, от своей судьбы еще никто и никогда не мог убежать, сколько бы ни старался. Такой вот сон.

- Странный, даже очень странный сон, хотя и довольно интересный, сказал я, хотя для себя посчитал все это обыкновенной ерундой.

- Не интересно, а просто-напросто страшно... Вик, сейчас уже вечер?

- Ага, ты прилично поспал, сейчас уже наш последний вечер на Дивере. Завтра утром все мы отбываем с планеты Дивер на посудине капитана Рикста.

- Как, уже завтра? - искренне удивился Сережка.

- Ага. Капитан не намерен здесь задерживаться, у него какието свои дела и свои приказы.

- Но тогда же нужно собираться.

- Твоя мама и так уже наверно все собрала. А моя мама уже давненько ушла ей помогать. Так что оставайся, они там и без тебя справятся.

- Откуда им знать, что я собираюсь взять с собой. Ты-то у себя уже все собрал?

- Разумеется.

- Тогда пойдем к нам.

- Не могу, я же обещал не выходить из квартиры.

- Ой, - спохватился Сережка, - я ведь тоже обещал. И что мне сейчас делать?

- Подтверждаю, что тебе уже разрешили выйти отсюда, а обо мне папа просто забыл.

- Вик, извини, но я пойду.

- Иди.

- А что ты тут один делать собираешься?

- Ничего не собираюсь... Спать, пожалуй, завалюсь, ты-то уже выспался, а я нет.

- Никому бы таких снов не пожелал.

- Да брось ты, если хочешь, оставайся, не хочешь - иди и собирай свои вещи.

- Вик, ты что, обиделся что ли?

- Я спать хочу.

- Я только соберусь и снова приду.

- Если тебя отпустят.

Сережку наверно все же не отпустили. Я его недолго подождал, а потом, как и собирался, завалился спать. Не знаю почему, но я ожидал увидеть сегодня во сне живой и зеленый мир, мою Родину, планету Дивер. Но никаких снов ко мне сегодня не пришло, одна только мрачная темнота, словно бы это и не сон, а забытье. Разбудил же меня посреди ночи папа. Он держал в руках неяркий фонарь из служебного комплекта:

- Витя, поднимайся и собирайся побыстрее, через двадцать минут мы уже отправляемся на погрузку.

Я пожалел, что моего фонаря здесь нет, но не бежать же за ним, когда и так времени нет. На ощупь я нашел и натянул на себя рубашку и брюки. Потом наскоро умылся - вода еще бежала из крана, хоть и тонкой струйкой. Но света уже не было по всему поселку, потому что энергостанция уже была остановлена и законсервирована. Я слышал, как папа объяснял все это маме, которая, суетясь, готовила на кухне завтрак для нас.

- Вик, иди завтракать, - позвала она.

- Сейчас, - ответил я.

- Не сейчас, а иди, времени и так в обрез, - это уже сказал папа.

Завтрак не отнял у нас много времени. Я быстро сжевал пару бутербродов, запивая их холодным компотом, и сказал, что больше я есть, не хочу. Мама не стала, как обычно настаивать, чтобы я позавтракал поплотнее, а только тяжело вздохнула. Папа же сказал:

- Надевай на себя свой защитный костюм, сейчас мы пойдем наверх.

- Сейчас там не жарко, - ответил я, но костюм все-таки надел, его в любом случае следовало вернуть на корабль.

Тут же к нам, с фонариком в руке, влетел Сережка:

- За костюмом? - спросил я.

- Ага, - последовал ответ.

- На, одевайся, - я подал ему костюм.

Сережка попытался быстро натянуть его на себя, но запутался ногами в штанинах и, не поддержи я его, то наверняка растянулся бы на полу.

- Не торопись, Серега, никто без нас не улетит.

Он гневно стрельнул в меня глазами, молча и аккуратно надел на себя костюм и сразу же убежал к себе. Я даже не попытался задержать его и извиниться, хотя и почувствовал себя виноватым перед ним. Все-таки посмеялся над ним, хотя и обещал совсем другое. Ну, да ничего, успею еще не раз извиниться. До Земли ведь еще три месяца лететь, десять раз еще успеем, и поссориться, и помириться.

- Ну, все, пора, - сказал папа и направился к выходу.

Я взял в руки пару сумок и пошел за ним. Но он заметил это и остановил меня:

- Вик, все это нужно оставить, мы уходим налегке. Там есть все необходимое.

- Но почему? - вырвалось у меня.

- Все вопросы по дороге, идем быстрее.

Но задать ему вопросы я не успел. Он встретил Председателя, и они начали о чем-то вполголоса говорить. Я же увидел идущего немного впереди Сережку и, конечно же, догнал его.

- Сереж, ты меня извини.

- Ты о чем, Вик?

- Получается, что я над тобой посмеялся.

- Ты же не специально. И я ничуть даже на тебя не обиделся.

- Спасибо, - сказал я, и на душе у меня все-таки отлегло, - Сереж, ты не знаешь, почему мы уходим налегке?

- Откуда? Никто ничего не хочет объяснять. Я с собой только это и взял, - он протянул мне узкий футляр из прозрачного пластика, в котором лежала тонкая каменная пластинка.

- Что это?

- Не узнал что ли, это же диверит, камень, найденный только здесь, на Дивере.

- На память?

- Можно и так сказать. Но вообще-то я эту плитку разломлю, половинку оставлю здесь, а вторую возьму с собой.

- Как талисман?

- Скорее как символ того, что хоть кто-то из нас потом вернется сюда и сложит половинки в целое. Правильно?

- Если ты так считаешь, то наверно правильно.

- Только тогда надо, чтобы из поселка мы вышли последними. Чтобы никто нам не помешал.

- Притормаживаем.

Мы начали пропускать вперед тех, кто шел позади нас, и на площадку перед лестницей мы вышли уже последними. Здесь стоял сам капитан Рикст:

- Поторапливайтесь, ребята, старт уже скоро, - сказал он нам, слегка улыбнувшись.

- Мы быстро, дядя Артур, - сказал Сережка.

Он разломил плитку, одну половинку положил рядом с лестницей в небольшую нишу, так, чтобы никто не мог на нее случайно наступить, вторую же, вместе с футляром, сунул под костюм и тут же заспешил вверх по лестнице. Я же пошел рядом с капитаном, решив, что уж у него-то я точно узнаю все.

- Скажите, почему нам приказано идти налегке?

- Иначе "Игла" оказалась бы просто перегруженной для первого внепространственного маршевого режима, а идти на втором - потерять лишние два месяца. У нас и так каждый килограмм на учете. Мы даже часть своих запасов оставляем здесь... Но ничего, на Земле у вас будет все необходимое, даже то, чего здесь не было, Земля - богатая планета.

- Но ведь до Земли нам еще целых три месяца лететь.

- Вы их просто не заметите. Эти три месяца окажутся для вас одной долгой ночью. Уснете, а проснетесь уже на Земле.

- Не понимаю, - сказал я, искренне удивившись.

- Видишь ли, "Игла" - это не пассажирский корабль и даже не транспортный, ресурс системы жизнеобеспечения у нас ограничен. Поэтому вам придется полежать в анабиозе. Сейчас это нисколько не опасно, как будто простой сон. Так что можешь не бояться.

- Я и не боюсь, - сказал я, хотя если говорить честно, мне сделалось довольно не по себе. Странным образом это сильно напомнило мне Сережкин сон. Нужно догнать его и обо всем рассказать. Я обогнал капитана и поспешил наверх, но Сережку я уже не догнал. У выхода стояли дисколеты с "Иглы", а несколько уже взлетели. А Сережки же наверху уже не было.

- Он уже улетел, - сказал мне папа, - а увидитесь вы теперь только на Земле.

- Значит, ты все знал и ничего нам не сказал об этом, - выпалил я.

- Ну, что ты, Вик, я и сам узнал об этом только сейчас, от Карла. (Карлом звали нашего Председателя.)

- Но мне нужно обязательно кое-что сказать Сережке.

- На Земле у вас будет уйма времени.

- Как ты не понимаешь, это нужно сказать еще до отлета.

- Может быть, вы еще увидитесь, на "Игле".

Только на это я и надеялся. Мне казалось, что если я ничего не успею сказать Сережке, то это будет чем-то вроде предательства по отношению к нему. Как мы добирались до "Иглы", я плохо запомнил, потому что не о том тогда думал. Не запомнил даже того, толи мы поднимались в корабль на лифте, толи сразу прибыли в ангар. Сережку я все-таки увидел, но уже ничего не мог ему сказать. Он, неестественно бледный, лежал под прозрачной крышкой анабиозного контейнера и словно бы спал. Я плохо себе представляю, что же тогда со мной случилось, потому что практически ничего не запомнил. Возможно, я заплакал, что вовсе не подобает парню, которому уже почти четырнадцать, но может быть, и нет, я просто не помню этого. В себя же я пришел, лежа поверх одеяла на кровати в маленькой корабельной каюте. Рядом сидел капитан Рикст, который очевидно и привел меня в чувство. Я постарался полностью успокоить себя и, как ни странно, это у меня сразу же получилось.

- Извините меня, пожалуйста, за такое поведение, - смущенно сказал я и добавил, - мне наверно уже пора в анабиоз?

- Ничего особенного не случится, если ты еще какое-то время пободрствуешь. А если захочешь, то и весь полет, все три месяца.

Я ничего не ответил ему на это. Он еще минуту посидел рядом, глядя куда-то в сторону, потом поднялся, укрыл меня одеялом и пристегнул поверху широкими эластичными ремнями:

- Поспи немного, успокойся. Через пятнадцать минут мы уже стартуем, но, скорее всего, ты просто ничего не почувствуешь.

Я только кивнул в ответ на это и закрыл глаза. Почти сразу же я уснул и действительно не почувствовал ни того, как "Игла" оторвалась от Дивера, ни того момента, когда звездолет выскользнул из нормального пространства в Пустоту, пространство не вполне реальное, и понеслась к далекой Земле, во много раз обгоняя свет. Проснулся же я оттого, что в каюте снова появился капитан и включил полное освещение. Он явно был в хорошем настроении, что сразу же виделось во всем его облике. Посмотрев на него, я и сам улыбнулся и потянулся изо всех сил.

- Ну, как, космонавт, выспался? - спросил он.

- Ага, - ответил я, уже отстегивая ремни.

- Наверно ты не против и поесть?

- Как стая голодных крокодилов.

- Тогда умывайся, и идем.

Умыться можно было тут же, не покидая каюты. И когда я это сделал, капитан проводил меня в столовую. Столовая на корабле оказалась небольшой, всего на десять - пятнадцать человек, не больше, и довольно уютной, с одним большим общим столом, за который капитан и усадил меня. Он придвинул ко мне накрытый белой салфеткой поднос:

- Когда пообедаешь, найдешь меня в кают-компании. Это одним ярусом ниже, вторая дверь направо. Хорошо?

Я кивнул, и капитан удалился, оставив меня в одиночестве. На аппетит я не жаловался и быстро справился с предложенным мне обедом. Но, похоже, что в полном одиночестве я все же не был, потому что, когда я пообедал, в стене сразу же открылось окно, и ровный голос из укрытых в стене динамиков произнес:

- Поставь поднос сюда.

- Спасибо, - коротко сказал я кибермозгу звездолета, убрал поднос, куда требуется, и вышел из столовой.

Это был мой первый космический полет, но он был не таким, как мне раньше представлялись космические полеты вообще. Почемуто раньше мне казалось, что полет обязательно должен хоть как-то ощущаться. Или едва слышный гул или слабая вибрация, по моему мнению, обязательно должны были бы присутствовать. Может быть, еще жужжание скрытых за стенами механизмов или какие-нибудь едва слышные сигналы. Но ничего из всего этого на звездолете простонапросто не было. Я пошел по коридору, все внимательно разглядывая. Немного закругленные в углах, стены коридора были светлосерого, приятного на взгляд цвета. Освещен коридор был длинными светильниками, сплошной непрерывной линией тянущимися по потолку. По сторонам же были закрытые двери, поблескивающие темным металлом. На стенах кое-где виднелись устройства внутренней связи. Изредка попадались лаконичные разъясняющие надписи. Довольно скоро я обнаружил подробный план жилой зоны корабля, посмотрел на нее и постарался запомнить. Согласно этому плану, я нашел идущую вниз узкую лестницу. Спустившись, я повернул направо. Вторая дверь была приоткрыта. За ней было выполненное в светло-зеленых тонах помещение. Небольшие низенькие столики, удобные кресла. Почти домашний уют. Это помещение создавалось для отдыха, и было для этого весьма продумано. Капитан был там. Он сидел в одном из кресел, расслабившись и отдыхая. Но, как только я вошел, он кивнул на стоящее напротив его кресло и предложил:

- Устраивайся, как тебе удобнее.

Я решил воспринять это предложение буквально. Избавившись от кед, я забрался на кресло с ногами. Капитан почти незаметно для меня поморщился, но никакого замечания мне не сделал, а сказал совершенно другое:

- Вижу, что тебе многое непонятно, так что для внесения ясности, можешь спрашивать, я постараюсь, насколько это в моих силах, ответить на любой твой вопрос.

Один вопрос, необъяснимо возникнув, уже достаточно созрел у меня в голове, чтобы его задать:

- Мне почему-то кажется, что вы не настоящие звездолетчики.

- Почему ты так думаешь? - улыбнувшись, спросил капитан.

- Вообще-то я и сам не знаю почему.

- Отчасти это возможно и так. Потому что, во-первых: "Игла" еще окончательно не принята, как корабль, и пока еще не входит ни в какой космофлот; во-вторых, экипаж "Иглы" составлен исключительно из сотрудников одной из секретных лабораторий Центра Изучения Внепространственных Переходов, кстати, я руководитель этой лаборатории. Но все-таки мы звездолетчики, в прошлом и настоящем. Такого ответа тебе достаточно?

- Вполне, - кивнул я.

- Тогда выкладывай следующий вопрос.

- Почему вы не положили меня в анабиоз сразу же после старта?

- Честно?

- А как же иначе.

- Одна из анабиозных капсул оказалась неисправной и неподдающейся ремонту в наших условиях.

- А почему вы тогда сказали, что я и сейчас могу лечь в анабиоз?

- Потому что на "Игле" есть еще одна анабиозная установка, стационарная, на десять капсул, для экипажа.

- Тогда мне будет лучше отправиться в анабиоз немедленно. А то получается, что все спят, а я нет.

- Просто я подумал, что тебе было бы интересно провести полет не в анабиозе. Будь я на твоем месте, я бы не отказался. Неужели тебе неинтересно?

- Интересно, - честно признался я.

- Ну, так зачем же тогда вообще разговоры об анабиозе. Живи так. Одного лишнего человека наш корабль вполне может обеспечить всем необходимым, без каких бы то ни было условий и ограничений.

- Мне просто кажется, что так я поступаю нечестно, хотя бы по отношению к Сережке: Может быть, ваш корабль сможет обеспечить и двух лишних, ведь мы же еще не взрослые?

- Обеспечить-то бы обеспечил наверно и десяток лишних, но не все так просто решается. И разбудить твоего братишку мы просто не имеем возможности, ни малейшей.

- Почему? - спросил я, слегка испугавшись.

- Не бойся, - сказал капитан, заметив этот мой испуг, - ничего с ним не случилось, он в полном порядке. Но просто все они сейчас находятся в одноразовых анабиозных полукапсулах. И для того, чтобы их разбудить, нужна аппаратура, которой у нас на борту простонапросто нет. Так что спать все они будут до Земли.

Про одноразовые полукапсулы я хорошо знал, именно в них отправлялись переселенцы с Земли на другие заселяемые планеты. Полукапсула автономно могла перевести человека в анабиоз, но для того, чтобы его разбудить, полукапсула помещалась в специальную установку, довольно сложную и громоздкую. Но вообще-то полукапсулы были самыми простыми и самыми надежными анабиозными установками, не было еще ни одного случая, чтобы с человеком в полукапсуле что-то случилось. Но Капитан сейчас был прав, на борту корабля никого из находящихся в полукапсулах людей, не разбудить. Хотелось ли мне посмотреть на перелет, принять предложение капитана? Хотелось, и даже очень, но что я потом скажу Сережке?

- А можно мне лечь в анабиоз не сейчас, а хотя бы через неделю? - Как мне казалось, я нашел компромиссное решение.

- Пожалуйста, когда захочешь.

И я на неделю остался на корабле. Эта самая неделя пролетела для меня быстро, даже очень быстро, потому что каждый день, и каждый час был для меня насыщен и интересен. Я узнал столько много нового и интересного. Узнал, что представляет собой дальний экспериментальный крейсер "Игла", корабль совершенно нового типа и класса, и чем он отличается от всех кораблей, построенных до него. Я познакомился со всеми звездолетчиками из экипажа "Иглы", они все, без исключения, оказались хорошими, веселыми людьми. Я, даже можно так сказать, подружился со многими из них. Я облазил практически весь звездолет, кроме конечно тех помещений, куда не было доступа любому неспециалисту. Мне показывали, как работают разные системы и как можно ими управлять. А звездпилоты, конечно с разрешения капитана, даже разрешили мне немного поуправлять звездолетом. И они признавали, что для первого раза у меня получается просто отлично. А капитан, узнав про мои успехи, сказал, что если на Земле я не пойду учиться в Звездное, он просто-напросто загонит меня силой, даже если я буду изо всех сил отбиваться. После этого я сделался лучшим другом звездпилотов, которые почти что не в шутку называли меня не иначе, как "наш стажер" и предлагали идти не учиться, а сразу же идти работать к ним, в лабораторию ЦИВПа. Но неделя все-таки прошла. И вечером седьмого дня я отыскал капитана:

- Неделя закончилась, дядя Артур, и мне пора в анабиоз.

- Вик, - сказал он в ответ, в экипаже теперь все называли меня этим моим сокращенным именем, - тебе что, не понравилось здесь? Скучно? Неинтересно? Или еще что?

- Наоборот, дядя Артур, мне не скучно и даже очень интересно. И поэтому я и должен уснуть. Я самому себе обещал.

- Ну, что же, пусть будет так, - сказал он, поняв, что решение я принял уже окончательно, - идем.

Кабинка внутрикорабельного лифта опустила нас на пять ярусов вниз, к медотсеку. В медотсеке же была дверь, за которой я еще ни разу не бывал. Капитан открыл ее и жестом пригласил меня войти. Внутри, на небольшом возвышении, стояли в ряд десять стационарных анабиозных капсул: Половинка лежащего цилиндра с толстой прозрачной крышкой и массивным непрозрачным основанием. На основаниях, выходящих в проход, были небольшие панельки управления. Капитан щелкнул переключателем на ближайшей капсуле и над панелью зажегся небольшой и неяркий экранчик, на котором высветилось: "Капсула исправна и готова к использованию".

- Это автоматическая анабиозная капсула, - сказал капитан, - в ней можно отправиться в анабиоз без какой бы то ни было посторонней помощи. Обращаться с ней очень даже просто. Вот с этой панели задаются условия пробуждения, в частности время. По этим условиям автоматика разбудит находящегося в анабиозе человека, но можно включить пробуждение и вручную. Вот здесь, - капитан открыл узкую дверцу на стене, - оставляют одежду, хотя конечно можно ложиться и в одежде, но это не рекомендуется правилами. Видишь, в капсуле справа маленькая панелька управления. Достаточно лечь в капсулу и нажать голубую кнопку, дальше автоматика самостоятельно выполнит все необходимые действия. Ну вот, вроде бы и все, когда захочешь, сможешь отправиться в анабиоз самостоятельно.

- А зачем тогда кроме голубой еще две кнопки? - спросил я, разглядывая панельку в капсуле.

- Желтая кнопка - анабиоз без условий, то есть до тех пор, пока кто-то не разбудит вручную. Ну а красная - отмена нажатия двух других, то есть, если успеешь, то можешь передумать и не уходить в анабиоз. Еще есть вопросы?

Я отрицательно мотнул головой, больше вопросов у меня не было.

- Ну, тогда оставляю тебя одного.

Сказав это, капитан вышел, оставив меня один на один с анабиозными капсулами. Я сначала внимательно прочитал выгравированные на основании капсулы инструкции по ее использованию и решился. Я поставил условие своего пробуждения, за двое суток до прибытия на Землю. Потом, не торопясь, повесил свою одежду в шкафчик. Еще раз осмотрелся, помещение анабиозного отсека было выполнено в темных тонах, освещение тут было неяркое, и все это создавало иллюзию позднего вечера. Оставшись в одних только трусиках и тяжело вздохнув, я лег в капсулу. Еще какое-то время помедлил, окончательно решаясь, и только после этого нажал на голубую кнопку. С легким щелчком защелкнулась крышка, а я начал впадать в какое-то ледяное оцепенение. И я испугался этого, холодного, как могила, сна, но ничего сделать уже просто не успел. И я уснул сном, во время которого не бывает снов.

Глава вторая: Пленники Пустоты

Выход из анабиоза не был легким, но я и так, заранее, знал, что легким он никогда и не мог быть. Не так-то легко возвращаться к жизни после пусть временного, но все-таки небытия. Тем не менее, в себя я пришел довольно быстро. Первое, что я увидел, это то, что рядом с капсулой стоял капитан. Но, сказать честно, я его не сразу-то и узнал. Он очень сильно похудел, на лице резко выступили скулы, а кожа стала неестественно бледной. Но как только я его узнал, сразу же спросил с тревогой:

- Что-то случилось, вы нездоровы?

- Не все так просто, Вик, не все здесь так просто... Вот что, сейчас ты приведешь себя в порядок, потом поешь. А я буду ждать тебя в главной рубке, постарайся не задерживаться. - Сказав это, капитан вышел из анабиозного отсека, я заметил, что при этом его сильно покачивало.

В этот момент я еще совершенно ничего не понял, хотя то, что на корабле что-то неладно, чувствовалось определенно и однозначно. Я вспомнил инструкции по анабиозу и, действуя согласно им, растер себе закоченевшие мышцы. От этого почувствовал себя лучше и поднялся на ноги. Повернулся, чтобы достать из шкафчика свою одежду... То, что я в этот момент увидел, повергло меня в такой ужас, что я буквально оцепенел. Из десяти анабиозных капсул, что были здесь, восемь оказались заняты. Весь экипаж был здесь, кроме капитана и пилота Миши. Изможденные и искаженные болью лица, открытые, ничего не видящие глаза... И над каждой капсулой горит холодный желтый огонек бессрочного анабиоза без условий. Как только я смог побороть оцепенение, так сразу же схватил свою одежду и, одеваясь на ходу, понесся в главную рубку. Я был должен немедленно узнать, что же все-таки здесь произошло, что за ужас поселился на этом корабле. Но капитан был не в рубке. Он стоял, привалившись спиной к стене, в десятке шагов от нее:

- Ты уже все видел? - спросил он и, не дождавшись ответа, попросил, помоги мне добраться до рубки, я болен и сильно ослаб, но это не заразная болезнь.

Я помог ему опереться на меня и сразу же спросил:

- Что здесь произошло?

- Об этом чуть позднее, - мы вошли в рубку, и я помог капитану сесть в кресло. Капитан тяжело дышал, но, все-таки найдя в себе какие-то силы, улыбнулся, - Миша, посмотри, Вик пришел.

Сидящий в кресле пилот никак не прореагировал на эти слова. Мне показалось даже, что он не дышит. Капитан тут же, очень поспешно надел на себя пилотский шлем и только тогда сказал:

- Вик, посмотри, жив ли он?

Я взял пилота за руку и нащупал пульс, он был хоть и слабый, но ровный:

- Живой.

- Он сдал гораздо сильнее меня. И мы ничем не сможем ему помочь... Ты сможешь положить его в анабиоз?

- Постараюсь.

- Действуй. Безусловный анабиоз. Он больше не будет мучиться.

Пилот оказался неожиданно легким. Будь я в нормальном состоянии, то донес бы его играючи. Но я еще не оправился от анабиоза, и все давалось мне с трудом. Тем не менее, я дотащил его до капсулы и уложил внутрь. Одежды с него снимать не стал, ибо все, кто лежали в капсулах, были одеты. Когда же я уже собрался нажать желтую кнопку, он очнулся и открыл глаза.

- Все будет хорошо, - сказал я ему, потому что ничего другого не мог сейчас сказать.

Как ни странно, он меня узнал, едва заметно улыбнулся и беззвучно, одними губами, сказал:

- Спасибо, Вик. Держись, стажер и до свидания.

Я нажал на желтую кнопку и, как только крышка захлопнулась, побежал обратно в рубку.

- Он в анабиозе, - сказал я капитану, - а теперь все-таки объясните мне, что произошло на корабле.

- Спасибо за Мишу... Садись, сейчас я постараюсь объяснить все, что случилось со звездолетом. Слушай и запоминай, во второй раз я, скорее всего уже не смогу это рассказать... - капитан вздохнул и начал. - До Земли оставалось всего лишь пятнадцать дней полета. "Игла" шла в Пустоте через особое ее стабильное возмущение, которое мы называем Фиолетовый Зонтик. Тогда и произошла авария, которую мы считали невозможной в принципе. Распад пространства-времени на одном из эстронов стал неуправляемым. Только быстрота реакции нашего кибермозга помогла избежать взрыва мощностью в пару новых звезд, он остановил эстрон. Но никакой реакции не хватило бы, чтобы на неисправной энергоустановке выйти в нормальное пространство или удержаться на курсе, - капитан ненадолго замолчал, а потом продолжил, из-за нехватки энергии пространственный двигатель остановился, а мы находились в довольно искаженной Пустоте фиолетового зонтика.

- Произошла отдача? - спросил я, втайне надеясь, что отдача была небольшой, но капитан тут же меня разочаровал.

- Отдача, и притом весьма и весьма сильная. Из-за этой отдачи сейчас мы оказались далеко за пределами освоенной человечеством зоны. В этом секторе не бывали даже разведчики, но об этом я скажу немного погодя. Нам все-таки удалось справиться с энергоустановкой и запустить пространственный двигатель, сделав это, мы вышли в нормальное пространство. Но отдачей наши беды, к нашему несчастью, не ограничились. Аварийный реактор продолжал работать, совершенно непонятным образом и, при этом лавинообразно набирая мощность. После аварии что-то изменилось в структуре стационарных полей внутри реактора и почти четверть своей энергии он начал выделять в виде энтрохронного излучения.

Услышав это, я невольно покрылся гусиной кожей, потому что уже знал, что такое это самое излучение. Оно проникает сквозь что угодно, не задерживаясь. Его не останавливают ни сверхпрочные и сверхплотные литы , ни сверхсильные силовые поля. Это излучение имеет туже природу, что и само пространство-время, и там, где оно действует, в нашу вселенную словно бы просачиваются законы другой, враждебной всему, более менее сложноорганизованному и живому. В зоне действия даже слабого энтрохронного излучения отказывается работать любая электроника и автоматика. Если излучение оказывается немного посильнее, в нем медленно, но неуклонно, разрушаются любые сложные молекулы, даже не разрушаются, а спонтанно изменяются. В зоне же сверхсильного энтрохронного излучения любое материальное тело мгновенно высвобождает в виде жесткого излучения всю свою энергию покоя. К счастью, энтрохронное излучение очень быстро слабеет с расстоянием, но все же оно послужило причиной гибели открывших его исследователей. Я вспомнил все это, а капитан же тем временем продолжал:

- Реактор нужно было немедленно глушить, иначе через несколько часов от звездолета и нас вместе с ним не осталось бы ничего кроме разлетающихся в разные стороны со скоростью света гамма лучей и нейтрино... Нам это удалось. Но работать пришлось практически вручную. К тому же, мы неточно определили силу излучения и радиус поражения. Энтрохронное излучение нарушает работу человеческого организма не только на клеточном и генетическом уровне, но и на молекулярном и даже атомном. Наша сегодняшняя медицина бессильна с этим бороться... Может быть, только когда-нибудь она дойдет до этого... Шестерым из нас, тем, кто получил наибольшую дозу облучения, пришлось сразу же уйти в анабиоз. Остальные надеялись на лучшее... - капитан снова замолчал, но ненадолго, - мы определили точку, куда нас выбросила отдача. - Он дотронулся до пульта и на главном обзорном экране высветилась трехмерная звездная карта. На ней яркими зелеными огоньками светились осваиваемые звездные системы, голубыми - разведанные. Прочие же были белыми, и этих белых огоньков было подавляющее большинство. На этой же карте, красной мигающей точкой, капитан показал наше сегодняшнее местонахождение. Четыреста с небольшим парсеков от Солнца и ни одной обследованной системы на сотню парсеков вокруг, - отсюда, на пяти эстронах, с поврежденным и почти выработавшим ресурс пространственным двигателем, ни до Земли, ни до любой другой посещаемой планеты нам не добраться. Но мы рассчитывали на другой шанс.

Карта на экране приблизилась, показывая сейчас лишь небольшой участок пространства, в котором поместилось только немногим более двух десятков звезд. От красной точки протянулась пунктирная линия к одной из звезд, причем не самой близкой.

- Эта звезда - наш последний шанс, запомни это хорошо. Желтый карлик, лишь чуть-чуть поярче и постарше Солнца. По ряду косвенных признаков мы предполагаем, что возле этой звезды, которую мы назвали Золотистой, обязательно должна быть живая планета... Мы могли бы обойтись любой планетой, но это только осложнило бы нам работу... Жаль, что мы просчитались с эстроном... Мы пытались довести корабль до Золотистой, но необратимый распад добрался и до нас. Наши силы оказались исчерпаны. И сейчас наша надежда только на тебя одного. Ты будешь должен довести звездолет до этой цели и выполнить задуманное нами.

Не сразу я осознал сказанное, а когда понял, то испугался:

- Я не смогу, я же не звездолетчик, я же практически ничего не знаю и не умею.

- Не паникуй, Вик, ты справишься, я верю в тебя. Корабль полностью автоматизирован. А кибермозг способен обучить тебя чему угодно, чего бы ты ни пожелал... Кибермозг "Иглы" способен даже в какой-то мере выполнять работу звездпилота, но недостаточно хорошо, здесь нужен человек. Главное добраться до Золотистой, а до нее не более недели пути, потом же можно будет не спешить... - Тут голос капитана сорвался и он, почти шепотом попросил, - надень шлем и бери управление. Мне нужно хотя бы чуть-чуть отдохнуть, чтобы продолжить рассказ.

Не без содроганий одел я пилотский шлем и принял управление звездолетом на себя, но почти сразу же успокоился. Наша внепространственная скорость была небольшой. Сразу же становилось понятно, что двигатель работает уже на последних крохах своего ресурса. Управлять полетом, как мне казалось, было несложно. Корабль при помощи специальных локаторов прощупывает Пустоту, кибермозг обрабатывает это и получившуюся синтетическую картинку, при помощи шлема передает напрямую в мозг пилота. Пилот же управляет кораблем при помощи биотоков мозга, которые расшифровывает все тот же кибермозг и мгновенно исполняет. В тот момент все происходящее казалось мне сном, каким-то страшным и нереальным сном. Но это нисколько не удивительно, такова была окружившая меня реальность, реальность, очень похожая на сон. Разве я мог предположить, что случившееся может произойти не во сне, а на самом деле. Чисто рефлекторно я попытался проснуться и довольно сильно ущипнул себя. Но сон - это просто сон, меня же окружала Реальность. И я понемногу начал все-таки осознавать истинное положение дел, которое было по-настоящему плохим. Прошло наверно немногим больше часа, за который я успел себя довести почти до бессильного испуга, а потом снова успокоиться и даже практически смириться с происшедшим. Но тут очнулся капитан и негромко спросил у меня:

- Вик, ты сможешь одновременно: вести корабль и слушать меня?

- Попробую, - ответил я без промедления и развернул свое кресло к капитанскому, для пилотирования положение кресла совсем не важно.

- Вик, ты будешь обязан довести корабль до Золотистой. Если я скажу, что это сделать просто, то скажу неправду. Потому что правды я и сам не знаю. Мы идем сейчас в таком секторе, где до нас никогда не был ни один из наших кораблей. Я ничего не могу сказать о том, какая Пустота ждет тебя впереди, потому что не знаю этого. Это удел всех первопроходцев, не знать дороги, которая тебя ждет впереди... Но все равно, ты должен пройти по ней. И ты это сделаешь, я верю в тебя... - После короткого молчания капитан снова продолжил. - Сразу после аварии наше положение не казалось нам таким уж безнадежным. Пусть у нас осталось только пять реакторов, но для полета достаточно и четырех. Пусть выработал ресурс пространственный двигатель, но его все-таки можно восстановить. Звездолет можно привести в порядок, хотя это и потребует массу времени и усилий. Для восстановления корабля нужно: Во-первых, чтобы он стоял на планете, а не болтался в пространстве. Во-вторых, чтобы была хотя бы плохонькая ремонтная база и внешний источник энергии. Ну и, в-третьих, нужно хотя бы четверо-пятеро человек, чтобы время ремонта не растянулось до неприемлемых пределов.

- Но нас же только двое, - вырвалось у меня.

- Я уже не в счет, скоро ты останешься один, - сказал капитан с вздохом и совсем тихо, - но я думаю, что тебе все-таки повезет, должно повезти. Я надеюсь, что на планете Золотистой ты найдешь не просто жизнь, а довольно высокоразвитую цивилизацию, цивилизацию людей. Таких же, или почти таких же, как я и как ты. Я в этом практически уверен, но не спрашивай почему, я и сам этого не знаю... Ты найдешь их, и они помогут тебе, но будь очень осторожен, когда будешь искать и выбирать себе помощников.

- Вы уверены, что это необходимо?

- Иначе "Игла" просто никогда не вернется на Землю. Мы не можем просить помощи у Земли, для транспространственной связи на таком расстоянии наша рация чересчур слаба. Радиоволны же будут идти до Земли больше тысячи лет. Но ты пошлешь радиосообщение, сразу же, как окажешься у Золотистой. В крайнем случае, останется только ждать, что это сообщение кто-нибудь услышит когда-нибудь. - Сказав это, капитан надолго замолчал. В рубке было слышно только его тяжелое и хриплое дыхание. Мне показалось, что он потерял сознание. Я уже хотел бросить управление, но он все-таки заговорил снова. У меня в каюте ты найдешь толстую тетрадь. Это мой многолетний дневник, в нем записаны многие мои мысли. В нем ты найдешь ответы на многие из тех вопросов, которые ты бы задал мне, если бы у нас было на это время, но времени у нас сейчас нет. В памяти корабельного кибермозга найдется любая интересующая тебя информация, и он будет рад поделиться ею с тобой... Но я должен предупредить тебя. Не все из того, что ты узнаешь здесь, могут знать другие люди. Некоторые из наших знаний могут быть опасными даже для самой Земли. Я надеюсь, что когда до этого дойдет время, ты сам все поймешь и осознаешь. И, пожалуйста, ничего не спрашивай, ответы на свои вопросы ты найдешь сам.

Вопросов у меня была масса, но, послушавшись капитана, я не стал их задавать. К тому же, большая часть моего внимания оказалась прикованной к управлению. Структура Пустоты прямо по курсу медленно, но неуклонно усложнялась, а это требовало большой собранности и постоянного внимания. А капитан снова молчал, ему было трудно говорить. Но сейчас он к тому же давал мне время и возможность все обдумать, хотя я еще многого не знал и не понимал. Спустя какоето время, капитан надел пилотский шлем и сказал:

- Я принимаю управление кораблем. Встань и подойди ко мне. Я не могу подойти к тебе, как полагается при таких случаях по Уставу. Не бойся, Виктор.

- Я не боюсь, - ответил я и, подойдя к капитанскому креслу, встал напротив капитана. Он открыл глаза и, внимательно посмотрев на меня, спросил:

- Мне представляется, что ты всегда мечтал стать звездолетчиком. Это так или нет?

- Да, это так, - кивнул я.

- Хочешь ли ты сейчас стать им?

- Да, - снова ответил я.

- Тогда ты им становишься.

Он взял меня за левую руку, и я ощутил на запястье прохладный металл. Это был браслет звездолетчика, символ принадлежности к земному космофлоту, но и не только символ, а еще и устройство, дающее право и допуск много на что. Носящий такой браслет человек и есть звездолетчик. Этот браслет нельзя снять, не повредив при этом руки. Надев мне на руку браслет, капитан сказал:

- Я, астрокапитан космофлота Земли Артур Рикст, как капитан крейсера "Игла", по праву, данному мне Звездным Уставом, принимаю на службу в Космофлот и в экипаж "Иглы" Виктора Стрельцова, на которого с сего момента распространяются все права и обязанности члена экипажа. - Сказав это, капитан добавил уже обычным тоном. - Так нужно, Вик, без этого тебе не обойтись. И еще, я должен отдать тебе одну вещь, но при условии, что ты пообещаешь мне распорядиться ею так, как я тебе скажу.

- Я обещаю, - без промедления сказал я.

- Сначала послушай. Эту вещь ты будешь должен постоянно носить с собой. Не знаю сколько, но очень долго. А потом ты будешь должен ее отдать...

- Кому? - спросил я.

- Мальчишке, вроде сегодняшнего тебя... Если ты станешь галактическим капитаном. И в звездной дали, о которой мы сейчас и не мечтаем, на самом краю гибели, ты будешь вынужден оставить мальчишку, который будет тебе очень симпатичен, только лишь для того, чтобы он остался жив, ты будешь обязан отдать ему этот ключ.

Капитан медленно расстегнул воротник форменной рубашки. На шее у него висела тонкая, тускло-серая металлическая цепочка. Немного помедлив, он снял ее, сжимая в руке то, что было к ней подвешено, приложил руку ко лбу, словно бы прощаясь с чем-то дорогим для себя, потом протянул ее мне. На ладони у него лежала блестящая каким-то неземным светом, длиной и шириной с палец, но довольно тонкая пластинка капитанского стартключа, символа неограниченной капитанской власти, да и самого капитанства. Отдавая свой стартключ, капитан перестает быть капитаном.

- Но это же ваш ключ, капитан, - сказал я, принимая его.

- Уже не мой, - сказал он, - и я уже не капитан. Эта должность вместе со стартключом переходит к тебе. Так нужно, капитан Стрельцов. Пусть этот стартключ принесет тебе удачу, как когда-то принес ее мне.

- Но потом я буду должен его отдать?

- Так будет нужно, Вик. С судьбой не поспоришь. А знать свою судьбу тяжело... Поклянись мне, что ты распорядишься этим ключом так, как я тебя прошу.

- Чем поклясться?

- Есть только одна вещь, которой может клясться человек, своей честью.

- Я клянусь своей честью.

- Спасибо, Вик.

Капитан тяжело дышал, этот разговор отнял у него массу сил. Но сквозь маску скрываемой усталости и боли он улыбнулся, улыбнулся по-настоящему. И я снова поймал себя на том, что пытаюсь вспомнить, где же я мог видеть его раньше. Эта улыбка мне хорошо помнилась. Я уже хотел спросить у него, но не стал, потому что сам по себе такой вопрос бессмысленный. Я же спросил о другом:

- Мне взять управление?

- Буду глубоко благодарен тебе за это. Надо сказать, что сил у меня уже совершенно не осталось. И мне нужно отдохнуть, чтобы сделать еще одно, последнее дело.

- Я помогу вам уйти в анабиоз.

- Погоди, пока еще рано...

Я не стал возражать. Тем более что я уже принял управление кораблем. А обстановка в Пустоте, по нашему курсу, явно менялась к худшему. Участилось появление резких флуктуаций, они становились все сложнее и опаснее. На одной из них корабль крутануло так, что я потратил больше десятка минут, чтобы вновь вернуться на курс и скомпенсировать спонтанную отдачу. Пустота была уже очень неспокойна, и полет походил на какой-то дикий трехмерный слалом, поглощающий все мои силы и внимание. Капитан молчал, но я слышал его дыхание и замечал, что оно становится более неровным. Ему без всяких сомнений пора в анабиоз. Как только Пустота станет немного поспокойнее, я переключусь на автопилот и отведу или утащу капитана до капсулы. Но обстановка в Пустоте и не думала улучшаться, она наоборот становилась все более и более опасной. И сейчас мне стало особенно хорошо понятно то, почему звездолетчики перед полетом желают друг другу не чего-то, а именно спокойной Пустоты. Управление звездолетом полностью поглотило не только мое внимание, но и словно бы всего меня целиком. Я стал как бы вовсе не пилотом, а составной частью корабля, его системы управления. И исподволь подтачивающий меня страх отступил далеко на задний план. Конечно, я боялся, боялся совершить ту ошибку, которая может оказаться непоправимой. Но этот страх нисколько не угнетал меня, а даже наоборот, словно бы придавал дополнительные силы. Не знаю, сколько времени это продолжалось, я его не засекал. Может быть один час, а может и несколько. И я все-таки справился с этим, не сорвался с курса, не лег в беспорядочный дрейф и провел звездолет через этот участок неспокойной Пустоты. А когда передо мной, впереди, прямо по курсу, развернулась Пустота, почти полностью спокойная, я даже не поверил в это и еще несколько минут полностью держал на себе управление. Но Пустота оставалась спокойной. И, словно через силу заставив себя, я переключился на режим автопилота. Но капитана на месте не оказалось. И я уже кинулся к выходу из рубки, чтобы бежать и найти его. Но меня остановил его голос, донесшийся по внутрикорабельной связи:

- Вик, я знаю, что ты слышишь меня и уже наверно пытаешься искать. Прошу тебя, не делай этого. Я сейчас нахожусь в камере второго спецшлюза...

На включившемся экране видеосвязи появился капитан. Он был одет в легкий скафандр с прозрачным пузырем гермошлема, откинутым назад, за спину. Второй же спецшлюз был маленькой, гораздо меньше, чем лифтовая, кабинкой.

- Капитан, что вы делаете? - закричал я, и он, услышав меня, посмотрел в зрачок видеокамеры.

- Извини меня, Вик, за то, что я сейчас сделаю. Пусть это даже покажется тебе предательством. Но я просто не могу поступить иначе. Я должен сделать то, что должен...

Он посмотрел мне прямо в глаза, резким движением головы откинул упавшие на глаза волосы и улыбнулся, широко и ясно. Не прекращая улыбаться, он надел гермошлем и положил руку на маленький пультик на стене. Медленно открылся выходной люк, который был у него за спиной. Я замер, будучи не в силах сказать ни единого слова. А капитан помахал мне рукой и, шагнув назад, мгновенно растворился в раскинувшейся за люком хищной и всепожирающей тьме Пустоты, ничем не похожей на нормальный космос. И, делая этот шаг, капитан улыбался. В этот момент я наверно закричал, но вообще-то не помню точно. До меня тогда во всех своих проявлениях дошел ужас полного одиночества. Сделав этот, последний, шаг, капитан оставил меня одного. Кроме меня на корабле были люди, но какой-толк, если я или не могу или не имею права вывести их из анабиоза. Я плохо представлял себе, что же мне делать сейчас, в этот самый момент, к тому же, я наверно был немного не в себе. И я побрел по кораблю, этому лабиринту коридоров и переходов, в котором было так легко заблудиться. В первую неделю после старта это часто со мной случалось, и мне приходилось или блуждать дальше или просить помощи. Но сейчас я не заблудился. И когда мало-мальски пришел в себя, то увидел, что стою перед дверью, за которой еще на Дивере я должен был лечь в анабиоз.

Я немного помедлил, потом взялся за рычаг. Дверь оказалась заперта. Поглядев повнимательнее, я увидел выгравированную на двери надпись: "Помещение для особо важного груза", а немного пониже: "Вход только по предъявлении стартключа". Стартключ, словно сам, напомнил о себе, выскользнув из-под рубашки. Руки у меня затряслись, и такими вот трясущимися руками я снял с шеи цепочку с ключом. Как им пользоваться, я имел представление. При приближении ключа к двери, на ней открылась приемная щель-скважина, в которую ключ вошел легко, без малейшего сопротивления. Я повернул рычаг, и тяжелая толстая дверь медленно и беззвучно отошла в сторону. Внутри было темно и ощутимо прохладно. Дверь сама захлопнулась у меня за спиной, как только я вошел внутрь. Хорошо, что еще включился свет, хоть и такой, тусклый и красноватый, словно это светит древняя лампа накаливания, а не современный светильник. Передо мной был небольшой зальчик, почти полностью заполненный вертикально стоящими полукапсулами. Между ними оставались неширокие проходы, по которым змеились серебристые кабеля - энерговоды и голубые - контроля и управления. Еще несколько минут я потоптался в нерешительности и, только в очередной раз, успокоившись, двинулся вдоль капсул, за прозрачными крышками которых были хорошо знакомые мне люди. Анабиоз - это не смерть, но и не жизнь. Эти люди сейчас находятся на узкой границе между этими двумя состояниями. И очень жаль, что я не могу разбудить никого из них. Неожиданно для себя, я почти сразу же наткнулся на капсулу с Сережкой. Он нисколько не изменился. Все также словно бы спал, обиженно оттопырив нижнюю губу. Но он был абсолютно бледный, как и другие люди в капсулах. Я уткнулся лбом в прозрачный, по ледяному холодный пластик, который покрывался мелкой отпотью от моего дыхания... "Помещение для особо важного груза", - вспомнил я надпись на табличке и это меня покоробило. Разве люди - это груз, пусть даже особо важный. Ведь это же все-таки люди, люди, которые проснутся когда-нибудь, оживут и станут обычными живыми людьми. Но только если я смогу их спасти, если я смогу вытащить корабль из этой чудовищной переделки и привести его на Землю. Хочу я того или не хочу, но я сейчас уже не принадлежу самому себе. Я отвечаю за звездолет, и я обязан спасти всех, кто находится на его борту. Еще несколько минут я пробыл в этом помещении. Сначала хотел посмотреть на маму и папу, но в последний момент понял, что это совсем не добавит мне сил, и пошел прочь. Но едва я успел закрыть дверь и повесить на шею цепочку со стартключом, как завыла сирена, и по-прежнему холодный и ровный голос кибермозга загремел по внутренней связи:

- Вахтенному пилоту срочно занять свое место в главной рубке. Автопилот не справляется с управлением. В противном случае возможны непредсказуемые последствия.

Это повторялось еще несколько раз, пока я бежал к рубке. Там я, не медля ни секунды, надел шлем и буквально плюхнулся в кресло. Передо мной вырисовался такой кошмар, по сравнению с которым недавняя неспокойная Пустота показалась бы бурей в стакане воды, по сравнению с бурей настоящей. Пустота пульсировала, а звездолет качало и крутило на идущих со всех сторон разноцветных волнах нестабильности. Но не только это было плохо, то и дело вокруг корабля и прямо по курсу вспыхивали переливающиеся всеми цветами радуги шары-призраки и тут же лопались, словно мыльные пузыри, оставляя после себя хаотически движущиеся сгустки вихрей. Когда корабль попадал в такой сгусток, я на несколько секунд полностью терял ориентацию, а звездолет успевало развернуть чуть ли не в обратную сторону. Удерживать корабль на курсе посреди такого хаоса для меня было практически невозможно. Я уже и не старался делать этого, а просто пытался двигаться в сторону цели, хотя бы медленно и неуверенно. Все это продолжалось наверно очень долго. И я вымотался почти что до того предела, за которым неизбежно наступает срыв. Я прекрасно понимал, что долго такой нагрузки мне не выдержать. А, не выдержав, я погублю себя, корабль и всех людей, за которых сейчас полностью отвечаю. И меня охватило такое отчаяние, что я уже был готов практически на все. Первой моей мыслью было выйти в нормальное пространство. И я уже потянулся к пульту управления пространственным двигателем, но тут вспомнил, как поступают в подобных ситуациях профессиональные и опытные звездпилоты. Кто-то из пилотов, совершенно случайно, объяснял мне это. Нужно дать на пространственный двигатель всю мощь корабля и включить максимальный форсаж. Тогда корабль пробьет неспокойную Пустоту, как пробивает пуля стог сена.

Я медленно нащупал рукоятку управления пространственным двигателем и, собравшись с духом, рванул ее на себя, не заметив того, что сорвал все ограничители. Завыла аварийная сирена, но я ее практически не слышал. Картина Пустоты передо мной смазалась и расплылась. Системы слежения, да и мой уставший мозг уже не могли сделать из нее полностью связной картины. Но я все-таки понимал, что корабль сейчас несется вперед с какой-то сумасшедшей скоростью, и, пользуясь каким-то шестым чувством, я пытался управлять звездолетом, насколько хватало сил и умения. И, как ни странно, я это выдержал, но не выдержал пространственный двигатель. Я едва успел затормозить и вынырнуть в нормальное пространство. Последнее, что я увидел - это вспыхнувшие на обзорных экранах звезды. Потом я потерял сознание от усталости и перенапряжения.

Сколько я был без сознания, могу только догадываться. Обморок перешел в обычный сон, и я даже видел сны. Сначала они были спокойные и хорошие, я даже видел зеленый Дивер своего детства, от этих снов мне самому становилось хорошо. Но последний сон перед пробуждением хорошим никак не назовешь. Я снова увидел капитана в тот момент, когда он готовился сделать свой последний шаг, шаг в Ничто, в Пустоту. Эта его уверенно-спокойная, какая-то, мальчишеская что ли, улыбка наверно еще долго будет преследовать меня. Улыбающийся капитан все еще словно бы стоял у меня перед глазами. И на границе сна и яви я все-таки вспомнил, где я его видел. Я его видел в фильме, который мы крутили много раз. Том самом фильме, который смотрели днем, перед нашей с Сережкой вылазкой наружу. Почти сто процентов гарантии, что тот, кто делал этот фильм, списал образ главного героя с капитана Рикста. Я не мог раньше это вспомнить, потому что главный герой в этом фильме - мальчишка, а Рикст - далеко нет. Я невольно вспомнил весь этот фильм и просто поразился тому, как та, выдуманная история, похожа на мою, по крайней мере, отдельные эпизоды. И я ярко вспомнил эпизод из фильма, в котором капитан отдает мальчишке свой стартключ: Высокий, но плотный, совершенно седой капитан протягивает мальчишке висящую на цепочке пластинку и говорит: "Пусть он принесет тебе удачу, как когда-то принес ее мне". И на экран выплывает приближенное изображение этого самого ключа. Судорожно пошарив у себя по груди, я снял цепочку и сжал в ладони ключ. Потом медленно открыл ее и посмотрел. На блестящей полоске ключа искрилась выпуклая цифра "пять" и поверх нее тонкий замысловатый знак. Это был тот же самый ключ, что и в фильме, тут я не мог ошибиться. Я зажмурился, потом снова открыл глаза, но ничего не изменилось. Но, может быть, тут нет никакого совпадения, а я сам, не ведая того, выдумал подробности. Сейчас этого не проверить. Кристаллик с фильмом наверняка остался на таком далеком сейчас Дивере.

Но не всели равно мне сейчас, есть ли совпадения, нет ли, у меня своя цель и свои проблемы. Я повесил ключ на место и посмотрел на обзорные экраны. Среди тусклой россыпи звезд только одна выделялась своей яркостью. Это вне всяких сомнений была Золотистая - цель, до которой я обязан добраться. До нее не так уж и далеко, всего лишь несколько световых месяцев. Это наверняка только несколько часов в Пустоте, ну максимум сутки, на небольшом режиме пространственного двигателя. Нужно только рассчитать курс и уйти в Пустоту... Но есть ли у меня сейчас, после этого сумасшедшего, рывка пространственный двигатель, исправен ли корабль для нового внепространственного перелета? Наверняка кибермозг уже произвел все возможные проверки. Я нажал голубую кнопку на подлокотнике кресла, приглашая мозг на разговор. Но ответа почему-то не последовало и я, слегка обеспокоено и по-человечески, спросил:

- ЦНЛ-003, ты меня слышишь?

"Да, капитан", - быстро побежали по экрану слова ответа.

- Отвечай в звуковой форме.

"В данный момент я не имею такой возможности".

- Что случилось?

"Я перепрограммирую свои режимы высших функций".

- С чем это связано?

"Вчерашний сверхфорсаж пространственного двигателя вызвал непроизвольное спонтанное нарушение моей работы".

- Можешь ли ты выполнять свои функции?

"Практически в полном объеме. Остальное несущественно".

- Доложи о состоянии систем корабля.

"Полностью или основное?"

- Основное.

"Реактор номер два полностью неисправен и восстановлению не подлежит. Ресурс пространственного двигателя исчерпан на 0,999923. Существенных отклонений в работе прочих систем мною не зафиксировано".

- Неутешительно, значит, у меня уже нет возможности лететь вне пространства. Хорошо еще хоть другие системы исправны. Ну и что ты мне посоветуешь делать? - вырвался у меня вопрос.

"Вопрос неоднозначен", - высветился ответ. Ну что с ним поделать, железяка и есть железяка, хоть и называется эта железяка интеллектуальным кибермозгом звездолета. Ну, да и не нужен мне его совет, и без него все уже ясно. Звезда-то вот она, почти что рядом. Нужно лететь обычным, напроломным, релятивистским полетом. Благо, что маршевые движки исправны и для их работы требуются только три реактора.

- Рассчитай курс релятивистского перелета к этой звезде.

"Имеется в виду АА28619АС?"

- Имеется в виду наша цель. Самая яркая звезда нашего неба и, как надеюсь, самая близкая к нам.

"Объект идентифицирован как наша цель. Уточните основные характеристики перелета или укажите типовую схему".

- Основные характеристики - это долететь в максимально короткий срок. Естественно в допустимых пределах безопасности. Лишнего риска нам лучше постараться избежать.

" Релятивистский перелет в некартографированном секторе пространства всегда является большим риском. Укажите допустимые пределы этого риска".

Это была "железная" машинная логика. А я практически не имел опыта общения с кибермашинами интеллектуального класса. На всем Дивере была только одна такая машина - расположенный в подземном поселке кибермозг. Иногда я болтал с ним, но никогда не давал задания, потому что у меня на это не было права. А в школьный курс такое просто не входило. Конечно, я и без школы кое-что знал и наверняка сумел бы точно сформулировать задание, но в этот момент я просто сорвался.

- ЦНЛ, или ты сейчас же рассчитаешь курс, или я тебя выключу и полечу на ручном управлении.

"Могу предложить десять тысяч вариантов курса", - высветился на экране ответ.

- Мне кажется, что ты меня прекрасно понимаешь и просто валяешь дурака, - выпалил я и, вытащив стартключ, нарочито медленно потянулся к пульту управления кибермозгом. Это был натуральнейший и наглейший шантаж. Я прекрасно знал, что интеллектуальные машины очень болезненно переносят отключение. И этот мой шантаж дал результаты. На экране очень даже поспешно высветилось:

"Курс рассчитан, но принимать решения тебе. И если что случится, пеняй только на себя самого".

Ну, это уж даже чересчур по-человечески, - молча усмехнулся я. Предложенный кибермозгом курс меня вполне устраивал. Шесть часов разгона на максимальной тяге маршевых движков. А потом месяц полета по внутрикорабельному времени. Полет в полностью автоматическом режиме и не требует присутствия человека.

- Приказываю немедленно выйти на этот курс, - сказал я, постаравшись придать своему голосу максимально возможную твердость.

"Приказ принят к исполнению", - незамедлительно высветилось на экране.

- Только без этих твоих шуточек.

"ЦНЛ-003 не намерен шутить".

- Я буду в капитанской каюте.

"Вас понял".

Когда я поднялся с кресла, основной разгон уже начался. На корме на полную мощность работали фотонные дюзы. И причем работали не бесшумно. Низкий звук, многократно ослабнув при этом, проникал через многочисленные переборки и защитные поля отсеков, и был слышен и здесь. Покинув рубку, я проделал несколько физических упражнений, потому что от длительного и непривычного сидения в кресле, все тело у меня затекло, а сейчас медленно и небезболезненно возвращалось в норму. Лифтом я не воспользовался и до капитанской каюты дошел пешком. Не так далеко идти, к тому же это почти что окончательно вернуло меня в форму, прекратив болезненное покалывание в ногах. Сейчас мне просто не терпелось добраться до капитанского дневника, про который мне сказал он сам. Я рассчитывал, что найду в нем ответы на мучившие меня сейчас вопросы.

Капитанская каюта как всегда была в образцовом состоянии. Заправленная словно по линейке кровать. Даже уходя навсегда, капитан заправил ее, словно проникающийся духом дисциплины курсант - первогодка. Мне невольно вспомнилось, что там, на Дивере, уходя, я оставил все так, словно бы только что поднялся с постели. И что подумает обо мне тот, кто когда-нибудь увидит это. Остается надеяться, что он поймет меня и не станет осуждать. Капитанская каюта была такой же небольшой, как и все остальные, стандартного размера, без всяких излишеств, которые дозволялось иметь капитану. Разве что довольно большой стереоголографический экран на стене, а на рабочем столе панель полного терминала связи с корабельным кибермозгом. Но для капитана корабля это не излишество, а просто-напросто обычная необходимость. И еще, эта каюта, как мне сейчас показалось, была вроде бы и необжитой, не хранящей в себе отпечатка незаурядной личности капитана. Я сел на стоящий рядом со столом жесткий стул, придвинул к себе терминал и нажал голубую клавишу диалога с кибермозгом:

- ЦНЛ, ты случайно не знаешь, где здесь находится дневник капитана Рикста?

"Не имею представления", - после короткой паузы высветилось на экране.

Но этого и следовало ожидать. Я начал искать. Искал и в ящиках стола и в шкафу, но ни там и ни там дневника не оказалось, один только обезличенно-образцовый порядок. Тогда я просмотрел все, даже карманы висящей в шкафу парадной формы. Но дневника нигде не было. Единственное, что я нашел, была старая фотография с блеклыми красками и недостаточно совершенно переданным объемом, такие делали не позже, чем в позапрошлом веке. На фотографии был мальчишка лет двенадцати в старомодной одежде. Он улыбается так, что не остается никаких сомнений, что это не кто иной, как сам Артур Рикст, хотя мне и не очень-то в это верилось. Я поставил фотографию на стол и несколько минут глядел на, глядевшего на меня из давнего прошлого, мальчишку... Но где же все-таки дневник? Неужели капитан обманул меня? Бросил, ничего толком не объяснив, а только все запутав. Оставил один на один с космосом, кораблем и не вполне нормальным кибермозгом. От этих мыслей мне стало по-настоящему плохо. И я повалился на кровать, не снимая обуви, чтобы хоть как-то нарушить этот идеально-образцовый порядок. Уткнулся лицом в подушку, смял ее руками и понемногу начал успокаиваться. Здесь тоже ощущался монотонный гул маршевых двигателей. И успокаиваясь, я снова начал засыпать. Потому что перенапряжение, этот бич и профессиональную болезнь звездпилотов, я все-таки заработал, а его последствия не проходят быстро и безболезненно, как обычная усталость, а обычно еще долго дают о себе знать.

Когда же я проснулся, двигатели уже молчали, но и тишины, так поразившей меня в первые дни полета, тоже не было. Сейчас все заполнял какой-то едва слышный звук, которому я, правда, не придал никакого особого значения. От моей усталости, как я сам посчитал, не осталось и следа, что ни говори, а отдохнул я очень даже прилично и основательно. Еще немного я полежал на кровати, глядя в светло-голубой потолок и, приводя в порядок свои мысли. За этим занятием я посчитал, что нужно все-таки идти в рубку и выяснить текущее положение дел.

Я поднялся, сделал небольшую зарядку, какую обычно привык делать, умылся здесь же, в каюте. Потом хотел привести в порядок кровать. Но как только поднял подушку, увидел, что под нею лежит тетрадь, толстая, в потертой сиреневой обложке. Это и был тот самый дневник Артура Рикста, который я накануне долго и безрезультатно искал. Сейчас я естественно отложил все дела и принялся за него. Я не стал быстро пролистывать тетрадь, выхватывая отдельные кусочки, а начал читать подряд, с самого начала. Капитан же начал вести этот дневник еще тогда, когда не был капитаном, а был обычным земным двенадцатилетним мальчишкой, которого все звали Арт Рикст. Тогда он был еще младше меня сегодняшнего, таким, каким я его видел на фотографии, наверно эта фотография хранилась у капитана не случайно. Но и это такое начало дневника оказалось для меня достаточно интересным.

Капитан, как я и предполагал еще накануне, родился давно, а если быть точным, то второго февраля 2285 года, в конце позапрошлого века, когда еще не была освоена Венера, а о поселениях у других звезд люди еще только мечтали. Перенаселенная Земля, на которой еще не закончилась глобальная реконструкция облика. Внепространственная космонавтика, еще только вышедшая из стадии эксперимента, и делающая первые, но многообещающие шаги. Все это было в дневнике капитана и, читая, я словно бы своими глазами смотрел на то, навсегда ушедшее в прошлое, время. Но в этом дневнике была одна странность. Время от времени, и чем дальше, тем чаще, попадались большие куски, иногда по несколько страниц, написанные какими-то причудливо-незнакомыми символами. Это или шифр, или какой-то совершенно незнакомый мне язык. Что в принципе безразлично. Капитан, когда писал это, не хотел, чтобы кто-то другой смог это прочитать. И капитан получил, что хотел. Я едва ли осилил десятую часть капитанского дневника, когда пронзительно запищал сигнал экстренного вызова на связь с кибермозгом. Я тут же вскочил и резко вдавил голубу клавишу на панели терминала:

- Что еще случилось?

"Прошу капитана немедленно пройти в рубку, - засветилось на экране, прошу не задерживаться".

Я натянул на себя рубашку и выбежал из каюты. Воспользовался лифтом и уже через несколько секунд был в рубке. На обзорных экранах почти беспрерывно мелькали яркие вспышки. Я медленно опустился в кресло и нажал голубую клавишу:

- Что происходит?

"Корабль вошел в пылевой пояс. Концентрация пыли повышается. Она уже значительно выше нормы и приближается к опасному пределу. К тому же в поясе могут оказаться относительно крупные частицы, против которых наша защита окажется бесполезной".

- Как лучше всего избежать столкновения?

"Нужно снизить нашу скорость, хотя бы до трети це ".

- Но тогда значительно вырастет время полета.

"Только при трети це я могу гарантировать относительную безопасность корабля".

- Есть ли какие-либо другие варианты?

"Затормозить, вернуться назад и попытаться обойти пылевой пояс. Но мы не знаем конфигурации и протяженности этого пояса и вряд ли сумеем выиграть время на таком возвращении".

- Мы возвращаемся, - почти не раздумывая, сказал я, - попытайся обойти пылевой пояс.

"Вероятность того, что этим мы выиграем время, составляет менее одного процента".

- Все равно, мы возвращаемся. Приказываю начать торможение.

"Приказ принят к исполнению. Скорость будет погашена до нуля через шесть часов".

Звездолет быстро развернулся кормой вперед и запустил маршевые двигатели.

- Я буду в капитанской каюте, - сказал я, поднявшись с кресла.

Но выйти из рубки я не успел. Страшный и тяжелый удар бросил меня на пол и сразу же, со всего размаху, на потолок. Экраны заднего обзора озарила чудовищная вспышка взрыва, и они погасли. Это я все-таки успел заметить, когда падал. Одновременно с взрывом замолкли двигатели. Я ухватился обеими руками за решетку вентиляционной системы. Вцепился мертвой хваткой, такой на меня накатил страх и ужас. Корабль вращался, как соломинка в водовороте, звезды так и мелькали на работающих экранах. И я не мог понять, что же всетаки случилось с кораблем. То самое столкновение, о возможной опасности которого меня предупреждал кибермозг. Или того хуже, если взорвался двигатель. Что с кораблем? Уцелел ли кибермозг? Кибермозг, по-видимому, уцелел. Включились двигатели ориентации, которые хоть и медленно, но все-таки остановили это сумасшедшее вращение. У меня появилось ощущение, что я куда-то падаю, а все незакрепленные предметы наоборот всплыли. Это наступила невесомость, которую я испытывал на себе по сути дела в первый раз. Но как к счастью оказалось, космической болезнью я не страдаю. С трудом я заставил себя разжать пальцы, они даже успели онеметь. Ну и черт с ними. Я легко оттолкнулся от потолка и спланировал к креслу. С непривычки я промазал и довольно больно стукнулся об него и только после этого опустился на место. Застегнул пристяжные ремни, чтобы не всплыть, и только после этого вдавил голубую кнопку:

- ЦНЛ, что произошло? - мой голос непроизвольно дрожал и срывался. Ответа не последовало, и мне пришлось повторять.

"Мне страшно, Вик, - совсем уж неожиданно высветилась на экране надпись неровными буквами, - я боюсь".

До этого события я даже не смог бы предположить, что машина, холодный кибермозг, может сказать такое. Но и в тот момент, если сказать честно, я не задумывался об этом и даже, несмотря на очевидное, совсем забыл, что разговариваю с машиной, а не с человеком.

- Я тоже боюсь. Но вместе что-нибудь постараемся придумать. Скажи только, что же все-таки произошло?

"Столкновение с крупной частицей на релятивистской скорости вызвало взрыв эквивалентом в пять с лишним гигатонн . Компенсаторы перегрузок едва выдержали... Но и то не везде. Мне страшно".

- Не бойся, если мы уцелели, то что-нибудь постараемся придумать.

- Мне показалось, что я сейчас умру, я был почти уверен в этом, - голос, прозвучавший из динамиков, оказался детским, точнее говоря мальчишеским. Но тогда я не придал и этому никакого значения. - Два двигателя мгновенно захлебнулись. Хорошо еще, что реакторы не сдетонировали, а то бы мы сейчас разлетались в разные стороны со скоростью света в виде жесткого излучения.

- И что нам теперь делать? - спросил я, потому что своих мыслей по этому поводу у меня и не могло возникнуть.

- Сейчас подумаем. - Несколько секунд по экрану стайками перепуганных рыбешек бегали цифры и слова, которые я не успевал уловить. Мерцали планы и схемы корабельных коммуникаций. - Гдето произошло разрушение линий контроля. Ниже шестнадцатой палубы я ничего не вижу и не могу контролировать.

- Нужно починить эти линии.

- Пока это не самое главное. Если серьезно пострадали двигатели, то линии могут оказаться и вовсе ненужными. Потому что мы тогда навсегда превратимся в летучий голландец.

- Я могу добраться до двигателей и посмотреть, что с ними.

- Хорошо, попробуй, а я буду тебя инструктировать. Ты знаешь, где находятся скафандры?

- Ага, ближайшие у первого шлюза.

- Иди туда, тебе придется надеть скафандр.

- Ты можешь включить гравитацию? - спросил я, потому что невесомость не очень-то привлекала меня.

- Пока нет, - последовал ответ. - Ну, иди же, одевайся.

- Уже иду.

До первого шлюза я добрался довольно быстро. Но так как опыта пребывания в невесомости у меня не было никакого, это стоило мне нескольких синяков и шишек. На решетчатых стойках возле шлюза имелся весь парк скафандров. Начиная от сверхлегкого и заканчивая, напоминающим своим видом бронированный сейф, скафандром высшей защиты. Какой из них выбрать? Задумываться над этим мне не пришлось, потому что ожил встроенный в стену динамик внутренней связи:

- Надевай средний скафандр. В тяжелом и СВЗ без моей помощи там не пройти. Вот этот, крайний тебе вполне подойдет.

Я с трудом влез в толстый, сделанный из многослойной триоткани , скафандр. Надел большой полупрозрачный гермошлем. Но в этот момент заморгал на стене красный аварийный сигнал. Я приподнял гермошлем, потому что он отрезал все звуки:

- Еще что-то случилось?

- Пока еще нет. Включи рацию, а то, как я буду тебя инструктировать. Зеленая кнопка на левом плечевом щитке.

- Извини, включаю. - Сделав это, я снова надел гермошлем. - Я готов.

- Возьми на стеллаже пятый набор инструментов. Оранжевый контейнер.

- Этот?

- Он самый. Пристегни его к скафандру, на груди есть специальные фиксаторы, ага, это они.

- Все?

- Еще нет, сними с кронштейна видеокамеру полного обзора.

- Эту? - я указал на матовый шар, висевший возле двери шлюза.

- Да, ее.

Я потянул камеру, но она и не пошевелилась.

- Не снимается.

- Слева внизу защелка. Вот так, хорошо. На левом плече у тебя есть для нее гнездо. Да, оно самое.

- Вставил. Теперь все?

- Ага, иди к лифту.

Лифт был почти рядом. Дверь передо мной открылась, но кабинки за ней не оказалось, только глухая, лишенная света чернота шахты.

- Похоже, что шахту деформировало, - прозвучал из наушников комментарий. - В этой зоне были ударные перегрузки в несколько сотен же. В нижние отсеки лифт не проходит. Так что спускайся так, здесь же невесомость.

- И темнота, как в могиле, - добавил я, придерживаясь за проем двери и заглядывая в шахту.

- Включи фонари скафандра. Белая кнопка, вот так. А сейчас вниз и не бойся, опасности тут не должно быть.

- Я, вроде бы, и не боюсь.

- Ну и хорошо.

Я несильно оттолкнулся и поплыл по шахте к кормовым отсекам. Скафандровые фонари были несильные и вперед я видел максимум метров на двадцать - двадцать пять, голые металлические стены, а дальше была все та же могильная темнота. Из этой темноты внезапно выплыл тонкий и прямой металлический стержень, наискосок перекрывавший шахту. Пролетая мимо, я ухватился за него руками и остановился. Стержень даже не спружинил, это был не простой металл, а триолит , способный выдержать огромнейшие нагрузки.

- Вот почему лифт не идет вниз. Стержень из триолита закрывает проход.

- Вижу, Вик, ты сможешь его убрать?

- Сейчас попробую. - Я уперся ногами в стену, ухватился руками за конец стержня и изо всех сил потянул. Перчатки начали проскальзывать, а стержень даже не пошевелился. - Прочно заклинило. Откуда он тут взялся?

- Я что, знаю что ли... Это, похоже, штанга временного крепежа. Такими пользуются монтажники. Наверно где-то забыли или потеряли, а ударом ее сорвало. Заклинил же ее я, лифтом.

- А нельзя ее лифтом же и выдернуть?

- Не получится, на лифте не за что зацепиться.

- Тогда может быть перерезать?

- Ты что, ведь это же триолит.

- Но ведь и триолит режут.

- Это опасно.

- Сейчас все опасно.

- Ну, хорошо можно попытаться. Открой контейнер и достань триолитовый тросик. Да, вот этот, с зажимами. Закрепи зажим на конце стержня, да, вот так. Сейчас опустись метров на десять. Видишь скобу, оберни тросик вокруг нее несколько раз. Сейчас назад и второй зажим на второй конец.

- Что дальше?

- Поднимись повыше, открываю дверь.

Я оказался на палубе, на которой никогда до этого не бывал, впрочем, как и на большинстве других, которые были доступны только специалистам. Но сейчас мне было не до этой палубы, которую я удостоил только самого беглого взгляда.

- Возьми в контейнере деактиватор. Он похож на излучатель, только вместо ствола игла.

- Этот? - я извлек из контейнера увесистую машинку, больше всего похожую на какое-то фантастическое оружие. Только эта машинка была способна разрушать самые прочные из созданных человеком материалов.

- Он самый. Настрой его. Первый переключатель на шестую точку - узкий веер. Второй на третью точку - примерная дальность. Регулятор мощности на одну сотую, ага, вот так. Снимай с предохранителя, переключатель справа, правильно. Отстегни прицельный экран и возьми в левую руку, - дверь в шахту закрылась, оставив только узкую щель. - Сейчас просунешь деактиватор в щель, прицелишься по экрану и нажмешь спуск. Постарайся при этом зажмуриться. Ты понял?

- Вполне, - сказал я, понимая все принятые меры предосторожности.

Я просунул ствол деактиватора в шахту, прицелился поточнее и, закрывая глаза, нажал на спуск. Ослепительная вспышка даже через закрытые веки больно ударила по глазам. А куски перерезанного стержня еще несколько секунд со стуком "гуляли" по шахте.

- Ну, как?

- Кажется, перерезал.

- Я о тебе.

- Я в порядке. Но если бы не закрыл глаза, то вряд ли что видел бы сейчас. Ну ладно, открывай дверь, пойду дальше.

Сначала я забрал обратно тросик, а куски перерезанного стержня убрал из шахты на ближайшую палубу. Потом спустился до нужного места. Дверь тут не открывалась и пришлось немного повозиться, чтобы открыть ее вручную. За дверью была рубка контроля двигателей, почти такое же по размеру помещение, как и главная рубка. Мне сразу же бросилось в глаза то, что панель управления здесь была чем-то разворочена. За разорванной панелью стреляли голубыми молниями разорванные энерговоды и контрольно-управляющие кабеля, но, вопреки моим ожиданиям, освещение в рубке все-таки действовало.

- Тоже ударные перегрузки? - спросил я, указывая на панель управления.

- Похоже, что так, хотя и не вполне понятно.

- А сверкают наверно те самые линии связи. Это пятнадцатая палуба?

- Пятнадцатая. Но пока лучше не лезь к ним, я пошлю сюда ремонтные автоматы, с лифтом это сделать несложно. Нужно осмотреть сами двигатели. Иди во вторую дверь, она должна открыться на код твоего браслета.

- Иду.

За дверью оказалась узкая винтовая лестница, которая, как казалось, была прорезана в большой металлической болванке. Отталкиваясь от стен, я быстро полетел по ней вниз.

- Осторожнее, Вик.

- Я и так осторожно, - сказал я и тут же вляпался в толстую и тяжелую триолитовую дверь. Она оказалась не заперта и этого моего толчка оказалось достаточно, чтобы дверь медленно открылась, а я проскользнул в двигательный зал. На мой взгляд, все тут было в абсолютном, даже идеальном порядке, но из наушников донеслось негромкое восклицание:

- Ой ей.

- Что-то не так? - спросил я.

- Точно пока не знаю. Сними камеру и покажи мне все поподробнее.

Наверно больше часа я лазил по двигателям и вокруг них, чтобы показать все, что только наверно было возможно.

- Пока достаточно.

- Ну и как?

- Точно сказать еще не могу. Для этого нужно бы осмотреть сами дюзы.

- Куда идти?

- Это опасно, Вик, даже очень опасно. Наша скорость субсветовая. А чтобы осмотреть дюзы, нужно выходить в открытый космос, иначе никак нельзя.

- И что тогда, ждать, когда прилетит камень побольше прежнего, разобьет обшивку и превратит нас в пыль. Лететь и так опасно. Я выйду в космос.

- Но только совсем ненадолго. Я постараюсь, насколько это возможно, прикрыть тебя корпусом и силовым полем.

Здесь же, в двигательном зале был свой, аварийный шлюз, совсем крошечный. Через него я выбрался в открытый космос.

- Будь осторожен, Вик.

- Я и так осторожен, - сказал я, внутренне содрогнувшись от вида раскинувшейся за бортом черной бездны межзвездного космоса.

- Сначала зафиксируйся. Справа на поясе у тебя карабинчик и катушка тросика. Так, правильно. Сейчас забирайся в соседнюю дюзу. Только не летай, а держись за поручень.

Перебирая руками по поручню, я добрался до жерла дюзы номер два, ближайшей к шлюзу. Естественно, что внутри дюзы никаких поручней не было. Я просто оттолкнулся и заскользил по идеально гладкой поверхности к центру дюзы. Там, где она сужалась, я раскинул в стороны руки и остановился.

- Ты все увидел?

- Почти все, что было нужно. Сейчас загляни в камеру излучателя. Так, достаточно. Перебирайся в четвертую дюзу. Только, пожалуйста, поосторожнее.

Оттолкнувшись, я снова заскользил по полированной поверхности. А у среза кормы ухватился за поручень. По нему добрался до дальней дюзы и точно также спустился в нее. Удар "космической щебенки" пришелся именно сюда. И полированный черный тетралит, способный выдержать, казалось бы, немыслимые, просто фантастические нагрузки, от этого удара и взрыва покрылся неровными шрамами и выбоинами. В одном месте даже отделился широкий неровный лоскут внешнего покрытия дюзы, размером с небольшое полотенце. И было ясно, что ничего хорошего эта картина не обещает, но я все-таки спросил:

- Ну и как?

- Сам видишь, ничего хорошего. Подожди, я сейчас все прикину, может быть не совсем уж и плохо.

Пару минут тянулось молчание, потом голос сказал:

- В таком состоянии запускать двигатель опасно, но если бы не было этого лоскута, то можно было бы и рискнуть.

- Хорошо, я его срежу.

- Нельзя, это ведь даже не триолит, насыщенность энергией у тетралита на порядок выше. Нужно сделать автоматический деактиватор.

- Но сколько на это уйдет времени? Я попробую, понемногу, слабенькими импульсами.

- Рисковать - твое личное право. Но не забывай, что ты будешь рисковать не только собой.

- А разве терять время здесь не больший риск? Я заберусь в камеру излучателя и прикроюсь контейнером.

- Это не более чем иллюзия убежища.

- Как настроить деактиватор?

- Лучше используй режим ножа. Первый на десятку, второй на двойку, регулятор на десятитысячную. В этом режиме деактиватор будет разрушать только небольшой участок литовой структуры. Действуй очень осторожно. Постарайся отрезать лоскут у самого основания.

- Хорошо. - Я настроил деактиватор и укрылся в камере, прикрывшись отстегнутым от скафандра контейнером. - Я готов.

- Ну, ни пуха, ни пера тебе.

- К черту.

Я тщательно прицелился, глядя на экранчик, и зажмурившись, нажал на спуск. Да, это все-таки был не триолит. От удара, как мне показалось, вздрогнул весь звездолет, а чудовищный жар проник даже внутрь скафандра. Когда же я открыл глаза, перед ними плавали яркие зеленые круги. Но, выглянув из своего убежища, я все-таки увидел, что прицелился недостаточно хорошо и лоскут отделился едва ли на треть, встав сейчас почти перпендикулярно стенке дюзы.

- Видишь? - спросил я шепотом.

- Вижу, - последовал ответ, - может быть, лучше вернешься?

- Ну, уж нет. Это дело нужно доделать до конца.

Второй выстрел - импульс оказался удачнее первого, он почти полностью оторвал лоскут. Но какой-то осколок от него ударил в контейнер, а через него и меня в живот, от этого меня даже помутило. А каково было бы, если бы это был не осколок, а весь отрезанный лоскут, мне даже стало страшно от такой мысли.

- Вик, тебе сильно больно?

- Да нет, терпимо, - соврал я и послал еще один, последний импульс.

В левую руку, которой я держал деактиватор, впилась раскаленная игла и пробила навылет скафандр. Засвистевший в дырку воздух вынес с собой тут же замерзающие капельки крови. Но особой боли я не ощутил, меня помутило от вида крови. Я схватился за руку, чтобы не дать воздуху выходить, я не знал, что этот скафандр сам тут же затянул отверстие. И я не заметил, как выплыл из дюзы в открытый космос. Отсеченный лоскут, улетая, перерубил мой страховочный тросик. Когда же я увидел, что от корабля меня уже унесло на десяток метров, я чуть было не заревел от собственного бессилия. А меня уносило все дальше и дальше, медленно, но неотвратимо.

На фоне искаженного огромной скоростью звездного неба уменьшался мой корабль. Эта картинка настолько прочно врезалась у меня в память, что я еще долго после этого видел ее в кошмарных снах. А тогда, как мне показалось, я даже перестал правильно воспринимать окружающую действительность. В себя же меня привело то, что я увидел, что корабль ощетинился лучами фотонных выхлопов из дюз ориентации и начал медленно приближаться ко мне. Через минуту я уже оказался возле открытого шлюза, того самого, через который словно бы тысячу лет назад выходил из корабля. Я ухватился обеими руками за комингс и втолкнул себя в шлюз. Но окончательно в себя я пришел только когда шлюз наполнился воздухом.

- Вик, что с тобой, почему не отвечаешь? - спросил сильно встревоженный голос.

- Я ничего не слышал. Меня зацепило осколком.

- Показывай.

Я расстегнул замок на запястье, снял перчатку, поднял рукав. Рука немного повыше браслета была действительно словно бы проколота, и крови сейчас уже не было совсем, правда рука все-таки болела.

- Жить будешь, ничего такого особенно страшного. Шевелишь-то ею нормально?

- Вроде бы, - я это вполне убедительно продемонстрировал.

- Направляйся в медотсек, там приведешь себя в порядок.

- А как же с пультом в рубке двигателей?

- Автоматы там уже почти закончили восстановление. Вот сейчас заканчивают... Ура, контроль восстановлен.

- Включи тяжесть, а то меня от этой невесомости уже мутит. Не хочется новых синяков и шишек набивать.

- Включаю, но только не на все же. А то тебя еще сильнее замутит. Жди.

Я очень медленно опустился на пол, тяжесть появилась и нарастала. Ощутить под ногами твердый пол показалось мне очень приятным ощущением. Но тут же у меня усилилась тревога:

- Что с этим чертовым пылевым поясом?

- Кажется, мы его только что проскочили, концентрация пыли упала почти до обычного значения... Если можешь немного потерпеть, приди в рубку.

- Иду.

- Опускаю тебе лифт.

В рубке тот же голос из динамиков сообщил:

- Концентрация пыли резко убывает. Мы выходим из пояса. Каковы будут указания?

- А как ты сам считаешь?

- Я думаю, что скорость нужно все равно сбросить, хотя бы до ноль семи це.

- Действуй, как считаешь нужным.

- Сначала я проведу коррекцию курса. Убедимся, что двигатели еще могут работать.

- Согласен.

Там внизу, на корме, снова загремели двигателя. Но только сейчас в их звуке появилась какая-то визгливая нотка, а корабль сотрясала мелкая, но частая вибрация, к счастью слабая.

- Ничего страшного, все в пределах допустимого. Кажется, на этот раз действительно пронесло. А я, если сказать честно, здорово перепугался, даже соображать поначалу не мог.

- Зато сейчас все позади, - сказал я сквозь зубы, потому что снова резанула боль в руке.

- Сильно болит? - переменив тон, спросил голос.

- Прилично. Осколок-то насквозь прошел, вон, даже в скафандре две дыры.

- Если бы не насквозь, было бы еще больнее. Спускайся в медотсек.

В медотсеке я пробыл недолго. Я не стал пользоваться услугами медицинской техники. Я сам обработал себе ранку антисептиком. Потом, следуя советам голоса, поставил себе несколько уколов. От них боль почти сразу же отступила. А когда она отступила, я почувствовал, что очень хочу есть и чуть меньше - спать.

- Я жрать хочу, как голодный хищник.

- Нисколько не удивительно, ты после анабиоза не съел ни крошки. Как будешь кушать? Нормально или, может быть, пилюлей обойдешься?

- Не хочу никаких пилюль.

- Тогда вот что, пройдись до столовой пешком, а я за это время что-нибудь для тебя сочиню. Идет?

- Если только по дороге не свалюсь от усталости и не усну.

- Не свалишься.

До столовой я дошел, правда, наполовину я уже наверно спал. В столовой, за открытой дверцей кухонного автомата меня уже ждал завтракообедоужин.

- Сам то ты есть хочешь? - совсем уж не к месту спросил я.

- Спасибо, я сыт.

Я довольно быстро расправился с едой и отправил пустые тарелки в заурчавший зев утилизатора.

- А сейчас, Вик, иди в каюту.

- Я и так уже иду.

- Как дойдешь, сразу же нажми голубую кнопку. Хорошо?

Я кивнул в ответ. Зайдя в каюту, я сразу же нажал эту самую кнопку на терминале. Потом стянул с себя одежду и сразу же рухнул на кровать, рассчитывая уснуть немедленно. Но сон, который еще недавно подстерегал меня буквально на каждом шагу, сейчас почему-то не приходил, хотя усталость у меня была огромная.

- Вик, ты не спишь? - осторожно спросил голос из динамика.

- Нет, не сплю.

- Сейчас на корабле все в порядке. Спи, не доводи себя еще раз до срыва.

- Я знаю, что все в порядке, но сон почему-то не идет. Мысли всякие мучают...

- Тебе наверно очень трудно?

- Поставь себя на мое место, тогда поймешь.

Динамик довольно долго молчал. Оттуда доносились какие-то совершенно непонятные звуки. Потом он резко и как мне показалось, довольно обиженно сказал:

- Я никогда не буду на твоем месте! Никогда! Понимаешь меня, никогда! Как и ты на моем. Потому что ты человек, а я всего лишь машина. ЦНЛ. Корабельный кибермозг.

Услышав это, я вскочил с кровати так, словно меня ударило током. Что же такое со мной сегодня творится. Я ведь даже не задался вопросом, кто этот мой собеседник. Я знал, что на корабле кроме меня никого нет, но даже не вспоминал об этом. И даже подсознательно не думал о нем, как о машине, скорее наоборот, как о человеке. Что за наваждение такое нашло на меня?.. Нет, не могу я представить, что это машина, потому что машина просто не может вести себя так, так почеловечески.

- Не верю, - сказал я и посмотрел в черный зрачок видеокамеры с какой-то совсем уж глупой надеждой. За этим последовала довольно долгая пауза и наконец-то динамик снова ожил:

- Прости меня, Вик, за то, что я такой вот. Я не должен был делать того, что сделал.

- Что ты сделал?

- За то, что я показался тебе человеком. И долго не давал понять, кто я на самом деле.

- Никакая машина не может вести себя так, - попытался возразить я, таких машин просто не бывает.

- Бывает, - ответил он с вздохом, или если верить ему, то прекрасно это сымитировал.

- И все-таки кто же тогда ты?

- Машина, железяка, как ты говорил.

- Ну, тогда и ты прости меня.

- За что?

- За то, что так говорил. И еще за то, что выключением тебе угрожал. Это ведь для вас очень больно.

- Дело прошлое... - из динамика послышалось сопение, словно бы кто-то дышит прямо в микрофон. - А вообще-то, если по правде, это совсем не больно. Ну, как это тебе объяснить. Это просто страшно. Может быть, это последняя минута в жизни, и тебя уже никогда не включат. Мало ли что может случиться за это время.

- Как бессрочный анабиоз, - немного подумав, сказал я.

- Наверно, в каком-то отношении, похоже. Но главное отличие в том, что человек всегда имеет право на жизнь, а со мной могут сделать все, что угодно. Я же машина, самая обыкновенная машина, как дисколет или даже кухонная плита.

- Но ведь ты же думаешь, мыслишь... - и хотел сказать как человек, но недоговорил.

- А может быть, это тебе тоже только кажется.

- Не кажется. - Ответил я твердо.

- Может быть, тогда это кажется мне.

- Но я не пойму, почему ты такой? Откуда ты вообще взялся?

- Вот что, Вик. Сейчас ты лучше спи. А завтра я тебе все расскажу, если ты, конечно, захочешь слушать.

- Конечно, захочу. Ведь нам, похоже, еще долго быть вместе. Мы двое на корабле, а вокруг только пустота.

- Пленники пустоты.

- Ты о чем, - спросил я, усаживаясь на кровать.

- О нас. Да ничего, это я просто так. Спи, Вик, спокойной тебе ночи.

Глава третья: След в чужом небе

Спал я наверно очень долго, настолько долго, что, проснувшись, с большим трудом, различал то, что увидел во сне и то, что было перед тем, как я уснул. Однако сон, как и ожидалось, сделал свое дело, чувствовал я себя свежим и отдохнувшим. Я, как уже давно привык, сделал небольшую зарядку, тщательно умылся, прибрал за собою кровать. Но когда собрался одеваться, то не нашел своей одежды. Я выругался вслух от этого обстоятельства. Но тут же заметил, что над небольшой дверцей окна доставки, которые здесь были в каждой каюте, горит зеленый огонек, значит, там что-то есть. И едва я дотронулся до нее, как она легко открылась. Внутри лежала одежда, нет, естественно не мои рубашка и брюки, а стального цвета полетная форма экипажа "Иглы". Развернув ее, я, как и ожидал, убедился, что она сделана точно по моему размеру и росту. Немного помедлив, я надел ее на себя, уже окончательно будучи уверенным, что кто-то заботится обо мне, и шепотом сказал ему:

- Спасибо.

Покинув каюту, я первым делом направился в столовую, потому что желудок был пуст и требовательно напоминал о себе. В столовой горел свет, а за дверцей кухонного автомата меня ждал завтрак, который, вне всякого сомнения, был только что приготовлен. Позавтракал я быстро, но, не торопясь, а когда закончил, сразу же направился в рубку. Там я забрал еще вчера оставленный скафандр и отнес его на место, может быть его можно будет и починить. Проколотая рука у меня сейчас практически не болела, хотя место вокруг прокола припухло и покраснело. Я повесил скафандр на прежнее место и снова вернулся в рубку, где сел в кресло и внимательно посмотрел на экраны.

Звездное небо на экранах выглядело совсем не таким, какое я видел вчера, кувыркаясь в открытом космосе. Не было того искажения, которое производит на свет звезд огромная скорость звездолета. Небо выглядело так, каким бы оно было бы, если бы "Игла" висела на месте, а не неслась с субсветовой скоростью в межзвездном космосе. Это корабельный кибермозг обрабатывал картину, полученную с наружных камер, и подгонял ее к привычному для человека стандарту. Цель полета - желтая звезда стала немного ярче с тех пор, как я смотрел на нее в последний раз. Сколько же нам еще лететь дотуда? - подумал я и вдавил голубую кнопку на подлокотнике:

- Здравствуй, - сказал я немного нерешительно. Потому что, если быть честным, не был уверен в том, что получу тот ответ, который хочу и ожидаю услышать. Но охватившее меня сомнение тут же бесследно рассеялось, потому что из динамиков послышался вздох облегчения и слегка глуховатый мальчишеский голос сказал:

- Здравствуй, Вик, спасибо, что не забыл обо мне.

- Я-то не забыл. Но вот почему-то все, что было со мной вчера, мне сейчас кажется просто сном.

- Я знаю это, точнее говоря, не знаю, а догадываюсь. Таково свойство человеческого мозга - бегство от необычного и неприятного в иллюзию, как только это самое необычное и неприятное заканчивается.

- Я даже вообще засомневался, что ты существуешь, и что ты такой, как есть. А сейчас я просто рад, - сказал я то, что думал, и, внимательно посмотрев в черный зрачок видеокамеры, нерешительно улыбнулся.

Тут же один из доселе темных экранов включился, и на нем развернулось яркое и красочное изображение. Высокое и голубое бездонное небо, по которому бегут белые барашки кучевых облаков. А под ним волнующееся от ветра зеленое и живое море летнего леса. Это не походило на съемку, совсем не походило, так мог бы увидеть мир человек, а не холодная видеокамера.

- Это Земля? - спросил я, потому что ничего лучшего не мог придумать.

- Дурак ты, это мои чувства... А вообще-то это действительно Земля, ответил голос, а экран тут же снова погас.

- Почему выключил? - спросил я слегка обиженно.

- Я хоть и машина, но все-таки не демонстрационный аппарат. Если так хочешь посмотреть на Землю, возьми в информатеке кристалл, их там полно, и смотри сколько влезет.

- Извини, пожалуйста, я вовсе не хотел тебя обидеть.

- Уже забыто... Да и вообще негоже человеку извиняться перед машиной.

- Что хочу, то и делаю... Ну-ну, не обижайся.

- А разве я обижаюсь?

- А что же ты тогда делаешь, если не обижаешься? - спросил я с легкой подковыркой.

- Да ну тебя. Я же вполне серьезно.

- Я тоже. А ты, по-моему, неплохой парень. И еще, как тебя зовут, а то от ЦНЛ, если сказать честно, меня немного коробит, даже не немного.

- Меня тоже коробит. ЦНЛ-003 - это вовсе не имя, а регистрационно-учетный номер, что-то вроде вашего номера на браслете.

- Ну а имя-то у тебя есть? Или опять скажешь, что машине и имени не положено иметь?

Из динамиков донесся тяжелый и такой человеческий вздох:

- Вообще-то так, не положено, только номер, да еще должность, все прочее не более чем прозвища. Но я не буду против, если ты будешь называть меня Рэем.

- Хорошо, Рэй, так и буду тебя называть. Долго ли нам еще лететь?

- Я не стал сбрасывать скорость, пока пространство перед нами чисто. А лететь нам осталось двадцать два дня по нашему собственному времени. Это не так долго, всего только чуть больше трех недель, и мы окажемся в окрестностях Золотистой.

- Откуда Рикст взял это название?

- Это они придумали, неплохо звучит, красиво. И самое главное, - похоже.

- В прошлый раз ты, Рэй, называл ее по номеру в каталоге. Сухо и скупо, а сейчас называешь красочно и немного романтично, почеловечески.

- Просто тогда тебе отвечал ЦНЛ, а не Рэй.

- А разве Рэй не ЦНЛ?

- Сам же говорил, что тебя это слово коробит, а сейчас снова обзываешься.

- Ну, ладно, ладно, больше не буду. Мир?

- Мир, - ответил Рэй неожиданно спокойно.

- Рэй, а почему у тебя голос мальчишеский?

- А что, разве это тебе это не нравится? Тогда можно сменить голос, для меня это нетрудно.

- Нравится, нравится, - поспешно сказал я, - но все-таки почему?

- А потому что я младше тебя. Мне всего только тринадцать лет. Только тринадцать лет, как я появился на этом свете и осознал свое я, то, что я существую и живу.

- Рэй, вчера ты обещал мне, что расскажешь о себе.

- Что, прямо сейчас?

- А почему бы и не сейчас?

- Вот что, Вик, что-то вид рубки не располагает меня к такому рассказу.

- Тогда может быть лучше мне пойти в каюту?

- Пожалуй. Погоди, я расскажу тебе все, но только при одном условии.

- Каком условии?

- Сначала ты мне расскажешь все о себе.

- Мне показалось, что ты и так все знаешь про меня.

- Это тебе только показалось. Все то, что я о тебе знаю, это: во-первых, сухие и немного официальные данные из информатория Дивера, а во-вторых, то, что я подсмотрел и подслушал уже в то время, когда ты был здесь, на "Игле".

- А ты что, все видишь и слышишь, ну то, что здесь, на звездолете происходит?

- Только в тех помещениях, где установлены микрофоны и видеокамеры внутрикорабельной связи. Исключением является только капитанская каюта.

- А когда я нажал голубую клавишу, то и вообще без исключений?

- Ну не мог же я тебя без присмотра оставить... Не бойся, Вик, личная жизнь любого человека останется тайной, таково мое правило. Из моей памяти без моего желания практически ничего невозможно извлечь.

- А я, Рэй, и не боюсь, - сказал я, поднимаясь с кресла, - мне вроде бы нечего особо скрывать. Я уже иду в каюту.

- А я уже там, - ответил кибермозг и заразительно засмеялся чистым и звонким, таким настоящим мальчишеским смехом.

В каюте я сел прямо на заправленную кровать и привалился спиной к прохладному пластику стены-переборки:

- Рэй, ты меня слышишь?

- И слышу и вижу, связь то ты еще вчера включил и не отключал.

- А почему тогда я тебя не вижу? Ты что, везде что ли?

- Можно и так сказать. Себя я, конечно, могу показать, но не буду, не то ты хотел бы увидеть.

Настаивать я не стал. Он сказал правду, я действительно совсем не хотел сейчас увидеть мигающую индикаторами и набитую кристаллосхемами коробку. Я хотел увидеть простое живое человеческое лицо. Уж как-то проще для человека считать своего собеседника таким же человеком. И если он только голосом человек, то изображения и не нужно. Пусть это будет словно бы разговор по испорченному видеофону.

- Ну что, мне начинать рассказывать?

- Если готов, то начинай.

- А ты готов слушать?

Ответом была только легкая усмешка, которая впрочем, сказала мне все. Я немного помедлил, закрыл глаза, вспоминая свою недолгую жизнь и начал. Рассказывал я долго, даже очень долго, и настолько подробно, насколько мог. Сначала рассказал о своем детстве на зеленом и живом Дивере. Наверно до этого момента у меня просто никогда не было возможности все это рассказать, да и не было подходящего слушателя. Рассказав о детстве, я хотел уже начать рассказывать о нашей всепланетной трагедии, о диверианском скачке, но Рэй прервал меня:

- Вик, рассказ может и немного подождать. Сейчас же тебе пора обедать. Ты же человек, а как человек, ты должен нормально и вовремя питаться.

Я согласился и сразу же направился в столовую, где Рэй, как оказалось, уже приготовил для меня полновесный обед. В таком количестве, что я с ним не справился. Правда Рэй тут же заметил, что это вовсе не беда и утилизатор справится с остатками обеда нисколько не хуже меня. Тогда я отправил тарелки в приемник утилизатора и снова пошел в каюту. Рэй не покидал меня все это время. Его голос перекидывался из одного динамика в другой, которые оживали в стенах всех коридоров и переходов, по которым я шел.

И снова, до самого вечера, я рассказывал. Рэй почти, что и не перебивал меня. Он внимательно слушал, или, по крайней мере, мне так казалось. Я ведь тогда так мало знал о структуре личности этого существа, которое я называл Рэем. Он ведь в это же самое время беспрерывно выполнял функции корабельного кибермозга: следил за окружающей обстановкой, контролировал работу всех без исключения систем звездолета и, кроме того, он мог сделать еще много чего. Вечером я рассказал о самых последних днях нашей жизни на Дивере. О нашей с Сережкой вылазке к солнцам. О нашей встрече с капитаном Рикстом. Когда же я закончил, Рэй снова, так по-человечески, многозначительно вздохнул и сказал:

- А ты, Вик, очень даже неплохо рассказываешь. Из тебя наверно может и неплохой писатель получиться.

- Если честно, то я с самого детства мечтал стать звездолетчиком Дальней Разведки.

- Ты сейчас и так, можно сказать, в дальней разведке. Ну а звездолетчика я из тебя просто обязан сделать, причем в кратчайшее время. Ты будешь должен усвоить хотя бы минимум знаний, которые нужны звездолетчику и получить хотя бы минимум навыков, без которых звездолетчику не обойтись. Ты наверно знаешь про звездные училища?

- Конечно, знаю, в них готовят звездолетчиков. Я и сам собирался поступать в Звездное.

- В звездных училищах учатся по несколько лет. У нас же пока только три недели. Так что даже относительно легкой жизни не жди. Завтра приступим. А сейчас лучше всего ложись спать.

- Рэй, ты не выполняешь собственного обещания. Ты же обещал после того, как я расскажу о себе, рассказать и про себя.

- Это я обязательно сделаю, но только после того, как ты выспишься и основательно отдохнешь. Мой рассказ будет не короче твоего.

- Но я же сейчас совершенно не хочу спать и даже нисколько не устал.

- Это тебе только кажется. Усталости в тебе много и лучше ее не накапливать.

- Хорошо, - немного подумав, согласился я и начал раздеваться, - буду спать.

- Как твоя рука?

- Лучше чем утром.

- Болит?

- Немного, не сильней, чем обычная царапина.

- Ну, все, Вик, отдыхай, а я до завтрашнего утра удаляюсь. Связь не отключай, если будет нужно, позовешь, или я тебя позову, как получится.

- До завтра, Рэй.

- Спокойной ночи, Вик.

Эту ночь я провел спокойно. Уснул сразу же, как только лег в постель. Снились ли мне в эту ночь сны или не снились, я не запомнил. Но если и снились, то наверняка хорошие, потому что когда я проснулся, настроение у меня было неплохое, после плохих такое просто-напросто не может быть. Новый день я начал точно так же, как и предыдущий. Зарядка, умывание, одевание, завтрак. А потом я снова направился в рубку.

- Рэй, здравствуй, - сказал я, садясь в кресло и глядя на слегка изменившееся по сравнению со вчерашним днем, изображение Золотистой на фоне звездного неба.

- Здравствуй, Вик, как отдохнул?

- Прекрасно.

- Ну, вот и хорошо.

- А как у тебя ночь прошла?

- Удовлетворительно, если можно так выразиться, космос вблизи от таких звезд редко бывает пустым. Ночью нам пришлось огибать еще одно пылевое облако, отклониться от курса и немного снизить нашу скорость.

- Значит, мы задержимся?

- Точно еще не знаю. Уже утром я снова увеличил скорость до прежнего значения. Но боюсь, что по мере приближения к Золотистой концентрация пыли будет все больше возрастать и, причем возрастать нестандартно. Тогда мы будем просто вынуждены еще сильнее сбросить скорость.

- Понятно. Рэй, я вот что еще хочу у тебя спросить. Можем ли мы снова включить пространственный двигатель и проскочить это расстояние через Пустоту? Хотя бы одна минута на форсаже и было бы достаточно?

- Не знаю, Вик, наверно можем. Но только сейчас это чрезвычайно опасно. Потому что в любой момент двигатель может сдохнуть, и тогда наступит полная неизвестность, после такой аварии еще никто и никогда не возвращался.

- Понятно.

- Может отказать пространственный двигатель. А можешь и ты не выдержать.

- Рэй, а все-таки, почему ты не можешь управлять идущим в Пустоте кораблем?

- Почему не могу? Я могу, но очень, очень плохо, как впрочем, и все другие машины. В этой области то, что для вас пустяк, для меня почти что неразрешимая задача. У вас, людей, есть своего рода чувство Пустоты, а во мне его нет совсем... Ты действительно хочешь пролететь остаток пути в Пустоте?

- Нет, не хочу, я просто спросил. Но если не останется никакого другого выхода, тогда наверно придется рискнуть.

- В отличие от Пустоты, в обычном пространстве всегда есть выход. Все упирается только во время.

В ответ я только промолчал. С одной стороны мне хотелось бы побыстрее добраться до цели, чтобы покончить с неопределенностью неизвестного. С другой же, чем дольше я пробуду на звездолете, тем больше я узнаю, большему успею научиться. Рэй наверняка угадал эти мои мысли и сказал:

- Нам еще потребуется много времени. Но время - это всего лишь время, и у нас оно есть. Если нам не хватит времени перелета, мы можем задержаться в космосе, в системе Золотистой или даже на орбите вокруг планеты.

- Рэй, а ты уверен, что планета есть?

- Я не могу быть в этом уверен, потому что не имею достаточно достоверной информации, это во мне от самой заурядной машины... Но капитан Рикст был уверен. Он вообще-то очень странный человек, ну да это ты и сам наверно уже понял. Но мне очень нравится одно его качество, в отличие от других людей, он меня никогда серьезно не обманывал. Он сказал, что планета есть, значит, она должна быть, потому что я верю Риксту. Но вот только я не могу быть в этом уверен, потому что я всегда был и остаюсь машиной. Мы, конечно, можем и убедиться, наш главный телескоп с этого расстояния должен различить планету. Но для того, чтобы включить его, мы должны полностью погасить всю нашу скорость. Хочешь ли ты этого?

- Нет, - ответил я, - когда прибудем на место, тогда и убедимся.

- Понятно.

- Рэй, ты обещал мне, что сегодня расскажешь о себе.

- Если обещал, то обязательно расскажу. Можешь остаться в рубке.

- Не, лучше я в каюту пойду. Там как-то лучше, поспокойнее что ли.

- Можно и в каюте, экран там для этого вполне даже подходящий.

- А зачем экран-то? - спросил я с полным недоумением.

- В отличие от тебя, я не обладаю природным даром рассказчика, но зато я ничего не забываю и вполне могу показать некоторые эпизоды из моей жизни на экране. Вообще-то могу показать и то, чего никогда не было, но обещаю рассказывать тебе только правду. А если вдруг чего прихвастну или совру, то самую малость, - сказал он и засмеялся.

- А разве машины умеют врать? - спросил я с усмешкой.

- Насчет других не скажу, точно не знаю. Ну а я этому делу давно обучен. Иногда это очень даже полезно оказывается.

- Ну ладно, я иду в каюту.

- Я уже жду тебя там.

Когда я зашел в каюту, большой экран над столом уже светился. Только сейчас до меня дошло, что это был не обычный стереоголографический экран, а суперстерео, такой же, как и в главной рубке. На такой экран можно даже в сильный бинокль смотреть и не отличить от реальности. Сейчас на экране был какой-то из городов Земли, не знаю, какой конкретно, такие я видел только на экране. Но сейчас создавалась полнейшая иллюзия, что это не экран, а окно, за которым и есть этот самый город.

- Усаживайся поудобнее, - сказал из динамика Рэй, - рассказ будет долгим.

Я уселся в кресло, повернул его к столу.

- Можно начинать? - спросил Рэй.

- Давай начинай, я тебя постараюсь не перебивать.

- Перебивай сколько угодно, спрашивай, а то мало что полностью поймешь. А я хочу, чтобы ты все-таки понял меня. Это наверно очень важно для нас, Вик.

Я кивнул в ответ. На несколько секунд Рэй замолчал. Потом изображение на экране ожило. Словно бы кто-то с видеокамерой неторопливо шел по пустой утренней улице этого города, поворачивал с улицы на улицу, пока не остановился пред довольно большим и массивным зданием, с множеством окон, застекленных зеркальным стеклом, посмотрел на небольшую светящуюся вывеску и она тут же выплыла во весь экран: "Вторая Экспериментальная Лаборатория Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта". Рэй вздохнул и начал:

- В этой самой лаборатории я и появился на свет, если так конечно можно сказать. Пятнадцать лет назад этой лабораторией было получено задание разработать полностью автоматизированную систему управления для внепространственных звездных кораблей. Эта задача была ненова, но никто не мог ее разрешить до конца. Но тогда за нее взялись всерьез. Вся вторая лаборатория занималась этим и только этим. А это пятнадцать тысяч человек, мощнейшие вычислительные центры, целые заводы, способные произвести любую электронику, какую только возможно придумать.

Дальше Рэй рассказал, насколько трудна была эта задача, и как ее пытались решать.

- Был создан довольно компактный, но в то же время ничем не уступающий крупнейшим стационарным, кибермозг. По всем предварительным расчетам он должен был справиться не то что с каким-то автоматическим транспортом, а даже с суперзвездолетом Дальней Разведки. Но все хорошо было только на расчетах. На испытаниях же мозг отлично выполнял свои функции только до момента выхода в Пустоту. Там же он действовал нисколько не лучше, чем самый заурядный допотопный автопилот, несоизмеримо уступающий ему в возможностях... Вычислитель огромного быстродействия, голографическая память, в которую можно спрессовать всю информацию со всех кристаллов Центрального Информатория Содружества. Интеллект, с огромной скоростью работающий сразу в несколько уровней одновременно, способный одновременно переваривать массу информации и способный принимать решение в любой, даже немыслимой, ситуации. Столько труда, столько усилий и все пошло насмарку.

Рэй сказал это и замолчал. Но снова ожил экран, на нем появился рвущийся сквозь пространство звездолет с точно такой же, как и на "Игле", эмблемой Службы Безопасности. Он был похож на "Иглу, " в какой то мере. Но все же "Игла", по сравнению с ним, была словно бы принцессой, по сравнению с золушкой.

- Это "Импульс", звездолет, на котором испытывался этот самый кибермозг. Корабль также принадлежал секретной лаборатории ЦИВПа, которой и тогда уже руководил Артур Рикст. Не знаю почему, но именно ему был нужен этот самый киберпилот и он добился в Совете Безопасности разрешения на проведение одного эксперимента, из области не вполне разрешенных. И в результате этого самого эксперимента я и появился на свет.

На экране появилось большое и очень светлое помещение, в центре которого, за бронированным прозрачным колпаком, висел искрящийся гроздьями кристаллосхем трехметровый шар большого кибермозга.

- Это ты? - спросил я.

- Нет, это еще не я, а мой предшественник, хотя я выгляжу практически точно также. Но сейчас я хочу сказать тебе не об этом.

В помещении вдоль всех стен тянулись разнокалиберные пульты и терминалы, за ними сосредоточенно работали два десятка человек в голубых халатах. Но тут отодвинулась в сторону тяжелая и бронированная заслонка двери. В зал вошел невысокий пожилой человек. Изображение на экране приблизилось и стало хорошо видно его лицо, смуглое, пересеченное морщинами, с коротким ежиком седых волос.

- Это доктор кибернетики и одновременно генерал Службы Безопасности Джон Райт. Может быть, слышал про такого? Хотя вряд ли, операция на Ньюре, которой он руководил, и чуть было не погиб, до сих пор не рассекречена, хотя и прошло столько лет. Так вот, это он предложил новый вариант решения задачи, использовать принцип полного моделирования. Коротко этот вариант можно сформулировать примерно так: Если уж пилот - человек прекрасно ведет корабль в Пустоте, нужно достаточно полно смоделировать на одном из уровней компьютерного интеллекта интеллект человеческий. Это и есть не вполне разрешенный эксперимент, на проведение которого и было получено разрешение Совета Безопасности.

Изображение на экране погасло и несколько секунд на экране был какой-то бешено меняющийся хаос из разноцветных светящихся пятен. Потом на нем снова появилось изображение того же самого помещения. Оно сейчас было гораздо менее освещено, и в нем сейчас был только один человек. Он стоял, опершись обеими руками о толстое броневое стекло колпака, и смотрел на висящий за ним шар кибернетического мозга. Выражение лица этого человека постоянно менялось, быстро и не вполне уловимо. На нем сменяли друг друга: то веселая улыбка, то хитрый прищур глаз, то лицо становилось серьезным, то мрачным, то печальным, то вообще каменело неподвижной маской статуи. На вид ему было всего лет восемнадцать, вряд ли больше, но я сразу же понял, что он старше и, причем весьма значительно.

- Это доктор медицины и доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Александр Владимирович Закат, или же просто Лек. Мой главный породитель, - последнее слово Рэй сказал с печальной усмешкой, - а там, за прозрачной стенкой, это уже я. Я был создан по довольно усовершенствованной схеме, чем все мои предшественники. У меня сдвоенный вычислитель, два полностью независимых контура, отличающихся по структуре обычный и моделирующий. У меня была значительно изменена структура голографической памяти, чем довольно сильно увеличен ее объем и эффективность. Сам же я немного поменьше и полегче своих предшественников, но по всем техническим характеристикам я их значительно превосхожу.

- Здесь ты наверно привираешь?

- За весь рассказ я еще не приврал ни единого слова. Клянусь обоими своими вычислителями. Не веришь?

- Верю, верю, - поспешно сказал я и забрался на кресло с ногами, продолжай.

- Лек, ну то есть, конечно, доктор кибернетики и доктор медицины Александр Закат непосредственно руководил моим созданием. Он вообще-то очень хороший человек, хотя и довольно странный. Но именно он придумал то, как практически решить задачу полного моделирования, как сделать, чтобы машина думала, как человек, решала, как человек, чтобы у нее был по-настоящему человеческий интеллект, а не машинный.

- Но ведь во всех учебниках кибернетики говорится о том, что скопировать человека принципиально невозможно.

- Ну и что тут такого, учебники как всегда правы, на то они и учебники, но они не всегда точны, не все так просто в нашем мире. Скопировать какого-то конкретного человека действительно невозможно, но смоделировать человека вообще, некоего абстрактного человека, вполне возможно. Да и то только младенца - новорожденного. Дальнейшего же можно добиться правильным обучением. Этот способ описан так же уже довольно давно, но не давал практических результатов. Машина все равно оставалась машиной, потому что осознавала себя машиной, а не человеком. Но Лек-то и придумал, как обмануть только что смонтированную машину, ну то есть меня, хотя меня как личности тогда еще не существовало.

Рэй замолчал, а на экране появилось изображение робота. Не такого, какие есть или какие когда-нибудь были, а такого, какого люди представляли себе очень давно, этакую стилизованную карикатуру, грубую и примитивную.

- И они сделали тебя мозгом робота? - тут же догадался я.

- Почти что так. Я был связан с роботом каналом широкой двусторонней связи. Но обо всем этом я узнал намного позднее. А так я появился на свет, как ребенок и увидел мир глазами этого мальчишки. Сделано все это было просто здорово. Поначалу я даже ни о чем не догадывался. Считал себя обыкновенным человеком. Хотя, если сказать честно, в то время я об этом даже не задумывался. Зачем о чем-то задумываться, если и так жизнь прекрасна и в ней нет особых забот. Первый год моей жизни был прокручен в ускоренном времени. А память о самых первых годах жизни сильно ослаблена. И даже сейчас я хорошо помню только какие-то жалкие урывки.

- Но ведь и мы, люди, почти никогда не помним своего раннего детства.

- Я это знаю, Вик. Первое, что я помню связно и подробно, было тогда, когда мне было три года. Сейчас я покажу тебе специально подобранные отрывки моих воспоминаний. Посмотри сам, может быть тогда я стану для тебя понятнее

Рэй замолчал. Экран над столом снова покрылся цветным хаосом. Я собрался спросить у Рэя, что это такое, но тут на экране появилось изображение, и я отложил вопрос на потом. На экране словно бы сквозь рассеивающийся туман проступила небольшая, но со стеклянными стенами комната. Внезапно за какую-то секунду "туман" рассеялся окончательно, и я увидел эту комнату так, словно бы это я был там. Увидел, что уже вечер, а за стеклянными стенами моросит мелкий осенний дождь, такой, каких никогда не было на Дивере, и про которые я знал только по фильмам.

- Рэй, - раздался из динамиков незнакомый мне голос, и изображение быстро сменилось другим, но тут же погасло, а Рэй извиняющимся голосом сказал:

- Не могу я, не получается. На экране эффект получается совсем не тот, что в действительности.

- Тогда рассказывай просто так. Не все же могут свою память на экране прокручивать, но и без того понятно бывает.

- У меня так не получится. Точнее получится не то, что я хочу... Вик, ты обедать сейчас будешь?

- Вообще-то не отказался бы.

- Тогда иди в столовку и лопай, но только помедленнее, а я пока в это время подумаю. Обед я тебе уже заказываю. Не торопись, мне нужно кое-что тщательно рассчитать, а незагруженной мощности вычислителей не так уж и много. Хорошо?

- Хорошо.

- Когда я закончу, сам тебя позову.

Пообедал я как всегда быстро, но вот дальше торопиться не стал. Не торопясь, отправил в утилизатор пустую посуду, еще немного посидел в столовой, потом перебрался в кают-компанию. Там на одном из столиков лежала толстая книга. Я подошел и прочитал надпись на обложке: "Звездный Устав". Сел в то самое кресло, в котором любил отдыхать капитан. Открыл Устав и начал читать с самого начала. "Звездный Устав" был тем сводом правил и законов, которым должны следовать все космолетчики Земного Космофлота. Кое какие, наиболее важные из этих законов и правил я знал, но скорее так, понаслышке. Поэтому я и взялся его читать. Но много прочитать не успел. В какойто момент я невольно ощутил, что здесь, кроме меня, присутствует кто-то еще. У меня даже побежали по спине мурашки, когда я поднимал глаза от книги. В кают-компании естественно никого не было, но присутствие все-таки ощущалось, причем ясно и довольно отчетливо.

- Рэй, - позвал я, - это ты здесь?

- Ага, - ответил голос из динамика, - не хотел тебе мешать. Но откуда ты узнал, что я сейчас сконцентрировал свое внимание на тебе?

- Почувствовал.

- Это, по-моему, вообще невозможно почувствовать. Ну, да ладно. Стартключ у тебя с собой?

- Естественно, я же обещал капитану.

- Тогда вставай и иди. Я укажу тебе дорогу.

- Куда мне идти?

- Это помещение официального названия не имеет. Рикст же называл его универсальным тренажером.

- А зачем мне туда?

- Потом объясню. Ну что, идем?

- Идем, - ответил я, поднимаясь с кресла.

Рэй довел меня до рубки.

- Рэй, это что, шутка такая, показывать мне дорогу к рубке?

- Тебе сейчас не в рубку, в рубку - направо, а тебе нужно будет пройти прямо.

- Но здесь же стена, тупик.

- Достань стартключ, - ответил Рэй, а на стене открылась узкая, по размеру ключа, щель, - вставляй.

Как только ключ с легким щелчком ушел в щель, часть стены медленно повернулась. За ней была закрытая дверь.

- Ну и что дальше?

- Возьми ключ обратно и вставь в щель на этой двери.

- Вставил.

- Сейчас поднеси свой браслет к щели и набери на нем девять девяток. Как только я сделал это, раздался щелчок, и часть стены откинулась панелью шифратора. - Набери три раза код Солнца, восемь единиц, четыре восьмерки и два раза год старта Пятой Звездной.

- Думаешь, я знаю этот самый код Солнца?

- Тогда слушай и запоминай, - Рэй назвал довольно длинный ряд цифр и символов, довольно бессмысленный на первый взгляд.

- Ты что, думаешь, что у меня память электронная, - огрызнулся я.

- Хорошо, диктую шифр позначно, но все-таки постарайся запомнить. Когда весь этот длинный шифр был набран, дверь бесшумно поднялась вверх, открывая проход. - Ну что встал, иди давай.

Дверь закрылась сразу же за моей спиной. И только тогда зажглись неяркие панели освещения. Я находился в крошечном тамбуре. Прямо передо мной была идущая вверх узкая винтовая лестница, со ступеньками, покрытыми черным ребристым пластиком.

- Поднимайся вверх, - сказал Рэй, но уже через мой браслет. Наверху была крохотная квадратная площадка с четырьмя дверьми, - дверь направо, - сказал Рэй и, немного помедлив, неуверенно спросил, - хочешь увидеть меня, какой я сейчас есть на самом деле?

- Хочу, - я кивнул головою.

- Тогда дверь прямо.

За дверью горел тусклый свет. Там, без всякой опоры висел трехметровый шар, этакая гроздь кристаллосхем, ощетинившаяся во все стороны радужными очередями лазерных лучей. Я сделал шаг вперед, но на следующем наткнулся на мягкое, но непреодолимое сопротивление.

- Дальше нельзя, тут защитное поле.

Несколько минут я смотрел на этот шар, но почему-то не мог отождествить его для себя со уже знакомым по голосу Рэем. Может быть, я даже и не хотел этого. Потом я повернулся, вышел и закрыл за собою дверь.

- Выглядишь ты неплохо, - сделал я комплимент.

- Но неприятно для многих людей.

- Почему неприятно, выглядишь ты очень даже эффектно.

- Потому что мне самому неприятен этот облик.

- Все мы не сами выбираем себе облик.

- Может быть и так, но со мной сыграли довольно жестокую шутку. Про все это я и хочу тебе сейчас рассказать.

За дверью оказался небольшой тамбур. По обе стороны от дверей в высоких прозрачных шкафах висели два совершенно необычного вида скафандра.

- Они не потребуются, - сказал Рэй, - по крайней мере, сегодня они нам не нужны. Иди дальше.

Дальше была совершенно странного вида комната. Все стены, пол и потолок в ней были сложены крошечными металлическими шариками. В комнате было довольно светло. Мягкий рассеянный свет лился со всех сторон. В комнате было совершенно пусто, ничего, только голые ровные пол, стены, потолок.

- Погоди, Вик, сначала возьми шлем.

Шлемы, по виду очень похожие на пилотские, лежали в тамбуре, в одном шкафу со скафандрами. В каждом по четыре штуки.

- Который? - спросил я, открывая шкаф.

- Лучше синий. Ага, этот, а сейчас заходи. Усаживайся поудобнее.

Я увидел, что в комнате пол вздыбился, поднялся волной и образовал что-то вроде откинутого назад кресла.

- Как ты это сделал?

- Элементарно. Эти шарики - элементы трансформируемой модели. С помощью силовых полей я управляю каждым из них по отдельности.

- А твой вычислитель не перегреется от такой нагрузки?

- Для меня это вообще пустяки. Садись, не бойся, не рассыплется. Только прямо сейчас надень шлем.

Я надел шлем, который мягко и плотно облегал голову со всех сторон, и сел в это самое "кресло", которое на проверку оказалось очень даже мягким и удобным. Голос Рэя донесся до меня, словно из какой-то глубины:

- Закрой глаза и максимально расслабься. Сейчас "кресло" окружит тебя со всех сторон, но не бойся, ты сможешь уйти, как только пожелаешь этого.

И в самом деле, эти самые шарики мягко обволокли меня со всех сторон. Но голос Рэя зазвучал отчетливее:

- Сейчас ты увидишь и почувствуешь мир так, как чувствовал в свое время я. Это будет что-то вроде фильма, но только более полно по ощущениям. И еще, тут будет значительное несовпадение времени. Но не бойся этого. Все это отнимет у тебя времени максимум до вечера. За это время ты сможешь увидеть годы моей жизни. Человеческий мозг легко справляется с подобным потоком информации. Это я только что рассчитал. Я буду постоянно контролировать твое состояние и в случае чего непредвиденного, прерву сеанс. Ты готов?

- Готов, - ответил я сразу же и насколько мог спокойно. Хотя, в самом деле, я немного побаивался. Потому что-то, что предлагал мне Рэй, было мне совершенно неизвестно. Вообще-то бояться следовало бы намного сильнее, но я находился в таком состоянии, что из-за необычности всего происходящего, я почти что терял чувство реальности. Рэй же наверняка прекрасно понимал мое состояние.

- Не бойся, Вик, ты просто словно бы проживешь часть моей жизни. Максимально расслабься, постарайся ни о чем не думать. И до конца сеанса ни о чем меня не спрашивай. Договорились?

- Хорошо, можешь начинать.

В этот момент на меня словно бы навалилась полная темнота, или что-то очень похожее на сон без снов. Но пробуждение из этого сна произошло быстро. Перед глазами появилась яркая, красочная картинка. Я увидел мир чужими глазами. И словно бы я сам был этим человеком или нечеловеком, но я не ощущал никакой разницы. И вообще, я ничего не думал, ничего не понимал, все заполнили чужие мысли, чужие чувства, я полностью жил чужой жизнью и ничего не помнил о своей.

Я был мальчишкой, землянином, которого все звали Рэем. Я помнил своих родителей, которые погибли, когда я был еще совсем маленьким, правда, недостаточно хорошо. Я жил со своим братом Леком в небольшом поселке, который был построен не так уж и давно, посреди лесов средней полосы евроазиатского материка. В нашем поселке жили всего только двадцать семей. Но у меня все-таки был друг - Антон, мальчишка, мой одногодок. Темноглазый, смуглый, но неподходяще для своего облика светловолосый, он был полным контрастом ко мне. Потому что у меня при голубых глазах, угольно-черные волосы и, сколько бы я ни загорал, за все лето становился только слегка загорелым. С Антоном мы были друзья, не разлей водой. Постоянно все делали вместе. И учились, и играли, и отдыхали, когда была для этого возможность. Вот и сегодня мы с Антоном договорились пойти к речке - покупаться и позагорать, сколько влезет, без ограничений. Утром же меня разбудил Лек:

- Ну, давай, просыпайся засоня.

- У-у-у, - ответил я, натягивая одеяло на голову и собираясь досмотреть сон, который на самом интересном месте прервал брат, всегда так у него получается.

- Поднимайся, поднимайся, - не отступался он, - все равно ведь подниму тебя.

Одеяло улетело в сторону, и я понял, что поспать мне больше не придется. Но, зная, что будет дальше, я специально сделал вид, что сплю. Такая уж игра была у нас заведена. Я тут же оказался поставленным на ноги и заставленным делать утреннюю зарядку. И все это под насмешки, которые Лек долго и щедро отсыпал в мой адрес. Леку был тридцать один год, он был старше меня ровно на двадцать лет, хотя и выглядит он всего лет на семнадцать - восемнадцать, не больше. Так почти все знакомые про него говорили, а он только смеялся в ответ на это и говорил, что регулярно употребляет эликсир молодости.

Закончили мы зарядку продолжительной пробежкой по утреннему лесу, а, вернувшись домой, отправились умываться и завтракать. После завтрака Лек снова сделался очень серьезным, как всегда. Надел свой рабочий костюм, ну то есть тот костюм, в котором он обычно ходит на работу. Но вместо обычного: "До вечера", он сказал:

- Рэй, сегодня я задержусь. Есть кой какие неотложные дела. Скорее всего, буду дома завтра утром или даже вечером. Надеюсь, что ты будешь вести себя благоразумно и ничего особо страшного не натворишь.

Такое для меня тоже не было в новинку. Лек так делал примерно раз в месяц. И даже если я чего-то за время его отсутствия вытворял, то особо не ругал меня за это. Я и сейчас пообещал ему, что буду вести себя примерно, хотя и знал, что, скорее всего, будет не так. Как только Лек ушел, я тут же начал разрабатывать планы на то, чем буду заниматься в его отсутствие. За этим занятием меня и застал Антон.

- Ну, что, опять мечтаешь? Я тебя там жду, понимаешь ли, жду, а тебя все нет и нет.

- Лек сегодня опять куда-то собрался, и до завтра его не будет.

- Вот это да, - Антон тут же присел, звонко хлопнув себя ладонями по голым коленкам, - мои сегодня тоже укатили к каким-то старым друзьям, и тоже до утра. Это же полнейшая свобода.

- Ага, - заулыбался я, - чем займемся?

Антон подвинул меня в кресле и уселся рядом, положив мне руку на плечо. И мы принялись обсуждать различные "проекты", чем могли бы заняться. Часть этих "проектов" мы отмели за полной нереальностью, а на другие у нас просто не хватило бы времени. И нам пришлось остановиться на простом - небольшом походе вниз по нашей речке, но так, чтобы обязательно с палаткой и костром.

Палатку взял я, она была небольшая и очень легкая. Ее Леку когда-то давно подарил какой-то знакомый звездолетчик. Это была палатка из аварийного комплекта, какие имеются на звездолетах. В сложенном виде она легко умещалась в пригоршнях взрослого человека. Ее и еще кое-что из съестных припасов я затолкал в мой маленький рюкзачок. Но не успел я даже закрыть его, как вернулся Антон. На нем были тяжелые ботинки, пятнистые маскировочные штаны, а точно такая же куртка болталась род клапаном рюкзака. И в довершение ко всему, с пояса у него свешивался ниже колена широкий и толстый нож в потертых пластиковых ножнах.

- Ты еще не собрался? - Удивленно спросил он, он всегда так "удивляется". - Давай уж, одевайся побыстрее, время-то как-никак идет.

- А я и так уже готов.

- Ты что, это ведь поход, а не легкая прогулка, - сказал он, указывая на мою по-летнему легкую одежду, которая оставляла открытыми и руки и ноги. Обдерешься ведь.

- Ну и что, - сказал я с легкой ноткой пренебрежения, - на мне все быстро заживает. А вот ты испаришься.

Тут он заявил, что лучше уж немного попариться, чем страдать от царапин, да и объяснять потом родителям, где их получил. Он этого не хочет и не допустит, в отношении меня тоже. Пришлось и мне облачаться в костюм наподобие его костюма, потому что я хорошо знал, что спорить в таких случаях с Антоном - занятие практически бесполезное.

В поход мы вышли так, чтобы никто в поселке этого не заметил. Скрывались за кустами, двигались короткими перебежками, пока, наконец, не скрылся из виду последний домик поселка. С этого момента и начался наш поход. Поначалу мы шли довольно легко, но через час уже прилично устали и объявили привал. Скинули с себя одежду, искупались в прохладной воде, она давала ни с чем не сравнимое наслаждение. Потом выбрались на берег и растянулись рядом друг с другом на мягкой и зеленой траве.

- Рэй, может быть так и до развалин дойдем? - предложил мне Антон.

- Каких развалин? - удивился я.

- Тех самых. Здесь ведь когда-то город был. Я же тебе говорил.

- Я у Лека спрашивал, а он сказал, что никаких развалин тут нет, что город в свое время был снесен начисто.

- А мне про развалины дядя рассказывал. Он, мальчишкой еще, бывал в этих местах. Он говорил, что это недалеко, всего километров двадцать. Километров пять мы уже прошли, так что осталось уже только пятнадцать.

- Твой дядя и не такое может придумать.

Антонов дядя был писателем, из числа малоизвестных, если не сказать совсем неизвестных за пределами узкого круга людей. Он довольно часто навещал этот поселок, а когда навещал, то обязательно возился и с нами. Не сосчитать тех выдумок, которыми он щедро нас развлекал, такой уж он был выдумщик. Когда-то он был толи археологом толи палеонтологом, но бросил эту работу, а может быть его с нее и выгнали, это было покрыто туманом. И он стал писать.

- Не, это он не придумал, точно тебе говорю, ведь это он не только мне одному рассказывал.

- Вообще-то можно и дойти, проверим. - Согласился я. - Только когда мы дотуда дотопаем?

- А что, вернуться мы успеем. А если и не успеем, то заночуем, палатка-то у нас с собой. Ты говорил, что тебе все равно нахлобучки не будет, ну а я уже привычный. А может быть и вообще не узнают.

- А мне кажется, что Лек про меня вообще все знает, даже то, что я никому и никогда не говорил, даже то, что я во сне вижу.

- Ты это зря, брат у тебя что надо, мне бы такого брата.

- Да я не об этом. Мне с ним почти всегда хорошо, но иногда бывают моменты...

- Да брось ты.

- Я правду говорю, что иногда бывают моменты, когда я чувствую себя перед ним, словно бы младенец перед столетним стариком. - Сказал я и тут же оборвал разговор.

Я перевернулся на спину и несколько минут молчал, глядя в высокое голубое летнее небо, по которому неторопливо плыли редкие кучевые облака. Мне было хорошо, потому что лето, потому что небо такое голубое, а трава подо мной такая мягкая. Потому что рядом со мной самый лучший мой друг, с которым мы отправились в самый настоящий поход. Вернул к реальности меня Антон. Он слегка двинул меня локтем в бок:

- Опять о чем-то мечтаешь?

- Не а, просто на небо гляжу.

- Дальше пойдем или еще разик искупнемся?

- Пойдем. Искупаться-то еще успеем. На следующем привале хотя бы. Далеко ведь еще идти до этих твоих развалин, не один еще привал у нас будет.

Мы снова шли вдоль речки. Сначала я не надевал ботинки. Как это Антон не может понять, как прекрасно пройтись вот так, босиком, по такой вот зеленой и мягкой траве. Это ведь одно сплошное удовольствие. Правда дальше пошли камни, и удовольствие закончилось. Мелкие каменные кусочки постоянно осыпались и изъеденных временем и погодой скал, так, что река не успевала окатывать их в гальки. Каменная крошка больно впивалась в непривычные к этому ноги, и поэтому мне пришлось останавливаться и надевать ботинки. Под довольно злорадные усмешки Антона.

Минут через двадцать по времени и чуть больше километра по расстоянию от нашего привала, обрыв вплотную подступил к воде, где сразу же начиналась немаленькая глубина. И нам пришлось довольно долго карабкаться по обрыву наверх. Антон лез впереди, а я следом за ним. Из-под его ног на меня то и дело сыпалась сухая глина, из которой, помимо камня, был сложен этот обрыв. Но только когда мы уже были наверху и оттуда посмотрели вниз, то поняли, что обрыв-то действительно высокий, и каково было бы нам сорваться с него, даже с полпути. Но боязнью высоты не страдали ни я, ни Антон, поэтому обратили это предположение в обычную шутку. Мы немного посидели на самом краешке обрыва, болтая ногами, и, посмеиваясь друг над другом, потом же продолжили свой поход.

Здесь, немногим подальше от поселка, лес был самый, что ни на есть дикий и неухоженный. Наверно точно такие же леса были на Земле давным-давно, когда человек еще не создал техническую цивилизацию. Но я-то видел такой лес можно сказать в первый раз. Небольшие походы с Леком не в счет, он-то как раз приводил меня в лес, облагороженный человеком, а не такой запущенный. Нам с Антоном то и дело приходилось перебираться через поваленные деревья, продираться через густой и колючий кустарник, которые преграждали нам дорогу. Тогда я мысленно поблагодарил Антона за то, что он настоял на том, чтобы я оделся в эти штаны и куртку. Вслух такого говорить было нельзя, потому что за этим наверняка последовали бы насмешки о моей неразумности. Вслух я спросил у него:

- Антош, а как мы определим, дошли мы или не дошли до этих самых твоих развалин. Еще чего и запросто проскочить можем.

- Не проскочим, я точный ориентир знаю. Мне дядя объяснял, как найти развалины.

После привала мы шли дольше, да и прошли побольше. Лес, по которому мы шли, понемногу поредел, и высоко поднявшееся солнце достало нас своими лучами. Ветра не было, и от навалившейся на нас жары, мы устали довольно быстро. Привал мы решили сделать у речки, с купанием. Но лезть по обрыву вниз почему-то не решались, пришлось искать более удобный спуск, а для этого идти дальше. Но подходящий спуск нашелся довольно быстро. Это было русло небольшого ручейка, который прорезал в обрыве еще один обрыв. Но уклон этого обрыва был значительно меньше, чем у речного, и мы без труда спустились вниз.

- Вот силища, так силища, - сказал Антон, слегка присвистнув, - такой маленький ручеек, а разрезал такой большой обрыв.

- Это он сейчас маленький, - сказал я, - а весной, когда снега сходят, тогда он наверно ничуть не меньше нашей реки становится.

Мы, не говоря друг другу ни слова, бросили рюкзаки на камни, разделись и одновременно бултыхнулись в речку. Немного порезвились в чистой и прохладной воде, остыли от дневной жары, смыли с себя пот и только тогда выбрались на берег. На берегу немного обсохли, сидя на камнях. Но задерживаться на привале подольше не стали. Но и идти дальше в глухой одежде нам было вовсе не охота. Мы засунули свои костюмы в рюкзаки, одели только ботинки и продолжили свой поход, уже по каменистому берегу речки.

Дальше отдыхать нам пришлось чаще, потому что мы, не привыкшие ходить подолгу и помногу, начали уставать по-настоящему. Привалы у нас начали затягиваться почти до получаса, а когда мы обедали, то и вообще больше часа. Но все-таки до Антошкиного ориентира мы дошли еще задолго до вечера. Я бы наверно и не заметил этот ориентир, точнее говоря, вообще не обратил бы внимания, если бы я оказался тут один. Но Антон его определил сразу и безошибочно.

- Стоп, кажется уже пришли.

- Я ничего такого не заметил, показывай свой ориентир.

- Вон, смотри, - он показал мне пальцем на серую скалу, которая вроде бы почти ничем не отличалась от соседних.

- Скала, как скала, - сказал я, пожав плечами.

Антон бросил свой рюкзак на серый песок, который, сменив камни, был сейчас у нас под ногами, я сделал то же самое и пошел следом за Антоном. Он ничего мне не сказал, просто, когда я подошел поближе, то все увидел сам. Эта скала была творением рук человеческих, а точнее говоря даже вовсе не скала. Из ее серого и растрескавшегося тела выглядывали почти полностью изоржавевшие прутья стальной арматуры. Был в свое время на Земле такой материал - железобетон.

- Здесь когда-то была плотина городского пруда, а тут, где мы сейчас стоим, была вода, - объяснил Антон для меня.

- Странно, - сказал я, - когда-то тут был город, жили люди. Здесь был пруд, в нем наверно купались такие же мальчишки, как мы сейчас. А вот сейчас еще даже полтысячи лет не прошло, а уже почти не осталось никаких следов.

- А еще полтысячи лет пройдет и от нас с тобою никаких следов не останется, это же все время. Мне это дядя рассказывал, давно уже.

- А где он сейчас, твой дядька? Почему к вам не приехал, он ведь каждое лето приезжал.

- Он сейчас на Гамме. Вернется только зимой, - Антон явно не хотел продолжать разговор на тему, связанную с дядей-писателем, да и я тоже не хотел.

По наклонному уступу мы поднялись на берег. Но никаких развалин тут естественно не оказалось. И только через полчаса тщательных поисков мы наткнулись на торчащий из земли изогнутый и изоржавевший металлический прут. Но больше ничего мы так и не нашли, хотя и надеялись на большее, особенно Антон.

- Хоть что-то да осталось, - с усмешкой сказал я, а Антон с явно недовольным видом сообщил:

- Тут и еще кое-что другое должно остаться. Дядя говорил, что станции городской подземки остались целыми и невредимыми, их никто кроме времени не разрушал. Вход в одну из них должен быть недалеко, но на том берегу.

- А что ты сразу не сказал, давай, переплывем.

Мы тщательно сложили все свои вещи в рюкзаки, которые были не промокаемые. И, держась за них, переплыли на противоположный берег. Течением нас снесло, но немного, не такая уж широкая и быстрая наша речка. Этот берег, в отличие от противоположного, был пологий и заросший густой травой.

Сначала мы с Антоном поставили палатку, оборудовали стоянку и только потом отправились искать вход на станцию. Но не так-то просто что-то найти, если не знаешь, как оно выглядит и где точно искать. Несколько часов мы лазили по зарослям, все исцарапались, но так ничего и не нашли. Вернулись к палатке усталыми и голодными. Кое-как нарубили Антошкиным тесаком дров для костра. Когда же костер разгорелся, нам стало хорошо и уютно, таким уж почти магическим действием на человека обладает живой огонь костра.

Немного отдохнув, мы решили, что сейчас уже самое время для ужина. Антон вытащил из рюкзака металлическое кольцо, натянул на него негорючий мешок. Вместе мы прижали его другим кольцом, приделали металлическую ручку, и у нас получился походный котелок. Я набрал в него воды из речки, а Антон сделал для него подставку над костром. Мы повесили воду кипятиться, а сами снова сели рядом с костром. Так мы сидели молча, пока вода не закипела. Только изредка подбрасывали дров в огонь. Потом, когда вода закипела, начали вдвоем варить ужин из специально прихваченных из дома и мной и более запасливым Антоном концентратов. Получилось у нас какое-то ужасное варево, сразу не поймешь, толи это суп, толи каша, но, тем не менее, пахло это варево весьма аппетитно, наверно больше из-за того, что мы солидно проголодались за этот долгий день. А сейчас был уже вечер и солнце все сильнее клонилось к горизонту. Мы сняли котелок с огня, подвесили на специально подготовленное место, такой уж недостаток у походного котелка, его можно только вешать и нельзя ставить. Тут же, дуя и обжигаясь, мы принялись ужинать.

Но того, как и откуда появился человек, мы все-таки не заметили. Гость шел со стороны берега. И мы наблюдали за ним издалека. Он то скрывался в кустах, то появлялся снова, но было сразу понятно, что направляется он к нам, а не куда-то мимо. Когда же он подошел совсем близко, мы поняли, что это не взрослый человек, а парень лет тринадцати - четырнадцати, длинный, светловолосый и какой-то немного нескладный что ли. Одет он был в толстую и плотную, серого цвета куртку, такие же штаны, на ногах высокие ботинки на толстой подошве, а за плечами внушительных размеров рюкзак на блестящей металлической раме, таких я никогда не видел. На лбу у него блестели капельки пота, а лицо довольно разрумянилось, наверно этот его рюкзак был совсем нелегким.

- Можно я тут, рядом с вами остановлюсь? - спросил он, немного странно и слегка замедленно выговаривая слова.

- Пожалуйста, - ответили мы с Антоном одновременно, и тут же усмехнулись над этим.

Гость тут же опустил на землю свой рюкзак и сел на него. Но сидеть на рюкзаке ему, очевидно, было не очень-то удобно, и он опустился рядом с ним на траву:

- Вы случайно не в Быструю Речку идете? - спросил он, вытирая рукой пот со лба.

- Ага, завтра утром пойдем.

- Я тоже туда иду, мне нужно с одним человеком встретиться. Только я тут никогда не был и дорогу плохо знаю.

- Так иди с нами. Все равно до заката тебе дотуда не дотопать, - сказал я сразу же.

- Вы уж не обижайтесь, ребята, что я к вам так навязываюсь. Просто в вашем... ваших краях я действительно впервые.

Мы тут же заявили, что новым людям мы всегда бываем только рады и не будем нисколько против того, что он к нам присоединится.

- Вода-то в речке наверно холодная? - спросил он, неторопливо расстегивая свою куртку.

- Не а, вполне нормальная. Мы тут недавно купались. Прохладная, но ничего, купаться можно.

- Это хорошо, я вот тогда тоже искупаюсь, а то весь взмок в этой своей робе.

После этих слов он стремительно разделся и уже через полминуты плавал на середине реки.

- Странный он какой-то, - прокомментировал Антон, рассматривая его куртку, - лето, жара, а он как будто вообще из зимы сюда вынырнул.

- А может быть и в самом деле из зимы, что тут удивительного, не везде ведь сейчас лето. А от полярных островов досюда на рейсовом дисколете чуть больше часа лететь.

В это время гость уже искупался и выбрался на берег. Он бросил на землю свою куртку и сел на нее, подтянув колени к самой груди.

- Ты издалека? - спросил его Антон.

- Вообще-то да.

- Там, где сейчас зима?

- Ты куртку имеешь в виду? Нет, я ее взял, чтобы на земле спать можно было, она для многого сгодится.

- Ты на дисколете сюда прилетел?

- Не, я пешком иду... из города.

Я хотел было спросить, из какого такого города он идет, потому что никаких городов тут поблизости не было, но не стал. Если захочет, то сам расскажет, а не захочет, так зачем допытываться у человека. Антон же у него спросил:

- Ты есть хочешь?

- Да не отказался бы.

- Так и не отказывайся, вон еще, сколько осталось, вдвоем нам это не осилить. А как освободим котелок, так тогда и чаю сварим.

Наш гость тут же весело и непринужденно согласился и все мы за десять минут выскребли котелок начисто. Я пошел к реке, хорошо промыл пленку, она снова стала чистой и прозрачной. Антон в это время подбросил дров в костер. Дрова, попавшие на горящие угли, быстро разгорелись и над костром снова поднялось пламя. Мы с Антоном снова повесили котелок над огнем и сели на свои места рядом с палаткой.

Солнце висело уже над самым горизонтом, багровым и какимто неземным диском, и почти что не грело. Наш гость зябко поежился, потому что еще после купания, оставался в одних трусиках. Сейчас же вдобавок ко всему появился легкий, но прохладный ветерок, днем бы такой, в самый солнцепек, а не сейчас, когда и без него становится совсем не тепло. Мне и самому стало прохладно и я на четвереньках забрался в палатку, вытащил из рюкзака свою маскировочную одежду. Сейчас она оказалась для меня снова кстати. Антон поглядел на меня и, последовав моему примеру, полез за одеждой. А наш гость ограничился только тем, что натянул на себя свою полосатую майку и сел поближе к огню. Он сидел почти, что напротив нас, огонь отражался в его глазах, а волосы делал золотистыми. Так вот сидели и молчали мы долго, пока не закипела вода в нашем котелке. Когда же она забулькала и запузырилась, мы снова оживились и принялись вдвоем с Антоном заваривать чай.

Солнце к этому времени уже полностью провалилось под горизонт. Начались долгие летние сумерки, хотя сейчас, в конце августа, они были уже не такие длинные, как в июне. Пили чай мы снова молча. Не знаю почему, но получалось так, что всем нечего было сказать. Мы с Антоном не решались говорить при госте о своих делах, а он наверно просто не хотел нам мешать. Когда мы встречались с ним взглядами, он как-то слегка виновато, что ли улыбался. По мере того, как наступала ночь, становилось еще прохладнее. Все-таки осень уже не за горами, а ощутимо подкрадывается к нам с севера, а здесь у нас ведь не незнающий зимы юг. Немного повозившись, гость вытащил из кармана своей куртки древние наручные часы. Механические еще, с движущимися стрелками на двенадцатичасовом циферблате. Деловито завел пружину и спросил:

- Ребята, сколько сейчас точно времени?

- Двадцать два, сорок шесть, - тут же ответил Антон, глянув на свои часы, приколотые к куртке в виде значка.

- Откуда у тебя такой музейный экспонат? - тут же спросил его я, кивнув на часы.

- Подарок, - ответил он, - посмотри, если хочешь.

Я пересел рядом к нему и взял часы в руки.

- Идут, - сказал я, увидев, что стрелка движется.

- Им наверно полтысячи лет, - сказал присевший рядом на корточки Антон.

- Побольше, но ненамного.

- А зачем ты их с собой носишь, такой экспонат лучше дома оставлять.

- Это талисман, - сказал он немного нерешительно, - тот, кто их мне подарил, сказал, что пока они идут, все будет хорошо.

Я вернул ему часы, и он снова спрятал их в кармане куртки. Куртку же накинул себе на плечи.

- Давайте еще чаю попьем, - предложил Антон, - а то вон, сколько наварили, не пропадать же добру.

- Может быть, подогреем, - неуверенно предложил я, хотя и предпочитал чай не горячим, да и Антон тоже не любил пить кипяток. Поэтому я смотрел не на него, а на гостя.

- Мне холодный больше нравится, - ответил он.

- Нам тоже, - сказал Антон.

За чаем же гость, совсем неожиданно для нас, сказал:

- Спасибо вам, ребята за все. Я ваш должник, но только не знаю, чем я с вами могу расплатиться.

Мы с Антоном недоуменно переглянулись, мы вроде бы не сделали для него ничего такого, за что принято было расплачиваться. И Антон сказал:

- Если ты так хочешь обязательно расплатиться, то расскажи что-нибудь интересное, чего мы никогда не слышали.

- Хорошо, - сказал он, - только вот что рассказывать. - На несколько минут он задумался, - может быть, что-нибудь историческое, про старые времена?

- Не, исторического не хочется, лучше что-нибудь современное, - сказал Антон. А я, совсем неожиданно для себя, да и наверно для гостя тоже, предложил:

- Можно страшную историю. Про роботов.

Антон искоса посмотрел на меня, но возражать не стал. В глазах же у гостя зажглась веселая искорка:

- Хорошо. У меня как раз есть такая история, и она, эта самая история, наверно вполне страшная. Вообще-то это что-то вроде современной сказки.

Антон наверняка хотел сейчас сказать, что нам уже по одиннадцать лет, и что это не тот возраст, чтобы слушать сказки. Может быть, он хотел сказать что-то другое. Но я его остановил, даже не дал начать. А гость начал рассказывать эту свою сказку:

- Это случилось в этом веке и на этой Земле. В мире, где каждый о чем-то мечтает, но, как и всегда, не всякий может осуществить свою мечту. Но в этом мире уже возможна любая иллюзия.

"По крайней мере, начало у нее вполне серьезное", - подумал я, не переставая слушать.

- В этом мире жили два давних друга. Их дружба началась еще давно, в самом детстве. Они оба рано лишились родителей и воспитывались в одном из городков. В детстве они о многом мечтали, хотели быть всегда вместе и все делать вместе, но потом, когда детство закончилось, каждый нашел свой путь в жизни, и эти пути у них оказались разными. Один из них стал знаменитым звездолетчиком, как когда-то хотел и мечтал. Он прошел по многим звездным путям, видел своими глазами не одну тысячу солнц. Не один раз он бывал на краю гибели, но всегда выходил из этого победителем. Он достиг вершины власти в космофлоте, стал командиром Дальней Разведки и астрокапитаном, но он не был счастлив. Ведь когда-то он мечтал об очень далеких и чудесных звездах, о величайших открытиях, но он не нашел у звезд того, о чем мечтал. Второй из них стал известным ученым, доктором медицины и доктором кибернетики, академиком. И еще он был путешественником, правда, об этом мало кто знал, потому что он никогда не исчезал надолго, хотя и уходил далеко. Но счастливым он тоже не стал, потому что больше всего на свете хотел иметь Дом, Семью, детей. Сначала все это он откладывал на потом, находил более важные дела, а потом понял, что стал уже слишком стар для этого.

Они долго не виделись, много лет, но все-таки встретились. Но встретились они уже тогда, когда оба были старыми. Встретились случайно, но ужасно обрадовались друг другу. Они проговорили целую ночь напролет и словно бы снова окунулись в мир своего детства, вспомнили свои мечты. Они не рассказывали друг другу ничего плохого и плохое отодвинулось. Но того, что уже потеряно, невозможно вернуть, время-то уже ушло. И тогда они поклялись друг другу хоть сейчас побыть вместе и заняться одним, общим делом. И это дело нашлось. Они решили создать робота-пилота, который сможет увести большой корабль в галактические дали, туда, где никто не бывал, где столько загадок, где ждут еще неизвестные братья по разуму. Первый из друзей оставил свою должность командующего Дальней Разведкой, а второй оставил должность директора одного крупнейшего научного центра. И они принялись за новую работу. Эту работу они начали не сначала. Над этим роботом уже давно работали многие ученые, но у них ничего не получалось. Они, эти ученые, создали интеллектуальную, быстро соображающую, но все-таки машину, которая водила корабль хуже даже начинающего звездпилота. Друзья долго думали, как все-таки это сделать, и придумали. Они решили сделать так, чтобы этот робот был как человек, чтобы он был настолько человеком, насколько это вообще возможно. Чтобы он был другом, у которого можно что-то попросить, а не машиной, которой можно управлять. И они сделали этого робота. Маленького мальчика, почти как настоящего.

- А почему мальчика, а не взрослого? - спросил Антон.

- Потому что они посчитали, что стать человеком можно только, вырастая от младенца и до взрослого. И этот мальчик жил как все и совершенно ни о чем не догадывался. Внешне он ничем не отличался от любого другого мальчишки, не лучше многих, но и не хуже. Как все ел и пил, хотя это и не было ему нужно. Спал, потому что так было запланировано и запрограммировано. Рос, об этом заботились техники, каждую неделю ночью заменявшие ему тело. Он жил у ученого, которого считал своим... отцом. И вообще, он получился самым обыкновенным мальчишкой, человеком. Ученый так сильно привязался к нему, что даже все чаще и чаще забывал, что он не мальчишка, а робот. И в такие моменты он чувствовал себя счастливым, потому что наконец-то обрел иллюзию того, что хотел. Но по ночам, когда он снова все видел собственными глазами, он мучился от мыслей. Что ожидает этого мальчишку, этого человека в шкуре робота. Нужно думать о том, как постепенно рассказывать ему правду. И что будет, если он узнает это сам, не специально, а случайно. Не сойдет ли он с ума от этого ужаса.

- А разве робот может сойти с ума? - спросил я.

- В том то и дело, что он получился не совсем роботом, а роботом с душей человека, и он считал себя человеком. А ведь это страшно - оказаться не тем, кем себя считаешь. Вот все человек, человек, и бац - машина, которой кто-то может управлять и которую могут просто-напросто выключить и разобрать. У которой нет права на жизнь и естественно нет права решать свою судьбу и быть человеком.

В этот момент я отчетливо представил себя на месте этого мальчишки-робота и меня тут же передернуло. И еще мне представилось, что может быть я точно такой же робот, как он и что может быть, это произойдет на самом деле. Внутри у меня что-то несколько раз неприятно сжалось. Действительно страшная история. Я посмотрел на Антона, тот, глядя в землю, поежился. Гость же молчал и тогда я нерешительно спросил:

- Ну и что же было с ним дальше?

- Не знаю. У этой истории пока еще нет конца... Или просто я его не знаю.

Еще какое-то время мы сидели и молчали. Стало уже совсем темно. На небо высыпали все, даже самые слабые звезды. И я, откинувшись, смотрел на эту вечную картину звездного неба. И я снова начал мечтать, что когда я вырасту, то стану звездолетчиком и поведу между звездами большие корабли. Туда, где еще никто не бывал. Я увижу чужие миры, свет чужих солнц будет согревать меня словно свет родного Солнца. Я пройдусь по камням чужих планет, и может быть найду наконец-то далеких братьев по разуму... Я посмотрел на гостя, он сидел, все так же притянув колени к груди, и ворошил сырой веткой угольки в костре. Потом я посмотрел на Антона, а он в этот же момент посмотрел на меня, мы встретились с ним взглядами и улыбнулись друг другу. Антон молча показал мне пальцем на небо, а я кивнул ему в ответ, потому что понял его. Ведь мы еще давно поклялись друг другу стать звездолетчиками и всегда быть вместе. И нам было хорошо сейчас, а история, рассказанная гостем, уже забывалась.

- Спать пора, - сказал Антон даже слегка весело, - а то ведь точно завтра все утро проспим.

- Ага, - ответил я с вздохом и посмотрел на гостя.

- И в самом деле, пора, - сказал он и собрался облачаться в свою амуницию. При этом он едва заметно морщился.

- Сырая ведь, - сказал ему я.

- А ты, откуда знаешь?

- По тебе вижу. Оставь ты ее, иди к нам в палатку, места то вон сколько, на всех хватит.

- Я уж лучше так, привычнее как-то, - неуверенно сказал он.

- Не ломайся, пожалуйста, - сказал ему Антон, - мы люди простые и из простой вежливости ничего не предлагаем. Забирайся сюда, тогда и нам спокойнее будет.

Гость улыбнулся нам и, не говоря больше ни слова, оставил свою теплую одежду и забрался в палатку. Мы с Антоном тут же последовали за ним. Я наглухо запечатал вход и поставил регулятор температуры на двадцать градусов. Потом немного подумал и передвинул регулятор концентрации кислорода, эта палатка позволяла сделать и такое. Антон же включил свет, неяркий светильник, встроенный в потолок палатки. Вместе с ним мы накачали воздух в двойное дно палатки, и оно стало толстым и упругим, как надувной матрас.

- Палаточка то непростая, - сказал гость, делая глубокий вдох, - уж больно легко дышится.

- Конечно непростая, - ответил я, - она из аварийного комплекта космонавта, это подарок одного знакомого звездолетчика.

- Понятно, - сказал он и лег, повернувшись лицом к стене.

Мы с Антоном сбросили свои грубые и довольно неудобные костюмы и, погасив свет, тут же повалились на пол. Сон одолел нас практически мгновенно. Я услышал, что Антон начал посапывать и тут же сам уснул, следом за ним. Этой ночью мне ничего не снилось, а если и снилось, то, проснувшись, я тут же все забыл. Солнце было уже довольно высоко, его я увидел через полупрозрачную стену палатки, как только проснулся, а проснулся я первым. Антон все еще мирно и сонно посапывал мне в плечо. И гость тоже спал, а на лице у него была едва заметная улыбка, наверно ему снились хорошие сны.

Я тихо и осторожно, чтобы никого не разбудить, выбрался из палатки наружу. Там было немного прохладно, но поднявшееся утреннее солнце уже неплохо грело. Я зашел по колено в воду, тщательно умылся и вытерся подолом майки. Ни Антон, ни гость просыпаться и вставать явно еще не собирались. И я решил немного прогуляться и развеяться, хоть и в одиночестве. Я влез в мокрые от росы ботинки, которые вчера не догадался занести в палатку. Ботинки сделались скользкими и неприятными для ног, и я мысленно отругал себя за непредусмотрительность. Я медленно прошелся по берегу и направился в ту сторону, откуда вчера пришел наш гость. Кусты, через заросли которых я продирался, щедро полили меня той же самой росой, и буквально через пять минут я уже промок, как после хорошего дождя.

Я еще посильнее удалился от берега. Тут кусты кончались, и начинался густой сумрачный лес, в котором, хоть и роса сверху не сыпалась, но зато казалось намного прохладнее, потому что не было солнца. Я прошел по лесу еще сотню метров и уже собрался возвращаться к палатке, но тут совершенно случайно наткнулся на совершенно гладкий, явно обработанный человеческими руками камень, точнее даже кусок небольшой плиты из красного гранита. Он лежал возле сплошь покрытого зеленым мхом невысокого, но прямого и длинного уступчика и словно бы свалился с него. Тогда я понял, что этот уступчик тоже сделан человеком древнего города. Ухватившись обеими руками, я оторвал целый пласт мха, и под ним открылся такой же гладкий камень. Тогда я подумал, что может быть где-то совсем рядом и находится тот самый вход в старинную и не разрушенную станцию городской подземки, про которую говорил Антонов дядя. А, подумав это, я тут же захотел снова заняться поисками, но не успел.

- Рэй, что ты здесь делаешь?

Это был Лек, его я узнал по голосу, даже не оборачиваясь. А пока медленно оборачивался, думал, что же мне ему ответить. Но в голову так и не пришло ничего разумного, и вместо ответа я сморозил глупость:

- Грибы собираю, - я посмотрел на Лека и понял, что он здесь ни в коей мере не рассчитывал встретить меня, поэтому я тут же спросил:

- Ну, а что тогда здесь делаешь ты?

Лек нисколько не растерялся и ответил точно таким же тоном, что и я, и теми же словами:

- Грибы собираю.

Тут меня словно бы кто-то подтолкнул:

- Ну и много там грибов?

- Где там?

- На станции подземки.

- Нет здесь никакой станции.

- А откуда тогда ты тут выскочил?

- Ты ведь не видел откуда. И, по-моему, мы уже договорились, что мы тут грибы собираем, - сказал он и рассмеялся.

И мне тут же расхотелось задавать вопросы дальше. Из Лека вообще невозможно что-нибудь вытянуть, если он этого сам не захочет.

- Ты ругаться будешь? - спросил я у него, - за то, что я из дому смылся?

- Ерунда. С тобой ведь ничего не случилось. - Лек взял меня за плечо и прижал к своему боку, - а Антон где?

- Спит еще, мы ведь вчера поздно спать легли.

- А тебе, значит, не спится. Вчера, мне помнится, я тебя еле поднял.

- Вчера сон интересный снился, а сегодня совсем ничего.

- Неудивительно, если весь день на ногах.

- А ты откуда знаешь, что весь?

- Догадаться совсем не трудно, вон ты как весь исцарапался и ободрался.

Мы медленно шли обратно к берегу. Когда же пробирались через кусты, я снова намок от росы, которой на кустах нисколько не убавилось. Лек же как-то умудрился остаться абсолютно сухим, чистым и не исцарапавшимся. Словно бы шел не по лесу, а по дорожке в парке. Когда мы вышли к реке, я все-таки спросил у Лека:

- Ну а куда же ты все-таки ходил, если это конечно не секрет?

- Пока еще секрет, но придет время, и я все тебе расскажу.

- А когда оно придет, это время?

- Боюсь, что уже очень скоро.

Я хотел было спросить, почему он так боится, посмотрел на Лека. Он же в этот момент насторожился. Я понял, что он увидел лежащие возле палатки вещи гостя.

- Чьи это вещи? - тихо спросил он у меня.

- Это нашего гостя. Он идет из какого-то города к нам в поселок. Немного странный парень. Мы его вчера уговорили идти сегодня вместе с нами и переночевать в нашей палатке.

Лек нагнулся над вещами и, не прикасаясь к ним, внимательно их разглядел, усмехнулся и спросил:

- Ну а как зовут этого вашего гостя?

- Не знаю, как-то не довелось спросить.

- Ну, вы и даете друзья-приятели, приглашаете к себе человека, даже не поинтересовавшись, как его зовут.

- А разве это так важно, - усмехнувшись, ответил я тоном Лека, кажется, ты так говорил?

- Я говорил, что, зная самого человека, не обязательно знать его имя.

- Тут у нас то же самое. Мы с Антоном людей чувствуем.

- А что ему нужно в нашем поселке, он сказал?

- Он говорил, что ему нужно с кем-то встретиться и поговорить. Странный, столько пешком топать, когда можно на дисколете. Они везде летают, три часа и ты в любой точке на планете.

- Не везде они летают, Рэй, не везде и не всегда, а откуда он пришел, дисколеты не летают вовсе.

- Как это не летают, они же по всей Земле летают?

- Отстань, Рэй, это тебе тоже пока еще рано знать.

- А я, вроде, к тебе и вовсе не пристаю, - сказал я, немного обидевшись, и сел на землю прямо возле палатки. Лек же немного помедлил и сел рядом со мной. Я спросил, - а откуда ты все это знаешь?

- Ну, я ведь все-таки постарше тебя, и жизненного опыта накопил побольше. А во-вторых, этот парень, ну ваш гость, скорее всего, хочет встретиться не с кем-то, а со мной.

- С тобой?

- Со мной, сам увидишь. Можем даже поспорить.

Ждать долго не пришлось, а поспорить мы так и не успели. В палатке послышалась возня, с шелестом расстегнулся клапан входа, и оттуда показался гость. Он увидел Лека, глаза его на секунду округлились, а потом на лице у него появилась широкая улыбка. Он окончательно выскочил из палатки и тут же кинулся к Леку, радостно облапил его. Лек же сказал:

- Ну, здравствуй, Андрей, только что ты тут делаешь?

- Ну, вот так сразу, холодно и сухо. Не так ведь просто было найти тебя.

Лек взлохматил ему и без того не гладкую шевелюру и усадил рядом с собой:

- Ну и чем же я обязан этому твоему внеплановому визиту?

Гость недоверчиво посмотрел на меня, но все-таки ответил:

- Сашка прислал, по личному делу. Он говорит, что будто бы чувствует, что у тебя здесь не все в порядке. Сам же сюда придти не может, после того самого случая ему сюда дорога заказана. Он просит, чтобы ты пришел к нам.

- Знаешь, Андрей, мне с ним встречаться совсем даже нежелательно.

- Не пойму, ты что, недолюбливаешь его что ли?

- Наоборот, - на лице у Лека появилась какая-то необычная для него и слегка печальная улыбка, - он по своей природе один из самых близких для меня людей. Просто не мы придумываем законы природы.

- Но ты все-таки придешь?

- Приду.

- Ну, вот и хорошо.

- Как знать, как знать. Кстати, надолго ты собрался в наши края?

- Как получится. Вообще-то пока не прогонишь. Не так-то просто было мне сюда прорваться.

- Живи сколько хочешь. Мы ведь только вдвоем живем. Кстати, я узнал, что вы еще даже и не познакомились, - сказал Лек и подтолкнул меня в бок. Гость протянул мне ладонь и представился, словно взрослый:

- Гостин Андрей.

Я пожал ему руку и тоже в свою очередь представился:

- Рэй.

- Рэй Закат, - добавил Лек, - между прочим, мой братишка.

После этих слов, Андрей как-то неожиданно смутился и начал что-то быстро шептать Леку на ухо. Лицо у Лека вытянулось, он поднялся на ноги и сказал, обращаясь ко мне:

- Извини, Рэй, но нам нужно поговорить наедине.

Нужно, так нужно, я и не возражал. Лек и Андрей пошли вдоль берега, а я забрался в палатку, чтобы разбудить Антона. Просыпаться же Антон совершенно не желал и на все мои попытки отвечал только раздраженным мычанием. Но наконец-то он открыл глаза и, увидев меня, сказал:

- Чего спать-то не даешь?

- Хватит, выспался уже. Солнце-то вон уже как высоко.

- Сон интересный снился, а ты даже досмотреть не дал.

- Я тут наяву себя как во сне чувствую.

Я подробно рассказал Антону про все, что было со мной в это утро. Под конец же спросил:

- Ну и что будем делать?

- Сначала я умоюсь, а потом будем завтракать.

Но позавтракать мы уже не успели. Вернулись Лек с Андреем, и настроение у обоих было неплохое. Подойдя к нам, Лек сказал:

- Вот что, путешественнички, давайте собирайтесь. Попутешествовали, отдохнули, но уже пора домой.

- Мы завтракать собирались, а то ведь до поселка дойдем только к обеду. Дорога-то неблизкая.

- Неблизкой дороги не будет. Здесь, совсем недалеко, я оставил свой личный дисколет.

- Не знал, что у тебя есть личный дисколет, - сказал я, искренне удивившись, не так-то просто иметь личный дисколет, чтобы я про это ничего не узнал. Но может быть, дисколет выделили Леку совсем недавно, и он собирался сделать мне когда-нибудь сюрприз. Но я так и не стал ничего спрашивать у Лека, а он сказал мне:

- Ты пока еще много чего не знаешь.

Дисколет был действительно совсем рядом и уже через несколько минут мы были в поселке. Антон тут же покинул нас и убежал к себе домой. Мы же вдвоем пошли к нам, потому что Лек сразу же сказал:

- Извиняйте, но я должен до вечера отлучиться, дела. Рэй, закажешь для гостя нормальную одежду, ну и покажешь ему все, что он захочет. Договорились?

- Не беспокойся, Ком, все будет в полном порядке, - ответил вместо меня Андрей.

Лек только махнул нам рукой и забрался обратно в дисколет.

- Андрей, ты как-то странно назвал моего брата, я не слышал, чтобы его кто-нибудь так называл.

- Комом-то что ли. Это не я, а он сам придумал. Это вообщето сокращение.

- От кого сокращение?

- От кого надо, - ответил он немного грубовато, но тут же извинился, извини, Рэй, но я обещал ему, что ничего про него тебе рассказывать не буду.

- Да ладно, что уж, я и не обижаюсь нисколько. Ну, вот мы уже и пришли. Здесь мы живем вдвоем с Леком. - Я указал ему на наш домик.

- Солидные хоромы, - сказал он в ответ.

- Это ты считаешь солидными, - почти, что засмеялся я, - это вовсе даже не солидные, а так, ниже среднего.

- У нас это посчитали бы даже чересчур роскошным.

- Андрей, а все-таки, ты откуда? Или ты и про это тоже обещал ничего не рассказывать?

- Не обещал, но только это все равно тайна. Ты умеешь хранить тайны?

- Наверно да.

- Я из города, - сказал он, немного помедлив и чего-то недоговаривая.

- Тоже мне нашел тайну. - Сказал я, - Ты это еще и вчера говорил.

Мы вошли в дом. Андрей как-то недоверчиво осмотрел все вокруг в прихожей, снял с плеч рюкзак и поставил его на пол, привалив к стене.

- Разувайся, здесь тепло, - сказал я, почти что выпрыгивая из ботинок. А свой "дирижабль" поставь вон в тот шкаф, он пустой. Туда же и свою теплую робу можешь засунуть.

Я же стянул с себя грязные рубашку и майку и, затолкав их в приемный люк утилизатора, остался в одних только плавках. Утилизатор, приняв ее в себя, чуть слышно загудел.

- Это что, автоматическая прачечная? - спросил гость.

- Не что ты, это самый настоящий простейший утилизатор. Зачем вообще что-то стирать, когда новое сделать и проще и дешевле. Ты что, утилизатора, что ли никогда не видел?

- Такого я никогда не видел, - сказал он, отрицательно мотнув головой.

- Странный ты какой-то, да и вообще. Из какого же такого города ты тогда пришел?

- Какого, какого, он здесь вообще один, там, где он когда-то был, мы были еще полчаса назад.

- А вы что, значит в лесу живете или под землей? - пошутил я, немного неудачно.

- Не в лесу и не под землей, а в городе. У вас он снесен до основания, а у нас еще не пришло это время. Но и у вас и у нас этот город назывался Зеленогорском.

- Ты что, хочешь мне сказать, что ты человек из прошлого времени.

- Не совсем так. Просто я из другого мира и другого времени. Мы не совсем ваше прошлое, а вы не совсем наше будущее.

- По-моему ты меня просто-напросто разыгрываешь, - сказал я, будучи не в силах поверить ему.

- Считай, как хочешь, - немного устало сказал Андрей, - но только я еще не сказал тебе ни одного слова неправды.

- Ну, ладно, хватит, - прервал я этот разговор. - Ты как мыться предпочитаешь, в ванной или под душем?

- Я вроде бы и замараться-то особо не успел.

- Просто у нас здесь такие правила, так что выбирай, ванна или душ.

- А совместить их нельзя?

- Пожалуйста. Вон там, налево ванная, а направо душ. Если что станет непонятно, позовешь.

- Хорошо.

Он пошел в ванную, и там спустя небольшое время, зашумела вода. Я немного помедлил и пошел в душ. Я даже не мог себе представить, как это можно вернуться с такой прогулки и не хотеть мыться. Уж я то чувствовал себя грязным, даже очень грязным. Сначала я дал горячую воду, настолько горячую, насколько вообще мог терпеть, потом ледяную, потом снова горячую и уж только потом нормальную, под которой и стал отмываться. В душ вошел Андрей, но, увидев меня, тут же извинился и отступил обратно за дверь.

- Заходи, не стесняйся, я уже заканчиваю, - крикнул я ему.

Вытащив из шкафчика два полотенца, одно я накинул себе на плечи, другое повесил на крючок возле двери и сказал вновь вошедшему Андрею:

- Вот тебе полотенце. Когда вымоешься, иди ко мне, я буду в соседней комнате.

В этой комнате, которую мы называли гардеробной, было окно выдачи доставочной сети поселка, которая впрочем, не уступала и городской. Я тут же подключился к этой сети и по памяти, не пользуясь каталогом, набрал шифры заказа. Над окном загорелась желтая лампочка, означающая то, что заказ принят и уже выполняется. А когда я вытерся и обмотал полотенце вокруг талии, над окном уже горела зеленая лампочка, означавшая, что заказ выполнен. В этот же момент сюда вошел Андрей, который уже успел вытереться и надеть на себя свои майку и трусы.

- Зачем грязное-то одел, - сказал ему я, открывая дверцу окна, - на вот, переодевайся, - я протянул ему запакованный в прозрачную пленку сверток, не бойся, это как раз по твоему размеру. Ну, что стоишь, стесняешься что ли? - усмехнулся я. - Ладно, я отвернусь.

Я отвернулся, сбросил с себя полотенце и принялся натягивать на себя только что полученные трусики и майку. Остальное же из полученной одежды пока одевать не стал. Потому что и гостю тоже нужно заказать одежду, а тут без каталога не обойтись.

- Ну, что, переоделся? - спросил я, поворачиваясь, - с каталогом обращаться умеешь?

- Каким каталогом? - спросил он в ответ.

- Обыкновенным, системы доставки.

- В первый раз о таком слышу.

- Да не прикидывайся ты, - сказал я немного раздраженно, потому что мне казалось, что не знать о таких обыденный вещах мог только младенец или пришелец. Но на младенца Андрей явно не тянул, а на пришельца не походил.

- Честное слово, - сказал он таким тоном, что я ему поверил.

- Ну, ладно, тогда я сам тебе одежду подберу, но только, чур, не обижаться.

- Я ведь все равно во всех ваших обычаях не разбираюсь. Выбери, пожалуйста, что-нибудь самое обыкновенное, среднее.

- Как скажешь. Но все же иди сюда, - я включил большой экран и начал быстро пролистывать на нем каталог, отыскивая то, что нужно, а когда нашел это, спросил, - вот это тебе подойдет?

- А ты как считаешь?

- Думаю, что вполне нормально.

- Значит, подойдет.

- Заказываю, только наверно минут пятнадцать придется подождать, нестандартный для нашего поселка заказ, у нас тут просто нет ребят твоего возраста. Мы еще и позавтракать успеем, ты хочешь?

- Немножко.

- А я не немножко, а солидно. Пойдем.

Мы вышли на веранду. Я нажал на кнопку, и стекла скрылись в подоконниках, веранда стала открытой.

- Тебе не холодно?

- Да ты что, лето ведь.

- Тогда подожди меня здесь, я сейчас что-нибудь сочиню на завтрак. Если хочешь, можешь ИГ посмотреть, вон экран.

Я довольно быстро приготовил завтрак из имевшихся дома продуктов, мы с братом принципиально не пользовались услугами автоматического приготовления пищи, и вернулся на веранду. Гость стоял, облокотившись о подоконник и потирая одной ногой о другую, и смотрел наружу, словно там, в нашем поселке, было что-то очень интересное.

- А что ИГ не смотришь? - спросил я, - Там сейчас "Новости Звездоплавания" должны идти. Или ты этим вообще не интересуешься?

- Думаешь, я знаю, как с этой вашей техникой обращаться?

- Завтракать будем, - сказал я, ставя поднос с тарелками на стол. - А включается ИГ просто, вот так, - я подошел к экрану и дотронулся до него рукой. Экран тут же засветился, но "Новости Звездоплавания" уже закончились, и я сразу же выключил экран. - Ничего интересного уже нет.

Позавтракали мы быстро. Я потому что сильно проголодался. Гость же, наверно следуя за мной. Я отправился убирать посуду, ему же сказал:

- Иди, одевайся. Заказ-то наверно уже выполнен.

- Я тебя подожду.

- Хорошо, я быстро.

Заказ уже действительно был выполнен, о чем нас известила зеленая лампочка. Я вытащил из окна довольно внушительный сверток, разорвал упаковку и развернул содержимое:

- Вроде бы все в порядке, - сказал Андрей.

- Сначала одевай, тогда посмотрим, всели в порядке.

В свертке был полный комплект одежды. Андрей начал надевать ее на себя, а я наблюдал за ним. Тут были тонкие носки, голубого цвета рубашка с коротким рукавом, накладными кармашками и погончиками. Узкие, светло-серые брюки с белым ремешком. Плюс к этому легкая летняя куртка и мягкие ботинки.

- Быстро и хорошо это у вас получается. Во что захотел, в то и оделся.

- Как везде. Разве что на слабоосвоенных планетах не так, прокомментировал я.

- И у нас не так, - сказал гость.

- Наверно ты и вправду из другого времени, - сказал я, находя это самым лучшим из всех объяснений.

- Зачем мне тебя обманывать. Для посторонних же мне наверно придется что-нибудь придумывать, так называемую легенду.

- Ну, и что же ты будешь придумывать?

- Что-нибудь... Рэй, я в таком виде не сильно выделяюсь среди вас?

- Сам же просил выбрать что-нибудь самое среднее, а сейчас еще и спрашиваешь.

- Бывает и так, что одет как все, а все равно чем-то да выделяешься. Хотя конечно бывает и наоборот.

- Вот ты и есть наоборот. С чего это ты берешь, что должен чем-то отличаться. У меня что, глаз нету что ли.

Произнося все это, я сам быстро одевался в то, во что привык одеваться при такой погоде на улице. Безрукавка из металлизированной нити, которая солнечный свет почти весь отражает, а даже малейший ветерок пропускает через себя свободно. Короткие, светло-синие шорты и мягкие кеды с закрывающим щиколотку высоким верхом, прямо на босую ногу.

- Рэй, ты что, предлагаешь куда-то сходить?

- А ты хочешь?

- Ну, конечно же, хочу.

- Тогда пойдем. Через пятнадцать минут здесь будет пролетать рейсовый дисколет.

По пути я забежал к Антону. Но его дома не оказалось, а его родители сообщили мне, что до конца лета отправили его на Луну, к бабушке. За все его, а точнее говоря наши с ним, проделки и похождения. Я, если сказать честно, особо и не расстроился. Ну, во-первых, потому, что нам с ним друг от друга немного отдохнуть было уже просто необходимо, а такой вариант гораздо лучше простой ссоры, которая неминуемо произошла бы в ближайшее время. Ну и, во-вторых, не на краю же света эта самая Луна. Вон она, хорошо видно, хотя и день. Это ведь не Марс и не Венера и уж, тем более, не поселение у чужих звезд. Если захотеть, то можно вообще встречаться каждый день. До Луны на рейсовом лайнере всего два-три часа полета. А лайнеры "Земля - Луна" уходят с любого космодрома даже чаще, чем раз в минуту. Хотя я сам, без Лека, на Луну не летал, по рассказам того же Антона, сделать это было проще простого.

- Андрей, может быть, слетаем на Луну? - неуверенно предложил я.

- Я еще и на Земле-то, как следует, не побывал.

- Ну ладно, - согласился я, - это можно будет и потом сделать. Только Леку про это не рассказывай, а то он строго-настрого запретил мне одному, без него, улетать с Земли. Но ничего, на этой неделе все равно слетаем. Я ведь не один буду, а с тобой.

Андрей оказался неплохим парнем, намного лучше, чем мне показалось вначале, особенно после того, как я почти что поверил в его историю. С ним я нисколько не чувствовал, что он старше, и всего за несколько дней мы успели довольно сильно сдружиться. Но, как только я начинал говорить об этом, на лице у Андрея появлялась грустная улыбка, словно бы он в чем-то извинялся передо мной. И даже засыпал я с одними только мыслями, что завтра мы снова будем вместе, и что завтра обязательно будет, и что будет оно лучше, чем сегодня. Первая неделя подходила к концу. За неделю мы с ним облазили почти что всю Землю, по крайней мере, насколько это возможно за неделю. Я до этого никогда не мог себе столько позволить. Но уж во всех, по моему мнению, интересных местах, мы побывали без исключений. Мы даже один раз устроили себе что-то вроде похода с ночевкой в лесу. Но все-таки мои планы оказались исчерпанными, и в очередной день, как только Лек ушел на работу, я сказал Андрею:

- На Земле мы с тобой уже везде побывали и сегодня полетим на Луну.

Андрей, словно бы от холода передернул голыми плечами, он был без рубашки, в одних только плавках. С застывшим лицом он повернулся ко мне и, с трудом выдавив из себя улыбку, тихо сказал:

- Может быть, не стоит.

- Тебе что, неинтересно, что ли, побывать на Луне?

Оцепенение в одно мгновение сошло с Андрея, и он, слегка покраснев, ответил:

- Даже очень интересно. Но только я кое-что представил и испугался.

- Да тут, по-моему, вовсе нечего бояться, за последние полвека не было ни одной аварии лунного лайнера.

- Я не об этом, Рэй. Я испугался того, что наступит Полночь, мне нужно будет срочно возвращаться, а я буду не на Земле. Я наверно даже не смогу сопротивляться. Сюда-то я добрался своим ходом, по ориентиру неизменного места. Обратно же я могу просто скатиться. Я боюсь, что меня позовут, а я буду не на Земле. Я скачусь обратно и окажусь один, без скафандра, в открытом космосе, тогда мне уже никто и ничто не поможет.

В этот момент передернуло уже меня, потому что я ясно себе представил, что будто бы я оказался в космосе и без скафандра. А представлять что-то по рассказам других людей я хорошо умел. Лек говорил, что это мое счастье, правда, Антон заявлял, что это моя беда, а кому из них мне верить, я не знал.

- Андрей, а что, когда тебя позовут, ты вообще не сможешь задержаться здесь.

- Смогу, если постараюсь. От вас к нам мне начать движение намного сложнее, чем от нас к вам, таков уж закон природы. Но ведь просто так меня не позовут. Позовут, только если случится что-то серьезное. Всеобщая тревога, Полночь, как мы говорим.

- Но ты же говорил, что пришел к нам через время. Что тебе помешает вернуться в тот же момент, когда ты уходил.

- Время-то не гладкое, где хочешь, не остановишься. У нас там прошло столько же времени, сколько и у вас, здесь. Да если бы и смог, это было бы уже не мое время, не мой мир. Может быть, я там и не существовал никогда, а может быть и есть, но совершенно другой. Я ведь сказал, что я не из вашего прошлого, а просто из другого времени, это практически полностью другой мир. Это ведь только тот, кто ничего не знает, может думать, что можно попасть в свое прошлое или будущее. Прошлого уже нет, потому что оно уже прошло. Будущего еще нет, оно еще будет. Есть только свое время, один микроскопический квант, все остальное - другое время. С этим у нас спорят, но пока еще не могут доказать обратного.

- Тогда уж лучше все объяснить эти другие миры параллельными пространствами, - выслушав его, сказал я.

- Не а, не получится, параллельные пространства - это совсем другое. В вашем многомерном пространстве сейчас нас просто-напросто нет.

- Как это нет. Вот ты здесь и сейчас, - я почти ничего не понимал из этих путаных объяснений Андрея.

- Это потому что я пришел к вам. Времена-то могут местами и переплетаться. Не то, что один человек, бывает, что целые корабли и планеты не в своем времени оказываются.

- Я ничего такого не слышал.

- У вас этого еще не знают. Да и мы только легенды слышим. Рассказать одну из них?

- Давай.

- Есть в этой галактике одна планета, очень далеко отсюда, с другой стороны от галактического ядра. Туда уже очень много тысяч лет назад забросило гигантский переселенческий корабль - супердиск с Земли другого мира и времени. И там сейчас живут земляне, правда там они считают себя местными и забыли за все это время все то, что было связано с кораблем, который до сих пор лежит на поверхности их луны. Сначала эти люди полностью одичали до уровня каменного века, а теперь снова развиваются и уже даже достигли средневекового уровня.

Андрей замолчал, а я спросил:

- И это все?

- Мы туда попасть не можем.

- А откуда знаете?

- Ком рассказывал.

- Лек что ли?

- Он.

- А он, откуда знает?

- Не знаю, но все-таки это правда. У нас один парень проверил. Он шастал по мирам и времени гораздо лучше меня. И он сумел достать два доказательства. Одно, когда спускался к моменту старта этого самого супердиска, все совпало до мелочей. Второе, когда поднимался в те времена, когда земляне уже смогли дотуда добраться. Но он узнал, что там может случиться что-то ужасное, что-то связанное с петлей времени.

- Ты говоришь об этом парне в прошедшем времени. С ним что-то случилось.

- Он все-таки ушел туда, несмотря на все запреты.

- Погоди, ты же вроде бы сам сказал, что туда попасть невозможно.

- Очень трудно в принципе, но возможно.

- Переместиться в пространстве?

- Так далеко мы еще не умеем. Он пошел... собирался идти подругому. Снова спуститься в то время, когда супердиск готовится к старту, пробраться на него, на нем перелететь на ту планету, а потом снова подняться до своего времени. Если это у него получилось, то вернуться обратно он уже не сможет. Разве что через самые верхние времена, когда эта планета снова найдется.

- Андрей, ты меня тут совершенно заговорил. Я же предложил тебе на Луну слетать. Согласен ты или нет?

- Согласен, но только при одном условии, я должен предупредить своих.

- Ты что, собираешься смотаться туда и обратно?

- Нет, у меня есть другое средство, я просто выйду с ними на связь.

- А как ты собираешься это сделать?

- Лучше всего было бы через вариатор, но я не знаю, как до него добраться в вашем мире, я там ни разу не бывал. Придется через свой расширитель, есть у меня такой аппарат.

- А где он у тебя?

- В рюкзаке. А ты наверно думал, что я там какую-нибудь тяжелую ерунду тащил.

- Ничего я не думал.

Андрей втащил в комнату свой рюкзак, который не доставал с самого начала, своего появления в нашем доме. Аккуратно расстегнул застежку и извлек из него продолговатый и довольно увесистый металлический ящик, который на первый взгляд казался монолитным. Жестом фокусника достал откуда-то крошечный ключик и вставил его в почти незаметную щель в углу ящика. После легкого щелчка сдвинул и снял верхнюю крышку этого ящика. Под ней была какая-то очень странного вида панель шифратора, такой я еще нигде и никогда не встречал. Андрей же немного повозился над ней, набирая какой-то длинный и непонятный код, а когда набрал, коробка распалась на узкие металлические лепестки. Обнажился находящийся в ней тоже весьма странный аппарат, больше всего похожий на стоящий, на подставке, угольно-черный кактус с такого же цвета бутоном на верхушке. И еще на подставке, в небольшом прозрачном футлярчике, лежали черный стержень и разноцветные бусинки. Андрей взял две бусинки и, немного подумав, насадил их на два разных шипа этого самого "кактуса". Послышалось легкое потрескивание. "Бутон" медленно распустился, из него сначала брызнул яркий свет, но тут же померк, и над ним, в искрящемся радужном ореоле, сформировалось отличнейшее стереоголографическое изображение.

Это был мальчишка одного с Андреем возраста. Длинные, почти до плеч, светло-русые волосы, широко расставленные насмешливые голубые глаза. Он был удивительно похож на кого-то, хорошо мне знакомого. Я силился вспомнить, на кого же именно, но это мне сейчас почему-то не удалось. А он обвел комнату взглядом, словно бы не его изображение, а он сам находился сейчас здесь. Андрею же он только кивнул в знак приветствия, а задержал свой взгляд на мне и непринужденно улыбнулся.

- Немного там у вас изменилось... - сказал он и тут же представился. - Я Александр Вертов, но можно просто Сашка. А ты, как я полагаю, тот самый Рэй.

- Рэй Закат, - в свою очередь представился я, - но только почему тот самый?

- Ты сам только что ответил на свой вопрос. Рад был бы познакомиться лично, но после определенных событий, мое появление там, у вас, довольно нежелательно.

- Извини, но не мог я тебя где-нибудь видеть? - я сейчас нисколько не смущался, словно бы за эти последние дни меня кто-то подменил.

- Как не мог, - ответил он с такой знакомой улыбкой, - конечно, мог, и даже видел. Я бывал в ваших краях немногим больше года назад. Ты наверно помнишь мальчишку, который посреди ночи ворвался к вам в дом и ругался с твоим братом на неизвестном тебе языке.

- Так это был ты? - спросил я довольно удивленно.

- Я, правда, с тобой мы тогда так и не познакомились, не хватило времени.

- Лек меня тогда спать отправил, а сам потом исчез на целую неделю, никого не предупредив, его еще тогда все искали, без результатов.

- Тогда он был у нас.

- Сейчас-то я сам уже догадываюсь.

- Кстати, где он сейчас?

- Как всегда на работе. По крайней мере, должен быть там.

- Жаль, я был бы не прочь с ним немного поговорить.

- Он обещал в скором времени придти к нам, - сказал уже Андрей.

- Хорошо. Ты сам знаешь, что я не люблю говорить о важном через связь. Но вот, сколько ты, Андрюша, еще собираешься там пробыть?

- Несколько дней, не больше. А что, там что-то с моим дублем случилось?

- Нет, пока вроде бы нет. Но мне, если честно сказать, уже надоело тут сидеть. А на кого, как не на тебя я смогу оставить нашу "гвардию", они ведь все как дети, даже те, кто старше нас? А то ведь точно что-нибудь опять натворят. Снова притащат какого-нибудь птерозавра и выпустят у ученых перед носом, а может и чего похуже. Несерьезные они люди.

Андрей негромко засмеялся, очевидно, что-то вспомнив или представив себе:

- Ладно, Саш, хватит уже обижаться, это была последняя их шутка, и они этого даже не хотели.

- Шутка-то шуткой, а у меня на руках до сих пор следы от зубов этой твари остались, их даже Срез не может сгладить. Ну да ладно, пустые разговоры в сторону. Зачем ты меня вызвал, друг мой Гостин?

- Вот тут он, - Андрей кивнул в мою сторону, - приглашает меня смотаться ненадолго на Луну. И я хочу тебя спросить, можно ли мне это?

- А почему бы и нельзя. Летай, сколько тебе вздумается. Только не вздумай возвращаться, пока не опустишься на старушкуЗемлю. Не все тебе только по твоим любимым нижним векам шастать, пора браться и за верхние. Я вот в самый свой первый визит в верхнее иномирье побывал на Луне.

- Я просто хотел узнать, не грозит ли нам в ближайшее время Полночь?

- До нее как никогда далеко, по крайней мере, мне так кажется. Дальше, чем было еще год назад. Но только почему ты это у меня спрашиваешь, а не у Кома. Они ведь там намного лучше знают. Что ни говори, а центр-то у них, а не у нас, хотя мы тоже называемся центром.

- И еще Рэй не хочет, чтобы Ком узнал об этом нашем визите на Луну.

- Вот оно что. Ясненько и понятненько. Слушай, Рэй, а тебе вообще можно улетать с Земли или нельзя?

- Почему нельзя, мы с Леком не один раз на Луне бывали. И вообще, почему ты считаешь, что кому-то нельзя покидать Землю?

- Кому-то можно, а вот можно ли тебе, не знаю.

- Погоди, ты что-то недоговариваешь.

- Только то, что тебе пока знать нельзя.

- Прямо, как Лек.

- А ты наверно уже заметил, что я и он даже внешне очень похожи?

Огромное сходство и в самом деле тут же бросилось мне в глаза, Лек и был тем самым хорошо знакомым мне человеком, на которого и был похож этот парень. Я сильно удивился и даже перестал задавать вопросы, которых у меня сейчас было даже с избытком.

- Ну и что ты, Саш, все-таки посоветуешь нам? - спросил Андрей.

- Прежде всего, спросите разрешения у Кома, он же скажет, что вам делать дальше. А сейчас отключай связь, а то у меня уже глаза устали.

Андрей аккуратно снял с шипов бусинки. Из "цветка" снова ударил свет, но он тут же снова свернулся в "бутон", и свет погас. Андрей сразу же принялся собирать металлический футляр этого своего аппарата.

- Андрей, они все от меня что-то скрывают, что-то важное. Может быть, ты знаешь что?

- К своему несчастью знаю.

- Расскажи, или ты тоже, как они.

- Тоже как они. Я просто не имею права это тебе рассказывать. Да и не хочу.

- Это что-то очень страшное?

- Весьма.

- А когда я это узнаю?

- Когда придет время, брат тебе все об этом расскажет.

- А сам я не смогу как-нибудь это узнать?

- Тогда все будет намного хуже.

- Как у того мальчишки-робота, про которого ты нам рассказывал?

Андрей заметно вздрогнул и отвернулся, на мой вопрос он не ответил. Тут бы мне нужно было что-то заподозрить, но я всего лишь покончил с этим разговором:

- Андрей, ну как, летим на Луну или не летим?

- Полетим, но только сначала поговори с братом.

- Думаешь, я знаю, где его искать?

- Поищем.

Но искать Лека нам не пришлось. Едва только Андрей сказал об этом, распахнулась входная дверь и на пороге появился Лек. Одет он был весьма непривычно для меня, в какую-то совершенно незнакомую мне форму без знаков различия. Правда, на обоих рукавах было по эмблемке: одна из них обозначала Центр Изучения Внепространственных Переходов, а другая Службу Безопасности Солнечной Системы.

- Ну и куда же собрались, путешественнички? Не на Луну ли случайно? сказал он слегка раздраженно, но в целом можно сказать дружелюбно.

- А ты, откуда об этом знаешь? - ответил я вопросом на вопрос.

Лек не торопясь, прошел в комнату и довольно лениво расположился в большом кресле:

- Понятно откуда. Андрюша воспользовался для связи с тридцатой расширителем. А эта штучка, хоть и сделана по весьма высокой технологии верхних веков, но по сравнению с даже плохоньким вариатором, он весьма и весьма примитивен. Например, у него полностью отсутствует стабилизация канала связи и подавление бокового излучения. Ребята на нашем вариаторе просто обалдели от этого. Такая мощная и полностью незащищенная межмировая трансляция и, к тому же совсем рядом. Они все слышали, весь ваш разговор, но извини, это не слышать было просто-напросто невозможно. И они сразу же сообщили обо всем этом мне.

- И ты без малейшего промедления примчался сюда? - тут же спросил я.

- А что мне еще оставалось делать, если ты, Рэй, собрался нарушить мой запрет.

- А почему мне нельзя на Луну, когда всем можно. В моем возрасте наверно каждый мальчишка бывал на Луне самостоятельно.

- Тебе нужно было просто спросить разрешения у меня.

- А мы и так собирались тебя искать, скажи, Андрей.

- Только собрались, как ты появляешься.

- Значит, вы все-таки хотите побывать на Луне?

- Конечно, зачем тогда иначе все. - Сказал Андрей, глядя Леку прямо в глаза.

Лек откинулся в кресле, закрыл глаза и, промолчав так примерно с минуту, сказал:

- Вот что, друзья-товарищи. Давайте это дело перенесем на завтра. Завтра у меня на работе будет свободный день. Вот и отправимся все вместе. Ну, как, согласны?

Я поначалу надулся в ответ, ведь я хотел отправиться в эту поездку только вдвоем с Андреем. Но Андрей тут же ответил за нас обоих:

- Мы согласны, - и подтолкнул меня в бок, мол, не дуйся понапрасну. А я пересилил себя и улыбнулся ему в ответ.

- Ну, тогда, в общем, так и решим, - сказал Лек и поднялся с кресла, - а сейчас, извините, конечно, но мне пора возвращаться на работу, а то я и так слишком долго задержался тут у вас.

Сказав это, Лек улыбнулся и довольно быстро исчез. Снаружи донесся едва слышный тихий свист движков его маленького дисколета, и почти сразу же затих в вышине.

- Рэй, по-моему, ты чем-то очень недоволен? - спросил Андрей, поглядев на меня.

- Просто мне хотелось побывать на Луне без Лека, а так пропадает большая часть интереса.

- Почему такая крайность? - Андрей сел прямо на пол, сложив ноги под себя. Я, только чуть помедлив, последовал его примеру.

- Видишь ли, Андрей, Лек опекает меня всегда и во всем. И, поверь, мне ни разу не удавалось серьезно удалиться от дома, чтобы при этом не встретить Лека. Если конечно я удалился без его разрешения. И так всегда, не один раз, а множество.

- Рэй, какую же ерунду ты несешь.

- Хорошо, если бы это все оказалось просто ерундой.

- Ерунда. Завтра мы все равно будем на Луне.

Андрей ухватил меня за руки и со смехом повалил на пол. Он, конечно же, был значительно сильнее меня, но мне на этот раз удалось вывернуться из его рук и смыться на кухню. Оттуда же через открытое окно выскользнуть на улицу. На улице было тепло, и я в одних только трусиках и майке залез на крышу и по ней вскарабкался на самую макушку нашего домика. Андрей появился на крыльце почти что незамедлительно. Сначала он в поисках меня осмотрел окрестности и только потом оглянулся и посмотрел на крышу дома, где и скрывался я от него.

- А свалиться оттуда ты не боишься? - спросил он с легкой усмешкой.

- Не а, не боюсь, - ответил я, поболтав ногами в воздухе, - у меня неплохое чувство равновесия, а высоты я не боюсь.

- А мне к тебе туда можно?

- Пожалуйста, места очень даже много, - я развел руками по сторонам, но только если ты свалишься, сам отвечать будешь, я же не собираюсь.

- Да уж как-нибудь не свалюсь, - сказал Андрей и уже через несколько секунд Андрей оказался рядом со мной, и все это получилось у него быстро и ловко, словно он всю жизнь только тем и занимался, что лазил по крышам.

- Позагораем. - Тут же предложил ему я.

- Давай, место для этого неплохое.

Он стянул с себя майку и тут же растянулся на теплом пластике крыши. Сейчас Андрей стал уже прилично загоревшим, почти что смуглым, а волосы, выгорев на солнце, стали почти полностью белыми и значительно светлее кожи. Да и я за это время неплохо загорел, даже необычно для самого себя. Хотя в этом мне до Андрея было далеко, но Антон сейчас наверно не сразу бы меня узнал. Только я вспомнил об Антоне, как увидел его внизу, идущего по дорожке к крыльцу. Вверх он не смотрел и нас естественно не заметил.

- Антоша! - крикнул я ему, - мы здесь.

Он поднял голову и заулыбался:

- Сейчас, я тоже к вам залезу, - он сел на дорожку, разулся, и уже босиком забрался к нам на крышу, - здравствуй, - сказал он Андрею и сел рядом со мной, даже привалился боком.

- Как это тебе удалось выбраться с Луны? - спросил его я.

- Мне сегодня разрешили, странно как-то. Я чуть ли не каждый день просился, и было бесполезно, а сегодня бабушка сама мне предложила.

- А мы сегодня хотели к тебе на Луну сгонять, вот только Лек об этом узнал и не разрешил.

- Ну и хорошо, что не разрешил, а то бы мы наверняка разминулись и не встретились.

- Мы завтра на Луну полетим, вместе с Леком.

- Вот и здорово, и я тоже вместе с вами. Бабушка меня на сутки отпустила, а там сейчас вечер.

- Ну и как там, на Луне?

- Нормально, как всегда. Нуда что рассказывать. Завтра ведь там будете, и все сами увидите. По-моему там даже лучше, чем здесь - все то же самое, только сила тяжести меньше.

Антон снял с себя рубашку и, оставшись в одних шортах, тоже расположился загорать. Я скинул с себя майку и устроился рядом с ним.

- Рэй, да ты никак загорелым сделался, - изумился Антон, увидев меня без майки, - ну, покажись получше, дай тебя разглядеть.

- Да ну тебя.

- Необычно выглядишь, а то обычно все лето ходил бледный, словно из подземелья.

- Да ладно, Антон, неинтересно об этом.

- Ну, как хочешь. Только тогда давай рассказывай, чем тут без меня занимались.

Я быстро и довольно последовательно рассказал Антону, где мы побывали и чем занимались с Андреем, начиная с того самого дня, когда мы ходили в поход по реке, и заканчивая сегодняшним. Андрей, повернувшись на бок и положив голову на руку, с улыбкой слушал меня. И за весь разговор я ни разу не обмолвился о том, о чем Андрей просил меня никому не распространяться. Когда же я закончил, Антон спросил о том, что показалось мне совсем не по теме.

- Рэй, я все хочу тебя спросить. Тогда ты видел станцию подземки или нет?

- Какую станцию?

- Ну, когда ты встретился с Леком. Ты мне рассказывал, а я не понял.

- Нет, я ее не видел, но наверно был где-то совсем рядом.

- Но ведь она все-таки есть?

Я промолчал, хотя Антон и ждал ответа. Тогда вместо меня ответил Андрей:

- Конечно, есть, я же там был.

Антон посмотрел на него удивленными глазами, но ни о чем больше расспрашивать не стал. Он по тону, с каким это сказал Андрей, понял, что дальше расспрашивать об этом не стоит, больше комментариев не будет.

Этот день прошел для нас быстро, даже очень быстро. Мы ходили к речке, купались, загорали и вообще все что делали, делали в свое удовольствие. Андрей обучил нас совсем нам незнакомой игре с мячом, в которую мы все проиграли до самого вечера. Домой же вернулись только под ночь. Антон сбегал предупредить родителей и остался ночевать у нас. С Антоном мы устроились на одной кровати, не впервой уже такое. Андрей же, как всегда на раскладной койке, тут же, в моей комнате. Мы почти, что до середины ночи рассказывали друг другу разные истории. И даже Лек, который вернулся домой уже поздно ночью, хоть и проворчал немного для приличия или для виду, но запрещать нам ничего не стал. Он ушел в свою комнату и еще долго не ложился спать. На следующий день мы поднялись поздно. Точнее говоря, нас поднял Лек, который с утра куда-то уходил, но быстро вернулся.

- А ну, подъем, - громко скомандовал он.

И я тотчас же поверил, что он действительно может быть командиром. Едва мы успели проснуться и подняться, как он выгнал нас на зарядку, которую провел для нас сам лично. Потом мы быстро умылись, заправили кровати и позавтракали. После этого Лек посмотрел на часы и сказал нам:

- Собирайтесь побыстрее.

- Почему побыстрее? - тут же спросил я.

- Вы ведь собирались на Луну. Или уже успели передумать?

- Не передумали. Но зачем торопиться? Ведь на Луну корабли ходят часто и регулярно.

- Если поторопитесь, тогда узнаете. Только оденьтесь поприличнее, сказав нам это, Лек вышел из дома.

- Ничего не могу понять, - сказал я Андрею.

- Я будто бы что-то больше тебя понимаю.

Тем не менее, собрались мы быстро и оделись в соответствии с рекомендациями Лека. Мы с Антоном заказали себе одинаковые темно-синие костюмы из куртки и брюк, чем-то напоминающие форму космолетчиков. Андрей же оделся точно так же, как и в первый свой день здесь.

Лек уже ждал нас возле того же небольшого дисколета, который после того, как я узнал о нем, он уже и не думал скрывать, но вот так, рядом с домом я его еще не видел. И только сейчас я заметил, что на его борту нанесена небольшая эмблемка Службы Безопасности и, причем не земной, а Содружества планет.

- Забирайтесь в кабину, - сказал Лек сразу же, как только мы появились на крыльце.

Антон, а следом за ним и Андрей забрались в кабину, а я, немного задержавшись, похлопал рукой по эмблеме:

- Так вот в какой службе ты работаешь.

- Я в ней не работаю, а только сотрудничаю... А вообще-то все мы земляне под нею ходим. Давай залазь, и не задерживай.

Как только мы заняли места в кабине, Лек тут же запустил двигатели. Дисколет, сильно накренившись, но, тем не менее, не задев ни одного листика росших вокруг деревьев, взмыл вверх. Подняв машину на космическую высоту, Лек направил ее не в сторону ближайшего космодрома, как я ожидал, а на восток.

- Куда мы летим? - опередив меня, спросил у него Антон.

- На космодром, конечно же, - весело ответил Лек.

- Но ведь в этой стороне нет никаких космодромов, - сказал я, - или ты собираешься крутнуться вокруг Земли?

- Нет, не собираюсь, я предпочитаю прямые пути, а прямо по пути будет один космодром. Правда, на нем немногие бывали, и немногие о нем знают.

- Восточный космодром? - тут же искренне удивился Антон.

- А ты откуда о нем знаешь?

- Отец с одним знакомым говорил, а я совершенно случайно слышал, смутился Антон, - а что, разве это большая тайна?

- Пожалуй, что нет, но и не открытая для всех информация. Это космодром Центра Изучения Внепространственных Переходов, в котором, Рэй, я и работаю в данный момент.

- Но ведь я же всегда считал, что ты врач.

- Да, я врач, но не только врач. И вообще-то больше я всегда был кибернетиком и специалистом по микротехнологии.

- А, по-моему, ты меня сейчас просто обманываешь.

- Это не так.

- А чем докажешь?

- Ну, если ты так хочешь.

Он, держась одной рукой за штурвал, другой залез себе во внутренний карман. Вытащил оттуда замурованную в стеролит официальную карточку и передал ее мне. "Доктор медицины, доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Земли: Александр Закат", - молча прочитал я надпись под объемной фотографией, изображавшей Лека.

- Я посмотрю? - попросил сидящий рядом со мной Андрей.

- Пожалуйста, но только ты ее уже видел, - ответил Лек, даже не повернувшись.

Андрей быстро посмотрел на карточку и вернул ее Леку. И после этого сделался мрачным, но я не обратил на это ни малейшего внимания, да и Лек тоже, потому что мы на него не смотрели. Дальше, по пути, мы вообще не разговаривали, а, прильнув к окнам, смотрели на Землю. Сначала мы летели над сушей, почти что полматерика, потом перед нами открылся океан. Впереди показались небольшие скалистые острова, на одном из которых, как, оказалось, и располагался Восточный Космодром Земли. Дисколет сделал над ним несколько больших кругов, постепенно теряя высоту. Все, довольно приличных размеров, поле космодрома было практически полностью пусто. На нем был только один непривычных очертаний корабль, скорее всего звездолет да еще несколько разнокалиберных и, скорее всего несерийных ракетных катеров.

Дисколет завис в воздухе и затем мягко опустился возле одного из них. Этот катер тоже показался мне очень необычным. Конус высотою в тридцать и диаметром основания в двадцать метров. Серая зеркальная триолитовая обшивка и ни одного выступающего наружу элемента, разве что три выдвинутые вниз мощные опоры и вертикальная лестница трапа, ведущая к открытому в основании люку. Этот катер имел какой-то неземной, что ли облик. Как только дисколет опустился на поле, из катера вылез человек в точно такой же форме, в какой был вчера Лек, он встретил нас у самого дисколета. В этот момент он показался мне молодым, по крайней мере, не старше Лека. Он помог нам выбраться из кабины. И странным жестом, без слов, поприветствовал Лека. Лек ответил ему:

- Все в полном порядке.

Лек быстро захлопнул дверь кабины, сделал отмашку рукой и, едва мы успели отбежать, поднял дисколет в воздух на трех, ударивших из-под днища, тонких плазменных струях.

- Куда он, - запоздало спросил я вслух.

- У него дела, - ответил мне на ухо Андрей, - да ведь и ты сам хотел побывать на Луне без брата.

В этот момент космолетчик повернулся к нам и сказал, слегка улыбнувшись:

- Ты, как я полагаю, Рэй, ты Антон, а ты Андрей.

- Правильно. А кто вы?

- Зовите меня просто Артуром. Твоего брата, Рэй, я знаю с самого детства, а сейчас мы с ним работаем на одну контору. Мне сегодня нужно на Луну по делу и я согласился взять с собой и вас. А сейчас пора подниматься на борт.

Мы были уже возле трапа, и Антон первым быстро вскарабкался по нему. Я последовал за ним, но возле люка задержался. А, оглянувшись, увидел, что Андрей сделал рукой точно такой же жест, каким Артур приветствовал Лека. Увидев это, Артур, очевидно, немного удивился и тут же тихо спросил у Андрея:

- Дубль второй?

- Да, Дубль-два, Земля-30. А вы из Дубля первого.

- Нет, я в этой организации не состою, хотя и близок к ней в последнее время.

- Вы Артур Рикст?

- Да.

- Тогда мне все понятно.

- Что понятно?

- Довольно много понятно.

Андрей поднял голову и, увидев, что я все еще не поднялся на катер, оборвал только что начатый разговор. Я поспешно скрылся в люке, но Андрей тут же последовал за мной, и этот их разговор очевидно так и остался без продолжения. Мы поднялись в довольно большую для катера, но все равно тесную, рубку. В рубке перед тремя экранами и изогнутым в виде подковы пультом стояли пять массивных кресел с высокими спинками и широкими подлокотниками. На пульте разноцветной рябью мигали сигнальные огоньки, а на экранах была четкая панорама космодрома, словно бы это не экраны, а открытые настежь окна, даже солнечный свет, лившийся с экрана, выглядел абсолютно естественно. Артур поднялся в рубку последним, но сразу же сел в центральное кресло, указав нам на остальные:

- Садитесь и застегните ремни. Отправимся немедленно, все вопросы по пути. Поторопитесь. - Его руки уже бегали по пульту, а экран отзывался на это рябью цифр и символов, которые я даже не успевал уловить. Едва мы успели защелкнуть застежки ремней, Артур сказал, - приготовьтесь, взлетаю.

Катер только совсем чуть-чуть вздрогнул. Я ожидал, что сейчас услышу свист плазмы и увижу бьющие в плиты космодрома струи ракетного выхлопа. Но ничего этого не было. До моих ушей донесся лишь тонкий, похожий на комариный писк, звук, а воздух над плитами космодрома и вовсе остался неподвижен. Но, тем не менее, катер качнулся, приподнялся над полем, совсем ненадолго завис и тут же, набирая скорость, понесся к небу. Он при этом медленно накренялся, и на экране появилось Солнце. Я уже приготовился зажмуриться, но изображение оказалось совсем не ярким, как на самом деле, а скорее напоминало горящий уголь, это был все-таки экран, а не окно...

Перед моими глазами все смешалось, промелькнула стайка серебристых искр, все покрыли росчерки разноцветных молний. Потом медленно развернулась тьма без мыслей. Только спустя несколько секунд я очнулся. Я очнулся и снова ощутил себя Виктором Стрельцовым, сидящим в, меняющем форму на глазах, кресле универсального тренажера. Но все, только что пережитое, буквально стояло у меня перед глазами. Спроси меня сейчас про то, кто я, я наверно не сразу бы смог на это ответить. В себя я приходил наверно еще минут десять. Мысли постепенно переставали путаться у меня в голове. Только что пережитое понемногу тускнело и отодвигалось на второй план. Всплывало то, что было именно со мной, где я, и что привело меня сюда. Но, только немного осмелев, я позвал:

- Рэй, ты здесь?

- А где же мне еще быть?

- Рэй, что с тобой было дальше, почему ты это прервал.

- Пока у меня нет возможности.

- Я выдохся?

- Нет, как это ни странно, но не ты, а я. С тобой же практически все нормально. Просто мне нужно кое-что обдумать и просчитать, чем я сейчас и занимаюсь.

- Сколько сейчас времени?

- Уже вечер. И вот что, давай, Вик, иди, ужинай, а потом ложись и спи, тебе все-таки нужно отдохнуть. И еще, пока не зови меня, утром я сам тебя разбужу. До свидания, и до завтра.

Глава четвертая: Рэй

Ночью мне снились необычные сны, такие, каких никогда до этого мне не снилось. Но, с другой стороны, они не казались мне необычными, потому что такие или похожие сны видел когда-то Рэй, и во сне я чувствовал себя именно Рэем. И просыпаться я не хотел, как когда-то не хотел он, и чего за собою я вообще не замечал.

- Подъем, - донеслось из динамиков. В ответ я натянул на голову одеяло и промычал что-то весьма невразумительное. Тогда из динамиков буквально громыхнуло, - подъем, хватит уже спать.

Только после этого я проснулся по-настоящему, сел на кровать и, глядя в черный зрачок видеокамеры, сказал:

- Доброе утро, Рэй.

- Здравствуй, Вик. Только вот утро это не совсем доброе.

- Что-то случилось?

- Мы снова вошли в облако, и мне пришлось сбросить скорость, до половины це.

- Так мы проплетемся, черт знает сколько.

- Как только мы выйдем из облака, я постараюсь увеличить скорость.

- А обогнуть облако ты не пытался?

- Нет смысла, Вик. Будь у нас хотя бы примерная карта расположения этих самых облаков, тогда бы я сумел рассчитать оптимальный курс. Искать же его на ощупь, значит, потерять еще больше времени, чем мы потеряем, летя по прямой. К тому же нам потребуется много времени, прежде чем ты сумеешь высадиться хоть на какую планету Золотистой.

- Но все равно, Рэй, извини меня конечно, но мне хочется видеть живое солнце. Хотя бы пусть этим солнцем будет Золотистая. Лучше повисеть на орбите вокруг нее, чем болтаться в межзвездном пространстве, и спокойнее и приятнее.

- Так-то оно конечно так. Мне и самому хочется побыстрее закончить этот перелет. Но так, как я сейчас делаю, будет лучше. Я не хочу допустить излишнего риска. Мы должны обязательно добраться до Золотистой, и мы туда обязательно долетим, это я тебе могу обещать... Извини, Вик, - добавил он после небольшой паузы.

- За что? - с полнейшим недоумением ответил я, - за что я должен тебя извинять?

- Да за все, - с усмешкой донеслось из динамиков, а голос был печальный. Потом, после небольшой паузы, - вот что, Вик, ты сейчас делай зарядку, умывайся, завтракай, а потом иди в рубку, я буду тебя там ждать, а сейчас мешать не буду. Извини еще раз.

Я снова позвал его, но ответа не было. Тогда я молча сделал зарядку и умылся. Потом спустился в столовую, в которой и на этот раз меня ждал завтрак. И только расправившись с завтраком и убрав со стола, я направился в рубку. Рубка, как всегда, была пуста и даже присутствия Рэя мною не ощущалось. Но это сейчас меня нисколько не расстроило. Я молча сел в центральное кресло и, подав с пульта команду, включил обзорные экраны. Золотистая, которая висела точно в центре главного экрана, стала за день немного поярче, это значило, что мы все-таки стали ближе к ней. Несколько минут я смотрел на усыпанное звездами небо и только потом позвал:

- Рэй, ты здесь?

Ответа не последовало, и я снова начал волноваться. Конечно, я знал, что Рэй здесь и никуда подеваться не мог, но меня все-таки серьезно взволновало его молчание. Ведь я прекрасно понимал, что Рэй может и не ответить, и останется на его месте один только ЦНЛ с холодным искусственным голосом или ответами на экране.

- Рэй, отзовись, не мучай меня.

Рэй все-таки ответил, в этот же момент на экране вспыхнули слова: "Вик, подожди еще чуть-чуть, не мешай мне. Я уже скоро все доделаю и приду".

Прочитав это, я откинулся в кресле и задумался над своим положением здесь и сейчас. Я был один на одиноком корабле, в недоступной звездной дали, в компании корабельного мозга, который наполовину человек, и людей, которых я здесь не смогу разбудить. Я снова посмотрел на Золотистую, но сейчас уже с совершенно другими чувствами и настроением, так наверно смотрят на последнюю свою надежду. Это была надежда на счастливый исход и на возвращение. Я сумрачно усмехнулся, глупо думать о возвращении, если еще не достиг того места, откуда собираешься возвращаться. Но и не думать сейчас нельзя, ведь в этом и заключена сейчас вся моя надежда. Прошло наверно еще четверть часа и на экране снова появилась надпись: "Вик, мне кажется, что ты не будешь против того, что я собираюсь сделать. Так что разреши появиться".

- Не могу я тебя сегодня понять. Ты как-то странно себя ведешь. Почему говоришь сейчас со мной только через экран?

"Разрешишь появиться, тогда узнаешь", - высветился на экране ответ, за которым явно читалась легкая усмешка.

- Ну, черт бы тебя побрал, Рэй. Появляйся, - выпалил я, но тут же добавил, - здесь ведь сейчас наш дом.

В этот момент один из экранов померк. Причем не экран связи, а большой боковой обзорный экран. По нему побежали уже знакомые мне разноцветные сполохи, но экран тут же превратился словно бы в продолжение рубки. За экраном словно бы было еще два метра пола, еще одно кресло, а за ним экран бокового обзора. Я только слегка удивился происшедшей трансформации, потому что знал, что изображение для экрана синтезирует корабельный мозг, а сейчас его выдумывает мальчишка Рэй. И еще, чего я сразу не заметил: в этом продолжении рубки была дверь, еще один вход, которого на самом деле не было. И вот, эта дверь, с едва слышным скрипом, открылась.

От удивления я даже подпрыгнул с кресла и встал так, чтобы было хорошо видно, что же там происходит. Дверь открылась, и в рубку как-то неуверенно вошел мальчишка. Это естественно был Рэй, его я узнал сразу же, хотя выглядел он сейчас не таким, каким я видел в том чудесном фильме - сне. Тогда это был беззаботный одиннадцатилетний мальчишка в коротких штанах, веселый и часто улыбающийся. Сейчас же он был, по-видимому, моим ровесником, практически одного со мной роста, но более тонкой комплекции, в такой же, как и на мне, форме. Но ведь это же все-таки Рэй, такой, каким я его уже никогда не ожидал увидеть.

- Здравствуй, - виновато улыбнувшись, сказал он.

- Здравствуй, Рэй. Наконец-то я вижу тебя таким, каким хотел увидеть.

Я подошел к самому экрану и поднял руку.

- Не надо, Вик, считай, что здесь, между нами, просто прозрачная стенка.

Но я все-таки прислонил руку к экрану. Но прежде, чем я это сделал, он быстро посмотрел мне в глаза и вскинул свою руку навстречу моей. Моя рука конечно тут же уперлась в прозрачный стеролит экрана. В этот момент Рэй улыбнулся, а я ощутил рукою тепло, словно бы это действительно был не экран, а обычное стекло, к которому мальчишка Рэй прижимает с другой стороны живую руку, но я ничего не сказал ему об этом. Мы простояли так несколько минут. Потом Рэй убрал руку и отодвинулся к креслу, своей рукой я тут же ощутил холод.

- Как ты это сделал? - спросил я у него.

- Разве это невозможно. Мне пришлось немного подумать. Ну а как - ты наверно и без меня уже догадался.

- Синтезированная тобою картинка?

- Скорее уж даже целый мир, искусственно созданная реальность.

- Я тебя сразу же узнал.

- Я бы удивился, если бы ты меня не узнал. Ты садись, Вик, может быть, мы долго говорить будем.

- Если в кресло сяду, то сильно далеко от тебя буду.

- Если ближе хочешь, садись на пол. Вот так, - он сел на пол рядом со стеной - экраном. Я тоже сел рядом. Странно, вот, кажется, протяни руку и сможешь дотронуться до него. Но я то прекрасно знал, что это все-таки экран, а не стенка. Рэй сказал, - можешь не обращать на это внимание, если конечно хочешь.

Я тут же вскинул на него глаза и сказал:

- Ты словно бы угадываешь мои мысли.

- Я просто чувствую тебя, после того, что ты мне рассказал. А чтобы ты меня почувствовал, я и просто показал тебе вчера свою жизнь.

- Ничего себе, просто показал. Я бы ни за что не поверил, что смогу хоть сколько-то прожить в чужой шкуре, а не то, что почти целую жизнь. Такое наверно не так давно на Земле придумали, я о таком вообще не слышал.

Тут он громко рассмеялся и, энергично хлопнув себя по коленям, сказал:

- Вик, по-моему, ты совсем еще ничего не понял. На Земле этого еще никто не знает и не умеет. Для такого, Вик, нужно обладать разумом человека и возможностями суперкомпьютера. Этот вариант я сам придумал, вчера вот взял и придумал.

- А сегодня вот это придумал?

- Это для меня оказалось даже посложнее, чем то, что было вчера. Просто не все ты сейчас видишь. Я перепрограммировал себя почти, что на треть... тут он замолчал, и виновато отвел глаза в сторону.

- Рэй, ты что, опять обиделся что ли?

- Нет, Вик, это ты должен на меня обижаться.

- За что?

- Я почти полностью исключил себя, ну то есть то, что ты называешь Рэем, из своей, ну то есть машинной, структуры. Сейчас, когда ты видишь меня здесь, я могу сделать разве что чуть больше, чем ты... И ведь это обоюдно. Ты видишь меня в этом продолжении рубки, но ведь и я сам чувствую себя здесь и не могу, как и ты, пройти через эту стенку.

- Иллюзорная реальность для меня оборачивается иллюзорной реальностью и для тебя?

- Да, так оно и есть... Многие меня предостерегали, чтобы я не создавал эту самую реальность. Так ведь я снова могу почувствовать себя человеком и в результате навсегда замкнуться на самого себя, в себе самом. Еще не так давно это наверно показалось бы мне счастьем. Но только не сейчас.

- Почему?

- Ну, во-первых, потому, что тогда ты останешься один. А этого я не допущу, потому что обещал Риксту... да и потому, что сам себе этого не прощу. Ну, а во-вторых, зачем мне вообще такая иллюзия, если там не будет тебя.

Говоря это, он был явно смущен и, к тому же выглядел так, словно бы хотел сказать больше, но не договаривал. Не знаю почему, но мне показалось, что он меня обманывает.

- И чем же это я так значу для тебя, если для меня ты готов отказаться от своего счастья.

Услышав это, он возмущенно посмотрел на меня, но тут же отвел взгляд в сторону и остыл:

- Тебе этого не понять, ты ведь человек, человек на все сто процентов. А дорог ты мне потому, что, зная, что я машина, все-таки увидел во мне человека.

После этого мы еще долго молчали. Просто так, сидели и молчали. Я на полу в рубке, а Рэй в ее иллюзорном продолжении за экраном. Он отвернулся от меня и сидел ко мне почти что спиной. Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть его и вообще не заметил ничего необычного. Парень, как парень, вроде бы такой обычный и живой. Поуже меня в плечах, но не так уж намного для землянина, длинноногий и длиннорукий. Темноволосый и коротко, как и все звездолетчики, постриженный, только из-за уха торчит маленькая прядка не достриженных волос. На мочке правого уха небольшая темная родинка. Вот он почесал себе затылок. Ладонь у него правильной формы, немного удлиненная. Небольшой белый шрам у основания большого пальца, я знаю, откуда он у него, это Рэй порезался, упав рукою на нож, у него тогда еще долго не заживало, и он потом долго боялся порезаться снова. Тут я потряс головой и, не выдержав, позвал первым:

- Рэй.

Он повернулся ко мне, недоверчиво глядя в самые глаза. Я ему улыбнулся:

- Не обижайся, Рэй, а если можешь, то извини меня.

Он улыбнулся мне в ответ и сказал:

- Мир.

Он положил свою ладонь на "стену", я приложил туда же свою и снова почувствовал тепло, но спросил я снова не об этом:

- Рэй, почему ты мне вчера свою историю не до конца показал?

- Потому что дальше у меня просто не получится. Ведь дальше я превращался из человека в то самое существо, что я есть сейчас. И это началось еще до того, как я тогда вернулся с Луны на Землю. Но это целая история.

- Расскажешь?

- Должен рассказать. Но рассказать как человек человеку. Для этого я и затеял все это, ну то, что ты сейчас видишь меня здесь таким.

- Ты будешь таким только здесь?

- На "Игле" немного экранов подходящего для этого качества. Это обзорные здесь, в рубке. Главный в информатории. И еще экран в твоей каюте. Я могу использовать их, если ты, конечно, не будешь против.

- Конечно, не буду. Это ведь больше твой корабль, чем мой.

- Просто я составная часть этого корабля... К тому же у этих экранов совсем другое предназначение.

- Такое назначение будет для нас лучше. Ты меня понимаешь?

- В том то и дело, что прекрасно понимаю. Но только это для тебя сначала покажется игрой. Потом уже не знаю чем, может быть даже начнет раздражать тебя. Но боюсь, что к этому времени я уже не смогу без этого обходиться.

- Ну и пусть. Я ведь не могу быть один. Рэй, я прошу тебя.

Он вскочил на ноги так, что подошвы ботинок стукнули об пол, и засмеялся.

- Хорошо, Вик, пусть будет так. Мы будем встречаться здесь и в информатории. А рядом с твоей каютой я устрою что-то вроде своей, а экран будет чем-то вроде окна.

- Здорово. Я сейчас иду туда, и ты тоже иди. А то здесь и в самом деле не очень-то располагающая к разговору обстановка.

- Ты прав, Вик, только не удивляйся, если "окно" откроется не сразу. Этот вариант я сейчас еще только разрабатываю. Поэтому не торопись, а я исчезаю.

Но Рэй не исчез, как исчезает картинка с экрана, а вполне почеловечески вышел в туже самую "дверь", в которую входил. И призрачное продолжение рубки вслед за этим не исчезло, а осталось на месте. Немного помедлив, я поднялся с пола и вышел из рубки. Посмотрел на стену, за которой был вход в подлинное обиталище Рэя, привалился к ней. Почувствовав приближение стартключа, открылась щель - скважина приемника. Я провел по ней рукой, но доставать стартключ не стал. Зачем, да и все равно мне туда не попасть. Вчерашний код я так и не запомнил.

Я отклонился от стены и, медленно переставляя ноги, пошел в каюту. Не знаю почему, но на душе у меня сейчас было неспокойно и как-то тяжело. Словно бы я был виноват в чем-то серьезном, и уже скоро мне придется за это отвечать. В каюте все было точно так же, как и утром. Я тут же уселся на тщательно заправленную кровать, подтянув к себе ноги, и только тогда посмотрел на экран. Экран и в самом деле превратился в окно. Но только сейчас это окно было задернуто с другой стороны цветными матерчатыми шторками. И я, как и просил Рэй, не стал торопиться. Так просидел я несколько минут, глядя на это "окно". Но обстановка за "окном" все-таки менялась, сначала появился звук, он, конечно, доносился из укрытых в стенах динамиков, но при этом создавалась полная иллюзия, что он идет из соседнего с каютой помещения. Потом шторки слегка колыхнулись и раздвинулись. За окном стоял Рэй.

- Еще раз привет, - не поднимаясь, сказал я.

- Ну-ка, посмотрю, как ты тут устроился, - он прильнул буквально к самому окну.

- Ты ведь это видел.

- Видел, но, так сказать, с другой точки зрения. А сейчас я вижу почти, что как человек.

- Лучше я посмотрю, как там устроился ты.

- Пожалуйста, - он отодвинулся от окна.

Я забрался на стол и придвинулся к самому экрану. За этим окном была почти точно такая же, как и у меня, каюта. Наверняка за образец Рэй брал ту каюту, которую я сейчас считаю своей. Но отличия все-таки были: на стене над кроватью были развешаны фотографии, на которых изображено то, что после вчерашнего дня я хорошо знаю. А еще на столе, в узкой прозрачной вазочке, стоял большой букет каких-то незнакомых мне земных цветов.

- Вот здесь я и буду пока жить, - сказал он, слегка усмехнувшись, - по крайней мере, видимость этого для тебя я могу гарантировать. Но надеюсь, что сегодня мы с тобой обо всем договоримся.

- Ты обещал рассказать, что с тобою было дальше.

- Хорошо, это я сейчас и сделаю. Давай, устраивайся поудобнее.

Я слез со стола и сел в кресло, немного откинув его спинку назад. Рэй за окном сделал то же самое. Потом он так по-человечески прикрыл глаза, словно бы что-то вспоминал, и начал:

- Ты сейчас уже знаешь, кто такой Артур Рикст, я же тогда еще не знал и поэтому ничего заподозрить естественно не мог. Но в том, почему Лек не отпускал меня на Луну только с Андреем, несомненно, было что-то странное.

А почему было так, а не иначе, я узнал уже потом. Я ведь жил в теле робота, а мой мозг, тот самый суперкомпьютер, располагался отдельно, в лаборатории. Ты ведь сам видел, каких он размеров. А связь между телом и мозгом осуществлялась по специальному радиоканалу. Пока я был на Земле, запаздывание радиоволн было почти незаметно, хотя оно иногда все-таки ощущалось. Но от Земли же до Луны уже даже чуть больше световой секунды. А запаздывание в две секунды будет заметно кому угодно, даже глупому мальчишке, каким я тогда был. Когда же мы с Леком улетали с Земли, ночью перед этим мне меняли тело. Оно намного меньше походило на человеческое, но все-таки содержало в себе транспространственный портативный приемопередатчик, который, правда, мог обеспечить передачу только самого необходимого минимума информации. Я помню, что в таких случаях, я чувствовал себя, как не в своей тарелке, все краски вокруг блекли, а мои чувства притуплялись. Однако относил я это на счет волнения, ведь я тогда мечтал стать звездолетчиком, а полет на Луну это все-таки пусть небольшое, но космическое путешествие.

Но в ночь перед этим визитом на Луну, тело мне не могли заменить. Ведь мы тогда спали на одной кровати с Антоном. А сделать все это так, чтобы он не заметил, было невозможно. Андрей тогда естественно обо всем знал. Антона же посвящать во все эти дела никто не имел ни малейшего желания. Так вот, тело мне не заменили. Но ведь Лек то обещал, что мы полетим на Луну, а свои обещания мне он всегда выполнял неукоснительно. Ведь обещал-то он весьма и весьма редко. Так вот, в ту ночь они в лаборатории придумали еще один вариант, использовать движущийся ретранслятор, то есть машину с транспространственной рацией, которая была бы неподалеку от меня и подпитывала меня уже обычными радиоволнами. Они связались с Рикстом, и он выделил для этих целей один из экспериментальных гравитационных катеров, созданных секретной лабораторией ЦИВПа, и проходящих тогда отработку, такой катер как нельзя лучше подходил для этих целей. За остаток ночи на этом катере и был смонтирован ретранслятор. И еще, вместе с катером, Рикст предложил и себя, в качестве пилота этого самого катера. Сначала у нас все было нормально. Мы добрались до Луны, причем значительно быстрее, чем на рейсовой ракете, гравикатер то был скоростной машиной. Начало этого ты уже видел вчера. За весь полет Рикст не сказал нам ни одного слова. Когда же мы уже прибыли на Луну, он сказал:

- Через двенадцать часов я отправляюсь обратно, на Землю. Если захотите, можете лететь со мной. Если нет, летите на транспорте. Договорились?

- Хорошо, - ответил за всех нас Андрей.

Но когда мы уже ушли с космодрома, я сказал:

- Странный человек этот Артур Рикст.

Андрей ничего не сказал мне в ответ на это. Антон же округлил глаза и удивленно переспросил:

- Рикст? Ты сказал Артур Рикст?

- Да, а что?

- Неужели это тот самый Рикст?

- Какой тот самый?

- Ты что, не знаешь что ли? Астрокапитан, бывший командующий Дальней Разведки. Помнишь об едва не погибшей экспедиции к новой звезде две тысячи триста восемьдесят восьмого года?

- Нет, это не тот Рикст. Тот сейчас наверно уже очень старый. А этот ровесник моего брата, он сам сказал. Леку же только тридцать один.

- Доктор медицины и кибернетики, академик Закат... А ты вообще уверен, что ему только тридцать один?

На этот вопрос Антона я не ответил. От этого разговора нас отвлек Андрей. Он-то ведь прекрасно понимал, до чего этот разговор может довести и совсем не хотел, чтобы я узнал о том, кто я есть на самом деле. Ведь это он тогда рассказал у костра "сказку" про мальчишку-робота, не зная, кому он это рассказывает, а в ней было сказано слишком много лишнего. Если честно сказать, то в этот момент я всетаки вспомнил эту сказку и удивился. Что, если внести кой-какие поправки, то это будет очень даже похоже на меня. Но об этом я подумал так, не всерьез. Потом нас отвлек Андрей, да и мы как-то закрутились и больше к этому разговору не возвращались. Мы тогда начали довольно продолжительную экскурсию по Луне. Нам все было довольно интересно, да и вообще мы прилично загулялись и не уложились в те самые двенадцать часов, которые давал нам Рикст. Вообще-то Рикст должен был быть на Луне, пока я там, но откуда нам было знать об этом. Мы посчитали, что опоздали, и решили отправиться на Землю на рейсовой ракете, как все обычные люди. Антон перед этим договорился со своими родителями, и они разрешили ему вернуться домой из этой лунной ссылки...

Тут Рэй прервался и, тяжело вздохнув, замолчал. Я не стал ему мешать и задавать вопросов, а просто стал ждать, когда же он продолжит свой рассказ. Он же промолчал наверно минут пять:

- Тебе, Вик, сейчас наверно очень трудно понять меня?

- Наоборот. Ведь я же все-таки побывал в твоей шкуре. Я тебя прекрасно понимаю, - ответил я.

- Ну, хорошо, тогда я продолжу... Если бы тогда мы совсем немного поторопились или даже чуть-чуть задержались, то все было бы совсем по-другому. Хотя сейчас я думаю, какая в этом черт разница. Максимум, что я получил бы тогда, это отсрочку на несколько лет. Еще несколько лет продолжения беззаботного и незнающего правды мальчишки Рэя Заката. Но случилось именно то, что случилось. Мы сели на рейсовый лайнер, идущий на Землю. Причем, это был не обычный лайнер Луна-Земля, а большой пассажирский корабль, идущий к Земле из системы Юпитера и делающий промежуточную посадку в лунапорте. Это более скоростная машина, чем лунный лайнер, и вместо обычных трех часов, он должен был лететь до Центрального космодрома всего только два часа.

Корабль легко поднялся с лунного космодрома на плазменных движках и, быстро обогнув по активной орбите Луну, направился к Земле. Мы расположились на обзорной палубе и через прозрачные стены смотрели, как уменьшается позади голубая Луна, а впереди вырастает на фоне черного космоса исполинский голубой шар Земли. Это зрелище, Вик, когда-нибудь ты это обязательно увидишь. Ну, так вот, мы были на обзорной палубе, когда начались те роковые события. Ты помнишь удар, когда мы столкнулись с частицей на релятивистской скорости?

- Еще бы не помнить.

- Так вот, на подлете к Земле лайнер настиг точно такой же удар. Никому неизвестно, откуда взялся в Солнечной системе релятивистский кусочек вещества. Неизвестно, сколько лет и километров он пролетел в пространстве. Но судьбой было уготовано так, что он настиг именно тот лайнер, на котором летели мы. Но все-таки лайнер это, конечно же, не звездолет. Толщина обшивки на нем по сравнению со звездолетом просто смехотворна. Так что этот кусочек прошел лайнер насквозь, с взрывом, разворотил при этом огромную дыру. И что самое печальное, погибло пятьдесят три человека. Взрывом была полностью выведена из строя система управления. А лайнер, еще даже не начинавший торможения, падал на Землю. И до падения оставалось только четырнадцать минут и двадцать секунд. И, как многим казалось, ничто уже не могло его спасти. Спасательные корабли не успевали, а аварийные буксиры как назло находились с другой стороны Земли. Все это я, даже не поняв, откуда, узнал в тот самый момент. И меня охватило самое настоящее отчаяние. Но я подумал, что окажись я сейчас роботом, то я бы наверно сумел спасти наш корабль. И как только я подумал это, то услышал у себя в голове голос Лека.

- Молодец, Рэй, ты это сделаешь. Иди, мой мальчик, и ничему не удивляйся. Знай, что я тебя люблю.

И в тот момент я стал тем самым существом, что я есть сейчас. Тот маленький кусочек мыслей и памяти, который и был Рэем, оказался подключенным к огромнейшей основной памяти и всем скоростным уровням машинного интеллекта. Я был тогда ошарашен, но не подавлен, потому что все это было абсолютно послушно мне. Тогда я узнал о себе абсолютно все, и все, что я могу сделать. Но мной тогда двигало только одно побуждение: я был должен спасти Антона и Андрея, всех ни в чем не повинных пассажиров лайнера и оказавшийся полностью беспомощным экипаж.

Весь лайнер тогда оказался рассеченным воздухонепроницаемыми силовыми полями, которые не давали кораблю окончательно разгерметизироваться. Человеку через них было не пройти, но ведь я же уже был не человеком. Но и мне пройти через них оказалось совсем даже непросто. По крайней мере, для того, чтобы добраться до рубки, мне потребовалась целая минута. Рубка же оказалась закрыта и заблокирована. Времени на переговоры с экипажем у меня просто не было, ведь через тринадцать минут лайнер должен был упасть на Землю. Дверь мне пришлось взламывать, - сказав это, Рэй мрачно усмехнулся, - до сих пор помню лица космолетчиков в тот момент, когда я все-таки вломился в рубку. Сделан я был неплохо для машины: Скелет из триолита, который, шутя, вынес бы нагрузку в несколько тонн. Вместо мышц трансактивационные нити, которые смогли бы поднять эти самые несколько тонн. Источник энергии - деактивоидный преобразователь , способный развить мощность в несколько мегаватт. В башке естественно рация, ну а все остальное - различные датчики и превосходная имитация человеческих тканей. Так вот, рука, которой я так легко открыл рубку, была моментально прорезана основанием, потекла такая настоящая кровь. Мне естественно не было больно, об этом позаботились в лаборатории, приглушив и трансформировав данные датчиков. Но представь себе, что ты сидишь в закрытой рубке на гибнущем корабле. Спасение невозможно, но тут разлетаются билитовые замки, дверь распахивается, а на пороге стоит одиннадцатилетний мальчишка с разорванной рукой и в категорической форме требует от тебя доклада. Что бы ты сделал?

- Даже не подозреваю.

- Они практически оцепенели. Но это только сначала, а потом они даже попытались меня остановить. Они не понимали, что я не тот мальчишка, каким выгляжу, но ты наверно сам прекрасно понимаешь, каково было меня останавливать. Но все равно я потерял в рубке почти две минуты, и до падения лайнера на Землю оставалось всего только одиннадцать минут.

Проанализировав обстановку, я понял, что единственным вариантом спасения было добраться до двигателей и заменить собою систему управления корабля. И я понял, что смогу это сделать. И в это же самое мгновение я рванулся туда, но добраться до двигателей было совсем не просто, в одном месте нужно было пройти через вакуум. Тебе может показаться, что, мол, для робота это пустяк. Но я-то был не простым роботом, а имитацией человека. Ну да не стоит это подробно описывать, это тебе совсем не нужно. Важно, что, добираясь до двигателей, я потратил еще пять минут. То, как подключить себя к управлению, я знал. Но сделать это мне было тяжело. Ведь для этого мне пришлось вскрывать себе голову, переключать там блоки, потом подключаться к управляющим кабелям. Но я это успел сделать и после этого я увидел мир глазами телекамер корабля, почувствовал себя кораблем. А до Земли оставалось уже совсем недалеко, она стремительно приближалась. Лайнер уже входил в верхние слои атмосферы, когда я наконец-то решился и подал управляющие сигналы на двигатели. Корабль дрожал и старался, помимо моей воли, закрутиться вокруг своей оси. Взрыв ощутимо потрепал все его системы и устройства, а не только систему управления, но мне все-таки удалось его стабилизировать и погасить скорость.

- Веди корабль на центральный космодром, - услышал я у себя в голове незнакомый и властный голос, - там вас встретят.

Я уже понимал, что таким образом со мной могут разговаривать разные люди, и послушался этой команды. Я заставил лайнер выдвинуть посадочные опоры и мягко опустил его прямо в центр Центрального Космодрома Земли. А после этого буквально взмолился:

- Лек, отзовись, пожалуйста, что мне сейчас делать?

Ответ пришел ко мне через несколько секунд:

- Молодец, мой мальчик, ты сделал все как надо. Жди, мы за тобой прилетим.

Но просто так ждать я уже не мог. Я, насколько мог быстро, отключил себя от управления, поднялся до пассажирского отсека, но тут увидел себя в висящем на стене большом зеркале. А, увидев себя, я по-человечески ужаснулся: весь в крови, на темени дыра с кое-как торчащими оттуда блоками связи, вместо правой руки какая-то тонкая металлическая конструкция из стержней и нитей, обвитая блестящей паутиной, на которой еще остались кровоточащие клочки. Я ужаснулся, но в тот момент я уже был готов к этому. И еще я понял, что если меня сейчас, в таком виде, увидит кто-то другой, то ужаснется во много раз сильнее. Но и просто спрятаться я не мог, потому что должен был увидеть Антона и Андрея и убедиться, что с ними все в порядке. На глаза мне попалась какая-то занавеска, я сорвал ее и закутал себя так, чтобы не было видно ни макушки, ни руки. Потом я нашел ребят в том самом месте, где и оставлял. Вид у них был довольно жалкий. Но если Андрей еще пытался встать и привести себя в порядок, то Антон вообще лежал без движения и только невидяще водил глазами по сторонам, он даже не заметил меня. Я помог Андрею подняться и спросил:

- Ну, как ты?

- Вроде бы целый... А ты еще говорил, что на лунных трассах аварий не бывает.

- Всякое бывает, как оказывается. Что с Антоном?

- Не знаю, наверно так перегрузка подействовала. При посадке наверно не меньше пяти же было.

- Четыре восемьдесят пять, - сказал я, склоняясь над Антоном, - внутри корабля, а так значительно больше.

В этот момент я снова перестал чувствовать себя человеком. За несколько секунд я оценил состояние Антона и пришел к выводу, что он немедленно нуждается в помощи врачей. Перегрузка вызвала у него повреждения внутренних органов, к тому же у него оказались сломанными три ребра. Я подхватил его на руки и буквально кинулся прочь из корабля. Андрей наверно не очень-то сумел уследить за мной в этот момент. Вокруг лайнера уже стояли целые эскадрильи дисколетов медслужбы. Я бегом направился к ближайшему. Врачи без промедления приняли у меня Антона. В последний момент он все-таки пришел в себя и, узнав меня, прошептал:

- Спасибо, Рэй.

Тогда, когда его унесли, я не выдержал, сорвался и закричал:

- Вы должны его обязательно спасти. Слышите, обязательно спасти.

На этот крик из дисколета вылез пожилой мужчина в белом халате и сказал:

- Ну, что ты кричишь, с ним все будет нормально и в полном порядке, но поваляться в больнице придется.

- Спасибо, - почти шепотом сказал я и сел прямо на поле.

- Он твой друг? - спросил он у меня.

- Да, он был моим другом.

- А почему был? - снова спросил он.

- Потому что, - глядя вниз, ответил я.

Тут он наверно заметил кровавые пятна, проступившие на занавеске. Он взял меня за плечо и сказал:

- Слушай, приятель, идем, ты, по-моему, тоже нуждаешься в нашей помощи.

Я ответил на это резко:

- Я не могу нуждаться в помощи врачей.

- Это еще почему, - он не оставлял попыток поднять меня.

- Да просто, потому что я не человек.

- По-моему ты бредишь, мальчик.

- Хотел бы, чтобы это было так, - сказал я и показал ему то, что осталось от моей правой руки.

Я не знаю, что именно почувствовал в этот момент врач, он, как и все врачи, умело скрывал свои чувства, а я тогда еще плохо в этом разбирался. Наверно это было что-то вроде чувства брезгливости, так же чувствуешь себя, когда раздавишь голой рукой большую гусеницу. Он отпустил меня, как-то через силу улыбнулся и тут же поднялся обратно к себе на дисколет. Я отвернулся от него и увидел спешащих ко мне Лека и Рикста. Я тут же вскочил на ноги и хотел было куда-нибудь сбежать, но даже сейчас, не знаю почему, не смог этого сделать. Подбежавший Лек подхватил меня на руки, прижал к себе и прошептал на ухо:

- Молодчина, Рэй, ты смог перешагнуть через себя.

Я снова чувствовал себя человеком и не понял, что хотел сказать этим Лек.

- Ну, ладно, академик, отпусти несчастного робота, зачем ему все это, с горькой насмешкой сказал ему я, хотя самому мне больше всего хотелось сейчас зареветь от полной безысходности своего нового положения.

После этих моих слов Лек помрачнел и сказал:

- Пойдем.

- Куда и зачем? - выдавил я из себя.

- Может быть, я этого и не хотел, но ведь ты же решил сам... От этого ведь уже не уйти. Сейчас мы направимся туда, где ты в истинном виде. Ты должен знать все, и дольше обманывать тебя мы уже не сможем.

- Зачем такая церемония. Могли бы просто отключить и доставить куда надо. Или вообще отключить от этого робота.

Тут к нам подошел Рикст и сказал:

- Пойдемте.

Я тогда сказал ему:

- Астрокапитан, может быть, подарите мне свою пилотку. А то я, может быть, в последний раз выгляжу как человек. А то я столько мечтал когда-то надеть на себя форму разведки. Но только без толку.

Рикст молча снял с себя пилотку и протянул ее мне. А Лек спросил:

- Откуда ты знаешь, что он астрокапитан?

- Ну, уж если ты академик, то он должен быть астрокапитаном. А сказкам, оказывается, все-таки нужно верить.

Я осторожно водрузил себе на голову пилотку и выдернул изпод нее тряпку, так что дыру у меня на макушке так никто и не увидел. Тряпку же я хотел разорвать, чтобы куском обмотать себе руку, но в это самое время к нам подошел Андрей, который чуть-чуть прихрамывал. Увидев мою руку, он поморщился, но не отвернулся, а достал из кармана куртки тонкие перчатки:

- Одень, тогда не видно будет.

- Благодарю. Как ты?

- Нормально, только оказывается ногу ушиб. А где Антон?

- У врачей, - я указал рукой в перчатке на дисколет, - боюсь, что надолго.

- Идемте, - снова сказал Рикст и направился туда, где за дисколетами возвышался его катер на гравитационной тяге.

- Мне тоже? - неуверенно спросил Андрей.

- Идем, - не раздумывая, сказал Лек и, взяв меня за руку, ту самую, правую, повел к катеру. Когда же мы уже поднялись в воздух, я спросил:

- Куда мы летим?

- Я уже объяснял тебе.

- А поконкретнее можно?

- Вторая Экспериментальная Лаборатория Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта.

- Теперь понятно, - сказал я, уставившись на обзорный экран. Андрей же спросил:

- А мне туда зачем?

- Чтобы быть с нами. А то, если попадешься к врачам, и они постараются определить твою личность, нам без неприятностей уже не обойтись.

Через пять минут катер начал снижаться со своей орбиты, а, прямо по курсу, показался город. Рикст посадил катер на посадочную площадку личных дисколетов, почти полностью заняв ее при этом.

- Тебе не попадет за такую посадку? - спросил Лек у Рикста.

- Не должно. Да, если и попадет, то не впервой, мне уже не привыкать.

Мы подошли к одному из зданий. Тому самому, которое я тебе показывал в первый раз. У меня кружилась голова, но я, по-прежнему, чувствовал себя человеком. И даже когда увидел подвешенный в силовом поле трехметровый шар кристаллосхем, себя самого, я не мог представить, что это я, и был по-настоящему ошарашен. Но, все-таки, намного больше я был поражен, когда увидел в прозрачном ящике самого себя. А тогда Лек сказал:

- Сейчас тебе будет лучше всего сменить тело.

- Я не понимаю.

- Видишь ли. Как ты уже наверно знаешь, мы регулярно меняли тебе тела... Ты жил, рос. Пойдем.

Мы вошли в полутемное помещение, узкое и длинное. Вдоль одной из стен вертикально стояли продолговатые ящики, опутанные проводами и какими-то диковинными приборами. Мы прошли до противоположной стены. Там на полу лежал точно такой же ящик, но только он был прозрачный. И в нем лежал, как мне сначала показалось, какой-то мальчишка. И только через мгновение я понял, что этот мальчишка - это я. И только через минуту я сумел себя успокоить, и сказал нарочито пренебрежительным тоном:

- Непривычно смотреть на себя самого со стороны. Нет, не на тот шар суперкомпьютера, а вот на этого мальчишку-робота. И это - я?

- Конечно. Сейчас ты можешь оказаться в нем. А то ты довольно... покалечен.

- Иногда люди оставляют себе на память шрамы... А вообщето, какой из меня человек. Я всего лишь робот, машина. Меня можно даже выключить и разобрать. А я хочу быть человеком, понимаете меня. - Тут я захотел заплакать, но не смог, слез не было. А сказал, - или хотя бы еще немного почувствовать себя им. Меняйте тело.

Лек подошел к небольшому пультику внутренней связи, ткнул пальцем в какую-то кнопку и сказал:

- Он со мной, переключайте на четыреста сорок четвертого, как я скажу, потом он повернулся ко мне, - готов?

- Меняйте, - крикнул я, а, может быть, даже не успел крикнуть, как меня окутала невыразимая тьма.

На какое-то мгновение, но что я успел пережить за это мгновение, ты даже не сможешь себе представить. А когда я увидел свет, я обрадовался ему, как самому настоящему чуду. Я лежал в этом самом стеклянном ящике. Одним толчком руки я открыл крышку и сразу же поднялся. Я почувствовал себя удивительно свежим и полным сил и еще я по-прежнему чувствовал себя человеком. Рядом стояли Лек, Рикст, Андрей и то, что еще мгновение назад я считал собой. Это был весь перепачканный в крови мальчишка с широко открытым ртом и глазами. На голове пилотка космонавта, а на руках перчатки.

- Одеться-то хоть дадите во что-нибудь? - первым делом спросил я, одежды на мне не было никакой.

- Разумеется, - ответил Лек.

Я перешагнул через кромку ящика, сделал шаг к ним, снял пилотку, заглянул внутрь головы и, немного поморщившись, надел пилотку себе на голову.

- А с этим телом что будет? - спросил я, а Лек ответил:

- Его мы поместим в музей.

- Что за музей? - спросил я.

- Если захочешь, еще увидишь его...

Тут Рэй замолчал и, посмотрев на меня, виновато сказал:

- Вик, может быть хватит на этот раз? А то я уже устал рассказывать. Да и ты, наверно, уже устал меня слушать.

- Нет, это мне интересно, - честно признался я.

- Все равно перерыв. Мне нужно кое-что просчитать и продумать. Извини меня, конечно. После обеда позовешь меня, а сейчас, пожалуйста, не отвлекай.

- Хорошо, Рэй.

Глава пятая: Друзья

Из каюты я ушел почти сразу же. И до самого обеда я просидел в рубке. Сначала просто смотрел на окружающие нас звезды. Потом подключился к корабельному информаторию и смотрел различные сюжеты о Земле. Планете, на которой я ни разу не бывал, но которая была родиной моих предков. Планета, на которой когда-то жил мальчишка по имени Рэй Закат. После того, как Рэй сумел показать мне свою жизнь, я уже не мог говорить, что эта планета мне совсем незнакома. Потому что во мне был кусочек памяти Рэя. И хотя за день эта память стала слабее моей собственной, но все равно она осталась во мне, и наверно навсегда. Пообедав, я снова направился в каюту. И первым делом заглянул в "окно". Рэй уже был там. Он лежал на кровати и насвистывал какой-то совершенно незнакомый мне мотивчик.

- Еще раз привет, - сказал я и махнул рукой, - ты, похоже, пораньше освободился.

- Отдыхаю, как видишь, да и на самом деле тоже отдыхаю. Обстановка вокруг "Иглы" немного улучшилась, концентрация пыли снова уменьшилась.

- Рэй, может быть, стоит прямо сейчас увеличить скорость. А то когда еще будем у Золотистой.

- Раньше, чем мне хотелось бы.

- Не пойму я тебя, Рэй. Тебе что, совсем не интересно оказаться там раньше?

- Ну, конечно же, интересно, как человеку интересно. Но я всего лишь машина и только машина. Если я могу быть собеседником, это совсем не значит, что я могу быть и звездным разведчиком. И еще, ты тоже пока не являешься этим самым разведчиком. И пока ты им не станешь в полной мере, нам лучше бы и совсем не приближаться к Золотистой.

- Но почему, Рэй?

- Мы ничего конкретного не знаем об этой звезде, о ее планетной системе, о ее обитателях. Вполне вероятно, что там действительно существует цивилизация, уже освоившая межпланетные полеты.

- Но ведь не прятаться же мы туда летим.

- Чтобы не прятаться, ты и должен стать звездным разведчиком, иначе не ты будешь диктовать условия. Ну, да ладно, будет еще время поговорить на эту тему поподробнее.

- А почему не сейчас?

- Сейчас я хочу пригласить тебя к себе в гости.

- Куда? Туда что ли? - я с усмешкой кивнул головой в сторону его "каюты".

- Можно и сюда, разве это так уж и невозможно.

- Я что, через экран, что ли пройду? Я ведь совсем даже не призрак.

- Зато я почти что призрак. Ну, как, Вик, принимаешь мое приглашение или нет?

- С тобою, Рэй, по-моему, вообще ничему не стоит удивляться. Я согласен.

- Тогда прошу, заходи, - засмеялся Рэй.

- Ладно, говори, где входить.

- Там же, где ты был вчера.

На этот раз Рэй снова сопровождал меня своим голосом. Сначала через динамики в стенах, потом через браслет. Шифр на двери я набирал снова под диктовку Рэя. Потом я поднялся по уже знакомой винтовой лестнице.

- Дверь направо, - голос Рэя показался мне уставшим.

Я снова оказался в тамбуре с висящими в прозрачных шкафах скафандрами.

- Надевай костюм, на этот раз ко мне можно будет войти только в нем.

- Который из них надевать?

- Они совершенно одинаковые. Бери, какой тебе больше понравится.

Я открыл шкаф справа от себя. Потом минут десять надевал на себя этот необычный костюм, под руководством Рэя. Когда же я справился с этим, Рэй сказал.

- Надевай белый шлем и заходи.

Белый шлем был самым большим и сложным по конструкции. Он мог оставлять открытым лицо, а мог и вообще полностью закрывать голову со всех сторон. Он совершенно не мешал движениям и практически не ощущался, хотя и весил немало. Надев его, я только вздохнул и толкнул дверь в уже знакомую мне комнату. Пол прямо на глазах у меня вздыбился, образовав кресло, но не такое, как вчера, а чем-то напоминающее кресло в рубке.

- Садись, - со всех сторон одновременно прозвучал голос Рэя, - закрой глаза и расслабься. Я сделал так, как сказал Рэй. Но уже через несколько секунд снова услышал его голос:

- Все, можешь идти и снимать этот костюм. Я жду тебя в главной рубке.

- У тебя что-то не получилось?

- Еще не знаю, я жду тебя в рубке, иди побыстрее.

На снимание костюма я потратил еще минут десять. Аккуратно повесив его на прежнее место, в шкаф, вышел из этого помещения. Прежде, чем спуститься в рубку, я толкнул дверь, за которой висит кристаллический мозг, но она не поддалась. Я не удивился этому, наверняка Рэй просто не хочет, чтобы я заглядывал туда и смотрел на него в истинном его обличии. Тогда я быстро спустился по винтовой лестнице, молча закрыл за собой вход и вошел в рубку. Там ничего не изменилось: горели экраны, мерцали огоньки на пульте, а за левым экраном так же располагалось иллюзорное продолжение рубки. В лишнем, за экраном, кресле сидел Рэй. Как только я вошел, он, вместе с креслом, повернулся в мою сторону и широко улыбнулся. Таким, какой он был сейчас, я его еще не видел.

- Рэй, почему ты ничего мне не объясняешь? У тебя ничего не получилось?

- Еще не знаю.

- Как это можно не знать?

Я подошел вплотную к экрану и собрался опереться об него руками. Я совершенно ни о чем еще не догадывался. Рэй тут же вскочил с кресла, но успел только крикнуть мне:

- Осторожней, Вик.

А мои руки, не встретив никакого препятствия, ушли вперед. От такой неожиданности я грохнулся на пол "иллюзорного" продолжения рубки, но тут же вскочил на ноги. Я сразу понял все и обрадовался этому:

- Рэй, как ты сумел это сделать?

- Вик, пожалуйста, не спрашивай меня об этом. О чем угодно можешь спрашивать, а об этом сейчас не надо, я тебе потом сам все расскажу. А сейчас ты просто у меня в гостях, ты ведь сам хотел этого, и ты на это согласился.

Я посмотрел сначала на Рэя, потом на себя, но не заметил ровным счетом ничего необычного и поэтому спросил:

- Ну, а поздороваться-то по-человечески с тобой сейчас можно?

- Пожалуйста, сейчас уже можно, - Рэй подошел ко мне вплотную и протянул мне руку.

Я немного помедлил. Ситуация и в самом деле была очень необычная. Я собирался поздороваться с человеком, которого нет, в помещении, которого тоже нет... Но ведь я вижу его точно так же, как и самого себя. И я сам принял его предложение придти к нему в гости. Я тоже протянул руку, и мы обменялись довольно крепкими рукопожатиями. Потом, наверно для того, чтобы я лишний раз убедился в его материальности, Рэй толкнул меня в плечо. Я проделал с ним то же самое, и мы, одновременно и не сговариваясь, засмеялись. И так смеялись, без перерывов, наверно не меньше пяти минут. А когда устали смеяться, Рэй сказал:

- Ну, что, пойдем?

- Куда? - удивился я.

- Хочешь к тебе в каюту, хочешь ко мне, ты же сам хотел поговорить.

- Я и сейчас хочу.

- Тогда идем. В рубке, и в самом деле, не очень-то поговоришь, не для того это место предназначено.

Рэй взял меня за руку. Крепко так взял, и шагнул через "экран" в "настоящую рубку", я пошел за ним следом. Я уже прекрасно понимал, что нахожусь в иллюзорном, созданном Рэемсуперкомпьютером мире. И я уже догадался, каким образом Рэй сумел провести меня в этот свой мир, но я сейчас ничего не сказал ему. Пока мы с ним неторопливо шли от рубки до каюты, успели поболтать о множестве пустяков, о коих в наши предыдущие встречи я даже и не решался говорить. Ведь только сейчас Рэй был для меня понастоящему человеком, обычным парнем. Рэй то и дело заразительно смеялся, а если и не смеялся, то, по крайней мере, улыбка постоянно не сходила с его лица. Потом Рэй толкнул дверь в мою каюту и сделал приглашающий жест рукой, мол, проходи, не стесняйся. Я прошел и сел в кресло. Рэй же, безо всяких церемоний, забрался ко мне на кровать, разулся и подтянул к себе ноги:

- Итак, Виктор, о чем сейчас мы с тобой будем разговаривать? О Золотистой? Нет, только не сегодня.

- Тогда, Рэй, может быть все-таки, закончишь свой рассказ о себе.

- Хорошо, я попробую, но только не знаю, удастся ли мне его закончить. Итак, на чем я остановился? А, да, помню.

Рэй задумался всего только на несколько секунд и, тяжело вздохнув, начал:

- После всего, что случилось в тот день, мои создатели полностью не знали, что им делать, взрослые солидные и хорошо образованные люди. Задний ход им давать было уже полностью невозможно. Из моей памяти вообще нельзя ничего стереть выборочно, можно стереть только всю память сразу. Ну а делать хоть что-то им было нужно обязательно. Они считали, что я еще совсем не готов быть машиной, что мне еще хотя бы несколько лет нужно было побыть обычным "человеком". Но ведь я-то уже узнал, что я не человек и что никогда им не был. И, к тому же, после того, как я оказался подключенным ко всем своим уровням, я смог запомнить, как все это делается, и мог по собственной инициативе производить подключение, хотя, и не хотел этого делать. Вдобавок, им стало практически невозможно управлять моим состоянием, так, как они делали это прежде. Я уже не мог даже внешне быть подобием человека. После всего происшедшего, я уже больше не хотел и не мог ни есть, ни спать, ни даже дышать. Я даже не мог уставать.

И все это я сумел выяснить всего за какой-то один день. Ночью я не спал. Сначала, правда, делал вид, что сплю, а на самом деле тщательно испытывал все свои вновь открывшиеся способности. Уже потом, далеко за полночь, я заметил, что и Андрей не спит. И до самого утра мы с ним разговаривали. Он, как сам мне сказал, очень жалел, что я не человек и никогда не смогу побывать у него в гостях. Потом он довольно долго рассказывал о себе, об их организации, носящей название "Дубль-два". Ты наверно не поверишь, но у него даже слезы на глазах выступили. Он был полностью искренен. Потом наоборот я доказывал ему, что, мол, все то, что случилось, только к лучшему. Что я, мол, всегда мечтал отправиться к звездам, и сейчас я к ним обязательно отправлюсь, пусть в ином качестве, чем я мечтал, но зато непременно. Когда же наконец-то наступило утро, Андрей сказал мне:

- Извини, Рэй, но больше я здесь, у вас, задерживаться уже не смогу. Сегодня же я возвращаюсь домой.

- Уже сегодня? - сказал я, искренне жалея о том, что все уже заканчивается.

- Я бы хотел остаться у вас еще. Но я просто не могу, я должен вернуться, - сказав это, Андрей так посмотрел на меня, что от этого его взгляда мне стало как-то не по себе.

В тот день Лек исчез из дома рано, мы даже не увидели его, а только услышали, как взлетает его личный дисколет.

- Сколько же ему все-таки лет? - спросил я в этот самый момент у Андрея.

- Кому? - не понял он.

- Леку, кому же еще больше.

- Ком наверно и сам точно не знает, сколько ему лет, ведь он же ком.

- И все-таки?

- Намного больше, чем думаем мы оба вместе взятые. Так он сам отвечал, когда мы с ребятами спрашивали его об этом. Сашка, правда, знает точно, но молчит, слова из него не вытянешь, наверно у них с Комом уговор... Ладно, Рэй, мне действительно уже пора.

- А с Леком ты разве не собираешься попрощаться? Или хотя бы сказать ему, что ты уже уходишь?

- Об этом ему скажешь ты, Рэй.

Я проводил Андрея. Это оказалось совсем недалеко. Мы только отошли от поселка километра на два, как он уже сказал:

- Достаточно, отсюда я вполне могу отправляться домой, лучше дойду уже там.

Мы с ним коротко попрощались, и я сказал:

- Может быть, мы еще встретимся?

- Может быть, - ответил он, - в этом мире наверняка нет ничего абсолютно невозможного, так говорят наши мудрецы.

- Может быть, я даже стану человеком и приду. - Высказал я совсем уж нелепую надежду. - Только, пожалуйста, не забывай обо мне. Может быть, пройдет очень много лет, может быть даже чересчур много.

- Рэй, не знаю почему, но я сильно привязался к тебе. И я очень жалею, что ты не человек... Все, Рэй, заканчиваем прощание, мне уже пора. Я тебя не забуду и буду ждать, помни об этом. А сейчас отойди, пожалуйста, шагов на тридцать.

Я больше ничего ему не сказал. Просто молча отошел на эти самые тридцать шагов, постоянно глядя на Андрея. Когда же я остановился, он как-то виновато улыбнулся мне, точно так же, как и при нашей первой встрече, помахал рукой и мгновенно исчез, исчез без следа, только всколыхнулся и поднялся небольшим вихрем воздух, да еще ударил по ушам негромкий хлопок, как от крошечного взрыва. Я до сих пор не могу объяснить всего этого, хотя и впитал в себя все результаты научных исследований. И наверно именно тогда я лишний раз убедился, что еще не до всего дошла в этом мире наука, что еще не все доступно ей, что не все она может понять и объяснить.

Какое-то время я просидел на берегу реки и только потом вернулся домой. Там почти сразу же включил ИГ. Шли новости Солнечной Системы. И в них говорилось о вчерашних трагических событиях на трассе Луна-Земля. Показали насквозь пробитый лайнер, это было довольно мрачное зрелище. Говорили о том, что спасти его было практически невозможно, так как никто не успевал на помощь. И что лайнер был спасен только лишь потому, что на его борту совершенно случайно оказался экспериментальный робот супермозг из Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта. Показали посадку лайнера на Центральный Космодром Земли, которая была произведена вовсе даже неплохо для поврежденного корабля. А потом я увидел на экране самого себя возле дисколета медслужбы. Только потом я узнал о том, что Лек был категорически против этого показа, но с его мнением не посчитались. В передаче было сказано, что вот именно этот одиннадцатилетний мальчик и есть тот самый робот-супермозг. Больше я этого показа выдержать не смог и сразу же отправился искать Лека, академика Александра Заката. Сначала я добрался до второй экспериментальной лаборатории ЦКиИИ, но там мне сообщили, что академик Закат отбыл в ЦИВП, на встречу с астрокапитаном Артуром Рикстом. Я добрался и до ЦИВПа, но там мне сообщили, что академик Закат и астрокапитан Рикст только что отбыли на Восточный Космодром.

Добраться до восточного космодрома для меня оказалось намного сложнее, но все-таки через полтора часа я уже был там. Лека и Рикста я нашел на том самом необычном корабле, который видел вчера. Космодром усиленно охранялся Службой Безопасности, причем не Земли, а Содружества Планет. Но как только я сказал им, кто я, они беспрепятственно пропустили меня, даже ни о чем не спросили. Когда я вплотную подошел к этому кораблю, я был попросту поражен соразмерностью и совершенством его очертаний и скрытой в его чреве огромной мощью. И еще в этот самый момент я увидел академика и астрокапитана. Они только что спустились из корабля и о чем-то неторопливо беседовали, не обращая на меня ни малейшего внимания.

- Лек, - негромко позвал я, и только после этого меня заметили.

- Рэй, ты что здесь делаешь?

- Тебя ищу, а еще точнее вас обоих. Нам нужно серьезно поговорить, для меня это очень важно.

На несколько секунд Лек задумался, а потом сказал:

- Если Артур будет не против, то поднимемся на корабль.

Рикст только кивнул головой в знак согласия, и мы вошли в кабинку лифта, который поднял нас почти до самой кают-компании корабля. Там я излил им всю свою душу, все, что накопилось во мне за этот последний день. Я сказал, что уж если я машина, то и должен быть машиной, а не изображать из себя подобия человека. Мне это стало противно, особенно сейчас, когда об этом узнала вся Система. И я попросил не тянуть со мной. И что, если у них есть программа моего использования, то максимально ускорить ее осуществление.

- Ты знаешь, где сейчас находишься? - Немного подумав, спросил у меня Рикст.

- В кают-компании какого-то нового корабля, - тут же без запинки ответил я.

- Это наш новейший корабль. Он только недавно построен нашей лабораторией. Единственный опытный образец. Можно даже сказать, что это корабль из нашего будущего. По дальности перехода он ничем не уступает самым крупным и дальним звездолетам Дальней Разведки, но значительно компактнее их, обладает более мощной энергетической установкой и способен на более быстрый переход сквозь Пустоту. Он прошел еще только самые предварительные испытания... Если конечно ты согласишься, то можешь стать этим кораблем, мозгом этого звездолета.

- Как называется этот корабль? - спросил я, немного подумав.

- У него пока еще нет утвержденного имени, если бы оно было, ты прочитал бы его на обшивке, как и у любого другого корабля. По проекту этот корабль именуется "И-247Л", корабль серии "И". Если хочешь, то можешь сам придумать название, имя этого корабля. Только должно быть выполнено одно условие, это имя должно обязательно начинаться на букву "И".

- "Игла", - ответил я сразу же, без промедления, - я согласен, астрокапитан, но только, пожалуйста, не тяните со мной. Сейчас я боюсь только одного, это полной неопределенности.

- Хорошо, - ответил Рикст, - затяжки не будет, это я тебе гарантирую. В течение недели тебя установят на звездолете. И этот вопрос мы еще обсудим подробнее.

И действительно, уже через шесть дней кристалломозг был установлен на "Игле". Имя, которое я дал этому звездолету, было окончательно утверждено. Из этих шести дней, четыре я вообще не жил. Это был единственный случай, когда меня полностью отключали. Но когда меня включили вновь, то я снова почувствовал себя человеком, хотя у меня уже не было тела робота, а мир я воспринимал при помощи всех регистрирующих приборов "Иглы". Я чувствовал себя человеком, несмотря на то, что я оказался подключен ко всем информационным сетям Системы, перехватывал все радио и ТП-передачи , которые были мне доступны, и я видел и слышал все это сразу, одновременно. Я был уже в полном понимании суперкомпьютером, мозгом новейшего, не имеющего аналогов звездолета, но я все-таки чувствовал себя человеком и никак не мог с этим справиться. Тогда я связался с Леком и в первый раз синтезировал изображение и голос мальчишки Рэя. И я обо всем этом рассказал ему. Он даже нисколько ничему этому не удивился, а сказал прямо:

- Я не хотел этого, но ведь так получилось, а мы простые люди, а не всемогущие боги. Поверь мне, ты найдешь свое счастье и в том качестве, в котором ты сейчас находишься.

- Лек, можно тогда хотя бы одно, самое последнее желание.

- Я не могу тебе в этом отказать.

И я попросил у него последний месяц побыть в облике человека, но так, чтобы я не был похож на того Рэя, которым был раньше. Лек согласился, без каких бы то ни было оговорок, и уже через два дня все было для этого готово. Я очнулся во второй лаборатории ЦКиИИ, в прохладной и совершенно пустой комнате. Я лежал прямо на полу и почувствовал, что мне холодно. Я тут же вскочил на ноги. На ручке двери висела одежда, я понял, что это для меня, но прежде, чем ее одеть, я увидел свое отражение, дверь-то была зеркальная. Себя самого я не узнал. Это был какой-то мальчишка повыше меня прежнего ростом со светлыми, слегка вьющимися волосами, большими голубыми глазами с длинными пушистыми ресницами. И еще, он был солидно, почти как Антон, загорелым. И все-таки, не смотря ни на что, это был сейчас я. И этот облик практически сразу же мне понравился. Я быстро оделся и, открыв дверь, вышел. За дверью, в большом вращающемся кресле, сидел Лек. Но, увидев меня таким, он даже не улыбнулся. Лицо его было словно бы каменным и не выражало никаких чувств, словно это он, а не я был роботом. Он внимательно посмотрел на меня и спросил каким-то безразличным тоном:

- Разве ты чем-то недоволен?

- Зачем вы сделали из меня такого красавца?

- Ты просил только о том, чтобы сейчас ты не был похож на прежнего Рэя... Когда-то, уже очень давно, я хотел, чтобы таким вот был мой сын, но сына у меня так никогда и не было, и, похоже, что уже никогда не будет.

- Зачем... Извини, Лек, я не хотел тебя обидеть.

- Я на тебя не обижаюсь... Ведь именно ты подарил мне самые счастливые годы в моей жизни... Но тебе наверно этого не понять.

- Я понимаю, Лек.

- Вряд ли, - устало сказал он, и я больше не стал ничего спрашивать.

- Ну, я пойду? - сказал я ему.

- Погоди, я должен тебя предупредить, что тебе сейчас нужно быть намного аккуратнее, чем ты был прежде, ведь за своим состоянием сейчас следишь только ты сам.

- Я знаю, Лек. И можно еще один вопрос?

- Давай.

- Мне будут сниться сны?

- Не знаю, - сказал он после короткой паузы, - это сейчас зависит только от тебя самого. А теперь иди.

И я ушел. Сразу же, как только покинул ЦКиИИ, я направился в Быструю Речку. Там солнце уже клонилось к горизонту, начинался вечер. Я медленно прошелся по поселку, потом направился на то место, где мы обычно встречались с Антоном. Об этом месте мы так и говорили: "Наше место". Там я и наткнулся на Антона. Он сидел на берегу реки, меланхолично бросал в воду мелкие камушки и смотрел, как разбегаются по воде круги.

- Здравствуй, - сказал я ему.

Он посмотрел на меня и отвел глаза в сторону.

- Можно мне тут посидеть?

Он снова посмотрел на меня и молча кивнул головой. Тогда я сел рядом с ним, почти вплотную. Он даже отодвинулся, ему мое присутствие было неприятно.

- Я знаю, тебя зовут Антоном, - сказал я после небольшой паузы.

- Откуда ты меня знаешь? - он посмотрел на меня непонимающим взглядом.

- Просто оказывается, что у нас есть общие знакомые.

- Тебя кто-то прислал?

- Нет, я сам пришел, я вообще-то не из тех, которых присылают. Просто я узнал, что тебе немного не по себе, взял и пришел.

- Зачем?

- Не знаю.

- Немного, говоришь? - он буквально стрельнул в меня глазами, - ничего себе немного. И всего за какой-то час он рассказал мне почти всю свою историю. Она была мне, конечно же, в большей части известна, но я делал вид, что внимательно его слушаю. Потом он рассказал о недавних событиях на лунной трассе, о том, что его единственный и лучший друг оказался не человеком, а роботом. И что после происшедшего он полностью стал машиной и что он его никогда уже больше не увидит.

- А ты хотел бы его увидеть? - спросил я, когда он наконец-то закончил.

- Очень, я ведь столько должен ему сказать. Ведь это он спас меня, спас всех нас, для этого он пожертвовал самим собой. Но не знаю, захочет ли он сейчас разговаривать со мной.

- Ты же сказал, что он твой друг, разве он думает иначе?

- Я не знаю, что он вообще сейчас думает, а раньше... не знаю.

- Но ведь ты же всегда можешь с ним поговорить.

- Не понимаю.

- Если он мыслящая машина, то обязательно должен быть включен в глобальную информсеть. Нужно только знать сигнал вызова.

- А я его не знаю... И не буду же у академика Заката узнавать, он меня несколько дней назад вовсе выставил за дверь, а позавчера он вообще куда-то уехал и до сих пор не возвращался. А астрокапитан Рикст, я и его сумел достать, сказал мне, что поговорить с Рэем сейчас вообще невозможно.

- Я могу тебе немного помочь. У тебя случайно нет с собою переносного видеофона? Свой я дома забыл.

- А у меня вообще нет. Дома есть, но большой.

- Можно и большой.

- Пойдем?

- А у тебя дома...

- Никто ничего не скажет.

Дома у Антона все было так же, как и в прошлый раз, когда я бывал у него. Я вежливо поздоровался с его мамой. Потом Антон провел меня к себе в комнату и попросил немного подождать. Через минуту он вернулся и притащил домашний видеофон. Я не хотел показывать ему, что мне знаком шифр вызова корабельного кибермозга "Иглы", поэтому пришлось прибегнуть к одной небольшой хитрости. Я набрал именно этот шифр, но синтезировал на экране изображение молодого мужчины, очень похожего на меня теперешнего, на фоне помещения, виденного мной во второй лаборатории.

- Привет, Рон, - сказал я изображению.

- Ну что тебе еще, Игорь? - ответил я сам себе, но только через видеофон.

- Рон, помнишь, ты рассказывал мне о супермозге, который вы устанавливали на "Иглу"?

- Ну и что ты этим хочешь сказать?

- Можешь ты узнать шифр-вызов этого супермозга в глобальной сети?

- Ты что, "Игла", это ведь корабль секретной лаборатории. Их Служба Безопасности опекает, причем не земная, а Содружества.

- Ну, все-таки, я очень тебя прошу. Это нужно не для меня, а для того парня, который был другом этого супермозга.

Изображение на экране нахмурилось и сказало:

- Хорошо, я попробую, но гарантировать не могу. Где мне тебя искать?

Я слегка толкнул Антона локтем и спросил шепотом:

- Какой номер вашего видеофона?

Он тут же произнес его. Экран померк, я отключил этот канал связи. Антон спросил:

- С кем ты сейчас разговаривал?

- Это мой старший брат. Он обязательно добудет этот самый шифр, я его, Рона естественно, хорошо знаю.

Потом мы минут десять разговаривали с Антоном о разных житейских мелочах. И он, буквально у меня на глазах, становился обычным Антоном, таким, какого я его знал всегда. Когда же я посчитал, что времени прошло уже вполне достаточно, я послал вызов на стоящий на антоновом столе видеофон. На экране снова появился выдуманный мною Рон и тут же сказал:

- Запоминай, - и произнес довольно длинный ряд цифр, - запомнил?

- Разумеется, шеф, на память мне еще рано жаловаться.

- Но только в случае чего постарайтесь меня не подставить.

- Как можно, шеф.

- Ну, все, давайте-бывайте.

Экран снова погас. Я подтолкнул Антона и сказал:

- Ну что, давай, набирай шифр.

- Не знаю, боюсь что ли.

- Почему боишься?

- Не знаю.

- А ты не бойся. Хочешь, я сам вызову твоего друга?

- Я сам.

Антон еще немного помедлил, потом вызвал меня через видеофон. Экран его видеофона осветился ровным матовым светом, а сухой металлический голос сказал:

- Я вас не вижу. Я Искусственный Интеллект ЦНЛ-003, кибермозг корабля И-247Л "Игла". Кто вы?

Антон закрывал рукою зрачок видеокамеры так, что я не мог его видеть через видеофон. Поэтому я повторил:

- Назовите себя. Иначе я буду вынужден самостоятельно определить номер вашего видеофона, и навести все необходимые справки.

- Извините, я ошибся, - сказал Антон и тут же отключил аппарат.

Тогда я тут же послал вызов и крикнул через видеофон своим обычным голосом:

- Антон, это ты меня вызывал? Я тебя узнал по голосу.

- Это ты, Рэй?

- Ну, конечно же, я, кто же еще больше.

- А почему я тебя не вижу.

- А как ты меня можешь видеть. Вообще-то, если ты хочешь...

- Хочу, Рэй.

Я тут же синтезировал на экране изображение того мальчишки, которого столько времени считал собой:

- Антон, хорошо, что ты меня вызвал. А я все жду, жду, когда ты мне позвонишь, и никак не могу дождаться.

- Всего восемь дней прошло.

- Для меня, Антон, сейчас совершенно другое время, оно просто тянется.

- А почему ты сам, если мог, не вызвал меня?

- Я не мог, Антон. Я посчитал, что мое общество может оказаться тебе неприятным.

- Ерунда, Рэй, как ты можешь быть мне неприятным.

- Но ведь я же сейчас не человек, и даже не какое-то подобие человека.

Так мы разговаривали с Антоном наверно не меньше часа. Это трудно, Вик, изображать одновременно двух человек. Тогда это мне было трудно, это сейчас такое оказалось бы для меня пустяком, но и тогда я справился. Под конец Антон познакомил меня с самим собой. И я перекинулся с самим собой парой фраз. А после этого разговора Антон предложил мне:

- Может быть, погуляем немного, если ты не против?

- Сегодня не могу, мне уже пора возвращаться.

- Куда?

- Домой естественно. Я ведь не в вашем поселке живу, а там, где я живу, уже ночь начинается.

- А завтра ты еще сюда прилетишь?

- Прилететь-то совсем не сложно, но только зачем?

- Не знаю.

- Ну, если ты этого захочешь, я могу прилетать сюда и каждый день.

- Я хочу.

И я действительно "прилетал" каждый день. Хотя вообще-то я никуда не исчезал из поселка, а так, чтобы никто этого не заметил, пробирался в свой дом, дом, в котором прожил столько лет. Но дом, в котором я знал абсолютно все, поначалу казался мне чужим. Лек дома вообще не появлялся, и я не вызывал его, потому что не видел в этом смысла. Уснуть я в первые дни, а точнее говоря ночи, вообще не мог. Но времени на эксперименты у меня было много, я сумел многое просчитать и проанализировать. Потом я так сумел себя перепрограммировать, что я смог спать и видеть сны. Но это были очень странные и необычные сны.

И еще я разговаривал с Антоном через видеофон. Это было в основном по вечерам. Сначала Антон разговаривал со мной так, словно бы все было как прежде и ровным счетом ничего не произошло. Но потом наши разговоры стали перемещаться в области космонавтики и звездоплавания, истории колонизации планет Содружества. Я вспоминал то, о чем мы с ним когда-то мечтали, но Антон почему-то не поддерживал таких разговоров. Толи они стали ему неинтересны, толи была какая-то другая причина. Когда же я видел его днем, все было совершенно по-другому. И ведь он даже ни в малейшей степени не подозревал, что я это я, просто в совершенно другом облике. А я и не хотел, чтобы он это узнал. Дней через десять Антон вызвал меня уже поздно вечером по видеофону.

- Привет, Антон, как у тебя дела?

- Здравствуй, Рэй, все нормально. Сегодня я все-таки прошел тест за шестой год обучения.

- Поздравляю, удалось все-таки выиграть год, а ты не верил, что получится.

- Помнишь, мы с тобой этого хотели, выиграть несколько лет, специально готовились... Только это тебе сейчас уже не нужно, ты и так знаешь все.

- Знаю ли? Просто я могу в миллионы раз быстрее найти любую необходимую мне информацию. Ведь я подключен ко всем информационным сетям Солнечной Системы.

- И даже секретным? - спросил он, с неподдельным интересом.

- Смотря как сказать, просто для машины моего класса не существует такой сети, в которую было бы невозможно проникнуть, если конечно она не полностью изолирована... Тут скорее действует принцип приличия.

- Ты имеешь в виду то, что подсматривать в щелку нехорошо и неприлично?

- Именно это я и имею в виду.

- Но если я попрошу тебя узнать кое-что секретное, ты сделаешь это для меня?

- Смотря, что тебе нужно узнать?

Антон немного помялся, потом посмотрел прямо в зрачок передатчика и сказал словно бы не своими словами:

- Двенадцать лет назад Службой Безопасности Содружества Планет проводился один секретный эксперимент под кодовым названием "Чужая спираль". Я бы хотел узнать, что это был за эксперимент и как он связан с моим дядей и со мной лично. Для меня это важно

- Хорошо, я попробую в этом разобраться, а завтра все тебе расскажу.

- Но ты же сам сказал, что в миллионы раз быстрее можешь найти нужную информацию, - сказал Антон слегка разочарованно, наверно он ожидал мгновенного ответа на свой вопрос.

- Ну, во-первых, я не знаю, где мне искать ответ и что конкретно искать. Да и к тому же, тебе наверняка нужна не кипа голой информации, а хорошо подготовленная выборка.

- Хорошо, я подожду до завтра, - сказал Антон и потянулся к выключателю видеофона.

- Ты что, собираешься отключиться?

- Ты же сейчас будешь искать.

- Ну и что, это ничуть не помешает нам поговорить. Поиском уже занимается другой мой уровень.

- Я до сих пор не могу до конца привыкнуть к такому тебе.

- Антон, я и сам не могу к такому себе привыкнуть, не отключайся, пожалуйста. Я не хочу оставаться один.

- Я не отключаюсь.

- Спасибо, Антон. А то недолго мне еще осталось быть на Земле.

- Ты уже улетаешь?

- Через три месяца мой корабль выходит на межзвездную трассу. Главные и окончательные испытания.

- Как бы мне хотелось побывать на этом твоем звездолете, ты столько мне про него рассказывал.

- Конечно, не знаю точно, но я наверно смогу это устроить. Я поговорю с Рикстом о том, чтобы он допустил на "Иглу" одного человека. Возможно, он и не откажет.

- Двоих человек.

- Почему двоих? - спросил я, хотя и без этого вопроса все прекрасно понимал, и я бы удивился, если Антон забыл про Игоря. - Точнее говоря, кто будет вторым?

- Помнишь того парня, который был со мной, когда я в первый раз вызвал тебя по видеофону.

- Я ничего не забываю. Его зовут Игорем, и вы познакомились в тот самый день.

- Ты его знаешь?

- Может быть не так хорошо, как тебя, и как хотелось бы мне, но знаю... Его я в первый раз увидел за несколько часов до того твоего вызова. Я с ним говорил, и он меня понял.

- Так это ты прислал его ко мне?

- Нет, я его не присылал, он сам пришел к тебе. Вряд ли я смог бы прислать его, если бы он этого сам не захотел.

В этот момент я, прозондировав уже почти все открытые информационные сети, наконец-то наткнулся на упоминание об эксперименте "Чужая спираль", о чем и не замедлил сообщить Антону:

- Антон, я, кажется, все-таки нащупал след этой самой твоей "Чужой спирали".

- Только сейчас?

- Мне пришлось обшарить почти все открытые сети, а это само по себе довольно странно. Извини, Антон, я сейчас отключусь, дальнейший поиск потребует уже всего меня. А завтра я сам свяжусь с тобой и обо всем расскажу.

- Погоди, Рэй, а если отвечу не я?

- Ну и что, они не позовут тебя, что ли?

- Рэй, я не хочу, чтобы мои родители тебя сейчас видели.

- Думаю, что понимаю тебя. Они меня не увидят, я могу показать на экране любое лицо. Хотя бы этого твоего друга Игоря.

- А меня ты можешь показать?

- И тебя тоже, чем ты хуже других.

- Покажи, я посмотреть хочу.

- Ну, если так хочешь.

Я сменил изображение на экране и стал там точной копией Антона:

- Ну и как?

- Просто здорово... Ты ведь так можешь таких дел натворить.

- Не бойся, не натворю, я не хочу никому ничего плохого. До свидания, Антон.

- До завтра, Рэй.

Да, вопрос, который мне задал Антон, был не из легких, а, наоборот, из самых трудных. Поиски в открытых сетях не дали мне практически ничего, хотя обычно там было можно узнать абсолютно все о том, что представляет собой та или иная засекреченная программа или эксперимент. Естественно это было возможно только для суперкомпьютера, но уж никак не для рядового человека. Но я нашел там только жалкие упоминания, из которых было нельзя узнать ровным счетом ничего. Но я точно узнал то, что "Чужая спираль" была как-то связана со Службой Безопасности Содружества. Тогда я, насколько мог осторожно и незаметно, проник в секретную информсеть Службы Безопасности. Но все, что я сумел выяснить там, это то, что данный эксперимент был как-то связан с какими-то странными находками в системе Нового Солнца, и что тут, по подозрениям СБ, здорово попахивало вмешательством извне. И еще я выяснил там, что более подробная информация об эксперименте "Чужая спираль" хранится в специальном информатории Совета Безопасности, который не имеет выходов ни в одну из информационных сетей, и что работать с ней могут только по специальному решению Совета Безопасности. Что ни говори, а тогда я был серьезно взволнован, ведь я впервые столкнулся с тем, что не могу достать ответ на заданный мне вопрос о реально имевших место событиях. Я впервые столкнулся с секретностью подобного уровня. Рано утром я вызвал Антона и попытался объяснить ему все это. Антон же отреагировал на все это так, словно бы ожидал именно такого ответа, а не какого-то другого.

- Но я действительно не могу узнать ничего сверх этого. Я абсолютно бессилен.

- Оказывается, что я знаю даже больше, чем ты.

- Может быть, поделишься этим знанием со мной?

- Хотел бы, но не могу, я кое-кому обещал, что не скажу ни слова... И так я сказал слишком много для такого супермозга, как ты.

- Не пойму я тебя, Антон.

- Меня и не нужно понимать, потому что я сам себя не понимаю... Если бы ты был человеком, тогда я бы наверно доверился тебе, но ведь ты же просто холодный и мощный электронный супермозг, который никогда не был человеком и никогда им не сможет стать, даже если очень захочет. - На глазах у Антона выступили злые слезы, и он тут же отключил видеосвязь со мной.

И тогда я понял, что быть прежним Рэем я уже не смогу никогда. По крайней мере, для Антона не смогу. Но у меня оставалось еще одно я. Этим я был Игорь. Ты наверно сейчас не очень-то понимаешь меня. Ты думаешь, что Игорь и Рэй одно и то же лицо. Нет, это совсем не так. Для того чтобы Антон ничего не понял, мне пришлось по сути дела создавать совершенно другую личность. И я не хотел, чтобы Антон во второй раз разочаровался во мне. В тот день я в качестве Игоря снова встретился с Антоном. Он пришел к речке, а я уже ждал его там. Антон был неестественно хмурый, но все-таки поздоровался со мной первым:

- Привет, Игорь.

- Ну, здравствуй, Антошка. Ты, по моему, сам не в себе сегодня. Что-то случилось?

- Ничего не случилось.

- Ты мне не ничевокай, а выкладывай.

- Да с Рэем поругался.

- Из-за чего, если конечно не секрет?

- Об этом лучше вообще не говорить.

- Ну, как хочешь.

- Я его просил узнать кое-что для меня, а он не смог этого сделать.

- Не смог? Это очень странно. Если компьютер такой мощности, как Рэй, не смог, то, может быть, на твой вопрос вообще нет никакого ответа.

- Ответ есть, но просто он в высшей степени засекречен.

- Тогда зачем он тебе?

- Просто чтобы знать.

Несколько минут мы молчали. Смотрели, как плещется в реке мелкая рыбешка. Потом Антон сказал:

- А еще Рэй обещал попросить разрешения на то, чтобы мы с тобой побывали на "Игле"... Не знаю, попросит ли после того, как я его по всякому обозвал.

- Как, например?

- Холодным мощным супермозгом. И еще я сказал, что он никогда не был и никогда не будет человеком, даже если очень захочет.

- Да, на такое он может обидеться. Хотя вряд ли, ведь ты говорил ему только правду и ничего кроме нее. А свое обещание он наверняка постарается выполнить. Ведь он же никогда и ничего не забывает.

- Значит, не забудет и того, что я ему сказал. Я же просто погорячился.

В это же самое время я разговаривал с Рикстом, он сам пришел на звездолет, и он первым завел этот разговор.

- Видишь ли, Рэй. Мы намечаем еще одну проверку корабля. Через пару дней "Игла" должна будет совершить облетный рейс Системы с посадками в восьми точках.

- Разве эта проверка нужна? В планетарном режиме корабль уже достаточно испытан. И это будет не проверка, а просто развлекательная прогулка.

- Может быть и так.

- На борту будет полный экипаж?

- Нет, на борту буду только я один и то только на случай крайней необходимости.

- Вы хотите сказать, что, по сути дела, буду испытываться только я?

- Точнее говоря то, как ты состыкован с кораблем.

- Понятно, капитан. Но тогда сейчас у меня есть еще несколько вопросов и одна просьба...

Там же, на берегу реки я разговаривал с Антоном:

- А что, если бы вдруг Рэй предложил бы тебе экскурсию по Солнечной Системе на "Игле"?

- Нет, такого не может быть. Рэй сейчас наверняка соблюдает пресловутый принцип перестраховки, как, впрочем, и все, связанные с "Иглой".

- Ну, а все-таки, согласился бы ты или нет?

- Еще и спрашиваешь.

А в то время на корабле:

- Вы наверно уже знаете, что академик Закат исполнил мою последнюю просьбу, и что эта просьба собой представляет.

- Да, знаю.

- Как мне поступить в этой ситуации?

- В этом качестве ты тоже сможешь находиться на борту "Иглы". Если конечно захочешь.

- Тогда у меня будет просьба.

- Давай, выкладывай свою просьбу.

И я попросил у него, чтобы со мной на корабле был мой друг Антон. Рикст сначала отказался в довольно категорической форме, но потом, немного подумав, согласился, при условии, что это будет последняя моя подобная просьба. Я сообщил об этом Антону только вечером. Он сам вызвал меня, чтобы извиниться за то, что он сказал утром.

- Да брось ты, Антон, я уже все забыл.

- Мне Игорь сегодня сказал, что, мол, ты никогда ничего не забываешь.

- Если захочу, то могу и забыть, правда, не навсегда, так же, как любой человек, например как ты... Ну, да ладно. Вчера я обещал, что ты побываешь на "Игле".

- Ты обещал, что двое.

- Ну, конечно, можно и двоим. Так вот, я предлагаю нечто более существенное, чем экскурсия по кораблю. Это будет что-то вроде турне по планетам Системы. Вы согласны на такое?

- Конечно, - заулыбался Антон, - точнее, я согласен, а про Игоря еще не знаю.

- Ну, с ним то ты, надеюсь, договоришься. Старт "Иглы" намечен на послезавтрашнее утро. А весь полет займет шестнадцать дней.

- Ой, тогда надо же разрешение у родителей просить. Да и Игорю сообщить, а я даже не знаю, где его найти.

- Могу тебе в этом помочь. Я сам поговорю с ним.

- Лучше узнай номер его видеофона.

- Так ты связь со мной отключишь. Вот что, лучше я сам свяжу вас.

Осложнений никаких не возникло, и через два дня утром мы с Антоном оказались на Восточном космодроме Земли.

- Так это, значит, и есть его знаменитая "Игла"? - спросил Антон у встретившего нас Рикста.

- Это "Игла". - Немного суховато ответил Рикст. - Но только она ничем еще не знаменита. Скорее даже наоборот сильно засекречена. И только сегодня она по сути дела в первый раз выйдет в свет как "Игла".

- Но ведь Рэй же говорил, что звездолет в большей степени уже испытан.

- Но только без БИКМа.

- А это что такое? - спросил Антон.

- Интеллектуальный бортовой кибермозг.

Услышав это, Антон молчал, пока мы шли к кораблю. А когда подошли, я выдвинул трап и открыл двери шлюза.

- Добро пожаловать на "Иглу", - сказал я через наружные громкоговорители голосом Рэя.

- Привет, Рэй! - тут же крикнул в ответ Антон.

- Здравствуй, Антон, - здороваясь, я покачал выдвинутыми наружу антеннами и слегка втянул одну из опор так, чтобы было можно подумать, что корабль поклонился или кивнул головой. Увидев это, Рикст усмехнулся и погрозил пальцем одной из видеокамер корабля, словно нашкодившему мальчишке.

Тот полет "Иглы" проходил полностью нормально. Это и в самом деле оказалось для нас чем-то вроде экскурсии. Первая наша посадка была на Меркурии. Но сначала я провел "Иглу" вблизи от меркурианского экрана огромного сооружения, заслоняющего для планеты часть Солнца, я делающего климат на планете пригодным для жизни. "Игла" опустилась на Центральном Космодроме Меркурия. И мы с Антоном на целый день были предоставлены сами себе на этой, еще не до конца освоенной, планете, где большую часть поверхности по-прежнему занимала безжизненная пустыня. Мы слетали к океану, даже искупались там и немного позагорали, потом побывали в молодых городах и на самом краю пустыни, где люди занимались ее благоустройством; видели молодые лесопосадки на фоне все еще лунного пейзажа, строящиеся города. Потом мы вернулись на космодром и довольно долго смотрели, как взлетают и садятся на поле неуклюжие и громадные грузовозы и легкие изящные пассажирские лайнеры. А вечером того же дня "Игла" уже покинула планету Меркурий.

А утром следующего дня мы уже прибывали на Венеру. Здесь я так же провел корабль так, чтобы показать Антону и венерианский экран, значительно превосходящий по размеру экран у Меркурия, но более редкий и пропускающий больше света к поверхности планеты. Мы сделали два витка по пассивной орбите вокруг Венеры, прежде чем получили разрешение на посадку. Потом я посадил корабль на Северный Космодром Венеры. Рикст сказал, что тут мы пробудем двое суток и так же, как и на Меркурии, удалился. Венера это естественно не Меркурий, а вторая по населению и значимости планета в Солнечной Системе. Здесь у Антона были знакомые. По правде говоря, это были и мои знакомые, но в таком облике они меня не знали, а я не подавал виду. Это были ребята, с которыми мы познакомились в самом начале этого лета, на Земле они были на экскурсии. У них мы и переночевали, и вообще эти два дня на Венере пролетели почти незаметно, да и улетать оттуда нам не очень-то хотелось, потому что мы не успели сделать всего того, что хотели и предлагали нам знакомые ребята.

Покинув Венеру, "Игла" продолжила свой путь по Солнечной Системе. Третьей планетой, на которую мы высадились, был Марс, самая первая, колонизированная землянами планета, самая густозаселенная и благоустроенная. На Марсе мы пробыли еще двое суток. После Марса были: Ганимед, Титан, Титания и Плутон, холодные и безжизненные планеты, где существовали только базы землян. А ровно через шестнадцать суток после старта, "Игла" опустилась на свою прежнюю стоянку на Восточном Космодроме Земли. Как только мы приземлились, Рикст сразу же ушел, а мы с Антоном остались вдвоем на корабле. Хотя вообще-то Антон считал, что мы были втроем.

- Ну, как, Антон, понравилась экскурсия? - спросил я в образе Рэя.

- Нормально, все было просто здорово. И корабль ты водишь просто отлично.

- На то я и корабельный мозг, - говорил я с Антоном через экран.

- Мы с Игорем еще придем к тебе сюда, астрокапитан нам это разрешил.

- Не стоит, Антон, я и на любом другом экране выгляжу точно так же.

- Но ведь мы же с тобой все-таки друзья.

- Спасибо, Антон, что сказал это, и до свидания. Мне сейчас нужно работать.

Я сказал это и отключил экран. Но, тем не менее, я, в образе Игоря, вместе с Антоном вышел из корабля. Но все равно я знал, что долго так продолжаться не может, и уже пора сказать Антону про то, кто я на самом деле.

- Ты куда сейчас? - спросил у меня Антон.

- А ты куда собираешься?

- Я в Речку, нужно же показаться родителям и сообщить, что я жив, здоров и уже вернулся на Землю.

- Можно мне с тобой?

- Пожалуйста, я вовсе даже не против.

В поселке Антон сразу же убежал домой, а я, предупредив его, отправился к речке. Чем сильнее приближался тот момент, когда я должен был во всем перед ним признаться, тем сильнее мне не хотелось этого делать. Я даже загадал, что если через полчаса Антон не появится здесь, я исчезну, и он больше ничего не услышит и не узнает об Игоре. Но Антон появился минут через двадцать, все также одетый в полетную форму "Иглы", которую я, с разрешения Рикста, сделал для нас обоих.

- Когда мы в следующий раз пойдем к Рэю? - сразу же спросил он.

- Никогда, - ответил я ему правду.

- Почему, Игорь, нам ведь разрешили?

- Антошка, разве ты так ничего и не понял, - сказал я и насвистел ему мотив песни о звездолетчиках, которую мы с ним придумали еще два года назад, и про которую кроме нас двоих никто не знал. Антон сразу же переменился в лице и сказал неуверенно, но с какой-то надеждой и тайной радостью:

- Рэй? Ты Рэй!?

- Ну, Антошка, наконец-то все-таки догадался. А я все думал, догадаешься или нет.

- Не очень ты и хотел, чтобы я догадался.

- Честно сказать, вообще не хотел. Даже сейчас подумывал исчезнуть так, чтобы ты ничего не узнал.

- Рэй, я ничего не пойму.

- Тут столько всего напутано, что я и сам плохо разбираюсь. И я должен уйти, сейчас, немедленно, я обещал самому себе. Давай расстанемся по-хорошему, как друзья. И не провожай меня, пожалуйста.

Я поднялся, положил руку Антону на плечо, постоял так полминуты и быстро пошел прочь, через поселок, к посадочной площадке, где садятся рейсовые дисколеты. Но по дороге, а я проходил мимо своего дома, я почти что столкнулся с Леком.

- Привет, мальчик, - он явно был в хорошем настроении, не то, что при нашем предыдущем свидании,- куда это ты так несешься?

- Здравствуй, академик.

- Фу ты, нашел, как назвать.

- А как лучше? Комом?

- Лучше так, как привык.

- Не могу, сейчас не могу. А спешу я сейчас к вам в лабораторию, чтобы окончательно распроститься с обликом человека.

- А что, тебе, не понравилось что ли?

- Видишь ли, человеком можно или быть или не быть, между этим не удержишься, тяжело. Ну, я пойду.

- Погоди, у меня есть для тебя подарок, кое-кто просил это тебе передать.

Он сунул руку в карман и извлек на свет старинные, со стрелками, механические часы.

- Это Андрей передал?

- Он, я только что вернулся от них. И еще он просил тебе сказать, что они принесут тебе удачу, и что, пока они идут, все у тебя будет хорошо, и чтобы ты не забывал Андрея с Земли тридцатой.

- Но ведь это же его талисман.

- Он сказал, что такой талисман тебе сейчас нужнее, чем ему. И что твое самое большое желание когда-нибудь обязательно исполнится, он в это верит. И что пусть они будут для тебя памятью о твоем друге Андрее. Бери...

Рэй прервал свой рассказ, потянулся, поставил босые ноги на пол и, посмотрев на меня, сказал:

- Ну, вот и все, наверно уже и достаточно.

- На сегодня?

- Вообще достаточно.

- Ну а что же было дальше?

- Дальше не было ничего интересного. Я просто перестал быть Рэем, я сам этого хотел. Было несколько испытательных полетов. Потом этот незапланированный рейс к Диверу, а дальше ты сам все уже знаешь. И если бы не было того столкновения и не был бы ты таким, какой ты есть, не был бы я сейчас для тебя Рэем. Я ведь не виноват, что мы с тобой стали друзьями.

- А я что, виноват, что ли? - я встал с кресла и сел на кровать рядом с Рэем, взял его за руку. - С тобой мне хорошо.

- Мне тоже хорошо, хотя я уже не тот, прежний Рэй, про которого я тебе рассказывал. Тем прежним Рэем мне уже не быть никогда.

- Ну, а что было с Антоном?

- Ну а что с ним может стать, насколько я знаю, у него все было нормально. Он сейчас наверно твой ровесник. После того признания, я редко с ним разговаривал, и чем дальше, тем реже, наши пути просто расходились. Я знаю, что он и его родители перебрались в город, на запад. Знаю, что у него появились новые друзья. И он наверно уже никогда особо не скучал обо мне. Ну, да ладно, хватит, Вик. Пойдем лучше искупаемся.

- На корабле-то ведь нет бассейна.

- Ну и что, ведь ты сейчас у меня в гостях. А в своем мире я что хочу, то и делаю, в нем я полный хозяин, - сказал он со своей "фирменной" улыбкой, - пойдем.

И я пошел за ним. Мы подошли к лифту и спустились вниз, туда, где находился выход из корабля. Но когда Рэй открывал его, мне почему-то стало немного не по себе. Но за люком оказался не открытый космос, который я почему-то ожидал увидеть, а Земля. Выбрались мы из какой-то пещеры в почти отвесном склоне горы. Вокруг горы был редкий лес, а немного поодаль текла чистая неширокая речка.

- Как мы туда спустимся? - поинтересовался я.

- Здесь есть тропинка, а второй склон у горы пологий.

Даже таким способом я сейчас не ожидал оказаться на Земле, и был немного ошарашен, но, тем не менее, постарался не подать виду. Мы спустились к реке, искупались и расположились рядом с берегом на мягкой и зеленой траве.

- Рэй, тебе не тяжело создавать такой мир?

- Это просто мой мир. Но сделал я его не для себя, а для тебя, потому что ты мой друг. Если тебе что-то не нравится, скажи, я исправлю.

- Нет, не нужно, пусть все будет так, как хочется тебе.

- Но разве тебе не хочется нигде побывать?

- Вообще-то есть у меня одна мысль, но я боюсь того, что, оказавшись там, я уже не захочу никуда возвращаться, даже к действительности.

Глава шестая: Высшее звездное

Целая чреда последовавших за этим дней слилась для меня словно бы в один долгий день. Тем более что в один мой нормальный день, Рэй умудрялся втиснуть почти неделю жизни в созданном им мире. И мы, насколько я понимал, просто наслаждались этой самой жизнью. Созданный Рэем мир, по моему мнению, ничем не отличался от реального в получаемых мною ощущениях. Я жил там, и эта жизнь была очень интересной. Я столько узнал о Земле, где, если сложится судьба, я когда-нибудь окажусь. И все-таки это мир смущал меня тем, что кроме меня и Рэя в нем больше не было ни одного человека. И вот, на исходе третьей недели (третьего дня по нормальному времени звездолета), я сказал об этом Рэю.

- Это еще обязательно будет. - Ответил он. - Только готов ли ты к этому?

- К чему?

- Видишь ли, я собираюсь сделать из тебя настоящего звездолетчика, настоящего звездного разведчика. Поэтому тебе придется учиться.

- А при чем тут тогда люди в этом мире?

- Как это при чем? Они будут или учить тебя или учиться вместе с тобой, как в настоящем мире. Без этого обучение не будет достаточно качественным и полным.

- Мне что-то не все понятно.

- А чего тут непонятного. Этот мир станет полностью таким же, как настоящая Земля. Твое субъективное время я ускорю еще раз в пять-шесть.

- А твой вычислитель от этого не перегреется? - полушутливо спросил я.

- Об этом можешь не беспокоиться. - Ответил Рэй полностью серьезно. - Я еще немного притормозил "Иглу" и перевел ряд систем в дежурный режим.

- Рэй, для нас самое главное, чтобы ничего не случилось со звездолетом.

- Не беспокойся, Вик, на такой скорости с нами ничего не случится. Да и, к тому же, у меня все еще остается значительный резерв. Я сам себя еще не до конца узнал. Сколько не пробовал себя перегрузить, все равно у меня ничего не получалось, и резерв оставался. Ну да ладно, это ерунда.

- А что тогда не ерунда?

- То, что здесь будет почти что Земля. Я буду с тобой. Мы поступим в Звездное Училище, окончим его. Потом я еще кое-что устрою... Может быть, ты не согласен на такое?

- Но сколько на все это потребуется времени?

- Месяцы спрессуются в дни, годы в недели. Ты проживешь несколько лет, а на самом деле времени пройдет не больше, чем два месяца.

Не то чтобы у меня не было другого выхода. Просто я понял, что дальше будет не менее интересно. И если у Золотистой все будет так, как ожидается мной, так то, что я узнаю, мне там обязательно пригодится. А если там ничего нет, то я хоть поживу сколько-то лет на пусть иллюзорной, но все-таки Земле. Но насколько же наивен я был тогда. Я ничуть не ожидал того, что я прожил на самом деле. А тогда я просто сказал:

- Я готов.

- Ты это сказал. - Рэй на какое-то время прервался, потом немного виновато улыбнулся мне и сказал. - Пути назад уже нет ни для тебя, ни для меня. Я прошу тебя только об одном, никому, кроме меня, не говори, что этот мир всего лишь иллюзия в недрах суперкомпьютера. Последствия могут оказаться полностью непредсказуемыми. Я обрываю обратную связь и я, какой я сейчас перед тобой, буду с тобой полностью на равных. Начинаем.

Рэй закрыл глаза и снова замолчал. Мы в этот момент снова лежали рядом, на траве у речки. Летнее солнце стояло высоко в, бездонно-голубом небе и солидно грело. Дул легкий ветерок, чуть слышным шелестом пролетавший сквозь кроны деревьев. По небу плыли легкие полупрозрачные облака. Все было также или почти так же, как вчера или позавчера. Я не понял всего того, что сказал мне Рэй, и спросил:

- Ну и когда же мы попадем в тот мир, про который ты говорил?

Рэй повернулся на бок и, посмотрев на меня своими большими и удивленными глазами, сказал:

- Вик, разве ты еще ничего не понял? Мы ведь уже там, точнее говоря здесь.

- Но ведь ничего не изменилось.

- А ничего и не должно было изменяться. Так было задумано. Разве что та пещера, из которой мы выходили, уже не вход в корабль.

- Где же тогда выход из этого мира?

- Его пока еще нет. И он появится только тогда, когда наше дело будет окончено, когда мы станем настоящими звездолетчиками.

- Но ведь ты сможешь это сделать в любой момент, когда только захочешь. Ведь весь этот мир в тебе.

- Ничего ты еще не понял. Я сейчас с тобой на равных. Я изолировал свою, если так можно сказать, личность. Я сам сейчас только в этом мире и больше нигде.

- Ну и что мы тогда сейчас будем делать?

- В пяти километрах отсюда есть поселок. Через два часа оттуда можно улететь на дисколете.

- И куда мы с тобой полетим?

- Как куда? Подавать документы в Звездное Училище.

- Что подавать?

- Ах да, совсем забыл. Твоя личная карточка лежит у тебя в кармане рубашки. Только уж извини, мне пришлось допустить, что начальный и средний этап обучения ты уже прошел. Что впрочем, не так уж далеко от истины. Мне просто не хочется терять лишний год. Ну что, идем?

- Больше нам наверно ничего и не остается.

- Ну и все прекрасно, одеваемся.

Я поднялся и с удивлением заметил, что вместо полетной формы "Иглы", рядом со мной лежит обычная для землян одежда. Причем не новая, а уже немного поношенная. Положена она была так, как положил бы ее я. У меня даже появилось ощущение, что эту одежду я уже одевал. Я ничего не сказал об этом Рэю, а просто молча оделся. Узкие брюки, рубашка и короткая легкая куртка. Рэй же оказался одетым в безрукавную майку и короткие шорты, на ногах же у него, в отличие от моих ботинок на толстой подошве, были легкие кеды.

- Такие разные мы сейчас стали.

- Идем, по пути я все тебе объясню. Расскажу нашу с тобой легенду.

Пока мы шли до поселка, Рэй объяснил мне, что в этом мире он просто обычный мальчишка с Земли, Рэй Климов. Что он жил в этом поселке с братом. Но его брат всего месяц назад окончил Высшее Звездное и уже отбыл в весьма длительную экспедицию Дальней Разведки. И что он сейчас остался один и серьезно намерен поступить в. Первое Звездное Училище. Я же, как сказал Рэй, родом с все того же Дивера, эвакуировался оттуда на Терцию, но почти сразу же отправился на Землю, чтобы поступать во все то же самое Первое Звездное. Прибыл я сюда утром по среднепланетному времени и познакомился с ним в космопорте, где он оказался совершенно случайно.

- Но для чего все это нужно, Рэй?

- Для того чтобы не создавать несоответствий. Для того же, в частности, нельзя никому говорить, что представляет собой этот мир. Иначе может нарушиться порядок вещей в этом мире или, что более вероятно, тебя посчитают больным, - он покрутил пальцем у виска, - и в результате ты никогда не сможешь стать звездолетчиком, и мы рискуем остаться в этом мире навсегда. Обещай мне, что все сделаешь так, как нужно, как я тебе говорю.

- Обещаю, хотя еще не все до конца понимаю.

- Еще успеешь понять.

В этот самый момент мы вышли из леса и увидели поселок.

- Рэй, да ведь это же не что иное, как Быстрая Речка.

- Так оно и есть, ничего лучшего я и не хотел придумывать.

- Может быть, тогда пригласишь сюда в гости?

Рэй посмотрел на часы и сказал:

- Времени у нас еще немного есть, можно и зайти.

Дом Рэя был для меня очень даже знакомым. Рэй по сути дела почти точно скопировал его с того, который показывал мне в том сне о своей жизни.

- Просто ничего не мог с собой поделать, - прокомментировал он, получилось очень похоже. Хотя это и нежелательно.

- Почему нежелательно?

- Потому что я, в конце концов, могу захотеть навсегда остаться в этом мире... Здесь, в этом доме, мы проживем несколько недель, может быть месяцев, но не больше.

- А что потом?

- Потом нам, как я надеюсь, придется переселиться в казармы Первого Звездного. Это обязательно для курсантов.

- Жить будем в одной комнате?

- Если конечно захочешь.

- Захочешь ли ты?

- А разве я не хочу. Ну да ладно, пойдем, подождем дисколет на улице, а то иногда бывает, что он немного опережает график.

Едва мы вышли из дому, как столкнулись с первым человеком из этого мира. Этим человеком оказался мальчишка лет одиннадцатидвенадцати.

- Привет, Рэй, - сказал он, широко улыбаясь, и спросил, - ну как, приняли у тебя документы?

- Нет, я еще там не успел побывать.

- А куда же ты тогда этим утром улетал?

- Слишком ты, Тем, любопытный.

- Какой есть. И все-таки куда? - не отставал мальчишка.

- Не куда, а зачем. Вот с ним познакомился, - Рэй кивнул в мою сторону. - Он тоже, как и я, собирается поступать в Первое Звездное.

Мальчишка посмотрел на меня и, очевидно сочтя нужным, представился:

- Артем, - и немного смутившись, добавил, - Гальский.

- Стрельцов Виктор.

- Но он не обижается, когда его зовут просто Вик, - с улыбкой добавил Рэй.

- Я же не обижаюсь, если меня зовут просто Темом. Вик, а откуда ты прилетел на Землю?

- А как ты догадался, что я не с Земли?

- Да это же очень просто. Кто из землян сможет умудриться надеть с такой одеждой такие ботинки.

- Отстань, Тем, от человека.

- А разве я пристаю?

- Мы торопимся на дисколет.

- А вы что, не знаете, что он только что сел?

- Сел? Вик, побежали, а то до завтра ждать придется.

На дисколет мы все-таки успели, в самый последний момент заскочили в полупустой салон. Расположились на пустом ряде кресел, я у окна, а Рэй рядом. А через два часа мы уже оказались у входа в Первое Звездное Училище и там остановились.

- Немного боязно, - признался Рэй.

- Мне тоже, - поддержал его я.

- Ну, уж коли нам одинаково боязно, тогда пойдем.

И мы пошли. За входом был довольно большой холл, а прямо напротив входа на стене была выложена из каменных плиток эмблема Первого Звездного Училища, семь звезд Большой Медведицы на черном фоне, заключенные в золотистый восьмиугольник. Из-за этой эмблемы курсантов Первого Звездного иногда называли "медвежатами". Мы немного постояли, глядя на эту знаменитую эмблему, и прошли дальше. Внутри здания училища почти что не было людей. Но в большом количестве были всевозможные указатели. По ним мы почти без труда нашли председателя приемной комиссии, пожилого человека в штатском. Он недоверчиво осмотрел нас с головы до ног, едва мы вошли в его кабинет:

- Ну и чего вы хотите от меня, молодые люди?

- Мы пришли сюда, чтобы подать документы и претендовать на поступление в это училище.

- Но сколько же вам лет?

- По пятнадцать.

- И вы считаете, что этого достаточно?

- Насколько нам известно, нижнего ограничения в возрасте у вас просто нет. А насколько мы подходим или не подходим для вас, с первого взгляда вам не решить. Если мы не сдадим экзаменов, не пройдем по контрольным тестам или по конкурсу, мы не будем иметь к вам ни малейших претензий, высказался Рэй, а я промолчал.

- Ну, хорошо, убедили, - после небольшой паузы сказал председатель, давайте сюда ваши документы.

Первым свою личную карточку протянул оказавшийся более расторопным Рэй. Председатель нажал на кнопку и вложил карточку в щель выдвинувшегося из стола считывающего устройства.

- Рэй Климов, так... так... понятно. Случайно Дмитрий Климов, старпом "Циклона", вам не родственник?

- Брат.

- Так я и подумал. - После этого председатель кивнул мне, и я отдал ему свою карточку, которую, по сути дела, в первый раз держал в руках. Карточка тоже отправилась туда же, куда и рэева.

- Виктор Стрельцов, родился на Дивере. Бывал я там когда-то, малоприятное сейчас стало место.

- Сейчас там никого не осталось. Я был среди последних эвакуировавшихся.

- На Землю ты прибыл с Терции?

- На Терцию я даже не спускался. После карантина на орбитальной базе, я сразу же улетел на Землю.

- Понятно... Итак, в восемнадцатой экзаменационной группе есть два свободных места, - он открыл встроенный в стену шкаф, взял оттуда две серебристые пластинки, вставил их в лежащую на столе панель терминала, быстро набрал что-то на клавиатуре, чуть-чуть подождал и отдал их нам, вот ваши экзаменационные карточки.

- И когда начинаются экзамены?

- Восемнадцатая группа, насколько мне известно, собирается послезавтра. Вы можете все узнать у справочных стоек в фойе.

- Нам можно идти?

- Погодите. Виктор, ты уже устроился на Земле или нуждаешься в жилье?

- Я уже устроился.

- Ну и хорошо. Желаю удачи, молодые люди.

Едва мы вышли из кабинета, я спросил у Рэя:

- Кто такой, этот председатель?

- Это же старший системкапитан Йорк, заместитель командира училища. Разве не знаешь?

- Экспедиция, открывшая Терцию?

- Ага, он был у них капитаном.

Мы вышли в фойе. Там в конце зала полукругом стояли связанные с центральным компьютером училища стойки терминаловинформаторов. Около них было несколько человек, очевидно, таких же, как и мы, поступающих в училище. Мы подошли к свободной стойке, Рэй лучше меня знал, как с ней обращаться. Он вставил в гнездо свою карточку и набрал на клавиатуре: "Объявления по группе". На экране тут же выплыло написанное крупными буквами от руки объявление о том, что восемнадцатая группа собирается послезавтра у главного входа в училище.

- Ну а что сейчас будем делать? - тут же спросил я у Рэя.

- Полетим ко мне. Нам нужно основательно готовится. Сейчас мы уже не имеем права не поступить.

Мы вышли из училища и медленно побрели к посадочной площадке дисколетов.

- Прямого рейса сейчас не будет, - сказал Рэй. - Придется лететь с пересадкой. Где ты предпочтешь ждать: здесь или на промежуточной остановке?

- Лучше уж здесь.

- Тогда подходящий дисколет, - Рэй посмотрел на часы, - улетает отсюда через пятьдесят шесть минут.

Первое Звездное Училище находилось на крайнем юговостоке евразийского материка, в тропическом поясе. Сейчас здесь уже начинался вечер. Ветра совсем не было и было немного душно. На лбу у Рэя выступил пот, и он, стянув с себя майку, начал ею обмахиваться:

- Вик, тебе что, совсем не жарко? Даже куртку не снимаешь.

После этих его слов я тоже освободился от куртки, да и от рубашки тоже. Здесь, на посадочной площадке, большинство ребят тоже было обнажено по пояс.

- На Дивере, Рэй, такое не посчитали бы и за жару.

- Видел я тебя с твоим братом, когда вы совершали прогулку на космодром. Тогда одежда на тебе была гораздо более скудная, чем сейчас.

- Мы с Сережкой вообще не рассчитывали, что кого-нибудь встретим.

- Ну да ладно, дело прошлое, - улыбнулся Рэй.

Возле посадочной площадки дисколетов стояло большое табло указателя. Из этого табло в разные стороны торчали два металлических стержня непонятного назначения. Поступающие в училище, а их, очевидно, здесь было подавляющее большинство, устроили тут что-то вроде спортплощадки, где соревновались в самом простом, кто больше раз сможет подтянуться. Мы с Рэем пристроились к наблюдающим, которые вслух считали разы. Как раз в это самое время один парень подтянулся полтысячи раз.

- Может быть, тоже попробуешь? - предложил мне Рэй.

- Нет, это будет просто нечестно. Я ведь с Дивера, а Дивер - тяжелая планета, там сила тяжести на треть больше земной.

- По-моему этот парень, что только что подтягивался, тоже не землянин, а, скорее всего гаммец, а Гамма тоже тяжелая планета. Сила тяжести там одна с четвертью же.

- Ну, тогда хорошо.

Я вышел вперед и, подпрыгнув, ухватился за стержень. Но я не стал методично подтягиваться сотни раз, хотя и мог это сделать. Я повис на одной руке и, подтягиваясь на ней без видимых усилий, сказал:

- Это не выявит сильнейшего, потому что не все здесь родом с Земли. Например, у меня на родине сила тяжести на треть больше. Что же тогда говорить о тех, кто вырос при половине или даже трети же. Разве это справедливо по отношению к ним?

Толпа вокруг зашумела, но в основном одобрительно, а мы с Рэем отошли в сторону.

- Зачем ты их так?

- Не стоит хвалиться тем, что ты имеешь, но в приобретении чего нет ни малейшей твоей заслуги. На Дивере я смог бы подтянуться от силы сотню раз, здесь же могу намного больше. Но получилось бы, что я показываю не свои возможности, а то, что я с тяжелой планеты.

Мы с Рэем сели прямо на землю в стороне от всех. Но почти сразу же к нам подошли двое парней. Один тот самый здоровяк, который подтягивался до меня, другой же щуплый темноволосый паренек моего роста, выделяющийся здесь тем, что не снял с себя рубашки.

- Привет. Случайно не вы те самые двое, которых сегодня Йорк записал в восемнадцатую группу?

- Случайно мы, - сказал Рэй, улыбнувшись, - только откуда вы успели узнать?

- Это не составило труда, - сказал щуплый, - Дивер это единственная населенная планета в Содружестве, где тяжесть на треть больше земной. Ну а то, что в нашей группе будет парень с Дивера, я узнал десять минут назад у справочной стойки.

- Так значит вы тоже в восемнадцатой группе?

- Иначе, зачем было бы и разговор заводить. Только давайте сначала познакомимся, - сказал здоровяк и представился, - Евгений Конвин, а это Миша Рогдин, - он кивнул в сторону щуплого.

- Вик Стрельцов, - тут же представился я в ответ, - а это Рэй Климов.

- Куда вы сейчас собрались?

- Ко мне домой, - тут же ответил Рэй.

- А мы в казарме остановились. Может быть, зайдете к нам, познакомимся получше.

- Лучше полетели с нами. Все равно я сейчас дома один. И к тому же там не такие тропики, как здесь.

- Идет. Когда летим?

- Через сорок минут.

Они коротко переглянулись, и Миша сказал:

- Мы сейчас придем. Нужно кое-кого предупредить.

Постепенно на площадке оставалось все меньше и меньше людей. Улетел уже десяток дисколетов. Рэй подтолкнул меня и спросил:

- Ну, и как тебе этот мир?

- Ничего неестественного я пока не заметил... Только мне както немного не по себе.

- Ничего, еще привыкнешь. Только еще раз напоминаю, что никому ни слова.

- Я же тебе обещал. Да и, честно сказать, я порой забываю, что это за мир.

- Если забудешь совсем, то будет лучше всего. И еще, давай договоримся, что пока и сами не будем разговаривать на эту тему. Хорошо?

- Договорились.

Еще несколько минут мы сидели молча, а когда увидели идущих к нам ребят, Рэй спросил:

- Как они тебе?

- Что как, я их еще не знаю, как следует.

- И я тоже не знаю. Но ничего, сегодня мы с ними познакомимся получше.

Дисколет на этот раз был почти полон народу и до пересадки и после нее. И по пути мы почти, что не разговаривали, так, перекинулись несколькими фразами. Но когда мы высадились в Быстрой Речке, Миша посмотрел по сторонам, глубоко вздохнул и сказал:

- Земля, ничего больше не скажешь.

- Давно вы на Земле? - спросил у него Рэй.

- Я уже три недели. Женька вот еще только полторы.

- Откуда вы? - сразу же спросил я.

- Я-то системец, житель Луны в шестом поколении, - сказал Мишка, слегка усмехнувшись, - лунатик, как про нас иногда говорят.

- А я с Аркты, есть такая большая, но слабоосвоенная планета в пятидесяти парсеках отсюда.

- Слышали про такую, - улыбнулся Рэй, - а вот я за всю свою жизнь дальше Луны не бывал.

- А я дальше Земли, - снова усмехнулся Миша, - значит мы с тобой одинаковые путешественники. Не вылезали не то что из Системы, а даже с пары Земля-Луна.

- Зато вон Вик успел попутешествовать. Был и на Дивере и на Терции.

- Не а, на Терции я не был, только возле нее, на орбитальной карантинной базе.

- Но все равно, ты видел четыре разных солнца. И даже два сразу, на Дивере.

- Не очень то было можно их посмотреть на Дивере в последние-то годы. Сидели под землей, как кроты, и не высовывались. И я только сегодня по сути дела первый день на нормальной планете под нормальным солнцем аж даже со времен диверианского скачка.

- Он только сегодня утром прилетел на Землю, - сказал Рэй обо мне.

- Точнее говоря вчера, - поправил его я, согласно моей легенде, - но пришлось переночевать на орбитальном космодроме.

- Значит, вы тоже только сегодня познакомились?

- Ага, я совершенно случайно забрался на космодром, там и встретил Вика, а когда мы разговорились, то оказалось, что оба мы собираемся поступать в одно и то же училище.

Вот так, разговаривая, мы подошли к дому Рэя.

- Вот здесь я и живу.

- Неплохой домик, - сказал Женька, - по меркам Аркты это наверно можно было бы назвать хоромами.

- По меркам Дивера наверно тем более.

- А по меркам Земли это просто среднее жилье для небольшой семьи.

- А сколько человек у тебя в семье? - спросил Миша.

- Двое, я и старший брат, только он сейчас не на Земле, он дальний разведчик.

Мы вошли в дом. Рэй тут же включил везде вентиляцию, хотя внутри и не было жарко. После этого он сказал:

- Неплохо было бы сейчас пообедать. Вы как, не против?

- Там, где училище, сейчас уже время ужинать, не могу я привыкнуть к такой быстрой смене часовых поясов, - сказал Женька, - у нас, на Аркте, все в основном домоседы, даже в соседний поселок или город ездят очень редко.

- На Земле, Жень, совсем другие обычаи. Например, многие люди любят по несколько раз в день встречать рассвет. Ну, так как, пообедаем? Возражений нет?

День прошел очень быстро. Мы сначала все-таки пообедали. Потом мы разговаривали. Как оказалось, Мишка и Женька были нашими ровесниками, им тоже не было шестнадцати лет. Мишка не очень-то рассчитывал на то, что сумеет поступить в Первое Звездное.

- Я - человек с Луны, - говорил он, - родился и рос при маленькой тяжести и почти что до тринадцати лет ни к чему себя не готовил. Вот и сейчас, я здесь, как при перегрузке.

- Но все равно, по-моему, ты здесь неплохо выглядишь, - сказал Рэй.

- Весь последний год я только к этому и готовился.

- Вот человек, - сказал о нем Женька, - никакие экзамены ему нипочем, а этого боится.

- Каждому свое, - сказал Рэй, - кто-то боится экзаменов, ктото тестов, а кто-то конкурса.

- Вам-то хорошо, жители тяжелых планет. Вон сколько себе мускулов понаращивали, причем наверняка безо всякого особого труда. На тебе, Женька, это особенно заметно, да и у Вика тоже мускулов хватило бы на двоих, хотя он их и не выпячивает.

- Вот что, друзья инопланетчики, всех лучше человеку там, где родина человечества, на Земле. Где тяжесть не одна с третью и не одна треть, а простая и обыкновенная единица, - это сказал Рэй, - пойдемте лучше искупаемся. В воде-то все равно ближе к невесомости.

- А сейчас не поздно? - спросил Женька.

- Жень, день-то еще только начал к вечеру клониться.

- А там, - он кивнул в ту сторону, где, по его мнению, было училище, уже наверно ночь началась.

- Женя, если уж ты сейчас на Земле, то нужно привыкать жить по обычаям Земли.

- Придется, хотя, по-моему, обычаи Аркты не такие уж плохие.

У речки мы пробыли до самого вечера. Сначала несколько раз искупались. Потом разложили на берегу небольшой костерчик. Нам было легко и весело вместе. Когда же уже начало смеркаться, Мишка сказал:

- Нам наверно уже давно пора сматываться отсюда.

- Не получится, Миша, - сказал Рэй, улыбаясь, - дисколетов сегодня здесь больше не будет. Так что до утра вам отсюда никак не смыться. Только если делать запрос в диспетчерскую транспортной службы. Но ничего, вы прекрасно переночуете у меня, места на всех хватит.

Мы еще долго просидели у костра, и только когда Женька начал постоянно жаловаться, что уже совсем засыпает, пошли в дом. Там, по сравнению с улицей, было даже очень тепло. Рэй притащил откуда-то одеяла, и мы расположились прямо на полу. Рэй тоже расположился вместе с нами, за компанию. И до утра мы проспали как убитые. А утром, после завтрака, Мишка предложил отправиться на Луну, к нему в гости. Все мы тут же весело согласились. И уже через полтора часа мы заняли места на лунном лайнере, который уходил к земному спутнику с Центрального Космодрома. Все три часа полета мы провели на обзорной палубе: смотрели на Землю, Луну, на звезды. Снова разговаривали, и время прошло почти что незаметно. Когда Луна заняла уже почти половину неба, прозвучал сигнал, чтобы все заняли свои места. А еще через десять минут лайнер совершил посадку на главный лунный космодром.

- Наш корабль, - произнес голос из динамиков, - совершил посадку на Главный Космодром Луны. Прошу никого не покидать своих мест, пока гравитация внутри салона не сравняется с лунной. На космодроме сейчас полдень, температура воздуха плюс двадцать пять градусов, влажность ноль семь.

Сила тяжести убывала почти, что пять минут. После чего нам разрешили подняться со своих мест.

- Мы на Луне, - начал Мишка, - сила тяжести здесь только треть от земной. Так что будьте поосторожнее, особенно вы, жители тяжелых планет. Для вас тут тяжесть вчетверо ниже привычной. К тому же, по вашим словам, вы никогда не бывали на легких планетах.

- Я целые сутки пробыл на Пене, - сказал Женька, - перед стартом звездолета. Ох, и набил же себе шишек, прежде чем освоился. Сила тяжести там почти такая же, как и здесь, только чуть-чуть побольше.

- Пена, это карликовая планета в вашей системе? - спросил у него Рэй.

- Побольше этой Луны и даже немного побольше вашего Меркурия будет, так что не очень уж и карликовая. В нашей системе на Пене находится промежуточная база.

Мы вышли из корабля на поле космодрома. Вокруг нас была Луна, но это было практически незаметно, все почти так же, как и на Земле, которую мы недавно покинули. Правда, воздух здесь пах немного по-другому, несильно, но вполне заметно. Но, как известно всем, каждая планета пахнет и пахнет по-своему. Мишка здесь, на Луне, чувствовал себя превосходно, ведь это была его родная планета. Все его движения, немного несуразные на Земле, здесь стали удивительно точными и целесообразными, сразу и всем было видно, что он местный житель. Рэй тоже чувствовал себя здесь неплохо. Мне же и Женьке тут показалось неуютно, о чем я сразу же признался.

- Мне на Земле тоже неуютно, - сказал в ответ на это Мишка, - но я уже почти что привык. Вам же здесь и привыкать не нужно, через часок вы будете тут как дома.

После этих Мишкиных слов Женька только сумрачно усмехнулся и шепотом сказал мне:

- Ты его не особенно слушай. Ходи поосторожнее, а то грохнешься, по своему опыту знаю.

До Мишкиного дома мы летели всего лишь минут десять на тонком и изящном, по сравнению с земными, лунном дисколете. Мишка жил в небольшом городке, на берегу Моря Ясности, там, где оно омывало подножие лунных Апеннин. В общем, в тропическом поясе Луны.

- Ну, как вам Луна? - спросил он нас, едва мы выбрались из дисколета.

- Больше всего эта планета похожа на Землю, - сразу же ответил я, настоящей Луны тут, по-моему, и вовсе не осталось. И никаких тебе лунных пейзажей, которые вошли в поговорку.

- Такая Луна гораздо лучше. Потому что все это, ну все, что нас окружает, сделано руками человека.

- Да, неплохо в свое время планетостроители поработали. - Высказался Рэй. - Чего стоит только одна только переброска сюда с Земли излишков воды. На Земле Антарктиду с Гренландией ото льда освободили, и здесь на целый океан хватило.

Дом, в котором жил здесь Мишка, был гораздо больше того, в котором жил на Земле Рэй. Но на вид казался значительно легче и воздушнее что ли.

- Кто у тебя сейчас дома? - спросил Рэй.

- Братья, если только никуда не смылись. Но лучше бы, если смылись, а то житья не дадут... А может быть сначала к морю сходим, искупаемся, поныряем, ведь как здесь на Земле никогда не поныряешь. Идемте, здесь отличнейший пляж.

Море, так похожее с первого взгляда на земное, было покрыто только слабой рябью волн от дующего с его стороны несильного ветерка. Песок на этом пляже был темно-серый и горячий, хотя и не настолько, чтобы обжигаться. Нас не нужно было уговаривать, мы тут же избавились от одежды и забрались в воду. Купаться в лунном море действительно было очень приятно, а нырять вообще одно удовольствие: наверх так быстро, как на Земле, не выносит, да и нырнуть можно поглубже, ведь архимедова сила здесь, как и сила тяжести, была в три раза меньше. Когда мы, вдоволь накупавшись, выбрались на берег, оказалось, что Мишкина одежда завязана узлами и набита песком. Мишка поднял валявшуюся на песке палку и, посмотрев по сторонам, швырнул ее по ближайшим кустам. Оттуда послышался приглушенный смешок.

- Ну ладно, хватит уже прятаться, вылезайте.

- Чтобы ты нас поколотил? - донеслось из кустов.

- Больно нужно мне вас колотить, все равно ведь неисправимые.

- Обещай, что ничего нам не сделаешь.

- Если вы вернете мою одежду в исходное состояние, то даже пальцем до вас обоих не дотронусь. - Сказал Мишка, усмехаясь, и добавил, почти что угрожая. - Вылезайте, а то хуже будет, все равно ведь поймаю.

- Ну, ты обещал, - донеслось из кустов.

Оттуда выбрались двое мальчишек-близнецов лет восьми-девяти. Как и мы, они были в одних только плавках, они были сильно загорелыми, как две капли вода похожими друг на друга, и сильно похожими на Мишку. Они быстро, в четыре руки, развязали Мишке одежду и вытряхнули из нее песок. Мишка в это самое время зашел к ним сзади и, едва они закончили, ухватил их за подмышки и приподнял под тут же зазвучавшие с их стороны протесты.

- Вот эти двое салаг и есть мои братья. Вот этот, - он тряхнул правой рукой, - Владька, а вот этот, - он тряхнул левой, - Славка. А может быть наоборот, но существенной разницы в этом нет.

Сказав это, он ухватил мальчишек покрепче и побежал к воде. Зайдя в воду по колено, он, одного за другим, бросил их в море, под громкий визг удовольствия с их стороны. Правда, они тут же ухватили Мишку за ноги и уронили в воду, все вместе они принялись с громкими воплями дурачиться. А на берег они вылезли только минут через десять. Мы за это время успели обсохнуть и немного позагорать. Владька со Славкой начали шепотом расспрашивать Мишу о нас, тот же ответил только одно:

- Спрашивайте сами, а то я еще и подумаю, что вы и стесняться научились.

После этого мальчишки всерьез насели на нас и сумели выудить многое. А когда они узнали, что я и Женька родом из других систем, принялись расспрашивать с удвоенной энергией. До тех пор, пока Мишка не сказал нам всем:

- Довольно, пора отсюда уходить. А то уже очень скоро ливень будет.

И действительно, со стороны моря медленно наползали тяжелые черные тучи, в которых проблескивали молнии. Да и ветер потихоньку набирал силу, поднимая на море волны. К Мишке домой мы успели добраться в самый последний момент, когда уже вовсю громыхало, а с неба начинали падать первые тяжелые капли дождя. А с веранды уже увидели, что ливень хлестанул вовсю. Стало темно, как вечером, и Мишка включил свет.

- Давно не было здесь такого дождичка, - сказал он, - не на один час зарядил. Так что придется дома посидеть.

- А мы и не против, - ответил Женька за всех сразу, - как-то не хочется под дождем мокнуть.

Едва мы прошли в гостиную, как ко мне пристроились Мишкины братья:

- Вик, расскажи, какой бывает день, когда на небе сразу два солнца.

- Обыкновенный день. Но я ведь его видел только до Скачка. А тогда я был даже помладше вас.

- И ты что, уже успел забыть?

- Нет, такое наверно никогда не забудешь. Но только долго рассказывать. Проще наверно найти и посмотреть какую-нибудь запись.

- Нет, так интереснее.

- И в самом деле, Вик, - неожиданно поддержал их Рэй, - через запись-то ощущений не передашь, хоть какая она будь совершенная. Это совершенно разное дело: видеть и присутствовать; разные впечатления.

- Они правы, - сказал и Женька, - расскажи, а то мало кому доводилось не то что жить, а даже просто бывать на планете двух солнц.

- Ну, хорошо, - согласился я.

И я довольно долго рассказывал о том, какие были на Дивере восходы и закаты, как менялось освещение. Оно то походило на земное при одном желтом солнце, рассказывал о красном сумрачном дне и о, ни с чем не сравнимой картине, когда в небе светят сразу два солнца, а все предметы отбрасывают две разноцветные тени. Потом я рассказал о Скачке, том времени, когда планета начала медленно, но неуклонно, приближаться к желтому солнцу. Как постепенно становилось жарко, исчезали реки и озера, как горели могучие сине-зеленые леса тысячелетних деревьев, а над всем этим безжалостно сверкал растущий и ослепительный диск солнца, которое раньше давало планете жизнь, а сейчас несло только смерть.

- Неплохо у тебя, получается, рассказывать, - сказал Женька, когда я окончил, - из тебя наверно может писатель получиться.

- Не ты первый мне об этом говоришь. Но я все-таки хочу стать не писателем, а звездолетчиком.

- Вик, расскажи еще что-нибудь, - сказал кто-то из Мишкиных братьев, я еще так и не научился их различать.

Они расположились рядом со мной на полу гостиной, один с одной стороны, другой - с другой. Я положил им руки на плечи. Не знаю почему, но мне стало очень хорошо, и я даже не хотел вспоминать, что это за мир, в котором я сейчас нахожусь.

- Лучше вы что-нибудь расскажите.

- А что нам рассказывать. Нам по сравнению с тобой и рассказывать-то нечего.

- Ну, хотя бы скажите, как вас различать? - сказал Миша, расположившийся в кресле. - Или лучше, кем вы собираетесь стать, когда вырастете. А то, я заметил, что нагрузочные костюмы вы опять не надеваете.

- Мы это только сегодня, когда к морю пошли. Не купаться же в этих костюмах. В них только тонуть можно, а не купаться.

- А почему как домой вернулись, не одели?

- Сам-то вон тоже не одел.

- Мне это уже не нужно. Я ведь сейчас живу не на Луне, а на Земле, а здесь сейчас с кратковременным визитом.

- А вы что, сегодня обратно лететь собрались?

- Ну не завтра же... А ну марш одеваться в костюмы, а то не разовьетесь нисколько и придется вам всю жизнь на Луне жить.

Мишка договаривал это высказывание для пустого места. Близнецы уже исчезли из гостиной. Рэй приподнял штору и посмотрел в окно:

- Дождь все также льет и не собирается переставать.

- Такой дождь может и вообще целые сутки лить, не переставая и не ослабевая, - сказал Мишка с видом знатока.

- Как мы тогда до дисколета будем добираться, - сказал Женька, промокнем ведь до самого основания.

- Промокнем? Ну и что тут такого, надеюсь, что окончательно не размокнем, - сказал Рэй, - прилетим ко мне домой, обсушимся. Или лучше вообще одежду заменим. А то вон на примере Вика. Ему сегодня сказали, что так нелепо землянин вообще не может одеться.

- А что у него такого нелепого? - поинтересовался Женька, который тоже был здесь иносистемцем.

- Ботинки хотя бы. Ни один землянин не будет носить такие, если он конечно не в походе.

- А мне такие нравятся, - сказал я, защищая себя.

- Но, все равно, лучше надеть что-нибудь полегче.

- Например, одеться, как ты?

- Нет, такую одежду в моем возрасте уже обычно не носят. Но мне нравится, легко и нежарко.

В это самое время в гостиную вернулись близнецы. На них сейчас под одеждой были одеты плотно облегающие тело костюмы, оставляющие незакрытыми только головы и кисти рук. На одном костюм был серый, а на другом голубой.

- Вот, сейчас их можно различить и постороннему. - Прокомментировал это Мишка, - Славка в сером, а Владька в голубом.

- А что это за костюмы такие? - спросил я.

- Нагрузочные, они дают на мышцы почти такую же нагрузку, какая была бы при единичной силе тяжести.

- Не единичной, - тут же, в один голос, возмутились близнецы, - а один с четвертью. Мы достали такие уже неделю назад.

- Ну, а зачем вам это нужно?

- А сам-то последние полгода вообще носил костюм на полторы единицы.

- Мне-то это было нужно. Трудно наверстать то, что когда-то запустил. Вы же носите костюмы с пяти лет. Зачем вам единица с четвертью?

- Ну что ты, Миш, пристаешь к нам. Вон Вик всю жизнь прожил при единице с третью, реальной, и то ничего.

- Ну и черт с вами. Хотите себя мучить - мучайте, - сказав это, Мишка немного помолчал, а потом обратился уже к нам. - Нам уже наверно пора возвращаться на Землю?

Рэй посмотрел на часы и кивнул в знак согласия:

- Пора, а то мы не успеем.

- Что не успеем? - спросил у него я.

- Отдохнуть и завтра явиться в Первое Звездное.

- Ну, тогда пойдем, - сказал Мишка, - дисколеты до космодрома здесь ходят каждые пять минут.

- Миш, мы тоже хотим на Землю, - сказал Владик довольно жалобным голосом, - обещал ведь, что когда-нибудь возьмешь нас с собой.

- Вас только там и не хватало.

- Ну, Миш. Только на один день, - это говорил уже Славка, - все наши друзья уже бывали на Земле и не по одному разу.

- А мы еще не одного, - добавил Владька.

- Когда-нибудь потом. Некогда мне будет завтра с вами возиться.

- Ну, Миша, мы будем вести себя примерно, обещаем.

- Ребята, вы не против? - спросил Миша, глядя на нас.

- Ну, если они так хотят, - ответил Рэй.

- Ну, хорошо, - сказал Миша братьям, - но только запомните, что это, скорее всего, окажется для вас не удовольствием, а наказанием.

- Ура! - крикнули они одновременно.

- Но только тогда костюмчики придется снять. Даю вам десять минут на сборы. Папу с мамой я предупрежу сам. Не успеете за десять минут, пеняйте только сами на себя. А мы спокойно улетим и без вас.

Через десять минут мы уже бежали под дождем к посадочной площадке, огромными, невозможными на Земле, прыжками. Особенно хорошо это получалось, как ни странно, не у коренных лунян, а у нас с Женькой и Рэем. Когда же все мы заскочили под навес у посадочной площадки, Мишка сказал:

- За вами просто так и не угонишься, даром, что ли тяжелопланетники.

Я стянул с себя рубашку и отжал ее, она была полностью мокрая. В этот самый момент с негромким свистом на площадку опустился наш дисколет. Он доставил нас на космодром как раз вовремя, заканчивалась посадка на идущий на Землю лайнер, и на нем оказались свободные места. Так как лайнер улетал с Луны, весь полет на нем поддерживалась лунная сила тяжести, чему, больше всех, удивились Мишкины братья. На что им Мишка сказал:

- Иначе вам Земля Землей не покажется. Привыкнете, пока летим.

Лайнер плавно опустился на Центральный Космодром Земли. Все было почти так же, как и на Луне. Сила тяжести начала меняться уже только после посадки. И за пять минут стала равной земной. Мишкины братья от этого немного побледнели, на что он им сказал:

- Ну и как вам тяжелые объятия Земли? Не сильно тянет к себе родина предков?

- Нормально, мы думали, что гораздо хуже будет, - ответил за них обоих Владька.

- Но все равно будьте поосторожнее и не прыгайте, это вам не Луна, на Земле падать намного больнее.

- По своему опыту знаешь?

- Хотя бы и по-своему. Вам-то, какая от этого разница. Вот когда поразбиваете себе носы и набьете шишек, тогда узнаете и на своем.

Когда мы все добрались к Рэю домой, время уже клонилось к вечеру.

- Ребята, - сказал я, - я что-то точно не запомнил. Во сколько завтра собираться в училище? Помню, что утром, но вот по какому времени?

- Как по какому, естественно по среднеземному. Если другое специально не оговаривается, то время всегда считается среднеземным. Группа собирается в шесть ноль-ноль по среднеземному времени.

- Значит, это будет в десять по-здешнему, а в училище будет уже два дня. Ничего себе утро.

- А нам что, хуже от этого что ли, выспаться успеем.

- А что конкретно будет завтра?

- Да ничего особенного. Сначала будет что-то вроде собрания, на котором все нам расскажут. С группой познакомимся. Потом будет что-то вроде экскурсии по училищу, наверняка свозят в филиал на острове, и, может быть, еще куда-нибудь. Хватит на весь день, без остатка.

- Мы тоже хотим, - сказали близнецы, которые уже успели расположиться вдвоем в широком откинутом кресле.

- Вас только там еще и не хватало, - снова сказал им Мишка, - вон видите, как на вас Земля давит. Сразу же в кресле устроились и оба бледные, как будто весь день в холодильнике просидели.

- Ну, вот еще, в нагрузочных костюмах нам было значительно тяжелее.

- То в костюмах, а сейчас на самом деле, костюмом-то всего не сымитируешь. А вот, если пойдем купаться и нырять, тем более убедитесь.

- Пойдемте сейчас.

- Нет, сначала нам всем нужно переодеться, - сказал Рэй, - а то выглядим так, как будто только что в стиральной машине побывали.

Вот таким образом и началась моя жизнь на Земле, в мире, созданном Рэем. И что было для меня самым главным, эта созданность нисколько не ощущалась. И помнил я об этом лишь в самые первые дни, а потом вспоминал лишь время от времени. Вступительные экзамены в Первое Звездное Училище отняли у нас всего лишь полмесяца. Я их успешно сдал, но во многом лишь благодаря тому, что мне усиленно помогал Рэй. Он целыми днями занимался со мной по различным предметам. И что бы он мне ни объяснял, для меня сразу же становилось простым и понятным, прочно откладывалось в памяти. На мой вопрос, как это у него получается, он сначала только отмахнулся, но когда я стал более настойчивым, сказал, что, зная конкретного человека достаточно хорошо, можно научить его чему угодно, конечно, если он неглупый.

Сам же Рэй сдал экзамены примерно так же, как и я. Я его спросил, смог ли бы он сдать их лучше, он на это ответил, что сейчас он, Рэй Климов, знает примерно столько же, сколько я, ну может быть только чуть-чуть побольше, и попросил больше не заводить разговоров на эту и подобные ей темы. Наши новые товарищи, Мишка и Женька, тоже прошли через сито экзаменов, которое, как и всегда, отсеяло подавляющее большинство желающих стать звездными курсантами.

Контрольные тесты отсеяли лишь небольшую часть из оставшихся. Их наверно больше всех боялся Мишка, и когда он их прошел, сказал, что просто и на этот раз счастье ему не изменило. Но, по-моему, ему-то их бояться и не стоило, потому что, несмотря на мое первое впечатление, он оказался ничуть не хлипким, а, наоборот, крепким и ловким парнем. Ну а что до силы, сила для современного звездолетчика не так уж и важна, а если и нужна, то ее всегда можно развить. И вот, когда все это осталось позади, был объявлен сбор всех прошедших отбор. Мы собрались на большой площади пред зданием училища. Нас было около двух тысяч человек. Здесь уже был вечер, и площадь освещалась прожекторами с крыши училища.

- Так, - мрачно сказал стоящий рядом со мной Мишка, - в училище набирают как всегда только двенадцать отрядов по сто человек каждый. Нас же всех больше двух тысяч. Получается примерно два человека на одно место.

- Ты что, опять боишься что ли? - спросил стоящий сзади от нас Женька.

- Нет, я сейчас просто думаю, каков же будет отбор. Что собой представляет этот самый конкурс.

- Это наверно никто из поступающих пока не знает, - сказал Рэй, стоящий рядом с Мишкой, - командование училища правда знает, но что нам из этого.

- Строиться, - волной прокатилось по толпе поступающих, преобразуя ее в пусть неумелый, но все-таки строй полукольцом. Таким строем положено по Уставу строиться космолетчикам.

Как только построение было более-менее закончено, из дверей училища вышло несколько человек в форме космофлота Содружества. Они быстро прошли в центр полукольца, но вперед выступил только один человек с большой звездой на погонах, что в иерархии космофлота означало звание звездкапитана. Я хотел спросить, кто это, у стоящего предо мной Рэя, но не успел, потому что этот человек представился сам:

- Я звездкапитан Стоун, командующий этим училищем. Я собрал вас для того, чтобы, во-первых, поздравить с тем, что вы прошли две ступени отбора, что является само по себе достижением и позволяет учиться в любом училище ниже нашего рангом. Ну, а во-вторых, я должен сообщить вам, что две ступени прошло две тысячи четыреста семьдесят два человека. Мы же способны принять в училище только двенадцать сотен и ни человеком больше, таковы наши правила. Поэтому мы просто вынуждены провести среди вас отбор, своего рода еще один, последний экзамен.

После этих слов командующего, по строю прокатился недовольный шумок.

- Тихо, - снова прогремел голос звездкапитана, - есть еще один вариант, мы можем и без этого отобрать из вас двенадцать сотен.

Ну, уж после этого был не шумок, а самый настоящий шум. Но командующий посмотрел на него сквозь пальцы и начал совещаться со своими спутниками, на лицах которых время от времени появлялись улыбки. Когда же поступающие вновь успокоились, звездкапитан продолжил:

- Насколько я понял, второй вариант вас не устраивает. Да и вообще, за всю историю училища он не устраивал ни разу, ни в один год большинства кандидатов в курсанты. Да, я не оговорился, с этого дня вы считаетесь уже не поступающими, а кандидатами в курсанты. Приказываю вам сегодня же получить форму и ждать последнего экзамена, не покидая территории училища. Об экзамене каждый узнает конкретно и лично, когда придет для этого время. У меня все, можете разойтись.

Через час мы уже получили форму. Это была обычная, стального цвета курсантская форма Первого Звездного Училища, чем-то напоминающая престижную форму Дальней Разведки Содружества. Но на ней не было ни одного знака различия, за исключением эмблемы училища - семи звезд Большой Медведицы в восьмиугольнике на рукавах и куртки и рубашки. Мы вчетвером немного посмеялись друг над другом, так как носить форму никто из нас еще не умел. И пошли устраиваться в казарму, так как знали, что ожидание этого последнего экзамена может затянуться на несколько дней, а то и недель. В казарме мы с Рэем не без труда достали две кровати и поселились в той самой комнате, где уже жили Мишка и Женька, решив, что это будет для нас лучшим вариантом.

Вообще-то сейчас в казарме жили в основном только кандидаты в курсанты. Но так же были и курсанты, в основном последнего года обучения. Но их я видел очень редко. А поближе познакомился только через три дня после того, как стал кандидатом в курсанты. Возвращаясь с вечерней разминки, я немного задержался на улице, потому что был очень красивый закат, и я не мог удержаться и не посмотреть на него. Потом, возвращаясь в казарму, я ошибся этажом и, как оказалось, ввалился в чужую комнату. В этой комнате оказались трое курсантов. Двое сосредоточенно возились над каким-то странного вида аппаратом, третий же валялся на кровати, что запрещалось правилами, но как я потом узнал, практически никогда не наказывалось всерьез. Тот, который валялся, был в форме, но босиком, и он нехорошо так удивился моему там появлению:

- О, ребята, посмотрите, кто сюда зашел.

Один из двоих недовольно повернулся:

- Да, давно сюда канды не заглядывали.

Я собрался тут же молча выскользнуть из комнаты, но тот из курсантов, который лежал, придавил дверь пяткой:

- Ты что, боишься что ли, проходи, коли заглянул.

- Извините, я, кажется, ошибся этажом.

- Надо же, еще и вежливый попался, среди вашего брата это наверно очень большая редкость. Вен, да посмотри ты на него, прямо как ты шесть лет назад.

Еще один курсант повернулся и, мельком глянув на меня, сказал:

- Отпусти человека, Ник. Видишь ведь, что у него коленки вибрируют, как луч плазменника.

Это было уже просто обвинением в трусости. И сносить этого просто так я был не намерен. Я посмотрел себе на колени и сказал слегка нахально:

- Не вибрируют.

- Ну, если не вибрируют, тогда проходи, гостем будешь. Садись, - он указал на третий, свободный сейчас стул. Я прошел и сел, и обо мне словно бы полностью забыли, как будто я и не существовал вовсе. Но уходить сейчас мне было уже неудобно. Смуглый Ник лежал на кровати и, глядя в потолок, меланхолично насвистывал себе под нос какой-то полузнакомый мотивчик. Вен же и третий курсант снова склонились над полуразобранным аппаратом. И я начал наблюдать, что же они такое делают. И через несколько минут я прекрасно понял, что же это такое. Это был кустарного производства волновой стимулятор роста растений. Такие аппараты используют биологи, чтобы быстро восстанавливать и выращивать леса и парки. Но зачем он курсантам, я не мог понять, однако же, понял другое, у них с этим волстом что-то не ладилось, и они молча думали над тем, почему он не ладился. Что такое волст я прекрасно знал, в свое время на Дивере я собрал аппаратик наподобие этого. Тогда я удивил маму тем, что вся зелень дома за один день выросла почти что в два раза, это был мой подарок ей на день рождения. Сейчас же я просидел еще несколько минут, а потом спросил:

- Не получается что-то?

Вен сначала кивнул, а потом поглядел на меня:

- Канд, ты хоть знаешь, что это за штука?

- Конечно же, знаю, это волст.

- Волст?

- Ну, волновой стимулятор роста для растений.

- Ну, если ты такой умный, - сказал с усмешкой курсант, имени которого я еще не знал, - может быть сделаешь эту штуку до конца.

- Она и так у вас до конца сделана. Нужно только собрать, настроить и включить.

- Ну, давай, попробуй.

Я мельком просмотрел стандартные кристаллосхемы, установил их каждую на свое место. Собрал корпус. Настроил аппарат по всем параметрам, это сделать нетрудно, когда делаешь не в первый раз. А через полчаса я уже мог испытывать этот волст.

- На чем будете испытывать? - спросил я, рассчитывая, что объект испытаний непременно окажется за пределами казармы, но тут я ошибся.

Из-под стола курсантами был извлечен большой пластиковый пакет с землей. А Вен, покопавшись пальцами в кармане рубашки, вытащил какое-то семечко, размером с булавочную головку и положил его на землю.

- Давай, канд, попробуй, - в его словах я почувствовал то, что он и не рассчитывает на то, что у меня что-то получится. Я же от этого немного разозлился:

- Нужно воды. Земля должна быть очень сырая.

- Ник, будь другом, принеси воды, - попросил он, но за этой просьбой просматривался тон, более соответствующий не просьбе, а приказу.

Ник нехотя поднялся, громко зевнул:

- Слушаюсь, шеф, но только, сколько ее нужно, воды?

- Сколько нужно воды? - спросил Вен у меня.

- Литров десять.

- Тащи ведро.

Когда земля стала жидкой, как каша, я включил волст. Сначала как будто ничего не изменилось и курсанты уже начали понемногу подсмеиваться надо мной. Но жизненная сила семени наконец-то проснулась, оно начало оживать и медленно шевелиться. Показался тоненький полупрозрачный корешок, потом выглянула пара крошечных темно-зеленых листиков, которые прямо на глазах вытягивались и темнели. Потом дело пошло еще быстрее. Стебелек вытягивался, выпускал попарно сложные листья. Через час это был уже кустик высотою с полметра и на нем появились бутоны, большие, не меньше куриного яйца. Один бутон, самый верхний, начал быстро разбухать, и раскрылся большим цветком золотистой, даже с каким-то металлическим отливом, розы. На лицах курсантов тут же показались улыбки, и Вен сказал:

- Стоп, вполне достаточно.

Я выключил волст, но еще минут десять все, не отрываясь, смотрели на чудесный цветок, только что выросший из крошечного зернышка.

- Что это за цветок? - шепотом спросил я.

- Это ньюрианская роза, - ответил мне Вен, - на своей последней практике я побывал на Ньюре и добыл там несколько семян, это большая редкость.

- Канд, ты что, биолог что ли? - громко спросил у меня Ник.

- Нет, я собираюсь стать звездным пилотом. И еще, у меня есть имя.

- Смотрите-ка, канд еще и грубит. Ты что, не знаешь, что положено делать с кандом в подобных случаях?

- Не знаю, и знать не хочу.

- Тихо, Ник, канд канду рознь. Вот он сделал то, чего мы сами сделать не могли. По-моему его даже можно было бы принять в братство курсантов.

- Канда-то? - усмехнулся Ник, - если он не станет курсантом, то в глазах всех курсантов ты, Вен, станешь просто посмешищем.

- Мне лучше знать, - сказал Вен, и как отрезал. Правда, он тут же спросил у меня. - Ты хочешь этого, канд?

Я посмотрел на него и ответил:

- Хочу. Но только у меня есть имя.

Но они словно бы и не замечали моего замечания об имени. Они отошли к двери и шепотом о чем-то переговорили, потом засмеялись.

- Ты сказал, что собираешься стать звездным пилотом? - спросил Ник.

- Да, собираюсь, для этого я и поступаю в училище.

- Мы примем тебя в братство курсантов, но только если ты докажешь то, что непременно сможешь стать звездным пилотом.

- А как мне это доказать?

- Пойдем с нами, - сказал Вен.

- Куда?

- Пойдем, там сам узнаешь.

- Так что ли, - показал я на себя, а я был хоть и в форменных брюках, но в одной майке.

- Так нельзя, - согласился Вен и вытащил из шкафа, очевидно, свою, форменную куртку, - одевай.

Мы вышли из казармы. На улице уже было очень темно, черная тропическая ночь с яркими звездами в небе. Мы направились к самому зданию училища. Я ничего не спрашивал, так как посчитал, что без вопросов будет лучше. Мы подошли к училищу, но не со стороны главного входа, а сзади, там, где у небольшой двери дежурил кто-то из курсантов. Этой дверью нам, кандидатам в курсанты, было строго-настрого запрещено пользоваться, о чем я и сказал Вену. Он только криво усмехнулся:

- С нами можно.

Потом он что-то коротко, но властно, сказал дежурившему у входа курсанту. Тот выразительно поморщился, но все-таки пропустил нас в полутемный коридор, который начинался сразу за дверью.

- Куда мы идем?

- Скоро увидишь сам.

Минут пять мы спускались по узенькой лестнице и оказались в таком же полутемном зале, где горело только тусклое дежурное освещение, аварийно-красноватого тона. У каждой из стен этого зала было смонтировано по пульту, которые очень напомнили мне пульт в главной рубке "Иглы", на стенах же тускло серебрились выключенные экраны. Тренажеры - понял я, так это и оказалось. Вен и Ник тут же запустили один из них, на пульте загорелись разноцветные огоньки. Третий же курсант в это самое время нахлобучил мне на голову пилотский шлем.

- Ну что, будешь доказывать? - с усмешкой спросил у меня Ник.

В ответ я только кивнул головой. Тогда Вен сказал:

- Эта штука - простой тренажер, ни больше, ни меньше, только так ее и следует воспринимать. Но сейчас ты получишь те же самые ощущения, какие получает настоящий звездный пилот. Если сумеешь хотя бы десять минут выдержать, считай, что доказал. Мы смоделируем тебе спокойную Пустоту и простенький транспортный корабль.

- Зачем спокойную, давайте уж лучше неспокойную, - нахально попросил я.

- Может быть тебе, канд, еще и дээровский корабль смоделировать? усмехнулся Ник.

- Хорошо бы. И еще, у меня есть имя.

- Слушай, канд, - сказал Вен, - такого нахальства я уже давно не встречал... Ну да ладно, как хочешь, - он усмехнулся и сказал Нику, - вруби ему программу 137-А-0.

- Ну, держись, кандик, - присвистнул Ник, - если вылезешь из этого болота, я буду тебя очень уважать.

Он дождался, когда я сяду в кресло, и нажал на кнопку... Через час я не без труда, но все-таки решил эту задачу. Тренажер просигналил мне об этом и отключился, а я открыл глаза. Курсантов рядом со мной не было. Я развернулся вместе с креслом и увидел, что они сидят в противоположном от меня углу и над чем-то негромко смеются. Я тут же окликнул их.

- А, наш канд проснулся.

- А с чего вы взяли, что я спал? И еще, у меня есть имя.

- Алс, ну-ка, распечатай, что там он нам науправлял.

Алс, третий курсант, отошел в угол, где стоял небольшой, смотрящий в сторону зала, пультик, повозился там немного, достал откуда-то пластиковую карточку, посмотрел на нее и тут же воскликнул от удивления:

- Семь тысяч!

- Что? - Вен с Ником тут же подскочили к нему.

Вен взял карточку, долго ее рассматривал с разных сторон, чуть ли не на вкус был готов попробовать, потом выразительно почесал себе макушку и спросил у меня:

- Парень, ты действительно кандидат в курсанты?

- Да, а что?

- Да ничего... Может быть, тебе уже доводилось когда-нибудь водить корабли дальнего класса?

- Откуда, - сказал я, но почувствовал, что непроизвольно для себя самого краснею, потому что говорю сейчас неправду. Вен-то попал в самую точку, я вел корабль такого класса.

- Как тебя звать-то? - спросил Вен.

- Вик... Виктор Стрельцов.

- Посмотрите, ребята, вот этот парень просто пилот от самой природы, не то, что все мы. Похоже, что у тебя большое будущее, Вик Стрельцов.

- Ну и что будем сейчас делать с этим кандом? - тихо спросил Ник.

- Какой он тебе канд, - негромко, но довольно резко ответил Вен, отныне называйте его если не по имени, то не иначе, как мастер. Понятно?

Слушая все это, я чувствовал, что сделал все неправильно, что все, что сейчас здесь произошло, для меня абсолютно не нужно. И толкнул же меня черт перепутать этажи и связаться с этими курсантами. Ну и что же мне сейчас делать, что говорить им. Но от объяснения меня спас тот самый курсант, который пропускал нас у входа. Он, запыхавшись, вбежал в зал и тут же выпалил:

- А ну, быстро отсюда.

- Что случилось, Дима?

- Вас ищут, наверно уже с полчаса. Сам Маэстро вас троих вызывает.

- Мы уже побежали.

- Бежать не нужно, еще есть шесть минут, успеете и просто дойти.

- Хорошо. Пойдем, Вик, - сказал Вен, поддерживая меня за локоть. Пока мы поднимались по лестнице, Вен объяснил мне то, что обо всем, что тут было, мне лучше всего просто помолчать. - Ну, а если кто из курсантов будет приставать, направляй прямо ко мне, Вена Огги все в этом училище знают.

Когда я снова вошел в казарму, время уже приближалось к полуночи. А едва я ввалился в комнату, как на меня буквально набросились:

- Вик, где ты пропадаешь? - выпалил Рэй.

- Да так, прогулялся немного.

- И куртку курсантскую где-то взял. Нашел что ли?

- Да нет, подарили.

- Давай, собирайся быстрее.

- Куда?

- Как куда, мы все ждем сейчас только одного.

- Я, ты, Рэй и Мишка - одна четверка, - объяснил мне Женька, стаскивая с меня куртку, - через пятнадцать минут мы будем должны явиться к Йорку за заданием на последний экзамен.

- Собирайся ты, не стой как дубина, - это сказал уже Рэй.

Точно в назначенное время мы уже стояли перед кабинетом старшего системкапитана. Но тут нам пришлось немного подождать. Минут через пять оттуда вышли четверо кандидатов в курсанты, их сопровождал уже знакомый мне Ник. Увидев меня, он немного задержался, усмехнулся и, легонько толкнув меня в плечо кулаком, сказал:

- Желаю тебе удачи, мастер Вик.

Потом он догнал ушедших вперед кандидатов, а Рэй спросил у меня:

- Знакомый что ли?

- Почти что, - неуверенно кивнул я.

- Только он как-то странно назвал тебя.

- Да, ерунда, - сказал я и снова покраснел.

Рэй хотел, было расспрашивать дальше, но в этот момент нашу четверку уже пригласили в кабинет. Старший системкапитан Йорк снова был одет не в форму, а в штатский костюм. Но кроме него в кабинете были еще два человека, оба в форме космофлота со званиями старший капитан и младший системкапитан. И еще, у противоположной стены сидел на стуле уже знакомый мне Вен Огги.

- Вот это и есть те самые пятнадцатилетние, - негромко высказался Йорк.

- Да, молодеет ваш контингент, но может быть это и к лучшему, - сказал младший системкапитан, носивший форму Дээра, Дальней Разведки Содружества. - Если они докажут, что уже вполне готовы, не нужно будет иметь претензий к возрасту, когда они окончат училище, возраст у них будет уже другой.

Йорк молча выслушал это, потом снова посмотрел на нас и сказал тоном приказа:

- Кандидаты в курсанты: Климов Рэй, Конвин Евгений, Рогдин Михаил и Стрельцов Виктор. Вы должны выдержать последний экзамен, чтобы стать курсантами Первого Звездного Училища. До места назначения вас будет сопровождать курсант... нет, уже не курсант, а младший капитан космофлота Вениамин Огги. Задание получите от него по прибытии на место. Отправляйтесь немедленно. Все, можете идти.

Из училища мы вышли молча, следом за Веном, дошли до посадочной площадки дисколетов. Там, как оказалось, нас уже ждал небольшой дисколет, в котором, правда, уже находились три группы кандидатов, каждая в сопровождении курсанта. Мы там едва сумели разместиться. Дисколет тут же поднялся и взял курс на юг. Весь полет мы промолчали, а через полчаса мы оказались на Южном Космодроме Земли, где шел довольно сильный дождь. Южный Космодром находился в Австралии, недалеко от ее южного берега. Посреди почти плоской равнины протянулось огромное, выложенное из толстых триолитовых плит поле, на котором возвышались громады медлительных внутрисистемных транспортов, некоторые из них разгружались, некоторые наоборот только грузились. Пассажирских лайнеров на поле было очень мало, Южный Космодром был ориентирован в основном только на грузовые линии. Звездолетов, как я заметил, было только две штуки, но на фоне транспортов они казались очень маленькими и какими-то хрупкими что ли. Поле космодрома было ярко освещено прямыми лучами прожекторов с летающих прожекторных платформ. В этих лучах дождевые капли блестели драгоценными камнями, образуя переливающиеся всеми цветами радужные дуги и кольца. Вылезая из дисколета, все невольно чертыхались, потому что дождь, принесенный сюда южным ветром, был довольно холодным, в Австралии еще только начиналась весна. Вен собрал нашу четверку и отдал команду бежать за ним. Мы только ненадолго задержались на контрольном пункте, где Вен отдал карточку-разрешение. Но и после этого пункта бежать пришлось еще полчаса, прежде чем мы добрались до двух дюжин небольших ракетных катеров, стоящих в четыре ряда. Наш катер имел бортовой номер У-28618. Разрешение на взлет Вен получил сразу же, как только его попросил. Все мы хотели посмотреть, как будем улетать, но Вен тут же решительно остановил нас:

- Вы не должны знать, куда мы направляемся. И самое лучшее для вас сейчас - это просто спать, потом вы за это меня только благодарить будете.

Он отправил нас в крошечный пассажирский отсек и еще, как, оказалось, закрыл за нами дверь снаружи. Сначала мы безрезультатно возмущались этим, а потом и в самом деле нам захотелось спать. В отсеке были всего только две полки для того, чтобы спать, но они оказались довольно широкими, чтобы вместить нас по двое. Мы с Рэем забрались на верхнюю полку и практически сразу же уснули. Но через пару часов я проснулся, откуда взяться спокойному сну, когда не знаешь, куда тебя везут. Тут даже усталость после тренажера не поможет. Несколько минут я лежал молча. Потом заметил, что Рэй тоже не спит, тогда я толкнул его локтем и спросил:

- Рэй, куда нас везут?

- Тебе лучше знать. Этот младший капитан в курсантской форме ведь твой знакомый, а не мой.

- Он ведь мне ничего не говорил... Погоди, я ведь тебе ничего не говорил о том, что знаю Вена. Ну, уж если ты знаешь об этом, то должен знать и то, куда мы летим.

- Ну, я же просил тебя не возвращаться к таким разговорам... Я честно не знаю, куда нас везут. Ну а то, что ты знаком с этим самым В. Огги, узнать мне было совсем не сложно. Эта фамилия была написана на той самой куртке, в которой ты сегодня вернулся в комнату.

- Оказывается все просто.

- Может быть. И я не буду спрашивать тебя, почему курсантвыпускник назвал тебя мастер Вик, а то ты от этого краснеешь. Лучше спи, а то ведь мы не знаем, где будем завтра и удастся ли нам завтра выспаться.

- Хитрый ты, Рэй. Ну да ладно, расскажу, только ты потом никому ни слова.

И я шепотом рассказал ему обо всем, что было со мной за последний вечер. И Рэй ничему не удивился. Он повернулся ко мне и начал шептать прямо в ухо:

- Видишь ли, Вик, ты же все-таки вел "Иглу" в Пустоте, и опыт звездпилота в тебе отпечатался навсегда. И у тебя действительно личный коэффициент составляет около семи тысяч, я на "Игле" сам считал. Ну ладно, Вик, больше к этой теме не возвращаемся, а то еще услышит кто-нибудь, спи.

Мы летели всю ночь и большую часть следующего дня. Один раз к нам заходил Вен, он принес нам еду и еще, чтобы мы не скучали, пару считывающих устройств и полдюжины кристаллов разных фильмов. А вечером катер совершил посадку. Мы почувствовали это по легкому толчку и по тому, что резко уменьшилась сила тяжести.

- Похоже на Луну, - тут же сказал Мишка, - гравитация треть же.

- Или около того, - это сказал открывший дверь Вен, - вылезайте отсюда, вам уже пора собираться.

- Где мы сейчас? - тут же спросил я.

- Извини, Вик, но это вы будете должны определить сами. А сейчас строиться. Для того чтобы построиться, нам с трудом хватило тесного коридорчика между рубкой и пассажирским отсеком.

- Слушайте задание. - Командным тоном сказал нам Вен, - вы будете должны после того, как я улечу, также вернуться на Землю и предстать перед Маэстро, ну то есть перед старшим системкапитаном Йорком. Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше для вас, но, должен вам сказать, что не это главное в отборе. Назначаю старшим в вашей четверке Виктора Стрельцова. А сейчас надевайте скафандры, берите специально для вас приготовленный багаж и можете отваливать.

Скафандры оказались легкими десантными, а багажом - довольно объемные каркасные рюкзаки. Мы оттащили их подальше от катера и сели на них. Напоследок Вен сказал нам уже по радио:

- Дождитесь рассвета, он уже скоро... Желаю удачи тебе, мастер Вик, и всей твоей команде.

Вен не включил сразу главный двигатель, а довольно высоко поднял катер на тонких струях плазмы из двигателей ориентации. А когда включил основной двигатель, катер стал похож на метеор и довольно быстро скрылся за неровным горизонтом.

- Это место очень похоже на Луну, - сказал Мишка, - но только это не Луна.

- Чересчур долго летели? - спросил Женька.

- Нет, просто у нас на Луне Земля сейчас почти полная и ее видно всю ночь. Здесь же ее нет, как видите.

- Остаются тогда Меркурий, Марс и спутники Юпитера, - сказал я.

- Спутники Юпитера отпадают, - уточнил Рэй, - за сутки до них на катере никак не добраться.

Я внимательно посмотрел на звездное небо и, будучи уже точно уверенным, сказал:

- Меркурий.

- Почему ты так думаешь? - спросил Женька.

- Посмотри на небо. Видишь вон ту яркую голубую двойную звезду, вон, прямо над головой. Это не что иное, как пара Земля-Луна, два мира, на которых мы еще не так давно были.

- Ну, Меркурий, это не так уж и плохо, гораздо лучше, чем Юпитеровы спутники, - сказал Рэй. Он тут же щелкнул замками и снял с себя гермошлем, - неплохо, дышать можно. Снимайте вы с голов эти банки, скафандры здесь нам пока не нужны.

Через полчаса горизонт на востоке начал светлеть, и довольно вскоре после этого над ним поднялся большой, но тусклый, диск Солнца. К этому времени мы уже успели совместными усилиями определить наше местонахождение на Меркурии и разработать предварительный план похода.

Описывать наше путешествие по Меркурию я здесь не буду. Сложностей там хватило на всех четверых, и даже немного сверх того. Сначала мы восемь дней шли по пустыне, в которой не было никакого признака жизни. Потом переваливали через горы, без соответствующего снаряжения это нам удалось только с большим трудом, ценой ссадин, ушибов и прочих неприятностей, но, к счастью, без серьезных травм. Несколько раз мы попадали на довольно опасные осыпи. К тому же, едва мы перевалили хребет, нас начали мучить голод и жажда, так как припасы кончались. Но это только подгоняло нас вперед. А когда мы увидели перед собой небольшую речку, уже буквально едва ползли. Но в речке росли водоросли и в большом количестве водилась рыба. Два дня мы приходили в себя, а после этого двинулись дальше, вниз по речке. Шли еще целую неделю, прежде чем наконец-то вышли на границу осваиваемой человеком территории.

Первым человеком, которого мы встретили на Меркурии, оказался почти дочерна загоревший парень, примерно нашего возраста. Он плыл на байдарке вверх по реке. Увидев нас, он тут же причалил к берегу, вытащил из воды свою лодку и спросил нас, широко улыбнувшись при этом:

- Откуда вы здесь такие взялись?

- Оттуда, - я указал рукою на горы.

- Там же пустыня и никто не живет. Вы что, туристы что ли, или может быть потерпевшие кораблекрушение?

- Что-то вроде того, хотя и поневоле, - сказал Женька.

- Нет, скорее по собственному желанию, хотя мы и не собирались конкретно сюда, - это сказал уже Мишка.

- Вы, ребята, какие-то странные.

- Поневоле станешь странным, если три недели по пустыне идти, - сказал я и пояснил, - мы кандидаты в курсанты Первого Звездного Училища. И вот, в качестве последнего экзамена, нас высадили на Меркурий и приказали вернуться на Землю своими силами.

- Вы через горы переходили?

- Пришлось. А сейчас нам нужно попасть на космодром, желательно как можно быстрее.

- Здесь, в десяти километрах ниже по реке, стоит наша станция, есть дисколет. Я попрошу брата, и он отвезет вас. Давайте сюда ваши рюкзаки.

Он сложил наши, ставшие полупустыми, но все еще остающиеся довольно тяжелыми рюкзаки в свою байдарку и, пустив ее вниз по реке, объяснил, что дальше станции ей не уплыть. А пока мы шли до станции, он говорил почти что беспрерывно. Звали его Сашкой Вектовым. Здесь, на Меркурии, он отдыхал у своего брата, который работал на биостанции. А так, он землянин, заканчивает средний этап обучения и намерен стать космобиологом. Он немного позавидовал нам, в том смысле, что мы уже закончили средний этап. Биостанция представляла собой несколько небольших, разбросанных среди молодого леса, домиков. Дисколет, очень похожий на лунный, стоял на выровненной каменистой площадке, возле реки. Сашкина лодка с нашими рюкзаками была тут же, ее остановила протянутая над самой водой веревка.

- Это я сделал, - сказал Сашка, указывая на веревку. - Проплыву по реке, обратно пешком возвращаюсь, а лодку отпускаю, и она сама сюда приплывает. Он вытащил байдарку на берег вместе с нашими рюкзаками и тут же спросил. Ребята, вы наверно жрать хотите? А то я вас только одними разговорами потчую.

- Не откажемся. А то на рыбу нам уже даже смотреть не хочется, - сказал Рэй.

- И особенно в сыром виде, - добавил я.

Не смотря ни на что, мы уже чувствовали, что наше путешествие по Меркурию, этому пятому человеческому миру Солнечной Системы, уже заканчивается. Поэтому, несмотря на усталость и голод, настроение у нас было самое, что ни на есть, прекрасное. Такое же прекрасное, как безоблачное голубое небо у нас над головами. Сашка провел нас на пустую биостанцию, и мы наелись в столовой до такой степени, что даже стало немного сводить животы. Сашка же оставив нас в столовой, отправился искать своего брата, который, по его словам, должен шастать где-то неподалеку от станции. Но, тем не менее, пока он искал, мы успели пообедать, и расположились загорать возле речки и дисколета. Солнце на Меркурии, большей частью, прикрытое невидимой отсюда сетью экрана, было большим и тускло-желтым. Но, все-таки, не такая высокая, как на Земле, атмосфера, пропускала значительно больше ультрафиолета. И я только теперь понял, что за это наше путешествие мы загорели наверно только немного меньше Сашки. Сашка вернулся только часа через полтора. С собою он вел парня лет двадцати пяти, великолепного телосложения, в одних только шортах и загоревшего еще посильнее Сашки, хотя, казалось бы, куда еще сильнее.

- Так значит, вы и есть те самые путешественники?

- Путешественники поневоле.

- Знаю, знаю, мне Саня уже успел все рассказать. Зовите меня просто Илом.

Сашка в это время скрылся в домике, а я спросил:

- Куда Сашка-то убежал?

- А он вместе с вами отправится на Землю. - Сказал Ил и усмехнулся. Хорошо, что еще хоть вы сейчас подвернулись, а то уже месяц его выгоняю, выгоняю и не могу выгнать. Сейчас-то он уже никуда не денется, отправится на Землю как миленький. Давайте, собирайте свои пожитки и в машину.

Не успели мы забросить в дисколет свои рюкзаки, как появился Сашка. Он не стал переодеваться, а просто тащил на ремне довольно объемную сумку, которую небрежно забросил в дисколет вслед за нашими рюкзаками. Вид у него сейчас был довольно мрачный, очевидно, что именно сегодня на Землю он никоим образом не собирался. Этот дисколет оказался как раз шестиместным и до космодрома мы летели довольно комфортно. Ил оказался таким же разговорчивым, как и Сашка, так что за время полета мы узнали о работе биологов на Меркурии намного больше, чем хотелось бы нам узнать. Сашка же за это время не проронил ни слова, очевидно изображая из себя крупно обиженного человека.

Ил высадил нас неподалеку от здания космопорта, а сам только помахал нам рукою и отправился обратно. Первым делом после того, как вошли в здание космопорта, мы узнали расписание полетов пассажирских лайнеров. Корабль на Землю отсюда ходил четыре раза в сутки и должен был отправляться через полтора часа. Но, как оказалось, все места на него были уже заняты, впрочем, заняты были все места на идущие на Землю корабли и на сутки вперед. А сидеть сутки в космопорте нам нисколько не хотелось. И мы с Рэем, поднабравшись наглости, пошли в диспетчерскую космопорта. Туда нас сначала просто-напросто не пускали. Но мы все-таки умудрились проскользнуть перед самым носом у дежурного, и попали к главному диспетчеру космодрома, чему тот искренне удивился. Мы вкратце описали ему нашу историю, а он вначале сказал:

- Ничем не могу помочь, ребята. Больше сегодня рейсов на Землю не будет.

Настроение у нас от этого нисколько не улучшилось. Мы уже собрались уходить, когда он окликнул нас:

- Погодите, ребята, есть еще один вариант. Через полчаса стартует почтовый корабль на Луну.

- Подойдет, - одновременно сказали мы.

- Сейчас, я переговорю с капитаном этого корабля.

Капитаном почтового корабля оказался молодой мужчина, лет тридцати, но с проседью в волосах. Он без лишних расспросов согласился принять на борт пятерых пассажиров, если они успеют занять места на бору за десять минут до старта. Мы как могли, поблагодарили диспетчера, узнали, где стоит этот корабль, и побежали за остальными. На корабль мы поднялись как раз за десять минут до взлета. Человек в форме внутрисистемного космофлота проводил нас до мест, которые, как, оказалось, были рядом с рубкой. И едва мы успели расположиться, как прозвучала стартовая сирена. Корабль тяжело вздрогнул и довольно быстро пошел вверх. Через минуту даже появились перегрузки, что-то около трехкратных. Но продолжались они, к счастью Мишки, не так уж долго, не больше пятнадцати минут, потом ослабли, но двигатели работали еще около часа.

- Ну и развалюха, - шепотом выругался Мишка, - я и не думал, что на современных кораблях бывают перегрузки.

Он бы наверно еще долго продолжал ругаться, но тут появился уже виденный нами с Рэем капитан корабля. И очевидно он прекрасно слышал эти Мишкины слова.

- Этому кораблю всего только четыре года. И к развалюхам ни один почтовый корабль не относится. Просто сейчас мы должны срочно доставить в лунапорт один очень важный груз. Поэтому нам и пришлось разгоняться с большим ускорением, чем то, которое могут погасить компенсаторы. Сейчас наша скорость одна десятая це. Через сорок минут мы начнем торможение, а еще через час сядем в Лунапорте. Так что считайте, что вам крупно повезло. Такие рейсы между Меркурием и Землей, насколько я знаю, бывают не чаще, чем раз в год.

Мишке пришлось извиняться за то, что назвал корабль развалюхой. Потом мы все напросились в рубку, посмотреть на небо, какое оно бывает при таком полете. И в рубке мы пробыли до тех пор, пока нас не попросили оттуда убраться.

Точно в назначенное капитаном время, корабль опустился на Главный Космодром Луны. А когда мы вышли из корабля, он уже весьма интенсивно разгружался. Мы воспользовались платформой, на которой повезли груз, и быстро добрались до космопорта. Уже там Мишка сказал, что не может, оказавшись всего в десяти минутах от дома, не побывать там.

- Да и вам не мешало бы сейчас помыться и одежду в порядок привести. Не так же мы явимся к Маэстро, так, по-моему, называют Йорка курсанты.

- Согласен, - ответил я сразу же.

- Ну, уж коли наш командир, мастер Вик, согласен, то и мы не против, сказал за всех оставшихся Рэй.

- Ну а ты, Сашка, как? С нами или на Землю сейчас полетишь?

- А с вами можно? - на Землю Сашка явно не торопился.

- Что за вопрос, конечно. Но только тогда тебе придется моих братьев отвлекать, чтобы они у нас под ногами не путались. Ну а ты с твоей-то повышенной разговорчивостью наверняка им очень понравишься.

Когда мы добрались до Мишкиного дома, время было уже позднее утро. А его братья: Владька и Славка, встретили нас еще на улице. Лица у них были весьма удивленные.

- Снова вся компания вместе. Только очень интересно, на какой это жаровне вас жарили?

- И с каких лестниц спускали?

- Брысь, мелкие, - сказал им в ответ Мишка. - Пол суток назад мы еще были в пустыне Меркурия.

- Правда, что ли?

- А что ли нет. Не привязывайтесь, сейчас нам только вас и не хватало. Вот к нему привязывайтесь, - Мишка указал на Сашку, - к нему привязываться можно. Кстати, Саш, эти двое и есть мои братья. Вот этот, который в голубом и который немного понахальнее - Владька. Ну а этот, который в сером Славка.

Мы заперлись в довольно просторном душе и почти час соскабливали с себя отложения грязи. Потом еще примерно два часа стирали, каждый свою форму. Развесили ее на радиаторе-нагревателе, чтобы побыстрее высохла, и вышли из душа.

- Знаете, ребята, чего я сейчас больше всего хочу? - спросил после этого Мишка.

- Знаем, - сказал Рэй, - развалиться прямо на полу и ничего не делать минут шестьсот.

- Ты угадал абсолютно правильно.

- И мы все тоже не против, - сказал я.

- Пойдем в мою комнату.

В комнате Мишки на полу был ковер с длинным ворсом, мы растянулись на нем, поговорили минут пять и тут же уснули, словно бы отключились. Но поспать минут шестьсот нам не удалось. Часа через четыре нас разбудил Владька.

- Ну что там еще нужно? - сказал Мишка, просыпаясь, - не даете людям нормально поспать.

- Там вас какой-то парень по видеофону вызывал. Я сказал, что вы здесь, а он передал, чтобы вы поторопились и прибыли на Землю не позже, чем через десять часов.

- Все, можешь быть свободным, - сказал ему Мишка тоном приказа.

Владька усмехнулся, развернулся на месте и, картинно промаршировав, скрылся за дверью.

- Кто бы это мог нас искать? - спросил Женька.

- А мы почем знаем.

- Ну, ладно, - подытожил я, - десять часов это большой срок, будем еще спать или собираться?

- Лучше уж собираться. Нужно еще и форму в порядок привести, а спать-то все равно уже не хочется.

Для того чтобы привести в порядок форму, у Мишки дома нашлось все необходимое. Но все-таки мы потратили на это почти что три часа. Но уж, зато, после того как одели чистую, починенную, до предела наглаженную форму, почувствовали себя даже более чем уверенно. В таком виде предстали перед Мишкиными братьями и Сашкой.

- Как будто из витрины вылезли, - сказал он, улыбаясь, - хорошо еще, что Владик со Славиком догадались вам рюкзаки почистить, пока вы спали.

- Благодарим вас, о, наши юные друзья, - с улыбкой сказал Рэй. Мишка же нахмурился:

- Ничего не сперли случайно?

- Как можно, Мишенька... Правда, скафандры примеряли, но все обратно положили.

- Ну ладно, поверим на слово. Саш, на землю ты с нами полетишь?

- Конечно.

- Тогда собирайся, мы уже готовы.

На Землю мы прибыли через три с половиной часа. На Центральном Космодроме Земли была глубокая ночь. Но у входа в здание космопорта нас ждал Вен Огги. Правда, сейчас он был уже не в курсантской форме, а в форме Дальней Разведки и с погонами младшего капитана на плечах. Увидев нас, он широко улыбнулся и сказал:

- Почти что как на парад, молодцы, ребята, Йорк такое любит. Я тут вас уже заждался. Ну да ладно, пойдем. Здесь я с дисколетом.

Мы коротко попрощались с Сашкой, и пошли вслед за Веном. Дисколет был небольшим, чуть побольше, чем личные машины. Вен сам сел за штурвал и сразу же, как только мы разместились, поднял машину в воздух.

- Куда мы сейчас? - спросил я.

- Как куда, естественно в училище. Там уже утро, а Маэстро живет по местному времени училища.

В училище нам пришлось еще немного подождать. Потом Йорк вызвал Вена, а еще десять минут спустя, и нас. Он, как и три недели назад, осмотрел каждого из нас. Но не стал ничего спрашивать, а только выслушал мой доклад о том, что задание выполнено, и сказал:

- Я это уже знаю от капитана Огги, он наблюдал за вами постоянно и дал положительный отзыв о каждом из вас. Так что поздравляю вас, с сегодняшнего дня вы полноправные курсанты Первого Звездного Училища. Даю вам две недели на то, чтобы отдохнуть и придти в форму. А через две недели вы приступите к занятиям первого года.

Глава седьмая: На пороге

Как быстро шло время. Казалось, что еще совсем недавно мы сами только еще поступали в училище, а вот сейчас уже собираются поступать Мишкины братья. На Земле прошло семь лет, мы же прожили только шесть. Осталась позади последняя практика, и вот сейчас мы уже выпускники Первого Звездного Училища. Наша компания, сложившаяся еще при поступлении, за эти шесть лет не распалась, хотя все мы выбрали разные специальности звездолетчиков, правда частично пересекающиеся. Моя основная специальность - звездпилот; вторые: командир зонда, командир группы разведки. У Рэя основная: астроштурман; вторые ремонтник и так же, как и я, он разведчик. Мишка реакторщик, ремонтник, пустотчик. Женька - пустотчик, ремонтник, электронщик. Так что из нас вполне могла получиться команда маленького корабля. Многие про нас так и говорили, почти что не в шутку: экипаж.

Но мы уже определенно чувствовали, что долго оставаться вместе нам не придется, и служба разбросает нас в пространстве и во времени, а звездолетчики встречаются друг с другом нечасто, если конечно они не служат на одном корабле. Но пока еще у нас оставалось время до окончательного распределения и выпуска из училища, почти целых два летних месяца. И мы решили их провести со всем доступным для нас размахом. В тот день мы были в гостях у Мишки на Луне. Мы прилетели туда еще вечером, но почти сразу же завалились спать, и проснулись только поздно утром. Мы планировали на этот день массу развлечений, но почему-то на всех нас навалилась какая-то странная апатия, и абсолютно ничего не хотелось делать. И мы просто просидели дома у Мишки почти полдня.

Потом появились Мишкины братья и внесли хоть небольшое разнообразие в это наше очень скучное времяпрепровождение. Владька со Славкой с того времени, как я с ними познакомился, сильно выросли и стали уже почти моего роста, а Мишку в росте давно обогнали. За это время они стали намного серьезнее, хотя кое-какое детское озорство в них еще оставалось. Сначала они смеялись над нашим "закисшим" настроением. Но, убедившись, что это не помогает, решили испытать уже неоднократно проверенный прием. Они вызвали нас на борьбу, потому что шанса прижать кого-нибудь из "этих двоих" к горизонтальной поверхности никто из нас обычно не упускал, хотя сделать это с каждым годом становилось для нас все труднее и труднее.

Мы приняли их вызов и, как всегда, бросили жребий. По жребию получилось, что первыми должны бороться я и Владик. Остальные растащили в стороны всю мебель, образовав в комнате пустое пространство, пять на пять метров. Мы с Владиком сбросили с себя всю одежду кроме плавок и начали сходиться к центру. Вялое сегодняшнее состояние подвело меня, я прозевал Владькин бросок. Он повалил меня на пол, но все равно силы у меня было побольше, а у него как раз и не хватило, чтобы тут же закончить этот поединок. Я высвободился от захвата и вскочил на ноги, но Владька успел отскочить, и позиция стала, как и в начале. Я не стал атаковать, а просто дождался второго броска Владьки, который я уже не прозевал, как первый, а встретил, как полагается. Я надежно захватил парня и, пользуясь преимуществом силы, уронил на пол. Владька крутился и извивался, как змея, но уже ничего не мог поделать, а только немного отодвигал конец. Я все-таки ухватил его покрепче и придавил к полу, хотя на "легкой" Луне это было сделать значительно труднее, чем на "тяжелой" Земле. Коснувшись пола лопатками, Владька сдался и вытянувшись замер. Но я, как было у нас заведено, не сразу отпустил его. И в это самое время он зашептал мне на ухо:

- Вик, нужно поговорить, чтобы никто не знал. Выйди на веранду, не подавай виду. Хорошо?

Я кивнул головой в ответ. И когда начали бороться Рэй со Славкой, я оделся и выскользнул на веранду. Владька уже был там, он только махнул мне рукой и сказал:

- Пойдем.

Только когда мы вышли из дому, я спросил у него:

- Владик, ты куда это меня тащишь?

- Тут с тобой один человек поговорить очень хочет, но так, чтобы никто из вашей четверки кроме тебя об этом не знал.

- Что за человек?

- Парень лет восемнадцати, белобрысый такой. Он сказал, что ты его должен знать. Он ждет тебя на пляже.

Пока мы шли, я вспоминал, кто же это может быть, но оказалось, что у меня нет ни одного знакомого, который подходил бы под Владькино описание. И я подумал, что он мог просто ошибиться с возрастом, такое в нашем мире вовсе даже не удивительно. Когда мы вышли на пляж, Владик указал мне на долговязого загорелого парня с выгоревшими почти до полностью белого цвета волосами.

- Это он. Ну, я пошел.

- Куда пошел?

- Обратно, я подслушивать не собираюсь... Скажу там, что ты отлучился по какому-то делу.

- Хорошо, иди. Нет, погоди, этого парня я ни разу не видел. А сейчас иди.

Владька повернулся и ушел, а я направился к тому парню, которого он мне указал. Когда я сел рядом с ним, он посмотрел на меня и сказал:

- Вот мы и встретились, Вик Стрельцов. Что, не помнишь меня? Тогда напряги свою память получше. Тогда я был младше, но с тех пор не сильно изменился.

Я напряг всю свою память. Сначала обшарил всю свою жизнь, потом тот кусок жизни Рэя, который мне довелось прожить. И эта память постепенно прояснилась.

- Гостин, Андрей!? - спросил я с полным изумлением, уж его то я никак не ожидал здесь встретить.

- Да, он самый. Только погоди, не делай поспешных выводов. И ты, и Рэй находитесь не совсем там, где вы оба считаете. Это вовсе не придуманный не иллюзорный мир, просто тут все гораздо сложнее.

- Погоди, но откуда ты это знаешь?

- Не надо вопросов, Вик, времени у меня немного и то, что я считаю нужным, я скажу тебе сам. Не задавай вопросов, и ты не нарушишь данного тобою Рэю слова. Слушай и не перебивай.

- Хорошо, слушаю.

- Сначала дай мне слово, что Рэй ничего из сказанного мной, да и самом моем присутствии от тебя не узнает.

- Хорошо, даю это слово.

- Сейчас слушай. Как мы не боролись, Полночь все-таки наступила, и наш главный враг вернулся. Сейчас важно любое, даже мельчайшее событие. А тут мы узнали, что произошло такое важное для еще не сформировавшегося узла событие, как ваше появление здесь. Хорошо, что еще вы не нарушили никаких следствий. Но сейчас не это важно. Важно то, что вы обязательно должны вернуться на "Иглу", перейти обратно через тот порог, через который, сам, не ведая того, вас перенес Рэй, чем быстрее вы это сделаете, тем будет лучше. Мы не думали, что Рэй достигнет того могущества, которого он уже достиг и еще достигнет. Наверно Старшие все это знали заранее, но на то они и Старшие. Сейчас я по сути дела выполняю их волю. Вы с Рэем должны вернуться на "Иглу", и все будет так, как было и как должно быть. Хотя по отношению к Рэю это жестоко. И тем тяжелее говорить об этом мне, потому что я люблю Рэя, как брата... Не мной все это было задумано. Но все-таки нужно, чтобы виток спирали обязательно замкнулся. И как сказал мне Странком, мечта Рэя еще осуществится, и он будет счастлив... Все, мастер Вик, мне уже пора, но можешь задать только один вопрос.

Из всех вопросов, вертевшихся у меня в голове, неожиданно вывернулся такой:

- Кто ты?

- Человек, дублевец, свободный ком, официал, посол для особо важных поручений. Прощай, Стрельцов, больше мы уже никогда не встретимся. И не ходи за мной, - он поднялся, взял свою одежду и легкой походкой пошел по пляжу прочь от меня.

Это событие с визитом Гостина ни с чем не вязалось. И я посчитал, что это не более чем шутка Рэя, настоящего Рэя. Но я отчетливо вспомнил, в каком мире я нахожусь, хотя до этого, откровенно говоря, даже не думал об этом уже больше года. Все это могло значить только одно, наше пребывание в этом мире близится к концу, если уже не заканчивается. Вечером, когда все уже спали, я спросил у Рэя:

- Рэй, мы ведь уже звездолетчики, почему мы не возвращаемся на "Иглу"?

- А тебе, Вик, что, так не терпится что ли?

- Почему-то не хочется туда возвращаться. Но я все равно буду должен это сделать, не смотря ни на что.

- Мы вернемся на "Иглу" не раньше, чем станем настоящими звездолетчиками. Мы же пока еще только курсанты-выпускники. Так что пожить здесь пару месяцев нам еще хоть как придется.

- Может быть меньше?

- Не думаю, что меньше.

На следующий день настроение к нашей четверке вернулось, но сделать мы так и ничего не успели. Утром нас с Рэем вызвал по видеофону сам командующий училищем, звездкапитан Стоун. Он приказал нам немедленно вернуться на Землю и явиться лично к нему. Чем это вызвано, ни я, ни Рэй ничего не понимали. Обычно все вопросы, связанные с нами, решал не Стоун, а Йорк. Мы сказали Мишке с Женькой: "До скорой встречи", и первым же кораблем отправились на Землю. В училище был вечер, и в здании практически никого не было. Но звездкапитан ждал нас в своем кабинете.

- Курсанты: Рэй Климов и Виктор Стрельцов прибыли по вашему приказанию, - доложил я ему.

- Садитесь, - он указал рукой на стоящие возле стены стулья, а сам поднялся. - Не думал, ребята, что у вас могут оказаться связи, дающие прямой выход к верховному командованию нашего космофлота.

Мы с Рэем недоуменно переглянулись, и Рэй тут же сказал:

- Не понимаем вас, звездкапитан. У нас нет никаких таких связей, и это правда.

- Тогда значит у вас счастливая судьба, далеко не каждому выпускнику сразу выпадает такая честь, - сказал Стоун и пояснил свои слова, - через трое суток с базы "Оберон" должен стартовать в довольно важную экспедицию корабль Дальней Разведки "Арбалет". Так вот, на нем до сегодняшнего дня оставались вакантными две должности. Сегодня же лично астрокапитан Олтов, командующий Дальней Разведкой, говорил со мной и прислал официальный запрос конкретно на вас. Запрос уже утвержден на верховном командовании космофлота, так что вы не можете даже отказаться.

- Мы и не собираемся отказываться, - сказал Рэй.

- Я так и посчитал. Так вот, вам обоим присваиваются звания младших капитанов космофлота. А через четыре часа с Центрального улетает зонд с "Арбалета". Вы должны успеть на него. Все, можете быть свободными.

Четыре часа это и много времени и очень мало, смотря для чего. Чтобы успеть на космодром, их было даже более чем достаточно, но вот для того, чтобы еще раз увидеться с друзьями, их хоть как не хватало. Мы сразу же после того, как покинули училище, отправились на космодром. На зонде нас встретил сам капитан "Арбалета", старший системкапитан Торков. Это был довольно пожилой по нашим меркам человек. Принял он нас довольно радушно и сказал, что выбрал нас он сам, а о причинах этого выбора он даже и не заикнулся. Еще немного времени у нас оставалось, и мы вызвали по видеофону Луну, Мишкин дом. Ответил на вызов Владик:

- Еще раз привет. Вы откуда звоните?

- Привет, Владька. Наши-то все еще у вас?

- Нет, их Славка куда-то увел, чтобы развеяться, а я почему-то не захотел с ними идти.

- Мы ведь сейчас звоним, чтобы попрощаться. Мы уже сегодня улетаем.

- Надолго?

- На несколько лет. Не меньше пяти, как сказал нам наш капитан.

- Не пойму, почему вы улетаете и куда?

- Сегодня нас назначили в экипаж "Арбалета". Старт с базы "Оберон" послезавтра, ну а с Земли мы улетаем уже через пятьдесят минут.

- Но почему все так скоро. Вы ведь сами говорили, что окончательный выпуск из училища и распределение будут только через два месяца.

- Очевидно, командование лучше знает, что ему с нами делать. Жаль только, что с Мишкой и Женькой уже не поговорим. Ну да ладно, передай им от нас привет, пожелания всего наилучшего и скажи, что мы еще обязательно встретимся.

- Глубокого вам вакуума и спокойной Пустоты, - немного резковато сказал нам Владька "напутствие звездолетчикам" и сразу же отключился. Рэй внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:

- Ты сказал ему неправду, Вик. Я чувствую, что на Землю в этом мире нам уже никогда не вернуться. Уже пора возвращаться на "Иглу", но не знаю, почему не открывается выход.

- И думаешь, что во время этого полета, он должен открыться?

- Не должен, а обязан. "Игла" - то, по моим предварительным прикидкам, уже на пороге у Золотистой.

- Но все равно, Рэй, мне хочется еще раз побывать на этой Земле, увидеть всех знакомых.

- Тебя, Вик, ждет не эта, а настоящая Земля, она такая же, как эта. Там ты многих узнаешь, правда, они тебя не будут знать, но ведь все-таки узнают.

- Но там не будет тебя, - сказал я почти беззвучно, и Рэй не услышал этих моих слов.

С Мишкой и Женькой мы все-таки поговорили, но уже с Оберона. Они сумели найти подход к транспространственной связи, а точнее говоря, к связистам. Но этот разговор у нас не очень-то получился. Может быть потому, что они посчитали нас счастливчиками. А может быть потому, что мы с Рэем знали, что больше уже никогда больше их не увидим. Напоследок они пожелали нам удачи у дальних звезд. Этот разговор оставил неприятный осадок у меня на душе.

На "Арбалете" я занял должность восьмого звездпилота и одновременно командира восьмого десантного зонда. Рэй же стал восьмым штурманом и одновременно штурманом моего зонда. Опытные звездолетчики поначалу не испытывали к нам особых симпатий. Надо же, вчера еще курсанты, пусть и Первого Звездного, а сегодня заняли далеко не последние места в экипаже не какого-то третьеразрядного звездолета, а одного из лучших дальних разведчиков. Но уже во время полета отношение к нам постепенно изменилось, потому что любые звездолетчики уважают не только возраст и опыт, но также и знание, и умение.

До того как звездолет вошел в "Серую линзу", полет протекал нормально. "Серая линза" - это такое же стабильное возмущение Пустоты, как и "Фиолетовый зонтик", только оно в четыре раза крупнее и лежит от Земли в четыре раза подальше. "Арбалет" должен был проткнуть "Линзу" за пару дней, для корабля с мощным пространственным двигателем это совсем несложно. Но тут и произошла авария, которых до этого никогда не бывало. А заключалась она в том, что открылись створки ангара номер восемь, того самого, в котором находился наш зонд. Случись такое в нормальном пространстве, не было бы даже разговоров об аварии, но звездолет-то шел в Пустоте. Открывшись, створки ушли за пределы ас-поля , и дистанционно закрыть их стало абсолютно невозможно. И точно также невозможно было устойчиво двигаться в Пустоте со створками за полем, не говоря уже о выходе из Пустоты.

Чтобы закрыть вход в ангар, требовалось, чтобы кто-то покинул корабль и включил механизм закрытия вручную, все считали, что таким образом он может включиться. И мы с Рэем первыми вызвались это сделать. Если оценивать это с позиции логики, то это может показаться безумием, потому что в истории не было ни одного случая, чтобы кто-то покидал движущийся в Пустоте звездолет и возвращался обратно. Но мы с Рэем, в отличие от других, прекрасно знали, что с нами ничего не случится. Мы не стали облачаться в тяжелые и неудобные скафандры высшей защиты, как нам многие советовали, а ограничились даже не легкими, а сверхлегкими. У них было одно главное преимущество, они нисколько не ограничивали свободу движений, и через них можно было чувствовать телом любые предметы, которых касаешься. У входа в шлюз, который вел в ангар, мы доложили капитану:

- Мы готовы к выходу в ангар.

- Сбавляем ход до минимально допустимого... - пришел ответ капитана. Можете выходить.

В ангаре абсолютно ничего не изменилось. Все также стоял на решетчатых захватах зонд, работало освещение. Но только за открытым выходом была, как казалось, вязкая и плотная, без единого проблеска света, тьма Пустоты. Тут мне невольно вспомнился капитан Рикст, шагнувший в точно такую вот тьму. Мы медленно подошли к самому срезу палубы. Рэй протянул вперед руку, за пределы ас-поля. Она словно бы исчезла, но тут же появилась обратно.

- Можем выходить, - доложил я капитану, - отключайте тяжесть.

- Отключаем, желаю вам удачи.

В ангаре наступила невесомость. Рэй молча кивнул мне головой. Мы одновременно пристегнули к страховочной скобе нитки фалов, взялись за руки и шагнули из корабля. Тьма навалилась на нас сразу же. Не стало видно абсолютно ничего, исчезли все звуки, доносимые рацией. Из всех чувств у нас осталось только осязание, я чувствовал в своей руке руку Рэя. По открытой створке мы добрались до ее конца, где и находился механизм закрытия. Но, несмотря на все наши усилия, он так и не включился. Тогда мы вернулись в ангар.

- Механизм не включается, - доложил я капитану.

- Что вы предлагаете? - после короткой паузы спросил он.

- Попытаться выйти из корабля на зонде и вогнать створки на место грубой силой.

- Конкретнее, младший капитан Стрельцов.

- С зонда выпустим линь, закрепим его на конструкциях, выведем зонд из ангара, стравим линь, выдвинем опоры. Дадим команду втягивать линь, вернемся на корабль. Створки открыты лишь на треть, зонд зацепит их опорами и втолкнет на место, закрывающие механизмы окажутся внутри ас-поля. Далее обрубаем линь и окончательно закрываем ангар.

- В этом случае мы теряем зонд.

- Вы знаете лучший вариант, капитан?

После непродолжительного молчания, капитан сказал:

- Разрешаю вам поступать так, как сочтете необходимым.

Задуманная нами операция удалась, но только частично. После того, как мы оказались за ас-полем, полностью перестало работать все автоматическое управление на зонде. И мы также ничего не видели и не слышали, но мы просто почувствовали друг друга и поняли, что нам делать. Мы вручную включили втягивающий линь механизм, который к счастью заработал. Выдвинутые опоры зацепили створки и задвинули их на место. Створки сомкнулись, и зажатый между ними линь лопнул. Оставшись без связи со звездолетом, наш кораблик рванулся. Звездпилоты на "Арбалете" увидели лишь ослепительную вспышку и уходящий вдаль зеленый след...

В себя я приходил мучительно медленно. А когда открыл глаза, то поначалу даже не мог сообразить, где же я нахожусь. И только потом до меня дошло, что я нахожусь на "Игле", в той самой специальной комнате, которую уже успел наполовину забыть. Как ни хорош сон, но он должен кончаться, обязательно кончаться.

- Рэй, - сделав огромное усилие, позвал я. Никакого результата. Я попробовал пошевелиться, это получилось, но с трудом, тело было словно бы чужое. Я попробовал подняться, но тоже не смог. - Рэй! - снова позвал я, и мой голос показался мне чужим. Никакого ответа сначала не последовало, потом я почувствовал, что пол подо мной вспучивается, и я оказался сидящим в кресле.

- Как самочувствие, Вик, - прозвучал из динамиков голос Рэя. Но не тот голос, который я слышал еще несколько минут назад, а голос мальчишки.

- Терпимо... Значит... мы вернулись в исходную точку?

- Можно и так сказать. Но, точнее говоря, мы уже подходим к цели полета. До Золотистой осталось лишь немногим более двухсот миллиардов километров.

- Рэй, почему я словно бы чужой стал?

- Ничего, это пройдет уже через несколько минут, а пока отдыхай.

Через час я уже смог снять с себя костюм и спустился в рубку, хотя больше всего мне хотелось сразу же отправиться в душ. На обзорных экранах сверкала сверхяркая звезда, это была уже очень близкая Золотистая. При скорости, с которой сейчас двигалась "Игла", до нее оставалось только четыре дня полета.

- Рэй, да покажись ты, - сказал я после короткой паузы, - я не обижусь ни на что.

- Ну, если ты так хочешь.

Прямо на моих глазах моргнул экран, на нем появилось продолжение рубки, кресло и сидящий в нем Рэй, представший передо мной снова в образе четырнадцатилетнего мальчишки.

- Непривычно выглядишь, - негромко сказал я себе под нос, но Рэй услышал.

- Сам себе, посмотревшись в зеркало, еще более непривычным покажешься. Иди в душ, помойся, а то ведь столько месяцев не мылся.

- А ел то я тогда что?

- Сам ел. Ну да ладно, это ерунда, иди.

Но я все-таки подошел к самому экрану и увидел на щеках у Рэя мокрые полоски, какие остаются после слез.

- Рэй, ты что, ревел что ли?

- А что, нельзя что ли? Думаешь приятно снова, по сути дела, лишиться тела.

- Послушай, Рэй, я наверно смогу сделать для тебя робота.

- Не сможешь.

- Почему?

- В роботехнике ты также ничего не смыслишь, как и раньше. Ну а тем более, я сам этого не хочу. Лучше уж быть тем, кем есть. Пожалуйста, оставь меня, Вик.

Отказать ему в этой просьбе я сейчас не мог. Я повернулся к нему спиной и, немного задержавшись, пошел в душ. Там я сбросил с себя всю одежду и в первый раз посмотрел на свое отражение в зеркале. Не знаю почему, но я сам себе не понравился. Ведь я, пусть мысленно, в иллюзорном мире, но уже вырос и повзрослел, а вот сейчас вернулся и снова стал мальчишкой. Но я все равно был немного не таким, как раньше. Мышц стало побольше, ну и конечно отросли волосы, которые уже ничем больше не напоминали тот короткий ежик, который у меня был на Дивере. В заключение я только хмыкнул и забрался под душ.

Через час, помытый, причесанный и одетый во все чистое и новое, я снова вернулся в рубку. На экране продолжение рубки не исчезло, но Рэя там не было, и я решил его не беспокоить. Я сел за пульт и начал осваиваться с этим, вновь ставшим незнакомым для меня кораблем. Но сейчас я смотрел на все совершенно другими глазами, чем тот Вик, который бывал здесь прежде. Сейчас я был уже по-настоящему профессиональным звездолетчиком, и ничего незнакомого для меня в рубке просто не должно было быть. Я не торопился, потому что спешка ни к чему хорошему просто не может привести. Я успел досконально ознакомиться с пультом за пару часов. Когда же я это сделал и собрался пойти осмотреть другие отсеки, меня позвал Рэй:

- Ну, как, Вик, у тебя все в порядке?

- Все нормально в принципе. Сейчас же я собираюсь осмотреть корабль.

- Погоди, Вик, сейчас для тебя будет лучше сделать другое.

- Что сделать?

- Помнишь о дневнике Рикста.

- Ой, Рэй, я про него забыл и даже ни разу не вспомнил. Как же могло такое из головы вылететь?

- Тем лучше, что вылетело, тогда бы ты все равно ничего не понял до конца.

- Я ведь вроде бы почти все понимал.

- Ты наверно только начал читать?

- Да, в принципе.

- Я тогда просто спрятал его от тебя. А сейчас ты уже обязан прочитать этот дневник до конца.

- Хорошо, я его прочитаю. Но только где он? Куда ты его спрятал?

- Сейчас он снова в капитанской каюте.

Дневник капитана Рикста я сумел осилить за один день, и мне многое стало полностью ясно. Там описывалось и детство капитана, его связь с организацией под названием "Дубль". Правда, это было описано очень кратко и о самом "Дубле" я, по сути дела, ничего нового не узнал. Но зато многое узнал об Александре закате, Коме "Дубля". Потом в дневнике довольно подробно описывались многочисленные экспедиции разведки, в которых будущий астрокапитан принимал личное участие, его работа на посту командующего Дальней Разведкой. Но что больше всего меня сейчас интересовало, это то, что записывал Рикст во время своей работы на посту руководителя секретной лаборатории ЦИВПа.

Там подробно описывалась вся предыстория создания "Иглы", все те новинки, которые на ней были установлены, и которых не удалось создать и построить до конца. Честно говоря, когда я читал описания этих новинок, мне становилось немного не по себе, ведь до многого, по моему мнению, земная наука просто еще не дошла, ну а техника тем более. На "Игле" стояли гравитационные двигатели, реакторы-эстроны чудовищной, по моему мнению, мощности, лучевые двигатели, питающиеся непосредственно излучением этих реакторов. Ни о чем подобном я даже и не слышал. Но еще большее мое восхищение вызвало описание пространственного двигателя, в котором простота граничила, по сути дела, с гениальностью. И еще, "Игла" была вооружена получше любого крейсера Службы Безопасности. Гравитонные пушки, которые одним только залпом могли уничтожить солидный астероид, чего-то да стоили. Плюс ко всему, на корабле имелась установка, позволяющая локально сворачивать окружающее пространство, и делать звездолет абсолютно недоступным для какого бы то ни было воздействия. Правда, к сожалению, эту установку можно было использовать только при неподвижном или движущемся с небольшой скоростью корабле.

В дневнике также довольно полно описывалась и история создания Рэя, большей частью мне уже знакомая от него самого. Лишь одно меня раздражало во всех этих записях - значительные куски, иногда по несколько листов подряд, были записаны на совершенно незнакомом мне языке, и довольно странным алфавитом. Я подсознательно понимал, что именно в этих кусках записано самое важное, но прочитать-то я их все равно не мог. Тогда я решил обратиться за помощью в этом к Рэю. Рэй появился на экране сразу же, как только я его позвал.

- Еще раз здравствуй, Рэй.

- Ну, здравствуй, капитан. Надеюсь, что ты уже все прочитал.

- Все, что смог, то прочитал. Рэй, ты не смог бы мне помочь?

- Смотря в чем.

- Здесь почти треть записей сделана или шифром или на незнакомом мне языке.

- Ну и что?

- Не смог бы ты это расшифровать для меня?

- Наверно смог бы, но только не буду этого делать.

- Почему?

- Потому что я давал слово Артуру Риксту, что даже не взгляну ни разу на содержимое его дневника, а сделать это, при моих возможностях и любопытстве, было для меня не так-то просто. Так что извини меня, Вик, эту твою просьбу я не выполню, хоть даже разбирай меня.

- Ни отключать и ни разбирать тебя я естественно не буду, ты сам знаешь почему, - сказал я совершенно спокойно. - И нарушать данное тобой слово я тебя заставлять тоже не буду. Пусть пока содержимое этих записей остается тайной. Когда-нибудь я доберусь и до нее.

- Ты собирался ознакомиться со звездолетом.

- Это нужно сделать обязательно. Плох тот звездолетчик, который не знает досконально своего корабля.

- Я тебе в этом помогу.

На знакомство со звездолетом я потратил еще один день. Конечно, за это время я не смог узнать его абсолютно и досконально, но основное все же успел усвоить. Узнал расположение жизненно важных систем и коммуникаций, разобрался в их принципе и режимах работы, системах управления ими и принципах управления. Звездолетчику, имеющему соответствующую подготовку, это сделать не так сложно, как человеку, не имеющего ее. За то время, пока я занимался всем этим, "Игла" более чем вдвое приблизилась к Золотистой, и на экранах корабельных телескопов уже отчетливо просматривались крупнейшие планеты ее системы.

А еще через полтора дня звездолет развернулся кормою к стремительно приближающемуся солнцу и начал основной этап торможения и входа в систему Золотистой. Начиная с этого момента, я почти безвылазно находился в рубке корабля. Торможение не было быстрым, двигатели позволяли развить куда большую тягу. Но я решил использовать такое ускорение, чтобы у нас оставалась возможность маневра, ведь в этой самой системе, по мнению Рикста, должна находиться довольно высокоразвитая цивилизация. А в таких случаях лучше излишне не рисковать. И если вдруг цивилизация Золотистой окажется очень высокоразвитой и крайне агрессивной, я смог бы сменить торможение на разгон и на скорости проскочить эту систему. Торможение заняло ровно двенадцать часов корабельного времени, и за это время не произошло ничего страшного и непредвиденного. Окончив торможение, звездолет завис под плоскостью планетной системы, в двух миллиардах километров от нее.

Сейчас вся эта система уже была передо мною как на ладони, она довольно сильно напоминала солнечную систему. Пять планет земной группы, четыре гиганта и один пояс астероидов. Только расположение планет было немного не таким. На месте Меркурия была планета побольше солнечного Марса. На месте Венеры же планета немного меньше ее по размеру, а на месте Земли планета немногим побольше Земли. Четвертая планета Золотистой заняла бы в Солнечной системе положение между Землей и Марсом, и по расположению и по размерам. На месте Марса была планета, очень похожая на Марс. Далее лежал почти такой же, как и у Солнца, пояс астероидов и четыре планеты-гиганта с убывающей, по мере удаления от светила, массой, их окружали целые семейства лун, правда ни одна из гигантских планет не имела такого роскошного кольца, как Сатурн. В то время, пока я любовался этой системой, Рэй внимательно изучал ее всеми доступными дистанционными методами. И в заключение этого он выдал на один из вспомогательных экранов как характеристики всей системы в целом, так и каждой планеты по отдельности. Все это он сопроводил следующими устными комментариями:

- Данная система относится к разряду типичных, солнечного типа. Удивляет лишь то, что характеристики местного светила отличаются от солнечных только в пределах двух процентов. Для жизни пригодны третья и четвертая планеты. В атмосферах обеих содержится значительный процент кислорода. На обеих наблюдаются океан и леса...

- Это же открытие, Рэй, да еще какое, - тут же высказался я, Кислородные планеты - это такая большая редкость. А тут в одной системе их сразу две.

- В Солнечной кислородных планет сейчас уже пять.

- Ты считаешь, что местная цивилизация уже достаточно развита для того, чтобы перестраивать планеты?

- Пока я еще ничего не считаю, информации для этого еще недостаточно. К тому же радиоисточником является только третья планета. Но не таким сильным. Это может говорить о том, что на планете существует либо еще слабо, либо уже высоко развитая техническая цивилизация. Более вероятно, как мне кажется, все-таки второе.

- Будем приближаться?

- Это лучший вариант. На "Игле" недостаточно средств, чтобы вести подробные наблюдения с такого расстояния. Это все-таки не исследовательский корабль, а скорее военный. Даю курс на подлет к третьей планете.

На экране тут же высветились все параметры подлетного курса. Я только взглянул на них уже наметанным в подобных вещах взглядом.

- Двенадцать часов, что же, вполне приемлемо. Как раз успею отдохнуть до основных событий.

- Я рассчитывал подлет с учетом и этого.

- Спасибо тебе, Рэй... Ты лучший друг, который у меня когдалибо был.

- Да брось ты, мастер Вик, я всего-навсего обычная мыслящая машина.

- Рэй, если ты еще хоть раз напомнишь мне об этом не по делу, то я на тебя обижусь.

Сказав это, я услышал донесшийся из динамиков негромкий смех, Рэй смеялся в первый раз после нашего возвращения на "Иглу". А я по сути дела в первый раз почувствовал, в каком двояком положении он находится. Я хотел уже извиниться перед ним, но не стал, он ведь и так лучше других знает и понимает меня, и за не такое уж большое время (по меркам "Иглы") он стал для меня даже больше, чем просто другом.

- Иди, Вик, отдыхай, вахта на мне, ведь я сейчас не устаю. Будь в каюте.

- Где же мне еще спать, не в столовой же.

Через десять часов я снова был в рубке. Планета, к которой мы приближались, была уже неподалеку. Звездолет уже погасил скорость и приближался к ней со скоростью космического пешехода, всего лишь несколько десятков километров в секунду, это совсем ерунда по сравнению с релятивистскими межзвездными скоростями. Планета плыла на фоне космоса огромным драгоценным камнем. Окутанная белыми шлейфами облаков, между которыми просматривалась синева океанов, зеленый, коричневый, желтый и белый цвет материков, она была живой и прекрасной. Несколько минут я молча любовался этой раскинувшейся передо мной картиной и только потом позвал Рэя, который сразу же явился передо мною на экране в своем мальчишеском облике:

- Здравствуй, капитан.

- Здравствуй, Рэй. Какие у тебя новости?

- Смотри сам, - сказал он и на боковом экране начало быстро увеличиваться изображение и через несколько секунд стали отчетливо видны несколько довольно крупных искусственных объектов. - Это спутники, висящие, по отношению к планете, на стационарной орбите. Масса каждого, по моим расчетам, превышает сотню тонн.

- Неплохо, - прокомментировал я это, - значит, местная цивилизация отстает от нашей не более чем на четыреста лет. Какое, по твоему мнению, назначение этих спутников?

- Скорее всего, они многофункциональны. Трудно судить. Точно я смог установить лишь то, что они используются для ретрансляции радио и телевизионных передач.

- Ты сумел перехватить эти передачи?

- Разумеется, я их и сейчас непрерывно фиксирую.

- Сумел ли расшифровать?

- Лишь отчасти. Передачи ведутся в цифровой системе, по троичной логике. Перевести их в наши стандарты не составило для меня особого труда, но вот только овладеть местными языками я еще не успел, недостаточно информации, но думаю, что в течение нескольких часов, я должен с этим окончательно справиться.

- Покажи мне те передачи, которые ты уже расшифровал.

- Их слишком много для тебя, поэтому делаю выборку. Игровые и бессмысленные передачи я сразу же отбрасываю, оставляю лишь те, которые несут тот смысл, который может тебя заинтересовать.

Я устроился в капитанском кресле, лишь с трудом подавив в себе желание, забраться на него с ногами, эту мою мальчишескую привычку, и начал внимательно смотреть на экран. Первый из сюжетов, показанных Рэем, был следующий: Девственный лес, по-видимому, средней полосы. Большие, во многом похожие на земные, деревья, но в то же самое время необычные и неповторимые. Летают и щебечут незнакомые мне птицы. В голубом небе, среди редких кучевых облаков, сверкает Золотистая, солнце этой планеты. Землю покрывает сплошной травяной ковер. Мне так и хочется оказаться в этом самом месте. Конечно, картинке еще далеко до стереоголографических экранов "Иглы", но реальность она передает уже довольно точно.

Картинка сменяется другой. Сейчас на ней люди, находящиеся в довольно тесном и мрачном помещении: мужчины, женщины, дети и старики. Они очень, даже очень, похожи на землян, точно такие же фигуры, лица. Разве что только непривычный для землянина пепельносерый цвет глаз и волос, да и весьма странная на первый взгляд одежда. Но что одежда, в свое время на Земле мода выдумывала и не такое. Я слышу их голоса, чужая речь звучит более мелодично, чем земная, но я совершенно ничего не понимаю, ни одного звука, а не то, что слова или фразы. Эта речь естественно не имеет никаких аналогов в земной истории, да и откуда ей их иметь, ведь это же совершенно чужая цивилизация, хотя ее и создали люди, так сильно внешне похожие на землян.

- Что они делают?

- Не имею представления. Посмотри еще несколько фрагментов.

Следующий фрагмент показался мне похожим на сводку новостей из истории Земли. Сначала выступает какой-то довольно пожилой мужчина, который читает свою речь по бумажке. Я не могу понять ни слова, но ощущаю передающееся мне от него возбуждение. Потом показывают целые колонны людей, одетых во все одинаковое, похоже, что форму. На груди у них висят весьма странные аппараты, которые, по моему мнению, не могут быть ничем иным, как оружием. Это изображение сменяется другим: Стартуют ракеты, весьма примитивные, но огромные по размерам. Они выводят на орбиты какие-то странные беспилотные спутники, скорее всего военного назначения. Потом на экране появляется карта планеты, на которой все острова и материки закрашены в два цвета: зеленый и желтый.

- Что бы это значило, Рэй?

- Пока я еще не расшифровал языка, но, по-моему, это может значить только одно, на планете готовятся к войне, к большой войне.

- Но ведь это же безумие, Рэй, такая высокоразвитая цивилизация просто не сможет уцелеть в большой войне.

- Я это знаю не хуже тебя, но вот знают ли они, что находятся на пороге гибели?

Глава восьмая: У конца мира

Через три часа Рэй все-таки сумел расшифровать самый распространенный на Лате (так местные жители называли свою планету) язык и сказал, что на расшифровку остальных у него уйдет уже не больше часа.

Я решил не терять даром времени и тут же занялся изучением этих языков, разведчику они наверняка пригодятся. Рэй заверил меня, что на изучение языков у меня уйдет, при его помощи, не более десяти часов. А он за это время сумеет изучить планету настолько, что сумеет не только оценить обстановку на ней, но и дать вполне надежный прогноз развития ситуации. И я снова погрузился в иллюзорный мир, который впрочем, отличался от реальной "Иглы" только тем, что там присутствовал Рэй в человеческом облике, что было для меня особенно приятно, хотя он и выступал в роли учителя. В сжатом времени прошли недели, и я уже вполне прилично, практически без акцента говорил на всех основных языках Латы. Хотя можно было изучать их и дальше, я решил, что этого для меня уже вполне достаточно и вышел из иллюзорного мира.

"Игла" вращалась вокруг планеты по круговой орбите радиусом в шестьсот тысяч километров, почти в два раза дальше Зулы - первого спутника Латы, ее луны, и немногим дальше Яота, внешнего крошечного спутника, больше напоминающего астероид. Но едва я успел выйти из иллюзорного мира, как Рэй включил сигнал тревоги. Я буквально сорвал с себя костюм и почти что кубарем скатился в рубку. Бросился в кресло и пристегнул себя к нему ремнями. Рэй уже докладывал:

- С "Иглой" сближается неизвестный объект. Предположительно пилотируемый корабль.

- Они нас видят?

- Предполагаю, что видят. Я обнаружил их по излучению ихнего локатора.

- Откуда они идут? С планеты?

- Нет, наоборот, к планете. По-видимому, это межпланетный корабль, идущий от четвертой планеты. Через полчаса они пройдут всего лишь в сотне километров от "Иглы". По-моему, разумнее всего для нас будет просто уйти.

- Не всегда самое разумное - самое правильное, - сказал ему я, - следи за ними.

- Они начали вести направленную передачу на нас.

- Выводи на экран.

- Вывожу.

На экране связи появилось лицо человека, который был в скафандре и в гермошлеме. Его слова я уже прекрасно понимал и без перевода.

- Я "Онни-1", корабль первой оннской экспедиции Союза Аивера. Кто вы? Почему не подаете ответных сигналов? - после этого человек начал все сначала.

- Что будем делать? - спросил я у Рэя.

- Ты капитан, тебе и решать, - был на этот раз его ответ.

- Вообще-то мы прилетели сюда вовсе не для того, чтобы скрываться. Будем поступать так, как будто находимся в одной из освоенных систем Содружества. Включай транслятор и передавай в ихнем коде.

- Ясно, кэп, говори.

Сначала я увидел, как изменилось лицо человека на экране, он увидел меня, тогда я сказал:

- Я "Игла", корабль крейсерского патруля Содружества Земли. Я хочу говорить с командиром "Онни-1".

Человек ничего не сказал в свой микрофон, а только кивнул головой в сторону и быстро отплыл вверх. А на экране появился человек, на вид, по земным меркам, лет тридцати:

- Я Иверит Альись, командир "Онни-1", - представился он.

- Я Виктор Стрельцов, капитан "Иглы", - в свою очередь представился я и предоставил ему право первым задавать вопросы.

- Вашей станции нет в нашем каталоге. И о Содружестве Земли никто из нас не слышал.

- Это не станция, а корабль, вышедший на орбиту несколько часов назад. А Содружества Земли на вашей Лате нет, потому что Земля это почти такая же планета. Мы пришли к вам из системы другой звезды.

Несколько секунд продолжалось напряженное молчание, потом командир сказал:

- Это плохой розыгрыш, к тому же в неподходящее для этого время.

- Я не собираюсь ничего доказывать, Иверит Альись, хотя и мог бы. Могу предложить только одно, переговорить лично. Мы не причиним вам ни малейшего вреда.

- Я не смог бы попасть к вам на борт, даже если бы очень захотел. Вы это и так прекрасно знаете.

- Я выйду на параллельный курс. Ждите и наблюдайте.

По моему сигналу Рэй отключил связь. Я же взял управление звездолетом на себя.

- Что ты собираешься делать, Вик?

- Пойду на максимально возможное сближение.

- Об этом я и так уже знаю.

- Я думаю, что космолетчики поймут меня лучше, чем обычные жители Латы.

- Возможно, хотя и не могу этого гарантировать. Действуй по обстановке, если что, я подскажу.

- Благодарю, Рэй, постараюсь справиться сам.

- Тогда желаю удачи. Но только помни о своей ответственности.

- О ней я никогда не забываю.

Двигаясь в поле тяготения близкой планеты, я решил ограничиться только гравитационными двигателями, чтобы не светиться лишний раз. Но через десять минут я увидел "Онни-1" уже не как звездочку. Я погасил относительную скорость, и корабли замерли в десятке метров друг от друга, трехсотметровая сигара "Иглы" и, кажущийся рядом с ней крошкой, латянский корабль. По моей просьбе Рэй тут же включил связь.

- Я "Игла", маневр сближения выполнил. Готов принять у себя на борту двух человек. Открываю шлюз и жду.

Открытый и освещенный шлюз смотрел прямо на чужой корабль, и не заметить его было просто невозможно. Но через минуту я получил по радио следующий ответ:

- Мы готовы принять одного человека у себя на борту.

- Ну что ж, - ответил я на это сразу же, - с вашей стороны это вполне разумная предосторожность. Я согласен прибыть к вам.

Я направился надевать скафандр и, занимаясь этим, разговаривал с Рэем.

- Вик, по-моему, это просто глупо с твоей стороны - идти к ним на борт.

- Со мной ничего не случится, я же звездолетчик. И, к тому же, мы в гостях, следовательно, должны поступать по правилам хозяев... Ну а, в крайнем случае, надеюсь, что ты сумеешь меня спасти.

- Я буду постоянно на связи с тобой.

На всякий случай я надел на себя средний скафандр из толстой многослойной триоткани с круглым полупрозрачным шлемом. Этот скафандр позволял защититься от большинства известных мне воздействий, но в отличие от тяжелого скафандра и от СВЗ, он всетаки походил на скафандр. Я посмотрел на себя в зеркало и, убедившись, что выгляжу я довольно неплохо, вышел через шлюз в открытый космос. Чужой корабль был почти рядом. Но его очертания не были для меня особенно непривычными, в свое время на Земле почти точно также выглядели первые межпланетные корабли. На моем скафандре собственных двигателей не было, необходимости же в ракетном ранце здесь я просто не видел. По моей команде Рэй выдвинул из шлюза штангу манипулятора, которая протянулась до самого шлюза "Онни-1". Рэй еще раз пожелал мне удачи, и я, перехватываясь руками, прошел по манипулятору в чужой корабль. Шлюз у "Онни-1" был довольно тесный, но шлюзование, вопреки моим ожиданиям, не отняло слишком уж много времени. Потом медленно открылась внутренняя дверь шлюза, и я оказался на борту чужого корабля. И сразу же я столкнулся с людьми. Их было четверо, и все были в скафандрах. Ростом они ничем не уступали землянам, о возрасте же я тогда еще ничего не мог точно судить. Двое из них держали в руках небольшие предметы, очевидно, это было их оружие. В это время Рэй сообщил мне по радио:

- Атмосфера внутри корабля пригодна для дыхания, давление и температура в пределах нормы.

Как я решил, рискнуть все-таки стоило. Я щелкнул замками и снял с головы гермошлем. Воздух на корабле пах пылью, металлом и еще чем-то не вполне понятным, однако не так сильно. Еще раз посмотрев на оружие в руках космолетчиков, я только улыбнулся и сказал:

- Я пришел к вам без оружия. И мне совсем не хочется выступать в роли мишени. К тому же, я не собираюсь делать вам ничего плохого.

После небольшого промедления оружие было все-таки спрятано, и один из космолетчиков сказал мне:

- Следуйте за мной.

На корабле была полная невесомость, и я, следом за ним, вплыл в узкий коридор, на другом конце которого, в небольшом помещении, был только один Иверит Альись. И он, вопреки моим ожиданиям, был без скафандра. Он внимательно посмотрел мне в глаза и протянул руку в так похожем на земное приветствии. Я отстегнул перчатку и тоже протянул руку в ответ. Рука у этого человека была твердая и немного прохладная.

- Если хотите, можете снять скафандр.

- Благодарю, с удовольствием. - Ответил я без промедления на это его предложение. Я щелкнул замками и легко выскользнул из неудобной одежды, оставшись только в полетной форме. - Можем начать разговор. Как хозяин, вы имеете право первым задавать вопросы.

- Значит, вы говорите, что прибыли со звезд? - в его тоне так и скользило недоверие.

- Да, на своем корабле я смог бы даже показать, откуда, у вас же, как я считаю, нет подобных карт.

- Откуда же вы тогда так хорошо знаете наш государственный язык?

- Так же хорошо, как вы сказали, я знаю все основные языки Латы. Корабельный кибермозг "Иглы" сумел их расшифровать и обучить меня им, насколько возможно за такое короткое время.

- Мы совершенно не ждали гостей со звезд, - сказал он после последовавшей за этим небольшой паузы, - поэтому не можем поверить вам на слово. Какие вы можете предъявить доказательства?

- А какие вам нужны доказательства?

- Вы можете перевести нас на орбиту вокруг Латы?

- Разумеется, ведь для этого нужно только чуть-чуть уменьшить вашу скорость. Но погодите, разве вы не можете это сделать сами?

- В том то и дело. Что не можем.

- Но ведь у вас, насколько я понял, межпланетный корабль?

- Мы должны были встретить танкер. Но сейчас на Лате не до нас.

- Что же такое творится на вашей планете?

- О, да, похоже, что вы действительно со звезд, если не знаете об этом. У нас все сейчас только то и делают, что готовятся к войне.

- Этого невозможно не заметить даже постороннему. Но, помоему, война для такой высокоразвитой цивилизации, как ваша, подобна безумию.

- Мудрые слова, но вот только нашим правительствам не хватает этой самой мудрости.

- Я переведу ваш корабль на орбиту, дайте только ее параметры.

- Нам нужно на низкую орбиту.

- Мне это без особой разницы. Космолетчик всегда выручит космолетчика. Сейчас же я должен вернуться на свой звездолет.

На "Игле" я сначала немного поругался с Рэем, который объявил мое обещание просто глупостью, но потом все-таки подчинился мне и сделал все необходимые расчеты силового поля для удержания "Онни-1", так как механических средств для удержания этого, оказавшегося настолько хрупким, кораблика, на звездолете просто не было. Когда все было готово, я по радио предупредил латян на "Онни-1", включил поле и начал, осторожно маневрируя, переход на низкую орбиту. Попутно Рэй сочинил какую-то сложную комбинацию силовых полей, которая сделала "Иглу" невидимой ни для оптики, ни для локаторов. А через пять часов мы уже оказались на орбите высотою всего триста с небольшим километров.

- Вашу просьбу я выполнил, - сказал я по радио, - могу ли быть еще чем-нибудь полезен для вас?

На экране снова появился их командир:

- Вы спасли нас, не попросив ничего взамен... И сейчас я почти что полностью уверен, что вы действительно пришли со звезд. Жаль, что в такое неподходящее для этого время.

- Мы просто ничего не знали об этом... Может быть, вам еще требуется помощь? Мы способны опустить вас на Лату.

- В этом нет необходимости, капитан. В течение суток за нами прилетят.

- Может быть вы, командир, все-таки побываете у меня на борту?

- С удовольствием, - после небольшой паузы последовал его ответ.

- Жду.

- Погодите, вас ведь не видно.

- Выйдите из шлюза, и я приму вас на борт.

Через полчаса, как раз когда корабли вошли в тень Латы, Иверит Альись уже был на борту "Иглы". Я встретил его у шлюза, помог снять скафандр, потом проводил в рубку, где и состоялся наш разговор, мой первый настоящий разговор с латянином. А точнее, вообще первый настоящий разговор между землянином и инопланетянином. Первый в истории разговор, так непохожий на те, которые люди себе представляли.

- Разговор будет неофициальный, - сразу же сказал он. - Меня никто не уполномочивал разговаривать и вести, какие бы то не было переговоры с инопланетянами.

- Мне так же не давали подобных полномочий. Можете называть меня просто Вик, это по имени и к этому я привык.

Он непринужденно улыбнулся, и я понял, что он совсем еще молодой человек.

- Никогда бы не подумал, что встречу такого вот инопланетянина, как ты, Вик. Да и никто наверно не ожидал. Поэтому я сейчас даже не знаю, о чем следует говорить с тобой... Можешь звать меня просто Иверит или даже просто Ив.

- Хорошо, Ив.

- Вик, что занесло тебя к нам?

- Ты правильно сказал, именно занесло. Корабль первоначально направлялся совсем не к вашему солнцу. Всему виной авария, которую на корабле никто не предвидел.

Тут я, сам не знаю почему, рассказал ему практически всю свою историю. Но может быть просто потому, что я до этого никому и никогда не мог ее рассказать. Он выслушал меня внимательно, ни разу не перебивал, наверно потому что все прекрасно понимал. И только когда я все сказал, он спросил:

- Но сколько же тебе все-таки лет, Вик?

- Не буду обманывать. По вашему исчислению мне только четырнадцать лет.

- Бедный парень, попасть в такую переделку... Знаешь, Вик, мой сын почти что твой ровесник, ему тринадцать, и я уже полтора года не видел его.

- Я почему-то подумал, что вы моложе.

- Мне только тридцать... Как жаль, что ты прилетел в такое время. Что ты собираешься делать?

- Мне нужна помощь. Пространственный двигатель звездолета можно восстановить, но только не в одиночку. Тогда я смог бы попасть на Землю, или в любую из освоенных систем Содружества. И я должен это сделать.

- Понимаю, но прилетел бы ты лет на пять раньше, все сложилось бы абсолютно по-другому.

Тут Ив вкратце рассказал мне последние годы истории Латы, как и почему началось движение к войне, и какие у этого были последствия.

- Так что, Вик, на Лату тебе лучше вообще не опускаться. Ни о какой помощи тебе там и не зайдет речи. Тебя либо попытаются использовать для войны, либо попытаются извлечь из тебя все, что ты знаешь. Для Латы же все это обернется не иначе, как полной гибелью.

- Я уже думал об этом, но, похоже, что иного выхода у меня просто нет. К тому же, я сумею за себя постоять, вряд ли меня можно так просто использовать. Кораблю ваше оружие не страшно. Мы можем свернуть вокруг корабля само пространство, и тогда ему станет не страшно даже деактивационное излучение, не говоря уже о ваших бомбах.

- Но ведь ты же не будешь вечно сидеть на своем корабле.

- Я специально подготовлен, я профессиональный звездный разведчик. Если будет нужно, смогу уклониться от пули, а в рукопашной одолеть несколько десятков неподготовленных людей. Это не хвастовство, я действительно подготовлен, как звездный разведчик.

- Не берусь судить о том, на что ты способен. Но ведь ты же сам сказал, что тебе нужны помощники. А люди, при определенных обстоятельствах, способны на все.

- Возможно, что ты прав, но у меня просто нет другого выхода.

- Тогда прими от меня совет, больше я ничего не смогу тебе дать. Подожди несколько недель, тогда все станет ясно с войной, может быть ее и не будет вовсе. Ни в коем случае не спускайся на Лату открыто. У тебя есть карта Латы?

- Сейчас узнаю. Рэй, ты нас слышишь?

- Да, карту я уже составил.

- Выведи ее на вспомогательный экран.

На экране возникло отличное стереоголографическое изображение поверхности Латы. Мы подошли к экрану.

- Вот здесь Пустыня Черных Камней, - сказал Ив и немного запнулся, когда изображение приблизилось, - здесь никто не живет и вообще редко кто когда бывает. Это самое подходящее место для посадки твоего корабля. А сейчас можно вернуть прежнюю карту?

Рэй тут же снова высветил на экране всю Лату. Ив указал мизинцем на восточное побережье большого южного материка, рядом с экватором.

- Здесь находится Главный Космодром Аивера. Отсюда мы улетали на Онни. Так вот, если все-таки хочешь чего-нибудь добиться, обратись к доктору Ольньгись, он глава космической программы Аивера. Наверно единственный настоящий ученый, занимающий такую высокую должность на всей нашей планете. Он почти постоянно находится на космодроме. То, как ты это сделаешь, уже твоя забота.

- Космодром не может не охраняться, - сказал Рэй.

- Разумеется, что охраняется, но охрана чисто внешняя... Погодите, с кем я сейчас разговариваю.

- Рэй, покажись перед нашим гостем.

- Хорошо, капитан.

На боковом экране, где все еще находилось "продолжение" рубки, прямо в кресле возникло изображение Рэя. От этого Иверит даже вздрогнул, но Рэй тут же его успокоил:

- Да, я не человек, и то, что вы сейчас видите, всего лишь изображение на боковом экране рубки. Я центральный компьютер, кибермозг этого корабля. Можете звать меня просто Рэем, хотя это и человеческое имя. Так вот, командир Альись, я сумел абсолютно точно рассчитать, что война на Лате уже действительно неизбежна. Расчеты и анализ верны, я не могу ошибиться, потому что я машина. Анализ показал, что война начнется в течение суток, и ее уже невозможно остановить никакими из дозволенных способов.

- Может быть, ты ошибся?

- Я постоянно прослушиваю все ваши радиопередачи на всех волнах, в том числе и военные, шифр мне не помеха. Да, я могу ошибиться в сроках, но не более чем на пол суток.

Латянин молча опустился в кресло, обхватил голову руками, и просидел так несколько минут. Потом едва слышно проговорил:

- Значит, я его больше не увижу.

- О ком вы, командир? - спросил у него Рэй.

- О своем сыне, он живет в столице.

- Насколько я знаю, у вас действует отличная видеофонная связь.

- При чем тут видеофон... Хотя бы по нему. Но с корабля вызов не сделаешь, а в центре управления от такой просьбы просто отмахнутся, не то сейчас время.

- Может быть, мы сможем вам в этом помочь, - сказал Рэй.

- Да, мы можем прямо сейчас доставить вас в вашу столицу, - сказал я.

- Нет, я не могу оставить своего места, мой долг быть на своем корабле.

- Тогда видеофон, Рэй сумеет сделать вызов.

- Попробую, дайте только шифр нужного видеофона.

Латянин назвал семь цифр в ходящей на Лате двадцатеричной системе счисления.

- Немного подождите.

Подождать пришлось не больше половины минуты. После чего на вспомогательном экране появилась удивленная физиономия мальчишки, очень похожего на Ива, разве что волосы у него были потемнее. Но на вид этому мальчишке я ни за что не дал бы больше одиннадцати-двенадцати лет, но уж никак не тринадцать, которые были у него на самом деле.

- Папка, ты уже вернулся? - обрадовано спросил он. - Когда ты приедешь домой, а то тут такое творится.

- Погоди, Рив, я еще только на орбите.

Мальчишка в следующее мгновение выразил полное недоумение и непонимание:

- Но ведь это же не ваш корабль.

- Я сейчас у друзей, которых мечтал встретить всю жизнь, но встретил в такое неподходящее для этого время. Выслушай меня и не перебивай. Сегодня или завтра начнется война. Столица это наверно самый защищенный город на всей Лате. Ни при каких условиях не покидай его. Никуда не выходи из дому. Включи телевизор и не выключай, по нему должны обязательно передать сигнал тревоги. Как услышишь его, спускайся в подвал, там есть все необходимое для жизни. И никуда оттуда не выходи, я тебя обязательно найду.

- Но, папа...

- Никаких но, ты должен поступить именно так, как я тебе сказал. Иначе мы можем уже никогда не увидеться.

- Но выслушай же меня.

- Давай, но только ненадолго, друзья не могут поддерживать связь бесконечно.

- Нашу школу эвакуируют на юг. Сейчас я должен бежать на сбор.

- Ни в коем случае. Запри все двери и не открывай никому. Ты не должен покидать нашего дома, иначе, если начнется война, ты можешь погибнуть, а если и не погибнешь, то мы не найдем друг друга.

- Но ведь нам сказали, что войны не будет, это только учения.

- Рив, ты веришь мне?

- Хорошо, папа, я сделаю все так, как ты мне сказал, но если за это меня исключат из школы...

- Думаю, что до этого не дойдет. До скорой встречи, Рив.

- Приезжай побыстрее.

Ив сделал резкое движение рукой. Рэй понял этот его жест и отключил связь.

- Я должен вернуться к себе на корабль. Благодарю тебя, звездный капитан, за все, что ты сделал для нас и для меня лично. Мы перед вами в долгу, за которым вы всегда сможете обратиться, если только на Лате станет немного спокойнее. А пока я могу обещать лишь одно, от нас о вас никто не узнает.

- Спасибо хотя бы и за это. Думаю, что мы еще встретимся, командир Альись.

- Как повернется наша судьба, так говорят у нас. Но я буду всегда рад тебя видеть, капитан. Поэтому и говорю, не прощай, а до свидания.

"Игла" быстро отошла от чужого корабля и за несколько минут подняла свою орбиту в два раза, где было меньше следов атмосферы и откуда было удобнее вести наблюдения.

- Рэй, каково твое мнение об Иверите Альись?

- Он сильно отличается от среднего латянина. И еще о нем я могу сказать следующее: в разговоре с тобой он был даже искреннее тебя. Выводы можешь сделать сам.

- По-моему, этот человек может оказаться для нас довольно полезным.

- На Лате в любой час может начаться война. А ты, насколько я тебя знаю, вообще не знаешь, что такое настоящая война.

- Почему не знаю?

- Даже сейчас ты думаешь о войне, как о чем-то далеком и абстрактно-отвлеченном.

- Может быть. На Земле уже давно забыли, что такое война, и это счастье для всех нас.

- Но здесь очень скоро будет война, может быть даже потому, что сами латяне забыли, что такое война, какая она. Эта планета уже пережила когда-то ядерную войну.

- Откуда ты это знаешь?

- Пустыня Черных Камней, которую нам показал Ив, не что иное, как атомная пустыня. Но та война была уже очень много тысяч лет назад, когда земляне были еще дикарями. Похоже, что и сами латяне об этом не знают. Я же сумел это определить, только исследовав почву пустыни на изотопный состав во вторичных полях.

- Так что, значит, получается, что цивилизация Латы старше земной?

- Получается, что так, хотя об этом прошлом они сейчас ничего не знают.

- Все это, Рэй, сейчас для нас не имеет большого значения. Да и для них наверно тоже. Мы ведь не сможем предотвратить войну.

- Для этого потребовался бы или целый флот или применение недозволенных средств. И к тому же, по-моему, мы просто не имеем права вмешиваться в их дела.

- Возможно, ты и прав, Рэй.

- Вик, по-моему, сейчас тебе требуется отдых.

- Я не могу отдыхать в такой момент.

- Твой мозг устал, это я прекрасно чувствую. И если ты сейчас не будешь отдыхать, последствия для тебя могут быть самыми плачевными.

- Хорошо, подчиняюсь тебе, как другу.

- Иди в каюту и спи. В случае чего я тебя подниму.

Я подчинился Рэю и отправился в каюту спать. Уснул я сразу же, но сон был неспокойным, словно бы мне передалось настроение латян. Снились мне сплошные кошмары, правда, их я не запомнил, но впечатления от которых меня потом еще долго преследовали. Проснулся я от какого-то ужаса и сразу же вскочил на ноги, готовый ко всему. А в следующее мгновение Рэй включил сирену, чтобы разбудить меня, но я точно помню, что проснулся за мгновение до этого. Я не стал натягивать на себя форму, а, ухватив ее подмышку, понесся в рубку. Все происходящее Рэй прокомментировал так:

- Началось. Мы у конца мира.

Я упал в кресло и молча наблюдал за происходящим. Материки Латы словно бы подернула призрачная дымка, потом засверкали ослепительные вспышки, и полезли вверх чудовищные грибовидные облака. Тут Рэй вывел на экраны вместо обзорной картины совсем другое изображение: Гибнущие города, взрывные волны, сметающие с планеты жизнь, гибнущие люди. Смотреть на это было для меня практически невыносимо, а Рэй, как будто специально, бил меня всем этим. Я почувствовал, что мои руки сами собой сжимаются в кулаки. Нет, смотреть на конец мира абсолютно невыносимо. Разве за этим я летел к Золотистой. Я закрыл глаза и понял, что должен сделать очень много.

Конец первой книги

КРУГ

ПУТЬ К ЗОЛОТИСТОЙ

Глава первая: Крейсер "Игла"

Глава вторая: Пленники Пустоты

Глава третья: След в чужом небе

Глава четвертая: Рэй

Глава пятая: Друзья

Глава шестая: Высшее звездное

Глава седьмая: На пороге

Глава восьмая: У конца мира

НА ЧУЖОМ БЕРЕГУ

Глава первая: "Ангел неба"

Глава вторая: "Город стреляющих стен"

Глава третья: Мрак над миром

Глава четвертая: Командир

Глава пятая: Восточное Море

Глава шестая: "Демон ночи"

Глава седьмая: Риверит Альись

Глава восьмая: "Побег в будущее"

Ирра - спутник Дивера, диверианская луна. Металлоткань - ткань из металлического волокна. Астрокапитан - высшее звание в космофлоте землян того времени. Теллит - природный кристалл, составляющий основу пространственного двигателя. Игломет - оружие, стреляющее оперенными иглами. Тетралит - материал литовой структуры четвертой степени насыщения вихревым полем. Билит - композит вещество - вихревое поле второй степени интенсивности. Звездпилот - пилот внепространственного звездолета. Антигравитация - сила противоположная силе тяжести, отталкивание материальных тел друг от друга. Гравидвигатель - двигатель, использующий для движения гравитационные силы. Анабиоз - состояние без жизни. Остановка всех жизненных процессов организма. Позволяет сохраниться на длительное время, время при этом "выпадает". Дисколет - летательный аппарат класса земля - космос - земля, имеет форму толстого диска - чечевицы. Эстрон - реактор, использующий распад пространства-времени. Лит - композит вещество - вихревое поле. Сверхпрочен. Це или С - скорость света. Гигатонна - 1 000 000 000 тонн тротила. Триоткань - ткань из триолитовых нитей. Сверхпрочна. Же или g -ускорение свободного падения (сила тяжести) на поверхности Земли. Триолит - материал литовой структуры, третьей степени насыщения вихревым полем. Деактиватор - устройство, разрушающее вихри поля в композитах, делает их неустойчивыми. Деактиватором разрезаются все литовые материалы. Информатека - хранилище информационных кристаллов. Собственное время - время, проходящее на корабле, летящем со значительной скоростью. Собственное время согласно теории относительности меньше внешнего. Информаторий - место для получения информации, хранилище информации. Кристаллосхема - электронная схема, выполненная на одном кристалле. ИГ - сокращение от ИнформГлобаль, глобальная информационная сеть, аналог телевидения. Стеролит - прозрачный материал литовой структуры. Трансактивационные нити - литовые нити с переменной степенью насыщения вихревым полем, создают значительную силу. Деактивоидный преобразователь - источник энергии, использующий энергию вихревого поля литового материала, который служит ему топливом. ТП-передача - транспространственная передача. Практически мгновенна. Ас-поле - поле разделения, обеспечивающее действие нормальных законов природы внутри внепространственного корабля.