"Девятая директива" - читать интересную книгу автора (Холл Адам)

6. Передышка

Я изучил его привычки, жил параллельной с ним жизнью, знал его, как родного брата. Теперь же, когда он исчез из окуляров моего бинокля, я испытывал странный смутный страх.

До полуночи я искал его по всему городу. Его нигде не было. Ломэн ждал у меня в номере — я позвонил и потребовал встречи немедленно.

Он выслушал меня спокойно:

— Полицейские тоже его упустили, а их там хватает. Задание у вас чрезвычайно сложное.

Сейчас весь лоск с него сошел. Даже мешки под глазами появились. Я спросил его:

— А что делает полиция?

— Хотите верьте, хотите нет — почти ничего. Куо для них сейчас мелкая сошка. Они тут во время арестов раскрыли целую подрывную группу, подчинявшуюся приказам Пекина. Считается, что она представляла основную опасность. Есть сведения, что один из членов этой группы недавно согласился работать на полицию и послал в Лондон то самое письмо. Сейчас таиландцы разрабатывают эту версию вместе с нашими людьми из службы безопасности — в конце концов, письмо ведь у них.

Я понял, почему он об этом упомянул. Из службы безопасности здесь слишком много — человек пять-шесть; по этому поводу возникли трения с министерством внутренних дел Таиланда. Это письмо — единственный козырь службы безопасности.

— Кондиционер у вас не работает? — спросил Ломэн. Он изрядно порозовел и весь лоснился от пота.

— Я попросил, чтобы отключили. Весь день мотаешься по жаре, потом приходишь в холод — так и с воспалением легких недолго свалиться.

Наверно, я был похож на старика, сетующего на свои недуги.

— Что они собираются делать с Куо? Ничего?

— Обычный розыск.

— Так им его не найти.

— А как им его найти?

— Не мешать мне. И ему тоже. Не знаю, засекли меня люди Куо или нет. Эти шесть дней я работал чисто, но мог засветиться, когда разыскивал его по всему городу — бар “Лотос” и так далее. Если его люди меня не засекли, то не все потеряно. Я теперь знаю их наперечет: два телохранителя и четверо подручных. Куо работает, как матадор с куадрильей. Я узнаю любого из них, а Куо и подавно. Если полиция не будет мешать, они рано или поздно покажутся. Это просто вопрос времени.

— У нас осталось тринадцать дней.

Ломэн стоял передо мной потный, как свинья.

— Послушайте, Ломэн, на меня это задание свалилось как снег на голову, и все-таки я согласился его выполнять. И выполню, что бы ни случилось. Все мне понятно: Куо исчез и может спокойно готовиться. Представителю угрожает смерть; не думайте, что мне это безразлично.

Я слишком устал, чтобы выбирать слова, но по моему тону он, должно быть, все понял и удрученно вздохнул:

— Квиллер, я абсолютно уверен, что вы понимаете чрезвычайную важность сложившейся ситуации.

Впервые мне стало жаль этого придурка. Даже “бабочка” сидела на нем криво. Он уже был не рад, что втянул в это дело Управление, что выбрал меня в качестве оперативника — только слишком поздно он спохватился. Теперь уж ничего не изменишь.

Я отвернулся, посмотрел в открытое окно. Во всем отеле только в моем номере окна открыты. Воздух, как вата. Улица внизу течет золотым потоком: машины идут одна за другой, напротив в парке сияют разноцветные огни, под ними в тени деревьев танцуют пары. Гремит в открытых ресторанах оглушительная поп-музыка. И никто не хочет спать.

— Как там дела в комнате № 6? — спросил я.

— Они сейчас очень заняты.

Он твердил свои неубедительные фразы, как телетайп, который тупо отстукивает новости о приближающемся биржевом крахе.

— Даже посол, когда свободен, к ним заглядывает. Идет обмен телеграммами с Лондоном, но это касается вопросов безопасности в…

— Министерство иностранных дел Великобритании в курсе того, чем мы занимаемся?

— Точно не знаю. Мое дело — по своим каналам связаться с Центром, а уж они решают, информировать министре или нет. Вчера состоялась первая конфиденциальная пресс-конференция.

— О, господи, — простонал я.

— Я понимаю, одно с другим плохо вяжется, но таиландцы стараются помочь, а мы не говорим им всего. Они даже про нас не знают. Не люблю пресс-конференций в такое время. Надо делать вид, что…

— Не обделался со страху.

— Представитель абсолютно спокоен.

Я, как завороженный, глядел вниз, на поток огней. На меня наваливался сон, я даже перестал нервничать; доносившаяся в окно музыка заглушала чувство тревоги.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил Ломан, подойдя к окну.

— Спать часов двенадцать, — пробормотал я. — И пусть только кто-нибудь попробует мне помешать.

На следующий день я проснулся, час приводил себя в порядок, потом пил кофе и старался ни о чем не думать. Потом приступил к поискам Куо.

С каждым днем город принимал все более праздничный вид. Люди, завидев на улице машину посла, приветствовали английский флаг. Хозяева цветочных магазинов на Плерн. Чит Роуд состязались в красоте убранства портретов в золотых рамах: Представитель, красные и белые цветы, голубые ленты[2].

Я носился на “тойоте” по праздничным улицам, как привидение. Маршрут был известен только мне. У меня была одна надежда: где-нибудь на этом маршруте я пересекусь с Куо.

Ломэн требовал ежедневных докладов, но я избегал его — у меня не было новостей. На седьмой день он все-таки настиг меня в холле “Пакчонга”. Мне до смерти хотелось спать, но пришлось его выслушать.

Он сказал:

— Наверно, надо связаться с Лондоном, чтобы они предупредили министра. В нашем распоряжении осталось пять дней. Я попытался убедить полковника полиции Рамина, что Куо представляет наибольшую опасность. На него необходимо устроить облаву. Полковник и слышать об этом не хочет.

— Рамин хотел это сделать раньше. Его люди все время следили за этим ублюдком.

— Полковник считает, что единственная опасность исходила от пропекинской группы, а он ее обезвредил. Он ставит себе в заслугу операцию по “борьбе с преступностью”. Ходят слухи, что Куо выехал из Таиланда.

— Естественно. Он их сам распускает.

— Как вы расцениваете ваши шансы?

— Я уже говорил — это вопрос времени. Если полиция прекратила его искать, уже хорошо: не будут мне мешать.

— Представитель прибывает через пять дней и…

— Не надо все время…

— Поймите, Квиллер, я веду этот разговор не для того, чтобы разозлить вас. Дело в том, что нельзя отменить визит в последнюю минуту. О “дипломатической болезни” можно объявлять за два дня, но никак не позже. В нашем распоряжении три дня, а не пять.

Сперва мне показалось, что его качает, но решетчатая арка, та, что вела во двор с фонтаном, тоже раскачивалась.

— Три дня, значит?

— Я бы хотел, чтобы с этого момента вы докладывали мне каждый день.

— Хорошо. Буду докладывать каждый день.

Он кивнул:

— Вам надо выспаться.

— И как это вы догадались? — поинтересовался я и пошел наверх, оставив его в холле в одиночестве.

Следующий день тоже прошел впустую. Я мотался по городу из конца в конец, проверяя и перепроверяя места, где видел Куо и его людей. Меня снова и снова тянуло на Линк Роуд и в район храма. Храм Фра Чула Чеди. Может, здесь все и произойдет.

В третий раз за день я поехал в аэропорт мимо бесконечных рисовых полей и одиноко стоявших зданий.

Аэропорт, весь в цветах, выглядел празднично и гостеприимно. Куда же подевался Куо? Выезжая из ворот главной стоянки, я увидел, что двухцветный “шевроле” тронулся за мной следом. Внезапно мне все осточертело, я развернулся и прижал “шевроле” к забору. Когда я влез в ее машину на заднее сиденье, она даже не повернула голову в мою сторону, а только наблюдала за мной в зеркальце заднего вида. Я сказал:

— Меня интересует, что вы здесь делаете, почему вы и ваши люди следите за мной вот уже две недели. Потрудитесь отвечать только правду.