"Сегодня и всегда" - читать интересную книгу автора (Келли Кэти)

Глава 13

Прошла неделя с тех пор, как Алекс сообщил Дейзи, что все кончено, и она, не желая никого видеть, обрекла себя на добровольное заточение. Заказывала продукты через Интернет, но каждые два дня выскакивала в ближайший магазин, чтобы купить что-нибудь сладкое.

Во время этих коротких вылазок она, слава Богу, не столкнулась ни с кем из знакомых, да они и не узнали бы ее. В бейсболке, с немытой головой, в старом растянутом свитере Алекса, который еще хранил его запах, она была неузнаваема. За время ее пребывания в Дюссельдорфе он забрал почти всю свою одежду и кое-что из их общих вещей, оставив только такие крупные, как телевизор, который они покупали вместе, да несколько фотографий. Без привычных мелочей квартира выглядела пустой и безликой, ведь именно эти вещички придавали ей неповторимую индивидуальность, делая ее домом.

Пребывая в своем добровольном заточении, Дейзи не отвечала на телефонные звонки, хотя каждый раз вздрагивала, думая, не Алекс ли это. Но нет, он не звонил. Автоответчик фиксировал все звонки: от Мэри, которая справлялась насчет «простуды», от Паулы, от старой подруги Фей. И один звонок от матери, которая сообщила Дейзи, что собирается поехать отдохнуть в Прагу с тетей Имоджин.

Ее матери, казалось, доставляло удовольствие разговаривать с автоматом и она гораздо оживленнее болтала с ним, чем с дочерью. Автомат не мог высказать свое собственное мнение, не мог спорить, он просто молча слушал.

«Я уже собиралась, было отложить поездку, потому что твоя тетя Имоджин думала, что у нее опоясывающий лишай, но это оказалось не так, поэтому мы все-таки едем. Мой сосед Брендан будет приглядывать за квартирой и забирать почту, так что жди сообщений. Увидимся, когда я вернусь. Надеюсь, все будет хорошо. Чао!»

Укрывшись теплым одеялом и свернувшись калачиком в углу тахты, с плиткой шоколада на журнальном столике, Дейзи с грустью смотрела на телефон. «Чао!» О чем думала ее мать, когда говорила это своей дочери? Почему бы не сказать: «Я люблю тебя, детка, и буду скучать по тебе»?

А могла ли вообще Нан Фаррелл скучать по дочери, которую видела так редко?

«Нет, – думала Дейзи, – своего ребенка я бы воспитывала по-другому – с большей теплотой и любовью». В семье ее матери считалось, что не следует баловать детей и потакать их желаниям. Своего ребенка Дейзи не стала бы посылать в детский сад, выставлять из-за стола, когда родители пьют чай, или отсылать в школу-интернат. Именно это и сделало ее мать таким человеком, каким она была.

Дети Дейзи росли бы в любви и ласке, они залезли бы на тахту, прижались бы поуютнее к маме и вместе с ней смотрели бы любимый мультфильм.

В буфете на всякий случай хранился запас карамели. Дейзи нехотя поднялась и, взяв банку, снова улеглась на тахту. Затем включила звук в телевизоре на полную мощность, чтобы заглушить собственные мысли.

После недельного затворничества, во время которого Дейзи не звонила их общим с Алексом друзьям и, что странно, от них тоже не было звонков, пришлось возвращаться к обычной жизни. Дейзи хотела бы навсегда остаться в своем коконе, но знала, что это невозможно. Она должна вернуться на работу, и, кто знает, возможно, среди людей ей станет легче.

Но как рассказать всем о том, что произошло?

И она решила не говорить ничего.

Когда в десять утра Дейзи переступила порог «Тиары Джорджии», Мэри достаточно было бросить на нее один взгляд, чтобы понять, что Дейзи отсутствовала на работе вовсе не по причине простуды.

– Что случилось? – спросила Мэри, отмечая что-то в прейскуранте. Она собрала бумаги и отложила их в сторону.

– У Алекса роман с Луизой, и она беременна, – прошептала Дейзи. Наверное, именно так она могла бы сказать это своей матери.

– Луиза?

– Нуда, его менеджер. Банальная история, не правда ли?

Ни одна из них не рассмеялась.

– Не знаю, что и сказать, Дейзи, – развела руками Мэри. – Хотя нет, знаю. Закрываем магазин и идем к Мо. Устроим поздний завтрак.

– Но я не хотела бы рассказывать все это Пауле, – замялась Дейзи, подумав, что не вынесет, если Паула станет жалеть ее.

– Мы ей ничего не скажем, – пообещала Мэри. – Она придет попозже, не хочу, чтобы она напрягалась в свою последнюю рабочую неделю.

– Я совсем забыла, что она уходит в декрет, – тупо сказала Дейзи. На этой неделе они хотели устроить «беби-шауэр»[15] в доме Мэри, собрав всех друзей Паулы. Дейзи решила не продолжать эту тему, она уже купила парочку прелестных костюмчиков, один из белого, другой из желтого велюра. Она попросит Мэри передать подарок Пауле. Сейчас она просто не могла заниматься этим.

Мэри обняла ее за талию.

– Я тут видела одну занятную книжонку. А именно: как наслать порчу на бывшего бойфренда. Может, стоит купить и ознакомиться? Я уверена, что у Зары в «Таинственных огнях» припасены атрибуты для сглаза. Вот увидишь, она сможет навести порчу на Алекса.

Дейзи улыбнулась, в глубине души сомневаясь, чтобы такая милая женщина, как Зара, стала бы наводить порчу на человека, каким бы он ни был.

– Почему бы мне не распроститься со своей добропорядочностью и самой не пристрелить его?

Сеть ресторанов «Обед у Мо» существовала всего десять лет, но за это время стала неотъемлемой частью Каррикуэлла. Выглядело все так, как в обычной американской закусочной, где можно быстро и недорого перекусить. В помещении, разделенном на небольшие отсеки, на длинных столах стояли мини-проигрыватели, у столов – банкетки, обитые вишневым бархатом, на стенах – бесчисленное количество фотографий Элвиса Пресли, перед которым Мо преклонялся. Официанты и официантки были одеты так, словно собирались принять участие в любительской версии «Бриолина»,[16] – девушки в пышных юбках и коротких носочках, с хвостами на затылке, и молодые люди в брючках-дудочках и рубашках с закатанными рукавами, открывающими мощные бицепсы.

Сам Мо, можно сказать, был стопроцентным американцем и, несмотря на то, что вышел из графства Клер, а потом половину жизни провел в Мемфисе, вернулся в Ирландию, прихватив с собой частичку Теннесси.

На его обедах подавали овсянку грубого помола, кофе, гамбургеры и холодную содовую, и посетители сражались за его черничные кексы. Работать у Мо считалось престижным, и многие студенты Каррикуэлла совмещали занятия в колледжах с беготней от столика к столику по выходным.

Завтрак закончился, и первые утренние посетители уже ушли. Мэри и Дейзи устроились в одном из дальних отсеков. Тихим, неназойливым фоном звучал голос Элвиса Пресли.

Мэри чуть было не сказала «выкладывай», как делала всегда, когда им хотелось кому-то перемыть косточки. Но сейчас она подождала, пока у них приняли заказ. Потом положила ладони на стол и наклонилась вперед, ожидая, когда Дейзи начнет свой рассказ.

– Накануне моего отъезда в Дюссельдорф Алекс сказал, что нам нужно какое-то время пожить раздельно, – начала Дейзи.

– Раздельно? – вскинула брови Мэри. – И как он это объяснил? Что-нибудь неубедительное, я уверена.

Дейзи вздохнула.

– Мы были на консультации в клинике, занимающейся проблемами бесплодия. Это была моя идея, а Алекс сказал, что ему нужно время подумать.

– Проблемы бесплодия? – Мэри удивленно приподняла брови. – Я не знала…

– Прости, Мэри, но я не могла говорить об этом с тобой, ты же понимаешь, как это болезненно. У тебя дети, и Паула тоже скоро станет матерью, я думала, вам будет трудно понять, что я испытываю. Я боялась, ты скажешь, что я слишком драматизирую…

– Мне бы хватило ума не делать подобных замечаний, – горячо возразила Мэри. – Если у меня есть дети, это не значит, что я не могу понять человека, у которого их нет. Мои дети – это самое лучшее, что у меня есть, – добавила она просто. – Даже если бы у меня, их не было, я все равно не сказала бы, что ты драматизируешь. Мне очень жаль, что ты не рассказала мне о своих переживаниях. У меня такое чувство, словно я бросила тебя в трудную минуту.

Дейзи пожала плечами:

– Да нет. Не думай так. Ты тут ни при чем. Во всем виноваты мои яйцеклетки или что-то в этом роде… Кто знает? Когда мне стукнуло тридцать, мы хотели завести ребенка, то есть я хотела… Но не получилось, тогда я решила действовать, а не просто покупать тесты на беременность и сокрушаться, почему у меня не получается. Я обзвонила несколько клиник, договорилась о консультации в одной из них, но когда сообщила об этом Алексу, он не проявил особого желания. Теперь-то я понимаю почему…

Мэри сжала руку подруги.

– А тогда я решила, что для него это просто очень неожиданно, – продолжала Дейзи. – И его пугают все эти кошмары – мастурбировать в лоток, потом бесконечные анализы спермы. Конечно, кому это приятно? Но ведь в результате у нас мог бы появиться ребенок. И я готова была пойти на все ради этого.

Молоденький официант с кудрявыми бачками принес кофе и кексы.

– И дальше? – спросила Мэри, едва он отошел.

Дейзи ломала кекс пальцами, но не съела ни кусочка.

– Алекс сказал, что мы должны расстаться на время.

– А ты спросила почему?

– Да, спросила, – кивнула Дейзи. – Он объяснил, что ему нужно побыть одному, что-то в этом роде…

– Вот лжец! – Мэри высыпала сахар в кофе и шумно размешала его.

– Я верила ему.

– Почему ты не рассказала мне? Ты улетела в Дюссельдорф, зная все это. Господи, Дейзи, ты должна была рассказать. Мы могли бы отменить поездку. Как ты могла там работать с таким грузом на душе?

– Если бы я не поехала, – вздохнула Дейзи, – мне не пришлось бы возвращаться домой из аэропорта, и я не помчалась бы к нему в офис, чтобы сказать: «Давай забудем о ребенке, нам хватит нашей любви», и тогда я бы так и не узнала правды.

Мэри вздрогнула.

Дейзи продолжала крошить кекс, и кусочки становились все мельче и мельче.

– Отъезд сработал как катализатор. Я прозрела там, в Германии, решив, что если эта проблема так беспокоит Алекса, мы должны забыть о ней. Что значит ребенок по сравнению с нашей любовью? Ребенок разрушил бы все. Ты можешь представить Алекса в гостиной, где повсюду валяются детские игрушки и вещички? И как только самолет приземлился, я кинулась прямо в банк, чтобы сообщить Алексу о своем решении. Я встретила его у входа, он шел с Луизой, видимо, на ленч. Наверное, я что-то не то сказала, потому что она смутилась и как-то неожиданно ушла, а он выглядел растерянным, ну, был, как говорится, не в своей тарелке. И тогда он сказал мне… Он хочет иметь ребенка, но только не со мной. С Луизой. Господи, я чувствую себя такой дурой! Я же даже ничего не подозревала! Как можно было быть такой идиоткой?!

Мэри пропустила последние слова мимо ушей.

– И долго это у них продолжается?

– Несколько месяцев. Думаю, почти год. Я не знаю, что хуже: то, что он ушел, или то, что у него другая женщина, у которой будет его ребенок? – Дейзи подняла глаза. – Если честно, мне кажется, я все еще не пришла в себя. Не могу… – она приложила руку к сердцу, – не могу поверить в реальность происходящего. Как будто это случилось с кем-то другим, а не со мной. И я слушаю все это и сочувствую, но это не со мной, не с нами…

– И Алекс рад, что у Луизы будет ребенок? Это не просто интрижка? – спросила Мэри. – Он ведь не переехал к ней, хотя следовало бы. Почему, как ты думаешь? Наверное, потому что он считал, будто сможет растить своего ребенка и вместе с тем быть с тобой… Ты должна забыть его, но в состоянии ли ты сделать это? – Мэри с сомнением покачала головой.

– Он счастлив, это видно, – сказала Дейзи каким-то чужим низким голосом. – Я, видите ли, не та. У него, оказывается, на этот счет своя теория. Юношеская влюбленность вовсе не обязана длиться всю жизнь. Мы познакомились еще в колледже, и, оказывается, все это время поглядывали по сторонам в поисках достойного спутника. Представляешь?

Мэри ничего не понимала.

– Это слова Алекса, – с горечью объяснила Дейзи. – Я, видите ли, тоже ищу более подходящий вариант. У нас, оказывается, время поиска. И кто виноват, что он нашел свою половину раньше, чем я? – Пожалуй, это утверждение было самым болезненным для Дейзи из всего, что случилось. Она всей душой любила Алекса, а он, оказывается, думал по-другому. Его слова превратили их любовь в пародию на чувство.

– Но ты-то никого не искала.

– Именно это я и сказала ему, но он убеждал меня, что я не права. Его удивляло, как я могла не понимать того, что он все время пытался объяснить мне. Ведь не просто так он возражал против женитьбы? Как можно быть такой доверчивой и наивной? Если бы он хотел остаться со мной навсегда, то женился бы на мне. Значит, я должна была все это предвидеть и не удивляться, когда узнала, что у него роман с Луизой.

– То есть во всем виновата ты? Ты не понимала, что на самом деле все это время вы оба искали кого-то другого?

– Выходит, что так, – сказала Дейзи. Она собрала пальцами крошки кекса, положила в рот. Вкусно. Может быть, кекс способен излечить разбитое сердце?

– Из всех подонков, о которых мне доводилось слышать, Алекс Кении самый худший, – сердито сверкая глазами, заключила Мэри. – Барт, по крайней мере, нашел в себе смелость сказать мне, что больше не любит меня, а не заявлять, будто все, что между нами было, – чушь собачья.

Это было хоть какое-то утешение – услышать, что Мэри так возмущена бессердечностью Алекса.

– Что ты собираешься делать?

Дейзи задумалась. Она знала, чего хочет: чтобы Алекс вернулся. Но Мэри этого не одобрит.

– Я хочу, чтобы все было как прежде.

– Нет, как прежде уже не будет. Никогда. Ты просто не сможешь забыть ни того, что он сделал, ни того, что он сказал. Алекс не заслуживает твоего прощения.

– Но я простила бы, если бы он вернулся.

– Нет, ты не сделаешь этого. Я знаю, знаю, что нарушаю правила дружбы, ругая твоего мужчину, но Алекс – настоящий подонок, – вспыхнула Мэри, – и не стоит твоего мизинца.

– Но это не мешает мне любить его, – вздохнула Дейзи.

– Он с тех пор не пытался поговорить с тобой?

Дейзи покачала головой.

– Но он попытается, вот увидишь.

Надежда проснулась в сердце Дейзи – если она снова встретится с Алексом, вдруг ей удастся все исправить?

– Возможно, он и сделает это, ради того, чтобы спать спокойно, – предположила Мэри. – Не так-то просто одним махом перечеркнуть четырнадцать лет жизни. Он попытается изменить ситуацию, чтобы потом рассказывать вашим общим друзьям, что вы разошлись по обоюдному согласию, да и вообще уже давно жили как брат и сестра. Ему нужно показать всем, что все прекрасно, что вы всегда будете заботиться друг о друге и так далее, и так далее…

И хотя Дейзи понимала, что все это полнейший бред, она ухватилась за новую мысль, как за спасительную соломинку. Друзья. Если бы они с Алексом остались друзьями, все могло бы быть хорошо. Ей будет не так тяжело, если она будет знать, что он не ушел из ее жизни. Она, пожалуй, даже готова примириться с существованием другой женщины, потому что мужчина стоит того. Да, она готова делить Алекса с другой, если уж так случилось.

Ведь если он навсегда уйдет из ее жизни, он все равно, что умрет для нее. Нет, даже хуже, он будет жить где-то рядом, но без нее.

– Всему миру известно, что из этой идеи никогда не получается ничего путного, – быстро сказала Мэри. – Если ты хочешь покончить с этим, ты должна порвать окончательно и убедить себя, что все к лучшему. Это избавит тебя от лишних страданий.

Когда Мэри делилась опытом, приобретенным в процессе собственного развода, она говорила как психотерапевт. «Покончить с этим» было ее любимое выражение, и она стремилась рассмотреть каждую ситуацию с этой позиции.

– Мэри, я не хочу, чтобы все закончилось, – взмолилась Дейзи. – Я хочу закрыть глаза, а, открыв их, увидеть, что все вернулось.

– Нет, ты хочешь не этого, – замотала головой Мэри. – Ты хочешь прийти к ним домой и разнести там все к чертовой матери, схватить занавески Луизы и рвануть изо всей силы, а потом завести роман с парнем лет двадцати четырех с подтянутым и крепким, как сталь, животом. И, между прочим, у меня есть несколько подходящих книг. «Женщины, которые обожают подонков» – это нечто! Тебе понравится.

Мэри оказалась права, хотя прошло целых шесть недель, прежде чем Алекс объявился. Дейзи увидела его первая. Она застыла на месте – в руках сумка, пакет с продуктами и другой пакет с книгами из серии «Как справиться со стрессом и жить дальше». Алекс сидел в машине на стоянке около их дома. Для Дейзи это по-прежнему был их дом, хотя прошло уже полтора месяца с тех пор, как Алекс ушел.

Шесть недель – и ни одного звонка. Ничего. Шесть недель, за которые Дейзи успела побывать в аду и вернуться обратно.

Да, она прошла через это. Преодолевая каждый новый день и надеясь, что, может, завтра будет лучше.

Алекс приехал один.

Луизы в машине не было, похоже, этот визит не предполагал всеобщего примирения.

Он увидел Дейзи, когда она шла по вымощенной плиткой дорожке, ведущей к входу в дом.

– Привет, Дейзи. – Он стоял за ее спиной, пока она набирала код на двери. Она вдохнула знакомый запах лосьона после бритья и какой-то другой аромат, видимо, новый одеколон, который придавал Алексу неотразимую сексуальность, и с трудом удержалась от желания отклониться назад и упасть в его объятия, как любила делать прежде.

– Привет, Алекс. Как дела? – Только бы это не прозвучало слишком жалостливо. Не дай Господи показать, как страшно она желала увидеть его, иначе он сразу сбежит. Она не должна показывать своего волнения.

– Прекрасно, у меня все прекрасно. Ты чудесно выглядишь, Дейзи.

Она немножко поправилась из-за своих ночных набегов на холодильник. Людей, которые утверждают, что вино и шоколад несовместимы, наверное, никогда не бросали. Дейзи раздражало, что она не может влезть в свои платья. Но Мэри все время старалась подбодрить ее, говоря, что полнота ей к лицу и делает ее более женственной.

– У тебя фигура как песочные часы – тонкая талия и полные бедра, – говорила Мэри. – Мужчинам это нравится.

«Я хочу, чтобы нравилось Алексу», – думала Дейзи, когда полнота, которую она ненавидела всю свою взрослую жизнь, начала возвращаться.

У двери лифта она повернулась к нему:

– Зачем ты приехал, Алекс?

– Повидать тебя, поговорить, – сказал он.

Подошел лифт, Дейзи вошла, прижимая пакет с книгами к груди. И вдруг боль и обида накатили снова.

– О чем ты хочешь поговорить? – Она посмотрела ему в глаза.

– О нас, обо всем, о том, как твои дела… вообще. – Он колебался. Алекс всегда любил определенность. Он был не из тех, кто колеблется. – Я беспокоюсь о тебе, Дейзи. Поверь, я не хотел обидеть тебя.

Один – ноль в пользу Мэри. Дейзи была благодарна подруге за то, что Мэри предсказала возможность подобной встречи.

Лифт поднялся на четвертый этаж. Когда они вошли в квартиру, Алекс протянул ей дорогой подарочный пакет, зеленый с золотом:

– Это тебе.

Внутри был маленький букет желтых роз и бутылка вина. Как мало нужно женщине! В Дейзи сразу вспыхнула надежда. Никто не станет навещать свою бывшую пассию с вином и розами, если не думает вернуться назад и сказать, что прошлое забыто. Это был Знак.

Мэри ошиблась. Алекс хотел вернуться к ней. Она знала.

– Выпьешь вина? – спросила она, стараясь спрятать свое волнение.

– С удовольствием. – Алекс бродил по комнате, оглядываясь по сторонам. Раньше тут было столько разных мелочей и безделушек, которые накопились у них за годы совместной жизни и о которых Алекс часто говорил, что невозможно понять, кому что принадлежит.

«Мы сможем позже разобраться с этим» – так он написал в записке, которую оставил Дейзи, когда она была в Дюссельдорфе. И еще: «Не представляю, как делить коллекцию СД». Для Дейзи это было окончательным признаком, что все кончилось. Если бы Алекс думал вернуться, он оставил бы свои драгоценные диски.

Он взял свои книги и постер кинофильма «Братья Блюз», который привычно висел над тахтой. Огромный телевизор и всякую прочую технику он оставил. Дейзи взяла пульт и передала Алексу.

– Спортивный канал неважно работает, – сказала она. – Посмотри, пока я разливаю вино.

Это прозвучало так знакомо или ей показалось? Никакого напряжения, просто и спокойно. Алекс тоже, видимо, расценил это так, судя по улыбке, которой он одарил ее.

Выбежав из комнаты, Дейзи ворвалась в спальню и быстро сняла черный брючный костюм. Что-то, мурлыча себе под нос, она порылась в ящике комода, нашла итальянский бюстгальтер кораллового цвета и такие же трусики. Несмотря на то, что она поправилась, комплект был ей впору.

В легких брюках и шелковом топе с открытой спиной, в белье, которое любую женщину превращает в неотразимую и сексуальную, она ощущала себя куда увереннее. Нужно было еще что-то сделать с волосами.

Но если она ошибается), господи, сделай так, чтобы она не ошибалась!) и он не хочет вернуться, тогда она будет чувствовать себя полной дурой.

Дейзи разлила вино, сделала большой глоток. Затем снова долила бокал и понесла все в гостиную.

Телевизор работал, однако, не на спортивном канале. Это был сериал, который любила Дейзи, а Алекс ненавидел. Еще один Знак.

Казалось, теперь, когда Алекс был здесь, он совершенно забыл, что собирался начать с ней какой-то важный разговор. Удобно расположившись в кресле и потягивая вино, он непринужденно болтал.

– Как дела в магазине? Как идет бизнес? Как Мэри?

«Хочет выпотрошить меня», – подумала Дейзи и сказала:

– Прекрасно.

– Я думаю, она с удовольствием поджарила бы меня на медленном огне, – усмехнулся Алекс.

Дейзи рассмеялась:

– Ты близок к истине.

– Она хорошая подруга.

– Но ты никогда не ладил с ней, – не могла не заметить Дейзи. У Мэри и Алекса всегда были натянутые отношения, и это раздражало Дейзи, так как она за многое была благодарна Мэри Диллон.

– Но это не мешало мне видеть, насколько она предана тебе, – невозмутимо произнес Алекс. – Она упрямая, как ослица. Возможно, я просто не люблю женщин такого типа.

Молчание повисло в воздухе. Мэри – женщина не его типа, а Луиза, хорошенькая, темноволосая и беременная, – его.

Алекс сделал еще глоток вина.

– А как Паула? – Еще один раздражитель.

– Она родила, – сказала Дейзи. – У нее девочка.

Паула была счастлива. Роды оказались на удивление легкими, и маленькая Эмма Мария, которой была сейчас неделя от роду, весила семь фунтов. А главное, у нее были аккуратные маленькие ушки!

– О, чудно!

Оба замолчали, и в комнате воцарилось напряжение. Дейзи лихорадочно пыталась придумать, что бы такое сказать. Она не хотела, чтобы в ее голосе прозвучали ноты отчаяния и горечи.

Но вместе с тем тон не должен быть слишком холодным, чтобы Алекс не подумал, что не может вернуться, если захочет. Нет, двери будут широко открыты. Если только он захочет…

В поисках безопасной темы для разговора они перебирали все, о чем только можно было поговорить.

Банк.

Бутылка вина и большой пакет сырных палочек сопровождали долгий рассказ о делах в банке, и, что интересно, ни разу не упоминалось имя Луизы.

Расслабившись благодаря половине бутылки вина и сырным палочкам, Дейзи даже подумывала, не предложить ли тему Луизы и ребенка. Как протекает беременность? Когда она собирается на следующее сканирование? В общем, что-то вроде этого. Но не смогла.

Дейзи хотела, но душа ее сопротивлялась, она не могла простить.

– Хочешь еще вина? – спросил Алекс, приподнимаясь со своего кресла.

Дейзи кивнула, глаза ее сверкнули, когда она посмотрела на него. Алекс знал, где хранится вино. Ведь это был и его дом. Пока он управлялся со второй бутылкой, Дейзи прошла в ванную. Она убедилась, что вино ей на пользу. Ее волосы выглядели лучше, когда она выпивала, а лицо никогда не лоснилось, просто смягчалось и делалось миловидным. Настоящая Мадонна с младенцем. «Стоп, прекрати это».

Дейзи почистила зубы, подняв над головой флакон «Этернита», нажала на кнопку и подставила лицо под падающие капли, затем прошлась по губам клубничным блеском.

Когда она вернулась в гостиную, Алекс сидел на своем месте с полным бокалом в руках.

– Я так люблю это кресло, – вздохнул он, вытягивая длинные ноги.

– Оно ждет тебя в любое время, когда захочешь… – проговорила Дейзи, свернувшись клубочком в углу тахты рядом с ним.

– Я знаю. – Вытянув руку, Алекс положил ее на бедро Дейзи, поэтому с ее стороны было так естественно потянуться к нему. – Ты удивительная женщина, Дейзи, – произнес он.

Тепло, которое никак не было связано с вином, пробежало по ее телу.

– Я так скучаю по тебе и по нашей общей жизни. Все изменилось, и к этому так трудно привыкнуть. – Его глаза заволокло туманом, и он слепо уставился на стену над книжными полками, где висела ритуальная маска. – Помнишь то путешествие в Пуэрто-Рико, где мы купили ее? У нас почти не оставалось денег, и парень в лавке сказал, что мне повезло, и спросил, а не мог бы он купить тебя.

– Да, – улыбнулась Дейзи. – А помнишь, как мы фотографировались на пляже? Солнце жарило вовсю, и я чуть не сгорела, потому что мы уснули.

– И у тебя была одна щека красная, а другая белая, – закончил Алекс. – Замечательная была поездка! Но мы не особенно много сумели посмотреть. Помнишь?

Тогда они впервые покинули Ирландию как влюбленная пара, и оба, словно с цепи сорвались. У них была маленькая спальня с белыми стенами в скромном дешевом отеле, где вино лилось рекой, а солнце плясало на их балконе с утра до вечера. И постель была достаточно мягкой, чтобы часами валяться на ней – после занятий любовью… В тот отпуск они бесконечно занимались любовью. Голая кожа, запах золотистого тела Дейзи, белое бикини, которое Алекс купил для нее, ощущение солнечного света на их телах, творящих любовь, – все это казалось им единственным занятием, подходящим для таких долгих жарких дней.

– Ты помнишь белое…

– …бикини? – закончила за него Дейзи и засмеялась. – Оно все еще цело.

– Готов поспорить, что сейчас оно даже лучше смотрится на тебе, – улыбнулся он.

И он действительно так думал, она прочла это в его темных глазах, полных любви, стоило его взгляду остановиться на ней.

– Алекс… – тихо произнесла она.

– Я знаю, Дейзи, знаю, – ответил он. И в следующую секунду уже встал с кресла, опустился на пол и потянул ее к себе.

Их губы встретились, и Дейзи готова была расплакаться от знакомого вкуса.

– Дейзи, – простонал он, стягивая с нее топ, и вся итальянская кружевная роскошь предстала во всей красе. Губы Алекса обжигали и будоражили, погружаясь в ее плоть, а его руки жадно пробегали по ее телу. – Какая у тебя мягкая кожа… божественная… – бормотал он; пальцы ласкали нежную плоть, с отчетливыми голубыми венами на полной груди. И Дейзи чувствовала, как тает в его руках, руках мужчины, который олицетворял для нее секс и жизнь. Алекс был ее первым мужчиной, ее единственным мужчиной, и он знал те точки, на которые надо нажать, чтобы в ней проснулось желание.

Они не заметили, как скинули с себя все. И когда их тела слились, Дейзи почувствовала, что теперь все опять встало на свои места.

Это был не просто секс. В руках этого человека она обрела счастье и успокоение, и когда он дошел до завершения, быстро-быстро шепча ее имя, как делал всегда, Дейзи заплакала. Соленые слезы текли по ее щекам, и она изо всех сил пыталась остановить их, потому что не хотела, чтобы Алекс знал, как ей горько. Но это не были слезы печали, нет, это были слезы радости. Дейзи уже не думала, что снова будет ощущать все это. Счастье его объятий, его любовь… И крепко обнимала его, чтобы продлить драгоценные минуты.

– Я люблю тебя, – шептала она, лаская губами его плечо. Алекс приподнялся на локтях и осторожно сполз с нее. Дейзи не хотела отпускать его и снова прижалась к нему, когда он лег на ковер.

Этот момент, это место в доме… На полу… Боже, как прекрасно… как совершенно! Она не хотела, чтобы это заканчивалось.

Алекс шевельнулся и быстро взглянул на часы.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал он. – Ты знаешь, все так трудно объяснить.

Дейзи кивнула. Алекс был прав. Ему нужно время, чтобы сказать Луизе, что все кончено. Это будет непросто, поэтому ему нужно собраться с мыслями. Теперь, когда он вернулся к ней, только это имело значение.

– Я понимаю, – кивнула она.

– Ты женщина на миллион, Дейзи! – с чувством воскликнул Алекс.

Быстро поцеловав ее на прощание, он оделся и ушел. На седьмом небе от счастья, Дейзи слонялась по квартире, собиралась лечь спать и все еще переживала произошедшее. Она отложила в сторону книгу из серии «Чувствуя боль, научись преодолевать это», взяла глянцевый журнал и начала его листать. Теперь все будет хорошо.

На следующее утро Мэри заметила, что Дейзи словно светится изнутри.

– Прекрасно выглядишь, – хмыкнула она.

– Просто выспалась, – слукавила Дейзи. Это было правдой, но выглядела она так не из-за этого.

– Как тебе название книжицы: «Женщины любят мужчин, которые не способны любить»? Неплохо, правда?

– Да, – мечтательно улыбаясь, кивнула Дейзи. – Совсем неплохо.

Миновала неделя после прихода Алекса. Он ни разу не позвонил, не прислал сообщения по электронной почте, не оставил какого-нибудь забавного послания на телефоне насчет очередного свидания, и Дейзи забеспокоилась.

Как ни сопротивлялись желтые розы, они все же потихоньку увяли. Дейзи решила засушить их в воздушном шкафу. Самое ужасное, что она не могла ни с кем посоветоваться. Нет, с Мэри невозможно. А все другие друзья были их общими друзьями с Алексом. Не его или ее. Общие друзья. И Дейзи представления не имела, на чьей они стороне.

Было бы куда проще, если бы разводящиеся пары делили своих друзей, как коллекцию CD. «Ты берешь Джерри и Мишель, а я – Шерил и Йена».

Тогда Дейзи была бы уверена, что может обратиться к Мишель за поддержкой, не боясь, что та положит трубку и вздохнет: «Не могла же я сказать ей, что Алекс и Луиза собираются поужинать с нами в пятницу. Бедная Дейзи. Луиза так беспокоится, как она все это переживет, а Алекс говорит, что тоже волнуется, потому что…»

«Не будь такой самоедкой! – отругала себя Дейзи. – Ты должна знать, что происходит. Позвони ему или кому-нибудь».

Она решила оставить Алексу сообщение на мобильнике.

«Алекс, мне нужно поговорить с тобой. Я беспокоюсь, все ли в порядке. После того, что было между нами, я думала…» Черт, что она могла сказать сейчас?

Дейзи быстро нажала кнопку, которая позволила ей стереть послание, и набрала снова.

«Алекс, это я. Я беспокоюсь, все ли в порядке. Не мог бы ты позвонить мне? Нам есть о чем поговорить. – Просто и понятно. – Я все время думаю о том, что произошло тогда… на полу…» – добавила она после некоторых колебаний. И не стала стирать.

На следующий день Дейзи отправилась в город на поезде, поэтому ей не нужно было думать, где оставить машину. Ее пригласили на ленч по поводу презентации новой коллекции ювелирных украшений, и Мэри настояла, чтобы она пошла.

Девушка, заменяющая Паулу, оставалась в магазине, и Мэри считала, что Дейзи полезно будет немного развеяться.

– Я скоро вернусь, – пообещала Дейзи, – не думаю, чтобы это затянулось.

– Оставайся столько, сколько душе угодно. – Мэри помахала ей на прощание. – Может быть, встретишь там Мистера Совершенство.

Дейзи рассмеялась. Это никак не входило в ее планы.

На улицах Дублина ощущалось дыхание лета, люди сбросили теплые пальто, а самые отважные из дам прибыли на ленч в легких босоножках.

Коллекция была превосходная, и Дейзи решила, что она определенно подходит для их магазина. После нескольких бокалов шампанского, выпитого в компании старой подруги-стилиста, Дейзи расслабилась.

– Как Алекс? – спросила За-За.

– Алекс? – Дейзи задумалась. Весь день она ждала его звонка. Он должен ответить, хотя она вынуждена была отключить телефон на время показа. – Мы расстались… на время.

За-За тут же нашлась.

– В море хватает рыбы, – усмехнулась она. – Можешь порыбачить вместе со мной.

– Угу, – хмыкнула Дейзи и, открыв сумочку, вынула мобильник. Почему каждый старается свести ее с кем-то? Как они не понимают, что она женщина одного мужчины. И потом, в любых отношениях бывают трудные периоды.

«Один пропущенный звонок», – гласило табло. Дейзи нажала кнопку меню, номер Алекса высветился первым.

«Сообщения он не оставил, – думала Дейзи, набирая его номер. – Наверное, был на совещании».

– Это я, – нетерпеливо проговорила она. На его телефоне было ее улыбающееся лицо, оно появлялось, когда она звонила. А может, так было раньше…

– Подожди минутку, – сказал Алекс официальным тоном.

Дейзи слышала шаги и представила, как он отходит в сторону, где его никто не слышит. Это хорошо, значит, ему нужно сказать ей что-то важное.

Она пригубила шампанское и улыбнулась За-За, оживленно беседовавшей с кем-то из гостей. После ленча в помещении царило оживление, и Дейзи невольно почувствовала прилив уверенности и от этой праздничной атмосферы, и от выпитого шампанского. Но главное – она сделала удачную покупку для магазина, и это еще раз доказывало, что у нее хороший глаз. И все люди искренне рады встрече с ней. Она не неудачница, черт побери! И Алекс увидит это.

– Дейзи, я не мог говорить. У меня важная встреча.

Когда-то, услышав подобные слова, Дейзи стала бы рассыпаться в извинениях, что побеспокоила его, но не сейчас. Ее книги по психологии поведения подсказывали ей, что тот, кто все время извиняется, сам создает проблемы в отношениях.

– Я беспокоюсь, почему ты не звонишь, – сказала она, проводя пальцем по грани бокала.

– Беспокоишься? Почему?

– После того, что было между нами… Когда мы занимались любовью…

– И что же?

Дейзи почувствовала странную слабость, как будто она медленно, но неотвратимо опускается в огромную пропасть.

– Но после того, что ты говорил…

– Я ничего не говорил.

– Нет, говорил. Ты сказал, что я замечательная, и…

– Ты действительно замечательная. Прости, Дейзи, прости. Но это все. И ничего не придумывай… Это был просто секс…

– Но это же не так!

– Так, Дейзи. Господи, ну, сколько же можно тебе объяснять?! С этим покончено, и ты должна принять это.

– Но тогда зачем ты приходил?

– Ну… просто так получилось. Это секс. И ничего больше. Ты же знаешь, я теперь с Луизой. И не надо обижаться на меня.

– Но зачем ты сделал это? – спросила она снова. – Неужели это был просто секс?

– Мы встретились, так случилось… больше такое не повторится. Я думал, ты понимаешь. Ты же сказала, что понимаешь, – добавил он почти умоляюще.

– Я ничего не понимаю, кроме того, что мы занимались любовью и, значит, ты собирался вернуться ко мне. Вот что я поняла, и когда ты не позвонил…

– Эй, Дейзи, – окликнул ее один из организаторов показа, – мы заказали такси, чтобы развезти людей…

Дейзи покачала головой и показала жестом, что должна договорить.

– Послушай, – продолжал Алекс, – как ты не понимаешь? У нас с тобой все кончено. Я думал, мы сможем встречаться, оставаясь друзьями, но вижу, что ошибся. И та ночь была ошибкой, забудь о ней. И я постараюсь забыть.

– Потому что это может обидеть Луизу? – прошептала Дейзи.

– Она не должна ничего знать. Не вздумай рассказать ей, иначе ты будешь просто сукой, слышишь? – зло прошипел он.

Последние слова окончательно убедили Дейзи, что он говорит серьезно. Алекс никогда прежде не разговаривал с ней так. И значит, действительно все кончено. Больше ничто не связывает ее с ним. Она его прошлое; она та, которую он скоро забудет. Та, с которой он больше не встретится никогда, дабы не испортить своих отношений с Луизой.

– Я не собираюсь… – Но это Дейзи уже говорила себе, Алекс отключил телефон.

Дейзи вдруг ощутила внутри огромную пустоту. Она была пуста. Больше ей никогда не ощутить теплого дыхания жизни. Как она сможет жить с этой пустотой внутри?

Никогда больше Алекса не будет рядом, никогда она не сможет обнять его, почувствовать его дыхание на своей коже. Ощутить его поцелуи. Он больше не любит ее, а она все еще его любит. И как бы она ни хотела заставить его любить себя, она не сможет. Она бессильна. И тогда Дейзи увидела перед собой бескрайнее одиночество и мрак.

Отдельные моменты ночи, словно яркие вспышки, то возникали, то исчезали в затуманенном сознании Дейзи. Она проснулась и лежала в постели, морщась от головной боли.

Вечеринка началась с коктейлей в баре «Бриллиант» в центре города поблизости от того места, где проходила презентация ювелирных украшений. Когда время подошло к девяти часам, а надо учесть, что все началось днем, некоторые наиболее разумные персоны предложили отправиться пообедать.

Выпив уже, по крайней мере, шесть мартини, каждый из которых ударял в голову, Дейзи не своим голосом воскликнула: «Нет!»

Обед не предполагал ничего, кроме скуки и обыденности, и если она поест, то расквасится окончательно и начнет, чего доброго, рыдать у всех на виду. Сидеть за столом с людьми, среди которых не было Алекса и которые никогда не могли бы заменить ей его, было для нее невыносимо.

Небольшая группа – Дейзи, За-За, импозантный седой фотограф, которого все называли Кей-Си, пара визажистов, представитель косметической компании Рикардо и многообещающий дизайнер интерьеров – обсуждала возможности продолжения так удачно начавшегося дня.

– Вот увидите, обед будет великолепный, – умоляла Сита, одна из визажистов, которая с пяти утра была на съемках для телевидения и ужасно проголодалась. – Не может быть, чтобы вы все были на диете!

– Но это разрушит атмосферу вечеринки, – перебила За-За, которая не отставала от Дейзи по части мартини. – И к тому же мы уже ели. Смотри, целых шесть оливок, – добавила она, подцепив одну палочкой для коктейля. – Разве это не еда? Мы не на диете. – Ее осенила блестящая идея, как когда-то Микеланджело, который понял, что, кроме поблекших стен, которые можно расписать, существуют еще и потолки. – Забудь об обеде. Пошли в «Пилигрим» и там продолжим. – «Пилигрим» – ночной клуб, такой классный, что и не выглядел как клуб, – имел секретный номер телефона и дверь, которая открывалась исключительно для своих. Совсем как у масонов. Естественно, там было всегда полно народу и невозможно попасть, если твое имя не было внесено в список гостей, по крайней мере, за два дня. Представители шоу-бизнеса и индустрии моды облюбовали это место, и только они имели шанс попасть сюда без предварительной записи. – «Пилигрим» – такое невероятное название, – вздохнула За-За.

И все с ней согласились.

Дейзи протянула свою оливку За-За. Она не хотела есть.

– Давайте проголосуем, – предложила Дейзи, надеясь, что они пойдут в клуб, где она сможет выпить еще, чтобы заглушить боль. Забыться – вот чего она жаждала.

Все проголосовали за клуб. Одна Сита хотела остаться на обед.

– Значит, «Пилигрим», – радостно заключила За-За и попросила счет, прежде чем заказать еще порцию мартини.

Съежившись под одеялом, Дейзи вспоминала, что происходило дальше.

То, как они добрались до клуба, смутно отпечаталось в ее голове, но она отчетливо помнила низкие кожаные диваны и прозрачную жидкость в толстых скандинавских стаканах перед каждым из них. И музыка… Она помнила, как заверещала от радости, когда ди-джей поставил «Мы все одна семья». Дейзи обожала эту песню. Следом перед ее глазами всплыла другая картина, и она поморщилась. Она помнила, как вдруг вскочила с места и стала кружиться перед всеми, даже не выходя на площадку для танцев. Потом скинула жакет, потому что ей стало жарко. Рикардо что-то говорил ей, мол, нехорошо, надо надеть жакет, потому что не полагается танцевать в бюстье. Даже если это потрясающая вещь от Эль Макферсон, больше похожая на топ, чем на бюстгальтер.

– Он подходит к моим трусикам, – печально настаивала Дейзи, потому что это было очень важно. Женщины, которые заботятся о таких деталях, всегда удерживают своих мужчин, она была уверена в этом. Это были те женщины, которые умели радовать своих мужчин и которых не бросали.

Дейзи всегда относила себя к таким женщинам. Она регулярно отдавала в чистку вещи Алекса, даже не дожидаясь его напоминания. Знала, какую зубную пасту он любит, и покупала только ее. Она всегда собственноручно складывала его рубашки, когда он собирался в деловую поездку. И она целовала его в шею, как советовали женские журналы. Мужское адамово яблоко являлось эрогенной зоной, и если поцеловать туда, это пробуждает желание в мужчине. Она делала все это – и что же получила взамен?

Рикардо притянул ее к себе, его объятие было теплым и приятным. Он был очень деликатным человеком, и то, что сейчас он обнимал Дейзи, было вполне естественным. Выше ее ростом и такой же худощавый, как Алекс. Дейзи уютно притулилась в руках Рикардо, вдыхая аромат его белой рубашки и одеколона «Ветивер» и придерживая свой трикотажный кардиган, который норовил соскользнуть с ее плеч. О, как прекрасно, когда кто-то обнимает тебя! Что, если больше никто и никогда не сделает этого? Эта мысль заставила ее заплакать, и она еще ближе прижалась к Рикардо, спрашивая себя, нравится она ему или нет. Кажется, ему хорошо, и она соскучилась по мужским рукам.

Рикардо осторожно высвободился из объятий Дейзи и усадил ее на место. Словно перед ним был манекен, а не живая женщина, он осторожно надел жакет на Дейзи и застегнул все кнопки, не прикасаясь к ее коже.

– Я не нравлюсь тебе? – с трудом выговорила она, настолько пьяная, что уже, казалось, алкоголь сочился сквозь поры. – Я похудела по сравнению с тем, какой была пять лет назад.

Рикардо сел рядом и заглянул в ее затуманенные глаза.

– Мы с тобой несовместимы, – сказал он мягко.

– Ты хочешь сказать, что я не твой тип? – пробормотала Дейзи. Наверное, она ничей тип. Единственный, кому она нравилась, был Алекс. Но это в прошлом.

Рикардо сжал ее лицо в ладонях с нежностью, подобной той, с какой родители держат маленькое личико своего ребенка, чтобы поцеловать на ночь.

– Нет, ты очень милая, – сказал он. И она смогла увидеть сожаление в его глазах.

«Конечно, он же гей», – думала она сейчас, сгорая от стыда, желая забраться с головой под одеяло и оставаться там до тех пор, пока все не забудут, как она напилась.

Вообще-то Дейзи была едва знакома с Рикардо. Правда, За-За что-то рассказывала ей, да и просто можно было понять… Рикардо не кичился своей принадлежностью к племени геев.

Открытка. Она пошлет открытку с извинениями.

Другая волна воспоминаний накрыла ее, заставив вздрогнуть. Кей-Си, фотограф. О Боже, что она делала с ним?! Никто толком не знал его полного имени, а Мэри Диллон, которая однажды пригласила его для съемок в «Тиару Джорджии», говорила, что это настоящий Красавчик Силач, потому что он очень сексуальный и ему так идет двухдневная небритость. Он носил рубашку из джинсовой ткани, которая облегала его торс, подчеркивая мощную мускулатуру, и дымил как паровоз, но это не умаляло его привлекательности, и если бы компания «Мальборо» искала новое лицо для своей рекламы – этакого сексуального ковбоя, – то он вполне мог бы подойти.

Кей-Си присел рядом с Дейзи.

– Жизнь – препротивная сука, – сказал он, затягиваясь сигаретой.

– Здесь нельзя курить, – всполошилась Дейзи, несмотря на количество выпитого мартини. В клубах и ресторанах не разрешалось курить, поэтому изготовители огромных пепельниц, стоявших у входа, преуспевали в своем бизнесе. За-За, которая не курила, говорила, что часто выходит на улицу, чтобы пообщаться с курильщиками, потому что среди них можно встретить очень интересных людей.

– Ну и что с того? – Кей-Си выпустил струйку дыма в потолок.

Какая-то часть затуманенного сознания Дейзи мгновенно прояснилась.

– Ты прав, – сказала она. Что ей дало то, что она всегда была послушной девочкой? – Дай мне, – попросила Дейзи. Она никогда не курила, хотя ее мать трудно было представить без сигареты в изящной руке.

Дейзи затянулась и почувствовала, как приятное расслабление пронизывает ее тело. «Неужели все дело в сигарете?» – подумала она. Но она действительно расслабилась. Или это мартини?

– Вы нарушаете закон, – послышался низкий голос.

Дейзи подняла глаза и увидела, что угрожающе огромный охранник склонился над ними.

– Я вынужден попросить вас выйти. У нас очень строгие правила насчет курения.

Глаза Кей-Си, уже и так сузившиеся от усталости и дыма, превратились в узкие щелки. Он бросил недокуренную сигарету на пол, загасил ее каблуком грубого ковбойского сапога и допил виски.

Дейзи внезапно ощутила себя бесшабашной девчонкой, которая говорит своей директрисе: «А, начхать!» – и сделала то же самое.

– Мы и так собирались уходить! – рявкнул Кей-Си и потянул ее за собой.

Дейзи поморщилась, пытаясь приподнять голову с подушки. Она ушла с Кей-Си, но дальше все было как в тумане, хотя она смутно помнила, как они приехали к ней домой, как сидели перед камином, целовались и потом… О, ради Бога, не надо! Она открыла глаза, повернулась в постели. Нет, она была одна.

– Слава Богу, – прошептала она с облегчением. Что бы там ни было, слава Богу. Она не спала с ним. Это было бы непростительно, глупо, совершенно по-идиотски, не говоря уже об Алексе. Как рассказать Алексу об этом? Но тут она вспомнила, что не должна ничего рассказывать Алексу. Он больше не существует в ее жизни и не имеет права ревновать.

Когда стыд вновь охватил ее, Дейзи съежилась от страха, стараясь утешить себя хотя бы тем, что она, слава Богу, не переспала с Кей-Си.

Но напилась она, должно быть, до потери сознания. На ней все еще были совершенно не сексуальные черные колготки поверх трусов. Слишком тугие, чтобы стащить их с нее. И, слава Богу.

Дейзи попыталась осторожно подняться. Голова раскалывалась. «Горячий сладкий чай должен помочь», – подумала она и потянулась за халатом… И тут увидела их. Пара ковбойских сапог, они небрежно валялись у постели, там, где хозяин снял их. Рядом с сапогами было разбросано содержимое его карманов. Стыд, сожаление, раскаяние и много чего еще, что можно было бы отнести к списку Больших ошибок, пронеслись сквозь нее.

Она была одета, значит, между ними ничего не было. Но это было слабое утешение.

Алказельцер – черт, вот что должно помочь, надо принять таблетку. Пять минут спустя, когда Дейзи чистила зубы, она почувствовала себя чуть-чуть лучше. И рискнула взглянуть в зеркало. Она не знала, что испугало ее больше: запах перегара, исходивший от нее, или обвисшая серая кожа лица. Господи, какой стыд! Завернувшись в халат, Дейзи вышла из ванной.

Кей-Си в джинсах и майке, небрежно расположившись за кухонным столом, смотрел новости и курил. В утреннем свете, проникавшем на кухню, он выглядел старше и менее сексуально. Но не так плохо, как она.

Он пил, похоже, «Кровавую Мэри». Хотя Дейзи не представляла, как может человек пить спиртное после такой ночи.

– Привет, Дейзи.

Два слова приветствия – и ей снова стало хуже.

Дейзи поежилась, представив неизбежность утреннего разговора.

Дейзи? По крайней мере, он знал ее имя.

– Привет, – сказала она, стараясь сохранять достоинство. – Как себя чувствуешь?

Дейзи не приходилось бывать в подобной ситуации прежде, поэтому она понятия не имела, что следует говорить в таких случаях.

– Выпей. Это поможет. – Он кивнул на свой стакан. – Хочешь?

– Томатный сок?

Одна бровь чуть-чуть приподнялась.

– А что ты подумала?

– Меня стошнит, если это «Кровавая Мэри», – поморщилась Дейзи.

– Глупышка, это как раз то, что надо. – Это прозвучало удивительно интимно.

– Нет, лучше кофе. – Она сделала себе кофе, положила сахар и медленно пила. И видела, как дрожат ее руки. Чертово похмелье!

– Прости… что не получилось… ночью… ну, ты знаешь… – промямлил Кей-Си. – Я был не в форме… но сейчас я никуда не спешу.

Он погасил сигарету и бросил окурок в импровизированную пепельницу – красивая чаша из бело-синей мозаики была одной из находок Дейзи на антикварных рынках. И закурил другую. От запаха сигареты Дейзи затошнило.

– О Господи… – Она бросилась в туалет, успев как раз вовремя. Ее рвало до тех пор, пока не появились рези в животе. Только тогда она смогла остановиться. Корчась на полу, Дейзи беспомощно оглядывалась вокруг красными, воспаленными глазами.

Всего лишь месяц назад это была их ванная – ее и Алекса. Они с ним разговаривали, пока чистили зубы. Весело смеясь, толкались перед зеркалом у раковины. Когда она стояла под душем, Алекс любил пошутить; шлепая ее по заду, он приговаривал: «Поторопись, секси. Я хочу тебя». «Это обещание или угроза?» – звонко смеялась она в ответ.

Дейзи только сейчас вдруг увидела, как она запустила все в доме с тех пор, как Алекс ушел. За высокой ножкой раковины-тюльпана лежали хлопья пыли, белый пластмассовый контейнер для мусора был полон, а у нее не было ни сил, ни желания вынести его. Такого никогда не случалось прежде. Дейзи не позволяла себе лечь спать, пока не уберется на кухне после ужина и все кругом не будет сверкать чистотой. А теперь… Это так не похоже на нее. Как будто Алекс, уходя, забрал с собой ее сущность. Дейзи отчаянно старалась обрести себя, но пока безуспешно. Без Алекса она ничто.

– Как ты там? – послышался хриплый голос.

Ничто с чужим мужчиной в собственной квартире после ночного загула. Ничто – дешевая проститутка, да, она могла бы быть проституткой, спасло лишь то, что клиент слишком напился. Хотя еще не поздно, ведь Кей-Си предлагает ей свои услуги. При мысли об этом Дейзи снова ощутила позывы на рвоту и склонилась над унитазом. Ее жизнь кончена. Так говорила она себе, пока ее выворачивало наизнанку. Никому нет до нее дела, так что же ей остается?

Дейзи понадобилось десять минут, чтобы собраться с духом и, набравшись смелости, попросить Кей-Си уйти, и еще пара часов, чтобы прийти в себя и отправиться на работу. Она решила пройтись пешком, надеясь, что свежий воздух приведет ее в чувство, и по пути заглянула в газетный киоск. Купила бутылку воды, большую плитку шоколада и сигареты. Хотя и не курила.

– Привет! – весело воскликнула она (зная, что опоздала безбожно), переступив порог «Тиары Джорджии» и заметив за прилавком новенькую девушку.

Карла, временно заменявшая Паулу, совсем юная и очень стильная, была явно шокирована видом Дейзи. Дейзи плюнула на макияж, и ее лицо так и осталось изумительного серого цвета. Но что еще хуже, она была одета, прямо скажем, странно: шелковая вечерняя юбка с аппликацией, черные колготки и большой мужской свитер, а на ногах нечто напоминавшее замшевые домашние тапочки.

– Хм-м-м… Мэри, – нервничая, позвала Карла.

Светлая головка Мэри высунулась из двери кабинета.

– О Пресвятая Дева! – ахнула она, взглянув на Дейзи. – Что случилось?

– Если бы я знала. – Дейзи все еще была пьяна. Она прислонилась к витрине рядом с манекеном, на котором был шикарный летний костюм. – Все кончено, Алекс окончательно порвал со мной. Все кончено. Все!

Мэри схватила несколько банкнот из кассы и протянула Карле:

– Пожалуйста, сбегай к Мо. Два больших эспрессо, но с молоком, и кексы.

Карла испарилась.

Дейзи этого, казалось, не заметила.

– Что до меня никак не дойдет, Мэри, так это то, как я могла не знать?

– Все не так просто, моя дорогая, – начала Мэри. Она повесила на дверь магазина табличку «Закрыто» и уселась рядом с подругой. – Жизнь мужчины способна вмещать несколько разных жизней. Ну, если представить это визуально, они могут разложить свою жизнь в несколько маленьких коробочек и по мере надобности вынимать то одну, то другую… Хотя не в состоянии найти носки в комоде. Тогда как мы, хотя и знаем, в каком ящике что лежит, не можем существовать сами по себе, если любим кого-то. Мы любим, и все должны знать об этом.

– Я не думала, что это любовь, понимаешь? – сказала Дейзи. – Я думала, он просто увлечен и вернется ко мне.

Мэри бросила на нее сочувствующий взгляд.

– Увы, иногда мы заблуждаемся…

Дейзи глубоко вздохнула и рассказала все. О том, как приходил Алекс, и о том, что было с Кей-Си.

– О, Дейзи, это не метод, чтобы забыться, – заметила Мэри, пытаясь обнять подругу.

Дейзи отодвинулась.

– Я и сама понимаю, – сказала она с дрожью в голосе, – это ужасно, ужасно. Я никогда не позволяла себе такого, а когда я поняла, что все кончено, я привела чужого мужчину домой и не помню даже, что между нами было… О, какая же я дрянь…

– Ты не дрянь, – возражала Мэри, стараясь успокоить подругу. – Ты замечательный друг. Талантливый человек, подумай, чего ты добилась! Ты имеешь свою долю в магазине! И Алекс тут ни при чем, ты заслужила все своим трудом, потому что ты умная и талантливая.

– Но все это ничего не значит, – с горечью сказала Дейзи. – Какой смысл? Какой смысл во всем этом? – Она обвела жестом магазин. – Это все хлам.

– Нет, не хлам, – возразила Мэри. – Это одежда, это чей-то труд.

– Ну и что? Я думала, если я хорошо одеваюсь, значит, вписываюсь в этот мир. Но я ошибалась. Ничего это не значит. Слова ничего не значат. У меня нет ни-че-го. – Ее глаза остановились на Мэри.

– Нет. Ты не права, – продолжала возражать ей Мэри, желая сказать что-то правильное. Но что она могла сказать в такой момент?

– Я – Мисс Ничто. – Дрожащими пальцами Дейзи достала пачку сигарет. Ей хотелось выкурить их все, потом напиться так, чтобы голова перестала соображать, а вдобавок съесть полный холодильник бисквитов с кремом. – Всю свою взрослую жизнь я провела с мужчиной, который больше не любит меня и не хочет быть со мной. Я думала, у меня все хорошо, потому что он был со мной. Без него я ничто. Я пуста, у меня ничего нет, кроме пустоты. Когда он бросил меня, я посмотрела на свою жизнь со стороны и поняла, что она кончена.

Дейзи опустила глаза на свою юбку – отличный сливового цвета шелк с аппликацией, изображавшие цветы, – и начала ритмично рвать ее.

– Смотри, это, как и все остальное в мире, просто хлам, отутюженный хлам. – Дейзи рвала и рвала, и все, что она могла сейчас слышать, был треск разрываемой ею ткани.

Мэри не останавливала ее. Если Дейзи доставляет удовольствие рвать в клочья дорогую юбку, ради Бога. У Мэри был свой собственный опыт в подобных вещах. Когда она и Барт впервые разошлись, она взяла его коллекцию журналов о мотоциклах и порвала их. Рвала каждый отдельно. Бедняжка Дейзи пошла дальше. Казалось, ее мало волновало, что скажут о ней. Но это и настораживало, потому что все годы, что Мэри знала ее, Дейзи всегда беспокоилась о том, что подумают люди. И ее теперешнее поведение говорило о глубокой депрессии.

– Тебе надо взять отпуск, – осторожно начала Мэри. – Если хочешь. Конечно, ты можешь продолжать работать, давай, мы с тобой. Но отпуск помог бы.

Дейзи подняла на подругу красные глаза.

– Я хочу домой.

– Хорошо, – сказала Мэри с облегчением. – Я отвезу тебя.

– Не в квартиру. В мой старый дом, к маме. Я не хочу одна сидеть в своей квартире. Я вообще не хочу возвращаться туда, – твердо сказала Дейзи. – Там для меня больше ничего нет.

Она схватила свою сумочку с прилавка и опрометью бросилась из магазина. Колокольчик над дверью мелодично зазвонил, когда хлопнула дверь.

Мэри бросилась следом за ней, но все, что она успела увидеть, выбежав на улицу, – такси, которое увозило Дейзи.

Черт, надо же. Поймать такси в Каррикуэлле – все равно, что снег летом, а тут, видите ли, появилось неизвестно откуда, чтобы увезти человека неизвестно куда.

Мэри вернулась назад и взялась за телефон.

Она имела достаточный опыт общения с мужчинами, чтобы предвидеть, что Алекс Кении не станет разговаривать с ней, увидев на табло ее номер, особенно если учесть, что отношения у них и вообще-то не складывались. Поэтому она решила сыграть роль его матери.

И хотя, конечно, миссис Кении изменилась с того времени, как Мэри видела ее, она всегда обожала Дейзи и наверняка была настроена против того, чтобы Луиза входила в их семью. Из чего следовало, что Луиза не узнает ее голоса и не повесит трубку. Иногда не обойтись без лжи.

Сладкий, приятный голос «миссис Кении» – и ее соединили с офисом Алекса на тридцать втором этаже.

– Мама… – запыхавшись, произнес Алекс, будто бежал, чтобы взять трубку.

– Это Мэри Диллон, и не вздумай вешать трубку. Случилось неприятное.

– С Дейзи?

– Нет, с Джулией Роберте. Конечно, с Дейзи, – фыркнула Мэри. – Я знала, что на тебя нельзя положиться, но не думала, что до такой степени. – Мэри прочистила горло, ожидая его ответа. Безрезультатно. – У Дейзи депрессия, и я беспокоюсь за нее. Она только что сбежала, сказав, что хочет пожить у матери, что, как ты понимаешь, очень странно. Они почти не разговаривают, поэтому, зачем ей ехать туда? И она даже не собиралась заехать домой, чтобы взять что-то из одежды. Ты должен поговорить с ней, ты просто обязан что-то предпринять. Слышишь?

Длинная пауза.

– Но что я могу сделать?

– Найди ее, поговори с ней. Сделай же что-нибудь, черт побери! – Мэри не могла больше сдерживаться.

Автомобиль матери стоял на дорожке около дома, но никто не отозвался, когда Дейзи позвонила в дверь. «Неужели мать еще не вернулась?» – подумала Дейзи. И тут она вспомнила о сообщениях на своем телефоне, которые, естественно, остались без ответа. В одном из них мать сообщала о поездке к сестре. «Помочь Имоджин восстановиться после операции». Какая операция, Дейзи не знала, и ее это мало беспокоило. Ее мать поехала ухаживать за сестрой, предоставив собственную дочь самой себе.

Таксист взглянул на часы.

– Послушайте, мисс, у меня есть и другая работа! – крикнул он, высунувшись в окно. – Мне нужно в аэропорт. Я не могу опоздать. Вы остаетесь или едете со мной в город?

Дейзи хотела, было сказать, что не знает, когда из-за забора показалась голова мужчины.

Это был Брендан, старый сосед ее матери, которому Нан Фаррелл оставляла ключи, когда уезжала. Дейзи устало улыбнулась ему.

– Брендан, – сказала она, отыскав это имя в своем измученном сознании. – Забыла свои ключи, – добавила Дейзи, поверив, что теперь все будет хорошо.

Брендан долго не решался уйти, вид у него был очень растерянный. Видимо, внезапное появление Дейзи испугало его. Он все время повторял, что ее мать ничего не говорила ему. Наконец Дейзи распрощалась с ним и захлопнула дверь. Вздохнув с облегчением, она прислонилась спиной к стене. Тишина и никого рядом. Наконец-то.

Этот коттедж отличался от их первого дома в центре Каррикуэлла отсутствием шума. Он стоял в ряду других шести точно таких же домов с прилегающим участком земли и скорее напоминал обычный дом, расположенный в сельской местности. В некотором отдалении находился коттедж, который купила молодая пара, в остальных же пяти домах жили пожилые люди, и тут всегда было тихо.

Коттедж был небольшой, но так и просился на открытку. Стены уютной гостиной были окрашены в голубой цвет – точно такой, как комната в особняке, где выросла Нан. Что-то серебристое было в отделке кабинета. Акварели, написанные матерью, висели на стенах. Кухня, которая имела куда более широкое предназначение, была очень уютной и вмещала огромную печь, а под окном располагался диванчик с желтыми подушками, на котором так любила посидеть с книжкой Дейзи, когда в ее комнате было холодно.

Она поднялась по винтовой лестнице в свою спальню, хотя эта спальня больше не принадлежала ей. Покрывала, которое она соорудила, когда ей было шестнадцать, уже не существовало, как и других вещичек, которые она оставила дома, когда уехала. Ее мать не из тех, кто станет хранить подобную ерунду.

Но кровать осталась прежней. Кровать, на которой она мечтала о будущем.

Дейзи легла, стянула утягивающие трусики, надеваемые на работу, и провалилась в сон, в котором не было места мечтам.

Когда она проснулась, то приготовила чай и включила телефон. Поступило несколько сообщений, большинство от Мэри, которая, как чувствовалось по тону, здорово беспокоилась, но старалась спрятать это. И одно от Алекса.

«Мне позвонила Мэри. Она очень беспокоится о тебе. Сказала, ты поехала навестить маму… – Пауза. Словно Алекс понял, что сказал что-то не то. – Прости, Дейзи. Просто позвони мне и скажи, что у тебя все в порядке».

«Сказать тебе, что у меня все о'кей, чтобы ты мог спокойно спать с Луизой, гладить ее живот и чувствовать, как там брыкается твой ребенок?» Это потрясло Дейзи. Какая-то жуткая тяжесть поднялась из глубин ее тела и заполнила каждую клеточку. Веки отяжелели, казалось, она не могла поднять глаза и посмотреть на солнце, а весь мир вокруг нее был так мрачен.

Дейзи бродила по дому в поисках спиртного, хотя знала, что зря теряет время. Конечно, мать могла припасти бутылку шерри для гостей, но, увы, ничего не нашлось.

Придется съездить в местный магазин. Нан Фаррелл никогда не оставляла машину в аэропорту, и ключи от нее лежали в корзинке у двери.

Ближайший магазин располагался на перекрестке, где дорога поднималась к старому поместью Делейни, а потом уходила дальше к Лох-Энла.

Обычная картина для ирландского предместья – несколько домов, крошечная церковка, ярко-зеленое здание административного центра и магазин со сверкающей неоновыми огнями вывеской «Все для вас».

Он выглядел точно так же, как в те времена, когда Дейзи жила здесь, этот магазин, где вы можете купить все, что угодно, от оливкового масла до бензина. Товары разложены на полках без всякого учета их назначения: консервы рядом со средством для отбеливания, плетеные корзины рядом с кондитерскими изделиями. Разноцветные фейерверки для детских праздников и карнавальные очки выглядели нелепо рядом со специальным предложением, действующим на этой неделе: литровые бутылки чилийского пино.

Дейзи взяла корзину и поставила в нее две литровые бутылки чилийского вина. Нет. Пожалуй, стоит прихватить еще одну. Она взяла немного хлеба, сыр, салат из капусты и пакет шоколадных бисквитов.

– Жду гостей, – улыбнулась она в ответ на удивленный взгляд молоденькой девушки, сидевшей за кассой.

– О, конечно, – сказала девушка, сканируя салат из шинкованной капусты.

– Друзья приезжают из Дублина, – добавила Дейзи, недоумевая, почему вдруг она решила оправдываться.

Девушка кивнула.

– Вы ведь тоже не прочь иногда выпить? – Дейзи чувствовала, что говорит черт, знает что.

Она заплатила и с подчеркнутой сердечностью сказала «спасибо». «Так надо, пусть люди думают, что у тебя все хорошо», – подумала она, выходя из магазина. Только дурак рассказывает о каждом своем поступке.

Вернувшись, домой, Дейзи прошла на кухню, собираясь включить плиту, но сначала налила вино. В кухне не было телевизора, только на полке от стены до стены стояли диски с оперной музыкой. Она выбрала свою любимую «Тоску». И комнату заполнила мелодия под стать ее настроению.

Дейзи хотела сделать сандвич, но на пятом стакане вина передумала. Да и вообще стоит ли о чем-то беспокоиться?