"Красные рельсы" - читать интересную книгу автора (Адамс Клифтон)

Глава девятая

Когда-то Рэй Аллард был человеком недюжинной силы; глаза его сияли неизменным весельем, руки и ноги были будто на стальных пружинах. Сейчас он лежал без сил; бледная пересохшая кожа была словно приклеена к черепу, в глазах тускло горел огонек лихорадки.

Боун скрестил руки на груди и прислонился спиной к двери, с интересом наблюдая за встречей двух старых друзей.

– Он сам обо всем догадался, – сказал он Алларду. – Я застал его в тот момент, когда он собирался ехать к Лоусону.

Аллард кивнул и скривил губы в невеселой улыбке.

– Я не сомневался, что ты поймешь, – сказал он Конкэннону. – Что тебя навело на верный путь? Похоронное бюро?

Конкэннон ответил:

– Гробовщик сказал, что церемония проходила с закрытым гробом. А это делается только в тех случаях, когда покойника нельзя показывать людям. – Он отыскал в кармане сигару, отгрыз ее кончик и закурил. – Так кто же был в ящике, Рэй? Миллер, специалист по нитроглицерину?

Аллард качнул головой, не сводя с Конкэннона болезненного взгляда.

– Да. Эйб Миллер. Он был моего роста. И волосы у нас были одного цвета. Карабин, как ты знаешь, не слишком аккуратный инструмент. А если стрелять в упор – тем более. Миллер получил заряд картечи в лицо. Поэтому гроб и не открывали. – Он мечтательно улыбнулся. – Церемония, в общем-то, получилась что надо. Цветы на могиле, важные персоны: Джон Эверс, мэр города и другие. Честно говоря, Маркус, я немного обиделся, что ты не пришел.

– Я был занят, – сухо сказал Конкэннон. – Значит, никому так и не пришло в голову усомниться в личности убитого?

– Какие могли быть сомнения? На Миллере была моя одежда, а в карманах – мои вещи. Кто мог подумать, что это не Рэй Аллард, а другой человек?

– Может быть, твоя жена?

Лицо Алларда не изменилось. Он устало пожал плечами:

– Нет. Атена ничего не заподозрила. Поскольку никто не сомневался, что это я, ее даже не попросили опознать труп. Хотя нет, кое-кто все же понял, что в гробу лежал не Рэй Аллард…

– Я, пожалуй, знаю, кто это понял, – сказал Конкэннон. – Сержант Марвин Боун.

Боун хмыкнул, стоя у двери в той же позе. Не обращая на него внимания, Конкэннон продолжал:

– Разве Боун не участвовал в ограблении?

– Сначала он вообще ни о чем не знал. Но он бравый полицейский, наш сержант Боун! Он почуял что-то неладное, опросил работников поезда, потом поговорил с Атеной, потом – с хозяином похоронного бюро. Тогда я понял, что он меня вот-вот раскроет. Это было неизбежно.

– Тогда ты предложил ему часть добычи.

Аллард хотел улыбнуться, но побледнел от внезапного приступа боли.

– Чертов почтальон! – тихо пробормотал Рэй. – Он успел вытащить из мешка с письмами револьвер и попал мне в живот еще до того, как Миллер вскрыл сейф. Тюрк через секунду убил его на месте.

– А после того, как сейф открыли, ты застрелил Миллера и надел на него свою одежду.

Аллард развел руками:

– Ему не повезло, что он был похож на меня. Согласись, все было задумано неплохо. Мы скрылись с сотней тысяч долларов. И никто не стал меня искать: все считали, что я погиб.

– Кроме меня.

– Ты не в счет, Маркус. Мы друзья. Где мы только с тобой не бывали вместе…

Он когда-то спас Конкэннону жизнь, и сейчас хотел убедиться, что ничего не забыл.

– Ты ведь не выдашь меня, правда, Маркус?

– Теперь ты преступник.

– Мне приходилось выбирать: Миллер поступил бы со мной точно так же.

– Но ты все продумал заранее: ты спокойно застрелил его, а потом выдал его труп за собственный.

Аллард облизал сухие губы.

– Пусть так. Но ты мне кое-чем обязан, Маркус. Я не хотел об этом говорить, но теперь у меня нет другого выхода. Если бы не я, ты давно был бы мертв.

– Так я и знал, что мы к этому придем, – холодно сказал Конкэннон.

– Как я устал от вашей болтовни, – нетерпеливо вмешался Боун. – Знаю я таких, как он: всегда оставляют за собой последнее слово! Давай я его прикончу прямо сейчас, и дело с концом.

Рэй Аллард криво улыбнулся.

– Видишь, Маркус, Боун знает, что говорит. Ты представляешь для нас опасность, и он убежден, что единственный выход – отправить тебя на тот свет…

– А что думаешь об этом ты, Рэй?

Аллард посмотрел в потолок.

– Боун, оставь нас одних на минутку. Нам нужно поговорить.

– В таком состоянии это рискованно для тебя, – проворчал сержант.

– Выйди, – настаивал Аллард.

– Хорошо. Но мне это не нравится.

– Ты с ним обращаешься, как с дрессированной собачкой, – сказал Конкэннон, когда полисмен вышел. – Несколько дней назад я ни за что не поверил бы своим глазам.

Аллард улыбнулся.

– Деньги могут все… Хочешь денег, Маркус?

– Этих не хочу. На них слишком много крови.

– Не вредничай, Маркус, – сказал Аллард с бледной улыбкой. – У меня в брюхе все горит, а голова гудит, как осиное гнездо. Пообещай мне, что бросишь расследование. Я ведь имею право тебя об этом просить… – Он поднял руку и указал в угол комнаты: – Там, за сумками, есть бутылка виски; принеси-ка ее. Выпьем за старые добрые времена.

Конкэннон взял бутылку, и они по очереди торжественно приложились к ней.

– Что ты решил, Маркус?

– По-твоему, у меня есть выбор?

– Да, о Боуне забывать не нужно, – признал Аллард. – От него всего можно ожидать.

Конкэннон беспомощно развел руками.

– Пожалуй, ты действительно имеешь право меня просить.

На бледном лице Алларда появилась улыбка облегчения.

– Я знал, что смогу рассчитывать на тебя. Тюрк, Крой, потом Боун – все они хотели тебя убить. Они не видели другого выхода. Но я сказал им: «Когда придет время, мы с Маркусом сможем договориться». Я был прав, верно?

– Может быть.

Конкэннон взял соломенный стул и сел у кровати.

– Ты показывал свою рану врачу?

– Да. Тюрк нашел какую-то старую индианку. Она лечит травами, корешками и прочей ерундой. Теперь мне лучше. Через неделю я буду уже далеко…

– Почему ты попросил Боуна выйти? О чем нам следовало поговорить?

Аллард смущенно улыбнулся, и на его лице на мгновение появилось прежнее юношеское лукавство.

– Честно говоря, мне надоела его рожа. Тюрк, Крой и Миллер были при жизни не лучше. Знаешь, что я понял? Для преступника хуже нет, чем попасть в дурное общество.

Он хотел посмеяться собственной шутке, но не издал ни звука.

– Почему же ты стал преступником, Рэй?

– Деньги, – вздохнул тот. – Мне их не хватало. – Он удивленно покачал головой. – Странно: теперь я уже не могу припомнить, зачем они были мне нужны. Просто хотелось много денег. Они казались мне важнее всего в мире. А мне как раз предстояло везти их с собой. Собрать банду было проще простого: два головореза – Тюрк и Крой. Да еще Эйб Миллер, чтобы взорвать сейф. Дважды им повторять не пришлось: они хотели заполучить эти деньги не меньше моего.

– Где они сейчас?

Аллард помедлил.

– В надежном месте, – сказал он наконец. – Кроме меня, никто не знает, где они. Поэтому я и жив до сих пор.

– В это трудно поверить. Зачем Тюрку и Крою было оставлять тебе их долю?

– Так было задумано, – проворчал Аллард. – Мы должны были сработать как можно быстрее, затем разделиться и встретиться в Уошите, в назначенном мной месте. В самый разгар дела я взял деньги и смылся. Тогда мне казалось, что рана пустяковая: ожог на животе, не более. Зато вскоре понял, что это не так. Чтобы выжить, мне нужно было спрятать деньги. Это заставило бы Тюрка и Кроя оберегать мою жизнь. Хотя бы до тех пор, пока они не доберутся до денег…

– Где ты их спрятал?

Аллард грустно улыбнулся, качая головой.

– Этого я тебе не скажу, Маркус. Это мой главный козырь. Пока я один буду это знать, мне не нужно будет опасаться сержанта Боуна.

– Но ты ведь спрятал не все: Тюрк и Крой дали две тысячи твоей жене и пятьсот – Мэгги Слаттер.

Лицо Алларда стало серым и невыразительным.

– Вот что я тебе скажу, Маркус. Я не гожусь для роли злодея. Не знаю, почему. Может быть, потому что слишком долго был на противоположной стороне. Поверь, я не собирался больше никого убивать. Поэтому и оставил часть денег при себе. Для такой дешевой шлюхи, как Мэгги Слаттер, пятьсот долларов были целым состоянием! Можно было не сомневаться, что она возьмет их и будет молчать. Но нет – она проболталась о Миллере и вполне могла рассказать то же самое полицейским. И тогда бы все пропало…

– Поэтому ты поручил Тюрку и Крою расправиться с ней.

– Другого выхода у меня не было. Она сама во всем виновата.

– А свою жену ты случайно убить не собираешься, Рэй?

Горящие лихорадкой глаза уставились на Конкэннона.

– Конечно, нет. Я надеялся, что она примет деньги и поймет, что однажды я вернусь и все устроится наилучшим образом.

– Ты по-прежнему любишь ее, – заключил Конкэннон. – А я уже начал в этом сомневаться.

Казалось, это предположение изумило Алларда.

– Я люблю Атену больше всего на свете… И так будет всегда.

– Когда я видел ее в последний раз, она принесла цветы на твою могилу. Глаза ее были красными и мокрыми от слез…

– Я не хочу говорить о ней сейчас.

Аллард закрыл глаза.

– Маркус, я был с тобой откровенен. И рассказал все, что мог…

– Почти все. Как насчет убитого сутенера? Это, конечно, мелочь, – горько сказал Конкэннон. – Но ты ведь знаешь: мы, полицейские, все не в меру любопытны.

– Что ж… Он стоял за дверью, пока ты говорил с Мэгги. Сутенеры считают, что мимо их ушей не должно проходить ничего. Он сказал, что железнодорожный детектив задавал Мэгги вопросы о Миллере… Я отправил Тюрка и Кроя к нему, но он оказался жадным и захотел часть добычи.

– Тогда вы убили и его.

– Если бы деньги пришлось делить со всеми желающими, мне не осталось бы ровным счетом ничего.

Конкэннон улыбнулся.

– А говоришь – не подходишь на роль преступника, Рэй!

– Нет, правда, – сказал Аллард. – Я хотел обойтись с этим типом по-хорошему. Но он не стал слушать. И Мэгги тоже.

– Да и я тоже… Интересно, почему твои ребята не убили меня, а только отдубасили?

Аллард непритворно удивился.

– Но ведь ты же мой друг, Маркус. Как я мог убить друга?

– Однако, ты убил Эйба Миллера.

– Я с ним не дружил. И потом – в той ситуации это было неизбежно…

С минуту он лежал неподвижно, тяжело дыша, похожий на дряхлого старика.

– Конечно, – продолжал он, – напрасно я позволил Тюрку и Крою избить тебя. Мне следовало знать, что это тебя не испугает. И я бы это понял, будь я здоров. Но эта чертова рана в животе помутила мой рассудок, и я совсем взбесился. Извини меня, Маркус.

– Ладно, – сухо сказал Конкэннон. – Может быть, мне нужно еще и поблагодарить тебя за то, что я жив до сих пор.

Аллард опять по-мальчишески улыбнулся.

– Видно, я и впрямь не создан для разбойной жизни, Маркус. Когда это дело завершится, все будет по-другому.

– Что же станет с твоей женой?

Аллард упрямо сжал зубы.

– Атена – сильная женщина. Она будет ждать меня.

– Она думает, что тебя уже нет.

– Разве что головой. Но не сердцем. Она знает, что я вернусь к ней, как только смогу.

– А пока что ты позволяешь ей проливать слезы над чужой могилой.

Аллард испустил тяжкий вздох.

– Давай не будем об этом. Дай мне слово, что ты прекратишь расследование и забудешь, что был со мной знаком.

– Больше ничего? – иронично сказал Конкэннон. – Это для меня равносильно потере работы. А работа у меня сейчас самая приличная из всех, что я когда-либо имел. Ты это знаешь?

– Знаю. Ну как, обещаешь?

На глазах у Конкэннона в тумане небытия стали медленно растворяться пять лет тяжелого труда, былая дружба и лицо женщины, чей образ неотступно преследовал его все эти дни.

– Обещаю.

– Постучи в дверь три раза, – сказал Аллард. Конкэннон повиновался. Дверь тут же открылась, и Боун вошел в дом.

– Все в порядке, – сказал Аллард. – Отдай ему револьвер.

– Ты с ума сошел! – сказал Боун.

– Отдай, отдай. Он дал мне слово, что бросит расследование.

Боун хмыкнул, выразив тем самым свое отношение к честному слову агентов железнодорожной компании, однако отдал Конкэннону его «тридцать восьмой». Тот спрятал его в карман.

– Маркус, – сказал Аллард, когда Конкэннон был уже на пороге. Казалось, Аллард не может собраться с мыслями; затем он облизнул пересохшие губы и спросил: – Ты хорошо успел узнать мою жену?

Вопрос удивил Конкэннона.

– Нет. Я видел ее всего три раза.

– Она – единственная женщина, которую я когда-либо любил.

Похоже, Алларду было больше нечего сказать. Он поднял бутылку и отпил виски, глядя в пустоту. Конкэннон вышел.