"Мой верный страж" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 4

Легко справившись с замком, Грант открыл отделанную бронзой дверь. Принадлежавший Вивьен дом располагался за Гросвенор-Сквер. Нетрудно было догадаться, что шикарный особняк с престижным адресом, эффектным рядом колонн и арочными порталами обошелся кому-то в целое состояние. Еще одно подтверждение успехов, достигнутых Вивьен на избранном ею поприще, с ожесточением подумал Грант.

Внутри было сумрачно и тихо, в воздухе витал слабый запах сырости, как будто помещение давно не проветривалось. Грант зажег лампу и пару настенных бра, заливших ярким светом расписанные вручную стены. Прихватив лампу, он прошелся по комнатам первого этажа. Великолепные фрески пастельных тонов, французские обои, изящная мебель с резными ножками и высокие зеркала в рамах над каждым камином придавали интерьеру женственную элегантность.

Он поднялся по лестнице, отметив роскошные витые перила с закругленными концами и светильники в хрустальных плафонах. Все говорило о том, что на отделку дома средств не жалели. Уловив слабый аромат духов, Грант двинулся на запах и очутился в главной спальне. Он зажег лампы и огляделся вокруг.

Стены были обтянуты изумрудно-зеленым шелком, насыщенный оттенок которого повторялся в расцветке роскошного брюссельского ковра с цветочным орнаментом, лежавшего на полу. Хотя мода требовала, чтобы кровать в спальне дамы наполовину скрывалась в алькове, Вивьен превратила ее в самый заметный предмет обстановки, поместив в центре комнаты на покрытый ковром постамент. Внимание Гранта, однако, привлек портрет Вивьен, висевший напротив кровати. Совершенно обнаженная, она была изображена сидящей вполоборота, так что зрителю открывались ее бледная спина и ягодицы. Она дерзко смотрела через плечо, повернув стан таким образом, чтобы был виден контур ее восхитительно округлой груди.

Художник польстил Вивьен, сделав формы более пышными, чем на самом деле, а ноги длиннее; в развевающихся рыжих волосах полыхали язычки пламени. Спал ли он с Вивьен в один из многочисленных сеансов, пока писал портрет? Похоже на то. Только занятия любовью могли придать ей такой расслабленный, удовлетворенный вид. Лицо раскраснелось, мягкий рот припух, голубые глаза по-кошачьи полузакрыты.

Уставившись на портрет, Грант испытывал чувство, неоднократно посещавшее его в присутствии Вивьен… летний зной и лютый холод… вспышка неистового желания, уравновешенная холодной решимостью. Он желал ее. Но еще больше хотел наказать и унизить, использовать, как она использовала бессчетное множество мужчин. Пришло время воздать Вивьен Дюваль по заслугам.

Он подошел к туалетному столику в стиле Людовика XV с инкрустированной столешницей тюльпанного дерева и взял в руки хрустальный флакон духов. Тяжелый аромат роз с терпкой примесью сандала живо напомнил ему бал у Вентуорта. Именно это сладкое благоухание окутывало теплую кожу Вивьен.

Поставив на место духи, Грант просмотрел неглубокие ящички, набитые щетками для волос, баночками с кремами, черепаховыми гребнями, заколками для волос из слоновой кости и золота. Под всей этой дребеденью лежала небольшая книжка, переплетенная в красный сафьян.

Грант вытащил томик и быстро пролистал его, обнаружив список мужских имен, описание их сексуальной активности, время и даты любовных свиданий. Все это могло послужить идеальным орудием для шантажа. Здесь упоминались также несколько известных лиц, кичившихся надежными браками и незапятнанной репутацией. Никто из них не пожелал бы сделать свои измены достоянием гласности и заплатил бы любую сумму, лишь бы обеспечить молчание Вивьен. И возможно, ради этого пошел бы на убийство.

— Да, Вивьен, ты времени даром не теряла, — пробормотал Грант и, сунув книжку в карман, с излишним ожесточением задвинул ящик.

Сжав челюсти, он методично прошелся по шкафам. Найдя кожаный саквояж, запихнул туда первую попавшуюся одежду — несколько платьев насыщенных цветов, льняное белье, чулки и туфли, коробку с носовыми платками, три пары перчаток. Набив саквояж битком, Грант поднял лампу и вышел из спальни. Завтра он вернется и тщательно обследует дом, но в данный момент ему не терпелось увидеть свою гостью и узнать, как она себя чувствует.

Наняв экипаж, чтобы быстрее добраться до Кинг-стрит, Грант вернулся домой. Миссис Баттонс встретила его в дверях, поеживаясь от порывов холодного ветра. Приняв у него пальто, она перекинула его через руку.

— Добрый день, сэр. Накрывать на стол?

— Я не голоден, — промолвил Грант, бросив взгляд в сторону лестницы. — Как она?

Ничуть не задетая его резкостью, экономка спокойно ответила:

— Очень хорошо, сэр. Мисс Дюваль приняла ванну, а одна из горничных — Мэри — помогла ей вымыть голову. По-моему, ее состояние значительно улучшилось.

— Отлично. — Он внимательно посмотрел на экономку, догадываясь, что она не прочь кое-что добавить к тому, что сказала. — Мне кажется, вы неплохо разбираетесь в людях, миссис Баттонс.

Комплимент доставил ей видимое удовольствие.

— Надеюсь, что так, сэр.

— В таком случае… что вы скажете о мисс Дюваль?

Миссис Баттонс сгорала от желания поделиться своими наблюдениями. Свойственная ей сдержанность уступила место живому интересу.

— Ее поведение сбивает меня с толку, сэр. Когда я принесла ей тосты и ушла, чтобы проследить за приготовлением ванны, она встала с постели и прибрала в комнате. Даже заправила постель, несмотря на боль, которую причиняет ей каждое движение. Не могу понять, почему она все это делает, тем более в таком состоянии. В ванной ухватилась за полное ведро, чтобы помочь Мэри. Ведро мы, конечно, тут же отобрали, а она принялась извиняться, что доставляет нам дополнительные хлопоты. Она всячески старается никого не беспокоить и благодарна за любую помощь, словно не привыкла, чтобы ей прислуживали.

— Понятно. — Лицо Гранта казалось абсолютно бесстрастным, как всегда, когда он был озадачен противоречивыми фактами.

Миссис Баттонс продолжила волнующую ее тему:

— Она производит впечатление самой разумной и душевной молодой женщины из всех, кого я знала. При всем моем уважении, сэр, не могу поверить, что сказанное вами вчера вечером — правда.

— Это правда, — коротко ответил Грант.

Может ли потеря памяти изменить характер человека? Неужели Вивьен забыла о самодовольном высокомерии, с которым обычно держалась… или же она затеяла с ним какую-то игру?

Грант нетерпеливо сунул саквояж миссис Баттонс.

— Пусть одна из горничных займется одеждой мисс Дюваль.

— Хорошо, мистер Морган. — Экономка поставила саквояж на пол и подняла на него спокойные карие глаза. — Сэр, Мэри одолжила мисс Дюваль свою лучшую ночную рубашку — нам не во что было ее одеть.

— Спасибо. Я расцениваю все, что делается для мисс Дюваль, как личное одолжение. Передайте Мэри, пусть закажет себе новое платье и жакет к нему, и включите счет в домашние расходы. Да, приличное платье с дорогой отделкой.

Миссис Баттонс одобрительно улыбнулась:

— Вы хороший хозяин.

Грант ответил ей с хмурой гримасой:

— Скажите лучше законченный негодяй, уж мы-то с вами знаем.

— Да, сэр, — смиренно согласилась экономка. Грант направился к лестнице, чувствуя, как им овладевает непонятное раздражение. Вивьен Дюваль в роли невинной крошки, попавшей в беду… Ну нет, он этого не потерпит. Не пройдет и нескольких минут, как он выведет ее на чистую воду. Если она забыла, что была беспринципной шлюхой, он, черт побери, ей напомнит. Он разоблачит все ее хитрости, бесстыдные уловки, распущенность, чтобы дать ей пищу для размышлений. А потом пусть попробует играть в невинность.

Добравшись до ее спальни, он без стука распахнул дверь, почти уверенный, что Вивьен в своем уединении потешается над всеми, кого она так ловко обманула притворной добродетелью. Он вошел в комнату и… остановился как вкопанный. Она сидела в кресле у камина с книгой на коленях, поджав под себя крошечные ступни. Золотистые отсветы пламени играли на обращенном к нему трогательном в своей беззащитности лице. На ней была белая ночная рубашка с глухим воротом и голубая кашемировая накидка, прикрывавшая талию и бедра.

Положив книгу на пол, Вивьен подтянула накидку повыше. Мучительное напряжение, сковавшее Гранта, достигло предела. У нее было лицо ангела и волосы подручной дьявола. Вымытые локоны ниспадали до талии, словно волны и завихрения расплавленной меди с вкраплениями всех оттенков красного и золотого. Такими волосами природа обычно награждает невзрачных женщин, чтобы компенсировать им недостаток красоты.

Но лицо и фигура Вивьен точно сошли с картины времен Ренессанса, лишь с тем исключением, что реальность была еще более утонченной и невинной, чем любой нарисованный образ. Теперь, когда опухоль сошла, чистая голубизна ее глаз сияла во всей красе. Рот, розовый и нежный, казался чудом природы.

У него захватило дух, сердце бешено колотилось. Грант стиснул зубы. Не будь он цивилизованным человеком, не гордись так своим хваленым самообладанием, то овладел бы ею прямо сейчас, здесь, не думая о последствиях. Он отчаянно ее желал.

Не замечая его яростной внутренней борьбы, Вивьен робко улыбнулась. Грант почти ненавидел ее за эту улыбку, теплую и нежную, проникавшую в самую душу.

Придя в себя, он ответил ей уверенной, несколько отчужденной улыбкой.

— Добрый день, мисс Дюваль. Думаю, нам пора поговорить.

Вивьен плотнее закуталась в накидку, разглядывая стоявшего перед ней мужчину. Она испытывала самые разные чувства, не последним из которых было любопытство. От слуг она знала, что Грант Морган — знаменитый сыщик с Боу-стрит. Самый отважный человек в Англии, как гордо добавила одна из горничных, и теперь Вивьен поняла, что она имела в виду.

Он был настоящим гигантом. Страдая от боли в течение последних двадцати четырех часов, она как-то не заметила, что грубоватый низкий голос и мрачные зеленые глаза принадлежат мужчине, который был необыкновенно… крупным. Широченные плечи, длинные мускулистые ноги, исполинский рост…

Он не был красивым в общепринятом смысле. Волевые черты бесстрастного лица казались высеченными из гранита. Вивьен перевела взгляд на его руки и почувствовала, как жаркая волна залила ее щеки при воспоминании о его нежных прикосновениях.

— Да, я тоже хотела бы поговорить, — откликнулась она.

Морган поднял тяжелое кресло и переставил его ближе к ней, проделав это с поразительной легкостью. Наблюдая за ним, Вивьен задумалась, каково это — обладать такой невероятной мощью. Его физическое присутствие, грубоватая мужественность и жизненная сила словно заполняли собой комнату. Он сел и устремил на нее проницательные зеленые глаза, окаймленные длинными ресницами. Их глубокий цвет напоминал березовую листву или дымчато-зеленую старинную бутыль.

— Мистер Морган, — начала она, не сводя с него глаз. — Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали… за вашу доброту и щедрость и… — Ее щеки вспыхнули ярким румянцем. — Я обязана вам жизнью.

— Я не вытаскивал вас из воды, — возразил Морган сухо. — Об этом позаботился лодочник.

— Пусть так, но я бы умерла, — не унималась Вивьен. — Я помню, как лежала на набережной, настолько замерзшая и несчастная, что мне было все равно, выживу я или нет. А затем появились вы.

— А что-нибудь еще вы помните? О себе, о своем прошлом? Может, вы с кем-то боролись или ссорились…

— Нет. — Она прижала руки к шее, осторожно исследуя больное место, и устремила на Гранта вопросительный взгляд. — Мистер Морган… кто это сделал?

— Пока не знаю. Вы чертовски некстати потеряли память.

— Мне очень жаль.

Он пожал плечами:

— Едва ли это ваша вина.

Куда делся нежный незнакомец, который заботился о ней прошлой ночью и сегодня утром? Неужели этот самый человек обнимал и утешал ее, врачевал ее синяки, укладывал в постель, как заботливый родитель обожаемого ребенка? Теперь он казался мрачным и совершенно неприступным. Он сердился, а она не знала почему. Вивьен почувствовала себя еще более одинокой, чем раньше. Он был для нее всем, и его холодность ранила ее.

— Вы чем-то недовольны, — сказала она. — Что случилось? Я сделала что-нибудь не так?

Ее расстроенный вид несколько смягчил Гранта. Не решаясь встретиться с ней взглядом, он сделал глубокий выдох, пытаясь взять себя в руки.

— Нет, — пробормотал он, тряхнув головой. — Все в порядке.

Может, он узнал о ней что-нибудь такое, что ему не нравится, предположила Вивьен. Она задрожала,

— Мне страшно, — проговорила она, сцепив руки на коленях. — Я все время пытаюсь что-нибудь вспомнить. Я ничего не узнаю. Все чужое. Ничто не имеет смысла. И при этом кто-то ненавидит меня настолько, чтобы желать моей смерти…

— Этот кто-то уверен, что вы утонули.

— По-вашему, преступник — мужчина?

— У женщины не хватило бы сил задушить вас голыми руками. Более того, в вашей личной жизни почти нет женщин. Подавляющее большинство ваших знакомых составляют мужчины.

— О-о… — Неужели нельзя рассказать ей все, не вынуждая задавать вопросы? Это просто пытка — смотреть в его каменное лицо и гадать, какие тайны из ее прошлого привели ее к этой невероятной ситуации. — Вы сказали… мне может не понравиться то, что вам известно обо мне, — нерешительно напомнила она.

Он полез в карман сюртука и вытащил небольшую книжку, переплетенную в темно-красную кожу.

— Взгляните на это, — отрывисто произнес он, сунув томик ей в руки.

— Что это такое? — настороженно спросила она.

Он не ответил, не сводя с нее беспокойного взгляда, выдававшего его нетерпение.

Вивьен осторожно открыла книжку, переворачивая страницы, исписанные аккуратным женским почерком. Списки, имена, даты… Наткнувшись на более чем откровенный пассаж, она ахнула и захлопнула томик, подняв на него потрясенный взгляд.

— Зачем, во имя Господа, вы показали мне эту гадость? — Она протянула ему книжку, но он не сделал попытки взять ее. Швырнув томик на пол, она уставилась на него как на свернувшуюся змею. — Чье это творчество и какое отношение оно имеет ко мне?

— Ваше.

— Мое? — Ледяные мурашки поползли по ее телу, и она плотнее запахнула кашемировую накидку. — Вы ошибаетесь, мистер Морган. — От негодования голос ее звучал резко и холодно. — Я не писала ничего подобного. Я не могла.

— Откуда вы знаете?

— Не могла и все! — Потрясенная и обиженная, она бросила на него укоризненный взгляд.

После короткой паузы он заговорил тихо и невыразительно:

— Вы куртизанка, Вивьен. Самая известная в Лондоне. Вы неплохо заработали на своем ремесле.

Лицо ее стало белым как полотно. Сердце лихорадочно забилось в груди.

— Не правда! — воскликнула она. — Эта книжонка принадлежит кому-то другому.

— Я нашел ее в вашем доме, в спальне.

— Зачем бы я стала… то есть зачем кому-то записывать подобные вещи?

— В качестве инструмента шантажа, — мягко предположил он. — А может, чтобы не сбиться со счета.

Вивьен буквально взвилась с кресла, уронив на пол кашемировую накидку. Поморщившись от боли, пронзившей перевязанную лодыжку, она, прихрамывая, отступила на несколько шагов в стремлении оказаться подальше от него.

— Я не делала ничего из того, что описано в этой книжке!

Морган скользнул по Вивьен взглядом, и она поняла, что пламя просвечивает сквозь муслин, соблазнительно освещая ее тело. Она поспешно сжала в горсти просторную рубашку, собрав ее спереди в складки.

— Я не проститутка! — гневно произнесла она. — В противном случае я бы ощущала в себе нечто такое… но я ничего не чувствую. Вы заблуждаетесь на мой счет. Если это образчик ваших детективных талантов, то я от них не в восторге! А теперь… теперь отправляйтесь и выясните наконец, кто я на самом деле.

Морган поднялся с кресла и подошел к ней.

— Не зря говорят, что правда глаза колет.

— Какая же это правда? — возразила Вивьен, тяжело дыша. — Произошла ошибка, можете вы это понять? — Довершая ее унижение, поврежденная лодыжка дала о себе знать, и она покачнулась, теряя равновесие.

— Хотите, я приглашу свидетелей, которые поклянутся на Библии, что вы Вивьен Дюваль? — свирепо осведомился Грант. — Или предпочитаете отправиться к себе домой и взглянуть на портрет у вас в спальне, где вы изображены, в чем мать родила? Я принес кое-какую вашу одежду — как насчет того, чтобы примерить ее и убедиться, что она вам впору? Если пожелаете, я могу завалить вас доказательствами. — Он поймал ее, крепко обхватив плечи, когда она попятилась от него.

Всхлипнув, Вивьен уперлась руками ему в грудь и, запрокинув голову, уставилась на него. Под, ее холодными ладонями его ребра казались твердыми, словно переборки фрегата. Он зажал ее между мощными бедрами, не давая пошевелиться.

— Даже если я Вивьен Дюваль, — упрямо сказала она, — вы не можете утверждать, что я делала то, что описано в той книжонке. Это выдумки.

— Все это правда, Вивьен, до последнего слова. Вы продавали себя за деньги. — Похоже, эта мысль доставляла ему не больше радости, чем ей. — Вы переходили от одного мужчины к другому, получая, что хотели, от каждого из них.

— Неужели? Кто же в таком случае был моим последним покровителем? Где он и почему вы не послали за ним?

— А как вы полагаете, кто он? — вкрадчиво спросил Грант.

От этих слов голова Вивьен пошла кругом. Приоткрыв рот, она обмякла в его руках.

— Я не знаю.

— Мы с вами были любовниками с тех самых пор, как вы оставили лорда Джерарда. Я навещал вас в вашем доме. Мы хранили наши отношения в тайне, однако склонялись к тому, чтобы подписать контракт. — Грант лгал, не чувствуя за собой никакой вины. Она всегда вела такую жизнь, что обман не мог ей навредить, но послужил бы его целям. Он хотел ее, а это был простейший способ получить желаемое.

— Значит, мы с вами… — Она осеклась.

— Да.

— Вы лжете! — Вивьен рванулась прочь, отталкивая его, но он был сильнее. Вскоре бесплодная борьба утомила ее. Она не могла не заметить, что ее движения возбудили Гранта. Восставшее доказательство его желания уперлось ей в живот, обжигая жаром. Как, во имя Госиода, она могла быть близка с этим человеком и ничего не помнить?

Дрожа, она повисла на нем, не в состоянии шевельнуть даже пальцем. От него исходил приятный запах чистого белья и терпкого мыла для бритья, и Вивьен глубоко вдохнула, наслаждаясь его ароматом. Уронив голову ему на грудь, она у слышала, как гулко бьется его сердце.

— Вы ошибаетесь, — сказала она, слишком ошеломленная, чтобы плакать. — Я совсем не такая. Я не способна на это.

Он не ответил, и она поняла: он настолько убежден в своей правоте, что нет смысла спорить. Искорка гнева пробилась через ее смятение. Отлично. Она больше не будет тратить силы, отрицая его обвинения… Время покажет, что он заблуждается.

— Чего вы хотите от меня теперь? — глухо спросила Вивьен. Рука Гранта скользнула по ее спине, и она затрепетала, ощутив тепло его ладони сквозь муслин рубашки.

— Я намерен оставить вас здесь, — ответил он, — ради вашей безопасности и моего удобства.

Его удобства? Стало быть, он собирается продолжить их отношения, несмотря на ее амнезию. Она взглянула на исполинскую кровать, которую находила божественной до сего момента. Если он задумал овладеть ею сегодня, то совершенно напрасно. Она выбежит из дома прямо в ночной рубашке и с визгом понесется по улице.

— Я не стану ублажать вас сегодня вечером, если таковы ваши планы, — мятежно произнесла она. — И завтра тоже. И послезавтра…

— Тихо. — Впервые в его голосе появились веселые нотки. — Я не животное, чтобы приставать к вам, пока вы больны. Мы подождем, когда вам станет лучше.

— Не дождетесь! Я не проститутка.

— Дождусь. Такова наша натура, Вивьен. Вы не сможете изменить себе.

— Отныне и навсегда я не пожелаю ни одного мужчины. Тем более вас! — вне себя от ярости сказала Вивьен.

Ее бравада задела в нем какую-то струнку, дав импульс мрачной решимости доказать нечто ей… и себе. Грант быстро подхватил ее на руки и отнес к кровати. Он опустил ее на аккуратно застеленное покрывало и склонился над ней, заслонив собой свет пламени.

— Нет, — прошептала Вивьен.

В уголке его губ образовались жесткие складки, но стоило ему прижаться к ее рту, как она задохнулась от нежного поцелуя. Он уперся ладонями в матрас по обе стороны от ее головы, не касаясь тела, завладев исключительно ртом. Если бы она пожелала, то легко могла увернуться. Но она оставалась под ним, завороженная жарким потоком сладостных ощущений.

В слабой попытке оттолкнуть Гранта, она подняла руки, но он склонился ниже, и тут в ее рот скользнул его дразнящий язык. Затем он накрыл ее рот губами, впитывая поцелуи, один нежнее и интимнее другого. Грудь Вивьен наливалась восхитительной тяжестью, внизу живота нарастало томление. Затуманившийся мозг более не воспринимал происходящего, да и не стремился. В целой Вселенной остались только эти пронзительные ощущения и тепло его губ.

Внезапно Морган прервал поцелуй и вперил в нее обжигающий взгляд.

— Видите? — хрипло произнес он. — А теперь ответьте мне, какая вы.

Пристыженная и возмущенная, Вивьен перевернулась на бок.

— Убирайтесь, — выдохнула она, зажав уши ладонями. — Я хочу побыть одна.

Он незамедлительно выполнил ее просьбу, оставив ее лежащей калачиком на кровати.

Почти не сознавая, что делает, Грант спустился вниз. Его одолевал сонм вопросов и ощущений.

— Вивьен, — бормотал он, повторяя ее имя то как молитву, то как проклятие.

Он оказался в библиотеке, тихом убежище из кожи и дуба, обставленном удобными креслами и книжными шкафами, сделанными на заказ. Дверцами шкафов служили стекла с резными фасками, нижние полки опоясывала медная решетка. Грант был одержим страстью к книгам, приобретая все, что имело переплет. Кипы сваленных на столах газет давали миссис Батгонс все основания утверждать, что их дом — самое пожароопасное место в Лондоне.

Грант никогда не сидел в праздности, не имея книга или газеты под рукой. Все свободное время он проводил за чтением. Годилось все, только бы не думать о прошлом. По ночам, когда сожаления, точно призраки, витали над его головой, лишая сна и покоя, он приходил в библиотеку, пил бренди и читал, пока слова не начинали расплываться перед глазами.

Беспокойно прохаживаясь перед переплетенными в кожу талисманами, охранявшими от злых духов, Грант искал что-нибудь, Чтобы отвлечься. Он коснулся прохладной сверкающей поверхности, отодвинул стеклянную дверцу и провел пальцами по кожаным корешкам. Но на сей раз прикосновение к книгам не принесло ему желанного облегчения… Рука его жаждала нежной женской плоти, шелковистых волос, округлой груди и бедер…

Он поймал в зеркале свое отражение и поразился выражению печали, застывшему на лице.

Со стоном отвернувшись, Грант подошел к серванту, разместившемуся между небольшими парными буфетами. Один из них использовался в качестве бара. Порывшись внутри, он наткнулся на плоскую ромбовидную бутылку, в которой плескалась темная жидкость.

Вытащив пробку, Грант сделал несколько больших глотков прямо из горлышка, чувствуя, как дорогой французский коньяк мягко обволакивает гортань. Он застыл в ожидании, пока привычное тепло разольется в груди, не ощущая ничего, кроме пустоты.

Его мысли вернулись к Вивьен, сладости ее рта, неожиданно невинному отклику. Словно она не привыкла к поцелуям. Она вела себя как неловкая, но старательная ученица в опытных руках мэтра. Сплошное притворство.

— Невинная, как же, — пробормотал он с мерзким смешком и отхлебнул еще коньяку. Вивьен оставалась первостатейной шлюхой, какой бы обворожительной она ни была. И надо быть круглым дураком, чтобы испытывать к ней сочувствие, желать ее и, что хуже всего, восхищаться ею.

Грант уселся в кресло, упершись ногами в бортик стола, и молча признал убийственную правду. Если бы он не знал, кто такая Вивьен, то сходил бы по ней с ума. Да и кто бы устоял? Она красива, умна и, судя по всему, чувственна. Сообщение о своем малопочтенном ремесле она встретила с идеально разыгранным гневом и замешательством. Именно такой должна быть реакция невинной женщины. В таких ситуациях Грант всегда верил инстинкту. Однако данный случай особый. Ему хорошо известна уникальная природа невинности Вивьен. Не важно, как она ведет себя сейчас. Рано или поздно к ней вернется память, а вместе с ней ее истинная сущность.

Следовательно, он не может позволить себе увлечься ею.

Но, будь он трижды проклят… если это так просто