"Вечная любовь" - читать интересную книгу автора (Такер Шелли)

Глава 13

— Откуда же мне знать, что собирался делать Торолф с лодкой! — раздраженно сказала Нина. — Мы что, будем постоянно останавливаться и задавать вопросы?

Авриль стояла в лунном свете на изрезанном скалистом берегу, не в силах поверить в то, что увидела. Онемев, она глядела во все глаза, и сердце ее парило в предвкушении удачи.

Раздвинув низкие прибрежные заросли и разметав груду наломанных и наваленных кучей веток, Нина показала ей маленькое парусное судно: плоскодонное, с одной мачтой, с загнутыми кверху носом и кормой, не более двадцати шагов в длину — в лучшем случае рыбацкая лодка или лодка для прогулок по реке или озеру. Лодка, похоже, была совсем новая.

— Может быть, Торолф собирался ловить рыбу? Он вечно ищет, чем бы новеньким заняться. — Нина нашла тяжелый валун, служивший якорем, который должен был удерживать лодку, чтобы ее не унесло во время прилива. — Моя подруга частенько приходит в это укромное местечко со своим… — Нина метнула лукавый взгляд, — любимым другом. Она-то и сказала, что они видели здесь Торолфа вчера поздно вечером.

Авриль подошла ближе. Нина между тем принялась отвязывать якорный камень.

— Моя подруга сказала, что он нервно озирался, словно боялся, что его кто-нибудь увидит. Она не могла взять в толк, зачем Торолф прячется на берегу в такой час. Разве что собирается нарушить один из наших запретов.

— Например, запрет покидать Асгард. — Авриль откинула полотно, которым была прикрыта корма. Под ним оказалась куча всяческих припасов. — Взгляните, чего тут только нет: фляги, тюки, корзины с едой… — Она подняла крышку одного из ларей — сверкнули драгоценные камни и монеты, которыми он оказался набит. Похоже, Торолф сорвал приличный куш.

— А питьевая вода там есть? — Авриль вытащила пробку из фляги:

— Да. Но что он собирался…

— Отлично! Здесь есть все, что вам понадобится в пути. — Нина отбросила в сторону веревку, на которой держался якорь, и оперлась обеими руками о корму. — Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете об Асгарде, маленькая чужеземка и никогда не попытаетесь вернуться сюда. Вы должны сохранить нашу тайну.

— Да. конечно, даю вам слово. Но я не могу отплыть сегодня. — Страх парализовал Авриль, когда она увидела черную бездну воды, стелившийся вдали густой туман и скалы, возвышавшиеся впереди, словно часовые, готовые преградить ей дорогу. — Я покину остров при свете дня, завтра…

— Завтра этой лодки здесь уже может и не быть. Кто знает, когда Торолф уберет ее отсюда? Что бы он ни задумал, он не станет рисковать, оставляя ее здесь надолго…

— Но я сойду с ума, если придется плыть среди этих скал в темноте!

— Луна и звезды сегодня достаточно яркие, чтобы осветить вам путь. К тому же там есть довольно прямая протока — вон в том месте. — Нина указала на пару возвышающихся скал-близнецов, едва различимых в тумане. — Правьте прямо на них — и вмиг очутитесь на воле.

Кровь стучала в висках у Авриль громче, чем прибой. На воле! С той самой минуты, как впервые проснулась в постели Хока, она мечтала об этом мгновении, планировала его, но сейчас океан и торчащие устрашающими клыками утесы казались такими огромными, а лодчонка такой утлой!..

Она подняла голову и посмотрела на пустынные скалы, нависающие над ними в вышине. Они с Ниной очень осторожно выбирались из города задними улочками, и все равно дорога заняла не более получаса. Безусловно, Хок уже хватился и ищет ее. Если он пойдет в этом направлении…

— Чужеземка, не осталось ни секунды на размышления! — решительно сказала Нина. — Этот шанс может оказаться последним.

Сделав глубокий вдох, Авриль повернулась и тоже положила обе руки на корму, слева от Нины.

— Ну наконец-то! — вздохнула та. — Теперь толкайте, маленькая чужеземка, толкайте!

— Слушаюсь, мой капитан, — пробормотала Авриль себе под нос.

Всей тяжестью тела навалившись на корму, она ощутила боль в каждой мышце спины, рук и плеч. Лодка медленно, дюйм дюймом, заскользила по песку. Напрягаясь изо всех сил, они Ниной сумели столкнуть маленькое суденышко с мели.

Оно скользнуло по воде, и волны заплескались о его борта. Перебирая руками по борту, Авриль прошлепала по мелководью, подтянулась, перевалилась в лодку и с мокрым шлепком плюхнулась на деревянную доску, служившую сиденьем.

— Нина, — Авриль обернулась к берегу, — куда мне плыть? В какой стороне находится континент?

— На юго-востоке, разумеется. — Нина помахала на прощание рукой. — Вы должны добраться до дома дня через три.

Авриль ничего не оставалось, как поверить, что Нина говорит правду относительно направления, поскольку она сказала правду насчет продолжительности пути.

— Спасибо. — Выпрямившись, Авриль взялась за руль, и сердце ее забилось от тревоги, волнения, благодарности и надежды — первой реальной надежды за все последние дни. — Я знаю, что, помогая мне, вы идете против своих законов.

— Не беспокойтесь за меня, чужеземка. — Нине пришлось почти кричать, чтобы Авриль услышала ее сквозь грохот прибоя. — Никто не узнает, что я имею к этому хоть какое-то отношение. Мои друзья не выдадут меня совету старейшин. — В лунном сиянии сверкнули обнажившиеся в улыбке белоснежные зубы. — А через несколько дней, когда Хок поймет, что вы действительно сбежали, я приду и утешу его. Ну, вперед, быстрее! — И, чуть помедлив, добавила: — Да хранят вас боги, пока вы благополучно не доберетесь до своей дочки.

Нина с царственной грацией подобрала мокрый, изодранными подол шелковой юбки и заспешила прочь от берега.

Авриль внимательно вглядывалась вперед, дрожа от ледяной воды, пропитавшей ее платье. В такт сильной морской качке что-то словно поднималось и опускалось у нее внутри. В юности она нередко совершала прогулки в лодке одна, но плавать дня подряд в открытом море ей никогда не доводилось. Она ведь рассчитывала, что их будет несколько.

Она рассчитывала на Жозетт.

Тяжело вздохнув, Авриль подняла со дна веревку и привязала руль так, чтобы лодка сохраняла взятый курс. Ей не нужна ничья помощь. Она все сделает сама.

Быстро, всего лишь один последний раз, она оглянулась на берег, и сердце сжалось у нее при мысли, что она не смогла даже попрощаться с подругой.

— Прощай, Жозетт, — прошептала она. — Будь счастлива!

Закрыв глаза, Авриль прочла короткую молитву за Жозетт.

И добавила в конце просьбу, чтобы Бог дал ей самой силы благополучно добраться до дома, к Жизели.

Потом встала и, переступая через сиденья, прошла вперед, туда, где лежали весла. Сев на среднее сиденье, она вставила весла в уключины и взялась за гладкие круглые ручки.

Но прилив был так силен, что Авриль казалось, будто она одна тянет огромный военный корабль. Уже после нескольких гребков голые ладони оказались содранными и начало ломить руки и спину. Стиснув зубы, задыхаясь, Авриль продолжала грести.

Но несмотря на все ее усилия, лодка продвинулась вперед всего на несколько ярдов.

В отчаянии, проклиная все на свете, Авриль бросила весла до дыша, понурила голову. Лодка слишком тяжела, чтобы одна женщина могла справиться с ней. Преодолеть прилив и двигаться вперед ей не под силу. Авриль закрыла глаза, ей не хотелось верить в то, что все было напрасно, что препятствием а пути домой оказалась та самая лодка, которая должна была бы донести ее до дома.

До Жизели.

До ее маленькой, ясноглазой девочки, которая, должно быть, молится, чтобы мамочка вернулась к ней, и плачет навзрыд, пока не обессилит от слез и не заснет.

Авриль снова подняла голову, полная решимости. Никакие обстоятельства не помешают ей добраться до своей малышки. Подняв весла, она положила их в лодку и поспешно пробралась на корму, к запасам, заготовленным Торолфом.

Все было надежно закреплено. Авриль начала развязывать веревки и выбрасывать за борт тюки, корзины и фляги; Один за другим грузы ударялись о поверхность воды и тонули. Она оставила лишь еду и питьевую воду, а все несметные сокровища Торолфа без сожалений отправила на дно.

К тому времени, как она покончила с ними, осадка, лодки стала мельче, и, снова взявшись за весла, Авриль, к своему великому облегчению, обнаружила, что лодка пошла быстрее. От гребли у нее по-прежнему невыносимо болели все мышцы, но расстояние от берега стало увеличиваться.

С каждым всплеском весел Асгард все больше растворялся в ночной тьме у нее за спиной, становясь всего лишь призрачной тенью.

Он оставался позади. Авриль больше никогда не увидит Хока Вэлбренда.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение и прилив счастья при этой мысли, она ощутила странную пустоту внутри. Сознание того, что она никогда больше не увидит неохотной ленивой улыбки Хока, не услышит его хрипловатого голоса, что он никогда больше не удивит ее своим великодушием, не поцелует, породило в ней бурю смятения.

Ей будет не хватать его. Как это ни бессмысленно, но она станет скучать по человеку, который привез ее сюда насильно и держал у себя пленницей.

Авриль прогнала тревожную мысль. Теперь она была на полпути между островом и окутанными густым туманом скалами. Пора поднимать парус. Подняв весла в лодку, Авриль вскочила .на ноги, ухватилась за шкаторины и отвязала их. Прямой парус, хлопнув, развернулся и поймал ветер.

Авриль успела поднырнуть под ним в тот момент, когда парус резко развернулся. Лодка сильно накренилась влево, чуть не зачерпнув воду бортом. С трудом удерживаясь на ногах и хватаясь за фалы, Авриль пробралась на корму. Там она отвязала руль и села, одной рукой натягивая фал, привязанный к парусу, другой — управляя рулем.

Соленый ночной воздух и холодные морские брызги студили лицо и руки. Здесь, вдали от острова, ветер был намного холоднее и порывистее. Авриль даже пожалела, что выбросила все вещи Торолфа за борт, нужно было поискать среди них плащ и перчатки. Глупо убегать с острова, чтобы умереть в море от холода.

Но в вечном лете Асгарда нетрудно было и забыть, что в других местах сейчас осень.

Впрочем, грешно сожалеть о том, что помогло лодке набрать скорость. Облегченное судно на всех парах скользило по волнам словно конькобежец по льду. Авриль с удивлением обнаружила, то одновременно управлять рулем и парусом не так сложно, как она предполагала. Она направляла лодку к скалам-близнецам, указанным Ниной.

Теперь, когда остров остался далеко позади и ветер вольно трепал ей волосы, Авриль почувствовала прилив уверенности. В этот-то момент первые клубы тумана стали наползать на лодку.

И гряда темных гигантских скал вдруг замаячила прямо перед ней — гораздо быстрее, чем ожидала Авриль. В охватившей ее тревоге Авриль поняла, что совершила ошибку.

Избавившись от груза Торолфа, она помогла себе преодолеть силу прилива, но без дополнительного балласта плоскодонное суденышко двигалось теперь так быстро, что у Авриль не оставалось времени проложить в тумане безопасный курс между скал.

Она рванулась к шкаторине, чтобы закрепить парус, но прежде чем успела дотянуться до нее, ветер резко изменился, и лодка моментально накренилась на противоположный борт. Падая, Авриль закричала, канат вырвался у нее из рук. Туман сомкнулся над лодкой, густой и клубящийся, словно январская метель. Он скрыл луну и звезды, все погрузилось во тьму.

Новый порыв ветра, вырвавшийся из ущелья между скал, оком понес лодку по гребням волн, словно камешек, пущенный озорным ребенком. Авриль обеими руками ухватилась за руль. Но тот, словно живой, норовил вырваться.

Резкий холодный порыв ветра подул с подветренной стороны и Авриль услыхала, как рвется парус. Подняв голову, она увидела срисовывающуюся в тумане каменную стену, нависшую над ней по правому борту, и крик ужаса вырвался из ее груди. Она всей тяжестью навалилась на руль.

Но быстро изменить курс не успела.

— Боже милосердный, нет!

Борт лодки, обдирая, проволокло по скале. Авриль ощутила как судно содрогнулось от страшного удара, услышала треск ломающегося дерева. Расщепляющегося. Тем не менее коварный ветер толкал побитое судно вперед.

Окутанная плотной пеленой тумана, Авриль почти ничего не видела, но почувствовала, как вода поднимается к щиколоткам.

Булькая, она хлестала сквозь бортовую пробоину,

Ужас пронизал Авриль. Оторвавшись от руля, она побежала вперед, отодрала хлопающий на ветру оторвавшийся лоскут паруса от запутавшихся канатов, скомкала его и отчаянно попыталась заткнуть пробоину, через которую морская вода мощной струёй била в лодку.

Ей хотелось позвать на помощь, но она знала, что остров слишком далеко. Знала, что здешний берег необитаем. Никто ее не услышит.

Но нет, она не сдастся! Не сдастся, пока есть хоть малейшая возможность спастись. Она сумеет!

Ради Жизели, она сумеет…

Прежде чем Авриль успела додумать эту мысль, гигантская волна подхватила лодку, словно игрушечный кораблик, высоко взметнула и тут же обрушила вниз. Летя в бездну вместе с лодкой, Авриль услышала собственный дикий вопль, наполнивший тьму вокруг.

Корпус лодки, врезавшись в скалу, словно скорлупка, раскололся надвое, и Авриль ощутила взрыв боли во всем теле. Она ударилась о поверхность воды и начала погружаться в пучину вместе с останками своего корабля. Оглушенная ударом, она безвольно и стремительно шла ко дну. Но охватившая ее в следующий момент паника заставила бешено сопротивляться ледяной пучине.

Спустя несколько секунд Авриль вынырнула на поверхность волн, судорожно глотнула соленый воздух вперемешку с туманом и водой, а потом безжалостный океан снова увлек ее в пучину.

«Боже милосердный, помоги мне!» Авриль ухватилась за обломок дерева, снова вынырнула на поверхность, как поплавок, но ее мышцы были слишком вялы. Тело сотрясали конвульсии. Она не могла даже держаться за спасительный обломок. Мокрое платье стало слишком тяжелым, оно тянуло вниз, вода была слишком холодной, а руки слишком ослабели от гребли.

Откуда-то из глубины ее существа, охваченного паникой, поднялась и заполнила мозг, сердце, душу отчаянная мольба:

«Хок, помоги мне!»

Хок так резко осадил Илдфаста, что испуганный жеребец встал на дыбы и прянул в сторону.

О священный молот Тора, что это было? Он слышал голос Авриль.

Слышал так же ясно, как если бы она скакала верхом рядом с ним. Тяжело дыша, Хок огляделся. В темноте виднелись лишь молчаливые утесы да море далеко внизу. Он слышал шум ветра и отдаленный гомон празднества — больше ничего.

Но он мог поклясться, что слышал, как Авриль звала его. Звала на помощь.

Ярость и досада, владевшие им с того момента, как он обнаружил, что ее нигде нет, внезапно испарились, уступив место гораздо более тревожному и непривычному чувству.

Страху.

Хок пришпорил коня и галопом помчался вдоль обрыва обратно в город. Он уже проверил свой ванингсхус, подумав, что Авриль могла просто уйти домой одна. И Жозетт, когда он спросил ее, сказала, что это вероятнее всего.

Но Хок не нашел дома своей беспокойной жены. Не было ее и на берегу.

А теперь другая мысль тревожно билась в его голове: Торолф.

Хок не видел негодяя на празднике. Да и трудно было представить себе, чтобы он пришел туда и выкрал Авриль прямо из толпы. Она бы закричала, и кто-нибудь это заметил бы. Да все бы заметили. Он бы сам заметил. Пока дядя не втянул его в тот бессмысленный спор, он зорко наблюдал за женой.

Авриль никогда не пошла бы с Торолфом добровольно. Но что, если сукин сын где-то подкараулил ее, если он обидел ее…

«Хок, помоги мне!»

Изрыгнув проклятие, Хок снова осадил Илдфаста. Его сердце бешено колотилось, кровь молотом стучала в висках.

Нет, это не шутка, которую играет с его слухом ветер! Он ясно слышал Авриль.

Не только слышал, но и… чувствовал. Чувствовал сокрушительную волну боли, ледяного ужаса и беспомощности, который внезапно окатила его — и так же внезапно отступила.

Потрясенный, дрожащий от пережитого страха, Хок не мог позволить себе остановиться и подумать, откуда пришло это нервирующее ощущение. И как это вообще возможно.

Потому что он уже чувствовал — знал, — где находится Авриль в этот момент.

Его взгляд был прикован к окутанному туманом морю, к удаленной от берега гряде скал к югу от острова.

Авриль не у Торолфа.

Она — там. Одна. Беспомощная. Изнемогающая!..

Свирепо выругавшись, он вонзил каблуки в бока Илдфаста, и тот понесся вперед огромными, мощными скачками. Теперь Хок мчался уже не обратно в город — игнорируя опасность сорваться с утеса, он прямиком летел к берегу, не сводя глаз со скал вдали.

Но больше не слышал голоса Авриль.

Все онемело у него внутри, и он не мог бы сказать, кому принадлежало это ощущение — ему самому или ей. Несясь вдоль утесов со смертельной скоростью, он отыскал знакомую лишь ему одному древнюю тропу и бросился по ней вниз. Очутившись у подножия, он резко натянул поводья, соскочил с седла и в темноте побежал по скалистым уступам к кромке воды.

В лунном свете он различил свежие следы — следы двух пар ног. Они привели его в укрытие среди прибрежных кустов. Тут Хок увидел валявшийся якорный камень. Здесь тащили какую-то лодку.

Какую лодку? Откуда она могла…

Нет, сейчас это не имело значения. Авриль там, она в беде! Возможно, уже мертва.

Скинув сапоги, Хок всмотрелся вдаль, в окутанные туманом — Слишком далеко! Слишком далеко, чтобы пытаться добраться туда вплавь в ледяной воде. Тем более ночью. Если усталость не прикончит его, это сделает холод. И то при условии, что раньше он не собьется с пути в темноте и не утонет.

Хок отстегнул ремень и бросил его на песок вместе с оружием, потом подбежал к воде и нырнул.

Он плыл изо всех сил, рассекая волны, стараясь держать направление от места, где заметил след лодки, прямо на скалы. Не обращая внимания на холод, пронизывавший до костей, на мощный прилив, он несся вперед как стрела.

На полпути к облаку тумана, в нескольких ярдах от берега, ему стали попадаться обломки. Щепы, оторванные от расколовшейся дубовой обшивки корабля. Сломанное весло. Резная фигурка с лодочного носа.

— Авриль! — закричал Хок. Острые когти страха впивались в него. — Авриль, где ты?

Из темноты не доносилось никакого ответа. Невозможно было понять, где потерпела крушение лодка.

И жива ли еще Авриль.

Хок заставил себя отринуть эту мысль. Он продолжал плыть, рассекая руками холодную бездну. Быстрее. Сильнее. Дальше — туда, где ветер вздымал смертельно опасные буруны. Но волны тянули его назад, он почти совсем обессилел в борьбе с ними, а ледяной воздух не давал дышать. К тому времени, когда он достиг полосы тумана, его легкие, казалось, горели и сил почти не осталось.

— Авриль!

Хок не слышал — и не чувствовал — никакого ответа. н не видел ее нигде. Он вообще ничего не видел, лишь продолжал двигаться вперед, углубляясь в гущу тумана, поглотившего остатки света, излучаемого луной и звездами. Свирепый ветер было так же трудно преодолевать, как и мощное течение.

В тот момент, когда он остановился, чтобы снова выкрикнуть се имя, черная волна накатила на него из тьмы, подхватила словно листок, и, протащив назад, ударила о скалу. Резкая боль взорвалась в боку.

Оглушенный этой болью, Хок погрузился под воду. Но даже когда ледяные волны сомкнулись над его головой, он продолжал бешено бороться за жизнь, стараясь ухватиться за ту самую скалу, о которую поранился, чтобы вынырнуть на поверхность.

Как только голова его снова оказалась над водой, Хок стал судорожно хватать ртом воздух. Каждый вдох причинял нестерпимые мучения. Хок вспомнил боль, пронзившую его перед тем, как он погрузился под воду, и понял: у него сломаны ребра. Но оттого, что теперь он знал, откуда эта боль, легче не стало. Он усилием воли загнал боль в дальний угол сознания, но не мог даже вздохнуть достаточно глубоко, чтобы снова позвать Авриль.

Отчаяние и страх окатили его еще более резким холодом, чем ветер и волны.

Авриль! Хок не знал, возможно ли это, и если возможно, то как, но старался мысленно передать ей те чувства, что бушевали у него в душе. Во имя того Бога, в какого ты веришь, где ты?

Хок!..

На этот раз голос Авриль прозвучал в нем слабым, едва слышным шепотом — словно его всего лишь обдало волной. Но он немедленно рванулся в ту сторону, откуда шел стон, плыл как мог, насколько позволяли обессилевшие мышцы сломанные ребра, отвечавшие пронзительной болью на каждый взмах руки, на каждый толчок ногой.

Наконец он увидел ее — крохотный темный силуэт, прильнувший к скале, едва выступавшей над поверхностью волн.

Он ощутил невероятное облегчение. Облегчение и какое-то другое чувство, определить которое у него не оставалось времени.

Авриль была почти без сознания, платье изодрано в клочья, все тело в синяках и кровоточащих ранах. Она нашла торчащую из-под воды вершину небольшой скалы и одной рукой вцепилась в нее мертвой хваткой. Другой рукой она продолжала бессознательно держаться за обломок корабельной мачты. Когда Хок прикоснулся к ней и попытался оторвать от скалы, ему это не удалось — Авриль лишь застонала от боли.

— Отпусти руки, Авриль, — сдавленно проговорил Хок. — Я с тобой. Отпусти руки.

Отчаянное, беспомощное рыдание сотрясло ее тело, но рев ветра и словно ватой окутывающий все и вся туман поглотили даже этот резкий, надрывный звук.

Перебирая руками, Хок подтянулся и схватился за обломок мачты, радуясь даже такой ненадежной опоре. Авриль, так же, как и он, дрожала от холода. То, что удалось доплыть сюда, было уже почти чудом. Хок не знал, смогут ли они преодолеть обратный путь.

Он не был уверен, что у него хватит сил бороться со стихией за двоих.

Струя воды вырвалась изо рта Авриль. Она вздохнула, закашлялась и вдруг поняла, что у нее под щекой — песок.

Наконец она открыла глаза. Вокруг действительно был песок. Крупный, шершавый. Авриль лежала на земле. На сухой, твердой, благословенной земле! Несколько секунд, пребывая в полусознательном, ирреальном состоянии, она понимала только одно — она жива.

И ей холодно.

Было по-прежнему темно. Авриль попыталась подняться, о боль полоснула ее. Болел каждый мускул, ноги свела мучительная судорога. Авриль застонала. Холод пробирал до костей, промокшего насквозь платья и волос стекали водяные струи.

И почему-то она была привязана канатом к большому обломку корабельного корпуса. Как это ей…

Она не помнила, как нашла это подобие плота и как привязывалась к нему.

Медленно, преодолевая головокружение, она заставив себя приподняться и отвязать веревки. Потом, обернувшись и увидев за спиной освещенные лунным светом волны, ласково набегающие на берег, вмиг осознала, что попытка побега не удалась.

Но прежде чем успела ощутить что-либо, кроме больно кольнувшей горечи поражения, она увидела Хока — он лежал тут же, на песчаном берегу, в нескольких шагах от нее.

Лежал на спине, откинув руку в сторону.

Господь милосердный! Так это он спас ее? С трудом поднявшись на ноги, Авриль доковыляла до него. Неужели он вплавь проделал весь этот путь в ледяной воде? Неужели рисковал жизнью, чтобы спасти ее?

— Хок?

Хок не пошевелился, не ответил. Упав на колени рядом с ним, Авриль прикоснулась к его лицу.

B в этот момент поняла, что он не дышит.

— Пресвятая Дева Мария!.. — задохнувшись, вскрикнула Авриль и пощупала пульс на его шее. — Хок? Хок!

Пульс не прощупывался. Сердце у Авриль колотилось что готово было вот-вот выскочить наружу. Она прижалась ухом к груди Хока, сквозь шум прибоя пытаясь различить биение сердца. Ей показалось, что она уловила одиночный слабый толчок.

Но больше, как ни старалась, не услышала ничего.

Хок был мертв.

Вскрикнув от ужаса, Авриль рывком выпрямилась и схватила его за плечи.

— Хок, очнись! — Кожа его была холодной. Авриль стала трясти его: — Черт тебя побери, норманн, очнись же! Очнись! Она хлестала его по щекам — все тщетно.

Он оставался недвижим.

Хок не рискнул жизнью — он пожертвовал ею, чтобы спасти Авриль.

— Господь милосердный! — закричала Авриль, вскакивая на ноги и дико тряся головой. — Помогите! Кто-нибудь…

Бесполезно.

Слишком поздно.

Из самой глубины груди у Авриль вырвалось рыдание, исполненное такой боли, с какой не могла сравниться жестокая физическая боль, терзавшая ее тело. Ошеломленная, обезумевшая, смятенная, не желающая верить в случившееся, она подняла голову и на вершине утеса увидела коня Хока. Задыхаясь, спотыкаясь и падая, Авриль побежала к тропинке, ведущей наверх, непрошеные слезы туманили ей взор. Она должна привести подмогу. Это не должно случиться! Хок не должен умереть. Если ей удастся привести кого-нибудь на помощь…

— Авриль!

Она вздрогнула и остановилась, пораженная звуком знакомого голоса. Ей показалось, что чьи-то холодные пальцы пробежали по ее позвоночнику и подняли тонкие волосы на затылке.

Нe в силах произнести ни слова, затаив дыхание, она медленно повернулась.

Хок сидел. Потом очень медленно, с огромным трудом встал на ноги.

Авриль открыла рот, но ни звука не сорвалось с ее губ. В тот момент она не чувствовала своего тела — ничего, кроме слез, бежавших у нее по щекам. Слез, которыми она оплакивала Хока.

Потому что он был мертв. Лицо Хока исказила гримаса боли. Он подошел к Авриль.

— Авриль? С тобой все в порядке? — Хок двигался очень медленно, прижимая руку к боку, но был определенно жив.

— Я-а-а-а… — У Авриль кружилась голова. Она боялась потерять сознание. — Я сплю! — Когда она сделала движение, чтобы повернуться к нему спиной и снова карабкаться по — тропинке, Хок взял ее за плечо.

Рука была сильной, как всегда. Прикосновение теплым. А глаза — такими же небесно-голубыми. Голос звучал глубоко и ровно:

— Ты не спишь. Ты прошла сквозь суровое испытание…

— Но т-ты был…

— Авриль…

— Нет! — Потрясенная тем, что видела, слышала и ощущала, она попыталась оттолкнуть его. — Ты не дышал! Я не слышала твоего сердцебиения. Ты был…

— Успокойся…

— Ты был мертв! — Слишком много невероятного обрушилось на Авриль, мир закружился у нее перед глазами.

Вдруг она поняла, что больше не чувствует ни боли руках, ни слабости в мышцах — не осталось ничего, кроме ощущения, что она проваливается в темноту. Сильные руки Хока подхватили ее.