"Объятия незнакомца" - читать интересную книгу автора (Такер Шелли)

Глава 14

Напряженный, натянутый как струна, Макс быстрым взглядом оглядел заполненный людьми трактир. Одной рукой он держал локоть Мари, другой сжимал ручку кожаного саквояжа, набитого оружием.

Их встретили дым дешевого табака, смешанный с запахом жареного барашка, взрывы хохота и звонкие возгласы!

В этот час большинство столов были заняты: путешественники, лавочники, ремесленники и подмастерья распивали вино и эль, судача о местных новостях.

Огромная каменная печь занимала стену напротив входа. Двое мужчин, поднявшись из-за стола у дальнего ее конца, высыпали на стол мелочь. Туда-то Макс и повел Мари: вокруг изогнутой U-образной стойки, за которой на высоких табуретах сидели посетители и которая делила обширное помещение трактира на две половины.

Из женщин Мари здесь была чуть ли не единственной. Он понимал, что она неминуемо будет привлекать к себе внимание. Но в комнату уже вползали сумерки, а убогие свечные огарки были единственным источником света, так как печь в это время года уже не топилась. Освободившийся стол располагался в самом темном углу. Если даже кто-то и вспомнит, что они были здесь, он не сможет описать ее внешность.

– Присаживайся, дорогая. – Он выдвинул для нее стул. – Подожди, я посмотрю, чем нас тут могут угостить. Пожалуйста, ни в коем случае не снимай капюшон, по крайней мере, пока я не вернусь. – С этими словами он поставил свой саквояж на соседний стул.

Она кивнула и села.

– Мы останемся здесь на ночь?

– Нет, только перекусим и возьмем лошадей. Мне думается, будет лучше, если мы устроимся на ночлег где-нибудь подальше от Парижа.

– Хорошо, – она сонно вздохнула, удовлетворившись этим объяснением и не спрашивая больше ни о чем.

Доверяя ему.

Он почувствовал, как теплая волна нежности всколыхнулась у него в груди, но он подавил ее. Отсюда они поедут на восток, на Алькон, и через девять дней будут на бретонском побережье.

Через девять дней.

Сколько бы ни напоминал он себе об этом, но из головы не выходили слова, которые она недавно прошептала ему. Я вспомнила, что значит любить тебя. Комок подкатил к горлу. Он наклонился и, взяв в ладонь ее подбородок, нежно провел пальцем по ямочке. Этим утром, покидая ее постель, он твердо решил для себя, что никогда больше не даст выхода своим чувствам, – запрет их как запер бы в сейф самые дорогие ценности. Чтобы не причинить ей боли. Они будут двигаться на восток – час за часом, день за днем, он доведет себя и ее до изнеможения, так что помышлять по ночам о чем-либо другом, кроме как о сне, у них просто не останется сил.

Но сейчас, глядя в ее оттененные густыми ресницами глаза, он уже понимал, что усталость вряд ли будет помехой для них. Ничто не сможет удержать их: они будут стремиться друг к другу, как серебристый свет молодого месяца стремится во мраке ночи найти теплую, нагретую солнцем землю. Весь день, трясясь в карете, он отчаянно боролся с собой, едва превозмогая желание повалить ее на бархатный диван и снова любить.

Вот и сейчас, увидев милую, смущенную улыбку, дрожавшую у нее на губах, нежный румянец щек, он думал, чувствовал, он знал, что оба они в эту секунду думают об одном и том же: о постели, которая ждет их в конце дня.

Боже, как сияют ее глаза! Как она прекрасна! Он смотрел на нее, стремясь запечатлеть в памяти и в сердце каждую черточку этого лица. Не выдержав, он наклонился и запечатлел нежный поцелуй на ее устах. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторваться от ее губ.

Пусть даже она любит его, но ее любовь обернется ненавистью в тот же миг, как только она узнает, кто он такой и что он совершил.

И произойдет это через девять дней.

У него пересохло в горле.

– Я ненадолго, – сказал он.

Принудив себя заняться вопросами более практического плана, направился к стойке, где запыхавшийся трактирщик едва поспевал наполнять вином и элем кружки нетерпеливых посетителей, покрикивая при этом на своих работниц.

Макс облокотился о стойку и, щелкнув пальцами – жест повелительный и типично французский, – подозвал мужчину к себе.

– Да, месье? – Хозяин, не выпуская из левой руки три пустые кружки, правой рукой раскупоривал бутылку бордо. Макс положил на стойку золотой луидор – и в ту же секунду мужчина был всецело в его распоряжении. – Рад, что вы заглянули к нам, месье. Добро пожаловать. Что прикажете?

– Мы с женой, – он кивнул на сидящую в дальнем углу Мари, – не прочь хорошенько подкрепиться Может быть, даже отведать того ягненка, что жарится у вас на кухне Пару булочек и рокфор, если можно. Еще... Хотя... – Макс оглядел зал трактира, отметив про себя, что отдельные посетители балуются кофейком. – Шоколада у вас, наверное, нет?

– Только для особых посетителей, месье. Макс положил на стойку еще один луидор.

– Для таких, как вы, месье.

Хозяин опустил монеты в карман, после чего отправил на кухню одну из девушек, перечислив ей все, что заказал Макс.

Макс придвинулся к нему чуть ближе.

– Насколько мне известно, Луирет славится своими лошадьми, – непринужденно заговорил он. – Я слышал, они считаются самыми быстрыми во всей округе. Здесь проходит почтовый тракт, если не ошибаюсь. Не подскажете, где я могу справиться о лошадях? Я бы хотел нанять парочку.

– Сожалею, месье, но думаю, сегодня уже не осталось ни одной. Вчера проезжали почтовики, а сегодня через городок проехало довольно много путешественников. Вы не представляете, месье, сколько народа едет в Париж! Хотя, можете спросить в конюшне. – Он указал на дверь у другого конца стойки. – Конюх обычно оставляет одну-две лошади на случай...

– Особых посетителей, – с усмешкой подсказал Макс. Он чувствовал, как легчает с каждой минутой его мошна.

– Да, месье, – ухмыльнулся мужчина. – Можете сказать, что вас послал Марсель.

– Ну что ж, Марсель, благодарю вас.

Бросив взгляд через плечо, он увидел, что Мари разговаривает со служанкой, уже притащившей нагруженный пищей поднос.

Девушка налила в кружку шоколад, и Макс улыбнулся, заметив, как просияло лицо жены – лицо Мари. Даже такой пустяк, как дымящаяся кружка с шоколадом, мог доставить ей истинное наслаждение.

Ему не хотелось оставлять ее одну, но он знал, что она устала и проголодалась. Он и сам чувствовал усталость и голод. Он решил не тревожить ее и дать ей насладиться едой С ней ничего не случится – пусть поест и поболтает со служанкой, а он тем временем справится о лошадях.

Обойдя стойку, он вышел в указанную ему дверь.

Арман затаил дыхание, когда д'Авенант проходил мимо него. Он прошел совсем рядом. Всего в нескольких дюймах от него. Англичанин чуть не задел его плечом. Стараясь не смотреть на него, Арман сжал только что налитую кружку холодного эля.

Он едва подавил в себе желание наброситься на д'Авенанта с кулаками.

Негодование, вскипевшее в нем, когда он наблюдал доверительную сценку на улице, мгновенно переросло в ярость, когда, войдя в трактир, Арман увидел, что этот мерзавец целует Мари.

Отхлебнув эля, он скосил глаза вправо, наблюдая за англичанином. Куда он собрался? Арман нащупал в кармане часы и, вытащив их, бросил взгляд на циферблат. Скоро сюда вломятся Шабо, Холкрофт и все остальные. У него остается пятнадцать минут. Первые пять он уже потерял, когда, ослепленный яростью, не мог сосредоточиться на деле.

И он начал думать. Думал напряженно и лихорадочно, не сводя взгляда с высокой фигуры в черном плаще, пробирающейся мимо столиков. Под плащом у него, разумеется, спрятано оружие. И скорее всего не одно. Было бы весьма кстати, если б д'Авенант и солдаты, что окружают дом, занялись сейчас друг другом.

Арман пытался придумать, как бы натравить их друг на друга, как вдруг англичанин вышел в дверь, видневшуюся в дальнем конце зала.

На секунду Арман пришел в замешательство и моргая смотрел на дверь, не в силах поверить в такую удачу. Да англичанин-то, оказывается, сам направляется под дула мушкетов, наведенных на дом стрелками Шабо.

Мари осталась одна.

Господи!

Но он решил отложить восхваления Господу, подарившему ему небывалый шанс, и, оставив кружку на стойке, ринулся к сестре.

Она наливала себе из кувшина шоколад и не замечала его.

– Мари.

Вздрогнув, она испуганно повернула голову, и медный кувшин с клацаньем опустился на стол.

В ее глазах не было и тени узнавания. Только страх.

– Это я, – сбивчиво заговорил он. – Я, Арман. Твой брат. Ты узнаешь меня?

Побледнев, она поднялась со стула и, вся дрожа, попятилась от него.

– Мари, – беспомощно зашептал он.

Черт! Ведь он надеялся, что стоит только ей увидеть его, и она вспомнит.

– Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я твой брат. Мари, нам нужно бежать отсюда. Немедленно.

Обезумевшая от страха, она вжалась в стену, дико ози раясь вокруг. Бежать ей было некуда. Кричать тоже было бесполезно – в переполненном людьми трактире царила шумная суматоха, да и к тому же д'Авенант выбрал самый темный угол, так что вряд ли кто обратит на них внимание.

Приблизившись к ней вплотную, он схватил ее за руку.

– Мари, послушай меня. У тебя амнезия. Ты ушибла голову, когда наша карета перевернулась. Но ты должна поверить мне. Я твой брат, Арман ле Бон. Я пришел, чтобы спасти тебя.

– Я н-не понимаю вас. – она пыталась выдернуть рук все больше вжимаясь в стену. – Сейчас вернется мой муж..

– Он тебе не муж, – прошипел Арман. – Он английский шпион. Лорд Максимилиан д'Авенант. Он похитил тебя и сейчас везет в Англию. Что бы он ни наговорил тебе, Мари, все это ложь. Нам нужно уходить отсюда.

– Нет. Нет!

– Мари, у меня нет времени объяснять. Пойдем. – Он крепко сжал ее запястье.

Она открыла рот, словно собираясь закричать, и вдруг застыла, глядя ему через плечо.

И не успел Арман обернуться, как почувствовал, что что-то холодное и твердое вжимается ему в спину. Глубокий низкий голос прозвучал над его ухом.

– Немедленно отпустите мою жену.

Мари не могла вымолвить ни слова. Не могла даже дышать. Казалось, время остановилось. Втроем стояли они безмолвно и неподвижно, а вокруг, поднимаясь к потолку, дребезжал людской гомон и смех. Сердце ее бешено стучало, в голове нарастал глухой гул, и Мари казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Что происходит? Ее испуганный взгляд перебегал с незнакомца на Макса и снова устремлялся на незнакомца.

– Я сказал, отпустите ее, – тихо прорычал Макс. – Живо.

Незнакомец не шелохнулся и продолжал сжимать ее руку. А она по-прежнему не могла разобрать, что он такое говорит.

Его речь была слишком быстрой.

– Все кончено д'Авенант. Двадцать вооруженных солдат окружают гостиницу.

– Девятнадцать. Один уже валяется бездыханным вон за той дверью. Уберите руки от моей жены.

Мужчина лишь крепче сжал ее запястье.

– Она тебе не жена, подлый лгун. Она моя сестра. Проклиная все на свете, Макс перевел взгляд на Мари. Мари смотрела прямо на него, не в силах вымолвить ни слова. В голове стучало – так же быстро и болезненно, как билось ее сердце. Она не поняла и половины из того, что наговорил этот чужак, но кажется, он утверждал, что он ее брат!

Как это может быть? Почему брат? Она не помнит его!

Но у него такие же темно-каштановые волосы, как у нее. И глаза такие же карие. Есть даже ямочка на подбородке. Если бы она не провела вчера час перед зеркалом, изучая свое лицо, она вряд ли заметила бы сходство, но...

Нет! Не может быть! Она неправильно поняла его. Она сейчас слишком напугана. Если сказанное им правда, значит, все, что говорил ей Макс, каждое его слово, каждый миг их близости, каждый его поцелуй – ложь.

Ложь. Все ложь.

– Весьма любопытно, – процедил Макс. – Но у моей жены нет и никогда не было братьев. Так что мне непонятно, кто вы, и кто такой этот д'Авенант. А кроме того, мое терпение иссякло. Я знаю только одно: у меня имеется пистоль и огромное желание разрядить ее. Поэтому я еще раз прошу вас убрать руки от моей жены.

– Ты можешь убить меня, но это не поможет тебе. Сейчас сюда войдут люди. У тебя осталось тридцать секунд.

– А у тебя пять.

– Значит, и они войдут сюда через пять. Прибегут на выстрел.

– Не беспокойся, все произойдет тихо. Хотя и весьма эффективно.

Мужчина вздрогнул и тихо ойкнул. И тут же разжал руку.

– Положи руки на стол. – Макс быстро обшарил карманы его пальто.

– Если бы у меня было оружие, – злобно прошипел незнакомец, – ты бы уже был мертв.

Мари стояла, прилипнув к стене. Этот человек назвал свое имя. Как же он назвал себя? Арман ле Бон.

Арман ле Бон?

Она беспокойно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Макс ле Бон. Арман ле Бон. Кто-то из них говорит правду. А другой лжет.

Арман. Арман. Арман. Она не помнила этого имени. И оно не вызывало того ощущения удушливого мрака, какое испытала она недавно при имени Вероники ле Бон.

Он лжет!

– Мари. – Голос Макса прозвучал требовательно и повелительно. – Я прошу тебя...

– Мари, не верь ему, он тебе не муж, – быстро заговорил незнакомец. – Он использует тебя. Ему нужно от тебя...

Но Макс не дал ему договорить. Мужчина неожиданно поперхнулся и замолчал, глотая ртом воздух.

– Мари, у нас есть несколько секунд. Слушай внимательно, – приказал Макс. – Видишь ту дверь? За ней лестница. Поднимайся наверх. Найди свободную комнату и жди меня там. Ни в коем случае не спускайся сюда. Что бы ты ни услышала, сиди в комнате.

Мари, вся дрожа, не могла сдвинуться с места. Взгляд ее был прикован к незнакомцу, мозг лихорадочно работал. Одна фраза, сказанная им, прозвучала вполне отчетливо.

Он тебе не муж.

– Мари! – отчаянно прошептал Макс.

Она оторвала взгляд от мужчины, так походившего на нее, и увидела красивое лицо, которое уже стало ей родным, серебристое мерцание знакомых глаз...

– Макс...

– Милая, если ты любишь меня, сделай, как я сказал.

Огонь, пылавший в его глазах, и его твердый голос победили одолевшие ее сомнения и страхи. И она сделала свой выбор.

Она выбрала его, которого любила.

– Нет! Постой. Мари!

Не обращая внимания на слова незнакомца, она проскользнула мимо него и быстро прошла к двери.

Мари послушалась его. Макс перевел дух. Сердце неистово колотилось в груди. Рубашка, намокшая от пота, прилипла к телу. Впервые за все это время он порадовался тому обстоятельству, что амнезия Мари была столь глубокой.

Она не вспомнила даже своего брата.

– Гаденыш, – прорычал юноша. – Они пристрелят тебя. Ты и шагу сделать не успеешь. Я прошу Господа только об одном: чтобы смерть твоя была долгой и мучительной.

– И я рад познакомиться с вами, ле Бон, – ответил Макс, продолжая держать свой нож под ребрами Армана. Ярость душила его. Вот человек, благодаря которому страдает Джулиан. Это он заставил Мари создать соединение. Он затеял сделку с военными, желая сорвать на этом куш.

– Для тебя, д'Авенант, все кончено. Так позволь же спасти хоть ее.

– Ну да, как же. Ведь вы так мило заботились о ней все это время. – Раздираемый между желанием хорошенько врезать этому негодяю и необходимостью уберечь Мари, он свободной рукой нащупал саквояж, стоявший рядом на стуле. В запасе у него оставались считанные минуты. Или секунды.

– Черт! Да подумай же ты! Ведь ты погубишь ее!

– Только не пытайся убеждать меня, что тобой движет забота о сестре. – Не сводя глаз с ле Бона и ножа, он порылся в саквояже и, вытащив оттуда черную цилиндрическую штуку размером с пивную кружку, поставил ее на стол. – От кого вы узнали, что мы остановимся здесь?

– От того же, от кого знаю, Что жить тебе осталось недолго и Англии не видать как своих ушей.

Макс достал второй цилиндр.

– Отвечай.

– Догадайся сам.

Вторую гладкую черную штуковину Макс пустил по полу, и она покатилась к стойке.

– Рад был встретиться с вами, ле Бон. – Он вынул пистоль. – Но к сожалению, эту чудную беседу придется отложить до лучших времен.

Он прицелился и – выстрелил.

Но не в ле Бона, а в ту штуковину, что катилась по полу.

И в дребезжащем гомоне переполненного людьми зала раздался глухой взрыв. Пуля разорвала черный цилиндр, и он выплюнул облако черного удушливого дыма. Трактир потонул в криках и визге, а Макс развернулся и прострелил второй. Люди вскакивали из-за столов, стаканы и тарелки летели на пол.

Сунув разряженную пистоль в карман, он отшвырнул ле Бона в сторону и схватил свой саквояж. Вздымающееся облако дыма обволакивало зал, погружая его в мрак и хаос. Прошло лишь несколько секунд, но уже ничего не было видно, и невозможно было дышать.

Задыхаясь и кашляя, Макс вытащил из-за пазухи вторую пистоль и направился к двери. – Нет! Погоди!

Ле Бон, слепо шаря руками в темноте, схватил Макса за плечо. Но Макс выдвинул локоть, всадив его юноше в живот.

Ле Бон, давясь и задыхаясь, ухватился за его пистоль.

Макс сражался, пытаясь высвободить пистоль. На выстрелы уже бежали вооруженные солдаты. Он слышал их сердитые крики: толпа, рвавшаяся наружу, заблокировала дверь, не давая им войти.

Арман сжимал ствол пистоли. Макс резко развернулся и, сделав выпад коленом, снова ударил юношу в живот, и тот, вскрикнув от боли и изумления, разжал руку. Пистоль выпала и выстрелила. Юноша отлетел к стене.

Макс слышал, как он рухнул на пол. Не видя ничего вокруг, Макс шарил руками по полу, пытаясь найти свой саквояж, и едва не споткнулся об него. Схватив его, он побежал, с трудом пробираясь сквозь толпу обезумевших людей, которые метались по залу в поисках дверей и окон.

Ему показалось, что прошла вечность, пока он, ничего не видя и держась за край стойки, продвигался вдоль нее. Обогнув ее наконец, он оказался в единственном свободном от людей пространстве и бросился к двери, за которой была лестница.

Дым должен был скоро рассеяться. Здесь, в этой части зала, уже начинало проясняться.

Перескакивая через две ступеньки, он помчался наверх. Он почти миновал пролет, когда в царящем хаосе прозвучал выстрел. Стреляли совсем рядом. Инстинктивно он бросился на пол, и неудачно – край ступени вонзился ему в живот, и на секунду Макс задохнулся.

А задохнувшись, разжал руку. Саквояж, громыхая, покатился вниз.

Где Макс? Что с ним?

Охваченная паникой, Мари стояла в коридоре и дрожала, вцепившись рукой в дверной косяк, чтобы не броситься вниз, туда, где был сейчас он. Она слышала крики. И выстрелы.

Стреляли из пистоли. Эти резкие, разрывающиеся звуки больно отдавались в животе. Все ее нутро сжималось от них. Беспросветный мрак снова обступал ее. Она помнила эти звуки. Она не знала, где и когда слышала их, но знала, что слышала.

Сердце колотилось у самого горла. Боль в голове мешала думать. Постояльцы, занимавшие соседние комнаты, убежали несколько минут назад при первых струйках дыма, которые, расползаясь по коридору, превращались в длинные черные павлиньи хвосты.

Мари закашлялась и потерла воспаленные глаза. Где Макс? Нет, больше ждать невозможно. Она побежала к лестнице.

И чуть не налетела на него.

– Макс! – вскрикнула она.

Он, не останавливаясь, схватил ее за локоть, увлекая за собой в первую попавшуюся пустую комнату. Его лицо и рубашка были черными от копоти. Он поспешил к окну, распахнул его и, бросив взгляд на Мари, проговорил:

– Придется прыгать.

– Нет! Макс, ведь есть же черная лестница. Все спустились по ней.

– И по ней же сейчас поднимаются другие.

Обвив рукой ее талию, он поднял ее и поставил на подоконник, а потом вскочил на подоконник сам.

– Но тут высоко!

Казалось, до земли лететь целую милю.

Она успела только охнуть и закрыть глаза. Притянув ее к себе, он прыгнул вниз.

С чавкающим звуком они приземлились в грязь. Основной удар пришелся на Макса: не выпуская ее, он упал и перекатился на бок. Она была ошеломлена, онемела от страха, но Макс мгновенно вскочил и поставил ее на ноги.

Они побежали за угол дома. Там он остановился и обернулся.

– Похоже, на улице никого нет. Все внутри.

Он не дал ей возможности даже отдышаться, бросившись к низкому вытянутому строению, расположенному рядом с гостиницей, у двери которого какой-то мужчина как раз слез с серого коня.

– Извини, приятель. – Макс отобрал у оторопевшего путешественника вожжи. Мари почувствовала, как сильные руки подхватили ее и усадили в седло.

– Д'Авенант!

Макс резко обернулся.

Высокий немолодой мужчина в белом парике, стоя в задней двери гостиницы, целился в него.

– Отойди от девушки!

Мари закричала. Макс стоял словно замороженный.

А затем вдруг бросился на землю и достал из сапога небольшую пистоль – это произошло так быстро, что Мари не видела этого, – но в тот же момент мужчина выстрелил.

Оружие в руке Макса мгновенно ответило шумной и яркой вспышкой огня. Мужчина пошатнулся, выпустил мушкет и, прижимая руки к груди – там, где расползалось красное пятно, – повалился на землю.

Мари, разинув рот, с ужасом смотрела на упавшего. Макс прыгнул на лошадь и натянул вожжи. Мужчина лежал неподвижно.

Макс убил его.

Обхватив ее за талию, он развернул коня, и тот помчал их навстречу ночи.