"Идеальная жена" - читать интересную книгу автора (Мартон Сандра)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вот и пятница, начало долгого, нескончаемого уикенда – Дня независимости.

Райан было решил, что к этому времени половина Манхэттена двинулась на восток, к Хэмптону, или на север, в Коннектикут, но, распахнув дверь “Вотеринг-Хоул”, понял, что это не так. Если судить по мощной волне музыки, по многочисленным телам, трущимся в толкучке одно о другое, в этом заведении сегодня, как и обычно, по пятницам, бизнес пойдет неплохо.

Райан, встав на цыпочки, вглядывался через головы в то место, где находилась барная стойка. Чтобы туда добраться, с раздражением подумал он, придется потратить добрые полвечера. Неужели всем этим людям некуда больше пойти?

– Привет, мужчина!

Райан посмотрел вниз. Маленькая брюнетка с шоколадно-карими глазами, с капризными губками, накрашенными ярко-красной помадой, и с огромным вырезом на платье, способном возбудить и умирающего, улыбалась ему.

– Привет, – кивнул Райан.

– Тесновато, а?

– Точно.

Кто-то толкнул брюнетку в бок.

– О-у-у-п-с! – воскликнула она, падая на Райана. – Я крайне сожалею, мужчина!

Райан улыбнулся. Он очень сомневался, что она хоть немного сожалеет. Нос задран кверху, глаза хитро блестят. Руками она уперлась в Райана, положив ладошки ему на грудь, да и большей частью своего впечатляющего бюста – тоже.

Сегодня она кого-нибудь осчастливит, подумал Райан, но без малейшего сожаления, что не его.

– Извини, дорогая, – сказал он. – Мне тут надо кое с кем встретиться.

– О-о! Губы скривились в обиженной улыбке. – Везет ей, этой “кое-кому”.

– Да уж, – усмехнулся Райан и, похлопав красотку по щеке, стал пробираться сквозь непроходимую толчею к бару.

Еще издали он заметил Фрэнка, который возвышался на одном стуле, яростно защищая другой. Прорвавшись наконец к стойке, Райан с довольным видом ухмыльнулся.

– Теперь понимаешь, как тебе повезло, что сегодняшний вечер ты проводишь со мной? – Фрэнк убрал свой пиджак с соседнего стула и освободил его для Райана. Потом посмотрел на друга наигранным мрачно-печальным взглядом. – Последние пятнадцать минут я только и делал, что угрожал растерзать каждого, кто попытается занять это место. Надеюсь, ты простишь, что после всего этого я не встречаю тебя глупой улыбкой?

Расхохотавшись Райан уселся рядом с ним.

– Извини за опоздание, старина. Застрял в офисе, – сказал он и кивнул в знак благодарности бармену Гарри, который, зная наизусть вкусы друзей, уже ставил перед ними широкие стаканы со льдом и жидкостью коньячного цвета. – Ну, так что? – спросил он, сделав приличный глоток. – Как идут дела?

– Зависит от того, какие дела ты имеешь в виду, – пожал плечами Фрэнк. – С бизнесом нормально. С любовью гораздо хуже.

– Что случилось?

– А-а-а! Я порвал с Эммой.

– Это что, твоя последняя? – улыбнулся Райан. – Я привык, что обычно ты называешь имя и даешь подробное описание, но…

– …но в последнее время ты не слушаешь, что я тебе рассказываю, дружище, – вздохнул Фрэнк. – Да, Эмма была моей девушкой этого месяца.

– А что случилось?

– Да как обычно. Она начала суетиться и намекать об отношениях “навсегда”. – Фрэнка даже передернуло. – Но мы-то с тобой знаем на сто процентов, что женщинам нельзя этого позволять, ведь так?

– Угу, – выдавил из себя Райан после едва заметной паузы, – конечно.

– Ну а у тебя как дела? Все так же убиваешь кучу времени, работая в офисе до поздней ночи?

Да, подумал Райан, он действительно убивает время, но отнюдь не работает, а просто сидит в офисе до самого позднего часа. Но какой смысл спешить домой? Если он придет до семи, они с Девон вместе поужинают, она за одним концом длинного обеденного стола, он – за противоположным. “Как прошел день? ” – спросит он. Она ответит и вежливо спросит, как провел день он, и Райан скажет, что нормально. Затем они опять погрузятся в вежливо-натянутое безмолвие, окружающее их обоих с той злополучной ссоры в день бракосочетания.

Райан нахмурился и кашлянул.

– Ты прав. Я, как и раньше, работаю допоздна, – сказал он вслух. – Ты знаешь… вечером, когда телефон молчит и сотрудники расходятся по домам, можно сделать очень много.

Фрэнк кивнул.

– Что ж, почему бы и нет? Понимаю, тебе незачем торопиться домой… – Он посмотрел на Райана, и хитрая ухмылка пробежала по его губам. – Конечно, если только обстоятельства не изменились и ты не начал получать наслаждение от общества своей временной жены.

Глаза у Райана вспыхнули недобрым огнем.

– Черт возьми, что ты хочешь этим сказать?

– Ну ладно, не лезь в бутылку. Мне просто интересно, остается ли статус-кво прежним.

– Да-да, – сказал Райан, успокаиваясь. – Извини, Фрэнк. Трудная выдалась неделя.

– Нормально, парень. Я понимаю, как тебе нелегко.

Нет, подумал Райан, вряд ли Фрэнк когда-либо испытывал то, с чем пришлось столкнуться мне.

Фрэнк никогда не жил в одном доме с женщиной-призраком, не открывал дверь комнаты, в которой она жила, только чтобы увидеть холодную вежливую улыбку и тут же уйти. Он ни разу не натыкался на невидимое ароматное облачко ее духов где-нибудь в гостиной. И уж совершенно точно, что он и понятия не имеет, каково это слышать негромкий, журчащий смех, когда она разговаривает по телефону, потом несколько часов метаться, точно в горячечном бреду, пытаясь догадаться, кто тот счастливчик, кому удалось ее развеселить, а ты, хоть убейся, не можешь заставить ее хоть мало-мальски искренне улыбнуться.

Нет, конечно же, Фрэнку все это неведомо. И он не знает, что такое лежать одному в постели – одну ночь, вторую, пятую, двадцать пятую, – когда тело горит как в огне от сознания того, что самая прекрасная, самая головокружительно красивая женщина спит в комнате по соседству, совсем рядом, достаточно подняться по ступеням и пройти несколько метров…

– Старик!

Райан смущенно откашлялся.

– Извини, Фрэнк. Я прослушал, что ты говорил.

– Я спросил, совершаете ли вы с Девон по-прежнему еженедельные паломничества к твоему деду, или спустя пять с половиной месяцев все стало проще?

– Ты что, смеешься? Это же дежурный спектакль. Дед вместе с Бримли ждут нас ровно в час дня каждое воскресенье.

– И старина все так же бодр, здоров и добродушен?

– Да, он в полном порядке, – улыбнулся Райан. – В Девон души не чает. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но теперь, когда узнала его поближе, она просто влюбилась в него.

– Ну а что же будет, когда этот ваш брачный договор через неделю закончится? Неужели все прекратится?

Райан залпом выпил половину своего виски.

– Абсолютно.

– А как отреагирует дед? Что он скажет?

– Ничего. Я ему все рассказал о контракте, который мы заключили, – сразу же, с самого начала. Я его никогда не обманывал, Фрэнк. Ты это знаешь.

– Да, но он, должно быть, надеется…

– Конечно, надеется. Но он прагматик. Хотел, чтобы я согласился на женитьбу, – и я женился. Из этого, как ты знаешь, ничего не вышло…

– Cest la vie,[6] как говорят в Бруклине.

– Точно! – рассмеялся Райан.

– Во всяком случае, у тебя есть оправдание: ошибка-то его, а не твоя. Ему так и не удалось подыскать для тебя идеальную жену, верно?

– Да, – после длинной, почти минутной паузы проговорил Райан. – Пожалуй, ты прав – не удалось.

– Такая девушка! Современная версия Мисс Домохозяйки – вся блестит и сияет, а уж как мягко стелет! И что же происходит? На деле она оказывается зловредной, жестокосердной, коварной сучкой, которая только на первый взгляд горяча, а на поверку такая же сексуальная, как холодиль…

Райан бросился к Фрэнку так стремительно, что, когда все было позади, окружающие, ставшие невольными свидетелями происшедшего, так и не смогли прийти к общему мнению, что же случилось сначала, а что потом. На чем все сходились безоговорочно – так это что в одну секунду двое мужчин спокойно разговаривали, а в следующую тот, что повыше, вскочил на ноги, схватил того, который был пониже и покрепче, за воротник и так его треснул о барную стойку, что она заходила ходуном.

– Думай, что говоришь, – прорычал Райан.

– Эй! – Рот у Фрэнка открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной из воды. – Эй! Прекрати! – пискнул он, стоя на цыпочках и вцепившись в руки Райана. – Да что с тобой сегодня?

– Женщина, о которой ты говоришь, моя жена, Фрэнк. Ясно? Моя жена! И ты, черт тебя побери… запомни!

– Ну, хорошо, парень, хорошо, только отпусти меня, ладно?

Мужчины в упор смотрели один на другого, у Фрэнка лицо красное, как у вареного рака, у Райана – белое как полотно; глаза мечут молнии.

Райан постепенно ослабил железную хватку и отпустил рубашку Фрэнка.

– Фу-у-у! – протянул он.

Фрэнк бессильно рухнул на стул. Уровень шума вокруг них резко возрос, но через некоторое время посетители о них забыли.

Райан тоже сел. Дрожащими руками поднес стакан к губам и выпил все до дна. Потом поставил стакан на стойку и посмотрел на Фрэнка.

– Она моя жена, – повторил он. – Девон – моя жена. Понял?

Он встал и пошел, прежде чем Фрэнк смог что-то ответить, плечом пробивая себе дорогу, – в дверь и в вечерний полумрак улицы.

Девон сидела в гостиной, держа на коленях нераскрытый журнал.

Еще одна пятница, тоскливо подумала она, еще один вечер, когда только и делаешь, что стараешься не думать, как там Райан со своим холостым приятелем.

Девон нахмурилась, положила журнал на краешек стола, встала. Конечно, в принципе, где он там бродит, вовсе не ее дело. Что бы Райан ни делал, это ее не касается. Их объединяет лишь клочок бумаги с ее и его именами. А в остальном он такой же холостяк, как и его друг Фрэнк Росс.

Так тихо в доме… Девон до сих пор не могла привыкнуть к этой звенящей тишине. Каждый раз, когда Райана не было вечером дома – что случалось практически постоянно, – она ловила себя на мысли, что машинально бродит из комнаты в комнату. Иногда, стоило ей заслышать, как он открывает ключом дверь, сердце начинало вдруг колотиться, и ей приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не броситься вниз по ступеням, ему навстречу, и…

Собственно, удивляться тут нечему, все вполне естественно. Она никогда и не жила одна. Ребенком она вместе с Беттиной переезжала из одной тесной комнатушки в другую; в интернате она делила комнату с еще одной девочкой, а потом, после выпуска, они вдвоем с подружкой снимали меблированную квартирку, намного меньше той спальни, которую она занимала теперь.

Девон вздрогнула – зазвонил телефон. Наверное, это Джилл, та самая модельерша, что пыталась удержать ее от стычки с Райаном в “Монтаносе”. Недели две тому назад девушки столкнулись нос к носу на Пятой авеню.

– Ну, что новенького? – спросила тогда Джилл, и Девон замешкалась, затем сказала, что все по-старому, и они обменялись телефонами. С Джилл интересно поболтать. Она забавная – умеет заставить Девон улыбнуться, а иногда – что вообще случается очень редко – даже рассмеяться.

Звонила, однако, не Джилл, а Беттина.

– Здравствуй, дорогая, – сказала она. – Я всегда забываю разницу во времени между Нью-Йорком и Калифорнией. Ну, чем вы с Райаном сейчас занимаетесь?

Девон вздохнула. Мама задает одни и те же вопросы, только формулировка разная.

– Мы ничем не занимаемся, мама. Райана и дома-то нет.

– В такой поздний час? Где же он?

– Не знаю. Гуляет где-нибудь со своим другом, я думаю.

– Что ты имеешь в виду – “не знаю”? Он твой муж все-таки.

– Мама, пожалуйста… Ну что мы будем притворяться? Тебе известно, какие у нас с ним отношения. У Райана своя жизнь, у меня – своя.

– Так семейные дела не делаются!

Девон опустилась на диван. Трудно сказать, что смешнее: когда Беттина дает советы по семейной жизни или когда притворяется, что у дочери настоящий брак.

Так или иначе, Девон была сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать ее нравоучения.

– Мама, у тебя какое-нибудь дело или ты позвонила просто так?

Беттина фыркнула.

– Мать имеет право позвонить своей дочери и без какого-либо конкретного дела, но раз уж ты спросила, то скажи этому своему мужу, что нашему дому необходимо сменить отопительную систему.

Девон вздохнула.

– Видишь ли, мама, Райан не собирается вечно содержать тот дом. Может быть, тебе пора уже поискать работу?

– И все-таки он бы побеспокоился, если бы ты вела себя как умная жена.

Как тут поведешь себя как умная жена, если их брак – сплошная фикция? – подумала Девон, и в горле у нее что-то сжалось.

– Дорогая, Райан – прекрасная добыча. Если выберешь правильную тактику, ты его удержишь.

С губ Девон сорвался короткий, отрывистый смешок.

– Ты говоришь о нем так, будто он рыба.

– Он что, тяжелый человек? С ним трудно ужиться?

Девон подумала, что, наверное, время остановится, если они с Райаном перестанут обмениваться вежливыми приветствиями “доброе утро! ” и не менее вежливыми “спокойной ночи! ”.

– Нет, – ответила она негромко. – Нет, он не тяжелый человек.

– В чем же тогда проблема? И даже не заикайся, что он скупой!

Скупой? Девон вспомнила плотную пачку кредитных карточек в своем кошельке, которыми она так ни разу и не воспользовалась, крупные суммы, еженедельно поступающие на ее счет в банке, и трастовый счет, к которому она не прикоснулась…

– Нет, мама, Райан очень щедрый.

– Он не настаивает, чтобы ты готовила ему или убиралась?

Девон в первый раз улыбнулась. Кухня и уборка – это для Беттины конец света.

– У него есть экономка, которая готовит, а убираться приходит горничная, – сказала она.

– В чем же тогда проблема? – спросила Беттина уже более жестким голосом. – Ты что же, не все как положено делаешь, чтобы доставить ему удовольствие в постели?

Щеки у Девон вспыхнули; она вскочила на ноги.

– Мне надо идти, мама, – солгала она. – По-моему, Райан пришел.

– Так что же, значит, в этом дело? Сексуальная проблема? Девон, если ты хочешь осчастливить такого мужика, как Райан, нельзя вести себя в постели как недотрога. Отбрось все запреты. Купи себе эротические трусики, бюстгальтер. Мужчины любят черный шелк, кружевные подвязки и туфли на высоких каблуках.

– До свидания, мама, – поспешно сказала Девон. – Договорим потом.

Она повесила трубку. Лицо ее горело как в огне.

Только этого не хватало! Консультация по интимным вопросам в семейной жизни от специалиста мирового класса. Бесплатно!

Почему она до сих пор не сказала Беттине правду, почему не призналась, что они вообще не спят вместе?

Потому что Беттина рассмеялась бы ей в лицо, вот почему. Она бы обозвала Девон дурой – за то, что та не разделила постель с таким обаятельным и сексуальным мужчиной, как Райан Кинкейд.

Да. Он больше, чем просто обаятельный, и больше, чем просто сексуальный. У него еще такое замечательное чувство юмора. Однажды Девон случайно стала свидетелем, как он смешил экономку. Миссис Круз заливалась смехом, а он все поддразнивал ее и сам хохотал вместе с ней. А смеялись, как выяснилось, над какой-то ерундой.

– Ваш муж… – сказала тогда миссис Круз, по-девичьи хихикнув, отчего сразу помолодела на двадцать лет и похудела на сорок фунтов, – он такой молодец, а?

Своим мнением экономка поделилась и с горничной, и с владельцами всех лавочек в округе. Все сходились на том, что Райан просто замечательный парень. Его дед был того же мнения. Девон не раз замечала, с какой гордостью и любовью Джеймс смотрит на своего внука. Да и кто бы упрекнул его? Со стариком Райан всегда был заботлив и ласков.

Впрочем, он вел себя так со всеми. Кроме Девон. Но ее такое отношение устраивало. Пусть все остальные позволяют себя дурачить. Она знает, что Райан… что Райан…

– Господи! Что же мне делать? – прошептала в отчаянии Девон, обхватив лицо ладонями.

Потом утерла слезы, медленно встала. Еще неделя – и все. Осталось совсем немного. Всего семь дней пожить в доме Райана, и затем можно вообще о нем забыть…

… и уже никогда не нужно будет притворяться, что она совершенно не волнуется, когда он приходит домой, особенно, как это было в те несколько вечеров, когда он возвращался как раз к ужину; не придется скрывать боль, если он задерживается, когда часы тикают и тикают, и не вставляется ключ в замок, и не слышны шаги на лестнице.

Сколько таких вечеров она пролежала, не в силах сомкнуть глаз, прислушиваясь к его шагам! Как билось сердце от одной только мысли: что делать, если он поднимется еще на один пролет, всего на несколько ступеней, приблизится к ее двери…

Девон вскочила на ноги. Что это с ней сегодня? Такое чувство, как будто она сейчас сойдет с ума.

Погулять. Прогулка собьет лишний пыл. Но сегодня пятница. Тротуары наверняка забиты влюбленными парочками, вышедшими на вечернюю прогулку. Руки сплетены, тесные объятия, взаимные улыбки…

Ну ладно. Она спустится вниз, в спортивный зал Райана, включит мотор в джакузи. Это была одна из немногих вещей в доме, которыми она не стыдилась пользоваться. Ей полюбился мощный напор воды, нравилось ощущать кожей упругое массирующее давление водяного потока. Однако она пользовалась джакузи только в дневное время, чтобы не рисковать, что Райан увидит ее здесь.

Правда, он все время повторял, что Девон вправе пользоваться всем в доме, но она боялась, что он может увидеть ее в купальном костюме, по этой причине и не пользовалась джакузи вечером.

Но сегодня можно не опасаться. На часах всего семь часов, а Райан вернется, скорее всего, ближе к полуночи. По пятницам он всегда так приходит, а Девон обычно лежит в темноте, прислушиваясь, не зашуршит ли его ключ в замочной скважине, строя догадки, где он был и с кем…

Отбросив глупые мысли, Девон прошла в свою комнату, переоделась в простой белый купальный костюм и направилась вниз.

Райан отпер массивную входную дверь, вошел в прихожую и бросил ключ на столик.

– Девон!

Его голос эхом отдался в тишине огромного фойе.

– Девон! Ты здесь?

Запустив пятерню в волосы, Райан переходил из одной комнаты в другую. Все то время, что такси мчало его из “Вотеринг-Хоул”, он мысленно торопил приближение момента, когда откроет дверь, войдет и увидит Девон.

Теперь же нетерпеливое ожидание сменилось разочарованием: стало ясно, что он один в доме. Девон куда-то ушла.

Наверное, надо было позвонить, что его планы изменились и он скоро приедет домой.

Но как позвонить, если он никогда раньше не предупреждал ее, вернется домой рано или задержится? Он сам завел такой порядок и строго требовал, чтобы оба его придерживались.

И потом, что бы он ей сказал? Что приедет домой пораньше, потому что свалял дурака, сцепившись со своим другом Фрэнком? Что взбеленился от неуважительных слов Фрэнка о Девон, хотя сам всегда так думал и не раз говорил?

Он поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, и его шаги отдавались гулким эхом. Райан заглянул в библиотеку, в музыкальную комнату, в игровую. Пусто, как он и предполагал.

Ступени, ведущие в комнату Девон, терялись в полумраке. Райан немного поднялся по ним и, держась рукой за поручень, задрал голову и посмотрел на закрытую дверь.

Там Девон или нет? В этой комнате она проводила большую часть своего времени, когда он был дома; иногда Райан слышал звуки музыки, доносящиеся оттуда (в ее комнате стоял сидиплейер). Он уже знал ее вкусы: она предпочитала Гершвина и Рахманинова. Он улыбнулся, подумав, что, если бы не Девон, он так бы и не узнал, что до шестидесятых годов люди писали музыку, которую приятно послушать и в наши дни. Но сейчас в доме царила тишина. По всему было видно, что ее нет дома. Еще не поздно, приятный вечер, кафе открыты… Должно быть, ушла прогуляться или навестить подружку – кого-нибудь из тех, с кем она смеялась, разговаривая по телефону.

Райан резко выдохнул. Что это с ним такое сегодня? Что, в принципе, произошло? Фрэнк сделал несколько едких замечаний по поводу Девон. Всего-то. Райан даже фыркнул от негодования на самого себя. Девон, наверное, так же ждет конца намеченного срока, как и он. Вот закончится последняя неделя, и тогда даже разговора не может возникнуть о том, чтобы возобновить этот глупый контракт.

То, что он высказал Фрэнку, тоже правда, черт возьми, думал он, спускаясь вниз. Такая длинная, трудная неделя. Что ему сейчас пошло бы на пользу, так это хорошенько расслабиться, снять стресс, полностью успокоиться.

Райан отбросил пиджак и галстук. Полчаса на “Наутилусе”, сказал он себе, расстегивая пуговицы рубашки. Э-э-э! Час на черном монстре, а затем – расслабуха в джакузи, и он будет как огурчик!

Открыв дверь на лестницу, ведущую вниз, в тренировочный зал, он нахмурился. Неужели забыл выключить свет утром? И что это за шум? – с удивлением думал Райан, спускаясь по ступеням. Должно быть, он и механизм нагнетания воды оставил включенным…

Райан распахнул дверь в зал, да так и застыл, открыв рот.

Клубы пара, как туман, поднимались с поверхности теплой воды. В этом белесом тумане, выступая неясным контуром, как водяная нимфа из древней легенды, виднелась Девон.

Райан не мог оторвать глаз от ее тела. Капли воды, как крошечные бриллианты, блестели на ее мягкой, бархатистой коже. Волосы, свободно разметавшиеся по спине, похожи на каскад белого золота.[7] Тело прикрыто простым белым купальником; вода сделала ткань полупрозрачной, и Райан явственно видел, как сильно, упруго вздымается грудь, маленькими точками выпирают соски; даже темный треугольник внизу живота был отчетливо обрисован.

Но больше всего Райана пленило ее лицо; сердце его бешено заколотилось. Его поразило не выражение шока на ее лице, не широко раскрытые глаза и полураскрытые губы. То, что его поразило в ней, – это чувство неподдельной, искренней радости в первый, неуловимый момент, когда она увидела его в дверях.

– Райан, – проговорила она хриплым голосом. – Что… что ты тут делаешь?

Ему пришлось прокашляться, прежде чем он смог говорить:

– Я… я все отменил, что было запланировано на сегодня. Мне хотелось… тебя увидеть.

Девон нервно облизнула губы.

– Я… я бы не воспользовалась джакузи, если бы… если бы знала, что ты… Давай поговорим позже, позволь мне вытереться и переодеться, и…

– Нет.

– Райан, пожалуйста…

Слова застряли у нее в горле, когда она увидела, что он стал приближаться. Ноги ее обмякли, как будто в них не стало костей. Она задрожала.

Господи, как же он красив! Рубашка расстегнута почти до пояса, открывая загорелую, мускулистую грудь, покрытую черными волосами. Его глаза! Никогда она не видела их такими темными. И они горели огнем.

Райан остановился в нескольких сантиметрах от нее.

– Девон, – охрипшим голосом сказал он.

– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо… – И очутилась в его объятиях, губами почти вплотную к его губам.

Его губы были так горячи, требовали всего с такой исступленностью, что ее пробрал страх.

Но как можно бояться того, о чем мечтала столько ночей? Чувствовать его близость… Напряжение языка… Остроту кромки зубов…

Обвив шею Райана руками, Девон прошептала его имя. Ее пальцы погрузились в шелковистые волосы на его затылке, скользнули под рубашку и пробежали по мускулистой спине.

– Да, – сказал он, не отнимая своих губ от ее. – Да, милая, да.

Райан застонал, прижимая тело Девон к своему. Он чувствовал, как ее сердце бьется против его сердца; своим торсом он ощущал чарующую округлость ее грудей. Его тело упивалось каждым сантиметром ее тела, длинными, восхитительно-красивыми ногами, волнистой линией ее талии. От восторга он приподнял Девон, и теперь она стояла на цыпочках.

– Так долго… – шептал Райан, осыпая ее поцелуями. – Так долго я этого ждал!

Руки его зарылись в ее волосах, ниспадающих по обеим сторонам прекрасного лица. Он видел ее рдеющие щеки и горящие глаза и понимал, что это настоящее, что она хочет его тем же диким, страстным, всепобеждающим желанием, что и он.

– Райан… – Голос ее был тише шепота, почти неслышим, как вздох, который он чувствовал лишь своими губами. – Райан, пожалуйста… Я хочу… я хочу…

Он поднял ее на руки, не отрывая своих губ от ее, и понес вверх по лестнице, выше и выше, сквозь тишину и полумрак – в мягкий уют своей постели.

Купальный костюм, как шелуха, слетел под его руками. Обнаженная, трепещущая, Девон лежала в его объятиях. Он сорвал одежду и с себя и лег рядом с ней.

Она была так красива! Райан отодвинулся, чтобы разглядеть ее получше: высокие, округлые груди, изгиб грациозной талии, женственную выпуклость бедер и темное возвышение в низу живота…

Он хотел всего сразу. Всего. Хотел касаться ее, пробегать кончиками пальцев по чудесной коже, обследовать все ее тело. Целовать ее повсюду, во всех местах, целовать, целовать, пока вкус ее тела не станет частью его самого.

Но больше всего он желал погрузиться в нее – глубоко-глубоко, – в ее мягкое, женственное тепло.

– Девон, – проговорил он нетвердым голосом. – Девон…

Райан взял ее лицо в свои ладони и стал целовать ее губы, пока они не приоткрылись. Его язык пробежал по ее губам и затем дотронулся до ее языка; ответ был бурным и непредсказуемым: он почувствовал, как она задрожала, а затем кончик ее языка проник меж его губ.

Он почувствовал, что сейчас взорвется. Никогда еще в своей жизни он не желал женщину так сильно.

Но он еще мог ждать. И подождал бы даже под страхом смерти, не для того, чтобы продлить экстаз, нет, но потому, что чувствовал что-то за ее страстью – какую-то нерешительность, которая подсказывала ему… которая давала ему надежду…

– Райан? прошептала Девон, и явная просьба в ее голосе обезоружила его.

Он накрыл ее грудь своей ладонью и большим пальцем провел по соску.

– Какая красивая грудь, сказал он еле слышно. – Такая приятная…

Он прижался к ней щекой и лизнул затвердевший сосок, затем взял эту нежную плоть губами, получая дикое наслаждение. Девон застонала, всхлипывая, в его объятиях и подалась телом навстречу ему.

Когда его ладонь заскользила по ее животу, Девон напряглась, обхватила его пальцы, не пуская их дальше, но он успокоил ее, нежно прикоснувшись губами к ее губам и глазам, а затем покрыл поцелуями шею и очень медленно продвинул ладонь вниз. Дикий восторг охватил его, когда он почувствовал, как Девон начала сотрясать дрожь.

Райан нежно провел пальцем вдоль ее воспаленной желанием плоти, и Девон, раздвинув ноги, потянулась к нему и произнесла его имя.

И тогда наконец он возвысился над ней, поставив колени между ее ног.

– Девон, – прошептал он, – посмотри на меня.

Когда она открыла глаза, он прильнул к ней всем телом, стремясь к полному слиянию. И вдруг остановился, наткнувшись на преграду. Всего несколько мгновений назад у Райана мелькнула мысль: а что, если она невинна? Но он не стал тешить себя надеждой.

Воображение – это одно. Реальность – совсем другое. Райану пришлось пережить шок оттого, что он оказался у Девон первым мужчиной. Он хотел было пойти на попятную, но она стала судорожно удерживать его, руками обхватив за бедра, притягивая к себе и выгибая спину ему навстречу.

– Не оставляй меня! – взмолилась она. – Я умру, если ты покинешь меня сейчас, Райан. Я умру!

Я тоже умру, подумал Райан. Умру от одной мысли, что лишусь тебя, так и не сказав… так и не сказав, что…

Он подложил руки под бедра Девон, приподнял ее, приблизив к себе, и полностью погрузился в сладкое, обворожительное, мягко поддающееся тело своей жены.