"Ангел Габриеля" - читать интересную книгу автора (Кейтс Кимберли)

Глава 11

Луч солнца разбудил Тристана, и он открыл глаза. Он был полон бодрости и надежд – чувств, которые Алана возродила в нем в эту ночь любви.

Он протянул руку туда, где рядом с ним спала Алана, и нашел на подушке лист бумаги.

Аланы не было.

Он сел и взял в руки записку. Страх и растерянность охватили его, строки прыгали перед глазами.

«Дорогой Тристан, – прочитал он, – мы не вольны навсегда остановить время. Ты спрашиваешь меня, кто я такая и почему решила помочь Габриелю осуществить его рождественское желание. Я сделала это потому, что когда-то в далекое рождество ты изменил окружавший меня мир. Я возвращаю тебе твою рождественскую гинею, которую ты подарил мне тогда. Ты был прав, это волшебная монета, потому что благодаря ей передо мной открылся мир добра и сочувствия. Мир, где всегда найдутся руки, которые поддержат тебя в беде.

Ради тебя я сделала все, чтобы быть достойной этого мира, я научилась читать, шить и говорить, как говорят леди. Но мы оба знаем, что это не может изменить самого главного, того, что я дочь уличного торговца нотами, та самая, которая пришла в тот зимний день к вашему крыльцу вслед за твоим замечательным белым пони».

Тристан перестал читать, припоминая огромные янтарные глаза нищей девочки и затаенную в них гордость. Долго после Рождества его преследовал образ маленькой бродяжки, пока он не нарисовал ее в своем альбоме сидящей на скамеечке перед камином, но не в лохмотьях, а в одном из нарядных белых платьев сестры Бет.

Сколько раз на Рождество он вспоминал об этой маленькой девочке, беспокоился, не голодна ли она, спрашивал себя, сохранила ли она свое мужество! Он снова вернулся к записке.

«У меня никогда не было Рождества, но это Рождество было таким чудесным, что мне хватит воспоминаний о нем на всю оставшуюся жизнь. Передай привет Габриелю и скажи ему, что его отец тоже был настоящим ангелом для меня, ангелом-хранителем, который приходил ко мне на помощь, когда мне нечего было есть, когда мне было холодно, когда я нуждалась в поддержке. Помнишь, ты сказал мне, что рождественские желания всегда исполняются, и дал мне гинею? Пусть теперь она хранит тебя, пусть исполнит это мое желание. Я желаю, чтобы ты был счастлив, Тристан. Пусть я буду далеко от тебя, на другом конце света, но мысленно я всегда рядом с тобой.

Алана».

– Нет! – закричал Тристан срывающимся голосом, соскочил с кровати и принялся натягивать на себя одежду. – Алана! – закричал он еще громче и сбежал вниз по лестнице. – Умоляю тебя, Алана, не покидай меня!

Он ворвался в гостиную и остановился, услышав мелодичный бой часов. Она запустила их. Время чудес кончилось.

Тристан метался в отчаянии, не зная, что ему предпринять. Бросился в прихожую и торопливо накинул на плечи плащ.

– Папа? – донеслось до него. Габриель стоял наверху лестницы, глядя на отца испуганными глазами. – Что случилось?

– Алана! Она исчезла!

– Она вернулась на небо, не попрощавшись с нами? – Губы мальчика задрожали.

– Если это так, Габриель, то я найду ее там и верну обратно. Обещаю тебе.

И Тристан выбежал на улицу в пронзительную стужу зимнего дня, громко повторяя имя Аланы.

Было уже за полночь, когда Тристан, измученный душой и телом, возвратился домой. Он побывал на всех почтовых станциях и даже в порту, во всех местах, где, по его мнению, могла быть Алана. Он обошел весь лабиринт улиц у Флит-стрит, где ютилась городская беднота, но и там не было никаких следов Аланы. Как если бы Всевышний протянул десницу и забрал ее к себе на небо.

Опечаленный Берроуз встретил Тристана на пороге, но не стал ничего спрашивать, догадавшись о неудаче по мрачному лицу хозяина.

– Вы обязательно найдете ее завтра, мистер Тристан, – утешал дворецкий, снимая с него покрытый снегом плащ. – Я уверен, что дорогая мисс Алана не могла уйти далеко. У вас большие связи и множество знакомых, вы можете завтра с их помощью снова начать поиски.

– Но как найти Алану среди множества лондонских бедняков? Она решила, что мы отвергнем ее, как только узнаем, кто она и откуда. Она, должно быть, очень сильно обиделась, если не попрощалась с Габриелем.

Тристан направился в гостиную, где все еще стояла елка, лишившаяся части своих украшений, но по-прежнему величественно красивая. А под нею – его нетронутый подарок для Аланы… Все так же с потолка свешивался увитый алыми лентами венок из омелы и, свернувшись клубочком, у елки спал Габриель в ночной рубашке, прижимая к себе старого игрушечного пони, на шее которого поблескивала волшебная брошка Аланы. Неужели он провел тут весь день, дожидаясь возвращения своего ангела?

Еле передвигая усталые ноги, Тристан дошел до своего кресла, упал в него и закрыл лицо руками.

– Где же ты, мой ангел? – пробормотал он. – Если бы только я мог высказать тебе все… Но тебя здесь нет, ты больше не стоишь в снегу у окна. Теперь я буду проводить здесь дни и ночи, думая о том, в тепле ли ты, и не голодна ли, и не грозит ли тебе опасность. К кому обратишься ты, Алана, в час беды? Габриель захныкал во сне, и Тристан снял с себя сюртук и укрыл сына. Его взгляд снова упал на окно, блестящая стеклянная поверхность которого отражала языки пламени, пылающего в камине, и развесистые ветви елки, и возглас надежды вырвался из его груди.

Тристан выбежал из гостиной, бросился в прихожую, отворил дверь и выбежал на заметенное снегом крыльцо.

Не чувствуя обжигающего холода, он обогнул угол дома и оказался перед окном, сияющим, как маяк, в темноте ночи.

И тогда он увидел ее: съежившись под своей накидкой, она стояла за кустом боярышника, укрываясь от пронизывающего ветра.

– Алана! – позвал он, и она повернулась к нему. Ее лицо выражало испуг и казалось очень бледным в свете луны. Она бросилась бежать, но он в три прыжка настиг ее, схватил за плечи и повернул к себе.

– Нет! – закричала она, вырываясь. – Отпусти меня! Я не должна была сюда возвращаться. Я только хотела еще один, последний, раз взглянуть на тебя…

– И снова исчезнуть, на этот раз навсегда? – негодуя, спросил Тристан. – Как ты могла провести со мной эту ночь и после всего, что было между нами, убежать?

– А как иначе я могла поступить? Я не могу остаться! Это невозможно!

– Возможно, если ты выйдешь за меня замуж.

– Выйти за тебя замуж? Как такое могло прийти тебе в голову? Что скажут люди? Что скажут те, с кем ты ведешь дела? А их жены? Что скажут все твои знакомые?

Она выглядела такой несчастной и подавленной, как будто слишком долго один на один боролась с драконами.

– Я потратила столько сил, чтобы выбраться из лондонских трущоб, – сказала она, – но, будь я наряжена даже в придворное платье, женщины твоего круга все равно будут с ужасом смотреть на меня и смеяться надо мной, прикрываясь своими веерами. Для них я навсегда останусь дочерью бедняка. Вот почему я хотела уехать из Англии. Навсегда покинуть эту страну, чтобы стать кем-то другим.

– Ты не представляешь себе, Алана Макшейн, какое зло ты причинишь всем нам. Ведь ты больше не будешь ангелом Габриеля. Ты больше не будешь той женщиной, которая ворвалась в мою жизнь и вернула мне способность радоваться и сердиться, надеяться и трепетать от страха.

Он заметил, каких усилий ей стоило высоко держать голову, с вызовом выставляя вперед подбородок, – привычка, которая уже стала ему мила.

– Я очень рада, Тристан, что сумела помочь тебе и Габриелю. Но это не значит, что ты обязан на мне жениться и что я подхожу на роль твоей жены. Тебе необходимо найти прелестную молодую женщину твоего круга, которая станет хорошей матерью Габриелю. Вы забудете меня. Пройдет время, и я исчезну из вашей памяти.

– Ты искренне считаешь, что Габриель когда-нибудь забудет свою первую елку? Своего первого пони? Или женщину, которая подарила ему брошку от плаща сказочной феи?

– Прошу тебя, Тристан, я…

Он схватил ее руки в свои и торопливо заговорил:

– Я помнил о тебе все эти годы. Мне хотелось узнать, что же случилось с тобой, когда ты взяла гинею и выбежала за ворота. Мне так хотелось сделать для тебя что-то хорошее! Остановить тебя и отвести на кухню к миссис Берроуз, чтобы она угостила тебя своими вкусными булочками. Или отдать тебе одну из теплых накидок Бет. Но ты тогда убежала. Я даже нарисовал тебя в своем альбоме, Алана, на скамеечке у огня с тарелкой печенья на коленях.

– Но по другую сторону окна. На улице, – уточнила Алана.

– Я прошу тебя, Алана, войти в волшебную дверь и навсегда остаться со мной по эту сторону окна. Мне нужна твоя поддержка, если я вдруг потеряю веру в себя. Твоя мудрость в минуту сомнений. Твоя любовь, если я потерплю неудачу… Ты подарила мне коробку с красками и доказала, что безраздельно веришь в меня. Я даже избавился от чувства вины, которое разъедало мою душу.

Он взял ее за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Каждый день я наблюдал, как мой сын смотрит в это окно с той же безнадежностью и глубокой печалью, с какой ты смотрела в него с другой стороны. Каждый день я хотел подойти и утешить его, но считал, что у меня нет на то права. Я ощущал себя таким беспомощным. Но ты упала в мои объятия, и все переменилось.

Его голос прерывался, слезы жгли глаза.

– Ты явилась к нам, Алана, в ответ на мои молитвы и молитвы Габриеля. Чтобы я мог начать все сначала без сожалений и ошибок. Чтобы я мог писать картины, любить свою семью и обожать свою жену. Чтобы она поняла, что моя любовь к ней – это та же живопись, но со своими красками и оттенками. Что без нее жизнь – только мрак, куда не проникает ни единый луч света.

Слезы смочили ресницы Аланы и потекли по щекам.

– Тристан… – только и сумела произнести она.

Он целовал ее мокрое от слез лицо и думал о том, что впереди у них целая жизнь, чтобы заставить ее радоваться.

– Мне казалось, что я не смогу повернуть время обратно, Алана, как это удалось тебе, когда ты остановила часы. Но я ошибался, впервые я начал мечтать о будущем, о будущем с тобой. Ты принадлежишь мне, ты мой ангел, как и ангел Габриеля. Когда-то давно я потерял тебя, неужели ты снова меня оставишь?

– Но мы не знаем, что ждет нас в будущем. Мы не знаем, что уготовила нам судьба. Особенно если будем настолько легкомысленны, что поженимся…

– Я не знаю, что случится, если я снова займусь живописью, но я не побоюсь попробовать. Я ухожу из компании «Рэмзи и Рэмзи».

– Неужели, Тристан? – удивилась Алана, и улыбка появилась на губах, которые совсем недавно целовали Тристана, исцеляя его душу.

– Я люблю тебя, Алана, но помни, что ты рискуешь, меняя новую жизнь в Америке на жизнь с пробивающим себе дорогу художником, – предупредил Тристан.

– Я не боюсь, Тристан, я знаю, что такое бедность. Богатый дом – еще не значит счастливый дом, и если у нас есть любовь, мы обладаем всеми земными богатствами.

Он рассмеялся и подхватил ее на руки, чувствуя сквозь платье, как она замерзла, и клянясь себе, что никогда больше не позволит ей дрожать от холода. Он поднялся на крыльцо и распахнул дверь.

– Габриель! – позвал он сына голосом, переполненным радости.

В гостиной Тристан нашел Габриеля, который тер кулаками покрасневшие от слез глаза.

– Габриель, я принес тебе твоего ангела, – объявил Тристан и поставил Алану на пол.

Мальчик недоверчиво смотрел на ангела, словно ожидая, что тот снова исчезнет в звездной пыли.

– Теперь я останусь с вами, Габриель, – ласково сказала Алана. – Останусь навсегда.

– Навсегда? – переспросил Габриель и повернулся к отцу: – Скажи мне, папа, как ты ее нашел?

Тристан обнял сына, Алана же обняла их обоих сразу.

– Я загадал желание, – объяснил Тристан и посмотрел в окно на звездное небо. – Разве ты не знаешь, Габриель, что рождественские желания всегда исполняются? А теперь давай отдадим Алане ее подарок.

Он подошел к елке и взял из-под нее завернутый в белую материю предмет.

Алана осторожно развернула сверток, и перед ней засияла красками картина. Это был портрет Габриеля: ребенок-ангел смотрел на нее с полотна, но в его глазах уже не было прежней грусти, тонкая женская рука протягивала ему звезду, одну из тех, что смотрели сейчас на них в окно.

– Тристан, ты все-таки закончил картину! – воскликнула Алана, не сдерживая слез.

– Я дарю ее тебе, Алана, пусть она станет залогом нашего счастья.