"На первых ролях" - читать интересную книгу автора (Коскарелли Кейт)

ГЛАВА 15

Рик протянул трубку Банни, но та отпрянула и энергично затрясла головой, не в силах заставить себя поговорить с матерью. Не сейчас. Не сегодня. Не в момент столь возвышенной близости. Нет-нет, она не позволит занудным требованиям матери вернуться домой испортить эту прекрасную ночь любви! Но главное, не собирается поддаваться бессмысленным угрызениям совести и чувствовать себя безответственной негодяйкой! Только не в такую минуту!

Рик не пожелал помочь ей скрыться. Он считал, что в подобных неприятных ситуациях хуже всего уклоняться от прямого ответа, и не испытывал к склонности Банни убегать от собственных проблем ничего, кроме презрения.

– Ну же, дорогая, тебе все равно рано или поздно придется ей сказать. Лучше уж сейчас. Нельзя ведь всю жизнь избегать щекотливых положений. Объясни, что собираешься остаться со мной; и делу конец. Ты уже большая девочка, дорогая, не веди себя как ребенок!

Сообразив, что под двойным натиском Рика и матери ей не устоять, Банни сморщила носик и потянулась к телефону, не обращая внимания на соскользнувшую простыню, открывшую большие полные груди. Рик уставился на ярко-розовые соски, резко контрастирующие с белизной кожи, и, когда Банни глубоко вздохнула, не смог противиться искушению – слегка провести кончиками пальцев по нежным холмикам. Он поразился, увидев, как мгновенно затвердели соски, поднявшись еще быстрее, чем его собственная мужская плоть.

– Привет, мама, – пробормотала она, глядя в глаза Рика и нарочито медленно откидываясь на подушку.

– Банни, могла хотя бы иметь совесть позвонить! Ты же знаешь, я с ума схожу!

– Прости, мама, но мы работали допоздна, – ответила Банни, задохнувшись. Рик откинул простыню и, осторожно проведя пальцем по животу до треугольника рыжеватых волос, слегка дернул за завиток, пока она не раздвинула ноги.

– Дорогая, думаю, ты делаешь ошибку, связываясь с Риком, – начала Леверн. – Тебе известно, какая у него репутация во всем, что касается женщин. Последние несколько месяцев тебе пришлось ужасно тяжело, но ты не должна позволять ему использовать…

Тихий невольный стон вырвался из горла Банни – палец Рика мягко скользнул внутрь. Леверн не могла не слышать дочь и с интуитивной безошибочностью, рожденной многими годами близости с дочерью, поняла, что происходит – для этого даже не нужно было наблюдать сцену, происходившую в спальне Рика. Но с прагматизмом человека, долгие годы жившего бок о бок со звездой, поняла, что у соперника – все преимущества. Мать никоим образом не могла сравниться с молодым привлекательным мужчиной, обратившим внимание на дочь. Нужно отступить с честью, не потеряв лица, и найти более выгодную боевую позицию, с которой можно будет сражаться за контроль над Банни. Леверн понизила голос и заговорила как можно ласковее:

– Детка, пожалуйста, помни, ты должна хорошенько отдыхать. От объектива ничего не скроешь. Усталый вид, измученное лицо, каждая морщинка навеки останутся на пленке. Попроси Рика отпустить тебя завтра пораньше, чтобы я смогла помассировать тебе спину после ванны. Позвони, если сможешь освободиться, днем. Спокойной ночи.

Хотя ласки Рика с каждой минутой становились все смелее и откровеннее, и тело Банни с готовностью отвечало на них, она не собиралась кончать разговор. Именно в тот момент, когда ничего, кроме прикосновений Рика, не имело значения, необходимо было сообщить матери еще одну сокрушающую новость.

– Я не приеду завтра, мама. Рик хочет, чтобы я жила у него, – пробормотала Банни голосом, хриплым от неприкрытой страсти и желания, которые она даже не пыталась скрыть от матери.

Осознав драматическую напряженность момента, Рик сразу же понял состояние Банни и воспользовался им, быстро приподнявшись и скользнув в нее.

Леверн прекрасно знала, что происходит, и была вне себя от ярости. Ее дочь – мерзкая шлюшка! Поделом ей будет, если мать выплеснет сейчас всю ярость и отвращение, швырнет трубку, сложит вещи и оставит ее навсегда – пусть сама уничтожит все и доведет себя до могилы! Но Леверн была слишком умна, чтобы совершать такие необдуманные поступки, давным-давно усвоив, что нельзя управлять другими людьми, не умея сдерживать собственных эмоций.

– Не время принимать поспешные решения, дорогая, – сладким журчащим голоском ответила она. – Мы поговорим об этом, когда останемся вдвоем и когда ты будешь… способна думать более ясно, – продолжала Леверн, надеясь, что ее любвеобильное дитя поняло намек. – Я завтра приеду на студию, мы пообедаем и все обсудим…

– Нет, мама, – охнула Банни, поднимаясь и опускаясь с каждым толчком Рика. – Рик не желает тебя видеть там… говорит… ты отвлекаешь меня… не даешь сосредоточиться.

Банни почти не сознавала, что говорит, мыслями владело только одно стремление – достичь желанного облегчения.

Леверн попыталась возразить:

– Но, солнышко…

Банни, не слушая, продолжала, возбуждаемая невидимым любовником:

– Нет, мама, на этот раз тебе меня не отговорить, – задыхаясь, пролепетала она. – Я пришлю завтра кого-нибудь за вещами… – Голос становился все тише по мере того, как Банни все глубже погружалась в океан страсти, а тело все смелее отвечало на требовательные ласки Рика, двигаясь в такт убыстряющимся толчкам.

Боже, как хорошо, как хорошо снова ощущать глубоко в себе неутомимого любовника. Ничто в жизни не может сравниться с этим чувством.

Банни, забыв о матери, уронила трубку на постель; трубка скользнула по простыне и, никем не замеченная, упала на пол; сейчас для Банни важно было только одно, лишь одно имело значение – эта минута и восхитительно-сильный, возбуждающий, неутомимый мужчина, овладевший ею. Он был единственным человеком, понявшим ее нужды и желания, окунувшимся в источник ее эмоций, научившим Банни вкладывать их в работу и использовать для собственного удовольствия. Наконец, наконец она нашла человека, который мог удовлетворить ее физически, интеллектуально и творчески! Он просто великолепен!

Слушая тяжелое дыхание и стоны извивающихся в экстазе людей, Леверн почувствовала, как к горлу подступает тошнота омерзения. Маленькая идиотка! Как только съемки закончатся, Банни будет нужна Рику Уэнеру как прошлогодний снег! Его романы с актрисами всегда кончаются через одну-две недели после завершения фильма. Истинной страстью Рика было творчество, и для него не существовало больше ничего святого. Даже Хилда Маркс предупреждала Банни быть осторожнее с Уэнером, не позволить уничтожить себя. Но все впустую – там, где речь шла о мужчинах, Банни мгновенно теряла инстинкт самосохранения.

Леверн швырнула трубку на рычаг, мрачно утешая себя мыслью о том, что, когда эта связь окончится катастрофой, именно ей выпадет вновь сложить разбитое зеркало жизни Банни Томас.